Чёрная кошка приносит несчастье

А потом... Она помнила сухой, никем не вдыхаемый более воздух, красную землю... словно кровь многих и многих, не успев впитаться в грунт, стала твердой пленкой, да так и засохла, помнила моря раскаленной лавы... Какая-то дрянь, растущая из земли, пыталась захлестнуть ее... А потом она увидела человека. Он лежал прямо посреди тропы на спине, а вокруг него валялись трупы даэдр. Баирра подбежала к нему — это был стражник в форменной кирасе Кватча, и он был явно жив, просто без сознания.

— Э-эй, — она стала толкать его лапами, озираясь — нет ли где демонов, — э-эй, очнись!

Не помогло. Выругавшись, Баирра полезла за заветным пузырьком с целебным зельем и накапала несколько капель в приоткрытый рот стражника. Тот издал полу-храп, полу-стон и распахнул глаза.

— А! — увидев над собой черную морду с прижатыми ушами, он попытался вжаться в землю и нащупать меч.

— Тихо, — сказала Баирра, — это я! В смысле, не даэдра. Тьфу, то есть... короче, спокойно!

— А-а... кто? — его явно били по голове.

— Никто. Нужно Врата закрыть, как, ты знаешь? Быстро!

— Э-э... я... я не знаю.

— Твою мать, — Баирра еще раз нервно оглянулась. — Ты там был, дальше? Что там?

— Даэдра...

— Понятно, что даэдра, кретин! — зашипела на него Баирра, — тупика там нет?

— Н-н... нет... — он снова закрыл глаза, — там башня... туда утащили...

И снова потерял сознание. Баирра потратила на него еще несколько капель зелья, но, кажется, без толку. Ей пришлось бросить его и спешить дальше, надеясь на то, что он очнется самостоятельно до того, как на него набредут даэдра.

А потом... там были и вправду даэдра, и кого могла, она обходила, а кого могла, расстреливала из лука. Потом она забралась в какую-то башню. И с одним дреморой ей пришлось-таки драться нос к носу, и эта рогатая сволочь основательно помяла ей ребра, поэтому пришлось выпить почти все зелье. Она уже не думала, что найдет хоть что-то в этих жутких строениях, полных демонами и изувеченными гниющими и горящими трупами. Врата, скорее всего, закрывались каким-нибудь заклятьем. Или еще чем, простым кошкам недоступным.

Потом был мост над пропастью.

Потом была еще одна драка, и Баирра, воя, драла когтями задних лап какую-то слишком крепкую броню, а зубами пыталась перегрызть дреморе горло — дралась, забыв, что она — хаджит, как дикая пустынная кошка. Кровь дреморы была очень горькой. Потом она сбросила его тело с себя и зашипела на мертвого врага, а хвост так и хлестал по бокам. Потом она очнулась. Поднялась на ноги — ноги, Баирра, не задние лапы! — слизала кровь с усов, и поклялась себе никогда, никогда больше не пытаться корчить из себя спасительницу мира. На излечение ушли остатки зелья.

Надо было возвращаться. Следующий дремора, наверное, ее убьет. Баирра всхлипнула. Она очень устала. Ей было страшно.

Она уже, нервно вылизывая лапу и стараясь не поддаться истерике, повернулась к двери, как вдруг сверху послышался голос.

Кто-то молился. Молился Талосу.

Баирра замерла. Слышать здесь слова, обращенные к богу имперцев, было словно попасть летом в снежную бурю. Потом она поняла, что наверху кто-то из людей капитана. Слезы все-таки немного прорвались. Баирра наскоро вытерла их и бросилась наверх.

Намного позже, когда все уже было позади, ей подумалось, что от этой безумной гонки у нее осталось больше стрел в колчане, нежели воспоминаний.

Когда она, тяжело дыша, остановилась на вершине башни, то увидела прямо посередине, в свисающей с потолка клетке из человеческих костей, голого по пояс имперца, который сидел, уцепившись истерзанными пальцами за решетку.

Баирра бросилась к нему.

Он вскинул к ней измученное лицо.

— О Талос, — выдохнул он, — слава тебе.

Он был немолод и лысоват, этот человек. Грязь и кровь запеклись на теле полосами, остатки седых волос были обожжены.

— Пить, — попросил он, бессильно просовывая руку сквозь решетку.

— А, д-да, — пробормотала Баирра, неловкими лапами шаря по поясу, сдернув флягу, протянула ее узнику даэдр. — В-вы...

Он жадно глотал воду, потом, отдышавшись, протянул флягу обратно. Баирра машинально подхватила ее.

— Слушай меня, девочка, — сказал узник, — это важно. Ты должна закрыть Врата... тихо, молчи, нет времени. Тут такой дре... дремора, в шлеме... со щитом... такой рослый. У него ключ.

— Я... я его загры-ызла, — прохныкала Баирра, цепляясь за клетку. — Давайте я вас выпущу...

— Погоди, — имперец накрыл дрожащими ладонями ее лапы, — в той башне, где такой столб огня... под самой крышей должно быть что-то, закрывающее Врата. Они называли это сигилом. Ключ у этого дреморы, ты его возьми. Ты должна его, этот сигил... наверное, взять. Может, это закроет Врата.

— Я не пойду, — Баирра прятала глаза, — я не могу... у меня кончилось зелье... а лечить я умею... плохо. Только царапины. Я не сумею...

— Кисонька, милая, — человек цеплялся за ее лапы, — что ты говоришь... ведь если их не закрыть...

— Какая я вам кисонька, — вяло возмутилась она, и глубоко вздохнула два раза, давя слезы. — Сейчас, подождите, я, — она достала кинжал и, подергав клетку, стала резать веревки, связывающие кости.

— Не выйдет, — вздохнул узник, — они заколдованы, наверное, — он показал свои кисти, все в ссадинах, — не тупите оружие.

Баирра упрямо продолжила попытки, но имперец оказался прав — хилые на первый взгляд веревки почему-то оказались крепче стали.

— Сволочь, — наконец сдалась Баирра.

— Девушка, родная, я прошу вас, богами вас заклинаю — попытайтесь закрыть Врата. Умоляю.

— Я же вам говорю! Еще один дремора — и я труп!

— Так не пытайтесь с ними драться... бегите! Мимо них бегите, они же в тяжелых доспехах, не угонятся, а вы хаджитка, вы быстрая — у вас хорошие шансы.

— А вы как же? — Баирра не хотела, совсем не хотела снова лезть в пасть дреморам, она ведь уже почти решилась возвращаться.

— Я... у вас кинжал... один?

— Нет, два... Вы попытаетесь разрезать? — она указала на клетку.

— Дайте один, — попросил имперец.

Она протянула, вместе с ножнами, но вдруг замерла, пораженная внезапной мыслью.

— Зачем? — выдохнула она, поднимая глаза на узника.

— Дайте, — губы человека задрожали, — пожалуйста.

Баирра отдернула лапу с кинжалом, прижав ее к груди.

— Вы же не хотите... — пролепетала она, уже поняв, что именно этого он и хочет, что уже не надеется спастись. Но и оставаться в этой жуткой клетке больше не может. — Может быть, все-таки еще попытаетесь?

— Послушайте, можно, — он снова вцепился в решетку, — можно я вас обниму? А вы дадите мне кинжал, заберете ключи и попытаетесь, правда?

Баирра дрожащей лапой протянула имперцу кинжал. Тот принял его с кривой улыбкой, повесил на шею и протянул к ней руки через решетку. Она подошла, позволив себя обнять. Человек стиснул ее, насколько позволяла клетка, притянул голову к своим губам, поцеловал в лоб.

— Благослови вас боги, — прошептал он.

— Попробуйте все-таки сначала разрезать... веревки, — попросила его Баирра.

Его руки на миг сжались еще крепче, а потом расслабились.

— А что будет со мной... когда я... если я сумею схватить этот ваш с... сигил?

— Я не знаю, — сказал имперец, — я буду молиться, чтобы вы вернулись на Смертный План.

— Ну да-а, — шмыгнула носом хаджитка, — помогло бы это... может, поискать тут, как открыть клетку? И тогда вместе...

— Нет, — сказал узник. — Тогда не успеть...

— А может быть, уже поздно? Откуда вы знаете?

— Я надеюсь. Идите. Идите, милая. Спасите всех, кого еще можно. Прощайте.

Баирра бросила последний взгляд на узника, со смесью тоски и надежды глядевшего ей вслед сквозь решетку, и стала спускаться.

Когда она, уже сняв с пояса загрызенного ею дреморы ключи, открывала дверь, ведущую на мост над пропастью, она вдруг подумала, а вдруг он уже...

— Эй! — крикнула она, — эй, вы! Скажите что-нибудь! — и замерла, прислушиваясь.

— Давайте, милая! Вы сможете! — донесся ответ, и Баирра, отчаянно сощурившись, устремилась вперед, собираясь только бежать, бежать, бежать. До самого верха.

Баирра будто еще бежала. Ее кто-то звал, тормошил, но она могла лишь обвиваться вокруг чего-то холодного, гладкого, гудящего, злого — которое почему-то нужно было держать и не выпускать из лап, пока не добежишь... ей было очень нехорошо.

Она тогда совершила отчаянный, чудом не окончившийся падением с высоты, прыжок, в котором сбила с огненного столба сигил — почему-то очень холодный, и покатилась с ним кубарем по натянутой красной перепонке вниз... этот мерзкий гудящий шар было очень сложно держать, лапы скользили, но Баирра не знала, что будет, если выпустить сигил, поэтому не бросала. Она бы уронила — но, приземлившись на каменный пол, догадалась задрать низ своей кожаной куртки и положить шар — о боги, о мурлыкающие луны, пусть это будет ключом к Вратам — в образовавшийся "карман", который можно было придерживать одной лапой.

Дреморы, которые едва не окружили ее в те жуткие мгновения, когда она скачками неслась к проклятому сигилу, толкались наверху, гортанными голосами проклиная "смертную драную тварь", и бросились вниз только разобравшись, куда делась отчаянная хаджитка. Это дало ей какое-то время.

А потом мир подернулся желтой болезненной рябью, спиралями поднимающейся к багровым пустым небесам — Баирра все бежала, а камень под ней вдруг начал словно бы мерцать, на доли мгновений появляясь и пропадая, ощущение было обморочным, она споткнулась и едва не упала — ей показалось, что ее уже хватают за хвост очухавшиеся демоны, выровнялась и продолжила бежать по кругу, понимая, что если сейчас же не произойдет ничего — ее снова окружат... и тогда...

Но тут что-то загрохотало и Баирра, издав какой-то детский писк, прыгнула, спасаясь неведомо от чего — и в глазах ее взорвалось ослепительно-белое пламя. Миг расплавленной, вневременной пустоты — и вот она уже катится по влажной холодной земле, в холодном, влажном воздухе... и клубочком, плача, свивается вокруг ключа от Врат. В своем сознании она все еще бежит. Ей кто-то говорит:

— Очнитесь, очнитесь! — но она не может очнуться. Чьи-то руки пытаются ее то ли ощупать, то ли поднять, то ли вырвать из лап сигил. Что за руки — ей без разницы. Кто-то пытается залить ей в пасть что-то спиртное, Баирра едва не захлебывается и кашляет, но не может открыть глаз, не может прекратить призрачный бег.

— Закрыла, закрыла, — бормочет кто-то, а потом ее куда-то несут. И она теряет сознание.

Приходит в себя она в палаточном лагере беженцев из Кватча, как оказывается, проспав больше суток с краткими перерывами, которых она лично не помнит. Ее благодарят и поздравляют, поят зельями, кто-то даже приносит цветы — какая-то аргонианка... слабость, как после недельной лихорадки, не позволяет ей и лапы поднять, чтобы прилизаться, и почему-то очень хочется плакать, и когда какой-то старушке удается выгнать всех из ее палатки, Баирра плачет, а потом засыпает.

Проснувшись, она просит пить, ей приносят, и приносит никто иной, как Мартин, он, кажется, благодарит ее, и говорит что-то насчет того, что если бы она не... то он бы... Баирра не очень вслушивается в слова, хотя догадывается, что этот святоша наверняка имеет в виду, что не простил бы себе, если бы она не вернулась из Врат, или что-то в этом роде. Она пьет и отсылает священника, чтобы он не мешал ей спать.

Когда хаджитка приходит в себя окончательно, она узнает, что Савлиан Матиус (вот как зовут капитана) вместе со все-таки прибывшей подмогой в лице патрульных легионеров, сумел зачистить Кватч от оставшихся даэдра. Он даже попытался спасти графа, но нашел лишь его изуродованное демонами тело. Капитан, тоже раненый, отлеживался теперь в своей палатке — Баирра зашла к нему.

— Вы — героиня, — говорит ей бледный капитан, и сжимает ее лапу, и прижимает ее к своей щеке, — вы спасли нас всех...

— Я нечаянно, — смеется она и позволяет Савлиану Матиусу обнять себя и поцеловать в скулу — кошка не понимает этой человеческой привычки, какой-то смешной пародии на нормальное облизывание или ласковое прикусывание, но если у людей такая недоразвитая пасть — что же им, беднягам, делать...

— Хотите, я присвою вам звание почетной стражницы Кватча? — вроде бы в шутку говорит капитан, но лицо его тут же мрачнеет, — к сожалению... в ближайший год, боюсь, точно... просто стража Кватчу не понадобится.

Упоминание стражницы напоминает Баирре о той редгардше. И она спрашивает о ней.

— Тьерра? Она погибла, — говорит Матиус, — она была достойной воительницей, но... нас было мало. Потери были... неизбежны.

Баирра поникла головой. Жаль. Ей показалось, что они смогли бы сдружиться с этой женщиной. "Сестричка"... прощай, Тьерра, достойная воительница, не боявшаяся ни богов, ни демонов.

— Нет, — сказала хаджитка, — я не хочу быть почетной стражницей... поправляйтесь, капитан Матиус.

— В случае чего... эта должность всегда ваша, госпожа Баирра, — усмехается капитан Матиус. И он тоже успел узнать ее имя.

— Буду иметь в виду, — вежливо сказала Баирра, которая в страшном сне себя на государственной должности не представляла, и попрощалась с капитаном.

Ей предстояло последнее дело — довести этого, дреморы его дери, принца до монастыря Вейнон. Ну, посмотрим, как у него насчет верности данному слову. "Столько из-за него пережила! Нет, надо стребовать с Джоффри денег. Тысячу септимов. Нет, две".

— Скажите-ка, дор-рогуша, — намеренно фамильярно обратилась она к священнику, разводящему погасший костер, — вы не хотите ли отправиться со мной, м-м, кое-куда?

Мартин поднялся и попытался отряхнуть руки от золы.

— Куда скажете, — сказал он, глядя ей в лицо, и хаджитка поняла, что слово наследник трона Империи собирается держать.

— Я из-за вас чуть не погибла, — не удержалась Баирра от упрека.

— Зачем вы, — тихо говорит Мартин, опуская голову. — Я же просил вас бежать.

— Это было очень благор-родно с вашей стор-роны, — почти проурчала Баирра, — но я тоже просила вас бежать. И вы тоже этого не сделали... ладно. Собирайтесь. До вечера нам бы неплохо, — она оглянулась, — добраться до Скинграда. Поэтому лучше поторопиться.

Мартин беспрекословно бросил костер и направился к своему лежаку, где держал какие-то сбереженные свои вещи. Баирра ощутила некоторую неловкость, но показывать ее не стала, рисуясь, перекинула хвост через лапу и направилась собираться сама.

До Скинграда они шли пешком, монастырскую лошадь вели в поводу — двоих всадников эта кобылка бы не снесла. Всю дорогу, в основном, молчали — священник глядел себе под ноги, а Баирра — по сторонам, чтобы не пропустить опасность и заодно полюбоваться пейзажем. Денек выдался чудесный, бабочки летали прямо перед носом, и Баирра еле удерживалась, чтобы не погоняться за ними, как малый котенок. Чудом выжив, она теперь вовсю радовалась жизни.

А к вечеру — да, они дошли до Скинграда.

Прикинув средства, весьма скромные, путники направились в дешевую таверну. Там оказалось, что свободна лишь одна комната.