Арктический Удар

Тут Херман возблагодарил судьбу, что его U-215 не включили в состав 11-й арктической флотилии. Это было бы воистину страшно, — альтернативой смерти мог стать только русский плен. А это, по словам пропагандистов, настолько ужасно, что и представить нельзя. Сначала жидо-комиссары будут страшно пытать, демонстрируя свою звериную суть недочеловеков, затем погонят в страшную ледяную Сибирь, в концлагеря, которые у них называются Гулаги, и будут морить в шахтах непосильной работой, а тела умерших укладывать в вечную мерзлоту вместо шпал железной дороги или скармливать белым медведям. Нет, Херман здравомыслящий человек — знает, что нельзя полностью доверять пропаганде. Но даже если малая часть того — правда, этого хватало с избытком.

Берег не приближался совсем. Лёжа на спине и отдыхая, он думал, на что же они напоролись, или кто напоролся на них? Если это была американская подлодка, то и она должна или погибнуть или получить такие повреждения что непременно уже бы всплыла. Но её нет. Значит, также погибла. И что теперь делать дальше? До берега очень далеко, можно не доплыть, если только какой-нибудь корабль или патрульные самолеты не заметят его. И получится, что он зря прыгал в море, всё равно утонет только чуть позже.

Что-то заставило Хермана повернуть голову, оглянуться.

Из моря всплыла огромная подводная лодка. Таких просто не могло быть в природе, если верить справочникам. Удивляли непривычно "сглаженные" очертания, и отсутствие орудий на палубе, кажется, на рубке были какие-то надписи и номер, но отсюда не разобрать. Штурман стал кричать и махать рукой, надеясь, что его услышат или хотя бы заметят. Вскоре от лодки отвалил быстроходный катер, а там, как показалось ему, четверо матросов, все в оранжевых спасжилетах.

"Заметили они меня или решили просто обследовать место гибели подлодки" — подумал Херман.

Он опять стал махать рукой, в надежде привлечь этих на катере.

"Заметили! Один из них указывает рукой в мою сторону. Точно, американцы. У англичан таких подлодок нет, а вот американцы при высоком уровне техники всегда отличались гигантоманией, у них уже двадцать лет назад подлодки были под три тысячи тонн! Хотя у японцев тоже есть большие подлодки, с которых даже самолеты могут взлетать, но что делать самураям в Атлантике, и как бы они сюда прошли? Американцы, без сомнения. Вот почему они их протаранили — не заметили. Лодку построили, а моряки из них, как из п... рукав.

Зато не надо плыть пятнадцать миль, рискуя попасть в зубы акуле. Да здравствует американский плен! В соответствии с Гаагской конвенцией, надо сразу потребовать, как положено, медицинскую помощь, еду, сухую одежду! Ну вот, уже кто-то хватает за шкирку и тянет наверх, ещё кто-то тащит за руки.

"Я в лодке", — Едва не задохнулся от счастья штурман. — Лодка надувная, похожа на резиновую, но очень плотная, незнакомой конструкции, с подвесным мотором, таких я нигде не видел, на боку латинскими буквами написано YAMAHA. Так что же это получается, нас потопили японцы? Как они здесь оказались, это же не Тихий океан? Да и эти нисколько не похоже на японцев, за исключением разве что того, который справа. У этих троих лица вполне себе европейские. Один из них что-то спрашивает, я не слышу, вода в ушах, да и шок. Смотрю на приближающую подлодку. Ну, очень огромная! Когда смотришь на ее палубу, кажется, на ней можно играть в футбол".

Он потряс головой. И вот тут, его охватил ужас, когда он услышал русскую речь.

"Так это русские, а они-то что здесь делают, и как смогли построить такую огромную лодку? А говорили, что они, кроме как плести лапти и пить водку, ничего не умеют. Итак, я попал к русским, лучше бы утонул, всё равно мне не жить". Но тут у него появилась логическое объяснение на русскую речь. "И почему это я сразу подумал что это русские только из-за того что тут двое говорят на их языке но это не факт что и подводная лодка русская. Русским не под силу такое создать, только американцем, а эти двое просто из потомков русских переселенцев или эмигрантов на службе в американском флоте" Штурман после этого немного успокоился и вновь стал рассматривать приближающуюся подводную лодку. Но его вновь привлёк русский говор и тут он понял, что все четверо включая с азиатской внешностью, говорят по-русски.

"И всё же я попал к русским".

Его стал бить озноб, будто он голым попал на тридцатиградусный мороз.

"О боже, нет, лучше за борт, но не дают, хватают, укладывают лицом вниз! Лучше бы я утонул — всё равно, мне не жить!"

— Ой, мой бог, я пропал, ой, мой бог! — невольно вырвалось у него.

Не помню, как оказался палубе. Кто-то что-то крикнул сверху, но я от шока не понял, что именно. Матросы подхватили его под руки, подняли на палубу и повели к двери рубки, и тут от потрясения пережитым или от страха перед будущим, а может, от всего вместе, штурман потерял сознание.

Атлантика1942 год это же время.

Все, кто был в лодке, почувствовали, как она слегка затормозила, будто кто-то пытался удержать на месте двадцать тысяч тонн стали и сто тысяч лошадей. Через две-три секунды хватка разжалась, всем показалось, лодка удержится под водой, и ничего не произойдет, но какая-та сила подхватила её и чуть не выкинула с глубины ста восьмидесяти метров на поверхность океана.

-На рулях, держать глубину, олухи царя морского, — выкрикнул я.

Но лодка не слушалась рулей и стремительно всплывала. Но вот, стремительный подъём завершился у самой поверхности, и лодка перешла в горизонтальное положение.

— И что это могло быть, — произнес старпом, окидывая всех взглядом, будто ожидая ответ от кого-то из присутствующих в центральном отсеке. В этот момент все ощутили удар ограждением рубки и скрежет разрываемого железа. Не все устояли на ногах от этого удара.

И страшный скрежет разрываемого железа — над нашими головами. Честно скажу — мне было страшно. И любому, на моем месте, было бы страшно. Когда ожидаешь, что на голову сейчас хлынет водопад ледяной воды — и все!

— Стоп машина! — заорал Петрович, опомнившись первым. — Да вы что, глазастые, куда нах... смотрели! Спите что ли! — Чтоб вас косоруких в зад штоком вместе с цепью по самые клюзы... — дальше короткий флотский загиб на пару десятков слов.

— Так все же было чисто на экране, тащ кавторанг, — оправдывается оператор ГАКа.

— Осмотреться в отсеках и доложить, — скомандовал я.

Блин, вот вляпались-то! Айсберг, что ли? Южная часть Баренцева моря летом?

Спустя несколько секунд стали поступать доклады из отсеков, что повреждений и поступления воды нет. Энергоустановка в норме, видимых повреждений нет.

— Так, Петрович, и кого же это мы поцеловали? — обратился я к старпому.

— Да черт его знает. По идее мы сейчас должны быть в сорока пяти милях от берега. Если это какой-то рыбак, так место не рыбное хотя не исключено. Или к нам на хвост янки сели, и мы их не услышали, но и это не факт, так как удар произошел почти у самой поверхности. Мне на ум приходит только одно. Или мы всё же столкнулись со стоящим без хода каким-то судном. Но почему мы его не обнаружили? Это надо спросить у Иванова, почему его архаровцы проморгали это судно. Или это был айсберг. И опять же почему не обнаружили?

-Петрович, а я в первое мгновение так же подумал о айсберге.

Тут в центральный вломился ли, вбежал или влетел, но только не вошел наш комиссар с круглыми глазами и испуганным лицом. Правой рукой держался за локоть левой, видимо, во время удара не удержался и ударился обо что-то.

-Что случилось? Кто-то нас протаранил? Повреждения есть? Что будем делать?

И это, как ни парадоксально, разрядило обстановку. По крайней мере, сделало менее напряженной.

— Успокойтесь, товарищ капитан второго ранга, сейчас все выясним — ответил я.

— Глубина? — это уже вахтенному.

Перископная, тащ каперанг, — послышался ответ.

-Акустики, слушать пространство вокруг лодки, включить видеонаблюдение и доложить.

— Есть объект, лево двадцать, погружается, слышны шумы вырывающего воздуха.

-На сонаре что?

-Объект, дальность полтора кабельтовых на север, товарищ командир, похоже, он тонет, и больше вокруг ничего не наблюдаю, всё чисто.

-До этого тоже ничего не наблюдал — вставил шпильку Петрович.

-Всплываем. Аварийная команда, наверх! Владимир Маркович — позвал я командира БЧ-7. Объясни-ка нам, почему мы оказались слепыми будто котята, которые тыкаются мордой разыскивая сиски у своей мамаши. Вот и мы куда-то тыкнулись, да так, что по нашей вине кто-то терпит бедствие. Но мне казалось, что у нашей лодки вместо глаз и ушей установлен целый электронный комплекс и команда специалистов, которая находятся под твоим началом.

-Товарищ командир, Михаил Петрович. Все системы комплекса за минуту до столкновения работали без сбоев, это я со всей ответственностью заверяю. Мы с первой минуты похода контролировали окружающую обстановку на пятьдесят мили вокруг за исключением узкого сектора в корму. И я не могу объяснить, почему мы не могли обнаружить объект в носовом секторе. Но у меня есть предположение, что это было какое-то внешнее воздействие в тот момент, когда лодка по неизвестной причине сбавила ход, а потом резко пошла на всплытие. В том, что произошло столкновение, мы не виноваты.

-Я понял тебя Владимир Маркович, но на всякий случай проверь своё железо, вдруг какая-то фиговина накрылась.

-Есть проверить.

-Так это мы кого-то протаранили? Как такое могло случиться, мы же шли на глубине? Что рули вышли из строя, поэтому мы так быстро всплыли? Да к тому же ослепли. И эта лодка только что после капремонта. Надо об аварии сообщить в штаб — затараторил наш комиссар.

-Сейчас всплывем, все выясним и только после этого доложим о происшествии. А что у вас с рукой?

-Да ударился о переборочный люк, и, похоже, не слишком удачно.

-Тогда пройдите в медблок, пусть наш медик посмотрит, что с вами.

Через несколько минут лодка всплыла. С неё бортов серебряными струями стекала вода, на ограждении рубки после удара появилась нехилая вмятина, более половины стекол на ходовой выбито, хотя рубка была спроектированная с таким расчетом, чтобы подламывать лёд и имела большой запас прочности, но удар о препятствие не прошел бесследно.

Сбоку рубки открылась массивная дверь, и дюжина матросов в оранжевых жилетах, одетых поверх теплых курток, выбежала на палубу. Сверху на ходовом мостике также показались несколько тепло одетых матросов.

Когда я поднялся наверх, глядя на выбитые стекла и продавленную переднею стенку ограждения, мысленно выругался:

— Ну вот, только из ремонта, и опять придётся вставать на ремонт, будь оно не ладно. И кому это там угораздило подставиться под нас. И главное что случилось с лодкой?

Осматриваюсь вокруг, вдали, у самого горизонта, на западе проглядывала полоска суши, которой по идее не должно быть, но она была. А так, насколько взгляда глаз хватало, горизонт был чист. В менее чем в двухстах метрах расплывалось масляное пятно, посреди него плавали какие-то обломки. "Сейнер или ещё что?", — пронеслось у меня в голове.

-Что за черт, вам не кажется, здесь слишком тепло для АРТИКИ, — заметил наш второй штурман Дима Мамаев по кличке Мамай, расстёгивая молнию на своей куртке. И солнце высоко, в наших широтах так не бывает! Это не север. Интересно, куда мы попали.

А правда, где это мы вынырнули? — проговорил я — какая-то аномалия? Не может быть так тепло, хотя сейчас и лето.

-Определить местонахождение, — сказал я, повернувшись к штурману.

-Человек за бортом! — раздался голос сигнальщика.

Мы посмотрели в сторону обломков, там, в волнах прыгала голова.

— Бот на воду, спасти человека! — скомандовал Петрович.

-Товарищ командир, — раздался голос второго штурмана, — спутниковая система не работает, спутники не отвечают, будто их там нет.

— Как не работает? Может, после столкновения антенны повреждены? — предложил я.

-Да нет, все в порядке, повреждений нет, просто спутники исчезли, — выдохнул Мамай.

— А другие спутники как?

-Да никак, их просто нет.

-Как нет, и куда же они делись?

-Да не знаю я, куда они все подевались! Ни Глонасс, ни ДжиПиЭс, ни гражданских связных!

-Остальные системы работают?

-Да, остальные все в рабочем состоянии.

-Задействовать все системы и определить местонахождение.

Через несколько минут, наверх поднялся Сан Саныч с озадаченным лицом и, осматривая море вокруг лодки, посмотрел зачем-то на солнце.

-Командир, я, конечно, извиняюсь, но мы заплыли черт знает куда. Так как глубины под лодкой и рельеф дна не совпадают с Баренцевым морем, а все данные указывают на то, что мы в Атлантике, где-то недалеко от побережья Северной Америки, где точно, потом доложу.

И вот ещё одна сцена из Ревизора. Тишина повисла примерно на минуту. Ну просто Н. В. Гоголь, "Ревизор", последний акт, немая сцена. Потом она прервалась матом.

-Ты это серьёзно?

-Обижаешь, командир.

Мне больше всего сейчас хотелось ляпнуть что-то типа "да как мы сюда попали, только что были в Баренцевом море, а теперь за тысячи миль, где-то около Америки. Да этого не может быть, да что тут за б... происходит, кто-то может нам хоть что-то объяснить?". Но я сдержался: командир по должности обязан знать ВСЕ, а если нет, ни в коем случае не показывать это подчиненным. Потому я авторитетно изрек, указав на возвращающийся бот:

-А вот мы у того спросим. Он местный? Значит, должен что-то знать куда нас занесло! Тогда и решим, что наверх докладывать!

Спасатели подняли на борт какого-то бородатого типа в некогда белой рубашке и что-то вроде шорт или обрезанных брюк и босого. Он был в шоке, его трясло так, что зубы стучали, он таращился на нас с жутким испугом и что-то причитал себе под нос.

-Узнали, кто он и откуда?

-Нет, все время молчал. Никаких документов при нем нет, вообще ничего в карманах.

-Этого вниз, в медблок, обтереть, обогреть, переодеть, — скомандовал я, — а нам — срочно убираться отсюда, пока не прихватили. Все вниз, погружение!

Погрузились неглубоко — под перископ. Вели сканирование эфира и окружающего пространства, так что могли быстро нырнуть на глубину. Решив, что срочных дел больше нет, а самое срочное — установить, КАК мы сюда попали — наведались вместе с Петровичем к нашему "гостю" в медицинский отсек. Войдя, я сначала увидел нашего комиссара с загипсованной рукой, который что-то доказывал бортовому медицинскому светилу Святославу по кличке Князь. Потом обратил внимание на нашего спасённого, сжавшегося на койке в углу.

Док, что с Григоричем?

— Перелом лучевой кости, не менее месяца походит в гипсе. А он расстроился — говорит, всё пошло прахом. Он же надеялся на это поход. Для него он должен быть последним, а там и на пенсию.

-Как бы мне раньше его на пенсию не загреметь.

-Командир, как я понимаю, что мы непреднамеренно кого-то утопили. А раз есть спасённый то, по всей видимости, есть и жертвы, а это тянет на международный скандал.