|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Легенды прошлого и легенды будущего.
Громкий, надрывной ржач странного мечника разлетелся по небольшой лесной полянке. Стоя полу оперевшись на свой тонкий, воткнутый в землю меч, уродливый парень заливисто смеялся, тыча в Дая пальцем,и видимо окончательно забыв о скрюченном пареньке, лежащем у него между ног.
— Сильнейший... генин... Конохи!!! — всхлипывая и прерываясь, он не в силах остановить свой смех, тыкал пальцем в того, кто только что играючи отшвырнул его напарника. — Вот умора! Ах-ха-ха!
А Майто Даю, было плевать. Пускай этот полоумный мечник хоть всю его семью с грязью мешал, пускай уверяет, что насильничал его давно мертвую супругу — все это было в данный момент не важно. Он пришел сюда не для того, чтобы слушать бредни этого идиота. Он пришел сюда лишь для того, чтобы спасти своего сына... И если этот урод хотел умереть смеющимся — Майто Дай с радостью окажет ему такую услугу...
Вот только не успел Дай и додумать эту мысль, как казалось бы истерично смеющийся мечник, резко и совершенно кардинально изменился.
— Разве у муравьев есть градации силы? — холодным, без капли радости или веселья голосом спросил он, посмотрев в глаза Даю. — Нельзя быть сильным будучи слабаком! Даже среди себе подобны...
Договорить ему не дали — Дай не собирался ни слушать его, ни дозволять ему закончить свои мысли, и потому, ни секунды не помедлив, он сократил дистанцию с куда более приоритетным врагом резким, на грани своего лимита рывком...
— Коноха Сенпу! — только и успел выкрикнуть Дай прежде, чем удар ногой с разворота, начатый уже в середине рывка, не достиг своей цели...
Мечник не сплоховал. Будто не испытывая никаких стеснений, будто не застигнутый врасплох, он умудрился с какой-то ленцой подставить острую кромку своего меча навстречу этому удару, пусть даже и выполненному на недоступной большинству людей скорости. Его уродливо лицо исказилось в презрительной ухмылке, которая лучше чего бы то ни было отражало его отношение к такой жалкой попытке сильнейшего муравья Конохи... Исказилось в последний раз за этот день.
Это было не столкновением... Это был не обычный пинок... Это был не жалкий генин...
Сила, достаточная для того чтобы свалить вековой дуб, сконцентрированная в одной единственной направленной на уродливого мечника ноге не знала преград на своем пути. Металлический звон от встречи железных пластин на голенях Дая и лезвия тонкого, как игла, меча, разнесся по поляне и в тот же миг потонул в противнейшем хрусте. С легкостью продавив жалкий и столь неправильный блок, Майто буквально вбил в рожу этому уроду, как его собственный меч, так и свою голень и уже без сопротивления отправил того вглубь леса.
— Генма! Эбису! — крикнул Майто Дай, оборачиваясь навстречу единственной оставшейся на поляне противнице. Противнице, которая даже не думала нападать в ответ, несмотря на его действия. — Хватайте Гая, и бегите отсюда!
В отличии от Эбису, которому потребовался ускоряющий подзатыльник от своего друга, Генма послушался Дая почти мгновенно. Быстро переведя взгляд с одного многоопытного шиноби на другого, он подбежал к глухо стонущему Гаю, и явно стараясь причинить тому как можно меньше мучений, закинул его на себя и Эбису.
— Бегите в ближайший лагерь. Бегите как можно быстрее... сейчас вы будете только мешать, — еле разжимая губы, говорил Дай, не сводя глаз со своей, по-прежнему неподвижной противницы.
— Но... — открыл было рот Эбису, но в тот же миг был прерван куда более старшим мужчиной.
— Я все сказал! — рявкнул Дай, прекрасно понимая, что именно хотел сказать товарищ его сына. — Просто доставьте Гая в лагерь...
— Я так не думаю... — холодный, незнакомый Даю голос, донесся до него из-за спины. — Боюсь мы не можем позволить никому из вас покинуть этого леса...
Майто Дай резко развернулся, отметив нерешительно замершую команду его сына и встретившись глазами с новым, куда более грозно выглядящим противником. Большущий, на две с лишним головы выше самого Дая, отличающимся высоким для Конохи ростом, мужчина, с мелкими рыбьими глазами и острыми, подобных акульим, зубами, буквально всем своим видом демонстрировал как свое собственное превосходство, так и мелочность всех находящихся на поляне шиноби Конохи. Этот монстр смотрел на Дая таким равнодушным взглядом, что даже он, вполне уверенный в себе мужчина, почувствовал себя чем-то обделенным. Его, много опытного в своем-то возрасте шиноби не то, что не воспринимали всерьез, нет... его вообще никак не воспринимали.
Вот только на этом неприятности не закончились...
— ... ведь именно так мы работаем! — закончил за этим громилой фразу еще один появившийся из ниоткуда мужчина.
Дай судорожно сглотнул, избавляясь от неприятного комка ставшего поперек горла, — ситуация усугублялась с каждой пройденной секундой. Если всего некоторое время назад он был готов схлестнуться с двумя, явно превосходящими его в силе, противниками, то теперь, когда их стало уже в два раза больше, мужчина уже чувствовал то самое, чего он старался избегать всю свою жизнь. Дай почувствовал неуверенность.
— И ч... — Дай непроизвольно запнулся. — И что же четырем джоунинам одной из скрытых деревень понадобилось от нас? Мы генины и потому не представляем ровно никакой ценности...
— Четырем? — раздался позади Дая очередной незнакомый ему голос. — Боюсь ты ошибаешься, "сильнейший генин Конохи".
Дай, боясь даже предположить, что же он может там увидеть, резко развернулся навстречу новому врагу... и шокировано замер на месте.
— Генма, я вроде бы приказывал тебе уводить свой отряд... — сквозь зубы, едва удерживая в голосе каплю уверенности, процедил Дай, вертя головой в тщетной попытке не упустить всех своих врагов из поля зрения. — Сейчас этот приказ актуален как никогда. Уходи!
Дай понимал, что времени на побег у сына и его команды, почти не осталось — около девушки, так и не сдвинувшейся ни на метр в сторону, также появились новые действующие лица... И теперь он уже знал — покинуть эту поляну живым он вряд ли сможет.
Пять... шесть... с тем, что в лесу — семь... Семь шиноби без опознавательных знаков... семь шиноби со странными мечами за спинами... Значит слухи были правдивы.
Его время пришло. Бросив последний взгляд на бессознательное тело своего любимого сына, Дай полностью отрешился от любых мыслей о побеге. На кону стояло нечто большее, чем его жизнь. На кону стояло его будущее, его гордость, его наследие.
И он защитит все это. Защитит, чего бы ему этого не стоило. Вот только первых двух уже открытых врат уже явно не хватало...
— Хачимон Тонко! — вскричал Дай, чувствуя как огромный поток чакры из мозга прилил к спине, разгоняя кровь бегущую по врагам. — Третьи врата — Сеймон!
Холодная волна, пробежавшая вдоль всего ствола позвоночника, была почти незаметна на фоне тянущей, но пока все еще терпимой боли во всем теле, а та в свою очередь затерялась в потрясающем ощущении переизбытка силы. Вот он — его шанс. Вот он результат его многолетних тренировок, которые остальные шиноби считали едва ли не бесполезными. Вот он день его триумфа.
Дай опустил взгляд на свои покрасневшие от увеличения кровотока руки, медленно, наслаждаясь столь пьянящей легкостью, сжал кулаки и, в тот же миг выкинув из головы лишние, мешающие мысли, встал в свою излюбленную атакующую стойку.
— Ну что, Семь мечников Кровавого тумана, — оскалился Майто Дай, — постарайтесь не посрамить свое имя!
* * *
Наблюдая за тем, как тело ее напарника с хрустом веток и костей скрывается в окружающем эту небольшую поляну лесу, Ринго не чувствовала ничего, кроме острой неприязни к этому человеку — глупому, слабому, самонадеянному. Как только можно быть таким простофилей, чтобы не составить хотя бы приблизительное представление о силе этого мужика в зеленом трико, основываясь хотя бы на том заблокированном самой Ринго ударе? Или... или же он такого низкого мнения о ней самой?
Нет... он просто идиот. Идиот, который даже после наглядной демонстрации своим противником мощного, агрессивного ближнего боя, ставит столь неумелый, или скорее даже самонадеянный блок. Последствия были очевидны — недомечник получил то, что заслужил...
Презрение к Кушимару слегка разбавилось легким оттенком сожаления — Ринго действительно было жаль, что даже такой во многом унизительный урок, останется им не выученным. Его гордость, его раздутое до небес эго, его завышенное самомнение этого не позволят.
Впрочем, ее это совершенно не касалось — чем быстрее это жалкое подобие мечника покинет этот свет, тем меньше он будет отравлять ей существование. А как это произойдет: по своей глупости или с чужой помощью, Ринго не особо волновало.
Вот только... Ринго вновь переключила свое внимание на недавно возникшего нелепого парня. Тот, твердо уверенный в собственном успехе, без страха глядел ей в глаза и нисколько не не стесняясь, раздавал команды сбившимся в кучу детям.
— Вы будете только мешать... — донесся до нее полный уверенности в собственных силах голос немолодого шиноби.
Услышав подобное, Ринго едва удержала на лице невозмутимое выражение. Он что, действительно не представляет с кем имеет дело? Он действительно не смог оценить ее силы во время того неожиданного, как наверняка считал сам, удара? Чего именно навоображал себе этот старый, а значит и непозволительно неумелый генин? Что за жалкий комар, не знающий своего место в этом мире...
— Я все сказал! — рявкнул клоун в зеленом трико. — Просто доставьте Гая в лагерь...
"В какой еще лагерь?" — хотела было удивиться Ринго, прекрасно зная, что ближайшая стоянка Конохи минимум в дне пути отсюда, но не успела — появление негласного командира их небольшого отряда спутало ей все мысли. Это было не по плану...
...как было не по плану и выход на свет всех членов их команды. Всегда, всегда должно быть прикрытие.
С трудом сдерживая себя от того чтобы не кинуться с вопросами к Фугуки Суйказану, Ринго продолжала недоуменно взирать на творящееся вокруг бесчинство. К чему весь этот спектакль? Чем руководствовался владелец Самехады, отдавая приказ всем скрытым в тенях деревьев мечникам выдать себя и предстать перед этим клоуном? В чем смысл...
Все стало ясным, стоило только ей обратить внимание на расположение каждого из мечника. Казалось, что они вшестером окружили поляну по периметру, но нет — небольшая, достаточная для побега прореха в их оцеплении, расположившаяся как раз за спинами у группы мальчишек, была почти очевидна. Прореха, буквально созданная для удобного выхода из их окружения.
Ринго глубоко вздохнула, уже поняв чего ей ждать дальше. Несмотря на все преследующие его провалы, Фугуки Суйказан все никак не мог отказаться от своей навязчивой идеи — научить их группу командному взаимодействию. И вот назревала его очередная попытка...
— ...Уходи! — в очередной раз выкрикнул мужчина, а дети, стоявшие позади него, будто, наконец, опомнившись, подхватили своего товарища и со всей доступной им скоростью скрылись в зарослях кустарников.
Девушка оскалилась — сейчас начнется. Двое на то чтобы покончить с клоуном, трое в "погоню" за этой кучкой генинов, и один наблюдатель, оценивающий слаженность их командного взаимодействия. То, что последним будет сам Фугуки Суйказан, сомнений не вызывало — его роль никогда не менялась. Оставалось лишь узнать кого же дадут ей в нагрузку на этот раз?.. Ринго так и замерла в ожидании своего приказа.
Вот только генин умирать безучастно явно не планировал. Не дав Фугуки и рта раскрыть, Майто Дай вновь дал о себе знать.
— Хачимон Тонко! — вскричал мужчина, нелепо скрестив перед грудью руки. — Третьи врата — Сеймон!
Легкий порыв ветра, вызванный подозрительно большим, но разовым выбросом чакры, пробежался по поляне, колыша пока еще не утоптанную траву под ногами. Генин изменялся и делал это слишком быстро, для возможного противодействия. Подавив очевидную даже для Ринго вспышку боли, этот клоун отчего-то резко поменялся в цвете. Его кожа, бывшая ранее едва не бледнее снега, прямо у нее на глазах приняла яркий, кроваво-красный оттенок, а сам генин, наглядно игнорируя столпившихся вокруг него врагов, зачарованно смотрел на собственные ладони. Волнение, толика страха, выражение боли — все пропало с его лица, уступив место немного безумному оскалу.
— Ну что, Семь мечников Кровавого тумана, — наконец отведя взгляд от собственных рук, чересчур уверенно сказал Майто Дай, плавно принимая неизвестную Ринго боевую стойку. — Постарайтесь не посрамить свое имя!
Дернувшись от подобного неуважения, от подобной продемонстрированной наглости, Ринго, готовая в любой момент прирезать этого глупца, приподняла уже напитанные ее чакрой мечи и, недвусмысленно намекая на их прошлое мимолетное столкновение, скрестила их перед грудью. Пусть атакует если хочет, она выдерживала и не такие удары.
Дай намек понял и как-то снисходительно улыбнувшись, пошел в свою последнюю, самоубийственную атаку. Ничтожно малым, предельно резким движением мужчина не то, что рванул, а скорее бросил себя вперед, точно на нее. Бросился безумно бездумно, безумно бесстрашно... и безумно глупо. Майто Дай скользнул в объятия к Смерти.
Ринго видела его. Видела его, несмотря на столб пыли, поднявшийся из-за его резкого, мощного рывка в ее сторону. Видела, несмотря на всю его нечеловеческую скорость, несравнимой даже с той, что он демонстрировал несколько минут назад. Видела... и была готова ответить.
Короткий, рваный шаг вперед, небольшое смещение влево, символически занесенная для удара правая рука с одним из мечей Киба, уже готовым к встрече с шеей этого безумца и точно рассчитанный тайминг — Ринго была готова. Шутки кончились. Она собиралась закончить этот фарс одним единственным ударом... но нет.
Майто Дай, еще ни разу за сегодняшний день не ушедший от ее взора, исчез. Исчез буквально на долю секунды, в следующий же миг появившись за её правым плечом с занесенной для удара рукой. Уйти от него в сторону Ринго уже не успевала.
Взлетел второй меч Киба, в последний момент перекрестившись с первым, забурлила чакра, вмиг напитав тренированные мышцы под завязку, чуть повернулась стопа опорной ноги, готовясь принять на себя большую часть нагрузки от удара... Зря.
Столкновение перекрещенных мечей и железного кастета Майто Дая нельзя было назвать обычным ударом. Ринго, несмотря на все, пускай и в абсолютной спешке проделанные, приготовления, смело словно настоящей стихией. Её тренированное тело, способное остановить в полете приличных размеров булыжник, откинуло в сторону как какого-нибудь нетренированного генина, а последующий удар об землю вдобавок выбил и так почти отсутствующий в легких воздух.
"Ками-сама, что это за хрень только что произошла?" — подумала Ринго и, не обращая внимания на боль и тяжесть во всем теле, резко вскочила на ноги... Вскочила, чтобы увидеть приближающийся к лицу кулак столь сильно недооцененного генина.
— Бу-у-ум! — звук тяжелого столкновения кастета недавно покрасневшего Майто Дая и широкой стены из чакры разнесся над поляной.
— Хирамекарей! — возмущенно воскликнула Ринго, узнав знаменитый двойной меч, который только что уберег её от возможной смерти. — Не вмешивайся!
— Заткнись, мелкая сучка! — следом за своим напарником, Джузо Бива также вступил в бой. — Мой Кубикирибочо хочет испить его крови!
Буквально исчезнув с траектории удара присоединившегося врага, Майто Дай вновь появился у правого плеча Ринго, планируя повторить, а то и развить свой недавний успех. Но не в этот раз. Дважды так себя унизить Ринго бы попросту не дала.
Резкий приток чакры в ноги, два коротких шага в сторону, один шаг вперед, и Киба, напитанный электричеством под самую завязку, прочертил две широких полосы на лопатках самоуверенного генина.
— Ты слишком много о себе возомнил, червь, — сплюнула разгневанная Ринго, выходя из Шуншина за спиной своей жертвы. — И вы оба тоже, если думаете, что мне нужна была ваша помощь!
* * *
Руки не слушались... Ноги тряслись, грозясь подкоситься в любое мгновение... Все тело горело, будто тлея изнутри, а спина адски болела, подкидывая хвороста в бушующие внутри пламя. Но это не имело никакого значения. Теперь не имело.
Он упустил первый появившийся у него шанс, разменяться с одним из имеющимся противником. Он упустил столь дорогой удачный момент и тем самым практически загнал себя в угол. Он мало того что не смог убить эту девчонку, но и умудрился сам подставиться под удар её мечей. Удар под который подставляться больше нельзя.
Контроль над телом, потерянный после касания с этими клинками, пропитанными преобразованной в молнию чакрой, возвращался. Нервы, мгновением назад будто оголившиеся, вновь успокоились. Состояние тело медленно стабилизировалось... но слишком медленно.
Он не успевал. Даже с открытыми третьими вратами он не мог сравниться в скорости с Шуншином, который несмотря на все его изнурительные тренировки ему так и не дался. Даже с третьими вратами он не смог устранить своего врага, чего прежде никогда не случалось. Даже с ними он уже не успевал уйти от изогнутого клинка девушки, приближающегося к его шее.
Майто Даю оставалось лишь коротко и почти обреченно выдохнуть:
— Хачимон Тонко! Шестые врата — Кеймон!
...выдохнуть, морально подготавливая себя к дикой боли в каждом уголке его тела.
* * *
Чудовищный по своей силе всплеск энергии буквально отбросил Ринго,с владельцами Кубикирибочо и Хирамекарей от казалось бы уже побежденного генина. Отбросило, но не выбило из её рук Кибу, которым буквально нескольких сантиметров не хватило для того, чтобы лишить проклятого старика жизни. Отбросило неизведанной, непостижимой силой, неизвестно откуда взявшейся. Дезориентированная, ничего не понимающая мечница пришла в себя только когда её тело едва не проломило ствол многовекового дерева.
— Кха! — согнувшись пополам, она скашлянула попавшую в легкие кровь и, сосредоточившись, что есть сил напитала все пострадавшее тело чакрой. Что-то подсказывало ей, что это еще не конец. И она была права.
Крак! В самое последнее мгновение отклонив голову в сторону, Ринго пропустила мимо себя напитанный убийственной мощью кулак, и в тот же миг вновь оказалась отброшенной и обожженной струей неизвестно как появившегося огня. Само пространство вокруг этого генина отталкивало как воздух, так и предметы подавшие в этот небольшой радиус, попутно воспламеняя их.
Сгруппировавшись в воздухе, Ринго приземлилась точно на две ноги, бросив взгляд на надломленное дерево, раньше казавшееся попросту несгибаемым.
"Что это за хрень?! — распалялась, ничего не понимающая и оттого злившаяся только сильнее, девушка. — Кто это, мать твою, такой?!"
— Амеюри, мелкая ты дрянь! Что это бы... — не успел выскочить из Шуншина Джинин Акебино, как в то же мгновение он был уже снесен заметно ускорившимся противником. Ускорившимся настолько, что в движении был едва ли не невидим.
Ринго встряхнула чуть гудящей головой, вновь собираясь с мыслями. То что происходило на её глазах, прежде, казалось невозможным. Каким образом этот старый генин, ничем особенным не отличающийся, вдруг оказался на одном с ней уровне. Каким образом он смог преодолеть эту пропасть в силе между ними?
А хотя, к черту. К черту все... к черту этого клоуна... к черту тайны и недомолвки... Хватит... Хватит с неё игр... Хватит с неё таких болезненных и постыдных тумаков от жалкого генина жалкой Конохи...
— Киба, — уже не сдерживая рвущийся наружу гнев, прорычала Ринго и, скрестив перед грудью мечи, позволила их неиссякаемой, неподвластной, колючей энергии течь в свое тело. — Заставим его склониться!
Чужая, невыносимо острая чакра вторглась в девичье тело, заполняя собой каналы, вытесняя более мягкую, более податливую. Кровь, казалось бы обратившаяся тонкими иглами, забурлила, разогналась, перенасытилась обильно поступающим кислородом. Прическа безнадежно испортилась, пропуская редкие искры между вздыбившимся волосами. Каждый нерв её организма сначала недовольный вторжением постороннего электричества, быстро подстроился к обильной стимуляции, магическим образом заработав как никогда прежде, пускай и ценой физических страданий. Но Ринго было плевать на все это. Лишь смутная тень, носившаяся от одного мечника к другому и уклоняющаяся от всех их атак, занимала все её внимание. Теперь она вновь видела его.
Зрение прояснилось и обострилось еще сильнее прежнего. Теперь она не пропускала ни единого движения сражающихся прямо перед ней шиноби. Вон, мигом посерьезнев, вступил в бой Джинпачи Мунаши, локальными взрывами отгоняя от себя попросту невозможно быстрого противника и пытаясь зацепить того взрывной волной своего Шибуки, вон Джузо Бива, ругаясь на того самыми грязными словами, мастерски орудовал своим тесаком, попутно избегая самоубийственных атак своего сокомандника. Никакой командной работы, никакой слаженности... и никакого результата. Единственное, что пока действительно получалось у этой парочки, так это не подставляться под быстрые и мощные удары своего противника.
Ринго зло скривилась — на её глазах, на глазах лежащего под корнями дуба Акебино, на глазах где-то рядом наблюдающего за происходящим Фугуки Суйказана, один престарелый генин унижал легендарную Семерку мечников Кровавого Тумана. Унижал отряд, которому она посвятила всю свою жизнь.
Недопустимо. Подобное недопустимо! Тело Ринго, будто откликаясь на клокочущую внутри него ярость, будто подпитываясь ею, заискрилось, испуская в пространство просто прорву преобразованной в молнию чакру. Ринго была в бешенстве.
— Райсоо! — направив весь свой гнев в стиснутые стальной хваткой мечи Киба, она с силой воткнула их себе под ноги, выпуская нетерпеливую бесчинствующую стихию. Земля, окружающая клинки, вздыбилась, не в силах поглотить весь заряд молнии испускаемый мечами, и, проиграв яростному напору Ринго, беспрепятственно пропустила сквозь себя такую враждебную чакру. Молния потекла по земле, преследуя ту самую единственную цель, которая уже должна была умереть давным давно, и догнала. Догнала, несмотря на всю сумасшедшую стоимость этого сумасшедшего генина. — Икадзучи но Утаге!
Земля под ногами Майто Дая взорвалась, выпуская на свободу в привычную среду целый пучок заряженных молний. Убежать от них не смог даже он. Прорвав барьер из чистой, освобожденной энергии тела, молнии впитались в стареющего генина.
— А-а-а! — крик Майто Дая разнесся по всей округе совсем как недавний крик его сына. Крик, нежной музыкой ударивший по ушам разгневанной девушки. Крик, ставший сигналом всем остальным мечникам, еще мгновение назад не справляющимся с яростным Зеленым вихрем.
— Попался, ублюдок! — возопил изрядно потрепанный короткой схваткой Джузо Бива и, резко опустив меч, беспрепятственно отсек своему обидчику левую руку по самое плечо. Фонтан крови, вырвавшийся из обрубка, полился точно на лезвие Кубикирибочо. — Лей! Лей эту грязную кровь! Лей и питай мой изголодавшийся меч!
— Аха-ха-ха! — следом раздался смех развалившегося под корнями большого дерева Джинина Акебино, который не в силах дотянуться до своих валяющихся рядом топора и молота — частей цельного Кабутовари, — просто смеялся видя муки своего врага. — Так ему! Расчлени этого ублюдка! Пускай помучается перед смертью!
Внимательно наблюдая за этим сбродом, изредка переводя взгляд на уже еле слышно всхлипывающего Майто Дая, Ринго медленно доставала из земли свои мечи. Доставала, преисполненная яростью и злобой в той же степени, что и болью.
— Ушли от него... — безумно оскалившись, прорычала девушка, уже бесконтрольно вбухивая последние крохи чакры в мечи. — Он мой!
Её услышали и, не спеша повернувшись, гаденько улыбаясь сквозь выбитые зубы, помахали ей ручкой.
— Успокойся девочка, — протянул Джузо, продолжая ловить на меч каждую каплю крови корчащегося Дая, — ты свою работу сдела...
— ОН! МОЙ! — проорала Ринго, наплевав на всякие правила. Вся накопленная ярость, все унижение, полученное ей сегодня от этого генина, весь гнев на собственную слепую гордыню, вспыхнули в ней подобно взрывной печати. Эту жертву она никому не отдаст. Эта жертва только её...
Воздев руки к небу, Ринго, уже не сдерживаясь, резко опустила их, прочерча искрящимися от переизбытка чакры Райтона клинками, отпуская всю скопившуюся энергию в сторону парализованного ей же врага.
— Райтон: Бакурай!
Плотный, искрящийся, сияющий синим замогильным светом шар сорвался с мигом раскалившихся лезвий и, попутно распугав все еще оставшихся на ногах мечников, прошел сквозь все еще корчащегося от её прошлой атаки Майто Дая. Прошел и, постепенно угасая, продолжил свой путь по прямой, сжигая высоко растущую траву и опаляя толстые древесные стволы. Еле живое тело в зеленом трико грузно упало на землю.
Она победила... Она победила этого зеленого выродка...
— Молодец, Ринго, — тяжелая рука Фугуки Суйказана упала ей на плечо, едва не повалив обессилившую девушку следом за только что поверженным врагом. — Это было эффектно.
Только она собралась повернуться к нему, чтобы выразить свое недовольство как произошедшим, так и его полным бездействием, как Фугуки, будто стремясь избежать этого, вновь ушел в короткий Шуншин и, оказавшись точно у поверженного врага, схватил того за шею своей мощной, толстой рукой.
— Любопытно... — заинтересованно протянул он, без видимых усилий поднимая не сопротивляющегося старого генина над землёй. — Не расскажешь мне, что это было?
Майто Дай, прямо на глазах шокированной девушки, дернулся, схватив удерживающую его за горло руку, своей единственной уцелевшей. Майто Дай все еще был жив.
Ринго зло сплюнула, опустив взгляд на свои ставшими чистыми, будто только что из горна, клинки. Он выжил даже после прямого попадания ее сильнейшей стихийной техники? Бред... Вот почему, она предпочитала убивать врагов обычной сталью, предпочитая мечи ниндзюцу. Только лично протыкая сердце своего врага, Ринго могла быть уверена в его смерти.
— Ра... расскажу, — отпустив удерживающую его руку, хрипел Майто Дай, с каждым новым, с трудом давшимся ему словом, повышая голос. — Это... ЭТО мое наследие!
Под конец уже перейдя на хриплый крик, генин в столь запоминающемся зеленом трико ткнул себе большим пальцем в грудь...
* * *
Шок... осознание... непринятие... злость... Все это отравляло ему разум, не давало мыслить правильно, позитивно.
Вид собственной руки, валяющейся чуть поодаль и так некстати попавшей в поле его зрения, нагонял отчаяния, добавляя чувство безысходности в итак мрачные мысли...
И лишь память, лишь воспоминания о такой задорной улыбке своего сына ярко горели в этой депрессивный темноте, разгоняя мрак и демонстрируя причину сражаться дальше.
Боль... слабость... муки... Все это наполняло его до краев, всем этим был пропитал каждый дюйм его тела.
Шестые открытые врата, на которые он возложил свои надежды, не оправдали той цены, что он заплатил за их открытие. Он до сих пор не убил ни одного своего врага. Он до сих пор бессовестно им проигрывал.
И лишь сердце настоящего воина, лишь боевой дух закаленный как в изнурительных тренировках, так и в игнорирование непрекращающийся насмешек более талантливых чем он шиноби, не давали ему потерять то единственное, что он никогда не терял — надежду.
Безвыходная ситуация, угроза смерти себе и, что более важно его сыну, желание обезопасить Гая и устранить угрозу родной деревне — все сошлось. Все наконец-то сошлось. Пришло время его триумфа. Пришло его время.
Больше никто не посмеет сказать, что он прожил свою жизнь зря. Больше никто не скажет, что он ничего после себя не оставит...
Он слышал адресованный ему вопрос и знал ответ на него. Майто Дай ему был даже рад.
— Это... — хотел было прокричать он, но сбился, вновь почувствовав и в тот же миг подавив желание выжить во что бы то ни стало. — ЭТО мое наследие!
Сильный, резкий, но несмотря ни на что неуверенный удар чуть подрагивающим большим пальцем в строго определенную точку груди и...
...и Майто Дай потерял себя.
Все то, что когда-то было для этого человека миром, все что ему было когда-либо важно померкло, поблекло, ушло на второй план, явив нечто скрытое в самых дальних уголках его души и тела.
Уровень боли, захлестнувший это уже почти неразумное тело был недосягаем ни самому лучшему мастеру пыток когда-либо ходившем по этой земле, ни любому препарату когда-либо созданным человеком. Казалось, что переломай ему сейчас все кости и он не заметит этого, отмахнется как от назойливого комара в жаркое лето. Казалось, что воткни ему под ногти сотни раскаленных игл, и он попросту не обратит внимание на этот незначительный факт. Слишком мало было всего этого, чтобы сравниться с тем букетом ощущений, что захватил эту бренную оболочку. Слишком мало, чтобы взволновать агонизирующее сознание. Хотя какое там сознание? Там его уже не оставалось. Майто Дай, не в силах справиться со всем свалившимся, отступил, уступив место простым командам, установкам, правилам...
Инстинкты... желания... стремления... Все это теперь правило его умирающим телом.
Это было высокой ценой. Очень высокой ценой, но ценой разумной. Сила, что поселилась в его истерзанной оболочке, была сравнима лишь со страданиями причиненными ей. Не было больше ограничителей, не было предела, не было страха. Он буквально владел всем своим телом. Он буквально чувствовал смерть каждой своей клетки. Он буквально ощущал её приход.
Скорее всего он даже понял, что же такое Смерть на самом деле.
— РОА-А-А-АР! — яростный, животный рев вырвался из глотки умирающего мужчины. Крик загнанного в угол Зеленого зверя Конохи.
Шимон ("Врата Смерти") — были открыты. Восьмые и последние врата...
* * *
Никогда еще в своей жизни Ринго не сталкивалась с таким страхом. Страхом не низменным, не беспричинным, не постыдным. Лишь однажды, когда Ягура действительно разозлился на неё за совершенно неподобающе выполненное задание, она познала нечто, что хоть отдаленно напоминало нынешнее ощущение, но все равно даже тот момент не шел ни в какое с тем чувством охватившим её сейчас. Все тело Ринго, не подчиняющееся воплями и желанию паникующего разума быть подальше отсюда, буквально сковало от созерцания происходящего, пригвоздив её к месту не хуже Земляной хватки.
— РОА-А-А-АР! — взревел монстр окруженный кроваво-красной дымкой и сердце девушки пропустив пару ударов, заколотилось как ненормальное. От этого существа, когда-то ранее бывшее человеком, исходила такая аура силы, что измученная Ринго с трудом удерживала себя в сознании. Хотелось бежать, хотелось прятаться... Но тело её уже не слушалось.
— Фугуки, что прои... — крик лежащего в корнях могучего дуба Джинина Акебино прервался в тот же миг, как он вырвался у того изо рта. Монстр, даже не сходя с места, взмахнул единственной уцелевшей рукой, попросту размазав того по стволу дерева обычным потоком воздуха. Трест крошащихся костей смешался с треском разваливающегося дуба, которого, едва не вырвав вместе с корнями, накренило почти под земли.
— Ками-са... — выдохнул Джинпачи Мунаши, как второй удар густо сжатым воздухом, настиг и его... Нет. В последний момент взмахнув своим Шибуки, он буквально поджег эту невидимую стену, которая, впитав созданное мечом пламя, полыхнуло в ответ несравнимо сильнее. Взрывом, в десятки раз превосходящим по силе созданный "Взрывным мечом", мечника отбросило в сторону, но тот вовремя придя в себя, успел уйти в Шуншин до столкновения с частоколом деревьев.
— Что за пи... — хотел было ругнуться появившийся рядом с откинутым высвобождением этой безумной силы Фугуки Суйказаном, как вновь исчез. Исчез, на этот раз уже с чужой помощью.
Хруст костей, раздавшийся со стороны того, кто раньше был Майто Даем, достиг уха Ринго только тогда, когда объятый кровавой дымкой монстр уже схватил бедного, обожженного Джинпачи за горло и с немыслимой силой впечатал того в землю, протащив по земле его мертвое тело с почти перебитой шеей.
Монстр снова исчез и в тот же миг, слуха Ринго, которая перестала доверять своему зрению, достиг душераздирающий животный крик, полный боли, злобы и слепой ярости. Девушка развернулась так быстро, что лишь чудом не свернула себе же шею. Развернулась, чтобы увидеть как Фугуки Суйказан, еще мгновение назад медленно, относительно всего происходящего, поднимающийся на ноги, блокирует Самехадой настолько мощный удар, что тот вместе с мечом сломал и объятую красным паром руку монстра. А кричал или скорее оглушительно визжал... согнутый пополам меч? Ринго уже окончательно потерялась в происходящем.
Что вообще случилось с той реальностью, где мечи истошно не вопили, а генины были слабаками, недостойными и плевка в их сторону? Что вообще тут творилось?!
Взгляд монстра с отлетающего вдаль владельца Самехады переместился на неё...
И тут Ринго, уже прекрасно понимая, что ни бежать ни нормально противостоять ему она не сможет, просто со всей доступной ей злобой смотрела в эти переполненные гневом и болью глаза, в которых не оставалось ни грамма человеческого. Смотрела в глаза, в которых легко читалась её смерть.
И в тот же миг произошло чудо — никак иначе произошедшее Ринго назвать попросту не могла. Нога чудовища, после его выполненных на голой физике рывков, ломающих любые представления о скорости и потому переломанная во всех возможных местах, надломилась, осыпавшись пеплом прямо на глазах недоуменной девушки. Как?.. Что произошло?.. Ринго, как и озверевший генин, не могли ответить ни на один из этих вопросов. Монстр лишь глухо застонал, и перенеся вес на другую ногу, вновь подломился, приземляясь на объятые испаряющейся кровью колени.
— РОА-А-АР! — яростный крик умирающего зверя вновь вырвался от казалось бы непригодной для таких звуков человеческой глотки.
Все тело Ринго, в тот же миг покрывшееся испариной, объяла дрожь, остановить которую она уже не могла. Над этим куском мяса девушка была уже не властна.
У монстра исчезли ноги, но не намерение убить. Будто в замедлении, будто в последний раз в своей жизни, она видела как этот человек заносит свою единственную оставшуюся руку за спину, как вздуваются вены по всему искалеченному телу, как из обрубка перестала течь, ранее фонтанирующая подобно фонтану, кровь. Ринго видела последнюю атаку этого существа и та была предназначена именно ей.
Удар был молниеносный. Не существовало в её понимании другого такого слова, каким она могла охарактеризовать это движение. Хотя... даже и его недостаточно. Ринго наяву видела как сгустился воздух вокруг искалеченного кулака с вывороченными пальцами, как подобно кругам на воде расходился в стороны ветер вызванный его движением, как зашатались, с трудом удерживая себя в земле, вековые дубы, как в ее сторону рванул столб смертоносного нечто...
Увидела она и как осыпалась пеплом рука этого чудовища, а следом и его искореженное лицо со звериным оскалом. Майто Дай умер. Умер сам, будто назло Ринго.
Умер, оставив ее наблюдать за непостижимо быстро приближающейся смертью.
Коноховский выродок.
* * *
Увидеть чакру. Увидеть чакру. Увидеть чакру...
Я вновь и вновь повторял эту дурацкую фразу как какую-то мантру, в попытках убедить в желаемом собственные же глаза. Повторял и повторял. Повторял, меняя дозировку чакры, повторял то перед активацией глаз, то сразу после. Напрасно. Безрезультатно.
Я не знал что и думать. Был ли корень всех моих бед в освоении собственных глаз в отсутствии взрослого наставника или таланта? Не слишком ли я торопился? Могло ли быть так, что именно этот аспект постигался годами? Было ли это привилегией талантливых детей или и тут упорный труд ломал возникающие на дороге барьеры?
Я не знал и был этим недоволен. Складывалось ощущение, что все мои труды буквально уходили в никуда. Со временем я все чаще и чаще задумывался о том, а не было ли это бесполезным делом?
Нет, не было и быть не могло. Я просто уделял этому слишком мало времени. И говоря это, я не врал — времени у меня действительно практически не было.
Спасибо за это я мог сказать лишь самому Генджи — он упорно старался не давать мне продыху, так что свободное время на подобные тренировки мне удавалось найти с большим трудом. Метание кунаев, патриотические и агитационные лекции, милейшие спарринги до первой потери сознания, изучение основ управления и контроля чакры и наконец стрельба из лука — все это так плотно вписывалось в мой ежедневный график, что я мог лишь мечтать о краткой передышке. И мечтал, но не забывал о постоянном развитии глаз. Каждую ночь, сознательно лишая себя часа а то и двух сна, я занимался с упорством известных парнокопытных. Занимался, пускай и без видимых успехов, но с надеждой и верой в будущую окупаемость моих трудов и потраченного времени.
Сегодняшний же день был тем редким, когда у меня была возможность попрактиковаться в при свете солнца — Генджи, сославшись на какую-то встречу, отменил дневной спарринг, тем самым предоставив мне пару свободных часов. Дважды просить меня не пришлось, и потому, недолго думая, я сел прямо на заднем пороге его дома и погрузился в себя, ища глазами собственную систему циркуляции чакры. Ту самую, которая никак не желала быть найденной.
Ох, как же мне запомнился мой первый подобный опыт, первый раз когда я пытался посмотреть на себя, просветить собственное тело в поисках этих красочно продемонстрированных в каноне каналов чакры. Помню, как Бьякуганом срезал слой видимого за слоем, как скрывал то, что видеть не нужно было. Помню, ту тошноту, вмиг подскочившую к горлу, когда желая увидеть скрытые под кожей чакроканалы, я посмотрел "сквозь" кожу — такой детализированной, а что главное живой анатомической модели я еще никогда не видел. Смотреть на переплетение мышечных волокон, сосудов, жировых тканей, костей и органов, при этом осознавая, что все это именно ты, было страшно, противно и... увлекательно. Увлекательно и познавательно. Да, это нельзя было назвать приятным экспериментом, но бесполезным он уж точно не был. Именно после него, я понял, что никакого физического воплощения чакроканалы не имели.
Да, если верить канону, они были целиком привязаны к телу каждого шиноби, были неразделимы и могли спокойно взаимодействовать с ним, но найти их самих не поможет никакое вскрытие. Что же до тенкесту? Ввиду новых открытий я понятия не имел о том, что же это такое.
Вот такая и была главная сложность в том, чтобы освоить видение чакры — я попросту не знал куда и как смотреть. Приходилось часами, сидя неподвижно и максимально сильно концентрируясь на желаемом, всматриваться в собственное тело, безрезультатно ища голубые всплохи чакры...
...Что-то непривычное, что-то чужое нарушило картину привычного мне дома.
Кто-то другой, не Генджи и не Кохару, вступил на порог этого дома.
Какой-то гость пришел в дом, в который гости не приходили.
Медленно, пока что слишком медленно я обрабатывал информации поступающую с периферии моего зрения. Слишком медленно формировались мысли и связи между ними. Слишком медленно я делал выводы и расставлял приоритеты... Медленно, но уже делал.
Фокусировка на собственном теле, пропавшая в тот же миг, когда я осознал, что в доме посторонний, резко переключилась на вторженца. Уже рефлекторное приказ-желание окончательно убрало с десяток мешающих детальному обзору стен, и приблизило такую интересную своей необычностью для этого дома сцену.
— Кто это? — тут же задался я вопросом, наблюдая как молодая, недавно начавшая формироваться девушка склонилась перед Генджи в глубоком поклоне. — Кто она и что тут делает?
Было прекрасно видно, как эта незнакомка что-то быстро лепетала, при этом зажмурившись то ли от страха, то ли от нежелания даже случайно посмотреть тому в глаза. Все это было видно столь же четко, как и теплая улыбка на устах вечно хмурого и черствого Генджи... Кто она, черт возьми такая, что вызывала у этого сухаря подобные чувства?!
Недолго думая, я, повременив с тренировкой, встал и отправился к самой дальней комнате в этом особняке, продолжая пристально следить за незнакомкой. Было в ней нечто такое, что было мне сильно знакомо. Была в ней некая деталь, сильно запавшая мне в память, но между тем и давно забытая. Небольшая изюминка, которую я все никак не мог уловить.
Девушка, явно по просьбе Генджи, выпрямилась и легким взмахом головы поправила свои длинные рыжие волосы...
Осознание было столь неожиданным и столь шокирующим, что я едва не пропустил высокий порожек, внезапно выросший у меня под ногами... Этого не могло быть... Что она здесь забыла? Это ведь точно она?
Вообще с моей стороны было глупо ссылаться на канон в попытке опознать персонажа по внешнему виду, все ж нарисованный мир сильно отличался от того, каким он для меня стал — реального, но эта примета уж слишком сильно бросалась в глаза, слишком сильно была похожа на ту, что я запомнил ещё при прошлой жизни.
Странная, непрактичная, полностью скрывающая один глаз челка, выглядевшая как отдельный ниспадающий локон... Да, опираться в своей уверенности на эту мелкую деталь было попросту глупо, но отчего-то у меня не было сомнений в собственной правоте.
Теруми Мей, будущая Пятая Мизукаге, обладательница сразу двух кекай генкай и просто красавица сейчас склонилась в глубоком поклоне перед моим воспитателем. Пускай она сейчас не внушала ни обожания своими формами, ни трепета своей силой, ни страха своим положением, она тем не менее была мне нужна. Я знал, кем она станет в будущем и упускать возможность такого полезного знакомства не собирался.
Практически на бегу в одну из самых дальних комнат особняка Генджи мне приходилось придумывать причину моего появления в ней, продумывать стратегии поведения, создавать в голове необходимый образ. Я бежал, не спуская глаз с рыжей шевелюры моей будущей знакомой.
* * *
— Подними голову, Мей! — раздался голос Генджи-доно у нее над ухом. — Ты что здесь устроила? А ну выпрямилась. Живо!
Мей, и не думая перечить, тут же разогнула спину — беспрекословно слушаться этого человека она научилась еще в далеком детстве.
— Я знаю зачем ты пришла, — не дав ей и рта раскрыть, сказал Генджи. — И потому сразу скажу, что я все прекрасно понимаю и совершенно спокойно к этому отношусь.
Девушка, услышав такие слова своего давнего наставника и заимев на одну проблему меньше, успокоилась.
— Но Генджи-доно! — вскинулась Мей. — Он же ваш брат!
Старейшина, услышав ее, не поменялся в лице, не выказал ни горечи, ни сожаления, не дернулся, а лишь скупо повел головой в сторону.
— Поверь, об этом я не забывал ни на секунду... точнее, его непомерная глупость не давала мне этого сделать. — Генджи наконец оторвал свой пристальный взгляд от её лица и, явно злясь на почившего брата, зашагал по комнате. — Его действия, в свое время, чуть было не стоили мне с таким трудом заработанной репутации! Его необдуманные поступки отражались на мне будто мои собственные! Его предательство деревни, чуть было не стоило мне жизни и свободы...
Генджи замолчал, замер на месте упершись взглядом в затянутый паутиной потолок и казалось окаменел. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Мей не услышала его глухой, но такой горький голос.
— Но тем не менее, кажется я любил его... — Старик, мигом постаревший на десяток лет, вновь повернулся навстречу девушке. — Скажи мне, он умер быстро?
Мей сглотнула подступивший к горлу комок, будто пытаясь вместе с ним затолкнуть подальше и рвущуюся наружу правду, но удержаться так и не смогла. Врать в лицо этому человеку было выше ее сил.
— К сожалению, наш бой продлился много дольше, чем мы оба того желали...
Генджи, видимо уже получив нужный ему ответ, поднял руку и Мей в тоже мгновение замолчала.
— Спасибо за откровенность. Я ценю э...
Неожиданно, прервав старейшину на полуслове, деревянная дверь, отделявшая их комнату от широкого и длинного коридора, резко отскочила в сторону, пропуская внутрь странного визитера.
— Генджи-доно! — радостно вскричал красноволосый мальчик семи-восьми лет от роду, влетевший внутрь подобно маленькому урагану. Влетел, на ходу размахивая странной кожаной маской. — У нас гости?!
Это появление, этот неожиданный выход на сцену странного мальчугана вызвал эффект не взорвавшейся взрывной печати. Замерли абсолютно все ранее присутствующие в этой комнате люди — Мей, не сводившая глаз с пересекающих лицо мальчика шрамов, и Генджи, который подобно золотой рыбке лишь безуспешно хлопал губами в попытке что-либо ответить.
А мальчик, беззаботно улыбаясь и будто не замечая сложившейся атмосферы, повернулся и уставился на нее своими полностью серыми глазами.
— Привет! Я Акио! — по-детски горделиво провозгласил он. — Акио Узумаки!
Мей не знала, что ответить. Все её слова будто пожирало осознание того, какие именно глаза сейчас на неё смотрели... того, на какие глаза смотрела она. Перепутать их с чем-нибудь другим было практически невозможно.
Бьякуган. Вошедший малыш, носящий фамилию известного, но канувшего в лету клана Шиноби, обладал еще и одним из самых охраняемых додзюцу этого мира. Уникальная диковинка их ограниченного правилами, традициями и законами мира.
— Одень маску! — громкий, немного панический выкрик старейшины вывел девушку из легкого ступора. — Живо!
Вот только этот отчаянный приказ, едва не заставивший подпрыгнуть на месте неожидавшую его Мей, казалось совсем никак не тронул юного возмутителя спокойствия. Акио, будто пропустив слова Генджи мимо ушей, не сводил с нее своего пронзительного взгляда и, будто наблюдая за ее реакцией, медленно приближался. А Мей...
А Мей все никак не могла ни найти слов, ни понять, как же ей стоит себя сейчас повести. Даже сейчас, когда её собеседником по идее должен был быть пускай уникальный но ребенок, она не могла подобрать подходящие слова. Общение никогда не было её сильной стороной.
— Кто... кто этот ребенок? — с трудом оторвав взгляд от столь не вписывающегося в рамки ее реальности Бьякугана, спросила Мей. — Это ведь то, что я дума...
— Я Акио! — вновь повторило это мелкое недоразумение, остановившись рядом с ней и протянув ей руки. — Давай дружить!
Мей, совсем потерявшись то ли от продемонстрированной наглости, то ли от абсурдности всего происходящего в конец потерялась. Она, глупо хлопая глазами, то переводила взгляд на стоящего в стороне Генджи, то возвращала его к протягивающему к ней руки мальчику.
— Одень маску, Акио, — уже более спокойно повторил старейшина внимательно наблюдая за происходящим перед собой. — Не помню, чтобы я разрешал тебе снимать её.
Мальчик, ранее не демонстрирующий особенного послушания, прямо на глазах удивленной девушки понуро склонил голову и медленно, неохотно натянул массивную, закрывающую большую часть его лица маску на голову.
— Извините, Генджи-доно, — еле слышно забормотал уже не кажущийся таким наглым мальчик. — Эта оне-сан мне так понравилась, что я захотел посмотреть на нее... своими глазами.
"Своими глазами" это как?" — хотела спросить девушка, но вклиниться в их небольшой диалог она себя так и не позволила. Мей продолжала со стороны наблюдать за разговором этих двоих уже явно хорошо знакомых друг с другом людей.
— Меня не интересует, почему ты решил меня ослушаться, — холодно заметил Генджи, подойдя к мигом сжавшемуся ребенку. — Я оставил тебя заниматься, а не подсматривать за мной!
На миг Мей показалось, что Генджи сейчас не удержит себя в руках и залепит мальчику звонкую наставническую затрещину, но нет. Старейшина, неспешно пройдя мимо Акио, встал ровно между ним и самой Мей и, разведя руки в стороны, как-то обреченно вздохнул.
— Ну раз такое дело... — задумчиво протянул Генджи, — то будем знакомится. И раз Акио уже представился, то теперь твоя очередь, Мей-чан...
Наградив старейшину, прекрасно знающего о её проблеме с заведением новых знакомств, тяжелым взглядом, она, вновь посмотрела на пристально наблюдающего за ней мальчика. Мальчика, казалось чего-то сильно ожидающего.
— Те-теруми... — начала было говорить она, как в тот же миг ее прервали.
— Мей-чан... — шумно выдохнул Акио, не сводя с нее восхищенного взгляда. — Теруми Мей-чан!
Не прошло и секунды, как паренек, еще несколько мгновений назад от испуга сжавшийся комочком, бросился прямо к ней и недолго думая мигом сжал её в своих детских объятиях.
— Давай дружить, Мей-чан!
Смущенной происходящим, выбитой из колеи девушке оставалось лишь смотреть на отчего-то довольного старика. Смотреть, вслух и про себя задавая один единственный вопрос: "Кто это?"
— Он... — улыбаясь, ответил ей Генджи. — Он мой новый учен...
— Больше нет... — внезапно и неожиданно для всех присутствующих раздался обжигающе холодный женский голос. — Теперь он только МОЙ воспитанник.
* * *
Да-а-а... Отчего-то ловя едва ли настоящий кайф от всего происходящего, я покрепче сжал замершую ледяной статуей девушку. Меня наполняло и почти разрывало от неведомо откуда взявшегося чувства полного удовлетворения, превосходства и банальной гордыни. Как же все классно сложилось!
А ведь заскочив в комнату без маски я и не рассчитывал, что мои глаза станут чем-то большим, чем просто первым толчком, первой причиной заинтересоваться мной побольше. Продемонстрировать Бьякуган, повести себя вызывающе, озвучить намерения и дожать по необходимости — вот все на что хватило моей скудной фантазии за те полминуты, что я бежал к этой отдаленной комнате.
Вот только получилось все куда лучше. Началось все тогда, когда я, немного переборщив с продемонстрированной наглостью и решив немного сбавить градусы накалившейся атмосферы, повторно закрыл себе глаза маской. Закрыл, и вновь активированным Бьякуганом заметил новое действующее лицо, стремительно приближающееся к Генджи, его гостье и ко мне.
Улыбающаяся, счастливая, окрыленная одним ей известным чувством Ито Кохару направлялась точно в нашу сторону. Именно в этот момент, именно с акцентом на это умиротворенно довольное лицо, мне и пришла в голову безумная, но столь правильная идея.
Я знал каким образом привязать к себе будущую Мизукаге едва ли не крепче чем настоящими веревками. Мало того — я уже почти сделал это. Открыв ей свои скрытые под маской глаза, открыв ей свое настоящее имя, я невольно посвятил её в одну из самых охраняемых тайн этой деревни. Я связал её этой тайной, привязал к себе...и теперь, на глазах Кохару, со своим непосредственным участием я собирался дать знать об этом и самой Мей.
Уткнувшись лицом в напряженный живот девушки, я нагло улыбался, довольный всей сложившейся ситуацией. Спасибо тебе моя любимая наседка, за столь своевременное появление. Спасибо за то, что решила хоть немного, но все же пройтись пешком. Спасибо за то, что дала мне возможность увидеть тебя заранее.
Спасибо за всю эту ситуацию в целом.
Ведь ничто не связывает двух людей сильнее, чем сохранение общей тайны.
* * *
Радость, предвкушение, легкая эйфория — все это испарилось в тот же миг, как нога Кохару пересекла порог комнаты, указанной привратником. Картина, что раскинулась перед её взором, была далеко не той, которую она хотела бы видеть. Одного лишь взгляда хватило, чтобы недовольство за просранное настроение потеснило нетерпеливое ожидание, нежелание постороннего вмешательства в её дела задвинуло оптимизм в те дали, из которых он и явился, а легкий страх за провал всей задумки вновь принялся подтачивать казалось бы идеальные расчеты.
Акио, Генджи и неизвестная, молодая, но уже начавшая расцветать девушка — вот что увидела Кохару, стоило ей ступить на порог этой комнаты. Худшая для её задумки комбинация из всех возможных. Доверчивый, пластичный ребенок, старый интриган, что несмотря на все свои проколы до сих пор оставался одним из влиятельнейших старейшин в деревне, и возможный интерес, способный переключить внимание ребенка с Кохару на себя лично — кто из них был тем самым слабым звеном? Выделить его на фоне других Кохару так и не смогла... Но зато с легкостью могла от них всех разом избавиться...
— Он мой новый учени... — хотел сказать было Генджи, так и не заметивший присутствия Кохару среди них, как был прерван.
— Больше нет... — даже поразившись тому, насколько зловещий у неё получился голос, протянула Ито. Протянула, не спуская глаз с рыжеволосой девахи, которую в данный момент обнимал тот, ради которого она и пришла в этот дом. — Теперь он только МОЙ воспитанник.
Вздрогнули все. Все кроме самого Акио.
— Ито-доно... — развернувшись ей навстречу затравленно выдохнула та, в которой Кохару опознала бывшую ученицу старейшины. Тем не менее, её слова так и остались не замеченными.
— Генджи-сан, — практически прошипела раздраженная девушка, отбросив в сторону любые приличия. — Что здесь происходит?!
Старик, в один миг оценив ситуацию, бросил мимолетный, но полный беспокойства взгляд на Теруми и, сделав легкий шаг вперед, встал между двумя девушками.
— Возникло небольшое недо... — в примирительном жесте поднял он руки, но бесполезно — Кохару не волновали жалкие оправдания.
— Ты забыл наш уговор?! Ты забыл наше главное условие?! — едва сдерживая себя от рвущегося рыка, продолжала шипеть девушка. — Скольким людям ты еще показал его, Старик?!
Только Генджи вновь открыл было рот, как вновь был прерван. Вот только на этот раз уже совершенно другим человеком.
— Кохару! — выскочил из-за спины старейшины красноволосый мальчик и в следующее мгновение уже повис на её талии. — Я сам к ним вышел! Мей-чан обещала быть моим другом!
Мальчик тараторил, не позволяя девушке вставить и слово. Тараторил, заставляя слушать себя.
— Ты заходишь слишком редко, а Генджи-доно слишком скучный! Вот я и решил найти себе еще одного друга!
— Еще одного? — удивилась Кохару, присаживаясь на одно колено, тем самым равняясь с Акио лицами. — А кто же первый?
— Как кто? — совсем натурально удивился мальчик. — Ты!
— Спасибо, Акио, — тепло улыбнулась Кохару, обнимая ребенка. — Я рада быть тебе другом.
Пусть голос Кохару заметно смягчился, но вот глаза... Её глаза, что смотрели на двух застывших людей через плечо прижавшегося к ней Акио, по-прежнему излучали лишь арктический холод. Она смотрела на Теруми и Генджи и все никак не могла решить, что с ними сделать. Впрочем...
Впрочем это решение зависело лишь одного важного ответа на один важный вопрос.
— Скажи, Акио, — достаточно громко, чтобы ее услышали все собравшиеся в комнате люди, прошептала Кохару на ухо мальчику. — А ты показывал "Мей-чан" то, что у тебя под маской?
* * *
— Скажи, Акио, — громкий шепот Кохару достиг моего уха. — А ты показывал "Мей-чан" то, что у тебя под маской?
Да! Наконец-то раздался тот самый вопрос, на который я сделал главную ставку. Тот самый вопрос, который позволил бы мне завладеть как вниманием будущей Мизукаге, так и возможностью продолжить с ней знакомство.
Я видел как напряглись два человека за моей спиной под прицелом не сулящих ничего хорошего глаз моей "воспитательницы", как их сердца тревожно заколотились в страхе перед моим ответом и последствиями после него. Я буквально чувствовал, как от моих слов зависит дальнейшая судьба этой парочки... и мне нравилось это. Мимолетное ощущение власти, мимолетное ощущение могущества и, что более важно, полное отсутствие возможной ответственности. Единственное, чем я жертвовал в случае неверного выбора своего ответа так это знание будущего. Знание, которое мне было попросту необходимо.
— Нет, конечно, — отодвинувшись от Кохару и глядя ей в мигом потеплевшие глаза, ответил я, пару раз мотнув головой. — Зачем мне показывать ей мои некрасивые шрамы? Они мне не нравятся!
— Ох, Акио, — вновь обняла меня Кохару, уже без прежней угрозы, но по-прежнему недоверчиво смотря на расслабившихся Генджи и Мей. — Если они тебе так не нравятся, то обещаю, что однажды мы у тебя их уберем.
— Правда? — воскликнул я, постаравшись вложить в этот возглас максимум ребяческой радости, и отлипнув от Кохару подскочил к тут же отошедшей на шаг будущей Мизукаге. — Ты слышала, Мей-чан?
Даже не представляю, о чем думала эта девушка, в этот момент. Едва ли не затравленно смотря на меня, Мей скупо кивнула, делая очередной осторожный шаг назад. Очень любопытная реакция на мальчика едва ли не вдвое тебя младше...
— Акио, — вновь подала голос Кохару. — Отстань от бедной девушки и пойди собери все свои вещи...
Я резко развернулся, даже не смотря на уже давно привычно активированный Бьякуган. Кажется что-то пошло не по сценарию.
— ... с сегодняшнего дня, ты будешь жить со мной.
Черт.
Черт. Черт.
Я, в противовес всем окружающим, на лицах которых читалось лишь облегчение, напрягся. Кажется, более тесное знакомство с будущей Мизукаге, мне придется отложить.
— Ура! — воскликнул я, очень, очень сильно постаравшись изобразить радость от подобной далеко не радостной для меня новости, и, подпрыгивая на месте, выбежал из комнаты. Выбежал, продолжая наблюдать, как похмурневшая Кохару что-то втолковывает успокоившемуся Генджи.
Ничего... Это лишь небольшая отсрочка, Мей... Ведь я знаю, что ты знаешь.
А ты, в свою очередь, знаешь, что знаю я.
* * *
Раскачиваясь подобно настоящему смертельному маятнику, покрытый кровью Кубикирибочо, более известный как Обезглавливатель, то поднимался на добрый метр, то резко опускался вниз, лишь чудом не задевая шею лежащего под ним человека. Человека, которого недавние события уже успели вдоволь потрепать.
Джузо Бива терзали столь редкие для него сомнения. Стоя сейчас над телом поверженного не врага, он упорно отгонял просачивающиеся мысли, подавлял собственное желание, спорил с собственным же "я". Убить или не убить?
Сейчас была та редкая возможность, которую он столь долго ждал и который столь долго же страшился. Возможность принять то самое предложение, сделанное ему темной ночью в узком переулке Киригакуре. Отвергнуть которое, означало отказ от чего-то большего, чем простая жизнь шиноби на службе у правителя одной деревни. Отвергнуть которое, означало отказ от всего того, что было расписано ему тем странным посланником...
Он мог оставить свое имя в истории. Он мог прославиться на весь мир. Он мог заставить весь мир склониться перед его силой.
Вот только звучало все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как и посланник был слишком хорош для того, чтобы быть лгуном. Найти следы этого таинственного незнакомца не смог даже он.
Но все требовало жертв. Чтобы обрести новую цель, он должен был отказаться от всех старых. Чтобы надеть эти одежды с красными облакам Джузо должен был снять протектор родной деревни. Чтобы получить нового напарника, он должен был избавиться от одного из бывших... и только это всегда его останавливало. Сложно было не столько провернуть убийство одного из Семерки, как уйти после этого живым от всех остальных.
И вот, судьба подкинула ему поистине идеальную возможность в корне поменять собственную жизнь. Столкновение с баснословно сильным генином, всеобщее замешательство, потеря нескольких товарищей — что могло быть лучше?
"Только это," — ответил сам себе Джузо, презрительно смотря на все еще живого Кушимару. Этот урод, который даже с расквашенным в хлам лицом не смог стать еще уродливей, будто специально поджидал его здесь. Живой... беспомощный.. ждущий смерти от рук самого Джузо Бива.
Только лишь одно приложенное усилие, отделяло сейчас мечника от новой главы его жизни. Только лишь одна мысль...
Кушимару, будто что-то почувствовав, дернулся не приходя в сознание, Но сделать уже ничего не смог...
Свист разгоняемого острым клинком воздуха, хруст перебитой шеи и глухой стук удара меча об холодную землю разнеслись по ближайшей округе.
— Хоть тут ты пригодишься, Кушимару, — сплюнул Джузо, расчехляя специальный мешок для голов. — Надеюсь, что тебя хотя бы узнают.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
