Серый дар. Немой приговор

И, как жаль, что он не умел ладить с детьми! Ни тогда! Ни сейчас!

И, как жаль, что двое племянников так и не научились прощать...

До сих пор припоминают, как он вывалил на них всю правду о родителях и скинул всю заботу о подростках на плечи няньки, живущей в деревне рядом с академией, где они продолжили учиться. В общем, все затаили обиды, как белки орехи, и мириться не желали. Да и гордые слишком они для этого...

* * *

На следующий же день меня начали инструктировать в отношении будущего задания. Ни графа, ни его племянников я больше не видела. Вплоть до того самого дня X. И если я была занята и встретиться с ними не могла, то 'родственнички' разбежались по разным частям дома, стараясь не пересекаться друг с другом... Для меня это было несколько удивительно, но разбираться в их отношениях мне не дали.

В первый же день мне объявили, что время утекает, как песок сквозь пальцы! И нам надо торопиться. Говорил это всё один из приглашённых заранее графом учителей для меня. Начальник, похоже, и не сомневался, что я соглашусь!

Так вот, этот учитель был одним из менталистов. Он брал на себя обязанности по обучению меня этой части проблемы.

Вторым моим преподавателем стала та самая старуха-Хэйла. Я упоминала, что она — оборотница? Нет? Ну, соответственно, кроме неё, мало кто так же хорошо разбирается в ощущениях при превращении в зверя.

В первый же день мне рассказали, что совой я пробуду ровно один месяц, после чего печать придётся обновить. И так девять раз. Собственно, это не единственная моя проблема. Ещё одна заключается в том, что разум совы при ней и останется, ведь за выделенную нам неделю я вряд ли научусь управлять телом... Всё-таки даже птенцам требуется больше времени, чтобы встать на крыло и впервые нырнуть в переплетение потоков воздуха!

Поэтому мне придётся постоянно поддерживать в себе разделение сознания на два потока: один будет контролировать действия разума совы, корректируя их, а другой станет думать о моих телодвижениях и остальном: продумывать будущую тактику, соображать в экстремальной ситуации и так далее...

Дело в том, что до этого мои способности менталиста развивались фактически безнадзорно. Ну, не считать же полноценным магическим образованием — сертификат о прохождении курсов безопасности? А на полноценное обучение у меня денег никогда не было! Поэтому фактически я училась сама.

Вот и получилось, что мне нужно в рекордно короткие сроки увеличить своё время постоянного поддержания двух потоков сознания с суток до месяца! И это встало большой проблемой перед моим учителем номер один.

Старухе-Хэйле было легче. Ей надо было всего лишь прочесть мне инструктаж, объяснить сложности проживания в теле животного и психологически подготовить к тому факту, что я стану совой.

Кстати, я узнала, почему именно совой! Оказывается, у Шира была необъяснимая тяга к этим созданиям после того, как в детстве его отец, будучи (я так поняла, что это редкость) в трезвом уме и памяти, подарил сыну совёнка. Тот умер через год, но тёплые воспоминания остались. Об этом знали все, теперь знаю и я.

Ещё один момент напрягал лично меня — мне, а точнее, сове собирались заблокировать репродуктивную функцию, и снизить гормональное напряжение магией. Это было, по меньшей мере, не привычно... До сих пор со смехом вспоминаю о том, как об этом с серьёзным, как при какой-нибудь конференции, видом рассказывал учитель номер один. В общем, следующие девять месяцев представляются совсем не лёгкими, а полными работы.

* * *

Очередная тренировка, очередные неудачи. Всё задание может сейчас провалиться, если я не научусь рефлекторно разделять своё сознание на две части и держать это состояние больше суток! На самом деле, это не так сложно, как кажется. Просто у каждого ментального мага есть предел времени при разделении. То есть у кого-то это заклинание получается поддерживать час, у кого-то два.

И меня прогресс застопорился на двадцати четырёх часах!

Но это не конечная точка развития, как можно было бы подумать. Нет, просто этот предел нужно преодолеть. А дальше всё будет куда проще...

Проблема в том, что я сделать нужное никак не могла. И моё время никак не увеличивалось.

В общем-то, кроме меня, винить в провалах некого. Научить этому нельзя. Всё достигается тренировками. Но время тренировок у каждого тоже индивидуально. Кому-то хватает пяти минут, чтобы преодолеть свой предел и развиваться дальше. Кому-то необходимы годы.

Именно поэтому меня избавили ото всех обязанностей по дому, запретили кому бы то ни было меня беспокоить, изолировали от людей и посадили тренироваться... С утра до ночи. С ночи до утра. И так по кругу!

На исходе второго дня, когда время, отпущенное на мою подготовку, сократилось с недели до пяти дней, у меня под глазами появились синяки. Сине-серые, радужные, висящие мешками под нижними веками, мило разукрасившие мою и так не сильно подходящую под каноны красоты внешность.

Тёмно-каштановые невыразительные волосы, обычно собранные в низкий хвостик. Довольно изящные черты лица, но абсолютно неженская фигура, скрытая по обыкновению свитерами. Единственное, что во мне, несомненно, привлекает чужие взгляды — глаза! Голубые-голубые. С почти чёрным ободком по краю радужки и жёлтыми точками рядом со зрачком.

В общем, в последнюю неделю моя внешность окончательно перестала напоминать женскую, и я превратилась в существо неопределённой наружности.

— Сосредоточься! Держи-держи! Не срывайся! — кричал так, словно его режут тупым ножом, каждый раз мой учитель, когда я активировала состояние разделения сознания.

Наверное, мы бы так и запороли всё задание просто потому, что я не могла переступить собственный предел, но, как обычно, вмешался случай... Он, будто полупрозрачная тень удачи мелькнул, оставив нам надежду на успех, и упорхнул, раскрыв неожиданно ажурные крылья бабочки.

А дело было так...

Очередное занятие, где я выложилась по полной, но и это не помогло. Мы с учителем идём в свои комнаты... По дороге он пытается что-то ещё мне объяснить с упёртостью замученного осла, однако та часть моего мозга, что умеет воспринимать информацию и обрабатывать её, отключалась уже давно. Поэтому его старания уходят в пустоту, как стрелы неумелого воина в молоко мишени.

Мы бы так и тащились, я — еле ворочая ногами, а учитель — языком. Но внезапно где-то впереди раздался звонкий стук чего-то стеклянного, упавшего на выложенный плиткой пол... Естественно, мы сразу же помчались на столь удивительный в тихое ночное время звук, когда слышны разве что редкие храпы старых слуг.

Картина, представшая тогда перед нами, оказала на нас бодрящее воздействие! Даже мечты о мягкой подушке покинули стремительными ласточками мою раскалывающуюся от ментальной боли голову.

— Что это? — в удивлении протянул учитель.

Да, даже умудрённый и наполненный, как копилка монетами, жизненным опытом мужчина выпал в осадок от очередной пакости сына дворецкого. Хоть осадок был и контролируемый (всё-таки менталисты хорошо умеют держать себя в руках), но он был. А это уже о многом говорит!

В авторе сего шедевра я не сомневалась... На такое в этом доме был способен только он. Жаль, что бездельник уже смылся с места преступления, по дороге задев неосторожной рукой одну из декоративных ваз, чей звук падения привлёк нас сюда, словно мух кусок сочного торта!

Так вот, прямо перед нами на недавно покрашенной и обтянутой цветочной тканью каменной стене теперь красовался дерзкий и наглый, будто воробей перед кормушкой, рисунок... И если бы только он! Но нет, сын дворецкого, славящийся неуёмной, как только пробудившийся вулкан, фантазией, изобразил тут же рядом наших гостей... И подписал их портреты, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, кого этим рисунком хотел унизить подросток!

Ядовитых цветов краски, огромные мазки, большая площадь покрытия — всё это сообщало нам о спешке мелкого мстителя, стремящегося, видно, за что-то отплатить двум магам. Если бы не подписи мы бы вряд ли поняли, кому предназначено сие творение! Но они предусмотрительно сверкали рядом, отражая своей неровной поверхностью неживой магических светильников, расположенных на противоположных стенах.

Бедняга отец... Я так думаю, что эта пакость ему с рук точно не сойдёт. И только я представила, как этот добрый и в чём-то очень мудрый мужчина собирает вещи, чтобы поехать в самое дальнее поместье отрабатывать грехи родственника, как на глаза неприглашёнными гостями заявились слёзы.

Так! Хватит!

Смахнула влагу с век, будто веником пыль, и очень серьёзно жестами, которые он, хвала архимагам и сущностям, понимал, попросила учителя, всё ещё в крайнем удивлении стоящего рядом: "Идите, пожалуйста, спать. Вы этого не видели"

Одновременно с ведением молчаливого диалога и объяснением причин такой просьбы мужчине я размышляла над дальнейшими действиями. Спасать дворецкого определённо надо! Он нас столько раз отмазывал от работы, когда нам был необходим отдых! Столько раз прикрывал перед старым графом! Столько раз нам всем тут помогал! Я просто обязана сейчас в этот раз уже ему помочь...

Думаю, остальные слуги и служанки со мной согласятся. И мы дружно отмоем этот ужас, нарисованный водостойкими красками на стене, до утра.

Параллельно я жестикулировала учителю, убеждая того в порядочности дворецкого... Тот хорошо убеждался. Основательно.

И даже сперва не заметила, что использую два пресловутых потока в сознании, чтобы успеть обдумать план действий и, чтобы вести диалог с мужчиной! И это реально был прорыв! Ведь я сейчас ненужной тряпочкой должна валяться, а не лихо использовать, словно тренированный спортсмен свои навыки, ментальные техники высшего уровня! Значит, я всё же преодолела свой предел!

Но восторженные мысли тут же, будто резвые стрекозы, моментально покинули мою голову, и я приступила к делу...

Через час были созваны все неравнодушные знакомые дворецкого! Они буквально требовали работу, чтобы тому помочь... Всё-таки нам всем нравился человек, получивший такую заразу в качестве сына. За столько лет, пролетевших рядом с ним очень быстро, как лыжники по склону, мы все привыкли к дворецкому и не согласились бы ни на какую его замену!

— Плитки пола тщательнее трите...

— Тряпку почаще выжимайте...

— А здесь линии всё ещё видны!

Похожие выкрики слышались со всех сторон ещё в течение двух часов, когда мы трудолюбивыми пчёлками убирали место происшествия. В общем, пакость общими усилиями была устранена, словно её и не было! А чистейший участок стены даже выделялся среди общей картины чуть припорошенных пылью гобеленов и каменных блоков. Были даже смелые предложения его снова загрязнить, чтобы не было такого резкого контраста!

Но, наконец, все разошлись спать...

Я как инициатор всего этого уходила последняя. Ноги не просто не слушались, они подгибались под тяжестью тела над ними! Руки тряслись, словно у человека с последней стадией болезни Паркинсона! А мир перед глазами ушёл в продолжительное плавание, отказываясь фокусироваться и представать кредо мной единой картиной!

Но всё же я неожиданно для себя и середины ночи уловила за углом чью-то еле заметную из-за тусклого света магических светильников тень! Уловила и тихим шагом, преодолевая усталость, отправилась к ней, одновременно во втором потоке сознания думая, как рассказать на завтрашних тренировках о своё прогрессе учителю, чтобы тот хоть немного дал мне отдохнуть от занятий!

Мерзкое хихиканье из-за угла выдало скрытое полумраком существо с потрохами! Ах ты паршивец! Вот, значит, где прятался, пока мы устраняли последствия твоего творчества!

Я резким движением зашла за угол, почти не освещённый, и, потому идеально подходящий для того, чтобы прятаться там и наблюдать любопытными глазами за копошащимися вне твоего пространства людьми. Зашла и увидела сидящего на корточках мальчишку лет восьми, опирающегося одной рукой на стену, сующего свой нос за другую часть стены и изредка разминающему затекающие от неудобного положения ступни. Меня он тоже заметил...

Поднял сперва испуганный взгляд по ногам на моё лицо и нагло ухмыльнулся, осознав, что его нашёл не строгий отец, не старуха-Хэйла, а я... Почему он меня абсолютно не боится? Всё просто... Для него авторитет представляют люди, способные ему физически противостоять: взрослые мужчины и наша оборотница — Хэйла. Я в эту категорию, тем более, не входила, будучи фактически калекой — немой, поэтому опасаться меня мальчик по имени — Цветик, которого он жутко стеснялся, посчитал излишним.

Я же бесшумно вздохнула, достала из карманов на не слишком роскошном, зато очень удобном платье, блокнот, заказанный старым графом специально для меня, достала грифельный карандаш и написала: "Зачем ты это сделал?"

— Захотелось, — огрызнулся пацан, медленно и неумело прочитав написанное, поднимаясь с корточек и разминая ступни, но смотрел он всё равно на меня снизу вверх.

"Ты глупый? Или прикидываешься?" — уже очень устало и совсем не грозно поинтересовалась на бумаге, дав прочитать ребёнку: "Ты не понимаешь, что твоего отца за твои же художества накажут?! Что его, наверняка, сослали бы, не помоги мы ему?!"

На лице Цветика отобразились явные сомнения, он нахмурился, как тяжёлая туча, нависающая над землёй перед дождём. Но признать собственную вину для него равносильно признанию своей глупости. Но он же самоуверенно, как и всякий подросток, считает себя умнее всех!

— А вам-то какое до меня дело?! — снова огрызнулся, растянув на губах явно наигранную улыбку, будто выдавленную из себя, словно гной из застарелой язвы в ране.

"Не до тебя, до твоего отца," — не сдержавшись, написала я. Но не видя понимания на детском упрямом лице, молча развернулась и отправилась отдыхать. Спать-спать и только спать. А за спиной остался возмущённый таким невниманием к себе Цветик, словно к предмету мебели.

Нет, я не бросила идею справедливого наказания для этого паршивца. Но раз я сама оказываю на него столько же влияния, сколько комары на корову, то бесполезно пытаться ему что-то объяснить, тем более, когда я сама устала, словно лошадь после стремительного галопа! А вот завтра утречком во время лекции сарухи-Хэйлы намекну той о сегодняшнем происшествии! Вот, кто точно сможет отбить у мальца желание пакостить!

История 3

Первые капли дождя отважными путешественниками и исследователями застучали свою незамысловатую мелодию по гладкой поверхности окна. Они любопытными ручейками стекали вниз, оставляя влажный след, словно хотели, чтобы их запомнили. А открытия новых территорий задокументировали. За окном небо заволокло серо-синими тучами, а солнце, будто навсегда, скрылось за ними, кокетливо пустив последний свой луч одновременно с первыми каплями ливня.

Эту унылую, словно настроение во время зноя, картину разбавлял, как холодная вода кипяток, трудящийся Цветик. Наказание его всё-таки настигло в лице старухи-Хэйлы. Та не стала ни о чём сообщать отцу виновника, дабы не расстраивать, и принялась за воспитание подрастающего поколения самостоятельно! И теперь мальчонка открывал новые горизонты, работая в тяжёлых условиях.