Низвергнут или окрылён

Волки оказались другими и не усердствовали потому что соловая Альмандина стремглав мчавшись по лесу угодила в овраг и сломала ногу. Седельные сумки она видимо растеряла раньше.

— Две с половиной на четверых, — ухватив покрепче повод, заключил Змей. — Уже лучше.

Кобыла посчитала так же.

4

С Риной получилось не десять, а восемь с половиной, и только потому что на второй день у Змея окончательно сдали нервы и он влез в тот самый склоняющий сразу к задумчивости и дурости ручей — очень глубокий как оказалось. Прямо в одежде.

— Кровь сводит нас с ума, — вздохнул Мастер, но ни ругать, ни повторять отчаянную глупость не стал. Первого ученика грели всю ночь между двумя кострами и двумя телами, поделились одеждой, сколько наскребли — нисколько, но Мастер отдал дураку свой волчий плащ и это явно его последняя дорога, а сам закутался в менее роскошное, зато куда более целое и чистое шерстяное одеяло.

Белка спокойно несла двоих, за что Опал благодарила в первую очередь себя — единственный плюс детского роста и птичьих косточек это вес сопоставимый с весом мешка муки. Рина шла ровно, укусы спеклись, жечь их было нечем — нужная сумка висела на лошади Альмандина и с ней же сгинула, как и три одеяла, и запас сушеного мяса. Ученики уже успели проклясть свой 'гениальный план' перераспределить пожитки сообразно удобству и надобности, а не принадлежности. Тащил бы каждый свои вещи сам, такого бы не случилось. Мастер хмыкал в почти бороду — на зимних стоянках не до бритья и щетина пошла в рост так резво будто только того и ждала.

И будто всего того мало по пятам за ними от самого погорелища шли твари. Держались на расстоянии, но не отступали, рявкали в уши по ночам, не приближаясь и не уходя, как привязанные. Опал устала дёргаться и вообще устала. И замёрзла, и готова была удушить Альмандина голыми руками за привычку перехватывать повод через её руки, будто она сама не управится! Да она почти засыпает в седле, но в отряде спокойно спит только Мастер, он видел и не такое.

Змей подскакивает по несколько раз за ночь, неприкаянно бродит по лагерю, бодрит хворостом костры и пялится во тьму леса. Альмандин качает головой и кривит губы, он считает, что на месте первого ученика справился лучше.

Опал же не спешила бросаться в категоричные суждения. Пережить, переспать и перетерпеть можно всё что угодно — это она знает на собственном опыте. Змей не вёл себя как убитый непосильным уму зрелищем, но словно терзаемый мыслями, слишком тяжелыми и трудными, чтобы обдумывать их со спокойным сердцем.

Обучаясь, каждый переступает свои горящие ступени, и кажется первый ученик, ценой серьёзных ожогов, поднялся сразу на несколько.

Но зимняя дорога отупляет и усыпляет. Усталость и холод пригладили память по шерсти, притупили, и та затихла — навсегда или на время?

Они почти не разговаривали друг с другом, только Мастер нередко приостанавливал змееву Рину и что-то долго вполголоса втолковывал. Альмандин старательно прислушивался, Опал — нет. Каждый шаг приближал их к безопасности, к дому, теплу. Вот показались почти знакомые места: утоптанная тропа обвивала озерцо и исполинский клён с белым стволом, почти совсем такой как дома, только всё же меньше, младше. Обвивала и ныряла в малинник, ровный и густой даже по зимней поре. Его можно обойти, если знать где; Мастер знал, Опал предполагала. В прошлый раз они заходили сюда по дороге из Города, но шли со стороны побережья и было это почти два года назад, весной. С ума сойти...

Впрочем едва показалась застава с ума чуть не сошли сразу все: застава не исчезла, но... то было уже что-то другое: бревенчатый дом на два этажа с двускатной крышей и флюгер с чернённым вороном. Вокруг вповалку подводы, брёвна ошкуренные и нет, груды камня, не простого — серого, строительного из каменоломен у Китового камня. Поодаль что-то копают — тут у Опал невольно дёргается щека. По двору снуют люди — нет, не люди — полуденники, о Хранитель, как приятно видеть знакомые мундиры и мантии после невнятных крестьянских одеяний!

У будущих ворот будущей стены, о чём недвусмысленно свидетельствовали два каменных столпа по сторонам тропы, их встретила высокая темноволосая женщина в коричневом с серебром мундире Стражи и по-военному укороченном сером плаще на одном плече. Откинутый капюшон демонстрировал стянутый в высокий узел темные волосы, кожу как гречишный мёд и карие глаза — всё вместе говорило, что встречать их вышла Стражница из старого дома, может даже из числа потомков семей-основателей, но это и всё.

Опал очень быстро подтянула перчатки, и подняла ворот плаща выше.

Мастер перед женщиной спешился и коротко, но с почтением, поклонился.

— Рад приветствовать вас, ness lagire. Вижу, свою крепость вы получили.

Женщина коротко кивнула и хмуро обвела отряд взглядом.

— Ради ушедших богов, Мастер Герату в таком виде на мою заставу ещё не являлись!

— Значит, я рад и чести быть первым, ness. Надеюсь, в качестве ответной любезности вы расскажете мне что здесь случилось?

— Не раньше, чем вы и ваши дети получите помощь, еду и постель. Амон!

Некто кудрявый и встрёпанный в одной рубахе и без камзола возник за плечом Стражницы и круглыми от удивления глазами уставился на новоприбывших.

— Устрой Мастера и детей в доме, я подойду чуть позже. Потом вели кухням греть воду и давать обед. Простите, Мастер у нас нет ни лекаря, ни доктора, я сама осмотрю ваши раны. Если мальчики не против.

— Они сделают, как я скажу. Только устроят лошадей... А где конюшня?

На том месте где два года назад грозилась развалиться перевязь под навесом сейчас лежали ровные ряды камня. Альмандин спешился и помог Опал не вывалится из седла с позором, но она всё равно едва не застонала. Змей сполз сам и тут же все взгляды двора сошлись на нём, вернее на его макушке по которой как раз начиналась крыша дома.

— Теперь с другой стороны, Амон вас проводит. — Женщина внимательно осмотрела учеников, особенно задержавшись на лице Опал вернее наверняка на роскошном синяке это лицо украсившем. — Вы меня вряд ли знаете, верно? Здесь, эмм... У нашей заставы пока нет имени, но я её lagire в любом случае. Ness Рысь к вашим услугам. Кто-нибудь из вас переступил рубеж?

— Простите. — Змей изящно поклонился, заложив за спину руки; Мастер довольно хмыкнул. Ну да за учеников говорит не старший, и не первый, но тот, кто ближе всех к защите первого Права. Опал это устраивает, не придётся думать, как называть эту женщину, да и всех вокруг если уж на то пошло.

— Тогда госпожа-хозяйка, пожалуйста. Здесь нет чужаков, зато с некоторых пор мы держим слуг и повара, так что вы сможете отдохнуть. Вижу, вам это необходимо.

— Более чем, — с чувством подтвердил Мастер. — Одна из лошадей тоже пострадала.

Стражница удивлённо изогнула бровь.

— Ваши раны я могу осмотреть, но лошади это несколько иное дело. Амон, посмотри насколько всё серьёзно, потом расскажешь. Это мой адъютант, — бегло пояснила, — не стесняйтесь к нему обращаться.

Встрёпанный чуть поклонился. Стоя без движения он явно начал замерзать, но смиренно ждал пока его отпустят.

Мастер вряд ли станет как стесняться, так и дёргать адъютанта, если можно сразу добраться до начальства, так что надо думать слова госпожи-хозяйки адресованы ученикам. Змей на всякий случай ещё раз поклонился, дождался пока Стражница не удалится в компании Мастера в дом и обратил взгляд на кудрявого.

— Амон, — выпалил тот. — То есть ness Амон, адъютант ness lagire, эээ...

— Змей, — любезно представился первый ученик. — Среди нас совершеннолетних нет, так что прошу скажите как мы можем вас называть.

— Аа, — встряхнулся тот и Опал наконец поняла куда тот пялится. У Змея поверх плаща лежит коса и в лучах солнца отчетливо видно, что вовсе она не каштановая, а самая настоящая багровая, с красной искрой. Надо же, а она так привыкла, что почти не замечает. — Извините... то есть извини, да? Можете звать меня просто по имени. Или адъютантом. Идёмте, я покажу где конюшни...

Слегка придя в себя от увиденного, адъютант — спасибо хоть не господин адъютант, — видимо вернулся к привычной для себя манере общения, и попросту принялся тараторить обо всём, настолько увлечённый что не вникал сколько из его восторженной речи про новую-самую-лучшую-мы-построим заставу, к чему непосредственно он, адъютант Амон, приложил руку...

Конюшню построили на совесть и сразу зимнюю, а размеры левады намекали, что застава в скором времени превратится как минимум в гарнизон. Из полутора десятков готовых денников заняты были едва треть, Амон уверенно указал стойла по порядку слева от входа.

— Расседлайте сами, я позову Сэма, это наш конюх.

Наличие конюха означает что Опал не придётся чистить, водить, поить-кормить Белку, на что сил совершенно категорично не имелось.

— В прошлый раз здесь конюха не было, — тут же заметил Альмандин, единственный кто не утратил любопытства за всеми перипетиями.

Змей задумчиво проводил адъютанта взглядом, но понять о чём он думает Опал даже не попыталась, занятая попытками расстегнуть подпругу. Пальцы скользили по ремню, тугой язычок не желал двигаться с места. Плохо быть слабой!

— Ага, и повара, и конюшни, и вообще пять Стражей на заставе как-то быстро превратились в десяток, — отозвался из соседнего денника Змей.

— Два года прошло, — зачем-то напомнила Опал. Упрямый ремень не сдался, хоть и оставил на руке длинную царапину пряжкой. — Отлично... Да и про десяток ты преувеличил. Во дворе четверо было, госпожа-хозяйка и этот, Амон. Ну слуги ещё, двое или трое. Проклятье, не могу расстегнуть!

Пальцы соскальзывали с подпруги, левая рука и вовсе потеряла чуть не половину силы и казнила болью за каждый вздох. Ну чтоб этой лошади не скакнуть чуть в сторону! Змей молча оттеснил её, одним движением расстегнул ремень и вернулся к Рине.

— Спасибо.

— А госпожа-хозяйка это кто, если по-военному? — Альмандин возился с Гонтой по соседству и явно не испытывал никаких проблем. Опал кое-как взвалила стянутое седло на ограждение стойла и сдула со лба прилипшую прядь. Вспотеть в такой мороз — то ли в конюшне тепло, то ли она к вечеру свалится с жаром. Отлично.

— К слову, у меня приструги истёрлись. — Что удивительно: на сбруе Мастер не экономил, и за снаряжением ученики старались следить. Жаль будет если до Города не доживет и придётся чинить. Хотя может здесь кто-то это умеет? Тот же конюх? — Lagire — капитан отряда, а госпожа-хозяйка, судя по всему, означает расширенные полномочия на этой земле.

— Откуда ты знаешь? — через перегородку на Опал в упор уставились глаза Змея, зелёные с золотой крапинкой.

— Слышала где-то, — Опал схватилась за уздечку, аккуратно сняла, проверив ремни. Целые, слава Хранителю. Потрепала Белку по шее, та в ответ прикрыла глаза и опустила голову. Устала. — Потерпи, моя хорошая, принесу тебе завтра вкусного. Хочешь хлеба с солью?

Кобыла хотела покоя и честного сена вместо опостылевшего овса, Опал хотела сбежать, желательно в баню, чтобы смыть с себя последние пару недель, а потом к огню и спать, сутки, нет, двое!

Вернулся Амон в сопровождении средних лет бородача. Человека. Нет, умом Опал понимала что тащить ещё и прислугу из Города это верх транжирства и легкомысленности, но ничего поделать с охватившими её беспокойством, пополам с опаской, не могла. Конюший едва не прятался за Амона, которого явно неплохо знал. Люди живущие в Городе тоже нередко боятся полуденников, но как-то совершенно иначе. Этот же смотрит будто перед ним кошмары из нянькиных баек, хотя скорее всего именно так они для него и выглядят. Особенно Змей, конечно.

Тот снова взял роль переговорщика на себя — раньше чем вспомнил что люди побережья говорят на другом языке, и Амон, улыбаясь, его не поправил:

— Говори, я переведу.

Змей замялся.

— Гонта в третьем деннике, это лошадь Мастера. В первом Белка, она спокойная, но своенравная. Вот моя Рина, это её покусали, раны я промывал, но сомневаюсь, что вода для этого годится. Она вроде не жалуется, но вот тут и тут укусы не затягиваются... — конюший смотрел и кивал, кажется и без перевода понимая что к чему, но Амон всё равно переводил вполголоса. Опал даже не уча специально язык слышала что нагородил тот воз и тележку ошибок, Альмандин из-за его плеча молча кривил губы по тому же поводу. Интересно как давно парень стал адъютантом, и за сколько лет до этого вышел из-под опеки Мастера.

Пока Змей представлял лошадей, Опал украдкой тронула плечо и сморщилась. Становилось жарче, отчётливо начинало разить конским потом, вернее это она отогрелась и принюхалась. О, Хранитель, как же они наверное воняют после всего... Одно утешение, воины на заставе наверняка видели и не такое.

Амон заметил её движение и быстро что-то выговорил молчаливому Сэму, после чего решительно кивнул в сторону выхода.

Пропустив вперёд учеников, Амон мельком заглянул в первый по правую руку денник, там, понурившись, головой к выходу стояло нечто серое в крайне плачевном состоянии. Опал уже видела однажды эти отвисшие губы, мутные глаза и дрожь прокатывающуюся по шкуре волнами.

— Конь ness Мереро. Бедняга... Вы познакомитесь с господином, он тоже наш гость. Простите, я вас тороплю и сам же задерживаю, а ness Рысь ждёт.

У ness есть Мастер, но вежливость есть вежливость, тем более их обещали покормить. Подходя к дому Опал снова обратила внимание на флюгер, а после присмотрелась к неоконченной резьбе на перилах крыльца. Сапоги приминают древесную стружку, кто-то явно занимается в свободное время, но делает это более чем умело: древние символы идут ряд в ряд, цепляясь смычками, чтобы не обрывать вязи-оберега. Это не старый язык, этот ещё древнее, но охраняющие росписи во многом похожи, главное найти зацепку, место откуда можно начать разматывать этот клубок... Вот этот похожий на жука с трёхкамерной спинкой, Опал его хорошо знает, и следующий, подобный маковому цветку, тоже... И ещё флюгер. Прежде на заставе была смешанная Стража, черные и белые менялись каждые полгода, теперь, судя по всему, будет совсем иначе и с госпожой-хозяйкой на новой заставе воцарили новые правила.

Рысь, Рысь... Не имя, прозвище, хотя чёрные почти никогда не скрывают истинных имён. Серый плащ? Дань вежливости, не более, капитан чёрного клана может носить чёрный плащ. Как жаль что все старые дома полуденников и большая часть новых похожи друг на друга как две капли воды: черные или темно-каштановые волосы, черные или карие глаза, оливковая или бронзовая кожа. Угадай тут, если не видишь герба, кстати, а почему здесь нет ни одного герба?

— Ты чего примолкла? Болит? — тихо уточнил Змей.

— Что? — отвлеклась от разглядывания девушка. — А, да, немного.

— Я предупрежу госпожу-хозяйку, тебе как можно скорее нужна помощь.

— Что? Нет, подожди, не надо!

Но Змей уже вскочил на крыльцо и ввалился в дом, прямо с порога потребовав срочно нести лекарства. Опал скрипнула зубами и обругала себя. Мысленно. И Змея тоже, какой он, ради Хранителя, иногда невозможный! Альмандин весьма иронично скривил губы в улыбке. Амон был уже внутри, но ситуацию спасти вряд ли успел.