| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— РОА-А-А-АР! — взревел монстр окруженный кроваво-красной дымкой и сердце девушки пропустив пару ударов, заколотилось как ненормальное. От этого существа, когда-то ранее бывшее человеком, исходила такая аура силы, что измученная Ринго с трудом удерживала себя в сознании. Хотелось бежать, хотелось прятаться... Но тело её уже не слушалось.
— Фугуки, что прои... — крик лежащего в корнях могучего дуба Джинина Акебино прервался в тот же миг, как он вырвался у того изо рта. Монстр, даже не сходя с места, взмахнул единственной уцелевшей рукой, попросту размазав того по стволу дерева обычным потоком воздуха. Трест крошащихся костей смешался с треском разваливающегося дуба, которого, едва не вырвав вместе с корнями, накренило почти под земли.
— Ками-са... — выдохнул Джинпачи Мунаши, как второй удар густо сжатым воздухом, настиг и его... Нет. В последний момент взмахнув своим Шибуки, он буквально поджег эту невидимую стену, которая, впитав созданное мечом пламя, полыхнуло в ответ несравнимо сильнее. Взрывом, в десятки раз превосходящим по силе созданный "Взрывным мечом", мечника отбросило в сторону, но тот вовремя придя в себя, успел уйти в Шуншин до столкновения с частоколом деревьев.
— Что за пи... — хотел было ругнуться появившийся рядом с откинутым высвобождением этой безумной силы Фугуки Суйказаном, как вновь исчез. Исчез, на этот раз уже с чужой помощью.
Хруст костей, раздавшийся со стороны того, кто раньше был Майто Даем, достиг уха Ринго только тогда, когда объятый кровавой дымкой монстр уже схватил бедного, обожженного Джинпачи за горло и с немыслимой силой впечатал того в землю, протащив по земле его мертвое тело с почти перебитой шеей.
Монстр снова исчез и в тот же миг, слуха Ринго, которая перестала доверять своему зрению, достиг душераздирающий животный крик, полный боли, злобы и слепой ярости. Девушка развернулась так быстро, что лишь чудом не свернула себе же шею. Развернулась, чтобы увидеть как Фугуки Суйказан, еще мгновение назад медленно, относительно всего происходящего, поднимающийся на ноги, блокирует Самехадой настолько мощный удар, что тот вместе с мечом сломал и объятую красным паром руку монстра. А кричал или скорее оглушительно визжал... согнутый пополам меч? Ринго уже окончательно потерялась в происходящем.
Что вообще случилось с той реальностью, где мечи истошно не вопили, а генины были слабаками, недостойными и плевка в их сторону? Что вообще тут творилось?!
Взгляд монстра с отлетающего вдаль владельца Самехады переместился на неё...
И тут Ринго, уже прекрасно понимая, что ни бежать ни нормально противостоять ему она не сможет, просто со всей доступной ей злобой смотрела в эти переполненные гневом и болью глаза, в которых не оставалось ни грамма человеческого. Смотрела в глаза, в которых легко читалась её смерть.
И в тот же миг произошло чудо — никак иначе произошедшее Ринго назвать попросту не могла. Нога чудовища, после его выполненных на голой физике рывков, ломающих любые представления о скорости и потому переломанная во всех возможных местах, надломилась, осыпавшись пеплом прямо на глазах недоуменной девушки. Как?.. Что произошло?.. Ринго, как и озверевший генин, не могли ответить ни на один из этих вопросов. Монстр лишь глухо застонал, и перенеся вес на другую ногу, вновь подломился, приземляясь на объятые испаряющейся кровью колени.
— РОА-А-АР! — яростный крик умирающего зверя вновь вырвался от казалось бы непригодной для таких звуков человеческой глотки.
Все тело Ринго, в тот же миг покрывшееся испариной, объяла дрожь, остановить которую она уже не могла. Над этим куском мяса девушка была уже не властна.
У монстра исчезли ноги, но не намерение убить. Будто в замедлении, будто в последний раз в своей жизни, она видела как этот человек заносит свою единственную оставшуюся руку за спину, как вздуваются вены по всему искалеченному телу, как из обрубка перестала течь, ранее фонтанирующая подобно фонтану, кровь. Ринго видела последнюю атаку этого существа и та была предназначена именно ей.
Удар был молниеносный. Не существовало в её понимании другого такого слова, каким она могла охарактеризовать это движение. Хотя... даже и его недостаточно. Ринго наяву видела как сгустился воздух вокруг искалеченного кулака с вывороченными пальцами, как подобно кругам на воде расходился в стороны ветер вызванный его движением, как зашатались, с трудом удерживая себя в земле, вековые дубы, как в ее сторону рванул столб смертоносного нечто...
Увидела она и как осыпалась пеплом рука этого чудовища, а следом и его искореженное лицо со звериным оскалом. Майто Дай умер. Умер сам, будто назло Ринго.
Умер, оставив ее наблюдать за непостижимо быстро приближающейся смертью.
Коноховский выродок.
* * *
Увидеть чакру. Увидеть чакру. Увидеть чакру...
Я вновь и вновь повторял эту дурацкую фразу как какую-то мантру, в попытках убедить в желаемом собственные же глаза. Повторял и повторял. Повторял, меняя дозировку чакры, повторял то перед активацией глаз, то сразу после. Напрасно. Безрезультатно.
Я не знал что и думать. Был ли корень всех моих бед в освоении собственных глаз в отсутствии взрослого наставника или таланта? Не слишком ли я торопился? Могло ли быть так, что именно этот аспект постигался годами? Было ли это привилегией талантливых детей или и тут упорный труд ломал возникающие на дороге барьеры?
Я не знал и был этим недоволен. Складывалось ощущение, что все мои труды буквально уходили в никуда. Со временем я все чаще и чаще задумывался о том, а не было ли это бесполезным делом?
Нет, не было и быть не могло. Я просто уделял этому слишком мало времени. И говоря это, я не врал — времени у меня действительно практически не было.
Спасибо за это я мог сказать лишь самому Генджи — он упорно старался не давать мне продыху, так что свободное время на подобные тренировки мне удавалось найти с большим трудом. Метание кунаев, патриотические и агитационные лекции, милейшие спарринги до первой потери сознания, изучение основ управления и контроля чакры и наконец стрельба из лука — все это так плотно вписывалось в мой ежедневный график, что я мог лишь мечтать о краткой передышке. И мечтал, но не забывал о постоянном развитии глаз. Каждую ночь, сознательно лишая себя часа а то и двух сна, я занимался с упорством известных парнокопытных. Занимался, пускай и без видимых успехов, но с надеждой и верой в будущую окупаемость моих трудов и потраченного времени.
Сегодняшний же день был тем редким, когда у меня была возможность попрактиковаться в при свете солнца — Генджи, сославшись на какую-то встречу, отменил дневной спарринг, тем самым предоставив мне пару свободных часов. Дважды просить меня не пришлось, и потому, недолго думая, я сел прямо на заднем пороге его дома и погрузился в себя, ища глазами собственную систему циркуляции чакры. Ту самую, которая никак не желала быть найденной.
Ох, как же мне запомнился мой первый подобный опыт, первый раз когда я пытался посмотреть на себя, просветить собственное тело в поисках этих красочно продемонстрированных в каноне каналов чакры. Помню, как Бьякуганом срезал слой видимого за слоем, как скрывал то, что видеть не нужно было. Помню, ту тошноту, вмиг подскочившую к горлу, когда желая увидеть скрытые под кожей чакроканалы, я посмотрел "сквозь" кожу — такой детализированной, а что главное живой анатомической модели я еще никогда не видел. Смотреть на переплетение мышечных волокон, сосудов, жировых тканей, костей и органов, при этом осознавая, что все это именно ты, было страшно, противно и... увлекательно. Увлекательно и познавательно. Да, это нельзя было назвать приятным экспериментом, но бесполезным он уж точно не был. Именно после него, я понял, что никакого физического воплощения чакроканалы не имели.
Да, если верить канону, они были целиком привязаны к телу каждого шиноби, были неразделимы и могли спокойно взаимодействовать с ним, но найти их самих не поможет никакое вскрытие. Что же до тенкесту? Ввиду новых открытий я понятия не имел о том, что же это такое.
Вот такая и была главная сложность в том, чтобы освоить видение чакры — я попросту не знал куда и как смотреть. Приходилось часами, сидя неподвижно и максимально сильно концентрируясь на желаемом, всматриваться в собственное тело, безрезультатно ища голубые всплохи чакры...
...Что-то непривычное, что-то чужое нарушило картину привычного мне дома.
Кто-то другой, не Генджи и не Кохару, вступил на порог этого дома.
Какой-то гость пришел в дом, в который гости не приходили.
Медленно, пока что слишком медленно я обрабатывал информации поступающую с периферии моего зрения. Слишком медленно формировались мысли и связи между ними. Слишком медленно я делал выводы и расставлял приоритеты... Медленно, но уже делал.
Фокусировка на собственном теле, пропавшая в тот же миг, когда я осознал, что в доме посторонний, резко переключилась на вторженца. Уже рефлекторное приказ-желание окончательно убрало с десяток мешающих детальному обзору стен, и приблизило такую интересную своей необычностью для этого дома сцену.
— Кто это? — тут же задался я вопросом, наблюдая как молодая, недавно начавшая формироваться девушка склонилась перед Генджи в глубоком поклоне. — Кто она и что тут делает?
Было прекрасно видно, как эта незнакомка что-то быстро лепетала, при этом зажмурившись то ли от страха, то ли от нежелания даже случайно посмотреть тому в глаза. Все это было видно столь же четко, как и теплая улыбка на устах вечно хмурого и черствого Генджи... Кто она, черт возьми такая, что вызывала у этого сухаря подобные чувства?!
Недолго думая, я, повременив с тренировкой, встал и отправился к самой дальней комнате в этом особняке, продолжая пристально следить за незнакомкой. Было в ней нечто такое, что было мне сильно знакомо. Была в ней некая деталь, сильно запавшая мне в память, но между тем и давно забытая. Небольшая изюминка, которую я все никак не мог уловить.
Девушка, явно по просьбе Генджи, выпрямилась и легким взмахом головы поправила свои длинные рыжие волосы...
Осознание было столь неожиданным и столь шокирующим, что я едва не пропустил высокий порожек, внезапно выросший у меня под ногами... Этого не могло быть... Что она здесь забыла? Это ведь точно она?
Вообще с моей стороны было глупо ссылаться на канон в попытке опознать персонажа по внешнему виду, все ж нарисованный мир сильно отличался от того, каким он для меня стал — реального, но эта примета уж слишком сильно бросалась в глаза, слишком сильно была похожа на ту, что я запомнил ещё при прошлой жизни.
Странная, непрактичная, полностью скрывающая один глаз челка, выглядевшая как отдельный ниспадающий локон... Да, опираться в своей уверенности на эту мелкую деталь было попросту глупо, но отчего-то у меня не было сомнений в собственной правоте.
Теруми Мей, будущая Пятая Мизукаге, обладательница сразу двух кекай генкай и просто красавица сейчас склонилась в глубоком поклоне перед моим воспитателем. Пускай она сейчас не внушала ни обожания своими формами, ни трепета своей силой, ни страха своим положением, она тем не менее была мне нужна. Я знал, кем она станет в будущем и упускать возможность такого полезного знакомства не собирался.
Практически на бегу в одну из самых дальних комнат особняка Генджи мне приходилось придумывать причину моего появления в ней, продумывать стратегии поведения, создавать в голове необходимый образ. Я бежал, не спуская глаз с рыжей шевелюры моей будущей знакомой.
* * *
— Подними голову, Мей! — раздался голос Генджи-доно у нее над ухом. — Ты что здесь устроила? А ну выпрямилась. Живо!
Мей, и не думая перечить, тут же разогнула спину — беспрекословно слушаться этого человека она научилась еще в далеком детстве.
— Я знаю зачем ты пришла, — не дав ей и рта раскрыть, сказал Генджи. — И потому сразу скажу, что я все прекрасно понимаю и совершенно спокойно к этому отношусь.
Девушка, услышав такие слова своего давнего наставника и заимев на одну проблему меньше, успокоилась.
— Но Генджи-доно! — вскинулась Мей. — Он же ваш брат!
Старейшина, услышав ее, не поменялся в лице, не выказал ни горечи, ни сожаления, не дернулся, а лишь скупо повел головой в сторону.
— Поверь, об этом я не забывал ни на секунду... точнее, его непомерная глупость не давала мне этого сделать. — Генджи наконец оторвал свой пристальный взгляд от её лица и, явно злясь на почившего брата, зашагал по комнате. — Его действия, в свое время, чуть было не стоили мне с таким трудом заработанной репутации! Его необдуманные поступки отражались на мне будто мои собственные! Его предательство деревни, чуть было не стоило мне жизни и свободы...
Генджи замолчал, замер на месте упершись взглядом в затянутый паутиной потолок и казалось окаменел. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Мей не услышала его глухой, но такой горький голос.
— Но тем не менее, кажется я любил его... — Старик, мигом постаревший на десяток лет, вновь повернулся навстречу девушке. — Скажи мне, он умер быстро?
Мей сглотнула подступивший к горлу комок, будто пытаясь вместе с ним затолкнуть подальше и рвущуюся наружу правду, но удержаться так и не смогла. Врать в лицо этому человеку было выше ее сил.
— К сожалению, наш бой продлился много дольше, чем мы оба того желали...
Генджи, видимо уже получив нужный ему ответ, поднял руку и Мей в тоже мгновение замолчала.
— Спасибо за откровенность. Я ценю э...
Неожиданно, прервав старейшину на полуслове, деревянная дверь, отделявшая их комнату от широкого и длинного коридора, резко отскочила в сторону, пропуская внутрь странного визитера.
— Генджи-доно! — радостно вскричал красноволосый мальчик семи-восьми лет от роду, влетевший внутрь подобно маленькому урагану. Влетел, на ходу размахивая странной кожаной маской. — У нас гости?!
Это появление, этот неожиданный выход на сцену странного мальчугана вызвал эффект не взорвавшейся взрывной печати. Замерли абсолютно все ранее присутствующие в этой комнате люди — Мей, не сводившая глаз с пересекающих лицо мальчика шрамов, и Генджи, который подобно золотой рыбке лишь безуспешно хлопал губами в попытке что-либо ответить.
А мальчик, беззаботно улыбаясь и будто не замечая сложившейся атмосферы, повернулся и уставился на нее своими полностью серыми глазами.
— Привет! Я Акио! — по-детски горделиво провозгласил он. — Акио Узумаки!
Мей не знала, что ответить. Все её слова будто пожирало осознание того, какие именно глаза сейчас на неё смотрели... того, на какие глаза смотрела она. Перепутать их с чем-нибудь другим было практически невозможно.
Бьякуган. Вошедший малыш, носящий фамилию известного, но канувшего в лету клана Шиноби, обладал еще и одним из самых охраняемых додзюцу этого мира. Уникальная диковинка их ограниченного правилами, традициями и законами мира.
— Одень маску! — громкий, немного панический выкрик старейшины вывел девушку из легкого ступора. — Живо!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
