Серый дар. Немой приговор

История 1

Незнакомый господин неприметной внешности устало стоял на одном колене, склонив голову, перед старым графом и, собственно, моим прямым начальником. Профессиональный взгляд моментально выловил внешне незаметные, мельчайшие детали в облике незнакомца: вроде синяков под глазами, общей бледности, излишней худобы, измученности, трясущихся пальцев и смыкающихся век. Значит, старый граф скоро попросит два чёрных бодрящих кофе и, скорее всего, миску печенья.

Завтракать с этим незнакомцем начальник точно не будет, так как ещё вчера приказал накрывать с утра стол на три персоны в серой гостиной. Принимает кого-то важного. Под такой критерий этот незнакомец не попадает.

Я неслышно, не потревожив ни пылинки, нырнула в невидимую дверку за багровой портьерой с успокаивающим травяным рисунком. По этим коридорам передвигались только слуги, ну, и я, соответственно. Пробежалась по давно известному маршруту, переступила порожек и вышла на небольшой кухне.

Мне всегда нравилось это полное различных ароматов помещение: от резкого запаха гари до сладковатого сдобных булочек. Я втянула носом такие приятные воспоминания детства. Тёплые и знакомые... Наверное, только тут во всём доме есть разделение на внутреннюю и внешнюю жизнь... Здесь есть своя иерархия, здесь по-своему течёт время, здесь даже люди более улыбчивы!

Всего в городском особняке у старого графа три кухни, но только эта в столь ранний час работает. Повариха, упитанная женщина среднего возраста, до этого ловко давшая подзатыльник поварёнку, стащившему ароматный пряник, повернулась ко мне. На миг все её такие знакомые морщинки-лучики у глаз и в уголках рта озарила тёплая радость встречи, но она быстро исчезла под деланной хмуростью... Меня осмотрели и мгновенно упёрли руки в боки...

— Отдохнула бы ты, Ирис, — ворчливо укорила повариха, сверкнув глазами, словно сосульки на крыше, которые по весне сбвает дворник, потом нахмурилась и дала мне заранее припасённый ею в уголке столешницы листок с угольком, — пиши, давай, болезная.

Кивнула, улыбнулась добродушной, полной заботы женщине и вывела пачкающим пальцы угольком: "Два чёрных кофе, печенье". Пока я тёрла руки, стараясь избавиться от тёмных разводов, прилипших к коже, как недавно сваренная горячая карамель, та укоризненно покачала головой и пробормотала:

— Совсем тебя старый граф не бережёт, носишься день и ночь. Да ещё и особые поручения свои выполняешь, — потом более громко уже для меня сообщила, — через пятнадцать минут будет готово.

Услышала это я, уже выбегая из кухоньки, несясь дальше по служебным коридорам к гостевым комнатам. Они все располагались на одном этаже, но благодаря бестолковой планировке здания от одной такой комнаты к другой приходилось бегать, тратя время.

Вчера поздно вечером, как раз после заката, приехали двое господ, и начальник дал такое привычное задание проследить за ними да внимательно покопаться в их багаже. Не удивляйтесь, всё это хоть и было незаконно, но требовалось для элементарных мер безопасности... И да, люди, профессионально занимающиеся безопасностью особняка, тоже уже всё проверили, но они могли и не заметить того, на что неминуемо обратит внимание маг.

Поэтому-то граф отдал приказ о вторичной проверке приехавших. Я же отсыпалась после последнего серьёзного поручения и оставила все дела на потом... Устала просто. Как обычно, в общем-то...

Вот из-за чего всё приходится делать сейчас, разрываясь в нескольких местах! Будет мне уроком. Нельзя откладывать на потом даже самые лёгкие задания!

Как я стала той, кем являюсь сейчас?

На самом деле, мало кто подозревает, как много видят, слышат и понимают слуги... Можно даже сказать, что о доме своего господина мы знаем больше него самого. Гораздо больше! Сплетни, последние новости, вещи хозяев — всё это наша вотчина!

И те, кто знают об этой особенности рабов, слуг и прочего обслуживающего персонала, уже давно завели доверенных людей среди них, которые подслушивают, подглядывают, следят и остаются верны только одному существу в этом мире. Мире Трёх Даров!

Я с некоторыми моими особенностями подходила на такую должность почти идеально. Ну, и что, что немая? Если иные пути развития для меня были закрыты, то тут это даже приветствовалось. Например, граф точно уверен, что его тайны будут не всплывут где-то у конкурентов... А ментальная магия или по-другому просто серый дар, имеющийся у меня, окончательно определили мою будущую участь.

И старый граф ни разу не пожалел о своём решении... Всё-таки то, что я — менталист, даёт немалые преимущества. Вроде, различных техник абсолютной памяти, способностей читать мысли, разделять своё сознание на два потока, ускорять умственную деятельность, брать чью-то волю под контроль... Быть владыкой собственного разума!

Жаль, что я ещё не до конца освоила свой серый дар в силу малого возраста и отсутствия лишнего времени. Да, наверное, никто и никогда не сможет полностью узнать пределы и границы магии. Эта таинственная материя, почему-то одарившая меня, так и остаётся загадкой для лучших умов империи!

Откуда она? По какому принципу выбирает своих носителей? Разумна ли? В общем, странная вещь — эта магия!

Но она помогает... Например, прямо сейчас, один из амулетов окажет мне услугу.

Я тихо скользнула в гостевые покои. Красивая обстановка и абсолютное отсутствие каких-либо вещей, определяющих хозяина. Бездушная комната... У неё нет истории. Нет даже украшений! В ней просто иногда живут. И всё...

Я совершенно бесшумно раскрыла мешок и сундуки молодого господина, раскинувшегося на кровати, не потревожив тонких плетений изящной защиты. Попросту аккуратно обошла их, воспользовавшись бесценным амулетом, недавно вживлённым мне под кожу... Его сделал настоящий гений, и это ещё одна ниточка, связывающая меня с моим начальником. Пока не окупятся траты старого графа на меня, свободной я точно не стану. Да я и не хочу... Моя работа мне нравится! По крайней мере, всё свободное и несвободное время я посвящаю ей...

Ещё раз осмотрела однообразное содержимое сумок. Ничего важного. Обычные вещи обычного путешественника, разве что очень дорогие. Такие я точно пока не могу себе позволить. Ну, так-то и их хозяин не беден!

О, а вот это уже интересно. Очень интересно.

Я бесшумно вынула завёрнутый в белую материю артефакт одноразового портала. И какие у нас тут настройки? Куда он ведёт? Интересненько...

Я закрыла и привела в порядок сумки, прихватила с собой артефакт и неслышно ушла через миниатюрную дверку, замаскированную так хорошо, что обитатели этих комнат о ней и не подозревали. Причём, маскировали её без использования магии. Вообще! И это было удивительно для нашего мира.

Теперь мой путь лежал в комнаты второго господина. Задание было идентично прошлому.

После проверки его вещей, откуда я забрала точнейшую копию первого артефакта по переносу, я направилась к нашему светилу и гению артефакторики. В буквальном смысле этого выражения!

Его новаторские разработки и воплощаемые в реальность идеи порой поражали воображение... Кстати, история его попадания в этот дом была тайной для всех, кроме него самого и графа... А интересно было бы узнать.

Незаметно появилась в восточном крыле, отданном нашему гению для экспериментов, и увидела такую привычную картину: работающего тощего мужчину с всклокоченными, словно после удара молнии, волосами, а вокруг него огромное количество бумаг с вычислениями и заготовки под артефакты. И всё это лежит в беспорядочной системе, которую знает и понимает только сам артефактор. Приблизилась к нему со спины, почти не касаясь пола ногами. Встала там, негромко вздохнула и тронула за плечо...

— Твою-ж налево! — отскочил от меня мой товарищ по ночным нападениям на кухню в поисках перекуса и кофе, развернулся и с укором уставился, — Ирис, что за ребячество?

Пожала плечами, показала на теснящуюся в уголке кровать, заваленную различными бумагами, и на языке немых пояснила: "Ночь. Ты должен спать."

— Ты тоже всё время работаешь, — обвинительно протянул мужчина, взлохматив и без того беспорядочно лежащие волосы нервным жестом — сама-то когда в последний раз спала?! А?!

Пожала плечами, вздохнула и показала: "Дела".

— Дела, — передразнил он, — скоро совсем привидением станешь! И так бледная и тощая, а скоро будешь ещё и нематериальной, — потёр красные от лопающихся из-за перенапряжения сосудиков глаза и требовательно спросил, — что опять?

Отдала два артефакта и прожестикулировала: "Проверь конечную точку прибытия. На обоих".

Спустя пятнадцать минут мужчина разогнулся, снова потёр красные, как у вампира, глаза, вздохнул и как-то совсем устало сказал:

— Оба ведут в академию, расположенную на Трёх Холмах. Кажется, ты изъяла их либо у учеников, либо у преподавателей, так как владельцы артефактов прописаны там по ауре. Что-то ещё срочное есть?

Мотнула отрицательно головой, забрала два медальона, поблагодарила и оставила этого трудоголика трудиться дальше. Всё равно же выгонит. Он за время для работы убить окружающих готов! Ведь от очередного опыта его может отвлечь только его девушка... И то не всегда успешно!

Да и ничего особо интересного я тут, к сожалению, не узнала, но теперь надо бы вернуть имущество хозяевам, чтобы те ничего не заподозрили. Заметать следы — тоже часть моей работы. Кстати, после меня к ним наведаются ещё и люди из службы безопасности графа, дабы проверить нет ли там чего-то, что я упустила. В общем, наш начальник — тот ещё параноик!

Но всё же меня заинтересовала именно сама академия, куда вели оба портала. Три Холма... Надо же! Да, припоминаю... Эта территория буквально была во всех новостях лет пять, кажется, назад. Как же! Тогда в очередной раз сумели разоблачить и предотвратить развитие террористического Ордена фанатиков. К тому же тогда было положено начало сотрудничеству с кровожаднейшей из рас, с друидами... У них там, кажется, после этого ещё и правящий род сменился. Причём, кардинально так сменился... Политика внешняя тоже оказалась затронута. Но всё же... Как же мало я знаю о тех событиях!

Но ладно, своё дело я выполнила. Надеюсь, что ничего не упустила.

Я осторожно вернула артефакты владельцам и помчалась на кухню. Там, пряча виноватые глаза от поварихи, качающей укоризненно головой на то, что я до сих пор не отдыхаю, забрала средней тяжести поднос и побежала по направлению к красной гостиной, где сейчас и был старый граф.

Традиционное приветствие, тянущееся обычно больше получаса, было окончено, и начальник уже готовился попросить меня принести им выпить, но я, как всегда, бесшумно появившись, расставила чашки и изящное блюдо с печеньем, получила одобряющий взгляд от старого графа, сообщающий о правильности моих действий. Поклонилась с уважением, забрала расписанный ярко-жёлтыми цветами и бутонами поднос и испарилась из комнаты, чтобы через минуту, обогнув с внешней стороны гостиную, оказаться за той самой багровой портьерой, дабы проследить за встречей и если что прийти к старому графу по малейшему требованию.

К тому же он может в любой момент подать условный знак... И тогда я должна буду на практике применить способности к менталистике. Но сегодня такое вряд ли случится. Обычно меня предупреждают заранее.

Затем я зевала и старалась не уснуть от усталости, когда аристократы: граф и его вассал, то бишь — обсуждали последние новости. Правила приличия, чтоб их! И только, когда они дошли, наконец, до настоящей темы их встречи, я насторожилась и включила записывающий амулет, вшитый в ту самую портьеру. Если что пойдёт не по плану, то с его помощью начальник потом сможет с лёгкостью доказать всё, что угодно. Опять же это творение вышло из-под лёгкой руки нашего гения!

Говорили мужчины о той самой академии на Трёх Холмах. Похоже, те двое проверенных мною гостей и этот визитёр, беседующий со старым графом, как-то связаны между собой. Крепко связаны.

Через полчаса я поняла, что да, они действительно связаны. Этот неизвестный господин, как оказалось, живёт, работает в той самой академии и следит за племянниками моего начальника, обучающимися там. Он рассказал графу, что их компанию из пяти человек хотят по обмену отправить в числе лучших студентов к друидам, которые, наконец, сменили свою политику обособленности от всего мира на сотрудничество с империей.

А те двое с портальными артефактами и есть племянники старого аристократа, которых я ранее никогда не видела. Наверное, потому, что они обучались в той самой академии, и не были дружны с дядюшкой, который их постоянно контролировал! Но, тем не менее, они — его наследники. Единственные. Будущие графы.

Кстати, их имена я тоже узнала: Шир и Ллои. А я-то всё удивлялась, почему вспомнила о событиях пятилетней давности?! Так, там эти двое мальчишек и ещё трое других фигурировали. То ли они помогли, то ли помешали в уничтожении Ордена. Надо бы узнать...

И теперь они — выпускники, и их всех вместе отправляют по обмену к друидам. А это значит что? Да, это значит, что с ними отправят кого-то из доверенных слуг, чтобы следить. Или кого-то из господских шпионов...

В общем, у меня есть все шансы поехать туда, не знаю, куда!

Я нахмурилась и недовольно скривилась. Надеюсь, бессмысленное и безрезультатное задание: покопаться в вещах его племянников, было дано мне графом не по той причине, что я с ними отправляюсь! Надеюсь... Хотя нет! Уж лучше пусть меня отправляют. Хоть развеюсь, а то в последнее время, вся работа однообразна и скучна!

Ладно, надо бы проконтролировать то, как накроют завтрак на три персоны в серой гостиной. Я бесшумно заскользила по проходам для слуг. Безликие, однотонные... Ну, тут и не нужны украшения. Хозяева обычно не снисходят до простых смертных. Наш — можно сказать, исключение.

Я вышла в просторном помещении с серой облицовкой и сравнительно небольшим, но длинным столом. Окна по периметру создавали ещё больше серости тут... Как говорили психологи, светлый оттенок этого цвета благотворно на нас воздействует, помогая сосредоточиться на делах.

Мне молчаливо поклонились слуги как старшей по положению и продолжили сервировать стол. Я в это дело не вмешивалась, ведь знаю, что они тут больше меня смыслят. Только кивнула им в ответ.

Так... Прошлась и внимательно оглядела всю мебель. Как я и ожидала, одна из ножек роскошного стула с серой обивкой и родовым гербом графа на ней была подпилена. Бесшумно указала на это слугам. Они моментально заменили стул, помянув недобрым словом сына нашего дворецкого. Этот мальчишка был абсолютно невменяемым подростком и продолжал пакостить окружающим даже при угрозе увольнения его отца.

В общем, только опыт и трудоспособность самого дворецкого всё ещё сохраняют для него эту должность. Но нас всех уже до того достали шутки балбеса-подростка, что мы все вместе недавно слёзно просили избавить дворецкого нас от его сына. Ведь достаётся и нам, если недочёты обнаруживает старый граф. Несильно, но всё равно достаётся!

Фактически я только что спасла этих людей от проблем. Наш начальник хоть и лоялен к нам, а вот насчёт его гостей мы такого пока сказать не можем... Дальше я под всеобщими благодарными взглядами проверяла наличие подогревающего артефакта под каждым блюдом.

Всё было идеально.

Улыбнувшись и кивнув слугам, чьё настроение повысилось после нахождения пакости сына дворецкого, я покинула серую гостиную. Дел ещё много... Пока граф занят, нужно бы их закончить.

В частности, мне ещё надо было вернуть оборудование, выданное к последнему моему серьёзному заданию. Я вздохнула, зевнула и бегом поспешила к нашей старухе-Хэйли, которая заведовала деньгами господина, его семейными ценностями и выдачей мне специального оборудования.

Её каморка, настолько скупо обставленная, что была похожа на жилище чернорабочих, полностью отражала вредный характер женщины. Если и было в доме другое такое жадное существо в отношении денег и казны, но жутко справедливое по иным вопросам, то я его никогда не видела!

— Опять бегаешь! — сурово начала она меня в своей привычной манере отчитывать, как только увидела, — по коридорам бегать нельзя! И так на восстановление паркета я почти каждый год деньги выделяю, а вы его всё портите! Бессовестные!

Да, она была, как можно уже понять, несколько своеобразным человеком... Точнее, оборотницей. Но всё искупала её идеальное выполнение собственной работы. За это её тут и держат.

Я лишь кивала на упрёки старухи-Хэйлы, ожидая, когда она выдохнется. Всё равно ведь скажет своё, так зачем напрягаться? В итоге: я даже успела немного подремать с открытыми глазами, пока она распекала нашу расточительность.

— И где твоё оборудование? — наконец, проскрипела она, словно несмазанная дверная петля, доставая свою тетрадку, где она записывала все траты и доходы... О, за этой вещицей охотилось не одно поколение дворецких, каждый раз выслушивающих упрёки и её мнение о своей ужасающей безответственности.

Увидеть, действительно ли так плоха денежная ситуация, как она говорит, мечтали, как уже было сказано, все поголовно дворецкие. Осуществил это их заветное желание, как ни странно, тот самый сыночек нынешнего человека, занимающего эту должность, недавно подпиливший ножку у стула в серой гостиной. И да, я тоже видела содержимое выкраденной им на один день тетради.

И если бы не моё достаточно хорошее для 'неаристократки' образование, то я бы не поняла и половины там написанного! А так лишь в очередной раз сделала выводы, что наша старуха-Хэйла замечательный счетовод. Такие же выводы сделал дворецкий и его сыночек, зарёкшийся трогать эту ворчунью. Дело в том, что она, узнав о пропаже своей ненаглядной тетрадки, разыскала вора и заставила его переписывать все отчётности для нашего начальника.

В общем, от шалостей нашей старухе-Хэйле этот бедняга теперь воздерживается. И поделом ему.

— Распишись тут, — протянула она мне уголёк и ту самую свою тетрадку, — запомни, всё должно быть всегда в порядке, поэтому нужно аккуратно, соблюдая все правила, сдавать оборудование, — поучала она меня.

Я же расписалась и внимательно слушала. В такие моменты, когда она делится своим огромным опытом, необходимо его перенимать... Всё же она реально очень хороший счетовод!

— Теперь давай сюда тот амулет, что я тебе выдавала, — она требовательно протянула мягкую морщинистую руку.

Так просто исполнить то, что она просила я не могла...

Помните, я говорила о вживлённом под кожу амулете, сумевшем без проблем помочь мне обойти защиту на сумках гостей?

Так вот, это он и есть!

Поэтому я вздохнула, взяла лежащий рядом со старухой-Хэйлой нож для вскрытия писем и символически надрезала ладонь... В общем-то, этого амулету было достаточно. Ведь мой организм и он отвергали друг друга, как чужеродные вещества. Поэтому теперь амулет сам рванулся наружу, оставшейся в нём магией заживив мой порез.

Я отдала его хмурой, как обычно, старухе-Хэйле и молниеносно побежала к графу. Надо бы проводить гостя, а потом разбудить дворецкого. Так-то это его обязанности. Но бедняга недавно простудился, да и сынок его... Мы всем домом его дружно жалеем... Такого-то наследничка иметь!

В общем, он мне повысил зарплату, рассорившись с той самой старухой-Хэйлой, а я пару денёчков его заменяю с утра и ночью... Причём, денег я за эту услугу не просила, это лишь его инициатива. Считает, что всё должно быть оплачено.

А старый граф меня уже ждал... Гостя, по-видимому, он уже сам проводил. Но по его извечно спокойному, как вода в безрыбном пруду, лицу было тяжело понять: злит его это, или нет? На всякий случай, я сделала поклон чуть ниже обычного, как бы извиняясь.

— Не беспокойся, Ирис, я прекрасно знаю, что ты хорошо выполняешь свои обязанности. Поэтому маленькие редкие проступки я тебе прощал, прощаю и буду прощать, — он тонко улыбнулся, словно на секунду осветив этим своё аристократическое лицо, и поправил седую чёлку, упавшую на глаза.

Уже почти старик... А жаль... В принципе он замечательный граф и начальник. Уж если свободолюбивая оборотница Хэйла так рада на него работать, это что-нибудь да значит!

— Я хотел бы с тобой поговорить.

Я ожидала этой фразы, поэтому лишь уважительно склонила голову...

— Я знаю, что ты уже догадалась о связи между нашими гостями и сегодняшним визитёром, — он хитро прищурился.

Я снова кивнула. В каком-то роде этот старик стал мне учителем. Именно он воспитал во мне внимательность к деталям, уверенность в себе и много чего ещё...

— И ты уже понимаешь, кого я хочу отправить приглядывать за своими упрямыми племянниками? — скорее, утвердительно, чем вопросительно произнёс он.

И снова кивок, а в теле я уже чувствую некоторое напряжение, прорастающее с каждой секундой так же быстро, как и бамбук. И вот я уже явно ощущаю какой-то подвох. И не зря...

— Это отлично, — он искренне мне улыбнулся, смягчив этим смысл фразы, — но есть ещё кое-что, — он встал, заложил морщинистые сухие руки за спину и подошёл к изящному окну, где на горизонте медленной черепахой поднималось наше первое солнце, второе, как всегда, опаздывало. Оно гораздо меньше первого по размерам и встанет только через час.

— Так вот, мои племянники — мои наследники, наследники графского титула, и их компания из трёх человек излишне самостоятельны и горды, чтобы понять всю опасность, их подстерегающую в государстве друидов. Хоть их новый правитель теперь ведёт более открытую и гостеприимную политику, но доверять ему... — мой начальник недоверчиво сжал губы, — поэтому я отправлю с ними тебя... Но в человеческой форме они тебя точно не примут... Слишком упрямы и самостоятельны. Однако, я решил и эту проблему...

А вот это уже интересно! Намёк? Намёк на что? Я прищурилась, вглядываясь в спину моего начальника, учителя... друга.

— Да, — он повернулся от светящегося из-за восхода первого солнца окна ко мне, — мне придётся наложить на тебя сложнейшую печать трансформации. В результате взаимодействия с которой твой серый дар обратит тебя в животное... А точнее, в сову. Конечно, такое задание будет оплачено по отдельному тарифу. И ты пойдёшь на него, только если согласна! Ну, что? Согласна?

Сперва я была в неком подобии транса! Шока! В ступоре! Внутри смешались, как щепки затонувшего корабля и водоросли в морском водовороте, различные эмоции... Даже комната перед глазами пошатнулась! Но я была бы не я, если бы позволила чувствам себя захватить!

Да, обратить меня в животное наш старый граф сможет... Он признанный мастер печатей, за что, в общем-то, он и получил наследственный титул. Император ценит умения своих подданных.

Поэтому и к нам он относится очень даже хорошо... Сам же недавно был простым смертным.

А риск становления животным обусловлен острой необходимостью... Были бы у начальника другие подчинённые-менталисты, был бы и выбор. Но их нет. В общем-то, форма совы даст мне целый ряд преимуществ, на которые и надеется граф: возможность летать, острые когти и относительно небольшую форму...

Соглашаться? Или нет?

Вот в чём вопрос...

С одной стороны, стать совой хоть не намного и получить кучу приключений, могущих разбавить скучную реальность... С другой...

А ладно! Что я теряю?!

Как будто в первый раз рискую! Как говорит наша повариха, молодость в моей голове играет только так! И на струнных, и на духовых!

Поэтому я лишь кивнула в подтверждение. Всё же я — действительно тот ещё трудоголик. Точнее, я такая именно тут... Где у меня есть постоянные переживания! Адреналин от серьёзных заданий! Волнение! Нервы! Где я по-настоящему живу, получая кучу эмоций!

Многие люди и маги меня не понимают... Но излишне скучная жизнь без возможности обмениваться впечатлениями... Ага, кто будет выслушивать немую?! Кто сможет, точнее?! Так вот, такая жизнь фактически испортила мой характер... Теперь я не могу спокойно жить, постоянно желая чего-то остренького! Новенького! Может, с возрастом это пройдёт, но мне всего-то двадцать один!

Поэтому мне и требуется что-то, что сможет угомонить моего внутреннего монстрика до следующей порции адреналина.

И я не смогу отказаться от такого шанса!

История 2

Но просто согласиться и принять разумом тот факт, что скоро я стану животным — абсолютно разные, как соль и сахар, вещи! Нет, граф, конечно, пообещал мне предоставить некоторое время и лучших тренеров для того, чтобы я адаптировалась к новой форме... А ментальные способности дадут ещё и шанс вынести это приключение без проблем для мозга. Однако, я всё равно переживала...

Всё же биологически человек и птица отличаются. И сильно. И человек физически не сумеет думать в теле совы! Поэтому-то мне жизненно необходим ментальный дар для благополучного выполнения задания.

А привыкнуть к самому телу мне помогут... Летать, конечно, я смогу не скоро. Но это и не было обязательно. Всё же брать с собой просто так сову знаменитая пятёрка вряд ли станет. А если им её сунет старый граф, то они, тем более, что-то заподозрят. А так изображу из себя смертельно раненную в крыло птичку и с помощью своих способностей и на несколько мгновений выключенного его гением-создателем ментального артефакта у Шира заставлю того расчувствоваться. Уж это я сумею!

В общем, всё было продумано и подготовленно к осуществлению. Теперь и я дала своё согласие... Мне, соответственно, приказали отоспаться, чтобы восстановить энергетический баланс, и не попадаться на глаза Ширу и Ллои, дабы те не запомнили моей ауры. Так-то её замаскируют, но лучше не рисковать.

И вот сейчас я сидела на аккуратно заправленной без единой складочки кровати, глядела на кремового цвета стены и миленький светильник над изголовьем постели, в котором уже давно кончился магический заряд, а я всё забывала его снова восстановить... Сидела и не знала, что делать... Просто не знала! Да у меня отпуск последний раз был три года назад! Я не умею не работать? Кажется, да...

Растерянно взглянула на свои бледные, увитые ярко-синими венами руки, словно оторванные у фарфоровой куклы... У очень бледной куклы! Посмотрела и решила поспать... А снотворные таблетки, которые я обычно использую при чересчур напряжённых и полных дел днях, мне отлично в этом помогут. Знаю, что вредно... Но по-другому не засну.

* * *

А в это же время в серой гостиной стояла напряжённая тишина! Не та, в которой обычно любят сидеть самые близкие люди, безмолвно наслаждаясь обществом друг друга... А та, где условно родные существа уже и не знают, чем заполнить неловкую паузу. И сидят, уткнувшись в тарелки, лишь бы не встречаться взглядом с остальными.

Такая тишина напоминает натянутую струну... Только тронь её неосторожным пальцем, сразу же услышишь резкий неприятный звук! И вот эту атмосферу никак нельзя было назвать родственной.

Трое мужчин, сидящих за вытянутым в длину столом, молчали не потому, что кушали или не хотели говорить... Им просто нечего было друг другу сообщить. Это было видно и по их скупой мимике... Вот толстая складка кожи залегла между бровей самого старшего, а вот двое младших, словно скопировав выражения лиц друг друга, сидят насупленные и не смотрят ни на кого.

В общем, когда мягкий старческий голос графа с глухим треском разорвал эту простыню тишины, накрывшую серую гостиную, то с облегчением вздохнули все без исключения!

— И сколько месяцев вы будете обучаться по обмену? — спросил пожилой уже мужчина, но не утративший этих стальных ноток в голосе, заставлявших окружающих считать его хозяином.

— Девять месяцев. А после экзамены и получение дипломов, — тихо, словно переступая через себя, ответил Шир. Его высокий рост, обильная мускулатура, лежащие в художественном беспорядке русые волосы и выразительные карие глаза свели с ума не одну девушку.

Его двоюродный брат и второй племянник графа — Ллои был не менее привлекателен для противоположного пола: в вопросах фигуры он не уступал брату, а тёмные, как сам мрак, волосы и глаза выдавали явную аристократическую породу! И хоть оба они не имели длинной, как ковры на центральных лестницах, родословной, но мало кто мог усомниться в их принадлежности к высшим слоям общества.

Магическая направленность обоих была нейтральна — серый дар. Только в отличие от Ирис они имели склонность к боевым искусствам, но никак не к ментальному ремеслу. Поэтому-то ещё с раннего детства двое наследников развивались в наиболее перспективном направлении. Нет, они вполне могли бы стать и менталистами тогда, когда их магия была ещё пластичной и гибкой, то есть в детстве.

Но если будучи боевиками, они достигнут небывалых высот, то в менталистике они едва ли сумеют стать средненькими магами. Но теперь это всё равно не имеет никакого значения! Во взрослом возрасте магия становится постоянна и статична, затвердевает, как глина без воды, поэтому сменить направление уже не получится. В общем-то, им даже повезло, что они родились с серым даром, а не с редкими — белым и чёрным. Тогда выбора бы не было в принципе! И они по любому бы стали либо целителями, либо некромантами.

Согласитесь, лучше иметь нейтральный дар и возможность выбирать, чем с детства осознавать, что всё предрешено!

— Девять месяцев в государстве, с которым мы относительно недавно воевали, — задумчиво протянул граф, делая тонкий, как зарплата учителя, намёк своим племянникам.

Шир сжал в руке вилку и, внутренне вспыхнув, словно спичка, ответил:

— Никакой слежки! И не мечтай!

Ллои моментально поймал горящий искрами негодования взгляд брата и отрицательно покачал головой. Ссориться со стариком, так и не ставшим для них кем-то близким — глупо. Зачем растрачивать злость на безразличных тебе людей? Это всё равно, что пытаться преодолеть ветер или вздохнуть под водой... Безрезультатно и совсем бессмысленно!

— Ясно, — поджал губы старый граф, скрыв мелькнувшее в почти уже незрячих глазах сожаление.

После смерти двоих его братьев, оставивших ему огромное количество долгов и двух малолетних детей, почти проданных в академию к Ордену, он взял на себя ответственность, от которой бегал около сорока лет. Взял, смог всё уладить, Ро так и не сумел подружиться с тогда ещё подростками, считающими его виноватым в смерти родителей-выпивох. Кстати, их мамаши отказались от них ещё в колыбели, поэтому старый граф был фактически их единственным родственником...

И, как жаль, что он не умел ладить с детьми! Ни тогда! Ни сейчас!

И, как жаль, что двое племянников так и не научились прощать...

До сих пор припоминают, как он вывалил на них всю правду о родителях и скинул всю заботу о подростках на плечи няньки, живущей в деревне рядом с академией, где они продолжили учиться. В общем, все затаили обиды, как белки орехи, и мириться не желали. Да и гордые слишком они для этого...

* * *

На следующий же день меня начали инструктировать в отношении будущего задания. Ни графа, ни его племянников я больше не видела. Вплоть до того самого дня X. И если я была занята и встретиться с ними не могла, то 'родственнички' разбежались по разным частям дома, стараясь не пересекаться друг с другом... Для меня это было несколько удивительно, но разбираться в их отношениях мне не дали.

В первый же день мне объявили, что время утекает, как песок сквозь пальцы! И нам надо торопиться. Говорил это всё один из приглашённых заранее графом учителей для меня. Начальник, похоже, и не сомневался, что я соглашусь!

Так вот, этот учитель был одним из менталистов. Он брал на себя обязанности по обучению меня этой части проблемы.

Вторым моим преподавателем стала та самая старуха-Хэйла. Я упоминала, что она — оборотница? Нет? Ну, соответственно, кроме неё, мало кто так же хорошо разбирается в ощущениях при превращении в зверя.

В первый же день мне рассказали, что совой я пробуду ровно один месяц, после чего печать придётся обновить. И так девять раз. Собственно, это не единственная моя проблема. Ещё одна заключается в том, что разум совы при ней и останется, ведь за выделенную нам неделю я вряд ли научусь управлять телом... Всё-таки даже птенцам требуется больше времени, чтобы встать на крыло и впервые нырнуть в переплетение потоков воздуха!

Поэтому мне придётся постоянно поддерживать в себе разделение сознания на два потока: один будет контролировать действия разума совы, корректируя их, а другой станет думать о моих телодвижениях и остальном: продумывать будущую тактику, соображать в экстремальной ситуации и так далее...

Дело в том, что до этого мои способности менталиста развивались фактически безнадзорно. Ну, не считать же полноценным магическим образованием — сертификат о прохождении курсов безопасности? А на полноценное обучение у меня денег никогда не было! Поэтому фактически я училась сама.

Вот и получилось, что мне нужно в рекордно короткие сроки увеличить своё время постоянного поддержания двух потоков сознания с суток до месяца! И это встало большой проблемой перед моим учителем номер один.

Старухе-Хэйле было легче. Ей надо было всего лишь прочесть мне инструктаж, объяснить сложности проживания в теле животного и психологически подготовить к тому факту, что я стану совой.

Кстати, я узнала, почему именно совой! Оказывается, у Шира была необъяснимая тяга к этим созданиям после того, как в детстве его отец, будучи (я так поняла, что это редкость) в трезвом уме и памяти, подарил сыну совёнка. Тот умер через год, но тёплые воспоминания остались. Об этом знали все, теперь знаю и я.

Ещё один момент напрягал лично меня — мне, а точнее, сове собирались заблокировать репродуктивную функцию, и снизить гормональное напряжение магией. Это было, по меньшей мере, не привычно... До сих пор со смехом вспоминаю о том, как об этом с серьёзным, как при какой-нибудь конференции, видом рассказывал учитель номер один. В общем, следующие девять месяцев представляются совсем не лёгкими, а полными работы.

* * *

Очередная тренировка, очередные неудачи. Всё задание может сейчас провалиться, если я не научусь рефлекторно разделять своё сознание на две части и держать это состояние больше суток! На самом деле, это не так сложно, как кажется. Просто у каждого ментального мага есть предел времени при разделении. То есть у кого-то это заклинание получается поддерживать час, у кого-то два.

И меня прогресс застопорился на двадцати четырёх часах!

Но это не конечная точка развития, как можно было бы подумать. Нет, просто этот предел нужно преодолеть. А дальше всё будет куда проще...

Проблема в том, что я сделать нужное никак не могла. И моё время никак не увеличивалось.

В общем-то, кроме меня, винить в провалах некого. Научить этому нельзя. Всё достигается тренировками. Но время тренировок у каждого тоже индивидуально. Кому-то хватает пяти минут, чтобы преодолеть свой предел и развиваться дальше. Кому-то необходимы годы.

Именно поэтому меня избавили ото всех обязанностей по дому, запретили кому бы то ни было меня беспокоить, изолировали от людей и посадили тренироваться... С утра до ночи. С ночи до утра. И так по кругу!

На исходе второго дня, когда время, отпущенное на мою подготовку, сократилось с недели до пяти дней, у меня под глазами появились синяки. Сине-серые, радужные, висящие мешками под нижними веками, мило разукрасившие мою и так не сильно подходящую под каноны красоты внешность.

Тёмно-каштановые невыразительные волосы, обычно собранные в низкий хвостик. Довольно изящные черты лица, но абсолютно неженская фигура, скрытая по обыкновению свитерами. Единственное, что во мне, несомненно, привлекает чужие взгляды — глаза! Голубые-голубые. С почти чёрным ободком по краю радужки и жёлтыми точками рядом со зрачком.

В общем, в последнюю неделю моя внешность окончательно перестала напоминать женскую, и я превратилась в существо неопределённой наружности.

— Сосредоточься! Держи-держи! Не срывайся! — кричал так, словно его режут тупым ножом, каждый раз мой учитель, когда я активировала состояние разделения сознания.

Наверное, мы бы так и запороли всё задание просто потому, что я не могла переступить собственный предел, но, как обычно, вмешался случай... Он, будто полупрозрачная тень удачи мелькнул, оставив нам надежду на успех, и упорхнул, раскрыв неожиданно ажурные крылья бабочки.

А дело было так...

Очередное занятие, где я выложилась по полной, но и это не помогло. Мы с учителем идём в свои комнаты... По дороге он пытается что-то ещё мне объяснить с упёртостью замученного осла, однако та часть моего мозга, что умеет воспринимать информацию и обрабатывать её, отключалась уже давно. Поэтому его старания уходят в пустоту, как стрелы неумелого воина в молоко мишени.

Мы бы так и тащились, я — еле ворочая ногами, а учитель — языком. Но внезапно где-то впереди раздался звонкий стук чего-то стеклянного, упавшего на выложенный плиткой пол... Естественно, мы сразу же помчались на столь удивительный в тихое ночное время звук, когда слышны разве что редкие храпы старых слуг.

Картина, представшая тогда перед нами, оказала на нас бодрящее воздействие! Даже мечты о мягкой подушке покинули стремительными ласточками мою раскалывающуюся от ментальной боли голову.

— Что это? — в удивлении протянул учитель.

Да, даже умудрённый и наполненный, как копилка монетами, жизненным опытом мужчина выпал в осадок от очередной пакости сына дворецкого. Хоть осадок был и контролируемый (всё-таки менталисты хорошо умеют держать себя в руках), но он был. А это уже о многом говорит!

В авторе сего шедевра я не сомневалась... На такое в этом доме был способен только он. Жаль, что бездельник уже смылся с места преступления, по дороге задев неосторожной рукой одну из декоративных ваз, чей звук падения привлёк нас сюда, словно мух кусок сочного торта!

Так вот, прямо перед нами на недавно покрашенной и обтянутой цветочной тканью каменной стене теперь красовался дерзкий и наглый, будто воробей перед кормушкой, рисунок... И если бы только он! Но нет, сын дворецкого, славящийся неуёмной, как только пробудившийся вулкан, фантазией, изобразил тут же рядом наших гостей... И подписал их портреты, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, кого этим рисунком хотел унизить подросток!

Ядовитых цветов краски, огромные мазки, большая площадь покрытия — всё это сообщало нам о спешке мелкого мстителя, стремящегося, видно, за что-то отплатить двум магам. Если бы не подписи мы бы вряд ли поняли, кому предназначено сие творение! Но они предусмотрительно сверкали рядом, отражая своей неровной поверхностью неживой магических светильников, расположенных на противоположных стенах.

Бедняга отец... Я так думаю, что эта пакость ему с рук точно не сойдёт. И только я представила, как этот добрый и в чём-то очень мудрый мужчина собирает вещи, чтобы поехать в самое дальнее поместье отрабатывать грехи родственника, как на глаза неприглашёнными гостями заявились слёзы.

Так! Хватит!

Смахнула влагу с век, будто веником пыль, и очень серьёзно жестами, которые он, хвала архимагам и сущностям, понимал, попросила учителя, всё ещё в крайнем удивлении стоящего рядом: "Идите, пожалуйста, спать. Вы этого не видели"

Одновременно с ведением молчаливого диалога и объяснением причин такой просьбы мужчине я размышляла над дальнейшими действиями. Спасать дворецкого определённо надо! Он нас столько раз отмазывал от работы, когда нам был необходим отдых! Столько раз прикрывал перед старым графом! Столько раз нам всем тут помогал! Я просто обязана сейчас в этот раз уже ему помочь...

Думаю, остальные слуги и служанки со мной согласятся. И мы дружно отмоем этот ужас, нарисованный водостойкими красками на стене, до утра.

Параллельно я жестикулировала учителю, убеждая того в порядочности дворецкого... Тот хорошо убеждался. Основательно.

И даже сперва не заметила, что использую два пресловутых потока в сознании, чтобы успеть обдумать план действий и, чтобы вести диалог с мужчиной! И это реально был прорыв! Ведь я сейчас ненужной тряпочкой должна валяться, а не лихо использовать, словно тренированный спортсмен свои навыки, ментальные техники высшего уровня! Значит, я всё же преодолела свой предел!

Но восторженные мысли тут же, будто резвые стрекозы, моментально покинули мою голову, и я приступила к делу...

Через час были созваны все неравнодушные знакомые дворецкого! Они буквально требовали работу, чтобы тому помочь... Всё-таки нам всем нравился человек, получивший такую заразу в качестве сына. За столько лет, пролетевших рядом с ним очень быстро, как лыжники по склону, мы все привыкли к дворецкому и не согласились бы ни на какую его замену!

— Плитки пола тщательнее трите...

— Тряпку почаще выжимайте...

— А здесь линии всё ещё видны!

Похожие выкрики слышались со всех сторон ещё в течение двух часов, когда мы трудолюбивыми пчёлками убирали место происшествия. В общем, пакость общими усилиями была устранена, словно её и не было! А чистейший участок стены даже выделялся среди общей картины чуть припорошенных пылью гобеленов и каменных блоков. Были даже смелые предложения его снова загрязнить, чтобы не было такого резкого контраста!

Но, наконец, все разошлись спать...

Я как инициатор всего этого уходила последняя. Ноги не просто не слушались, они подгибались под тяжестью тела над ними! Руки тряслись, словно у человека с последней стадией болезни Паркинсона! А мир перед глазами ушёл в продолжительное плавание, отказываясь фокусироваться и представать кредо мной единой картиной!

Но всё же я неожиданно для себя и середины ночи уловила за углом чью-то еле заметную из-за тусклого света магических светильников тень! Уловила и тихим шагом, преодолевая усталость, отправилась к ней, одновременно во втором потоке сознания думая, как рассказать на завтрашних тренировках о своё прогрессе учителю, чтобы тот хоть немного дал мне отдохнуть от занятий!

Мерзкое хихиканье из-за угла выдало скрытое полумраком существо с потрохами! Ах ты паршивец! Вот, значит, где прятался, пока мы устраняли последствия твоего творчества!

Я резким движением зашла за угол, почти не освещённый, и, потому идеально подходящий для того, чтобы прятаться там и наблюдать любопытными глазами за копошащимися вне твоего пространства людьми. Зашла и увидела сидящего на корточках мальчишку лет восьми, опирающегося одной рукой на стену, сующего свой нос за другую часть стены и изредка разминающему затекающие от неудобного положения ступни. Меня он тоже заметил...

Поднял сперва испуганный взгляд по ногам на моё лицо и нагло ухмыльнулся, осознав, что его нашёл не строгий отец, не старуха-Хэйла, а я... Почему он меня абсолютно не боится? Всё просто... Для него авторитет представляют люди, способные ему физически противостоять: взрослые мужчины и наша оборотница — Хэйла. Я в эту категорию, тем более, не входила, будучи фактически калекой — немой, поэтому опасаться меня мальчик по имени — Цветик, которого он жутко стеснялся, посчитал излишним.

Я же бесшумно вздохнула, достала из карманов на не слишком роскошном, зато очень удобном платье, блокнот, заказанный старым графом специально для меня, достала грифельный карандаш и написала: "Зачем ты это сделал?"

— Захотелось, — огрызнулся пацан, медленно и неумело прочитав написанное, поднимаясь с корточек и разминая ступни, но смотрел он всё равно на меня снизу вверх.

"Ты глупый? Или прикидываешься?" — уже очень устало и совсем не грозно поинтересовалась на бумаге, дав прочитать ребёнку: "Ты не понимаешь, что твоего отца за твои же художества накажут?! Что его, наверняка, сослали бы, не помоги мы ему?!"

На лице Цветика отобразились явные сомнения, он нахмурился, как тяжёлая туча, нависающая над землёй перед дождём. Но признать собственную вину для него равносильно признанию своей глупости. Но он же самоуверенно, как и всякий подросток, считает себя умнее всех!

— А вам-то какое до меня дело?! — снова огрызнулся, растянув на губах явно наигранную улыбку, будто выдавленную из себя, словно гной из застарелой язвы в ране.

"Не до тебя, до твоего отца," — не сдержавшись, написала я. Но не видя понимания на детском упрямом лице, молча развернулась и отправилась отдыхать. Спать-спать и только спать. А за спиной остался возмущённый таким невниманием к себе Цветик, словно к предмету мебели.

Нет, я не бросила идею справедливого наказания для этого паршивца. Но раз я сама оказываю на него столько же влияния, сколько комары на корову, то бесполезно пытаться ему что-то объяснить, тем более, когда я сама устала, словно лошадь после стремительного галопа! А вот завтра утречком во время лекции сарухи-Хэйлы намекну той о сегодняшнем происшествии! Вот, кто точно сможет отбить у мальца желание пакостить!

История 3

Первые капли дождя отважными путешественниками и исследователями застучали свою незамысловатую мелодию по гладкой поверхности окна. Они любопытными ручейками стекали вниз, оставляя влажный след, словно хотели, чтобы их запомнили. А открытия новых территорий задокументировали. За окном небо заволокло серо-синими тучами, а солнце, будто навсегда, скрылось за ними, кокетливо пустив последний свой луч одновременно с первыми каплями ливня.

Эту унылую, словно настроение во время зноя, картину разбавлял, как холодная вода кипяток, трудящийся Цветик. Наказание его всё-таки настигло в лице старухи-Хэйлы. Та не стала ни о чём сообщать отцу виновника, дабы не расстраивать, и принялась за воспитание подрастающего поколения самостоятельно! И теперь мальчонка открывал новые горизонты, работая в тяжёлых условиях.

В данный момент он, например, убирал в конюшне. Причём, лошади его не любят ещё со времён его первых розыгрышей, когда он им под сёдла подкладывал крапиву, чтобы те бесились, а затем сбрасывали ничего не понимающих всадников. Конечно же, скотине доставалось, конюхам доставалось, даже графу старому от гостей однажды досталось, когда те пропололи своими телами землю! А вот мелкого пакостника вычислили не скоро...

Поэтому Цветику сейчас жилось не сладко с опасением получить в лоб копытом. Ну, так оно того заслужил. Да и наказания ему хоть и придумывали тяжёлые, но совсем уж не мучили, всё же ребёнок ещё. Нет, старуха-Хэйла предлагала его вообще выпороть, а потом устроить проказнику день выживания в условиях дикой природы, но остальные слуги отказались брать на себя ответственность за его хладный трупик по истечении этого дня.

Я размышляла и одновременно, держа второй поток в сознании, тренировала левую руку. Это учитель перед отъездом, торжественно, как на какой-то церемонии, сообщив, что выполнил свою работу, дал мне список с заданиями для развития разума и, соответственно, ментального дара. И вот мужчина отправился в путь, точнее, назад, к себе в академию, откуда его по заявке сюда вызывали, наверное, он сейчас ещё и под дождь попал... Так вот, он уехал, а я осталась с таким же длинным, как борода у старейшин, правящих в маленьком городке, где я родилась, списком занятий для дальнейшего совершенствования.

Начать я решила с самого простого, на мой взгляд, с развития левой руки. Оказывается, учась писать непривычной для нас конечностью, мы улучшаем работу одного из полушарий мозга! Правая рука — левое, а левая — правое. Вот и получалось, что, тренируя одновременно удержание двух потоков и написание алфавита непривычной конечностью, я потихоньку неторопливыми и небольшими, словно у ребёнка, шагами двигалась вперёд.

Оставалось, кстати, до моего становления совой, ровно четыре дня, включая этот. Немало, согласитесь. Особенно учитывая то, что мой прогресс в магическом искусстве окончательно определил успех начатого. Всё же это была единственная преграда перед нами. Но повезло...

На самом деле, я даже немного жалела, что всё так вышло... Если бы я так и не смогла перешагнуть свой предел, то не мучилась бы сейчас от неизвестности будущего. Но такие мысли быстро выветрились из моего сознания, инстинкт самосохранения высказался и вновь замолчал, как обычно.

Писать левой рукой получилось далеко не сразу. Сначала я даже не могла правильно обвести написанное правой конечностью, выходило угловато и совсем не ровно, будто канаву рыла, а не рисовала упрощённые руны, то есть буквы! Вообще, общество пользовалось именно буквами, руны были в ходу лишь у магов... Но мне приходилось учить обе письменности, так как, будучи немой, я искала иные способы быть понятой другими.

Когда я научилась хотя бы более или менее округлять резкие повороты линии, то попробовала сама что-нибудь из алфавита написать... Не получилось. То есть совсем! Снова углы и зигзаги, но никак не идеальные в своей простоте руны.

Раздражённо сжала рукой край массивного деревянного подоконника с резными узорами по краям от проявившего инициативу плотника. Он вообще был мастером на все руки, если судить по таким же изящно сделанным стульям и столам. Но всю красоту, как обычно, скрывали богато сшитые скатерти и мягкие подушечки на сиденьях стульев. В общем, мастер зря старался, его работа была видна лишь на подоконниках, и то лишь, когда тяжёлые шторы убирали служанки для чистки и мытья.

Пока я разглядывала шикарно выполненную резьбу по дереву, раздражение ушло, а монотонная музыка капель за окном снова вернула рабочее настроение. Опять заскользила скрипучей линией грифельная палочка. И опять углы и зигзаги. Видимо, я ошибочно приняла это упражнение за лёгкое. Но теперь уж разницы нет!

Я так увлеклась попытками вывести более или менее круглую руну, что даже не заметила, что в обыкновенно тихой пустующей гостиной, словно кладбище не для людей, но для мебели, появились посторонние, ворвавшись шумом и голосами в безмолвие, нарушаемое лишь перестуком капель за окном. Конечно, меня не увидели и не заметили, даже не подумав, что тут кто-то есть. Сегодня шторы свисали сверху массивными складками, закрывая мою фигурку от любопытных глаз.

Я не стала рассекречивать собственное нахождение здесь, так как голоса принадлежали двум молодым мужчинам, а таковыми в этом доме могут быть только гости! Юноши в услужение к графу идут редко, чаще отправляясь служить или учиться. В общем, вылези я сейчас, мою ауру бы точно запомнили бы, увидели бы, а распоряжение старого графа было бы нарушено...

А так всегда остаётся надежда на то, что они просто не станут сканировать помещение магическим взглядом. И, правда, не стали...

Нет, не будь они так разозлены чем-то, то обязательно бы предприняли хоть какие-нибудь меры безопасности, но тут они, как оказалось, прятались от соглядатаев своего дядюшки. И один пытался успокоить другого, порывающегося со всем пылом молодого организма уезжать тут же! Потому как достали! Все!

И слуги его бесят, везде шныряющие (претензия, видимо, ко мне тоже относится благодаря их сумкам и вытащенным оттуда моей рукой артефактам телепорта)! И шпионы чуть ли не на каждом углу! И вообще! Просто достали все!

— Шир, будь менее эмоционален, — убеждал Ллои своего друга, буквально сыплющего в окружающее пространство искрами магии, словно острейшими иглами. Всполохи его ауры разлетались на много метров в стороны, создавая этакий барьер на пути желающих поговорить с парнем. Даже его брат держался от него на почтительном расстоянии.

— Как ты не понимаешь! — буквально рычал взбешённый Шир, сжимая и разжимая кулаки не в силах успокоиться, — он же, наверняка, нас так просто к друидам не отпустит! И ладно бы, если реально бы беспокоился, но он же всё это делает ради наследников! Мы ему не нужны...

Я сидела, затаив дыхание и не шевелясь. Придерживала тонкими от недосыпания и недоедания пальчиками тяжёлую штору, чтобы та не колыхалась и не выдала бы случайно моё присутствие. А диалог всё продолжал набирать обороты, становясь всё эмоциональнее и эмоциональнее! Слова, словно сгустки энергии вылетали и массивными телами висли в воздухе, громкость разговора уже никого не волновала, и никто её не регулировал. Они даже не спорили! Просто выплёскивали друг на друга негативные впечатления от проживания здесь.

Те копились, будто монетки в детской копилке-игрушке. Копились-копились, копились-копились... И вот теперь их необходимо было скинуть, словно зимнюю шкуру с наступлением весны какому-нибудь зверю!

— Давай просто уедем отсюда! — наконец, пришли они оба к выводу. Очень неприятному для нас всех выводу. И я как-то сразу поняла, что надо торопиться! Что теперь у меня в сухом остатке едва ли день наберётся! И, правда... Со следующей фразой двух родственников мои предположения подтвердились:

— Сегодня же! Сегодня же ночью уедем!

Они поболтали ещё, уже успокаиваясь, будто погода после бури, а потом ушли из комнаты, предварительно подняв с пола скинутые в эмоциональном порыве вещи. Как только их шаги стихли в конце коридора, обозначив то, что я могу уже безопасно вылезти, не боясь быть увиденной, я тут же спрыгнула с подоконника! Спрыгнула прямо в штору, запутавшись в складках последней! Но вскоре освободилась из плена материи и бросилась на поиски старого графа. План должен претерпеть значительные изменения!

Однако, как не суждено было магам стать низшим слоем общества, так и мне было не суждено первой оповестить старого графа. Как только я добежала до любимого кабинета начальника, запыхавшаяся, подвернувшая по пути ногу, утирающая пот со лба... Так вот, я стою у кабинета, жду, когда верные псы графа меня пропустят, а тут из кабинета выметается и на меня налетает Петрушка!

— О, тебя-то я и послан найти! — радостно вскрикивает он с типичным деревенским говором и, в силу простоты своей натуры не заморачиваясь скрытием эмоций. Он был тут посыльным... Собственно, работу выполнял хорошо, а к его доброму, даже несколько наивному нраву все уже привыкли.

Меня сноровисто затащили в кабинет под неодобрительными взглядами старых вояк, его охраняющих. Но заграждать дорогу нам они не стали, дав пареньку выполнить задание графа.

— Она здесь, — скороговоркой в своё стиле оповестил Петрушка и, не дожидаясь распоряжений, исчез из узкого пространства кабинета, который был любим графом вовсе не за размер, а за то, что окна открывают прекрасный вид на восток. И каждое утро старик любил проводить здесь, любуясь на оба солнца, просыпающихся по очереди.

Он вообще был человеком спокойным, даже в чём-то очень мудрым, но по-настоящему его характер показывали его всегда справедливые хоть иногда и строгие поступки. Поэтому-то его тут любили. А некоторые, вроде Петрушки, и боготворили!

— Присаживайся, — как обычно, не став заморачиваться ненужным этикетом, указал старый граф на стул для посетителей. Один. Да, основной наплыв гостей начальник встречал в других кабинетах, а то и в гостиных.

Я всё же с достоинством поклонилась и неторопливо села, как подобает хоть и не леди, но девице хорошего воспитания. Всё же каким бы добродушным не казался граф — это лишь одна из множества масок, что он носит в повседневной жизни. А по-другому нельзя... Это высшее общество. Не научишься лицемерить — сожрут и не подавятся!

— Ирис, я хотел сообщить тебе, что планы меняются... Но, видимо, ты и сама это уже знаешь, — он прищурился, — не напишешь, откуда? — мне протянули предусмотрительно приготовленные на краю стола листы и грифель.

Вздохнула и застрочила, всё же иногда так бесит мой недуг! А ведь ментальные способности открылись у меня, словно источник в пустыне, когда я потеряла голос... Да, я не родилась такой, а стала. Но вспоминать слишком больно! А ведь травма у меня не физическая, а психологическая.

Помню, как сидела, будто неподвижная статуя, а незнакомый тогда менталист пытался меня расшевелить... Как скользкими и мокрыми щупами, придуманными моим воображением, залезал мне в голову. И натыкался на блоки. Он так и не сумел научить меня говорить... День за днём, ночь за ночью. Сдался, опустил руки, а в голову ко мне перестали лезть мокрые ментальные щупы, похожие на ноги осьминога, виденного мной однажды на картине в замке старого графа.

А я так и продолжала сидеть на разваливающейся койке с железными рамами, закреплёнными ржавыми винтами. Без движений смотреть сырую стену, покрытую противной плесенью болотного цвета, словно пень мхом! И отсчитывать время по падающим на каменные плиты пола каплям... Этот подвал будет преследовать меня, будто верная ищейка добычу, всю жизнь. А особенно то, как неприятно, омерзительно, когда твою голову приходится делить с кем-то другим! Как это ужасающе напряжённо, как кровь холодит кожу под ноздрями, как ногти оставляют красные полумесяцы на ладонях, и как ты хочешь закричать, чтобы всё остановилось! Прекратились! Замерло! Но не можешь... Не можешь говорить!

А менталист продолжает долбить блоки в сознании и подсознании с упорством осла из 'лучших' побуждений! В итоге ему пришлось сдаться, а мне смириться с тем, что снова заговорить меня заставить может только чудо.

Совсем не замечаю, как сильно ухожу в себя, даже старый граф уже нервничает, сбросив обычную маску невозмутимости, словно змея кожу. Но вот я вновь на поверхности, и воспоминания постепенно перестают накатывать волнами. Моё море памяти снова спокойно. И ничто не в силах его побеспокоить!

— Ирис! Ирис! Да что с тобой? — неподдельное беспокойство в голосе совсем не наигранное, а самое настоящее. Но после стольких лет ношения маски граф просто не в состоянии от неё так легко отказаться, вот и теперь... Только я резким рывком, словно получив глоток воздуха после удушья, прихожу в себя, и он снова тот самый невозмутимый, как скалы на западной границе империи, аристократ.

— Не делай так больше, — строго и абсолютно равнодушно сказал он, но нотки облегчения в голосе всё равно прорезались, будто подснежники из-под земли после суровой зимы.

Кивнула и быстро-быстро начала писать. Мне уже даже сосредотачиваться не приходится да и смотреть под руку не обязательно. Действия настолько рефлекторны, что я использую сознание для вспоминания деталей, а не для слежки за письмом, чтобы не допустить ошибок. Уточнения выношу пометками на полях, и в итоге — весь разговор оказывается на двух листах бумаги, как и мои соображения по его поводу, как и эмоции оппонентов, мною уловленные, как и всякие на первый взгляд неважные детали. В общем, там было всё!

Бесшумно передала только что составленный отчёт начальнику, тот проскользил глазами, словно тающими льдинками по гладкой наклонной поверхности, текст, одобрительно кивнул и, вздохнув, сложив руки домиком, приступил к пояснениям. Точнее, к версии, которую скормят мне... Для разных людей разные истории о том, как граф узнал о подготовке племянников к побегу. Для начальника охраны, что его ребята постарались, для начальника тайной охраны — что его. Для слуг — кое-кто из вас нашёл неопровержимые доказательства скорого побега наследников... И так далее...

Мне же ничего, как оказалось, пояснять не стали, просто объявили о дальнейших планах. Ну, очень неожиданных! Как гром среди ясного неба!

— Придётся накладывать на тебя печать трансформации раньше срока, но по докладам твоих учителей у тебя, Ирис, значительные успехи, значит, общая картина плана не пострадает. Только сроки.

Он вздохнул, встал, прошёлся взад вперёд, как бы размышляя над дальнейшими указаниями, а, на самом деле, давая мне время обдумать и подготовиться к следующей части новостей. Мне же изменения планов, о которых я ещё недавно сама думала, не нравились. Совсем.

Хотя бы потому, что со скорым превращением в сову я не смирилась, до этого думая о данном событии как о чём-то далёком... Несущественном сейчас. Вот и получается, что теперь времени у меня нет, а его оставшиеся крупинки утекают водой сквозь пальцы, пытающиеся их остановить! А пока я страдала по поводу отсутствия нормальной психологической подготовки к факту становления совой, старый граф снова сел и ровным тоном, словно утоптанная земля на опушке, продолжил:

— Сегодня же через час ты должна явиться в комнату для наложения печатей. Одежда какая-нибудь, которую не жалко, но такая, чтобы ладони, лоб и ступни были открыты. Никакой косметики, никаких украшений (после наложения печати они попросту исчезнут), ничего лишнего. Понятно?

Кивнула, чувствуя взрыв эмоций! Всего-то час! Я не успею... Не смогу... Откажусь... Нет! Вот чего-чего а этого не будет. Пообещала — выполняй. Подводить дорогих мне людей не хотелось, как и нарушать своё слово. Нужно просто воспринимать превращение в сову в качестве приключения. Ведь интересно же будет приобрести такой опыт. Вот и спокойно, тогда.

А в это время меня вежливо выпроводили, ещё раз напомнив о часовой готовности. Стражи по обеим сторонам от дверей в кабинет мне приветливо кивнули, пока мы говорили, они сменились. И теперь вместо старых, умудрённых опытом вояк, тут стояли молодые. Полные энергии, как сынок дворецкого. Только направляют они её не на шалости, а на поединки между собой да на службу. В общем, ответственность в них в казармах вбили основательно.

Я же кивнула в ответ и побрела к себе. Потом вспомнила о времени и побежала! Юбки под ногами так и мелькали развевающимися парусами, дыхание соскальзывало с губ, зато сознание прояснилось. А былая уверенность блудным сыном вернулась назад.

Три секунды на поиск нужных вещей, пять на их осмотр, девятнадцать минут на окончательное успокоение и ещё восемь минут на одевание. Потом снова секунд двадцать на осмысление происходящего и путь бегом до комнаты для нанесения печатей.

Скоростные сборы не дали окончательно впасть мне в депрессию, послужив неким трамплином для готовности к дальнейшим событиям. Вот и мысли мягким прыжком на пружинящей поверхности взвились ввысь. Рассредоточились, дезориентировались... И пушистыми облаками растворились в тяжёлом после такого скоростного путешествия дыхании.

— Ирис? — спросил второй после меня калека, проживающий в этом доме. Но его увечье, наоборот, считалось благом в нашей империи. Слепцов с детства обучали рисованию печатей. Граф их только придумывал, а переносили на поверхность именно инвалиды, не умеющие видеть.

Почему так? Считалось, что первый взгляд, брошенный на печать, должен принадлежать тому, на кого её накладывают. Нет, не все, конечно, придерживались такого порядка дел, но их в таком случае успех не ждал. Ведь традиция брать слепых для черчения печатей отнюдь не бессмысленна! Всё же большинство магии, даже в самых бездарных людях в малых количествах имеющейся, содержится в зрачках и волосах. Поэтому-то у целителей и некромантов такие странные черты во внешности.

Вот почему слепым доверялась чуть ли не самая ответственная часть проведения ритуалов, они с их недугом просто физически не могли повредить зачастую сложную структуру печати. Дети, от рождения не имеющие зрение, считались чем-то очень радостным. Ведь их ждал успех! Удача! Из самых низов в верхи. Вот такой путь и прошёл наш Авоська.

Подошла и тронула за плечо напрасно щурящегося мужчину. И улыбнулась. Наши травмы нас сблизили. Можно сказать, подружили. Поэтому он тоже, нащупав мою ладонь, улыбнулся.

— Всё готово, Ирис. Идём, — он снова крепко сжал мою ладонь, второй рукой нащупал стену и отправился к той комнатке, откуда недавно вышел, ведя чувствительными пальцами по знакомым ему шероховатостям стены. Всегда восхищалась тому, как уверено он держится, шагая в неизвестность!

Вот и сейчас я на миг замерла недвижимой мраморной статуей, потом опомнилась и скользнула за обитую железом дверь, задев её плечом. Она с пронзительным скрипом за моей спиной захлопнулась, словно возмущаясь такому пренебрежению к себе! Опять её смазать забыли! А ведь собственноручно напоминала об этом нашему дворецкому! А тот, видимо, ещё не ходил к старухе-Хэйле, чтобы спорить насчёт новых расходов. Да, тут уж его понять можно. Оборотница каждый раз с ним торговалась даже хуже горцев!

— Садись сюда, — в полной темноте Авоська подвёл меня к стулу, а сам зашуршал чем-то по сторонам. Он тут в отличие от меня прекрасно ориентировался! Будто опытный егерь в своё лесу! Да, темнота и мрак — вот его стихии.

Я же, поняв, что глаза только зря устают при постоянных попытках что-то увидеть в такой черноте, прикрыла их. Под веками замелькали разноцветные круги из-за напряжения в зрительных органах. С каждой секундой становилось всё неуютнее и неуютнее. Даже стул уже не казался таким удобным!

Чувствительность носа и ушей обострилась, но это только мешало. А ведь скоро у меня кардинально изменятся все ощущения. И снова воспоминания и переживания о скором обращении в сову. Ну что ж такое-то?!

— Авось, — безмолвно позвала на удачу, опять забыв о своей немоте, сколько лет, а всё никак к ней не привыкну! Бесшумно крикнула, окончательно распахнув голубые глаза, — ты здесь?

Но ответа не последовало! Сердце зашлось в паническом приступе, давление сразу подскочило, дыхание снова сорвалось мечущимися бабочками с губ, а зрачки в бесполезной надежде заметались по скрытому во тьме, словно остров в тумане, помещению.

"Авоська?" — мысленно крикнула так, что стены должны были затрястись! Но ментального дара у моего друга не было, соответственно, слышать он меня не мог.

И снова тишина... И вдруг!

— Ирис, я снова здесь, — спокойно оповестил друг, даже не подозревая, что я пережила только что. Говорил он, выходя, по-видимому, из кладовки и гремя чем-то железным. И тут послышались птичьи крики, а во мраке зажглись два ярко лазурных глаза! Прямо как у меня. Ну, здравствуй, моё будущее тело.

Естественно, как только друг появился, я невольно расслабилась. Это так страшно... Не суметь позвать на помощь! А всё из-за этой немоты! И все мои бесшумные крики в пустоту не приносят никакой пользы! Ненавижу свою беспомощность в такие моменты! Просто ненавижу!

Чтобы успокоиться начала вспоминать часть лекций моих учителей о том, какую роль в дальнейшем моём почти паразитическом существовании сыграет сам разум совы. Собственно, он у неё останется, как и возможность управления телом, однако, контролировать всё это всё равно будет один поток в моём сознании. Поэтому после того, как меня извлекут из совы, вернув в своё тело, ту отпустят на волю.

А так все девять месяцев моё тело будет находиться в неком стазисе благодаря артефакту, который, спасибо его гению, изобрёл наш местный звезда артефакторики. Обмен веществ в нём будет остановлен, как и отмирание/восстановление клеток. Оно прекратит на какой-то момент жить. Но разлагаться не будет.

А ведь уже совсем скоро я сменю тело. Снова с губ сорвался неслышный вздох, махнув крылом отчаяния и волнения.

Сейчас Авоська нанесёт мне и сове печати специальной краской и кисточками. А потом граф лично их напитает, оживив бездушные до того линии. Я не раз видела этот волшебный процесс, но мне самой ни разу не ставили ни одной печати. Но хотя бы общие представления об их работе я имею!

Авоська, будто зная, что мне не по себе, начал вслух комментировать собственные действия, тем самым здорово меня успокаивая. Ответить я ему не могла, но этого и не требовалось. Мягкий баритон с шоколадными нотками сводил на нет все мои внутренние волнения, словно какая-нибудь надёжная дамба, останавливающая и контролирующая с первого взгляда всемогущую стихию!

Вот и тут нервозность постепенно уходила, убаюканная интересным рассказом о нанесении печатей на красивые белоснежные, ярко выделяющиеся в тьме, перья совы. Сам Авоська видеть их цвет не мог, но с этим и мои глаза прекрасно справлялись. Всё же быть слепым — отнюдь не так хорошо, как думают многие крестьяне, мечтая выбиться в помощники к магам!

— Ирис, ты главное не волнуйся. Всё должно пройти идеально. Граф лично выверил и проверил все части печатей, — успокаивал меня своим мягким шоколадным голосом Авоська, хотя сам нервничал куда больше моего. Правда, приученная к рисованию рука у него не сбивалась даже во время тихого монолога. Я этого не видела из-за тьмы, но отсутствие ругательств у обычно бурно реагирующего на неудачи парня показывало мою правоту.

Наконец, закончив с заранее усыплённой птицей, крики которой, раздававшиеся в самом начале, были уже тогда совсем сонными, Авоська по его комментариям аккуратно опустил её безжизненное тельце в клетку, проверив на ощупь, засохла ли золотая краска. Затем развернулся ко мне, опять же не забывая рассказывать о своих действиях, и попросил убрать всю одежду со лба, запястий и щиколоток, где и должны были изящными линиями лечь печати.

А потом лёгкая, словно пёрышко, потерянное птицей в полёте, кисточка заскользила приятной щекоткой по коже. Выверенные до мелочей движения, даже несколько скупые и экономичные. И вот уже на обычно белой-белой, будто снег на редком зимой солнце, коже появляются пока невидимые узоры.

Где-то в середине этого несколько трепетного действа пришёл граф, осветив магическим светлячком небольшое пространство вокруг себя. Я не шевелилась, а вот Авоська поклонился, ориентируясь на звук гостя. Тот же небрежно кивнул в ответ, в жесте смысла не было, поскольку слепой его всё равно не оценит, но дань вежливости была отдана...

А старый граф с поистине аристократической осанкой остановился рядом с совой и принялся напитывать магией энергетический контур-каркас печати, который вскоре ляжет поверх тех, что были нарисованы на перьях птички. Золотистым светом наполнялись незримые магические линии и ровно-ровно накладывались на такого же цвета краску. Это было действительно волшебное зрелище, увлёкшее всю меня! И только Авоська был не в силах видеть чудо, творящееся прямо за ним.

— Ирис готова, — спустя пятнадцать минут оповестил Авоська, тут же собрал все свои принадлежности для рисования печатей и аккуратно, на ощупь сложил это всё в шкаф, который стал заметен лишь при тусклом свете светлячка старого графа. Потом юноша наугад нашёл моё плечо, шепнул: "Удачи", — и утопал к себе. Понятно, что ему не положено оставаться, но это всё же обидно, что последняя поддержка так спокойно меня покинула.

Тем временем старый граф — мастер печатей, закончил с совой, чьи перья теперь светились каким-то даже потусторонним светом, который, казалось, вопреки всем законам физики, сам, одновременно даря лучи освещения, их же и поглощал! Такого я точно никогда не видела! И настолько сильное впечатление производили тлеющие, словно угольки, линии, что я даже не заметила, как граф приступил к наполнению магией моих печатей!

— Не дёргайся, — предупредил устало и строго, как обычно.

И начался уже знакомый по птичке процесс. Причём, никаких неприятных ощущений у меня он не вызывал в отличие от графа, который то и дело болезненно морщился. Похоже, на всё это тратится безумно много сил.

Но вот и моя кожа начала светиться. И это так... Так удивительно! Прекрасно! Изумительно! Наверное, я улыбалась, словно пятилетний малыш, впервые увидевший магию, что даже у хмурого от неприятных последствий использования магии графа вызвала ответную гримаску, которую можно было даже назвать улыбкой, если бы та была хоть чуть похожа.

А потом... Потом просто появилось необычайное чувство лёгкости! Словно гравитация внезапно сменила направление! А то и вовсе исчезла. Такое я испытывала каждый раз, когда залезала кому-то в головы... А для меня с моими средними силами это было действительно сложно, поэтому такое чувство, получается, я испытывала всего лишь два раза в жизни!

И вдруг я глянула вниз... И запаниковала! Меня не было... Лишь сознание и та картинка, которую я должна была бы видеть, будь у меня глаза. То есть безжизненное тело подо мной... Моё тело! И золотые ниточки, тянущие меня в миниатюрное существо, вытащенное из клетки!

Но то, что я видела — было лишь иллюзией, сделанной моим сознанием. Ведь глаз в разуме нет. Однако, от правды и без зрения не скрыться!

И я перестала... Перестала сопротивляться потоку и ниточкам, нырнув в сову... Но не забывая, разделить перед этим сознание на две ветви.

Вот и всё.

История 4

Резь в глазах, боль везде, где только можно! Симптомы похмелья, ангины и прочих несмертельных заболеваний... И всё это в один момент накидывается на меня, словно свора диких собак, как только я прихожу в себя!

Под веками, помимо воображаемого от нестерпимого неприятного ощущения сухости песка, ещё и разные геометрические фигуры, вроде, кругов, звёздочек, квадратиков, ромбиков, параллелепипедов и параллелограммов. В общем, чувствовала я себя ужасающе! Словами не передать той благодарности, которую я в тот момент испытывала к своему ментальному дару. Во-первых, нагрузка распределялась по двум потокам, а не по одному. А, во-вторых, хотя бы от ужасающего самочувствия в ментальном плане я оказалась избавлена, чему радовалась, будто школьник, получивший свою первую похвалу от учителя.

Наверное, прошло часа три прежде, чем я смогла эффективно воспринимать информацию из окружающего мира... А не так расплывчато, и не осознавая её до конца, как делала это сначала. В частности, где-то на самом краю моего внутреннего мира, имеющегося в наличии у любого менталиста, завёлся паразит. Так я его ощущала. Точнее, её...

Это и была моя сожительница, в смысле, я её сожительница... В общем, это и была сова. Маленькая, примитивная, не способная к мысленной деятельности, да даже в эмоциональном плане она была проста, как пробка! Только инстинкты и потребности волновали её хиленький мирок. Серенький, запущенный, не осознанный самой его владелицей. Однако, он был.

И одному моему потоку в сознании приходилось его контролировать, направлять, регулировать. Точнее, пока не приходилось, но это только пока... Освоение новых владений уже происходило полным ходом.

И я приступила к тому, чему меня учили ещё в школе — к созданию собственного внутреннего мира. В данном случае к корректировке уже существующего. Уже вот десять лет как существующего. Собственно, помимо известных всему миру магических навыков, у менталистов, как и у любой другой специальности, есть свои секреты.

И один из них — возможность конструировать свои внутренние миры. И если у обычных людей и магов других направленностей этот процесс пьёт ненасытным комаром жизненные силы, то у нас магические, что существенно снижает риски и дарит нам такую уникальную возможность создания настоящего чуда внутри себя. Но сейчас целостность структуры в моём разуме нарушилась, словно споткнувшись на ровной обычно дороге, из-за непрошеного посетителя. Совы то есть. И сейчас нужно было восстановить повреждённые уголки и выделить место для животного.

Давать ей волю путешествовать внутри себя? Ещё чего?! Нет, специально для неё я заранее создала небольшое воображаемое дупло-гнездо на таком же несуществующем дереве. В общем, обитательница моего мира обделена не будет, ей останется только помогать мне с контролем своего собственного тела.

Я, наконец, открыла глаза и села. Пора привести в исполнение запланированное. Медлить нельзя. Только-только веки медленными черепахами поднялись, на воображаемых каменных стенах загорелись древние факелы. И я, как всегда, залюбовалась округлой комнатой со множеством дверей по периметру.

Для других это наводящее дикий ужас серое замкнутое с низким потолком помещение, для меня — дом. Родной и единственный.

Наверное, только здесь я чувствую себя в абсолютной безопасности. Только здесь возможно всё! Всё, кроме... Говорить я тут тоже не могу. А иначе в реальности любой маг менталист бы сумел вернуть мне голос, ведь обычно так и было: снаружи нет, а внутри есть. У меня же голос отсутствовал и там, и там.

Нет, может, я бы и смогла говорить во внутреннем мире, но только не в своих подземельях, где двери и лестницы с огромной скоростью, непредсказуемо ни для кого, кроме меня, меняли, подобно легкомысленному ветру, своё направление. И каждый раз любой проход вёл не туда, куда вёл ещё секунду назад. Кто-то бы тут уже давно сошёл с ума, обзаведясь клаустрофобией, но не я! Создатель всех этих переплетений просто не может заблудиться в них... И мне тут по-настоящему комфортно, в отличие от всех менталистов, безрезультатно пытавшихся вернуть мне голос. Только со мной они могли рассчитывать на спасение из плена камня. И только со мной находили путь.

Так вот, в подземельях я так и не смогла снова заговорить, а выводить магов из них я боялась. Боялась до ужаса! Той старой деревянной двери, открывающей проход наружу! Даже воспоминания о ней заставляли меня вздрагивать, тереть леденеющие руки друг о друга, оглядываться по сторонам... Не появилась ли она где?

Я не знала, что за ней. Не подозревала, как она оказалась тут, ведь я её не создавала. Но проверить ничего этого не могла. Просто боялась! До ужаса! До стынущей в жилах крови! До обмороков! Но почему-то я была уверена, что за ней точно обрету голос. Однако, даже это не могло заставить приблизиться меня к ней! Ведь за всё надо платить свою цену... И за голос тоже... Поэтому не подойду! Ни на шаг!

Тем более, я не показывала деревянную, покрытую старой облупленной краской дверь магам менталистам, неоднократно пытавшимся вылечить меня. Ни один из них так и не сумел сделать этого... Без меня они просто быстро тут терялись, а я их сама по этим тёмным подземельям никуда особенно не водила, ходя кругами. Они же этого даже не понимали...

Поэтому в мою школу, где мне дали начальное образования, не раз с разных концов света приезжали одарённые серой магией, пытаясь разгадать таинственную немую девочку, постоянно проводящую время в одиночестве. И им даже удалось вернуть меня в общество, но вот заставить говорить — они так и не сумели. А я... Я так и не смогла вспомнить, что же произошло такого, что вся моя жизнь до семи лет, когда я оказалась в школе, — белый лист. Ни одного воспоминания!

Или они все за той дверью...?

Ещё раз вздрогнула в приступе такого знакомого этими холодными мурашками страха, оглянулась назад и направилась к одному из многочисленных проходов, открывающихся из центральной круглой комнатки, где я и сидела. Пора обустроить место жительства сове.

И больше ни одной мысли о единственной деревянной в мире камня двери... А то она услышит... И появится призрачной дымкой... И в этот раз я уже не сбегу... Она будет преследовать, давая в последний момент мне скрыться, чтобы я почувствовала надежду! А потом схватит... И утянет... Куда?

Открываю одну из дверей. С приятным хрустом створка распахивается. А за ней ничего не видно. Чёрный туман с редкими золотистыми искрами, но вот нога минует порог, а под ней начинает формироваться тропинка, этаким маяком мелькающая впереди. Искорки с неё то вскакивают, то притягиваются, создаётся впечатление постоянного движения. Встала твёрдо двумя ногами и пожелала оказаться на задворках своего сознания, куда и попала моя гостья.

Разум совы маленьким серым комком сжался у тёмных стен. Отблески факелов придали её белой шкурке солнечных оттенков, а ярко-жёлтые глаза фонариками смотрят из густого меха. Встала прямо перед совой, чей образ постоянно менялся: от серого скопления искорок до красивых платиновых перьев и цитрусовых глаз. Словно переменчивая вода он перетекал то в ту форму, то в эту, а я смотрела на это чудо и некоторое время даже не двигалась.

Потом подхватила ментальными усилием воли сову на призрачные и бесцветные, как стекло, руки и отправилась уже через другую дверь, тут же появившуюся слева к тому месту, где планировала оставить животное, чтобы то помогало мне с управлением. Одновременно с этими действиями в той же центральной комнатке, где я до этого была, поднялась вторая проекция моего же тела. Отряхнулась, потянулась и пошла в центр анализа и настроек, дабы скорректировать некоторые мои планы и физические возможности.

Я же уже упоминала о двух потоках в сознании? Так вот, в моём внутреннем мире они становились зеркально похожими близнецами, выполняющими каждый свою функцию. Им не надо было переговариваться для этого, поддерживать связь. Они даже ни разу не встречались, кроме как в начальном пункте — центральной круглой комнате! Будто две параллельные прямые они расходились каждая по своим делам и более не встречались.

Только вот до этого дня они ни разу не поддерживали своё существование дольше определённого срока, теперь же они будут вместе месяц! Потом обновление печати и снова месяц вместе. И так девять раз. Пугающие перспективы.

Пока одна из моих проекций устраивала гнёздышко для совы, перенёсшей тяжелейших стресс, вторая отправилась к центру анализа и планирования. Снова путешествие через двери, то появляющиеся передо мной, то исчезающие. Чёрная тропа с золотистыми искорками, чей цвет, на самом деле, раньше был тоже тёмным, но из-за печати сменил оттенок, став ярко-жёлтым, словно у новой монетки.

Наконец, вот она — комната планирования. Здесь нет вообще ничего, помимо тоненькой дорожки, ведущей к небольшому островку, висящему над бездонной пропастью. Заглянешь — и не заметишь, как добровольно упадёшь в объятия тьмы. Туда, где находится моё подсознание. Почему думать и контролировать это лучше всего здесь? Над подсознанием? Просто многие люди не знают, что именно оно даёт им подсказки во множестве случаев. Предостерегает, оберегает, защищает, скрывает страхи и прочее-прочее...

В общем, лучший помощник, когда необходимо решение в трудном вопросе. Ответы из этой пропасти почему-то всегда вылетали в виде пёстрых бабочек, и если обычно они не визуализированы, то во внутреннем мире очень даже видны и наглядны. Крылатые махаоны приземляются, как всегда, на плечи и руки, передавая информацию. И вот их уже столько, что верхней части тела одной из моих проекций не видно! А они садятся и садятся, продолжая приносить варианты... Разноцветным морем облепляют моё тело и делятся сведениями.

В итоге за время безмолвного совещания с самой собой через мимолётные прикосновения крылышек я вспомнила, что меня уже в теле совы собирались подкинуть прямо перед Широм и Ллои, якобы случайно залетела в их портал и травмировалась. А поскольку молодые мужчины будут активировать артефакт ночью за пределами особняка (на нём же магическое поле, не пропускающее порталов, из-под которого нужно выйти), то моя легенда о несчастной птичке, получившей перелом крыла из-за неосторожного разрыва пространства и попавшей непонятно куда, будет идеально приведена в исполнение.

А уж потом, по заверениям старого графа, меня точно не бросят. Сначала вылечат, выходят, а потом уже выпустят. Но до этого ещё дожить надо, надеюсь успеть привязать к себе парней... Или же придётся травмировать саму себя, что сильно попахивает мазохизмом, но иначе меня попросту оставят. Такое же развитие событий невыгодно никому.

Разноцветные бабочки в мгновение ока впитались в кожу и ткань одежды на моей проекции. Та закрыла глаза, наслаждаясь. Всё же было очень приятно чувствовать на себе таких красивых созданий, а затем поглотить их энергию, словно выпить какой-то вкусный и питательный сок. Дальше вторая Ирис, но тоже я отряхнулась и легла в позе звезды на упругий материал островка, висящего посредине пропасти, ничуть меня не пугающей.

Другая же я оставила такую мягкую на ощупь сову в её бессменном месте жительства на целых девять месяцев. Та не сопротивлялась, так и не сумев справиться со стрессом и адаптироваться к изменившимся условиям окружающей среды. Но это только пока...

И всё же жаль птичку. Ведь скоро нам с ней ещё и крыло сломают, а затем на землю под ноги парням бросят. Хоть все болевые ощущения мне в основном блокируют специальным зельем, однако, это совсем не значит, что сове не перепадёт пусть и небольшой порции боли. Она должна сыграть её натурально, соответственно, надо дать почувствовать её.

Так вот, пока одна проекция отдыхала на островке, вторая вернулась в центральную круглую комнатку через хаос дверей и коридоров. Да приготовилась к скорому выпадению в реальность. Надо было начинать представление... Хватит тянуть. В конце концов, мне не за это платят!

Я вздохнула, удобно устроилась в положении лёжа на холодном полу центральной круглой комнаты, закрыла глаза и резким рывком выдернула себя из внутреннего мира, обрывая все связи с ним, кроме одной самой крепкой, по которой сюда и попадаю, и второй, тянущейся к сове. Мы с ней теперь неразлучны.

Когда мною строились предположения о том, каково это — быть совой, то я точно ни на шаг не приблизилась к истине. Во-первых, моментально взбунтовало моё сознание! Я чувствовала тело чем-то чужеродным, чем-то совсем противным и ненужным, отчего необходимо избавиться. Оно же отвергало меня, однозначно выразив своё мнение по поводу содержанки. В общем, второй моей проекции пришлось выпустить сову на передний план, оставив ей главную роль в данном спектакле.

Тем не менее, те сглаженные ощущения, что до меня доходили, передавали всё неприятие организмом моего разума! Будто слизняк ползает по обнажённой коже — такое же чувство у него, но только в голове. Конечно, сравнение с насекомым не слишком лестно, но с материальной частью совы нам придётся договориться, иначе девять месяцев вместе мы не протянем.

Надеюсь, инстинкт самосохранения окажется сильнее неприятия тела. Да и моя брезгливость по отношению к совиному организму немного сгладится под напором текучего и непостоянного времени.

А пока приходилось мириться с существованием друг друга и не предпринимать никаких действий. Я так вообще почти самоустранилась! Отдала управление сове, продолжая ту контролировать и направлять. Та сопротивлялась, но не долго. Всё же воля и разум человека не сравнится с животным, и в нашей паре я всегда буду главной. К тому же ментальные способности на моей стороне...

Итак, мы с животным лежали на удобной подушечке в кабинете старого графа. Пока был вечер, крыло ещё сломать не успели, а братья-наследники находились в замке. Однако, невольно борьба с телом отняла чересчур много сил, и я вместо того, чтобы дождаться графа, явно недавно и ненадолго вышедшего, попросту уснула.

Ресурсы организма восстанавливались, сова адаптировалась, одна моя проекция думала, вторая настраивала связь с сознанием птицы для лучшего контроля. Дел было много, и сон пришёлся очень уж кстати.

Когда я более или менее разобралась с организмом совы, то выходила следующая картина: сопротивление моему вторжению не пропало, но существенно снизилось, и теперь вместо сворачивающего все внутренности ощущения по коже бегали всего лишь мурашки, ещё мне удалось немного угомонить сознание птички... По крайней мере, стресс у неё прошёл.

Пора приходить в себя, а то время до заката утекает сухим песком сквозь пальцы, оставляя после себя лишь едва различимый запах спешки. С глухим уханьем моё тело приняло горизонтальное положение, огляделось, как-то неуверенно, словно в первый раз, поднялось на лапы, встряхнулось... Тут вторая проекция решила усилить контроль, и птица тут же упала обратно!

Я моментально ослабила нашу с совой связь, похожую на толстый канат, собранный из мельчайших золотистых ниточек, и птичка снова встала... Ещё более неуверенно, чем раньше. Причём, чувства к нам во внутренний мир транслировались смягчено и приглушённо, будто проходя через небольшой слой ваты. И все неприятные, а во многом даже болезненные ощущения восстановления связей с телом доставались сознанию совы.

Резкие звуки, издаваемые несчастной птичкой, заставляли морщиться и жалеть ту, но вскоре пернатое создание уже крепко стояло на лапках, и нельзя было даже подумать, что ещё пару секунд назад её шатало, как пьяного мужика в грязной и вонючей подворотне.

Следующим этапом оказалась чистка перьев. И я впервые порадовалась, что управление взяла на себя птица. Вот такие абсолютно рефлекторные движения у меня бы точно не получились даже после упорных тренировок, не то, что сейчас!

Но надо немного описать то, как я воспринимала реальность, не имея доступа к органам чувств. Заранее настроив наш канат-связь с совой на прямую трансляцию всех её ощущений, я привязала их к определённым явлениям во внутреннем мире. То есть видеть я могла всё, что было видно сове, но в обработке для человека, производимой моим мозгом. Ведь животные и люди видят разное... Но это только у первой проекции было зрение, вкус и слух, а вот у второй проявились запахи и осязание. Все оказались напряжены и вовлечены в процесс познания мира.

Но всё равно абсолютно каждое из чувств было мне неприятно. Чужое тело не давало нужного моему разуму, а поступавшие сигналы от него хоть и расшифровывались, становясь понятными для людей, но были очень уж гадкими, мерзкими... Даже противными.

Хлопок двери в кабинете вырвал погружённую в свои проблемы меня из некого транса. Заставила птичку обернуться, чуть надавив на нервные окончания и дёрнув трос, нас связывающий, словно мост два противоположных берега реки. Голова совы теперь смотрела прямо на старого графа. Тот же внимательно оглядывал меня, будто пытаясь отыскать в клубке перьев знакомые черты. Безрезультатно.

Тогда он с подозрением спросил, сузив глаза до размера щёлочек и упрямо сложив руки на груди:

— Ирис, это ты? Кивни, если да.

Снова дёргаю сову, вовсе не собирающуюся подчиняться. Но кивок всё же получается отчётливым. И он даёт понять, что да, ритуал удался. Печати работают, как часы, а я вполне освоилась в данном организме — временном сосуде для моего разума. Есть, конечно, проблемы, но я не могу дать знать о них графу. Всё же общение через птицу затруднительно.

На морщинистом лице аристократа проступает малая порция облегчения, будто вода, всплывшая в стакане из-под более тяжёлого масла, через час после их тщательного смешивания. И поза его как-то вся сразу расслабляется. И вот он уже стоит без прежнего напряжения.

— Тогда слушай, — он стремительно подошёл к креслу и опустился в него прямо напротив меня, — твоё тело погружено в стазис. Операция была успешной, теперь около года на него ничто не будет влиять. Сейчас ровно шесть часов вечера. То есть парни отправляются спустя два часа. За это время мы должны сломать тебе крыло. Уж извини, но иллюзии в данном случае не помогут, всё же Шир и Ллои — маги. Поэтому ломать придётся по-настоящему. Затем действуем по плану. И ещё связь будем осуществлять через одного человека. Но он сам проявит себя в той академии, куда ты с ребятами направишься. Не ищи его. Его имени тебе пока тоже знать не надо. Понятно?

Снова кивок через силу, так как сова продолжает сопротивляться моему самоуправству.

Внимательно осмотрев тело совы, старый граф тяжело вздохнул и присел прямо напротив глаз птицы. У нас установился зрительный контакт, стало понятно, что сейчас пойдёт самая важная порция информации, будто раскалённое добела ядро, до которого мы, наконец, добрались, преодолев пласты земли.

— Запомни, Ирис, при любой неприятности и при любом отхождении от первоначального плана ты извещаешь меня. При любом, даже самом слабом, ранении у мальчишек — извещаешь меня. При любом подозрении — извещаешь меня. Короче, при любой внештатной ситуации — ты извещаешь меня. Помимо этого, ты должна знать, что в составе печати, нанесённой на ваши с совой тела, была одна из моих последних разработок... То есть сейчас регенерация этого организма превышает норму раз в пять. И это много. Очень много. И именно поэтому тебе будут ломать крыло, но обойдётся без негативных последствий.

После данного монолога он оставил меня одну на час. Чтобы мозг, словно желудок, мог переварить информацию. Тот тут же начал работать. Точнее, одна из моих проекций, сидящая на островке над бездной, приступила к размышлениям, тогда как другая пыталась достигнуть в связи с совой молекулярной точности, собираясь потом заложить этот наш трос в основу ещё более широкого для получения возможности ещё более обширного влияния на небольшое такое сознание птицы.

Так вот, сидя в темноте над пропастью, я решала... Собственно, решать было нечего. Все темы исчерпали себя, словно люди природные ресурсы, ещё во время монолога старого графа. Тот предельно ясно пояснил свои требования. Сомнений не осталось, как не остаётся сухого участка дороги во время дождя.

Не зря я, кстати, о нём вспомнила... За окном стучали капли, дико раздражая сову, да так, что злость последней красными всполохами долетала до моей первой проекции, налаживающей чуткими пальцами и изобретательным воображением связь между нашими разумами.

Вы ведь уже поняли, что менталистика требует от своего носителя лишь богатой фантазии и некоторых навыков? Удобно. Наверное, самая творческая часть из всей не до конца изученной области магии. Эти потоки, тонкими и толстыми нитями пронизывающие насквозь всю планету, всегда вызывали вопросы. И не только у простых обывателей, но и у опытных учёных, изучающих данное явление. А ведь магию можно сравнить лишь с воздухом и водой. Никто не выживет без неё, как не выживет в засухе или в вакууме.

В общем, делать мне было нечего, так как всё было уже обговорено и разъяснено, однако, свободное время советом проекций было решено заполнить полезным делом. Собрав, словно запасливый хомяк, всю ментальную энергию по всем уголкам и закоулочкам, я с огромным усилием и медленной-медленной скоростью перенесла её в этакий банк внутри меня.

Отдельная пещера, выделенная мною на хранение энергии для крайних случаев, постоянно расширялась и росла в геометрической прогрессии. Конечно, я немного утрирую, но, в общем-то, так оно и было. Постоянное увеличение было следствием постоянного прибывания туда новой энергии. Ещё с малых лет я создала данное пространство и не раз впоследствии им пользовалась. Но здесь всё равно доходы энергии значительно превышали расходы, что служило поводом для ежедневного роста вместительности пещеры.

Сейчас она была раза в два больше кабинета старого графа, а заходить туда становилось не просто неудобно, а действительно совсем нереально! Собранная и спрессованная в одном месте энергия обретала материальную плотность и сопротивляемость. Тем не менее, новый шар из моей ментальной энергии уместился нормально, только ещё чуть растянув холодные каменные своды, как одежду растягивают толстые бока.

Теперь мне предстояло восстановить в себе эту энергию. Как раз час есть. Вот и используем его по назначению. К тому же благодаря улучшенной регенерации траты энергии возрастут, словно на дрожжах! Пышным таким дрожжевым тестом они войдут в мою жизнь и более не выйдут. Пугающее будущее... Отчаяние сразу как-то появляется, когда одна из проекций начинает думать о дальнейшем. Не выдержала и попросту запретила двум своим потокам в сознании размышлять о перспективах. Поставила им жёсткие рамки, и мы все засели за медитации, надеясь, успеть накопить необходимое количество энергии.

И вот тут-то и появился неожиданным весенним ростком азарт! Запах скуки и отчаяния сошёл на нет, а резкий аромат противостояния поднялся в воздух диковинной птицей. Уж не знаю, как, но мои проекции начали соревноваться между собой в том, кто больше наберёт энергии!

Причём, я не чувствовала раздвоения личности, хотя по сути играла на скорость сама с собой, зато нотка сумасшествия почти невидимой частичкой перхоти коснулась меня, когда я начала о нём думать. Поэтому все мысли были мною моментально переведены на иные темы, словно дороги, проложенные по заранее определённому курсу.

История 5

Через час снова пришёл старый граф в компании ничего не понимающего личного доктора. Его глаза круглые от удивления, словно плошки, растрёпанные от поспешного шага волосы, стыдливо прикрывающие лысинку на макушке, сбитое дыхание, свойственное людям, не привыкшим к физическому труду, с этакой одышкой. А самое запоминающееся в его внешности — выпяченная вперёд челюсть, похожая на крокодилью, из-за неправильного с детства прикуса.

В общем, симпатии личный врач графа не вызывал ни у меня, когда я ещё пребывала в форме девушки, ни у совы, уловившей резкий и какой-то кислый запах пота и курева. Здоровый образ жизни был явно чужд данному индивиду, как мне звучание собственного голоса.

Поэтому, когда старый аристократ объявил врачу, что его миссия составляет поломку моего крыла так, чтобы оно потом без проблем срослось, не обрадовалась ни я, ни он. Только доктор ещё и изумился такому отношению к животному, будучи непосвящённым в то, что внутри него есть я. Видимо, граф не счёл нужным рассказывать кому-то о своих планах.

Моя недоверчивость и неприязнь к врачу выросли ещё больше, словно синяки после повторного удара, когда тот, даже не возразив, принялся ломать мне заранее обезболенное крыло. То есть он, думая, что перед ним ни в чём неповинная птичка, спокойно отправился причинять той вред...

Но надо отметить, что ломал кости он профессионально. Ни хруста, ни осколков, ни ужасающих ран. Быстро и чётко. По-военному. Вот только на детали на тот момент я не обратила ни малейшего внимания! Дикая боль! Даже сквозь щиты и отключаемые в мозгу центры! Он всё равно целенаправленным камнем пробилась, разбив всё это на мелкие кусочки.

Вот только я была куда благороднее доктора, поэтому большинство этих диких ощущений досталось мне, не затронув разума совы. Мягкой волной они обошли её, оставив лишь миниатюрные последствия. Однако, птичке и этого хватило! Но кто бы подумал, что произойдёт дальше?!

Недостаточная степень адреналина из-за неполных болевых ощущений, спровоцировала весьма странные последствия! Наверное, каждый хоть раз замечал, что нежно сдавливая какое-либо животное, мы обыкновенно получаем испражнения оного. В данном случае всё было именно так. Мышцы в организме у совы расслабились сразу после дикого напряжения из-за остаточных ощущений... В том числе и те, которые расслабляться не должны были бы...

Но доктору не повезло! Прямо на его новые перчатки, упали вонючие и жидкие экскременты! Сове-то ничего... Только облегчение. Мне тоже не до мотальных терзаний по поводу содеянного, боль не проходит. А вот неприятный доктор! Вот кому точно не повезло! Наверное, его потрясённые глаза навыкате и открытый рот будут преследовать меня с упорством лучших собак, натасканных органами правопорядка! Последующая за этим гримаса отвращения и сдавленные ругательства тоже не оставили бы равнодушным ни одного юмориста!

Комедия, прямо...

Вот только мне было не смешно... Внутри одна из проекций корчилась от боли, принимая такие положения в пространстве, что акробаты бы аплодировали стоя! Болевые ощущения многократно усилились из-за чужеродности тела, поэтому мои страдания и, временное следовательно, отключение от жестокой реальности были более чем оправданы.

Наверное, единственный, кому было по-настоящему весело — старый граф. Но и его сдавленный смешок быстро смолк, будто придавленный висящим в комнате мрачным настроением от предстоящего. Однако, мы недооценили аристократа, тот же, похоже, решил развлечься за счёт не самого приятного человека в этом доме. Правда, о моих чувствах он тоже не сильно думал, пустив всё, словно санки со снежной горки, на самотёк.

— Остап, поскольку ты спровоцировал эти испражнения, то тебе и убирать, — серьёзно объявил старик, а вот в глазах озорными искорками танцевали смешинки, — общественная уборная дальше по коридору. Через три двери.

И вот... Птичка неподвижным кульком легла на руки врача. Тот их вытянул вперёд, скривился и постарался абстрагироваться от запаха, но приказ поспешил выполнить, тем не менее, наверняка, метая воображаемые полные злости молнии в начальство. Я же тоже не было в восторге!

Еще никогда меня в сознательном возрасте не мыл мужчина! Теперь понятно, почему обе мои проекции скрылись в подземельях, надеясь, не видеть этого позора! И всё равно картины устрашающей реальности прорывались храбрыми захватчиками по тросу сквозь плёнку-оболочку моего разума!

А самое главное — мыли меня хоть и осторожно из-за сломанного крыла, но под холодной водой! И ладно, птичка, которая будучи в бессознательном состоянии, на раздражители не реагировала! Но отдуваться-то за неё пришлось мне!

Как я вопила! Как я кричала! Мысленно, конечно же... Но всё равно сова меня слышала... И пряталась в дальних уголках сознания... Предательница! Нет, я прекрасно понимаю, что делала она это не из-за смысловой нагрузки в криках, а из-за испуга и продолжающихся болевых ощущений, но это не отменяет того, что страдать в итоге всё равно пришлось одной из моих проекций!

А ещё, как оказалось, вода — очень неприятное вещество. Особенно для перьев! Как вспомню, так вздрогну! Хорошо хоть больное крыло не мочили... А вот всё остальное было вымыто... О, ужас! Мужчиной! И ещё один — о, ужас! Под холодной, ледяной водой!

Причём, моя уверенность в том, что он специально сделал жидкость такой температуры, крепла и костенела, словно кора на растущем дереве, с каждой минутой всё больше и больше! Хорошо хоть, крылу он действительно не повредил. Да и ощущать себя чистой было приятно... Но только мне. Сознание совы было резко против, тело так вообще посылало мне только отрицательные сигналы и эмоции.

Однако, это испытание я пережила, пройдя через него и всё ещё веря в лучшее. Но вот сразу после него последовавшее событие окончательно испортило весь настрой, будто соль сладкий торт... А случилось следующее: старый граф сделал то, о чём мы не договаривались от слова совсем! Он нарисовал на перьях золотыми нитями следящую печать, ничем не объяснив данного действа.

Спросить я, конечно, ничего не могла. Сопротивляться тоже было бесполезно, тут даже размеры особой роли не играют. Поэтому, соответственно, меня оставили пребывать в неведении. Нет, я могла не выполнить поручений аристократа в знак непокорности, могла... Да много чего могла! Вот только тело моё у него... А, значит, и козыри все у него...

И ведь сам граф был абсолютно уверен, что я об этой печати не узнаю, так как видел перед собой только обморочную сову, упуская, словно неопытная швея нитку, из виду тот факт, что в отличие от птицы я-то бодрствую! Естественно, я не могла пользоваться частью органов чувств у совы, в частности, глазами из-за того, что та было в обмороке и прикрыла их веками, но это не отменяет того, что определить вид простейшей печати, которую даже сын дворецкого без труда узнает, так как прожил какое-то время с мастером в данной области магии, я могу без особых проблем и по кожным ощущениям — по осязанию.

В общем, такие тайны, да ещё и связанные с магией, мне не нравились, как не нравится рыбам жизнь на суше. В конце-то концов, мог бы и мне сказать и необходимости нанесения следящей печати! Вряд ли бы я стала сопротивляться, понимая, что это для моей же безопасности... А, может, расчёт был на то, что если я сама не знаю о дополнительной защите, то она будет эффективнее?

Но всё же воды моего спокойствия этот неосторожный и совершенно неясный камень смутил надолго. Все эти подозрения занимали все мои мысли с упорством мышей, отстаивающих свои норы от зверей семейства кошачьих. В конце концов, я, как и в прошлый раз, ограничила свои проекции в возможностях, не позволив тем рефлексировать и дав предельно понятные задания. Моему мнению вняли и принялись за работу с усердием и рвением пчёл, почуявших рядом с их ульем медведя.

Что-то меня потянуло на сравнения с животным миром... Видимо, совиный организм всё же имеет определённое влияние на мыслительную деятельность и мой внутренний мир подземелий. И мне в дальнейшем предстоит узнать, как ещё проявляется данная наша связь.

Наконец, сознание совы резким толчком вернулось в её тело! Меня тут же оттеснило к себе, и все ощущения стали на порядок глуше, словно во все органы чувств натолкали несколько килограммов мягкой белой ваты. Птица что-то проухала, попыталась подняться, но выстрелившая в левом крыле боль и мой мысленный посыл не дёргаться возымели действие, и животное застыло в пространстве.

Граф, как мог, более аккуратно положил пушистое из-за недавно принятой ванны тельце совы себе на руки и спокойным голосом спросил:

— Ирис, ты её контролируешь?

Одна из проекций дёргает трос — кивок. Последовавшее за этим напряжение в мышцах вызвало новую иголочку боли в крыле, я решила пока не перехватывать управление организмом, дабы не провоцировать опять эти волны неприятных ощущений, смывающие всю мою выдержку.

— Тогда слушай, — снова подал голос аристократ, — время настало, мои наследники готовы активировать свой портал, тебе пора. Сейчас я тебя, как и договаривались, положу в сумку Ллои, твоя задача — вовремя вывалиться им под ноги и натурального сыграть. Сможешь?

Кивать я не стала, он прекрасно знает, что всю очерёдность моих действий мы не раз отрабатывали, и наш план я помню куда лучше него... Хотя бы за счёт серого дара! Что ж, начинается самое интересное...

* * *

В тёплых кожаных боках сумки было бы достаточно комфортно, если бы не сломанное крыло! Хоть мы с совой и нашли оптимальное положение для него, но боль всё же была ощутимой. С каждым подскоком моего убежища тяжёлой кувалдой мне били по всем нервным окончаниям, расположенным под покровом перьев.

Очередная тряска закончилась жёстким приземлением на влажную почву, я даже сквозь кожу сумки почувствовала холодность выпавшей недавно росы! Осязание животного в который раз поразило меня всей своей полнотой ощущений! Непривычность и чужеродность организма никуда не делась, но со всеми получаемыми плюсами, я с ней смирилась, как смиряется дикий жеребец с существованием наездника.

— Шир, здесь? — послышался неожиданно голос Ллои.

— Да, — не совсем уверенно отозвался последний, — защиты поместья тут больше нет. Но ты перепроверь, а я пока настрою портал.

И я поняла... Пора! Если сейчас же не начну действовать, то упущу свой единственный шанс, собственноручно утопив его в своей неторопливости. Сумка, как мы с графом и думали, стояла на земле. Рядом топтались наследники аристократа, вот она — прекрасная возможность осуществить задуманное!

Три... Два... Один...

Слитным движением я опрокинула кожаное изделие на землю. Звук не мог не привлечь парней. Однако, пары секунд их промедления и осознания случившегося хватило сове, чьи движения из-за принадлежности к животным и разум из-за меня были куда более быстры, чем у двоих мужчин, на то, чтобы выскочить молнией из незастёгнутого нутра сумки и бросится под защиту темноты, способной скрыть меня на некоторое время.

Сердце животного стучало в ритме, превышавшем в своей частоте даже самую быструю музыку, мною когда-либо слышанную! Клюв щёлкал от внутреннего напряжения, а сломанное крыло снова начало передавать дикие болевые сигналы моему разуму. Но оно того стоило...

Всё шло по плану.

— Что случилось? — раздражённо спросил Шир Ллои. И как-то сразу стало понятно, кто в их компании главный... Командирские нотки маленькими иголочками влияли даже на моё сознание, требуя подчинения! А вот его двоюродный брат не растерялся, ответил вполне спокойно и дружелюбно, что ещё раз подтвердило, как знаком парню такой тон Шира:

— Не знаю. Сумка упала... Может, ветер?

— Это не причина и не оправдание тому, что у нас у обоих взвыла интуиция. Ты же знаешь, что магическое чутьё редко когда подводит одарённых, — задумчиво пробормотал наследник графа, повернулся в сторону деревьев, за которыми я и затаилась, досадуя на яркую раскраску!

О чём думал граф, когда выбирал такую заметную птичку?! Хотя ясно, о чём... Во-первых, больше вероятность того, что такую милую зверюшку возьмут с собой парни, не имеющие свойств любых девушек — умиляться всему пушистому. И, во-вторых, чем сильнее похожа на меня сова, тем лучше я в ней приживусь. А белую кожу заменить могут только такого же цвета перья!

Голубоглазую птичку найти не смогли, но вот искристо-белоснежную запросто! Как палец о палец ударить! Вот только шпионажем в такой шкурке заниматься неудобно, если честно... Будто вышел на главную площадь города голым и надеешься при этом, что на тебя не обратят внимание. Хотя, конечно, лучше я уж потерплю сейчас несколько неприятных минут, чем потом буду мучиться от непроходящих ощущений чужеродности тела.

Тем временем, Шир не стал проверять магически территорию, понимая, что в лесу, окружающем поместье, наткнётся на множество животных, но никак не на преступника, перевернувшего сумку и насторожившего его интуицию, как верный пёс, храняющую покой хозяина.

— Давай, уже откроем этот проклятый портал, — отрывисто из-за злости на невозможность нахождения причины его беспокойства произнёс Шир, влив последнюю дозу своей магии в каркас заклинания, завязанного на предмете-артефакте.

В воздухе переливающейся синей плёнкой зависло окно, и мне предстояло в него проникнуть. Оно мерцало, периодически полностью исчезая, но неизменно вновь появлялось, стабильно не меняя своих размеров. Вот, вроде бы, однородная плёнка яркого сапфирового цвета. Однако, даже отсюда видно, как она дрожит и перетекает мягкими волнами из одного оттенка в другой. Иногда они наплывали друг на друга и смешивались, в итоге получались совсем уж далёкие от стандартного голубого и синего цвета...

— Никак не могу привыкнуть к тому, что порталы обладают каким-то манящим очарованием, — выразил мои мысли более романтичный и более наблюдательный Ллои. И я его тут же поддержала, издав короткое уханье. Всё никак не могу привыкнуть, что в данном теле могу хоть и не говорить, но извлекать из себя звуки! Это же волшебно! И удивительно! И изумительно!

Впрочем, мои восторги прервал более практичный и циничный Шир:

— Брат, давай рассуждать о прекрасном в безопасности. В академии, — конкретизировал он место, под крышей которого чувствует себя под защитой. Сарказм в его тоне яркой ниточкой протянулся, но развития в более колких фразах так и не получил.

Оба парня смолкли и дружно шагнули в дрожащую мелкой синей рябью плёнку портала! Оба. Одновременно! Вот и настал момент, всё определяющий...

Вдох. Выдох. Приготовиться. Вперёд!

Я молнией рванулась из-под приветливой для ночной птицы-совы тени деревьев, придав себе дополнительного разгона крыльями, забыв, что одно из них сломано! Меня занесло, в сознании прострелила боль, пришлось максимально корректировать собственное направление! В итоге одна из моих проекций, буквально вырывая последние крохи энергии, чуть надавила на и так уставшую птичку и нырнула вслед за парнями в захлопывающийся телепорт! Тот с глухим стуком лопнул, а я вывалилась в парке перед академией! Прямо под ноги братьям...

Немая сцена...

Я сквозь мутную пелену боли смотрю на них сверху вниз, они на меня. Я на них. Они на меня. Я на них... Они на меня. Я на них. Они на меня. Привратник же на нас всех и при этом зычным басом прогрохотал, почесав в затылке:

— А животинка может считаться нарушителем границы академии? Ректора оповещать? Или же пущай живёт?

Снова немая сцена. Я смотрю на них с болью. Они на меня — растерянно. Привратник на нас — морща лоб от тяжести ворочавшихся в нём, как медведи в берлогах, мыслей. И молчание...

Понимаю, что ежели не подам голос и не оповещу всех о своих страданиях вслух, то вряд ли кто-то догадается сам и поможет. Жалобное уханье у совы получилось идеальное. Затем она уже без моих подсказок повалилась на траву, подволокла крыло поближе и начала пытаться клювом его как-то то ли ощипать, то ли поставить кости на место... Я так и не поняла смыслового значения её действий, но дозированную боль ей всё ещё поставляла, забирая основную её часть себе. Однако, и этих ощущений птице хватало за глаза.

Жалобное уханье продолжилось. Даже привратник шмыгнул его носом, решил, что 'животинка' пущай живёт и отправился восвояси от 'нарушителя границы'. Братья же очнулись, виновато переглянулись, понимая, что, как это иногда бывает, птичку засосала воронка остаточного портала, и в процессе переноса у неё повредилось крыло. Затем Ллои устало спросил:

— Оставим её? Или берём? — он, похоже, тоже знал о слабости Шира к такому виду птиц.

Второй же парень с какой-то затаённой, как самый-самый важный секрет, болью глядел на меня. Видимо, вспомнив свои детские впечатления и эмоции. Я же, видя, что эффект не совсем такой, какой мы ожидали, решила усилить его за счёт своих ментальных способностей. Нет, я отнюдь не была способна внушить что-то кому-то. Но вот немного увеличить какое-либо из чувств вполне была способна... Правда, в моём нынешнем состоянии это будет огромная нагрузка на сознание и так уставшие проекции... Но что делать?

Маленькими и никому, кроме меня, невидимыми золотистыми щупами я потянулась от своего разума к сознанию Шира. Не залезать! Стальную природную защиту его разума я не преодолевала, зная, что это будет последним моим действием в этой жизни при таком-то истощении! Нет, щупы всего лишь начали передавать в утончения в стене жёлтые-жёлтые искорки. Маленькими жучками те рассыпались по стене и соединялись с ней, напитывая собственной силой.

Мне было очень жаль брать так старательно копимую мной энергию из комнаты-резервуара, но я всё же сделала это, будто ложкой от души зачерпнув золотой переливающейся жидкости. Та пошла пузырями, противясь перемещению, но сделать ничего не могла.

Проекции её по капелькам закачивали в жучков и отправляли тех по щупам к стене, в которой воображаемые насекомые и исчезали... Через несколько секунд, показавшихся мне долгими-долгими, как время ожидания неизбежного, часами, я воочию увидела всё ширящуюся и ширящуюся золотисто-зелёную сферу над стальной стеной природной защиты. Шир постепенно поддавался моему влиянию, изменяясь, словно черты младенца под давлением наиболее доминантных генов. Он и сам чувствовал растущее умиление несчастному животному! И жгучее, как перец, желание помочь...

— Ллои, приготовь плетения усиленной регенерации. Птичку надо вылечить, раз она пострадала из-за нас, — будто сам не веря, что он всё это говорит, начал раздавать в своей привычной манере приказы Шир.

— Хорошо... Но ты уверен? Мы же завтра уезжаем? И если что придётся взять птицу с собой... — слегка недоуменно отозвался второй парень, и тут же перестал мне нравиться! Ишь, чего удумал?! Ничего... Хоть я и не кот, чтобы в ботинках оставлять следы своего там пребывания, но и совы могут мстить...

Сквозь боль и мои актёрские гримасы проглянуло проницательное выражение на мордочке птицы. Я тебя запомнила... Вот кому мы с совой будем ежедневно приносить дохлых мышей в кровать. Поток страшных мысленных угроз прервала необходимость показать собственные страдания нагнувшемуся ко мне Ширу.

Ещё одно полное мучений уханье, напоминающее, скорее, скрип старой несмазанной вовремя двери, чем звук, издаваемый животным... Парень наклоняется ещё ближе, осторожно поднимает моё сломанное крылышко, а затем и всю меня к себе на руки. Тёплые, мягкие, но со стальной мускулатурой под кожей. Приятно, когда у тебя такой удобный способ транспортировки...

Двадцатилетний парень аккуратно выпрямился и плавно двинулся к себе в комнаты. Взглянул на меня, как на нечто довольно странное, но тёплое... Типа пусть лежит. Вздохнул и пожаловался:

— В лазарет тебя нести бесполезно. Там не то, что птицам не помогут, там и людей иногда вылечить не могут. Вот когда лечебным крылом заправляла Ярослава, таких проблем не было, но она отсюда уехала. Теперь вот все больные прежде чем лечь на койку к врачу тысячу раз думают, — и такая горечь промелькнула у него в глазах при упоминании какой-то там Ярославы! Будто раскалённым железом по неприкрытым нервам! Видимо, она была ему очень дорога... Почему-то положительных эмоций данное известие не вызывало, как-то я уже успела сродниться с мыслью, что буду единственной особью женского пола рядом со своими подопечными.

— Поэтому придётся тебе с нами к друидам поехать. Ждать неделю, как сказали мы с Ллои старику-аристократу, никто не будет. Отправляемся завтра. И ты с нами, — он аккуратно прошёлся тёплыми пальцами незанятой руки по мягким перьям здорового крыла.

Я чуть не замурлыкала... А сова чуть когти не выпустила! Вот это реакции... Даже слегка замешкалась... То есть одной части этого тела нравятся поглаживания, а другой нет. И теперь так я буду относиться ко всем вещам? Одна половина за, другая против? И как с этим мириться? Как с этим мириться девять месяцев?

Невольно слегка прикусила клювом палец парня, прося того больше так не делать. Раздвоение ощущений мне определённо не нравится. А ведь внутри моего сознания есть ещё две проекции... То есть чувства не раздваиваются! А тройнятся!

Причём, я чётко уверена, что управляю совой я, а вот в моих эмоциях есть примесь её чувств... Ведь большая их часть создаётся телом, например, гормонами. И сейчас я была вынуждена ощущать через призму совиного организма. Нет, остались какие-то запрограммированные реакции в разуме, типа: взяли на ручки — это приятно. Но, в общем-то, диапазон моих эмоций сейчас был меньше, чем у какой-нибудь лягушки! К тому же они были мутными, словно вода, смешанная с красителем.

Тем временем Шир принёс меня в их с Ллои общую комнату. Скудная обстановка, словно в армии: две койки, два стола, шкаф — разбавлялась парочкой сделанных парнями амулетов, кучей бумаг, которые, будто небольшие муравейники, разместились по всем углам. Также присутствовал магический светильник... И тут я ощутила рядом родственную душу... У них, оказывается, тоже постоянно заканчивалась магия в этих артефактах, и они тоже постоянно забывали их заряжать. Мы точно с ними уживёмся!

Хотя беспорядок мне тут не нравится... Ничего... После обретения совы эти двое наверняка усомнятся в необходимости хранения лишних бумаг. А не усомнятся, так я помогу. С птицы спроса нет! Поэтому оторвусь на них за их аристократического родственника с лихвой...

— Так, — снова начал разговаривать с совой (!) Шир, — ты будешь спать тут, — мне указали на тряпку, предварительно скинутую наследником графа с кровати, — сейчас мы тебя немного подлечим. Как раз Ллои вернётся, принесёт нам парочку полезных настоек от нескольких нам задолжавших учеников, позовёт Вектора, Нерина и Алекса — это наши друзья. Вектор тебя правильно напоит этими лекарствами, предварительно отругав нас с Ллои за ужасное обращение с животными. А потом ты ляжешь спать. А если нет, то, — он очень уж красноречиво указал на окно. Так и не поняла, чего он хотел добиться от птички, не зная, что в ней нахожусь я?! Сова-то по-любому не сообразила бы, что от неё требуют!

Но хозяин — барин... Нарываться на проблемы не буду. И вести себя буду образцово. Кстати, даже не заметила, как в одном из коридоров от нас отошёл Ллои... Видимо, совсем рассеянной стала из-за этого перелома... А вот трое названных ребят — явно однокурсники Шира и его брата. Это мы с совой услышали. И раз они так дружны с двумя будущими графами, то, конечно же, добились того, чтобы их отправили всех вместе. Значит, приглядывать мне предстоит за всеми пятью парнями. Адская работёнка...

История 6

В комнате, которую я отныне считала своим домом хотя бы на одну ночь, собралась компания из пяти магов. Парни выглядели хмурыми, как предгрозовые тучи, и уставшими, словно после изнуряющего дня. И голоса у них были какими-то сухими, но, тем не менее, дружественная обстановка ощущалась буквально всеми порами, в моём случае — всеми перьями!

Уютная тишина, расслабленные позы, когда не ждёшь удара в спину, давно определённый лидер: Шир. Всё это создавало какую-то домашнюю атмосферу! Видно, что парням, не хватившим в жизни родного тепла в семьях, такие вот сборы очень дороги. И ведь не только Ширу и Ллои не повезло с отцами! Вектор, как он же сам и упомянул в контексте одной из фраз, вырос на улице... А Нерин и Алекс были из семей военных... Это чувствовалось по их выправке, а ещё по каким-то суровым, неулыбчивым лицам, свойственным тем, кто уже успел познать не самые радостные моменты в жизни...

В общем, каждому в этой компании было, о чём грустить. Но вот тут... Вместе... Они производили впечатление одной семьи! Такое понимание редко увидишь даже между родными братьями!

Однако, в данный промежуток времени мне было некогда обращать внимание на такие интересные детали... Парни обсуждали, поеду ли я с ними по обмену, или останусь тут... Вариантов было два. Голоса тоже пока были уравновешенны: двое были против (Вектор, который лечил мне крыло, и Нерин, аргументировавший свою позицию тем, что сова вряд ли потянет жизнь в потенциально враждебной обстановке), а вот двое были за (Ллои, который ко мне уже привык, и сейчас осторожно гладил по перьям, и Алекс, хорошо относившийся к животным). А вот голос Шира пока не был озвучен... И мы все ждали этого решающего мнения.

Он слегка нахмурился, поднялся, прошёлся взад-вперёд... Все внимательно следили за его шагами, как хищники, учуявшие жертву. Вот-вот нападут... Но стояла тишина. Я же через трос, связывающий меня с совой, снова начала влиять на эмоциональное состояние Шира. По щупам забежали золотистые искорки, впитываясь, словно влага в полотенце, в стальную стену — естественную защиту.

Парень же на несколько минут остановился, склонил голову так, что одна непослушная и длинная прядка скользнула к уголку его губ. Наконец, он сказал медленно, задумчиво и будто через силу:

— Сова поедет с нами. Я лично виноват в её травме, а, значит, животное выхожу. Те, кто были против, есть ли у вас какие-то веские аргументы, кроме уже озвученных, — он обвёл сосредоточенным, словно во время чтения, взглядом нас всех, даже мне уделил секунду персонального сверления очами. Отвернулся. Я уж чуть не выдохнула от облегчения, как Вектор, лечивший мне крыло и делавший перевязку, объявил насмешливым тоном:

— Шир, а ты-то сам потянешь?

— Что? — непонимающе, будто на чужом языке алфавит услышал, переспросил лидер этой компании.

— Кормление птицы? Ей нужны не просто травы, а мясо, например, мыши. Живёт она по ночам. Днём спит. Ей купаться изредка нужно. Да и улететь она может в любой момент, если не соблюдать меры предосторожности, — пояснил довольно здравую, с точки зрения ребят, мысль.

Я же мысленно возмутилась! Последняя претензия так вообще не ко мне! Это они, скорее, от меня бегать, аки зайцы в период охоты, начнут, чем я от них! Но аргумент действительно стоящий... И может, пошатнуть уверенность Шира, как подтачивает тоненькая струйка воды столетний валун.

Но лидер пятерки парней повёл себя, находясь под моим влиянием, странно. Почему-то вместо демонстрации собственной убеждённости он решил предложить компромисс. Мудро, но как-то начинаю сомневаться в силе собственного влияния на него, раз он так странно для испытуемого реагирует.

— Учитывая, что сове действительно нужен будет особый уход, который на чужой территории мы предоставить ей в полном объёме вряд ли сможем, то давайте решим так: если мы успеваем её вылечить любыми средствами до завтрашнего вечера, она остаётся. Нет, отправляется с нами. Завтра утром распределим обязанности по уходу за ней, большую часть беру на себя как виновный. Остальное сугубо добровольно, кто не захочет помогать, не надо...

И все согласились... Абсолютно все! Вот, то значит, лидер и правильные речевые выражения. А самое главное — всё те же самые пятеро парней однозначно решили, что помогать с уходом за зверюшкой будут. Никто не возмутился! И обязанности разделили тут же. По-братски.

Вектора пока послали за лекарствами и любыми средствами, способными вылечить моё крыло быстро. Он с некоторой усталостью на лице, видимой во всех его чертах, ушёл, попросив остальных, если что, прикрыть его отсутствие. Ребята, у которых схема сокрытия ночных прогулок была явно отработана до мелочей, только кивнули, пожелав глазами удачи.

Их осталось четверо. И я, совсем не волнующаяся по поводу попыток парней меня вылечить в рекордные сроки. Это могут сделать только целители, каковых во всём мире почти не осталось, их, словно редких птичек, сажали в клетки и не выпускали, выжимая досуха. Поэтому в академии ни одного в данный момент не было. О чём был прекрасно осведомлён граф, который учёл всё, что только возможно!

Даже с моей усиленной регенерацией и лекарствами крыло будет заживать неделю. С помощью специалиста — четыре дня. Вот почему у парней ничего не получится, что они, собственно, и сами понимали, но решили всё же опробовать все варианты, прежде чем категорично что-то предпринимать.

Одновременно со всеми этими заботами ещё двое разошлись по комнатам, сказав, что ещё не всё собрали к друидам. Я осталась с Широм и Ллои. И только тут задумалась над тем, куда мы едем!

Мало того, что к одной из самых закрытых и жестоких рас со всего континента, так ещё и в их столичную академию, о которой такие слухи ходят... В общем, тяжёлый случай. И испытываемое мною волнение было вполне понятно... А вот, что с ним делать, наоборот, ясно не было.

* * *

Всю оставшуюся ночь меня пытались поставить на... крыло. С недовольными и усталыми лицами, словно после ночной смены в больнице, парни сновали туда-сюда по комнате, принимая друзей и надеясь, что очередное лекарство поможет им избавиться от моего сопровождения. Они даже подняли все свои связи и долги, заставив неосмотрительных должников или хороших знакомых работать, конечно же, совсем не посвятив их в курс дела.

Лица... Лица... Они сменяли друг друга калейдоскопом цветных картинок! Плыли надо мной, словно облака. Склонялись ближе, отдалялись. Сменялись другими, будто непостоянные загогулины на очередной сложной руне. В общем, ни одна из моих проекций на них не концентрировалась. Мы занимались другим...

А точнее, восстанавливали запасы энергии, истраченные на эмоциональное влияние на Шира, и исправляли ошибки во внутреннем мире, появившиеся так же неожиданно, как зыбучесть в земле, до этого твёрдой. О причинах их у меня нахождения, одна из проекций догадывалась: сова. Но, вроде бы, я все результаты её пребывания у меня устранила. Нет?

Оказалось, что остались ещё недочёты в пещерном хаосе моих подземелий. То озеро какое-то новое появится, то дверь перестанет слушаться, то земляные коридоры потонут, словно пляжи, под набегающими волнами. В общем, беспорядок. Всё это осложнялось ещё и тем, что мы с проекциями безумно боялись наткнуться на бессистемно странствующую у меня внутри деревянную дверь! ту самую...

Поэтому перед выходом к очередной неполадке приходилось раз по десять перепроверять уровень безопасности на этаже и в секторе. Я разве не говорила, что все мои подземелья уже давно разделены на сектора и уровни/этажи? Точнее, все исследованные подземелья подчиняются делению...

За границы известного я стараюсь не переступать. Там вероятность наткнуться на деревянную дверь куда выше!

Вот такая вот не слишком приятная вещь — этот внутренний мир... Помню, как впервые пыталась его строить из тех руин, что оставили после себя менталисты и предшествующие им события. Словно ураганы и прочие тотальные бедствия они прошлись по моим пещерам в поисках деревянной двери, но обнаружить её так и не смогли. Словно умелый шпион та пряталась от них по всем углам моего мира... Сбивала параметры защиты у менталистов, путала их, защищала себя... Мои воспоминания... Нас... Но только от них она пряталась! Меня она, наоборот, старалась отловить, будто дикое животное. Но какой-то иррациональный страх заставлял меня раз за разом сбегать. Необъяснимое, непонятно, ужасающее... Я просто не могла к ней подойти! Хотя и пыталась... Много раз.

Но что-то останавливало, вставало, словно каменная стена, и не давало узнать всей правды. Своей истории...

Помню, как впервые попала сюда. Как испугалась мрачных пещер, запаниковала, а потом внезапно поняла, что дома. Мысль мелькнула испуганной птичкой, оставив лишь какое-то тепло в сердце. С тех пор сюда я стремлюсь уйти их реальности. И лишь одно тут может напугать меня...

В те года, когда я получала основные сведения по предмету менталистике и училась сдерживать собственный дар, я была по-настоящему странным ребёнком. Сидела в комнате, откуда меня насильно выводили поесть, в туалет и на занятия. Всё время посвящала изучению и строительству собственной реальности, не отрываясь даже на сон и еду.

Меня насильно усыпляли, следили, выводили из слишком глубоких трансов, заставляли гулять. В общем, заботились по-своему. Но тогда я искренне не понимала, зачем мне нужно жить во внешнем мире? Зачем мучаться? Особенно, если есть мой собственные?

И лишь, когда оказалась при смерти из-за многочисленных голодовок, кстати, отразившихся на моей внешности, осознала, что внутренняя система невозможна без внешней. Они взаимосвязанны. Они просто не существуют по-отдельности! Никак. Нигде. Ни при каких условиях.

С тех пор я начала искать то, что сможет удержать меня от провала в себя. Что-то, что сумеет заставить жить и там, и тут. Что-то, что будет неким толчком в спину при торможении. Именно тогда я обнаружила тягу к адреналину. При получении достаточно небольшой дозы я несколько месяцев могла вполне сносно функционировать. И не было потребности в иных стимуляторах...

Время текло то тоненьким ручейком, то бурной рекой, а новые проблемы все новыми камнями становились на его пути. И самая главная, а одновременно ещё и самая важная из них звучали синонимично: мне просто стало слишком мало адреналина. И если сначала я могла довольствоваться сравнительно маленькими дозами: прыжки с неопасной для организма высоты, обливания по утрам, создание других нервирующих ситуаций с моим участием...

То потом всё стало куда сложнее, мне уже не хватало тех капель гормона адреналина, что я получала ранее. А мозговое вещество надпочечников отказывалось выделять больше при обыденных уже событиях. Это называется привыкание: организм привык к стрессу и уже не воспринимал его таковым. Как с антибиотиками! Постепенно-постепенно вирусы эволюционируют, и лекарства надо тоже совершенствовать, не отставая ни на шаг.

Вот так и у меня... Выйти из состояния погружения в себя в реальность с каждым разом становилось всё труднее, пока, наконец, я снова не оказалась на больничной койке! Вот тогда понимание пущенной стрелой настигло: надо больше адреналина. К сожалению, другого способа для нормального функционирования я не знала. И понеслось... С горки по наклонной!

Каждый день был расписан по секундам. За короткий период времени я научилась сносно ездить верхом, держась в седле, узнала несколько охотничьих секретов, напросившись однажды с мужиками из ближайшей деревни. Так же сформировала понимание того, как держаться на воде хотя бы в позе собаки. И грести... тоже по-собачьи.

Чего я только не делала! Побеги из школы, лазание куда надо и не надо, ползание по горам (подъёмом это никак нельзя назвать)... В общем, всё, что приходило мимолётными идеями в голову, я реализовала.

Помогало... На некоторое время. А затем снова начиналась либо ломка, либо погружение в себя... Без выхода. Без шанса.

Но всё меняется. Стабильность рушится, система становится хаосом, привычка перестаёт быть таковой... В общем, всё так же непостоянно, как различные теории на счёт происхождения магии.

Как сейчас, помню тот день, когда я получила свой первый реальный шанс в жизни, одновременно уладив одну из самых важных своих проблем. Удача невидимой рукой прошлась по моим неприятностям, сводя их на нет. А солнце ближайших перспектив снова ярко засияло на безоблачном небосклоне.

Я тогда в очередной раз сбежала из школы в поисках острых ощущений. Возвращаться пришлось пешком, и шаг постепенно превращался в бег по мере наблюдения за падающими за горизонт светилами. Наступала ночь, и если бы я опоздала и не пришла бы до установления комендантского часа, то до утра точно не смогла бы проникнуть на защищённую, как сейф с золотом в столичном банке, территорию.

Поэтому сумасшедшая скорость, которую я развила, объяснялась просто. Не хотелось ночевать на улице в окружении промозглых ветерков и одиноких совиных уханий. Совсем не хотелось. Вот и пришлось поторопиться. Выбора особенного не было. Гадкое такое положение, в общем-то.

До сих пор помню ту панику, когда на тебя мчатся взмыленные и ничего не соображающие кони, таскающие за свой счёт добротную карету, используемую и поныне старым графом вместо телепортов. Когда ноги застывают, словно во внезапно охлаждаемом воске, а в мозгу, будто в пустом кошельке монета, звенит лишь одна мысль: "Это конец!"

Наверное, именно тогда я узнала цену жизни. А ещё получила такую порцию адреналина, что впоследствии хватило на месяц. Спокойный, полный самокопания, практики новых знаний. Хороший месяц.

Мне повезло тогда. Копыта конец так и не успели встретиться с моим телом, кучер попался опытный! Просто повезло! Как никому доселе... Кони тогда встали на дыбы и умудрились сократить свой тормозной путь вдвое, если не втрое. Я выжила. И это было чудом.

Наверное, никогда не смогу забыть того, какой скачок сделало сердце под влиянием долгожданного адреналина! Я стояла и не могла пошевелиться, а карета окончательно остановилась, и оттуда выскочил рассерженный аристократ. Принадлежность этого мага к высшему слою общества показывало всё! И походка, и жесты, и поворот головы, и осанка... В общем, таким и было первое впечатление о старом графе. Но оно посетило меня чуть позднее, в тот момент я пребывала в ступоре из-за количества эмоций!

Со мной такого никогда не было! Даже тогда, когда я чуть не утонула, пытаясь научиться держаться на воде. Почему-то в то время я считала, что если зайду на глубину, не оставив себе путей отступления, то сумею понять, как плавать. И чуть не утонула... Но зато адреналина и впечатлений хватило на две недели. Сейчас же юркой лаской появилась уверенность, что от возможного столкновения с каретой я буду отходить ещё несколько месяцев.

Так вот, старый граф тогда подошёл ко мне, сел передо мной на корточки, вытер неожиданную для меня самой слезу, чертящую бесшумную дорожку из уголка глаза и спросил:

— Девочка, почему ты не в комнате? Уже объявлен комендантский час.

И вот тогда я разревелась! Такое потрясение для обычно сдержанного четырнадцатилетнего подростка не прошло бесследно! И уже потом ещё несколько ночей все в школе-интернате засыпали под мои никому неслышные из-за отсутствия голоса крики, а я видела снова и снова тот момент с каретой. Только в кошмарах столкновение происходило, а моё тело после него мешком падало на землю. Пустым мешком... На землю... И я даже не могла выразить свои эмоции в звуковой форме! Просто не могла... Не умела... Забыла, как говорить...

Но это было уже после отъезда графа, а когда тот сидел на корточках передо мной, то я, напрочь забыв о статусах и этикете, крепко вбиваемом нам в школе, бросилась на шею к нему и бесшумно ревела. Вот тогда-то мы с моим будущим начальником и познакомились...

На его вопросы спустя десять минут я ответить не смогла. Конечно, показала это жестами, конечно, ими же извинилась за неожиданную, как чистая вода в болоте, реакцию на ситуацию. В общем, разговора не вышло. Он не знал языка жестов, я не имела возможности выразить свои мысли более ясно.

Пришлось идти к директору школы. Надо сказать, дядька он был неплохой, но уж очень флегматичный... Ему было так же всё равно существуют ли успехи у учеников в реальности, а не только в отчётах, как и — успеют ли завхозы нарядить школу к празднику. В общем, спасало учебное заведение от разорения только одно — его жена. Вот кто мог унять и направить по правильному пути любого индивида!

Всегда уютно пахнущая цветами из её личного сада женщина с милой внешностью и небольшим приданным была из простолюдинов. Но это не мешало ей проявлять иногда манеры, а изредка даже вспоминать про этикет. Тем не менее, именно благодаря её персоне школа процветала.

Мужа своего она держала в ежовых рукавицах!

Вот к директору-то мы тогда и направились. И не прогадали. Мужчина, более или менее понимавший язык жестов наладил между нами мостик общения, и мы ответили на вопросы друг друга. А после граф уехал, но вернулся уже через неделю... С конфетами для меня...

И снова приехал через месяц... Опять с гостинцем. Постепенно-постепенно мы начали сближаться, будто две одинокие души, нашедшиеся в большом мире. Нет, в нашем общении не было и намёка на что-то непотребное, мы просто говорили... Точнее, он говорил, я слушала и писала в ответ.

И нам хватало... Не было желания прерывать такое странное общение. Нас связывало нечто большее, чем просто чуть не наехавшая на меня карета. Нет, сначала граф чувствовал вину, но вот дальше. Нам просто понравилось думать, что в мире есть кто-то неравнодушный... Мы ощущали определённое родство друг к другу... По крайней мере, спустя два месяца я впервые осознала, что мне надо всё меньше и меньше адреналина для нахождения в реальности. И тогда же и вывела простую истину, что ежели я не хочу быть всё время в себе, то надо избавиться от этого гнетущего одиночества, что каменной плитой давит на плечи, не позволяя шевелиться...

Не знаю, что такого во мне нашёл граф... Я-то понятно, как зелёный росточек, потянулась к первому в своей жизни солнышку. А вот он... Что притягивало его раз за разом общаться с несмышлёным подростком? Тем более, на тот момент, помимо адреналиновой зависимости, у меня были все заморочки, присущие моему возрасту, что не добавляло окружающим желания общаться со мной.

А он приходил... Слушал... Рассказывал что-то своё... И каждый раз я засыпала без привычных кошмаров, маленькими надоедливыми комарами, проникающими в мой сон, а потом кусающими.

Граф по большому счёту сначала свои ежедневные визиты объяснял чувством вины... Всё же титул ему даровали, по происхождению он был из низов, что давало ему уникальную возможность совмещать в себе всё самое лучшее, а точнее, совесть. Для него это был не пустой звук. Нет, для старика она в тот период звучала тревожной виолончелью, заставляя волноваться о незнакомом ребёнке.

Наверное, дальнейшее наше общение было предопределено именно в те быстро текущие дни, так не похожие на иное время, когда оно ползёт сонной мухой не в силах ускориться. Граф рассказывал о том, как рос в бедной семье, навещая меня в медицинском крыле, куда меня положили, ожидая срывов и прочего... Впрочем, я их не виню. От той меня и не такого можно было ожидать! Особенно учитывая постоянные побеги и несколько дней в прошлом, проведённых при смерти.

Поэтому меня положили в небольшой, но светлый госпиталь, коим заведовала строгая и справедливая медсестра, невзлюбившая меня с первого попадания к ней. Но это и понятно. Кто же будет любить свою постоянную проблему? От медсестры и от всех коек в сравнительно небольшом помещении, как сейчас помню, всегда пахло тем ароматом спирта и лекарств, присущим медицинским учреждениям.

В общем, в те дни, что меня заперли в четырёх стенах, единственным моим посетителем неожиданно оказался граф... Почему-то ему было не всё равно... И, подобно закрытому ото всех бутону, я потянулась к чему-то светлому и доброму... И хоть таковым аристократ был только с самыми близкими, но на тот момент именно таким я его и видела.

И, как ни странно, но в определении графа я не ошиблась... Под толстым слоем хитина скрывалось простое человеческое сердце, которое вмещает в себя не только отрицательные эмоции, у которого есть нужда ещё и в положительных. А поскольку немногочисленные родственники мужчины, объявившиеся после получения им титула, не могли дать ничего хорошего, выбрав для себя роли подхалимов, то аристократ был вынужден искать понимания где-нибудь ещё.

Вот так мы и познакомились... А дальше всё пошло кувырком! Тихие, словно облака, плывущие по синему-синему небу, деньки, наполненные задушевными разговорами, сменились, словно цвета на шкурке хамелеона, быстрыми и какими-то нетерпеливыми временами...

Как только меня выписали из лазарета, я на несколько недель перестала совершать вылазки в поисках адреналина, целиком сосредоточившись на учёбе. Наверное, впервые с того момента, как я тут оказалась, книги сумели заинтересовать меня. Нет, ранее я тоже дни и ночи просиживала в библиотеке, но цель была ясна — сначала было желание получше обустроить свой мир, потом спрятаться от деревянной двери, затем избавиться от адреналиновой зависимости... В общем, книги никогда не нужны мне были просто благодаря любопытству. Всегда была цель. И она, словно прожорливая обезьянка, съедала все остальные эмоции, заставляя концентрироваться на одном. Теперь всё было иначе.

Меня перестала устраивать школьная программа, я захотела большего... Словно огонёк, я сжигала кислород вокруг себя и нуждалась в ином питании. А им стали новые знания... Этикет, политология, начальная экономика, развитие дара, точные науки — всё это безумно увлекало, открывая створки нового мира! Полного необычных явлений, чудес... И знаний!

Граф оказался неожиданно хорошим помощником в деле усвоения новой информации. Мы устраивали споры, диспуты... И таким образом старик передавал мне свой немалый опыт, словно сбрасывая его вес на мои тогда хрупкие плечи. Возможность оценить по достоинству сей подарок мне предоставилась очень скоро...

История 7

Проснулась я утром. Как ни странно, пока совиный распорядок дня на меня влиял слабо, словно растворённый в моих обычных привычках. Поэтому из меня в сегодняшний день получалась слегка ненормальная сова. Думаю, если бы у парней были специализации, близкие к зоологии, они бы это заметили, а так посчитали за данность и забыли, заняв мозг более интересными вещами.

В общем-то, с самого утра у нас непреодолимой каменной стеной встала проблема, мы вспомнили, что меня надо кормить. Точнее, сначала мне пришлось об этом напомнить Ширу. В тот момент парень спал, свесив руку с края кровати и слегка прикрыв сбившимся за ночь одеялом мощные мышцы, перекатывающиеся под кожей на спине. На другой части комнаты дрых Ллои. У него тоже было, на что посмотреть девушкам моего возраста, хотя все стратегически важные места были, конечно, прикрыты. Однако, в те минуты, когда я уже проснулась, не оправдывая своей видовой принадлежности к совам, а парни ещё нет, все мои мысли концентрировались совсем не на любовании местными красотами!

Очень хотелось есть! Регенерация и сопротивление ей исчерпали последние крупицы энергии, подобно прожорливым мышам, уничтожившим абсолютно всё продовольствие. Даже сравнения в мыслях у меня касались теперь в основном еды!

Выбирая между тем, чтобы дать поспать парням ещё немного до той секунды, когда их разбудит Вектор, или разбудить их пораньше, моё решение стало очевидным. Да, я твёрдо собралась сама добыть себе еду, прекрасно понимая, что парни и так вчера вымотались из-за меня... Но в процессе поднимания собственного тельца из-за непривычки к таким габаритам я умудрилась дёрнуть совиное сознание. То дёрнуло тело. То задело шкаф. Тот не упал. Хуже. Дрожь непослушной волной прошлась по нему, затронув стакан, стоявший на самом верху с краю. За его падением я следила, прикрыв глаза крылом и зная, что уже ничего не исправить...

Резкий звук разбивающегося стекла, словно острейший нож, разрезал вязкую тишину в комнате. Тут же на ноги вскочили парни, ошалело крутя головами! Сразу был виден опыт проведения военных действий. Мгновенная перестановка, они уже спина к спине в углу, у Шира в руках нож, Ллои плетёт какое-то заклинание...

Из клюва невольно вырывается, будто маленький птенчик из материнского гнезда, уханье. Мягким ветерком оно проносится по комнате. Слышно даже эхо. Сознание совы да и все мои инстинкты вопят сигнальными сиренами, что надо уносить но... лапы! Однако, Шир уже успел проснуться, опустил нож в запястье, откуда его, как оказывается и достал. (Тут надо сделать отступление и заметить, что технике создания пространственных карманов внутри своего тела учатся очень долго, поэтому увидеть такое у едва ли достигшего верхней планки второго десятка лет парня было изумительно!) Ллои тоже не растерялся, отпустив каркас какого-то неслабого проклятия.

На мне скрестились, словно наточенные клинки, две пары укоризненных глаз. Сознание совы напомнило об окне, мои проекции дружно приняли решение остаться. А пока я металась, как мяч, между двумя вариантами, Шир успел подойти и ловко схватить меня на руки. Стало понятно, что уйти мне не дадут.

— Говорил же я тебе убрать свои лекарства со шкафа, — проворчал Ллои Ширу, одевая штаны.

И тут я насторожилась! Ведь действительно! В стакане была жидкость, далёкая по составу от воды, что прекрасно видно по её ядовито синему цвету... Но лекарства? Никогда бы не подумала. И граф ни о каких болезнях наследников не упоминал. Или он и сам не знает?

Похоже, появился материал для первого сообщения аристократу. Однако, эту мысль я отвергла, как только услышала фразу Шира... Пропитанная горечью, словно губка влагой. Наполненная усталостью... Какая-то застарелая грусть...

— Ллои, ты же знаешь, что эти лекарства для меня всё равно никогда не закончатся, а их место на шкафу уже как-то привычно, — вторая часть предложения была сказана куда более равнодушно, чем первая.

Внутренне я ужаснулась... Неизлечимые болезни — это страшно. Это не то, что страшно! Это кошмарно! Мы живём и не видим ценности этого... Пока не потеряем. Уж я-то знаю, о чём говорю... Говорю! Мыслю! Как говорить я забыла уже давно... Но даже у меня есть шанс на возвращение голоса... У Шира, видимо, нет.

Но тут меня заинтересовал другой вопрос, а чем, собственно, болен Шир? Ведь я могла сделать неправильные выводы, основываясь на своей эмоциональной реакции на любые несчастья посторонних, возникающей каждый раз при созерцании чужих страданий, хоть в чём-то подобных моим. И это возможно... Как возможен дождь после грозы в осенний денёчек.

Однако, удовлетворить своё любопытство мне было не суждено. Парни уже позабыли эту тему, за фальшивыми улыбками скрыв, словно за масками, горечь, тревожащую их довольно давно, как мне показалось. И снова комната наполнилась тишиной до краёв, будто на пиру чаша вином.

Шир внимательно проверял по списку вещи, упаковывая их в свою и Ллои сумки, причём, было видно, что такое длинное и опасное путешествие он совершает впервые. А вот его двоюродный брат возился со мной. Довольно профессионально проверил крыло, зафиксированное магией и дощечками в одном положении. Пальцами осторожно, как музыкант по клавишам любимого инструмента, пробежался по магическому каркасу, поддерживающему неподвижность костей. Дал попить...

И тут-то мы и столкнулись с проблемой! Чем питаются совы? На этот вопрос вам с уверенностью бывалого охотника может ответить каждый! Мышей, насекомых, мелких животных — они переваривают за милую душу... Хищники всё же.

Но вот другой вопрос, ответить на который значительно сложнее: "Чем кормить сову в условиях ограниченного ассортимента, а точнее, при полном отсутствии возможности добыть ей мышей?". И, ладно бы, я была в состоянии охотиться... Но в данном случае активный образ жизни, подобно сезонам, сменился на лежачий.

Причём, граф это заранее продумал... Когда выбирал сценарий для моего появления, то он в отличие от меня подумал о моём неумении охотиться... И выбрал наилучшее решение. Вот, что значит — опыт.

Вопрос с моим питанием Ллои решил, как ни странно, быстро. Достал их с Широм и остальными ребятами заначку в дорогу, заботливо припрятанную в кармане сумки. Почему они так запаслись в дорогу? Как оказалось, группа студентов по обмену будет переправляться через два телепорта: один, ведущий в нейтральную зону, а второй — к друидам. И разница по времени между активацией этих двух порталов равна примерно шести часам.

Поэтому парни предусмотрительно, как исчезнувшие уже с лица этой планеты пророки после вещего сна, подготовились к грядущему, собрав денег и еды. Вот и пригодилось... Даже до самой поездки.

Ллои, с сожалением взглянув на аккуратно упакованное в контейнера мясо, достал немного, осмотрел меня, вынул ещё чуть-чуть... Положил на какую-то газетку, подсунул мне и призвал к обеду:

— Кушай.

Но мне было не до того! Пока парень копался в карманах сумок, меня привлекло кое-что иное... Наверное, стоит сначала рассказать о странной способности ментальных магов видеть отпечатки сознаний существ на предметах, которые им дороги. Это побочный эффект нашего магического зрения. До конца он не изучен, но довольно сильно помогает ищейкам и людям на императорской службе. У меня проявления данной способности были небольшими... Словно круги на воде от относительно маленького камешка. Амплитуда влияния, в смысле, охватывала лишь сто — сто пятьдесят сантиметров. Не много...

Ведь, чтобы что-то увидеть, надо зажмурить глаза, а бродить в темноте с ощущениями, распространяющимися по такому маленькому радиусу — очень сложно! Да ещё и наткнуться на нужную вещь — не самая простая задача. В общем, головокружительной карьеры мне с такими средненькими данными не грозило, но вот прямо сейчас их хватило.

Какое-то свербящее ощущение в районе левого бока... Будто травинкой пощекотали. И вот я оборачиваюсь... А там! Там амулет с приворотными чарами! Прямо в одной из сумок! И я бы его не увидела, если бы магические свойства не были привязаны к довольно древней вещи — старому-старому кулону. И кто додумался так бездарно растрачивать семейное наследие?! Сделать из реликвии приворотный амулет?! Надо же...

Наконец, Ллои обратил внимание на моё игнорирование еды и, подобно какому-нибудь надзирателю за заключённым в императорской тюрьме, навис, давя авторитетом. Грозно сдвинул брови и спросил у совы (!):

— Почему не ешь?!

Его возмущение было мне понятно и близко, как какому-нибудь алкоголику страдания от похмелья: отдать свои запасы чужому существу, а то ещё и не употребляет их по назначению?! Беспредел! Так рассуждал Ллои. Меня же всё ещё тревожил зуд в боку, и я невольно косила глазом, словно хамелеон, в сторону амулета. Не выдержала и подскочила к нему, так и не додумавшись, как одновременно скрыть собственный ум и дать по-другому понять парням об опасном гостинце...

Решила импровизировать.

Падение на бок получилось неожиданно натуральным, подвело только то, что в процессе я зажмурилась, как любой нормальный человек, имеющий инстинкт самосохранения. В итоге всё равно задела больное крыло! Боль калёным железом прошлась по рецепторам, отразилась в лицевой судороге, а сознание совы снова затаилось, предоставив управление мне. Такое доверие не привело ни к чему хорошему. Я тут же ещё раз упала, но в этот раз по-настоящему!

Однако, цель всё равно была достигнута, с моим слоновьим упорством по другому редко бывает... Амулет с глухим звуком грохнулся на пол рядом со мной, тоже лежащей горизонтально и прижимающей к себе пострадавшее крыло, словно мать любимое дитя. Это получалось плохо ещё и потому, что досточки и перевязка не давали согнуть обыкновенно гибкое, как пластмасса, крыло. Перья на нём за ночь свалялись, что тоже не доставляло приятных ощущений.

Ко мне тут же бросился Ллои, но остановился, наткнувшись взглядом на странный предмет рядом с моим тельцем. Шир, отвлёкшись от упаковки вещей, подошёл ближе, заслонив, словно гора, свет от магических светильников, раньше слабо бивший по глазам. Всё же сова ночное животное...

— Что это? — с удивлением по своей внезапности, подобным падению с обрыва, спросил Ллои.

Шир подошёл ближе крадущей и мягкой походкой семейства кошачьих, присел на корточки рядом с медальоном, параллельно поднял меня и передал на руки брата, а сам с внимательностью учителя к промахам ученика принялся рассматривать бездарно использованную реликвию.

— Приворотная магия, — безошибочно определил он спустя несколько томительных секунд, я же отдыхала на руках Ллои, который уже успел дать мне болеутоляющее. Его вчера ребята принесли. Злые усталые, как вурдалаки без крови. В общем, та ещё картинка пугающей реальности!

Шир тем временем поднял взгляд на брата, забрал у того меня и использовал в качестве средства от нервного напряжения, принявшись наглаживать. Перья наэлектризовались, подобно свитеру при трении волос. Но он не обращал на эту деталь ни малейшего внимания, мысли его чайками летали где-то над океаном догадок об авторе нежданного подарочка.

— Кто это может быть? — озвучил вслух Ллои вопрос, тревожащий нас всех, как черная туча в солнечную погоду.

— В принципе вариантов масса, — мрачновато отозвался парень, продолжая машинально гладить моё белоснежное оперение. Хотя после ночи на полу его можно было назвать, скорее, сыровато-желтоватым, как снег после первой пары ботинок, по нему неосторожно прошедшихся.

— Нет, — протянул задумчиво Ллои с капелькой сарказма, — вариантов масса, но вот герб, который виден на обратной стороне этого медальона есть только у одной разорившейся дворянской семьи. А мы потенциально богаты. А дочка у них далеко не красавица.

— Катарина Мэй, — с угрозой назвал виновницу сего происшествия Шир. Его голос звенел от яркого желания разобраться с нахальным семейством! И как-то сразу стало понятно, что это все отголоски комплексов из детства... Когда тобой пользуются — не любит никто. А брошенные дети — тем более! Подобно волкам они не доверяют чужим, и страшно представить, что будет с этой девушкой!

Парни некоторое время провели в молчании, машинально продолжая выполнять каждый свою задачу. Но мыслями они были очень далеко, как две звезды на ночном небе. Каждый погрузился, словно скользкая рыба, в пучину своих размышлений. И я не стала исключением. Как ни странно, первым тишину неловко разрезал, будто тупыми ножницами, Шир:

— А каким образом сова узнала о медальоне?

Я похолодела, как труп без притока крови! И замерла, словно мраморная статуя, от древности покрытая незаметной сеткой трещин. Шир, наконец, прекратил меня гладить, поднёс на уровень глаз и уставился оными на меня. Этими двумя дотошными зрачками он, казалось, читал меня! Но я не паниковала, дыша ровно и размеренно... Ровно и размеренно.

За меня вступился Ллои, хмыкнув:

— У тебя паранойя, всё произошло случайно.

— В том-то и дело, что нет, — задумчиво продолжил испепелять меня глазами, как виновную во всех бедах, парень, — уж я-то, имея некоторый опыт боевых действий, могу отличить настоящее падение от заранее спланированного... Неестественного. И это был именно второй случай.

Тут уж и Ллои насторожился, как пёс, почуявший чужой запах на своей территории. Оторвался от сумок и шагнул к брату, тоже рассматривая меня. В конце концов, Шир пришёл к выводу:

— Раз это не просто животное, то магическое. А в таковых разбирается только Вектор. Кроме него, может быть, еще и Нерин, ведь у него был реферат по этой теме. Мы же тут с тобой точно сами ничего сказать не сможем, другой профиль всё же. А значит, продолжим собираться, а когда встретимся на завтраке с ребятами, спросим, что нужно.

Ллои согласился, и все принялись за дело. Я отползла к себе в угол. И вот всё, вроде, было по-прежнему, но напряжение жгучим перцем летало в воздухе, да и постоянно бросаемые на меня взгляды нервировали. Но делать было нечего, оставалось только надеяться на благополучный исход.

Тем не менее, диалог Ллои с Широм не прекратили, словно спортсмены пасами, они обменивались короткими репликами, рассуждая о своих дальнейших действиях и решениях. Один желал разобраться со всем до отъезда, показав семейке, где раки зимуют. Второй же не хотел конфликта... И оба вполне внятно могли обосновать свою позицию.

— Смысла ждать нет, их безнаказанность потом выйдет нам боком, — спокойно убеждал Шир, однако, на дне его зрачков крутились, словно юла, тугие спиральки раздражения на попытку приворота.

— Но в данный момент их род, даже разорившись, могущественнее нашего! Мы всего лишь третье поколение нового дворянства, а у них родословной на все сорок чистокровных поколений наберётся, — Ллои был не только куда рассудительнее брата, но и значительно менее эмоционален и мстителен.

Кстати, эти черты заметила не только я... В конце стройная аргументированная беседа превратилась в простой спор! И вот там-то родственники высказались на славу! Наверное, всем нужна такая ссора, чтобы не носить и не копить в себе обид да печалей.

— Ты чересчур жесток к людям! — обвинительно констатировал Ллои, а уголки его рта, подобно уровню воды при отливе, опустились в застарелой горечи.

— А ты чересчур добр к ним! — сокрушался Шир, — ты подумай! Это ведь не простой какой-то фокус или пакость! Приворот! Причём, приворот на крови. Хоть на день больше амулет пробыл бы тут незамеченным, проявились бы последствия! Так есть ли смысл во всепрощении? — язвительность густым киселём лилась из Шира. И тот и не думал останавливаться.

Ллои не отставал:

— Но ссориться с влиятельным родом — просто непредусмотрительно!

— Быть мягкотелыми трусами в глазах окружающих — тоже непредусмотрительно! — шипел в ответ парень.

— То есть тебя интересует мнение окружающих? — поймал Шира в логическую ловушку Ллои.

— Пока я от них завишу, да, — не стал отнекиваться наследник графа.

Пока братья окончательно не рассорились, как кошка с собакой, я громко ухнула, привлекая к себе внимание, ещё раз ухнула... И снова. А дальше-то что? Это читалось в моих мыслях и на лицах Шира с Ллои также чётко, как видно звёзды на небе ночью. Всё замерло.

В общем-то, я решила свести всё к банальному 'хочу в туалет'. Сова, и правда, испытывала такую потребность, сигнализируя мне о ней с настойчивостью носорога. Но поскольку тело мне чужеродно априори, как чужероден свет тьме, то я вполне могла игнорировать естественные позывы до определённого момента. Таковой, видимо, настал прямо сейчас.

— Уху! — снова издала свой коронный звук.

— Что с ней? — спросил Ллои в пустоту, сверкая, как светлячок, непониманием. Шир тоже пока не мог сообразить, что происходит, но именно он догадался задавать вопросы мне:

— Ты хочешь кушать?

И тут я поняла, как сильно себя подставила! Ведь фактически из-за того медальона, парни заподозрили во мне разум и интеллектуальные способности, а сейчас, начав отвечать на вопросы, я точно себя окончательно выдам. Выбор не большой... Кирпичики событий сложились для меня в цельную картину, и я решила не выделяться, изображая птицу, как и задумывалось изначально.

— Ты хочешь кушать? — повторил Шир, швыряя в пространство, будто упругие мячи, искорки ментальной надежды на ответ.

Очередное уханье, где полностью отсутствует смысл, словно в сочинении какого-нибудь нерадивого школьника. Глупый взгляд снизу вверх. Голову на бок. И сверлим парней жёлтыми, янтарными, яркими, как луна в полнолуния, глазами. Старательно сверлим. Тщательно.

— Она тебя не понимает, — констатировал Ллои брату с досадой, которую можно было ощутить даже на материальном уровне восприятия!

— Но должна, — с упрямством сынка дворецкого при придумывании новых пакостей скказал Шир, — ты же сам видел, что медальон она учуяла! И достала. А это уже диагноз. Значит, либо притворяется, либо мои глаза мне врут, — он снова повернулся к совиному тельцу, где сидела пока только я, прикрывая хозяйку птичьего организма, прячущуюся, как какой-нибудь сурок, в моих подземельях разума, — если ты сейчас не расскажешь о своей проблеме... Хотя бы жестами, то я тебя так и оставлю. И даже не думай, что во мне вдруг проснётся сочувствие к братьям нашим меньшим! Это вчера что-то нашло странное, а сегодня ум у меня вполне трезв, поэтому знай, если что, то дорога для тебя одна, — он весьма красноречиво указал на окно пальцем, при этом пристально на меня смотря.

Я с укоризной глядела на него, поняв, что это бесполезно, перевела нравоучительный взор на Ллои. Тут всё оказалось не так безнадёжно, как в первом случае. При должном старании из него можно будет сделать человека... Маловероятно, но определённый процент существует.

— Шир, не надо так, — попытался успокоить брата парень, — мы же сами виноваты в её травме, а ты теперь несчастное животное невесть в чём подозреваешь! Ну, разве это не глупо?

— Сам подумай, — язвительно откликнулся Шир, цедя слова, как яд змея, без экономии и для полной победы над соперником, — с чего бы мне, который животных любит через раз, подбирать сову! Пусть даже раненую! Пусть даже в детстве я имел похожую! Пусть даже её повреждения по нашей вине появились! С чего бы мне брать с собой птицу? С чего бы? Вектор, куда ни шло, мог бы и взять. И выходить. Я же таким в жизни не страдал! И сентиментальность в детстве всю растерял, а жалость тогда же за пирожок отдал. Поэтому всё выглядит куда как подозрительно. К тому же сова явно не простая. Видел ли ты в наших широтах полярных сов? Белых? А?

— Нет, — тихо признал Ллои, выслушав тираду брата, — нету. С этим обвинением сложно не согласиться. Но существует возможность, что она цирковая или ещё что...

— Но тогда каким образом она очутилась в лесу?! — резонно возразил парень, оглядываясь на меня. Легенда трещала по всем швам, как старая-старая куртка на нищем.

Я была загнана в угол, наподобие какой-нибудь лани во время охоты! И что делать?! Установить с ними контакт? Или же продолжить с упорством носорога выдавать себя за несмышлёныша? Первое — страшно. Второе — тоже. И как тут разобраться, как найти выход из лабиринтов сомнений? Как не поставить под угрозу себя и задание? Как наткнуться на правильный ответ? В общем, сплошные 'каки'. И от этого становится только хуже.

— С твоими аргументами не поспоришь, — выдохнул Ллои и, сдаваясь, поднял перед собой руки.

— То-то же, — удовлетворённо ухмыльнулся Шир, а потом он повернулся ко мне. Навис, словно внушительной стеной, давя своим авторитетом. И такое бы прошло, будь я помладше. Вот только за свою жизнь я навидалась и не такого, к тому же решение уже принято.

— Ну, так что? Чего же ты хочешь?

Я приподняла тельце совы, и показала лапой с внушительными когтями на дверь ванной комнаты. Парни были в шоке! Нет, они предполагали нечто подобное! Ожидали этого! Но всё равно, столкнувшись нос к носу с разумностью животного, отшатнулись и даже сперва не сообразили, почему я показывала на туалет.

— Может, нам показалось? — пошёл на попятный Ллои, следя за мной взглядом и держа в поле зрения свой кинжал.

— Нет, — более хладнокровный и похожий этим качеством на змею Шир довольно быстро пришёл в себя, поднял меня с пола и отнёс в ванну, где постелил на полу какую-то тряпку, куда мне, по-видимому, предлагалось делать свои дела. Сам он предусмотрительно вышел.

Выбора не оставалось...

Когда потребность тела была выполнена, я поскреблась когтями в дверь. Шир осторожно потянул за ручку с той стороны, я отошла, но створка всё же меня задела! Жалобное уханье неожиданно всколыхнуло что-то в душе парня, так как тот, скрывая горечь, подобрал меня, обезболил, погладил и тихо сообщил:

— Раз ты разумна, то останешься с нами. Животное жалко не было, но каждое разумное существо заслуживает право на существование.

История 8

Широкое пространство, похожее на бело-жёлтый каменный мешок, хорошо освещённый только по центру... Зато в углах стояла темень, а в ней прятались большими пауками детские страхи всех посетителей помещения. Именно такой мне впервые представилась академическая столовая. Она была какой-то слишком свободной! Чересчур прямо-таки...

А, может, это потому, что не было обычных толп учеников, штурмующих буфет переменами? Когда они тараканами набегают после очередного урока, становясь в стройные очереди после басовитого окрика поварихи, а потом, не успев ничего купить или съесть, мчатся на следующий урок, проклиная огромное количество голодных детей?

В общем, столовая мне не понравилась, а разогретый недовольными ранней побудкой женщинами вчерашний ужин не смог пробудить аппетита даже во всеядных подростковых организмах, коих тут было немало. Подобно клопам, те могли есть все, что угодно, но только не ту еду, которую можно считать полезной... И даже сейчас, будучи голодными, на вчерашний ужин они смотрели, как полководцы на вражескую армию, с брезгливостью и опасением.

Пока мы шли в столовую, Вектор, присоединившийся к нам в коридоре, пояснил мне, по какому принципу выбирали кандидатов на обмен. Оказывается, что взяли ровно по пять студентов с каждого курса, то есть компания Шира и Ллои были единственными с их года обучения, кто поедет к друидам. Создавалось впечатление, что группа по обмену не слишком большая, однако, оно было обманчива, как красочные сны. Ведь сейчас, после рассказов моих учителей, я знала, что поскольку после переформирования академии пять лет назад тут сделали целых восемь курсов, то всего нас едет сорок одно существо включая меня. Немало, не правда ли?

По пять человек всех возрастов: начиная с одиннадцати и заканчивая девятнадцатью. Причём, сортировали желающих к друидам ещё и по направленностям. То есть, например, в компании Шира ни один маг не повторял специализации другого.

Алекс тяготел к артефакторике, где его серый дар мог проявить себя полностью. Нерина увлекала теоретика. Ллои был гениальным стихийным магом, который развивал себя как воздушника. Вектор хотел растить магических существ, увлекался ими, их классификацией, охотой на них. Шир же выбрал стезю боевого мага, что у него неплохо получалось, но гораздо лучше он соображал в пространственной магии, однако, всё же развивал свой первый дар, ставя второй на последние роли... Видимо, тяжёлое детство расставило для него приоритеты куда лучше направленностей и талантов.

— Ты будешь что-нибудь? — Ллои после понимания того, что рядом с ним условно разумное существо, начал меня несколько опасаться, однако, не спросить не мог. В нём это было заложено чуть ли не генетически! Вот, кто хорошо подходит на роль наследника. Спокойный, рассудительный, немного идеалист, немного максималист. Подобно какой-нибудь бактерии, он плавно делает свою работу, плывя по течению и не пытаясь стать кем-то больше самого себя, прыгнуть выше головы. Зато это качество свойственно Ширу.

В ответ я мотнула головой, слегка высовываясь из сумки. Светить полярной совой парни сочли глупым, словно дразнить детей конфеткой! Непременно же захочется младшим поколениям сунуть свой нос, куда не нужно! Врождённое это у них...

Но в данный момент меня беспокоило отнюдь не чрезмерное любопытство подростков, которые болтали и создавали в столовой умеренный шум. Мне дико хотелось спать! Голова была свинцовой, глаза резало от дневного света, лапы ломило, как будто те носили меня на себе весь день без отдыха, крыло ныло, как пятилетний малыш, завидев новую игрушку в магазине. В общем, самочувствие было не самым лучшим. Сказывался непривычный для данной птицы распорядок дня. Меня упорно клонило в сон.

Однако, кое-что не давало свалиться в сумку и там проспать всю оставшуюся дорогу, эксплуатируя кого-то в качестве носильщика. Не был окончательно решён вопрос относительно меня. Он оставался открытым, как створки дверей в храмах. Шир хотел поговорить по этому поводу с Вектором как с магом, разбирающимся в тварях, порождённых вывертами больных сознаний каких-нибудь химерологов.

Наконец, сочтя обстановку вокруг достаточно благонадёжной, Шир задал свой вопрос с заинтересованностью, плескающейся на дне его зрачков, как вода в подсыхающей луже. Вектор даже думать не стал! С ходу предложил несколько жизнеспособных версий моей классификации:

— Она может быть и фамильяром, и сгустком энергии, принявшим вид животного, и отражением выпущенных в реальность страхов какого-нибудь мага, и оборотнем из неизвестного мне клана. И так далее... Нужны более точные характеристики, чем наличие сознания, чтобы отнести её к какому-то одному виду.

— А ты сможешь сам найти эти характеристики, если мы отдадим тебе её на время путешествия, — нагло, как будто так и надо, влез в монолог Вектора Ллои. А вот его предложение мне совсем не понравилось! Уж что-что, а выпускать из поля зрения наследников мне нельзя, как нельзя было сообщать им о своём разуме, как нельзя было вступать с ними в контакт. И много других 'нельзя'... Чувствую себя ребёнком, которому показали конфетку, сказали нельзя, а вот пригрозить чем-то в случае нарушения требования забыли... Всё-таки не надо никому полагаться на слово. Даже если это слово хорошо оплачивается. Единственные методы, которые дают стопроцентную уверенность в результате — методы шантажа и законного насилия, коими располагают имперские службы, но никак не я и не граф.

Тут в беседу парней влез Нерин:

— Знаете, раз уж она с нами проведёт какое-то время, то предлагаю дать ей какое-нибудь имя.

— Полностью согласен, — отозвался Шир, которого порядком раздражал спор Ллои и Вектора по поводу моей видовой принадлежности. Видимо, привык контролировать ситуацию и теперь чувствовал себя беспомощным, оставшись вне центра внимания, как какой-нибудь лютик среди роскошных роз. Что-то я вспомнила о цветах... К чему бы это? Хотя ясно... к чему...

Имя у меня цветочное — Ирис. Дали мне его ещё родители, которых я не помню. Но вот имя своё после амнезии я не забыла. По роду профессии знаю, что это один из основных информативных блоков, который забывается очень редко! Ведь имя... Оно для нас одно и навсегда... А я... Я тем более за него держусь руками и ногами. Ведь это единственное, что осталось от прошлой жизни.

Так вот, об имени...

Никогда на него не жаловалась, хотя иногда многие не самые лучшие личности нелогично сокращали его до 'эй ты'. Правда, поскольку на курсе, вопреки своим проблемам с голосом, адреналином и психикой, я была одной из лучших, такие личности вскоре всё же вспоминали о вежливости. Инстинкт самосохранения свойственен всему живому.

Так вот, снова об имени... Интересно, как меня в этот раз назовут. Хотелось бы, чтобы я, как была Ирис, так и осталась.

Пока же я отвлекалась на свои мысли, парни явно приняли какое-то решение. Одна из моих проекций во внутреннем мире в то же время начала мерцать. Видимо, неотъемлемая часть моей жизни — имя, так меня взволновало, что привычная уже концентрация стала спадать. Вынужденная одновременно поддерживать в себе два потока сознания и пытаться хоть как-то повлиять на выбор клички, я разрывалась между тем и тем, как какая-нибудь мамаша между непослушными детьми. Хорошо хоть вторая проекция помогала мне с совой! В данный момент появление последней перед народом было крайне нежелательно.

— Итак, с этого дня ты будешь зваться просто Совой, — торжественно провозгласил Алекс, которого тянуло на пафос, как медведя на мёд.

Вот этого я, наверное, ожидала в последнюю очередь. Была надежда на нормальную кличку, была надежда, что они как-то узнают моё имя, была надежда... Да просто была... А, впрочем, какая разница? Данное имя у меня всего на девять месяцев, а потом я забуду об этом всём, как о страшном сне, получив свою порцию приключений, адреналина и прочего... Тем более, есть и хороший аспект во всё этом. Обе проекции после оглашения результата снова стали статичными.

И это ещё раз подтвердило, что ожидание в сто раз хуже момента истины.

— Это всё хорошо, — Шир снова был слегка напряжён и постоянно кидал взгляды на преподавательский стол, за которым сидела всего одна женщина... Старенькая такая бабушка.

— Это всё хорошо, — снова повторил Шир, — но почему с нами едет Мирокла? Ведь списки участников с их сопровождающим были определены и подписаны ещё месяц назад.

Парни разом помрачнели. А Алекс всех оповестил:

— У нас в группе артефакторики говорят, что Зигмунд Терри заболел на прошлой неделе, поэтому нам сменили сопровождающего, однако, Мирокла с нами у друидов не останется, её порталами переправят назад.

— Но испортить время в пути она сможет, — кисло, словно съев дольку лимона, отозвался Шир.

— А то ж, — тут же подхватил мысль брата Ллои.

Все как-то немного погрустнели, опустили глаза, лениво ковыряясь в тарелках ложками из не слишком качественной стали, которая, казалось, осталась ещё со времён военных действий в этом районе империи, произошедших тут пять лет назад. У многих кончики были погнуты, изогнуты, выгнуты, в общем, было видно, что едят ими в основном дети.

Как ни странно, минутка похоронного молчания, когда все мысленно прощались с большими и приятными ожиданиями от поездки, закончилась быстро и, словно бабочка, махнув крылом, улетела, не портя более настроения. И вот тогда внимание парней снова сконцентрировалось на мне. Я же хотела только одного — спать. Хотела с неистовой силой! Наверное, силу слипания век можно было сравнить разве что с хорошо проклеенными бумагами. И невольно-невольно, но я поддавалась порывам их закрыть. И даже осознание непонятности ситуации не мешало мне клевать... клювом. Зато одной из проекций оно мешало. Конкретно так мешало! И именно её стараниями я всё ещё бодрствовала, стараясь сосредоточиться не на утопических фантазиях о подушке, а на каком-нибудь гуле... Разговоре... И прочем.

Но, как только активировались парни, появился дополнительный стимул не спать! Уж их разговоры были куда интереснее соседских, которые я благодаря почти идеальному слуху улавливала без проблем, правда, их смысл из-за промежуточного состояния не достигал меня, теряясь, как новичок на месте работы в первый день, по дороге к барабанной перепонке, но не в этом суть...

А суть в первой фразе Шира:

— Предлагаю, раз мы сами не можем установить причину, по которой с нами оказалось разумное существо, спросить её у него самого.

— Логично, — тут же согласился Нерин, а глаза Вектора загорелась, как магические светильники после чрезмерной подпитки энергией.

— Давайте попробуем, — одобрили в один голос Алекс и Ллои.

И все взглянули на меня... Глаза как-то разом разлиплись, и так захотелось применить приём тактического отступления! Ну, не умею я врать в животном теле! Особенно графским наследникам! В человеческой форме это как-то легче... К тому же, если ты — немая. Тут уж всё вообще элементарно в плане вранья.

Но вот, как врать сове? И как врать пяти магам? Это вопросы, на которые я ответить пока не могу. Но всё приходит с опытом...

— Не надо ничего спрашивать здесь, — быстро остудил энтузиазм группы Шир, а вот меня настигло облегчение, равно по своей силе лишь тому страху, который я испытала только что.

— Поче...? — попытался было что-то сказать Нерин, но все остальные на него посмотрели, мотнули головами на Мироклу, покрикивающую на первый курс, дабы те торопились. Теперь причина переноса допроса не вызывала сомнений, была кристально ясна, как стекло в графском кабинете.

Я же, наконец, со спокойной душой позволила телу уснуть. Всё равно меня теперь не бросят. Раз дали имя и уже запланировали допрос, то возьмут с собой. Потому лучше уж дать организму восстановиться, а сознанию совы снова прийти на законное место, откуда я её вытеснила, лишь слегка надавив, но та даже при таком раскладе, подобно воде или воздуху ушла, лишь почувствовав сопротивление. В общем, все биологические структуры готовились к активной ночной деятельности, а вот я решила заняться защитой проекций.

Всё же разные бывают ситуации! А если меня при малейшем рассредоточении трясёт, словно я в эпицентре землетрясения, то долго я так не протяну! Значит, всё-таки придётся применять энергозатратную, но в данном случае полезную технику защиты потоков, то есть создания вокруг них оболочки — определённой системы внутренней безопасности.

В следующие девять месяцев это нововведение должно мне пригодиться. Нет, не так... Оно должно стать неотъемлемой моей частью, словно рука или же нога, а то и, как голова!

Оказавшись во внутреннем мире, я воплотилась в проекции, занимающейся аналитической деятельностью, то есть которая находилась над пропастью подсознания. Та зияла чёрной бездной, пугая... Но только в первые мгновения...

Помимо прочего, я решила также как-то обозначить проекции, чтобы отделять одну от другой не только по функциям и задачам. Пускай та, в которой я нахожусь сейчас, будет Аналитиком. А та, следящая за совиным сознанием, станет Руководителем. К тому же, как бы я ни пыталась отделить оба потока сознания от себя, они всё равно и есть я. Поэтому деление условно. Вот почему давать им обычные имена будет как-то неправильно... Будто отрезать от себя, от Ирис, какой-то кусок... Нет, пускай будут зваться согласно собственным целям. С этим справляться я могу спокойно.

Так. А теперь пора бы уже начать плести защиту для Аналитика и Руководителя. Они в ней нуждаются для продолжения существования, как младенцы в молоке матери! И это не просто сравнение. В данный момент они в безопасности до тех пор, пока стабильно моё эмоциональное поле. Пока я не боюсь. Пока не радуюсь. Пока не грущу. Пока не удивляюсь. Пока все чувства умещаются в пределах допустимого, словно сок в стакане, не переливаясь через край.

Вот поэтому им необходима дополнительная защита, помимо природной. И тут уже есть варианты. Можно пойти напролом, создав броню. Вот только любая хитрость тут же развалит бастионы укреплений, которые придуманы лишь для противостояния тупой силе. То бишь хоть какая-то комбинация из простейших чувств уже не будет считаться чем-то чужеродным для проекций сознания. Зато против элементарных эмоций такая броня — лучший выход!

Ещё один вариант — гибкая паутина. Особо сильного напора она не выдержит, зато приглушит для Аналитика и Руководителя испытываемые мной чувства. И, наверное, это в моей ситуации самое удобное из всего, что вспоминается. Нет, конечно, мастера-менталисты могут обезопасить жизнь для населения своих внутренних миров комбинированной защитой, где столько всего смешано, что ничто не пробьёт, однако, со своим средним образованием мне доступны только самые азы... Самые основы, на которых потом, как дома из кирпичиков, строятся все остальные знания из данной области менталистики.

Нет, чисто теоретически я бы и сама могла придумывать для себя оригинальные конструкции щитов для проекций. Но проблема в том, что их надо испытывать, их надо проверять. К тому же даже будь я очень талантливой, но всё равно осталась бы лишь самоучкой. А такие отличаются от мастеров тем, что их образование не систематизировано. Тут нахваталась... Там что-то узнала...

В общем, сегодня было решено не рисковать, и я принялась за создание защиты в виде паутины. Правда, она всё же была мною немного усовершенствована. Совсем чуть-чуть... Но теперь её качества были куда более интересны, чем при базовой структуре, которую я брала за основу.

Например, в порыве творческого вдохновения я сумела с помощью визуализации и воображения перевести скучные схемы из учебников в свой мир. Получилась сеть, похожая по своей вычурности на паучью паутину. И потом я, подобно этому насекомому, доплела кое-какие участки, действуя только интуитивно. В итоге техника создания сети приобрела несколько новых качеств... И только после всё, что я натворила в порыве вдохновения, получилось объяснить с научной точки зрения: с помощью расчётов и формул.

В общем, пора испытать слегка усовершенствованную мной защиту. Оглядев себя, проникшую, подобно вирусу, в организм Аналитика, я сосредоточилась и воспроизвела в голове схему плетения. Осторожно начала созывать ниточки энергии из разных уголков подземелий. Золотыми змейками те стягивались, перелетая через бездонную пропасть, ко мне. Направляя эти тонкие по своей структуре ниточки, так похожие на ленточки, я выплетала вокруг полупрозрачного тела Аналитика красивую сетку, замкнутую на солнечном плетении.

Почему именно там? Всё до элементарного просто... Туда поступает ежедневная порция энергии, которая необходима для полного поддержания функционирования моих проекций. И теперь надо повысить минимальную дозу подпитки, чтобы та ещё и защиту смогла поддерживать. Но это второстепенно...

В данный момент фигура Аналитика представляла собой потрясающее зрелище! Окутанная сетью золотых нитей, в окружении золотого же сияния, над чёрной, как душа убийцы, пропастью... В общем, это действительно изумительно! Хотя бы потому, что в моём мире было гораздо больше красок и оттенков, которые мог вместить в себя мир реальный. То есть тут всё выглядело сказочно и абсолютно неправдоподобно. И сейчас, когда обыкновенно серые каменные стены отражали, словно зеркала, золотистые блики, на это стоило посмотреть.

Порой даже хотелось что-то сказать, чтобы нарушить тишину, всё время меня окружающую. Но не умею... И снова горло сжимает спазмом. Так. Не теряем концентрацию!

И вот, наконец, последний узор доплетён! И нити, не успевшие добраться до Аналитика, рассыпаются прахом, отдавая энергию в воздух. Всё вокруг постепенно утрачивает своё сияние. А я отпускаю Аналитика... Пора посетить вторую мою проекцию. Той тоже нужна защита.

Но как только усилием мысли пытаюсь переместиться из одного тела в другое, меня резко бьёт по нервным окончаниям, словно молнией! Неожиданное сопротивление настолько выбивает из привычной колеи, что первая пара секунд проходит в полнейшей неопределённости.

А затем я попросту срываюсь с места, заставляя Аналитика покинуть свой пост над бездной, и мчусь ко второй проекции. Дыхание сбивается, бок колит, а по ногам стадами маршируют мурашки из-за того, что в результате долгого сидения на одном месте нарушен кровоток. И ведь понимаю же, что все эти ощущения реального тела — иллюзия, но не чувствовать не могу...

Но вот она комната второго потока сознания... На полу, раскинув руки в стороны, лежит едва видимая, мерцающая, почти полностью прозрачная девушка — моё точное отражение. Подбегаю и тут же отдаю ей часть энергии, которая всё ещё циркулирует вокруг меня!

И очень странно, что для лечения Руководителя, на которое в обычное уходит около трёх золотых лент энергии, я потратила их чуть ли не десять. Это определённо аномально. Настолько аномально, что пустыня внутри тропиков кажется несущественной ненормальностью, если сравнивать с данной ситуацией.

Всё же расходы энергии на различные мыслительные процессы строго фиксированны. И в высших учебных заведениях, на обучение в которых у меня нет денег, целых курс посвящают разбору данной темы. Я же меряю всё по себе, не пользуясь официальной статистикой.

Когда критическое моей состояние проекции нормализовалось, а её тело снова стало более или менее заметным в воздухе не только по слабенькой ряби по контурам и очертаниям девушки, то я меня появились вопросы. И их я тут же задала своей проекции с помощью жестикуляции. Этот поток сознания ещё не успел передать мне информацию, поэтому знал он пока больше меня.

Девушка подняла слабые, как солнечный свет зимой, руки и ответила на языке немых: "Ты создала три проекции. Поэтому энергия растрачивалась неравномерно, так как её количество рассчитано на двоих. Но ты неосознанно на время пребывания в сове выделила себя как отдельную часть, перестав воспринимать одну из нас, как саму себя. Какое-то время мы держались, но когда ты, оставив третью проекцию разлагаться в сознании совы, для чего ей опять же необходима энергия, стала создавать защиту Аналитику, то я окончательно истончилась..."

"А почему раньше ни одна из вас не подала знак?" — спросила жестами... Разговаривать в своём внутреннем мире я не умела. Как ни странно, именно эта особенность заставляла меня раз за разом возвращаться в реальный мир, где я слышала живую речь. Подобно камню с горного склона та каждый раз падала на меня, давая понимание, что когда-то я тоже так могла... Могла говорить... Могла рассказывать... А теперь только тишина...

"Ты опять отделяешь себя от нас двоих, это непроизвольно создаёт третью проекцию, а та тянет из нас силы", — как-то совсем слабо ответила Руководитель и тут же опустила тонкие руки, покрытые сетью вен куда больше обычного.

Я же спохватилась! Почему я вдруг начала отделять себя от одной из проекций? Наверное, с непривычки. Вот только мой мир посчитал это руководством к действию и создал начальную стадию, что-то вроде имаго, будущего потока сознания. На самом деле, в этом нет ничего необычного.

Создать таких имаго можно сколько угодно! На это способны даже те, кто не получил почти никаких знаний, кроме умения выделять энергию внутри собственного мира по желанию. В общем-то, у новичков в менталистике таких имаго было штук по десять. Проблему составляет невозможность окончательного формирования и поддержания такого количества потоков. Так-то какие-нибудь магистры способны создавать и по сотне проекций! Вот только моя проблема не совсем в этом...

Я попросту допустила довольно распространённую ошибку. Даже не так... Сильно распространённую ошибку! Как сорняк в огородах, она появляется фактически у всех. И я уже испытывала на себе её последствия во время учёбы... Вот только теперь всё могло бы быть куда серьёзнее.

Суть в том, что я отделила себя от обеих проекций. Обособила себя от них. И таким образом создала для себя ещё один поток, чем свела возможности Руководителя до уровня имаго. А теперь, когда третий поток устранён, всё возвращается на свои места. Только надо помнить, что ещё одна такая ошибка может стоить мне конспирации. Кстати, надо бы проведать сознание совы, которое вытеснил мой третий поток... Всё же зря я на неё роптала. Это не она отдыхала, а я её теснила, выйдя на первый план, такого более не должно происходить.

А что надо сделать, чтобы такого более не происходило? Правильно, надо: 1.) защитить Руководителя; 2.) приковать себя к одной из проекций, а поскольку с Аналитиком ситуация сложнее, так как пролезть сквозь поставленную защиту для привязки невозможно без снятия первой, то связывать себя буду однозначно с Руководителем.

Но сперва... Тонкими золотыми змейками, похожими по цвету на расплавленное золото, из моего личного хранилища энергии потянулись резервные запасы. Они ручейками прибегали к моим ногам, ластясь, а потом втягивались в тело лежащей проекции. Та на глазах оживала, подобно травинке после поглощения капли воды, случайно упавшей в почву.

Черты лица становились отчётливее, каштановые волосы наливались блеском, как яблоки на дереве по мере созревания. И даже всё время открытые синие-синие глаза становились всё глубже, всё ярче! Такое преображение поражало и меня... Всё же никогда не пользовалась экстренным методом восстановления энергии. Как-то раньше мои задания от графа ограничивались слежкой и периодическими доносами на его гостей, и никогда никто не отправлял меня, фактически просто доверенную служанку, в путешествие с такими условиями, что приходится применять все знания, накапливаемые за время обучения в школе.

Теперь-то становится ясно, что меня сюда отправили лишь потому, что из всех находящихся в пределах досягаемости людей, лишь я одна имела более или менее развитый дар в менталистике. Вот и все мои заслуги. Кстати, уверена, что у меня есть подстраховка, о которой я не знаю. Что, то существо, которое будет передавать мои отчёты графу, тоже будет выполнять охранную функцию. К тому же за нами, наверняка, будет потом вестись слежка. Это сейчас граф просто не успел среагировать, послав, кого смог, а вот чуть позже, у друидов при участии остальных родственников учеников по обмену развернётся целая сеть информаторов.

В общем, перспективы при более близком рассмотрении нормальные. Поэтому мне в данный момент нужно лишь продержаться достаточное время в таком состоянии постоянного контроля. А уж после этого задания я смогу стребовать с графа, что угодно! А в частности, оплату высшего образования, которое, как оказалось, нужно во многих ситуациях. И он не сможет отказать...

История 9

Телепорт вызвал у совы настолько сильную реакцию, что ещё полдня мы с ней отсыпались на дне сумки. В смысле, я, воспринимая себя как Руководителя, к которому и привязалась, накапливала и перерабатывала энергию, потраченную на все действия с проекциями. Сова же была без сознания. Её так тошнило в тот момент, когда мы проходили через общественную арку портала, что казалось, будто желудок сейчас, подобно какому-нибудь пакету, вывернется наизнанку, подавая рвоту к гортани. В общем, путешествие началось неприятно.

А так как я решила, что надо бы всё контролировать, связала себя с одной проекцией, закрепив во внутреннем мире, то больше просто не могла выйти на поверхность, к управлению организмом совы. Поэтому приходилось пережидать бессознательность совы у себя.

В подземельях было темно, сыро и кое-где капала вода. Да ещё и двери заработали вредную привычку появляться, когда не надо! Всё вокруг раздражало, словно солнце, слепящее в летние деньки глаза. Нет, я понимала, что мрачность внутренний мир изображает, ориентируясь на моё настроение, но еле слышный чей-то звон кандалами вдалеке пещер, отразившийся эхом от неровных сводов, окончательно добил. Так захотелось заняться, чем-нибудь, помимо однообразного накопления энергии из внешнего и внутреннего мира... А заняться было нечем. Именно сейчас я понимала, что самая страшная пытка для людей — 'ничего неделань

Кстати, снаружи парни вовсю отдыхали, ожидая второго телепорта. Сначала они встревожились такой моей реакцией на портал, но после пришли к выводу, что по качеству разрыва пространства артефакторные телепорта лучше стационарных, следовательно, животные их переносят легче. И из этого ясно, почему сегодня организм совы отключился, тогда как вчера такого не происходило.

Аналитик трудилась над пропастью, отметая или принимая варианты последующего поведения с окружающими меня людьми. Размышляла над ответами на вопросы, которые точно зададут мне Шир и остальные... Обещанный допрос пока отложился только благодаря своевременному обмороку совы.

Но куда больше всего происходящего и скуки напрягал тот факт, что хаос, творящийся у меня в мыслях и перешедший на порядок циркуляции дверей в подземельях, мог коснуться и ТОЙ единственной... Деревянной... Самая страшная дверь. С тяжёлой бронзовой ручкой. С еле заметными трещинками по всему периметру. Бледно-кремового цвета. И с глубоким оттенком синего на узорах, вырезанных и выкрашенных в лазурный старательным мастером.

А самое странное — я даже не помнила, откуда из реальности я взяла эту дверь и принесла к себе. Ведь самой создать такой шедевр мне не по силам. Всё же основная проблема конструирования внутренних миров — недостаток фантазии. То бишь, чтобы создать что-то, помимо фона, необходимо это представить в малейших деталях! Поэтому все менталисты предпочитают брать сюжеты из реальности, которые куда легче скопировать к себе, чем заново придумывать.

Какое-то время по нашей школе даже устраивали неофициальные соревнования, кто сумеет перекопировать к себе наибольшее количество реальных вещей. Правда, результаты проверялись учителями, так как никого другого ни один маг к себе в голову не пустит, но те были честны, как попугаи. То бишь, что слышат, в смысле видят, то и сообщают. Помню, мне даже удавалось проходить часть этапов, а потом на последнем я обычно сама сливалась, уходя за очередной порцией адреналина из школы.

К тому же, залезать ко мне в голову не любил ни один учитель. В моём внутреннем хаосе они чувствовали себя очень уж некомфортно, быстро терялись и понимали, что тут они почти беззащитны. Однако подземелья их быстро отпускали. Сначала игрались с ними, путали, а потом всё же отпускали с миром...

* * *

Под конец дня, прямо перед началом процесса второй телепортации, сова очнулась. Она транслировала через нашу связь, подобную канату, мне картинки темноты вокруг, наполненные страхом, способным вызвать приступ у нормального человека! Оказывается, животные могут бояться куда больше нас.

Чтобы не испытывать на здоровье сердце птицы, пришлось давить на неё, заставляя принять единственное верное решение — выбираться из сумки, в которую её засунули. Аккуратно, ничего не скажешь, засунули. Но они-то твёрдо уверены, что от сидения тут птице ничего не будет, а это не так. За пять секунд у нас с совой исчезло столько нервных клеток, что восстановить их будет, подобно поднятию города из руин после военных действий.

Наконец, сова сумела вывалиться из незакрытой сумки на пол. Видимо, застёгивать или накладывать охранки на неё не стали именно потому, что внутри была я, которая без воздуха не способна на жизнедеятельность. Как и любой другой организм. В общем, мы выбрались!

Сова тут же закрутила клювом. И хотя диапазон зрения у птиц был значительно шире человеческого, но быстрые движения сокращали время для осмотра окрестностей. Находились мы в зале ожидания. Тысячи магов и влиятельных людей сидели в железных креслах, создающих все условия для отсутствия отдыха, и ждали своей очереди, чтобы воспользоваться общественным телепортом! В этой толпе, породившей, подобно цунами, поток ужаса внутри сознания совы, мы обе чувствовали себя неуютно. Количество народу поражало! Оно давило на психику фактически ощутимой силой! А поскольку все явления в моём внутреннем мире визуализировались, то и происходящее я ощущала, как удары молотка по сводам пещер!

На многих даже трещинки появлялись, но усилием воли их пока удавалось сдерживать мне — Руководителю. Аналитика я отправила заниматься иными вопросами, нужно было готовиться к допросу и копить энергию.

Тем временем во внешнем мире все двигались, а толпа, подобно морю, волновалась и медленно, но верно двигалась к телепортам. Похоже, уже открыли переход к друидам. Большинство народа, шедшего к этой неприветливой расе, были торговцами, остальная часть являлась учениками по обмену из академии Шира и Ллои. Сами парни, кстати, сидели за столиком, под которым находилась моя сумка, откуда я и вывалилась.

Где-то сбоку послышался скрипучий, похожий на звук от несмазанной двери, голос. Старческий и неприятный он бил по всем моим рецепторам, заставляя внутренне морщиться. Сова тоже была не в восторге от такого шумового сопровождения в её исследовании окружающего мира. Конечно же, она тут же повернулась туда. А там стояла та самая Мирокла, давая последние наставления самым младшим ученикам. Вопреки нелестным отзывам Шира и Ллои о ней, она не выглядела таким уж монстром. Одному из младших ребят даже конфетку в карман сунула, обняла кого-то, а потом повернулась в сторону нашего столика, где пятеро парней разговаривали, не замечая выбравшуюся из сумки сову.

Зато взгляд Мироклы они тут же почувствовали! И, подобно реакции голубей на проказливых детей, моментально развернулись на резкий звук. Старушка хмуро погрозила им пальцем, наказала следить за подростками, погладила по голове какого-то ребёнка рядом с собой и поковыляла к телепорту, который доставит её назад, на территорию академии.

— Какая-то она в последние годы стала сентиментальная... Детей полюбила, — заметил вслух Шир, — раньше подзатыльники нам с вами ещё те раздавала по тридцать раз на дню. А теперь добренькой притворяется... А может, проблема была в нас, — с некоторым сомнением предположил он в конце, — кстати, через пять минут надо бы будет продвигаться к порталу, основная толпа, вроде, схлынула...

— Наверное, — вздохнул рядом с ним Нерин, всё ещё размышляя на тему подобревшей Мироклы.

А дальше послышалось строгое слева от меня:

— Так-так-так, а кое-кто уже давно нас подслушивает, — произнёс Ллои, наклонившийся за упавшей салфеткой, на которую я в отличие от совы только сейчас обратила внимание, увлечённая разговором парней.

Все, как по команде, уставились под стол. На меня...

Немая сцена.

Под аккомпанемент звуков толпы, идущей мимо столиков, за одним из которых сидели парни, Шир молча достал меня из-под стола. И опять эти двойственные ощущения! Желание совы укусить бяку, посмевшую потревожить её, и дикий страх, сравнимый разве что с моей боязнью змей. И я, чувствующая тепло рук Шира и удовольствие от того, что, наконец-то, нахожусь не на уровне ног, а перед глазами ребят. Так хотя бы на краткий миг можно было подумать, что ничего не изменилось... И я по-прежнему человек. Правда, иллюзия, подобно туману в умеренном климатическом поясе, быстро спадала, и всё вставало на свои места.

— И что же ты там делала? — задал вопрос Шир. На меня смотрели пять пар глаз. Изучающе, подозрительно и с готовностью хоть прямо сейчас 'случайно' забыть сову на столике, отправившись в сторону телепорта. Кстати, пора бы уже к порталу двигаться. Какой прекрасный способ уйти от разговора!

Не став использовать жесты, которые из-за крыльев теряли свою значительность, я выразила свою мысль на счёт необходимости поспешить, повернув ближайший ко мне прибор — вилку, по направлению к порталу. Все всё поняли. И тут же сделали вывод, что да, сова дело говорит, но допроса ей не избежать.

Мысль вслух озвучил Алекс:

— Давайте, поднимайтесь! Опоздаем же!

И все тут же засуетились! Сумки вынулись из-под столика с такой скоростью, что удивляло отсутствие у них артефакторных свойств. Хотя кто их знает? Может, где-нибудь внутри таковые функции кто-нибудь да и установил. Помимо сумок, ребята собрали всю еду, завернув ту и спрятав подальше от моих голодных жёлтых глаз, сова, кстати, прямо так и хотела за ней сигануть, чтобы уничтожить весь паёк этой пятёрки парней. Её прямо-таки очень сильно возмущало, что ей, самому важному члену в компании, не дали полагающейся ей по статусу доли в сто процентов от еды. В общем, я даже не знаю, какими усилиями удержала её на месте. Не иначе как чудом!

В итоге меня всё равно чуть не оставили... Просто вокруг пятерых парней тоже забегали и засуетились, но уже не они сами и не толпа, а более младшие их товарищи. Почему-то дети и подростки единогласно признали главенство Шира и его компании. Преданными глазами пса смотрели самые мелкие на свои идеалы. Для них это была та недосягаемая высота, которую они никогда не покорят. Даже сейчас было видно, что многие пытаются походить на Шира. И это самые умные! Те, кто смог пройти отбор на обмен!

Что же творится в академии?

Но я не об этом... В итоге сову чуть не забыли. Стоило мне отвлечься от внешнего мира на свой, внутренний, где Аналитик согласно расписанию передавала мне очередную порцию информации, очищая свои индивидуальные резервуары памяти, как уже собравшиеся парни начали считать младших, слегка отошли от стола, а дальше всё сделала толпа! Подобно волне, та снесла всю компанию куда-то влево, оставив столик пустынным.

Даже сова почувствовала потерянность в этом огромном мире! Не то, что я! У меня чуть ли не паника началась, хорошо хоть Аналитик быстро остудила мою голову. Так бездарно провалить задание в самом начале? Такое я бы себе никогда не простила! И нагнать ребят не могла... Даже учитывая, что полёт совы я не смогу контролировать, так как собью той концентрацию, а сама крыльями пользоваться не умею, то сломанная кость всё равно не дала бы мне подняться в воздух.

В общем, паника липким слизняком заползла в мысли, где и поселилась, словно в раковине. Холодные мурашки пробежались, как заправские спортсмены, по спинке и лапкам, а перья встали дыбом!

И если бы не тёплые и знакомые руки Шира, внезапно вынырнувшего из бесконечного потока людей и подхватившего меня со стола, то я бы точно впала в истерику! Даже не представляю, каким образом Шир сумел прорваться ко мне, но он не бросил! Не оставил! Это прорезалось ростками радости в душе...

— Хоть бы ухнула, а не сидела и ждала, — недовольно высказался Шир, вытаскивая меня и себя из толпы. Романтика момента разрушилась, как карточный домик при порыве ветра. В общем, от моей благодарности парню после этой фразы и минутной лекции об умении звать на помощь в трудных ситуациях осталось меньше крошек, чем от хлеба после кормления им птиц.

— Да ладно тебе, ничего же не случилось, — вмешался Нерин.

— А могло бы, — не внял хмурый Шир, будто сам удивлённый тем, что переживал о возможности потери совы. Причём, сам он несколько обескураженно осознавал собственное удивление, что придавало комичности ситуации.

Момент разрушил один из мелких мальчишек, подобно стайке птенцов, кучкующихся рядом со взрослыми, коими они посчитали пятёрку моих подопечных. Мелкий дёрнул Ллои за рукав и молча с укоризной указал на портал. А тот уже почти закрывался! Мы фактически чуть не проворонили свой телепорт!

Суматоха поднялась жуткая! Все бежали, кричали, пихались...

Кстати, способ остановить это нашёл опять же Шир, несущий меня на руках. Он приказал всем замереть. И что странно, но его послушались. Потом за три секунды парень всех построил, и они двинулись к ещё не схлопнувшемуся порталу.

— А всё из-за тебя, — справедливо заметил идущий последним парень, подняв меня на уровень своих глаз.

Изобразить смущение или что-то более подходящее в данном случае, чем растерянность, не получилось. И вот когда наши взгляды встретились, хотелось бы сказать, что мир вокруг замер, но, скорее, замерла сова, так как я её остановила от намерения расцарапать кое-кому рожу и руки.

Шир слегка поморщился и решил не нагнетать обстановку, снова опустив меня на обычный уровень. Мы только приблизились к порталу, а вот остальные уже в нём скрылись.

Во время прохождения я заставила сову зажмуриться, чтобы не обжечь глаза. Свет магии слепил, как сверкание снега слепит всех людей со светлым цветом радужки. Таким образом, мы беспрепятственно преодолели пространственную преграду, вот только я забыла, как в прошлый раз сова перенесла такой переход. И по выходу из арки мы с ней дружно спрятались в свои внутренние миры. Она была в продолжительном обмороке, а я без неё пока не могла управлять телом.

* * *

Сидеть внутри себя самой не так интересно, как может показаться по моим описаниям. Нет, безусловно, создавать что-то, конструировать — это восхитительно! Однако, в данный момент тратить запас маны не хотелось. Хоть я и накопила её достаточно для некоторых изменений во внутренней структуре, но как-то жалко было отдавать то, что могло ещё понадобиться.

Уловив у себя симптомы жадности и желания копить-копить, пока не накопится..., я решила всё же занять себя чем-то другим, а не снова собирать энергию и прятать в свои кладовки. Клептомания какая-то, честное слово!

В итоге поручила Аналитику наблюдение за органами чувств совы и за подсознанием. На неё ложилась двойная ноша и тяжеленным грузом придавливала к полу. Проекция сразу же примчалась сюда через двери, а потом открыла постоянный проход в пещеру над бездной. Чтобы иметь возможность в случае чего сбежать назад. Вдруг бабочки подсознания окажутся сегодня нереально общительными?

Я же сама отправилась к одной из областей, где всё ещё не было ни одной двери. Надо было продолжить освоение территорий моего разума, заброшенное после школы. Почему-то на тот момент куда более важным казалось найти источник адреналина, а не учиться.

Так вот, пройдя через послушную моей воле, как марионетка кукольнику, дверь, которая появилась передо мной, как только я о ней подумала. Причём, она почему-то предстала в виде глины, втиснутой и засохшей в прямоугольное форме. Грязно-коричневые шершавые бока и отсутствие ручки раздражали, но такова участь всех дверей, ведущих на неизведанные земли моего мира пещер. Они либо каменные, либо глиняные, либо из чего-то ещё. Главное — в реальности ни разу не видела настолько разных и странных материалов для дверей, а вот здесь — сколько угодно.

Каким образом происходит освоение новых территорий? Всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Во-первых, надо помнить, что всё в моём мире образно. Во-вторых, образы выбираю не я, а подсознание. В общем, задача довольно сложна, но интересна, с точки зрения того, что её исполнение довольно долгое.

Итак, как создать новые пещеры? Киркой, конечно. Вот и получается, что, как только я появилась в месте, где последний раз расширяла собственный мир, то увидела паутину, ещё со школьных времён тут висящую. И одинокая кирка, прислонённая когда-то к стене, уже упавшая на пол, дополняла картину запустения.

Но один шаг вперёд, и паутина постепенно тает в воздухе, исчезая, подобно росе с восходом солнца. А огоньки энергии уже снова бегут по стенам, подтачивая их, освещая и расширяя!

Одно усилие, и вот из всех кладовок с энергией ко мне ползут золотистые змейки, уже видимые мною сегодня во время создания защиты Аналитику и себе. Самое интересное — их количество огромно! А я вызывала лишь сотую часть запасов!

Поднимая кирку с пола, невольно царапаюсь. И даже зная, что боли испытывать я не могу, тем не менее, беззвучно шиплю. Но ржавый металл уже снова сверкает чистотой! И ни одной зазубрины! Хоть это и не впервые, но так же радует, как и тогда, когда я только тут всё осваивала... О, помню те эмоции, которые испытывала на тот момент. Губы невольно растянула ностальгическая улыбка.

Это, как с книгами, иногда так хочется уметь забывать по желанию, чтобы потом снова и снова заново знакомиться с сюжетом... Узнавать героев. В общем, тут то же самое. Ничто не заменит первого посещения внутреннего мира. Того чувства родства, что проникало в сердце хитрым ужом.

Наконец, вся энергия впиталась в кирку, а та засияла ровным золотистым светом. Первый удар по тёмной стене разнёс пару камней на кусочки. Отсутствие физических сил заменяла энергия.

В первые же секунды в глаза проекции постоянно попадала каменная крошка, они слезились. А потом, в один момент, пришло понимание, что всё это ненастоящее, и я вымыла грязь из глаз потоком воображаемых слёз. Надела на глаза что-то, вроде, несуществующих очков. Теперь выполнять работу становилось легче.

Постепенно в ранее монолитной стене образовался неровный, как края разбитого стекла, проход. Его каменный свод давил своей мрачностью, но это было поправимо. Не радовало другое — оказалось, что за несколько лет передышки я подрастеряла свои навыки.

Да и руки быстро устали... Нет, они не должны были, но психологически я ожидала почувствовать утомляемость мышц, что и случилось. А преодолевать барьеры своего сознания и стереотипы не было времени. Для этого надо было бы засесть за медитации надолго. И, будто бы выкорчёвывая сорняки, постепенно избавляться от лишнего. Но такая тонкая работа с психическими структурами пока мне знакома только в теории. И я вижу лишь верхушку айсберга... Верхушку всей проблемы.

В общем, за несколько часов я создала довольно неровный и некрасивый коридор, но могла вполне собой гордиться. И да, я чувствовала гордость, утирая липкий пот со лба и любуясь архитектурными новшествами в своём мире, как какой-нибудь математик любовался бы выведенной собственноручно формулой!

Правда, тратить энергию на обустройство нового прохода я не стала, лишь убедившись, что потолок не обрушится в самый неподходящий момент.

Как раз, как только я закончила с этим, отпустив золотистых змеек обратно, меня вызвала Аналитик, сказав, что сова готовится прийти в себя. Перед проекцией тут же появилась дверь, сделала она это так же неожиданно, как радуга после дождя. Дверь сияла белизной. А железная основа была поверху обтянута белоснежной кожей. И ни одной деревянной детали!

Из груди испуганной птицей вырвался облегченный вздох...

И вот я уже снова в комнате, которую недавно покинула Аналитик. Искорки энергии, оставшиеся от появления двери, ещё скользят по периметру, недоуменно ища мою вторую проекцию, но все тщетно. Вот только-только я появляюсь, как они маленькими тараканами устремились ко мне, впитались, сделали сильнее... Но сил реагировать на их своеволие нет, сейчас надо бы посмотреть, что там с совой.

Кстати, за время моих раскопок Аналитик составила мне примерный список реакций на вопросы приближающегося допроса и передала по нашей связи. Я ей послала волну благодарности и дала задание помедитировать и помочь мне с контролем, натянув дополнительные ниточки связи рядом с тем канатом, которым я удерживаю сознание совы так близко.

Как только птица открыла глаза, на неё уставилось пять требовательных глаз. Видимо, они все уже устроились в новых апартаментах в новом учебном заведении и проводили обсуждение происходящего, заодно ожидая пробуждения Совы. Та же всё ещё медлила, отходя от шока после телепорта.

Решив дать нам с птицей время прийти в себя, парни продолжили говорить о том, о сём. Я прислушалась, настроив не маленькие такие локаторы совы на магов. Звук поступал чистый, в который раз удивляя меня качеством органов слуха у животных. Казалось, даже тут, во внутреннем мире, мне под кожу маленькими червячками буквально врываются сильнейшие волны звуков! Сова запросто могла определить эмоции по голосу, узнать настроение по тембру, понять характер по интонации. Её способности поражали, и с ними с каждой секундой всё меньше хотелось расставаться, возвращаясь в своё человеческое тело.

— Ты мелких устроил? — тем временем задал требовательно вопрос Шир Нерину. Тот только кивнул, потёр лицо ладонями и высказался:

— Тут всё очень странно...

— Например, — Ллои заинтересованно подался вперёд.

— Мы пока с ребятами шли к их комнатам преодолели пятнадцать простеньких ловушек, спросили у соседей наших мелких, для чего такие испытания по всей академии? Оказалось, что и учителя, и ученики ставят ловушки и препятствия по коридорам для проверки своих способностей. Слабых тут не держат. Причём, если в корпусах младших курсов все ловушки относительно простенькие, то тут, как уже рассказывал Шир, — кивок на наблюдающего за мной парня, — он распутал целый клубок проклятий под потолком. В общем, тут нам всем придётся несладко. Но, может, в этом и состоит уникальность методик обучения у друидов? Секрет их силы? В суровых проверках?

— Вполне может быть, — Алекс, как всегда, читающий какой-то талмуд по артефакторике, на миг оторвался от своего занятия, проморгался из-за слишком яркого света и согласился с Нерином, добавив, — я тоже, когда туалет и душевые на этаже искал по просьбе Шира, — всё снова сводится к лидеру их пятёрки, — чуть не угодил в одну из довольно хитроумных ловушек, которая явно была рассчитана на людей, не знакомых с амулетами. Я так думаю, что завтра стоит пораньше прийти на занятия и проверить аудиторию заранее.

— Согласен, — отозвался Шир, — а потом показал на меня и добавил, — и Сову нужно с собой взять.

— Почему?! — обалдели все, кроме Вектора. Тот лишь таинственно улыбался, явно зная, о чём говорит Шир. Всё же животные — его стезя. Он в ней, как рыба в воде, ориентируется.

— А вы что, не знали, что животные имеют возможность ощущать места с наибольшим скоплением магии, как вчера с медальоном было? — одна бровь парня удивлённо поднимается вверх со скоростью тонущего гиппопотама, идущего ко дну!

— Нет, — слегка неуверенно ответили остальные, хмурясь и силясь что-то вспомнить с уроков животноводства.

— Наиболее поразительны в плане этой способности кошки и совы, — вставил краткую информационную справку Вектор, пригладив чёлку. Его явно раздражало, когда та свисала на глаза.

Я же во время обсуждения моего будущего пыталась одновременно воспринимать сведения из окружающей среды и усмирять нрав совы, желающей полакомиться тем сверчком, что так сладко и маняще стрекочет за окном. И даже сломанное крыло было не в силах образумить хищницу, заметившую потенциально вкусное блюдо... Пока живое, но уже вкусное.

Во мне же всё противилось даже мысли о нормальном совином рационе! Хруст же сверчка в клюве, так нравящийся сове, что она о нём буквально грезила, у меня вызывал лишь приступ тошноты!

— А теперь твоя очередь, — Ллои поднял сову на уровень своих глаз. Та так и жаждет вцепиться ему в конечность, но титаническими усилиями её удаётся удерживать. К сожалению, она всё же щёлкнула клювом, поймав лишь пустой воздух. Тот расстроенно прогудел на низких частотах и растворился в трахее птички. Та возмущённо вскинулась.

— Каким образом и о чём её спрашивать? — Ллои повернулся к брату в некоторой растерянности. Он не знал, как наладить контакт с неразговорчивым оппонентом. Шир несколько ревниво отобрал пушистый белый клубок у родственника и сам начал задавать вопросы, которые, видимо, приготовил заранее. Ведь на обычные я вряд ли отвечу, а вот: да/нет, — я вполне в состоянии показать с помощью жестов, понятных каждому.

— Ты мыслящее существо?

Кивок.

— Ты осознаёшь всё из людской речи?

Кивок и уверенно смотрю глаза в глаза.

— Хорошо, тогда... Ты случайно попала в телепорт?

Появилось подозрение, что меня могут проверить на истинность моих высказываний. Но поскольку по роду деятельности я знала, что такие заклинания работают по принципу голосовых интонаций, то не опасалась соврать. Кивок.

— Ты знала кого-то из нас ранее?

Отрицательно мотаю клювом, не разрывая зрительного контакта.

— Ты умеешь чувствовать магию?

Слабенький кивок, так как и сама не уверена в наличии таких способностей.

— Сама не знаешь? — будто читает мысли Шир.

Я уже более определённо киваю.

— Учти, что это пока только самая первая проверка, — решил закончить небольшой допрос Шир, так как Нерин напомнил, что завтра рано вставать, — а пока, Вектор, накорми её, пожалуйста. Ллои, разберись с постелями во всех наших комнатах. Алекс, оторвись от книги и собери нам всем учебники по списку. А я сейчас зачарую все помещения.

История 10

Ночь прошла странно... В смятении и судорожном накоплении энергии. Словно добросовестный строитель, я конструировала собственное будущее на пару с Аналитиком. Отдыхать в итоге отправилась всего одна из нас. Вторая же моя проекция всё тёмное время суток следила за совой, медитировала, планировала. В общем, занималась всем тем, чем стоило бы заниматься нам вдвоём, но поскольку человек без сна живёт около 11 суток, маг же около 20, то и рисковать я не решилась, отправившись отдыхать. Мозг в этом нуждался так же сильно, как рыба в воде.

И теперь, когда Шир тащил тельце птички у себя на плече, я останавливала её от желания воткнуть коготки куда глубже необходимого на удержание организма в вертикальном положении. По бокам хмуро и угрюмо, как обычно это делают телохранители, шли четверо парней. Они, видимо, тоже не выспались, но если у меня была возможность сидеть, нахохлившись на плече Шира, то они были вынуждены постоянно сканировать местность, снимая ловушки и проклятия по пути.

Зачем же взяли меня?

Всё просто... Решив, что их, наверное, будут тепло встречать, ребята логично предположили, что вся аудитория, где будут проходить занятия, заминирована магическими сюрпризами. А все их найти за час до занятий они вряд ли успеют. Поэтому животное, которое способно чувствовать магию, должно было им помочь. По крайней мере, не навредить и показать хотя бы часть ловушек. Я сильно сомневалась в своих способностях, но была рада, что получаю возможность следить за парнями не только в комнатах.

И вот она — нужная нам аудитория. Тяжёлые на вид двери из дерева, что тут же напомнило о моей фобии и заставило ощутимо вздрогнуть. Так вот, по периметру каждой створки были изумительно красиво вырезаны растительные узоры, так любимые друидами... И самое главное о дверях — они были закрыты.

Однако взломать замок не составило Ширу и Ллои никакого труда, он был простой формальностью, основная магическая защита была при входе в академию, корпуса и общежития. А тут нужен был лишь ключ или небольшие навыки вора да отмычки, предусмотрительно оказавшиеся у Шира в кармане. Даже не знаю, зачем они ему... Но, видимо, нужны.

Сама же аудитория утопала во мраке, как корни какого-нибудь дерева в земле... В последнее время меня тянуло на тему древесины, даже обострился страх встречи с одним изделием из этого материала в своём внутреннем мире. Темно было так, что хоть глаз выколи!

Но это для людей... Сова спокойно различала очертания предметов мебели и, как ни странно, она чуяла самые насыщенные энергией магические ловушки. Это было настолько удивительно, что на мгновение мир вокруг замер, а потом события снова завертелись в диком танце, сменяя друг друга с той скоростью, с которой скачет хороший жеребец.

— Сколько до начала пары? — деловито осведомился Нерин, зажигая небольшие искорки магии на концах пальцев. От них отходили во все стороны лучики, что очень не нравилось сове, желающей за ними погнаться, но вынужденной оставаться на одном и том же месте.

Все остальные парни не стали выпендриваться, создав стандартные светлячки. Они разливались разве что по форме: у Шира он был значительно больше и ярче, чем у других. Но оно и понятно... Запас маны у него тоже поражал воображение, грозя сравняться с запасами опытных боевых магов.

— Осталось примерно около часа, — ответил слегка запоздало Ллои, сверившись со своими ощущениями и расписанием. Ему лишь кивнули. Парни потерянно стояли на пороге аудитории, не зная, как войти... С чего начать... Они были похожи на птенцов, впервые выпрыгнувших из гнезда. Но тут за дело взялся Шир, имеющий определённый опыт командования:

— Начнём со стандартных ловушек. Находите в каркасе, сетке заклинания узелок и расплетайте. В общем, сами знаете. Потом возьмёмся за многоуровневые, хотя нет, давайте лучше действовать по обстоятельствам, — доля сомнения проскользнула хмурым облачком по ясному небу... Но, будучи лидером, маг быстро исправился, отдав последние команды вполне себе нормальным тоном.

— Начинаем, — окончательно убедил всех в правильности своего решения Шир, кивнув на тёмное пространство аудитории.

И засверкали алыми фейерверками вспышки! Элементарные ловушки расплетались с моментальной скоростью! Я не успевала следить за всеми пятью магами, из-за чего возмущалась Аналитик... А вот сову дико бесило то, что я вообще пыталась за чем-то следить! Глаза её слезились, и она хотела улететь. Мешало крыло, недавно заново перебинтованное, и я.

Когда все простейшие ловушки были уничтожены, ребята принялись за многоуровневые. Потом за те, где стояло что-то, вроде, условия срабатывания. То есть такие сюрпризы активировались только с выполнением определённых условий. Дальше парни принялись за ориентированные ловушки. Те имели все качества прежних двух видов, но ещё могли быть исправлены авторами после установки.

Затем пришла очередь, так называемых, 'самоустранителей'. После активации те уничтожали все следы, а автора такого чуда невозможно было отследить. В общем, вся аудитория была заминирована. Вся! Полностью!

Словно морской берег, покрытый бесчисленным множеством песчинок, всю площадь помещения украшали изделия здешних друидов. Причём, во время уничтожения парни уже не были уверены, что все друиды, участвующие в создании ловушек — исключительно ученики...

А потом пришла очередь действовать нам с совой.

— Итак, твоя задача увидеть то, что мы упустили и отвести нас к зоне, где есть забытая ловушка. Ясно? — Шир, как всегда, в своём репертуаре. Командный голос раздражал сову, не доставлял удовольствия мне, но не слушаться было невозможно. Была у этого парня какая-то харизма. Он словно распространял вокруг себя некую властную ауру, нашёптывающую в доверчивые уши: "Он главный... Он главный... Не смей перечить... Он главный..."

Тем не менее, уже через тридцать секунд я тянула Шира клювом за волосы в сторону зоны, где почувствовала сильные магические колебания. А уже спустя полчаса мы с ребятами закончили со всеми ловушками. Если тут что-то и осталось, то мы бы в любом случае не смогли бы это обезвредить, так как всё, что сумели, мы сделали на совесть.

Наконец, все расселись по местам, дружно заняв задние столы. Плотной компанией парни кучковались в углу, не спуская настороженных взглядов с дверей и окон. Видимо, количество ловушек впечатляло не только сову, меня и Аналитика. Оно и понятно.

Кстати, столы и стулья тут были расставлены странно. Посередине помещения была пустота, что-то, вроде, обширной арены, а вот по периметру нескончаемой линией возвышались высокие стулья и парты. В общем, аудитория больше походила на небольшой полигон, а не на место, где проходят занятия по теоретической магии. По основам плетений.

Но мы все терпеливо ждали...

Однако прошло пятнадцать минут. Резким громовым звуком прозвенел гонг, означающий начало уроков. Все забеспокоились. Ребята неуверенно переглядывались, не зная, что делать. В аудитории по-прежнему никого не было. Прошло ещё пять минут. Никого.

Наконец, Ллои подал голос:

— Что происходит?

— Вроде, мы правильно пришли. Здесь должны проходить занятия, — Нерин достал расписание из кармана.

Шир внезапно нахмурился и резко встал, отчего я покачнулась, но не свалилась с его плеча, так как меня придержали. Стремительно маг достиг дверей и вслух прочитал табличку:

— Полигон номер 34.

И тишина. А потом Шир спокойно и даже как-то отстранённо констатировал:

— Кто-то наложил иллюзию на двери. Мы видели аудиторию 315 вместо полигона 34. А все ловушки тут никто не устанавливал для нас специально. Это учебные пособия. Просто нас удобно перенаправили туда, где, как наша группа предполагала, мы либо покалечимся, либо пропустим занятия. И то, и то для них подходит. Поздравляю, мы вместо их ожиданий попросту разнесли полигон, уничтожив огромное количество ловушек.

Все сидят, как будто им сейчас сказали что-то неожиданное. Лично мы с Аналитиком такое подозревали и чуяли, как мышь чует сыр. Сове в принципе такие вещи не особенно важны, она в данный момент больше сосредоточена на еде, так как даже отсюда улавливает аромат свежих булочек, которые приготовили на завтрак. Их заманчивый запах проникает, словно облако, сквозь пол и три этажа, разделяющие сейчас нас и столовую.

Ллои быстро пришёл в себя, убрав задумчивую и хмурую морщинку между бровей. Он был готов идти на разборки и решил не сдерживать ни себя, ни Шира. Последний, кстати, вот уже пятнадцать секунд что-то колдовал над дверью.

Нерин, Алекс и Вектор же тоже никак не отойдут от громоподобных известий. Сидят и смотрят в пустоту, переваривая новости. Наконец, и они подтянулись к горящим праведной местью.

— Что ты там делаешь? — раздражённо окликнул Шира Ллои. Алекс кивнул, поддерживая друга. Ему тоже не нравилось, что один из них вместо обсуждения дальнейших действий страдает не понятно чем!

— Подожди, — рассеянно отозвался Шир, магича над дверью. Остальные, поняв, что просто так он бы там не сидел, подтянулись к выходу, посматривая на работу друга. Тот колдовал, ни на что не обращая внимания.

Наконец, на двери снова стала сиять лакированными боками красивая табличка, где можно было прочесть: "Чулан". Похоже, Шир решил отсрочить их наказание, задурив людям головы их же приёмами.

Нерин тут же сообразил, что надо ему чем-то помочь, а поскольку, тяготея к теоретике, он немного понимал в иллюзиях, то замаскировал и соседние аудитории. На полу в углу Алекс оставил один из своих амулетов, создав все условия для более быстрого рассеивания следов их магии. Таким образом, уже через час найти виновников будет невозможно.

Вектор и Ллои тоже вложились в общее дело сокрытия следов. Первый забрал меня, чтобы не мешала остальным, а второй подпитал своим резервом друзей. Все были при деле.

Но вот задумка завершена. Что делать дальше? Как не попасть под удар преподавателя, на чей урок они уже опоздали? Как найти виновников всего этого и заставить расплатиться? Как...?

Вереницу вопросов резко порвали, словно цепочку из некачественного металла с каким-нибудь кулоном. Вектор наткнулся на записку, прикреплённую к стене специальным раствором, с неё только-только спала пелена, исчезнув, как одинокая снежинка на солнце.

Вектор, держа меня и записку, прочитал:

— Уважаемые, однокурсники. С этого года вы учитесь с нами, а мы не потерпим слабости и слёз. Пока из всех приехавших под удар попали только вы, мелких мы не трогали. Но всё может измениться... Вы пока не знаете нас, но наши требования просты: 1.) давайте списывать, когда попросят. 2.) отдавайте половину стипендии (кому, скажем после). 3.) не жалуйтесь учителям. 4.) передайте всё это остальным приезжим. Если кому-то что-то не понятно, то мы не поленимся объяснить ещё раз... А пока — с первым прогулом! И скорым наказанием!

— Гады, — прошипел сквозь зубы Алекс.

Ллои только сжал челюсти, Нерин пнул стену, а Шир... Шир вышел вперёд, забрал записку, перечитал и твёрдо сказал:

— Теперь мы знаем, кто виновники. А раз первый урок пропущен, то имеет смысл пойти и отомстить. У кого-то есть возражения?

Все помотали головами, мы с совой тоже присоединились к массам, демонстрируя стадный инстинкт. Нас тепло погладил по голове Вектор.

— Тогда пора наведаться к следующей аудитории, где будет урок. Думаю, надо попрактиковаться в изготовлении ловушек. Всё равно ведь там пока ещё нет преподавателя.

— Логично, — согласился Вектор, отдал меня Ширу. И мы все дружно отправились мстить. Сегодня будет кровавый день.

Плутать по лабиринту коридоров стало значительно легче, когда появилась всем близкая и понятная цель. Да и дошли мы до следующего помещения быстрее, чем утром. Подобно мстительным осам, мы ускорялись, как только видели угрозы в наш адрес. А сегодня была именно такая акция... Устрашающая. Имеющая задачу — проверить нас на прочность и умения.

— Здесь? — спросил Шир коротко и лаконично, готовя отпирающее заклятие и отмычки. Последние были с зарубками и сколами по всей поверхности каждой отмычки. Это невольно напомнило о том, что надо бы разузнать, откуда у них такой провокационный в смысле легальности предмет, явно до краёв наполненный своей историей и воспоминаниями, с ним связанными.

— Да, здесь, — ответил, наконец, Алекс, проверив табличку на двери на иллюзии и ещё раз просмотрев расписание.

Остальные сосредоточились и начали помогать подбирать отмычки. Кстати, вот ещё вопрос, каким образом однокурсники этой компании узнали, что те смогут проникнуть на закрытый в принципе полигон? Хотя... Даже, если бы те не проникли туда, то всё равно опоздали бы на занятие, поэтому для устанавливающих эту ловушку не было разницы, откроют ребята аудиторию или нет.

Но вот в коридоре с неожиданной чёткостью раздался щелчок, и одна из створок отворилась, словно приглашая нас внутрь. Мы не стали ждать и вошли. Точнее, я въехала на плече Шира, куда была снова водружена после поисков нужной отмычки, ведь наклоняться к скважине и держать меня на себе одновременно — невозможно даже для будущего боевого мага. Поэтому какое-то время меня окутывал теплом ладоней Вектор.

Но вот мы в аудитории. И на этот раз точно в правильной. И столы, и стулья, и кафедра — всё соответствует следующему занятию, не то, что на том полигоне. Вот там и должны были возникнуть подозрения. Сейчас же их нет совсем. Мы там, где надо. Пора устанавливать собственные ловушки.

И даже жаль, что я не смогу поучаствовать, вынужденная быть простым наблюдателем.

Кстати... А почему тут не идёт урок? Я внезапно поняла, что в академии аудитории пустовать не могут. Они, подобно ульям, всегда полны жужжащими о магии обитателями, от которых не могут избавиться даже ночью. И если полигон был не занят, так как практические занятия начнутся в этом году только через неделю, то помещения для уроков по теории не должны быть запертыми. Если только...

— Так-так-так, — настороженный голос принадлежал только что появившемуся из-за дверки в углу аудитории лаборанту. Очки на пол лица, маленькие, но умные глазки, похожие по своему странному расположению на паучьи. Волосы в художественном беспорядке, которого, кажется, никогда не касался гребень. Корни их засалены, но обладателя данной шевелюры это не волнует.

Одежда у него неожиданно опрятная. Видно, что за этой стороной его жизни следит мать или жена. В общем, вполне нормальный юноша лет двадцати пяти с невысокими амбициями, большим уровнем интеллекта и многочисленными комплексами, которые он годами складировал на дальние и пыльные полки души, лелея их чуть ли не ежедневно.

И вот сейчас он с укоризной и непониманием смотрел на Шира, как-то сразу закрывшего собой остальных и выступившего на несколько шагов вперёд. Вся его поза говорила о скрытой агрессии и желании выпутать друзей из этой неблагополучной истории.

— И что вы здесь делаете? — лаборант с каждой секундой чувствовал себя всё уверенней, его голос даже потерял первоначальную дрожь, теперь пробегающую изредка в непривычных юноше поучительных интонациях, — почему вы не на уроках? Почему вы здесь?

Некоторое время Шир не знал, что говорить. Потом осмотрел лаборанта и пришёл к логичному выводу, что с этим затюканным и обиженным, возможно мечтающим о мести всем его дразнившим в ранние годы, можно иметь дело.

— Мы вам всё расскажем, вы только не сдавайте нас сразу.

Лаборант как-то моментально почувствовал себя увереннее, ведь, как можно догадаться, никогда в жизни лично его ни о чём, кроме домашней работы и списывания, не просили такие люди, как Шир. А этого хочется каждому... Чтобы от тебя зависела чужая судьба, а ты мог всего лишь дёрнуть ниточку, уже изменив чужую жизнь. Такова природа почти всех существ — стремление к власти. Много кто желает пощекотать кому-то нервы, зная, что одно твоё движение — и он мёртв. В общем, Аналитик начала подозревать, что за наш счёт себе сейчас станут поднимать самооценку.

Шир тоже подумал о чём-то подобном, когда лаборант ответил:

— Только вы мне всё расскажите! А иначе, сдам вас профессорам. Кто там у вас сейчас что ведёт... Им и сдам, — решительный вид и подрагивающий кадык не давали усомниться в реальности угрозы. Ллои и Шир чуть не расхохотались. Остальные, не видя из-за этих двоих собеседника полностью, юмора не поняли.

— Конечно-конечно, — тожественно ответил Алекс, не выдержав молчания и сдавленных смешков повернувшегося к нему Ллои. Ширу приходилось нелегко, он был вынужден давиться смехом, пытаясь это скрыть, прямо перед лицом лаборанта. Это было забавно. Мне.

Сове нет. Той хотелось одного — есть! И она чуяла мышку где-то под фундаментом здания. А может, это были и галлюцинации на почве нервных переживаний последних дней...

В общем, через десять минут, когда лаборанта посвятили в наши планы и тайны, он начал нас поддерживать. Конечно, ему не говорили провокационных вещей и не оповещали о неправильных с нашей стороны действиях. Ему рассказали ни больше, ни меньше — историю обиженных и оскорблённых. А потом его плавненько подвели к мысли о мести. Это было проделано Алексом с виртуозным мастерством бывалого манипулятора. В итоге лаборант был за нас и был готов предоставить все средства для мести. В этих парнях он видел себя. И лишь одно ему было не понятно — зачем им сова?

— Так зачем вам птичка? — всё же задал этот вопрос вслух лаборант, с любопытством меня рассматривая. А с его фразой на аудиторию лёгким и прозрачным пёрышком упала тишина. Она не давила, нет... Она просто была, и ни один из пятёрки не знал, что ответить, чтобы не усугубить положение и оправдать мое наличие на плече косящегося на меня Шира.

На какую-то долю секунды я даже допустили сквозь все барьеры сознания мысль, что нам откажутся помогать. Сова тоже заметно заволновалась, встряхнув клювом и под необычным углом вывернув голову. Я даже не знала, что так вообще возможно! Оказалось, что с такого ракурса открывается хороший обзор. И удобный.

А поскольку организм совы уже прекратил ощущаться для меня чужеродным, то я даже несколько секунд наслаждалась нововведением. Пока не прозвучал уверенный голос Шира. Тишина лопнула, как мыльный пузырь, предварительно надув свои бока до невозможности.

— Не ваше дело.

Ллои чуть не хлопнул себя по лбу! А на его лице отразилось всё, что он думает по поводу излишней горячности двоюродного брата. Чёрным по белому Ллои умудрился показать все свои мысли, ничего не произнеся вслух. Видимо, это талант. Я тоже скопировала его выражение глаз, но сова не дала продемонстрировать его окружающим, поворачивая голову за запахами.

Ей хотелось одного — есть.

— Ну, и ладно, — несколько обиженно, но всё же достаточно мирно высказался, наконец, после долгого молчания лаборант, — давайте тогда вместо многочисленных ловушек установим кое-что иное...

— И что же? — Алекс подался вперёд.

— Давайте сделаем для каждого вашего одногруппника индивидуальную ловушку, а не будем тратить силы на уже испробованную вашей группой идею. Это даже плагиат какой-то мог бы быть, — энтузиазм негасимым факелом горел в глазах лаборанта! Даже вечно сутулые плечи расправились!

— А места закреплены за учениками, или все садятся, где хотят? — Шир уловил основное и тут же взял дело в свои руки. Меня он тоже аккуратно взял и пересадил на ближайший стол. Я стала для него и остальных чем-то невидимым, все полностью были увлечены делом. И никого не интересовала сова. Но это не значит, что её никто не интересовал. Однако сначала я решила побыть слушателем...

— Закреплены, — ответил лаборант.

Шир спокойно и как-то лениво продолжил свою мысль:

— Тогда мы можем просто зачаровать все места, оставив безопасными только лишь наши...

— И места девочек тоже должны остаться безопасными, — Ллои твёрдо посмотрел в глаза брата. Тот тоже глядел на родственника. На какой-то миг, казалось, затрещал камень, настолько сильно давили они друг на друга. Похоже, в Ллои благородства больше, чем в его брате. Даже странно, что меня теперь оберегает именно последний. Подобно морю, тот в любых новых условиях моментально менялся, и каждый раз было невозможно предугадать его решения.

— Ладно, — сдался Шир, видя решимость на лицах Вектора и Нерина встать на сторону Ллои, но если мы узнаем, что полигон зачаровывали, помимо парней, девчонки, то и они не останутся безнаказанными.

Алекс безмолвно присоединился к Ширу, теперь компромисс устраивал его. Трое ребят тоже, подумав, приняли новый расклад, решив начать, наконец, игру. Лаборант же, с интересом следивший за небольшой ссорой, не похожей на начало каких-то серьёзных проблем, предложил разделить все места на шесть отделов, где на каждый будет по одному магу из них.

Лаборант принёс список мест, закреплённых за определёнными людьми, и они с Широм занялись планированием. Мы же с совой уже не могли терпеть голода, заставляющего пустой желудок выть раненым зверем и просить еды. В общем, пора было выходить на охоту...

Чужие желания туманили голову. В самом прямом смысле. По всему моему внутреннему миру расползлись белым покрывалом туманы, резко повысилась влажность в воздухе, а ещё появился навязчивый запах крыс и мышей. Сова хотела есть. И она транслировала это через нашу связь.

Аналитик безмолвно пожаловалась: "Невозможно работать. Бабочки скукоживаются и не долетают из бездны". Я и сама отправилась туда, на миг оставив руководство на второй проекции, недавно покинувшей свой пост.

Ярко-красная, выделяющаяся в тумане дверь появилась, словно из ниоткуда, видимо, окраска этой обитательницы подземелий была выбрана с учётом туманов не случайно. Золотые искорки энергии, как светлячки, тоже выделялись среди однородной белой массы, давящей больше морально, чем физически. Запахи еды забивали ноздри и рот, не давая нормально дышать. Я пообещала себе, что больше до такого птицу не доведу.

В пещеру, где находилась пропасть, я попала легко. И увидела всё собственными глазами. Вырываясь из мрака, яркие бабочки пытались взлететь выше, чтобы передать мне послание от подсознания, но туман не давал им развить необходимую скорость. Они намокали и, как бумага в огне, скукоживались, превращаясь в маленькие комочки грязи, а потом падали обратно.

Понятно, надо с этим что-то делать!

Решительно вернулась через уже ярко-зелёную дверь к Аналитику, пообещала жестами, что всё будет в порядке и подключилась к управлению совой. Канат нашей связи аж дрожал, пропуская через себя единственное желание — есть! Но оно было таким мощным, что умудрялось затуманить даже моё сознание! А это уже совсем не шутки.

История 11

Сова буквально стелилась по полу, прижимаясь нежными перьями к неприятному покрытию, но зато это не давало её заметить. Лишённая возможности спрыгнуть на добычу сверху, птица почему-то посчитала, что добираться таким образом до жертвы тоже можно. Я права голоса не имела, так как меня, словно ножом по маслу, отрезали от управления.

Видимо, в критические моменты командование на себя берёт сова. Это не радовало от слова совсем.

Пока сова двигалась, я нервничала. Поскольку меня отключили от всех органов чувств, кроме глаз, то и учуять, что учуяла животинка, я не могла. И я совершенно не понимала, какую гадость та сейчас потащит в клюв. В соображении тут же появилась картинка червей и насекомых. Шесть лапок последних противно перебирали, пытаясь избежать участи быть раздавленными в клюве, а скользкие хвосты первых тряслись, как желе, вызывая рвотный рефлекс.

Собственно, больше всего, даже больше того, что в данный момент делали парни, меня тревожило происходящее с совой. Волнение капельками собиралось в лужицу нервов, заставляя бессильно сжимать иллюзорные кулаки не в силах противостоять потребностям птицы. Это бесило!

Подобно тени, скользила птица по полу к углу, где стоял потрёпанный кожаный мешок лаборанта. А оттуда... Оттуда так заманчиво тянуло ароматом кусочка мяса! Он змейкой заползал в меня, наполняя, как воздушный шарик.

Это сова, видимо, решила снова дать мне доступ к обонятельным рецепторам. И не зря. Как только лопнула плёнка, не дающая мне чувствовать то же, что чувствует птица, я переосмыслила некоторые моменты. Поняв по заманчивому запаху, что животное не собирается охотиться на членистоногих и грызунов, я как-то немного успокоилась. А то, что птичка, помимо всего прочего, будет питаться хорошо прожаренным обедом одного лаборанта, ещё больше радовало желудок. Появлялось подозрение, что тот не имеет дна.

Ребята что-то обсуждали с другой стороны аудитории, а мы с моей соседкой дружно глядели на еду. Её ещё не было видно, но осторожное передвижение, чтобы нас не заметили, давало возможность разглядеть сумку во всех деталях. В очередной раз я проклинала нашу окраску! Слишком заметный тут белый цвет, доставшийся мне от полынной совы, никак... Совсем никак не способствовал выживаемости в сложных условиях.

Наконец, мы с птицей достигли пункта назначения. Последняя осторожно пролезла внутрь мешка, оказав себе помощь мощными лапами. Крыло уже не болело, но мы его берегли, опасаясь чего-нибудь похуже перелома.

Кстати, в свете моей улучшенной регенерации есть вероятность, что эта конечность может прийти в норму уже вечером, максимум: завтра утром. Вот только, как это потом объяснять парням?

В тёмной глубине мешка, куда мы с совой проникли, стал ещё яснее различаться запах еды! Ночное зрение хищницы тут нам очень и очень помогло! Фактически мы могли увидеть любую деталь, жаль, что не совсем в привычной для неё расцветке!

А вот и еда...

Нежные кусочки, отрываемые клювом от шмата мяса, хорошо сдобренного специями и маслом, буквально заглатывались совой! Делала она это весьма интересно... Запрокидывала мордочку и пропускала пищу в горло, трясясь всем телом. Это надо было видеть. Даже не думала, что при сильном голодании сова способна настолько смешно заглатывать мясо.

Но всему когда-нибудь приходит конец...

Нет, мясо не закончилось. Его оставалось чуть меньше половины, когда уничтожение своих запасов заметил хозяин:

— Стой, тварюга! — даже самый запуганный лаборант смог завопить так, что люстры закачались! Путаясь в подоле длинной мантии, заботливо накинутой на плечи, парень рванул к своему мешку... Мы с совой от него.

Ребята недоуменно переводили взгляды с птицы на брызжущего слюной лаборанта. Пока не догадались глянуть в угол... Усмешки, подобно цветам, расцвели на их лицах. А вскоре они уже покатывались со смеху!

А где помощь?! Я, пробившись на миг через барьеры совы, кинула на них полный возмущения взгляд! Они только ещё шире заулыбались... А мой взгляд из возмущённого стал многообещающим.

Придумывая им различные казни, я не забывала торопить сову. Та из последних сил перебирала лапками. Но всё же лишившись преимущества пребывания в воздухе из-за крыла, птица была не способна долго и продуктивно убегать от взрослого млекопитающего.

Таким образом, нас скоро нагнали... Единственное оружие — менталистика, тоже была вне доступности, так как из внутреннего мира она действовала во внешнем очень слабо и медленно. В общем, не вариант.

Но как только лаборант размахнулся было, сверкая искрами гнева в глазах, как его руку перехватил Шир и ледяным голосом предупредил:

— Одно движение — сломаю кисть.

Он не шутил. В глазах парня застыла вечным льдом злость. Дикая ярость! Прямо читалось 'только тронь...'. Не было никакой уверенности, что сейчас тот сдержится. Всё же он слишком вспыльчивый, особенно когда дело касается родных, друзей и того, что он считает своей собственностью. В данном случае я для него отношусь к последнему пункту.

Лаборант медленно, не отрывая бегающих глаз от лица Шира, опустил руку, отошёл на достаточное для безопасного спора расстояние и опасливо возразил:

— Но ведь эта дрянь...

— Ещё раз, — снова предупредил Шир, еле сдерживаясь. Лаборант как-то понял, что парень на грани и приготовился отразить магией его бросок.

Ллои, видя, что происходит, осторожно, словно перед ним змея, начал приближаться к брату со спины. Меня почему-то покоробило такое отношение родственника к моему спасителю. Но потом стало понятно, что Ллои знает, что делает.

Осторожными шажками встав прямо рядом с Широм, его брат аккуратно начал успокаивать парня:

— Вспомни, где ты находишься, подумай о последствиях утраченного контроля...

Это было мало похоже на нормальные семейные отношения и утешения, но работало. Наверное, только это бы и сработало. Постепенно дыхание Шира выровнялось, а глаза перестали неотрывными лазерами следить за обидчиком.

В комнате резко стало легче дышать! Электричество, только недавно бегавшее в воздухе, исчезло, Шир разжал, будто сведенные судорогой, кулаки. На ладонях остались кровавые полумесяцы от ногтей.

Похоже, с контролем у этого парня действительно плохо...

Снова сорваться Ширу не дали пришедшие на помощь Ллои Алекс, Нерин и Вектор. Все трое тоже знали, на что давить, напоминая об ответственности за совершённые поступки. Их мерные голоса убаюкивали, но довольно резкие слова заставляли задуматься, как заставляют думать древние тома, полные мудрости их создателей.

Несколько минут все пытались найти с Широм общий язык, наконец, тот унял свой неожиданный и непонятный приступ и на пару минут вышел в коридор, чтобы окончательно начать контролировать собственные эмоции. Как ураган, он пронёсся мимо меня, но не задел.

Тут же, как только брат вышел, Ллои тихо прошептал нам всем, чтобы родственник не услышал невзначай:

— Вы же знаете, что такое нестабильность магии?

Лаборант кивнул, покосившись на закрытую дверь с жалостью. А я внезапно поняла, чем болен Шир. Так вот, отчего он принимает лекарства! Вот, что было в том стакане на шкафу! Вот, что я вылила на пол, разбив стакан!

Наверное, каждый в нашем мире опасается такого диагноза... Нестабильность магии... Это как приговор. Фактически это и есть приговор. Подобно смерчу, эта болезнь косила магов в древности, но с помощью целителей, ныне почти исчезнувших, её истребили. И жили бы все долго и счастливо...

Вот только болезнь осталась, хоть и не совсем в той форме, в которой приходила ранее. Если многие века назад нестабильность магии означала однозначную тяжёлую смерть. Маг просто лопался от большого количества магии в нём. Она стягивалась к нему, как к магниту, а потом разрывала его физическую оболочку, желая забрать лакомый кусочек себе. В себя.

Однако сегодня эта болезнь является чрезвычайно редкой и означает невозможность контроля магии магом. И я даже не представляю, почему Шир такой спокойный, с таким-то диагнозом!

Самые страшные маньяки и убийцы являлись больными нестабильностью магии, они просто были не в силах разрешить свои магические и эмоциональные проблемы и сходили с ума. И вот... Шир, которого я раньше считала мстительным и вспыльчивым, теперь предстал совершенно в другом свете.

Он невероятно силён магически, а ещё у него невероятная выдержка и контроль. Сдержаться в такой ситуации (даже с помощью со стороны) — это действительно очень и очень большое достижение для Шира.

Но тут на ум непрошеным гостем пришёл вопрос: "А почему, собственно, граф не знает о болезни Шира?". Или знает? Но не мог же он этого не сказать мне. Всё же, готовясь к заданию, я основательно перерыла всю информацию по парням. Закопавшись, словно крот в землю, в справочники я тогда узнавала все, что только можно о будущих подопечных, их магии и родственниках.

И вот... Болезнь Шира разрушила, как ветер карточный домик, мою уверенность в знании чего-то об этих магах. Я ведь даже не подозревала, что он может быть болен! Считала, что вспыльчивость — свойство характера, который прекрасно уравновешивает спокойствие Ллои.

Кстати, если друзья скрывают факт болезни их лидера, то почему тогда лаборанту-то сказали? Хотя оно и понятно... Легче вызвать жалость и заручиться клятвой неразглашения, чем потом разбираться с ректором, к которому точно отправился бы лаборант в надежде на усмирение бешеного новичка. И я бы его поняла. Всё же картина 'Шир в гневе' действительно устрашающа.

Но хоть я и поела, однако, существуют и другие потребности у организма. В частности, хотелось в туалет. Метить углы, я птичке не дала... Её физиологические порывы и так трудно сдерживать, всё же, птицы не имеют ни мочевого пузыря, ни какой бы то ни было силы воли для того, чтобы ей заменить отсутствующую ёмкость.

И я бы честно мирилась бы с потребностями совы, но не в аудитории же! Даже не думала, что у такого маленького организма есть такие большие проблемы! То еда, то выделения, то неправильный распорядок дня! И почему я не кошка?

Почему Ширу кошки не нравятся? Почему именно совы?

Задаваясь этим вопросом, я решилась обратить на себя внимание Вектора. Подошла к нему, клюнула в ногу, привлекая внимание и, когда он присел, вопросительно смотря, изобразила нетерпение. Стыдно не было.

Бытие животным, оказывается, способно отбить любой стыд в деле справления естественных потребностей! А вот Вектор немного порозовел, кашлянул и всё же решил отвести меня в туалет. И на том спасибо.

Как ни странно, в очередные неприятности мы по пути не вляпались. Но это, скорее, заслуга Вектора, чем моя. На обратном пути всякие происшествия нас опять же миновали, как вода минует камни, а вот прямо перед аудиторией нам не повезло столкнуться с Широм.

Тот стоял, прислонившись к стене и закрыв глаза, думал о чём-то своём. Мы ему решили не мешать и уже хотели было тихо прошмыгнуть в аудиторию, как парень открыл глаза, где уже не осталось ни ярости, ни бешенства, только усталость. При виде нас появилась ещё и подозрительность, но и то ненадолго. Он проводил глазами фигуру Вектора, уже почти исчезнувшую в проёме двери, а вот меня на его руках почему-то не заметил. Точнее, заметил, но внимание обратил больше на друга. Видимо, знакомое лицо его успокаивало, как тогда, когда с ним говорил Ллои. Зато понятно, почему их группа такая сплочённая. Как родные...

Почти вся работа по ловушкам, собственно, была уже закончена. Оставались сущие крохи. Их-то и обсуждали с лаборантом парни.

Некоторое время сова наблюдала за ними, сидя на парте, куда её с наказом не двигаться, поместил Вектор. Понятно, что любое движение могло спровоцировать ближайшие ловушки, поэтому я сдерживала порывы птички, параллельно разбираясь со своей проекцией, сидящей над бездной подсознания. Та передавала, что это самое подсознание намекает на какие-то проблемы в дальних пещерах. Причём, оно намекало, что нам лучше туда не соваться.

Такое с ним бывало... Иногда бабочки на своих крыльях приносили информацию о передвижениях той самой деревянной двери по моему внутреннему миру. Делали они это не потому, что подсознанию она не нравилась. Наоборот, то неистово желало меня с ней столкнуть, поэтому обычно об опасности её появления рядом со мной не говорило ни слова. Но в такие моменты, как сейчас, даже подсознание было на моей стороне. Мы оба понимали, что тогда, когда я почти заключена во внутреннем мире, встреча с дверью может стать фатальной.

Ясно, что, как только я снова обрету тело, подсознание перестанет предупреждать меня с помощью бабочек о двери, но сейчас... Сейчас это может быть смертельно опасно. И, как я поняла, в дальние пещеры мне в ближайшее время соваться не надо. Подобно пауку, плели там паутину мои утерянные воспоминания, заключённые за деревянной дверью. И я совсем не хотела попадаться в липкие сети прошлого... Боялась... И не хотела.

Пока я общалась со второй проекцией, пятёрка и лаборант достигли общего согласия и разошлись. И если последний отправился туда, откуда и явился, то есть в пристанище всех, кто не ученик — в учительскую, то первые, взяв меня, пошли на выход. Спросить их, почему они покидают место преступления, я не могла. Оставаться в неведении тоже не получалось.

Все мои сомнения разрешил Шир, стоявший за дверью и задавший все мои вопросы парням. Он-то в последнем обсуждении не участвовал и тоже ничего не знал. В общем, стало ясно, что мы просто сделаем вид, что все дружно проспали и явимся на этот урок, когда тот начнётся. Ни о каких ловушках 'не знаем', ни о каких странных группировках, угрожающих новеньким, 'слыхом не слыхивали'. К тому же, лаборант обещал придержать наши безопасные места до нашего появления.

Но это всё хорошо. Прекрасно даже!

Вот только шли все сейчас в комнаты, чтобы меня там оставить. Понятное дело, меня это совершенно не устраивало! Совершенно! Как не устраивает воина тупой меч, так и я возмущалась насильственному разлучению с объектами слежки. Правда, делала я это молча. Мысленно даже.

Потому как излишнее желание быть рядом может быть подозрительным. И так я тут на птичьих правах... Будучи птицей на птичьих правах. Прямо птичья внутренняя и внешняя политика.

Шир на новость о том, что меня решено было оставить, отреагировал немного не так, как все ждали. Он скривился... Но промолчал. По какой-то туманной, как берега западной реки, причине Шир относился ко мне с теплотой. И оставлять меня одну не хотел. В принципе это всё самообман... Который, словно карточный домик, тут же разрушил Шир, заметив:

— Главное, чтобы она нам в комнате в наше отсутствие не напакостила.

Все мысли об особенном ко мне отношении рухнули. А я решила вести себя идеально... Чисто из вредности. В принятие мне нужно завоевать их доверие, а следить за ними из комнаты... Да, не смогу, но вот позже... Я сейчас просто летать не могу. А это скоро изменится.

Как выяснилось, сова готова к сотрудничеству, поэтому у меня есть крылья и существо, умеющее летать. А что ещё надо для полёта?

Все мои позитивные мысли, чья единственная функция — меня подбодрить, провалилась, вскоре исчезли, как россыпь росы под слабыми лучами утреннего солнца. Парни ушли, предварительно заперев меня в комнате, а сова своего присутствия не проявляла, предоставив руководство мне. Аналитик сидела тихо внутри, ничего не сообщая, лишь скапливая в себе информацию из подсознания и окружающей среды, как сейф копит деньги и драгоценности. Обрабатывать сведения она нужным не считала, решив вечером вернуть их мне.

Я же скучала... Сидела на кровати, подобно одинокой игрушке, оставленной маленьким владельцем на время прогулки или на время уроков. И совсем не кукольные мысли занимали меня.

В частности, я никак не могла разгадать загадку старого графа. Тот так таинственно высказался на счёт моего связного, который находится где-то здесь и должен будет связывать меня и графа, передавая сообщения, что я до сих пор гадала, как мне с ним встретиться. Не было ни малейшей уверенности, что этот связующий сам меня найдёт. Но от графа были получены чёткие указания — ждать, значит, пока надо следовать им, не создавая себе проблем.

Ладно, связующий... Найдётся как-нибудь сам...

Куда больше беспокоило крыло. Если оно не сумеет зажить в ближайшее время, то придётся продолжать терпеть неудобства путешествия на чужих руках и плечах. Нет, меня это вполне устраивало. Но вот сову... Её протест против инородных пальцев в перьях был вполне ясен и понятен, однако, передвижение полётами было пока не доступно, как не доступно небо рождённым ползать.

Наверное, стоит рискнуть и без ведома Вектора развязать то, что он так заботливо навязал на мою конечность. Только вот рук нет...

Пришлось буквально перетирать не слишком толстые верёвки, удерживающие моё крыло, довольно-таки острым клювом. Спустя пятнадцать минут сломанная конечность была на свободе, а я осознала, что сказочки про регенерацию таковыми вовсе не являлись. Регенерация у меня действительно потрясающая! Как у гидры!

Это кишечнополостное способно восстановить своё тело из пары клеток, у меня, к сожалению, таких способностей к самоисцелению нет, но и мне жаловаться не приходится. Всё же слишком мало времени прошло, а крыло уже зажило. Это не укладывалось в привычные рамки и не хотелось верить странному зрению совы, но приходилось.

Будто толкаясь, вытесняя сову наружу, к управлению, я желала проверить её способности в лётном деле. Крылья есть, хвост есть, тело есть, сова есть. Что ещё надо? Только разбудить эту соню, спрятавшуюся от внешнего мира, словно закутавшись в одеяло. Вот кто целыми днями был готов дрыхнуть, и лишь ночами рассекать сильными крыльями воздушные потоки. Но не судьба...

Наконец, недовольная птичка снова вышла на передний план, неохотно, будто бы не желая того, оттеснив меня в мой внутренний мир. Канат нашей связи задрожал, но успокоился, только напугав Аналитика. Теперь я была всего лишь наблюдателем. Оставалось вложить в голову птицы мысль о полёте, это удалось легко... Элементарно даже. Всё же сова — не человек, сопротивляться не умеет.

Ухнув, птица расправила крылья. Не почувствовав привычной тяжести бинтов на одной из конечностей, сова слегка дёрнула им. Потягивания, впрочем, скоро закончились, и одним мощным взмахом, не такое уж и хрупкое тельце оказалось в воздухе.

Трансляция гнилостного недовольства птицы затмевала ощущения от её полёта. Недовольна сова была тем, что летает не на открытом воздухе. Всё же махать крыльями было легче среди ветра, среди его потоков, среди вихрей. А тут... Застоявшийся воздух, как вода в болоте, двигался не охотно, и требовалось в два раза больше усилий и скорости для удержания в воздухе. Конечно же, при таких исходных данных, постоянно возрастающей скорости и всё ещё не гнущегося нормально крыла врезаться во что-то было очень легко. Что и сделала сова, распластавшись лужицей по окну.

Стекая белоснежной кляксой по стеклу, я, получившая полную власть над телом от испугавшейся совы, думала о том, что полёты нужно отложить. По крайней мере, час отдыха необходим.

И за этот час, отпущенный мною на отдых, можно успеть обследовать комнату. Подобно непосредственным детям, я рвалась к новому. Видимо, на изменение пристрастий влияет совиный организм. В отличие от спящей где-то внутри хозяйки, тот рвался к активным действиям, не привыкший к длительной неподвижности и недавно поевший.

Начала исследования жилища я с ванной. Да, в этой академии было и что-то несомненно прекрасное, вроде, отдельных ванн в каждой комнате. Это была непозволительная для имперских учебных заведений роскошь. А тут, среди друидского леса, приходило ощущение сказки... Где всё возможно... Где есть место чуду. Вот только все эти ощущения испарялись, подобно чаю на солнце, как только вспоминался 'тёплый' приём местных.

Собственно, ванна 'порадовала' установленными там ловушками. Или не ловушками... Не знаю. Я просто ощущала в этом маленьком помещении магию. Чужеродную. Не такую, как у Шира — бушующую, не усмиряемую, с привкусом морской соли на губах. Нет, эта была иной — колючей, злой, как крыса, загнанная в угол.

Магии Ллои, Вектора, Алекса и Нерина тоже не были такими. У каждого свой привкус способностей, уникальный, но тот, который распознать может только сова. Я лишь на время переняла её способности. Сумела почувствовать то самое чудо, которое подспудно ожидала по приезде сюда.

Наверное, это немного наивно... Но я не верила, что кто-то сюда забрался в наше отсутствие, чтобы наколдовать ловушек. Нет, я не могла бы никогда в жизни поверить, что кто-то сумел разобраться с запутанной защитой, установленной Широм на всех комнатах, принадлежащих пятёрке!

Мне кажется, ребята просто вчера не нашли эти остатки чужой магии тут. Большую часть гостеприимно установленных ловушек сняли, а на остальное просто не хватило сил. Тем не менее, я коготком подцепила листик со стола Ллои и поставила тем же коготком крестик в верхнем углу, представив, что листик есть комната пятёрки, значит, я сейчас в верхнем её углу.

Осталось найти иные следы чужеродной магии. И отметить. И тогда от них точно ничего не останется, если я сумею объясниться с Широм и Ллои. Или с Вектором. С Нерином говорить точно не стоит. Он мне не доверяет. Алекс тоже не особо меня любит, но терпит из-за остальных рядом с собой. В принципе все эти парни относятся ко мне нормально, но с искренней теплотой пока только Ллои.

После ванны тотальному осмотру подверглись две спальни: одна на двух человек, вторая на трёх. Вообще эти спальни соединяла гостиная, а уже из неё можно было попасть в ванну. Поэтому вся пятёрка жила вместе, что им явно нравилось. Наверное, если бы не происходило то, что происходит, то ребята точно захотели бы тут остаться учиться. До конца года.

Впрочем, выбора у них нет. Этот последний курс они в любом случае проведут среди друидов, даже если те будут очень враждебны.

В спальне Шира я наткнулась на гнилую, мерзкую магию... Она сразу же заставила насторожиться и принюхаться ещё. А самое главное — обоняние у птиц сравнительно плохо развито, тем не менее, это совершенно не мешало мне чуять и различать тончайшие переливы магической энергии.

И вот эта магия не нравилась мне даже больше, чем та чужеродная в ванне. Эта разрушала. Она не могла созидать, не могла создавать. Она только разрушала. Превращала в труху всё, что её окружало.

Здесь же её функцией являлась слежка, из-за чего магия приобрела некоторую обтекаемость, стала скользкой. Отметила на листике коготком и эту магию, листик уже больше походил на лохмотья какого-нибудь нищего, таким он был разодранным, но я всё понимала. И это в данном случае компенсировало нетоварный вид листика Ллои.

Итак, осталась гостиная. Помещение, выполненное в мрачных цветах, мне нравилось. В нём не было яркости, света проникало мало, именно поэтому гостиная так привлекала сову. А, значит, и меня тоже.

В общем, в гостиной я ничего не учуяла. Не было ни запаха первой, ни гнилостного запаха второй магии. Нет, в гостиной ставить ловушки или оставлять какие-либо плетения поостереглись.

История 12

Вечером, когда ребята пришли довольные после учебного дня, я уже собиралась было похвастаться своими находками, но между парнями завязался разговор, который я, конечно же, подслушала. Подобно маленькому и тесному семейному кругу парни не допускали в своё пространство никого постороннего, но я уже была. Не впустить меня было невозможно. Как ураган, я ворвалась в их жизнь, наследила и уходить в ближайшее время не собиралась.

— Да, весело было смотреть на лектора и учеников, когда сработали ловушки, — с улыбкой заметил Ллои, разбирая свои сегодняшние конспекты лекций.

— А как они пытались выпутаться из плетений... — мечтательно протянул Нерин, крутя в руках стакан с водой.

— А как половина студентов этого сделать не смогла... И как на них потом орал лектор... — вставил свою фразу Алекс.

Молчаливый Вектор лишь кивнул, согласный с ребятами, а потом высыпал передо мной в миску еды, видимо, спрятанной с ужина. Там было мясо, которому оставалось недолго находиться вне совиного желудка.

Шир, обновляющий плетения по периметру комнат и добавляющий в них что-то новое, мудрёное, тоже высказался:

— А самое странное, что нас не наказали за всё это дело, как можно было бы ожидать. Наоборот, похвалили за такие качественные ловушки, которые не смогла нейтрализовать половина студентов при наличии временных рамок в целую пару, — Шир задумчиво влил ещё немного силы в каркас защиты.

Тут я решила, что пора вмешаться со своей находкой. Другого такого момента, когда все вместе и спокойны, будучи настроенными на мирный лад, мне не найти. Значит, надо действовать. В очередной раз напомнила себе, что меня считают умеренно разумным существом. Умеренно, так как если бы меня считали по интеллекту равной человеку, то не стали бы обсуждать рядом с непроверенной птицей что-либо достаточно важное.

Глухое уханье разнеслось по комнате, словно семена, подхваченные ветром. На меня обратились слегка удивлённые взгляды. Только Шир не отвлёкся от своей работы, ему это было противопоказанно, защита может лопнуть.

— Ты что-то хочешь? — спросил Вектор, уже убедившийся, что даже у сов есть естественные потребности.

Заставила птицу кивнуть, после этого ребята стали куда более собраны. Потом я вытащила из-под кровати клювом лист. Вот тут-то Ллои и заметил, что на крыле нет повязки:

— Стой! — крикнул он, — почему-то это у неё нет повязки?

Вектор тут же оказался рядом и осмотрел конечность, сове это не нравилось, но её никто и не собирался слушать.

— Всё в порядке. Крыло здорово, — недоуменно констатировал Вектор, вертя и щупая мои косточки. Он действительно был не на шутку взволнован, ведь это как раз по его специальности — знать уровень регенерации у животных. И он ошибся... Теперь на меня все смотрели вдвойне подозрительно, даже Шир повернулся:

— Почему?

На этот вопрос ни у кого не было ответа, тогда я снова попыталась привлечь всеобщее внимание к иной проблеме, но Ллои, присев передо мной на корточки, не дал мне это сделать, задав вопрос:

— Ты что-то от нас скрываешь? Почему у тебя такая потрясающая регенерация?

И вот, что ему ответить?

— И как она тебе ответит? Когтями просигнализирует? Или хвостом прожестикулирует? — совсем неожиданно вмешался Шир. Выглядел он устало, да и довольство от сегодняшнего розыгрыша как-то его покинуло, словно птицы покидают свои гнёзда, так же и эмоции быстро оставляли юношу. Вот почему он мне сперва показался таким вспыльчивым, болезнь не щадила никаких проявлений чувств, пытаясь прорасти, как росток, даже в сиюминутном удивлении, поэтому Шир был вынужден всё время менять эмоции или не ощущать вообще ничего.

— Согласен, допрашивать птицу — это как-то странно, — совсем необычной выглядела поддержка со стороны Нерина, а потом и Алекс кивнул. Видимо, меня избавили от необходимости отвечать. Мыслями я уже вернулась к посторонней магии, забыв о прошлых проблемах.

Ллои и Вектор тоже не стали зацикливаться на этом, лишь вздохнув. Первому хотелось знать правду, а второй жаждал понять что-то новое в своей области. Чисто профессиональный интерес, так сказать.

— Она нам, кажется, хотела что-то показать, — Вектор всё же оставил мысли сделать меня подопытной совой и снова был на моей стороне. На листок, который я так и не показала ребятам, с любопытством косился и Алекс.

И тут передо мной встал новый вопрос: "Как объяснить им то, что я хочу объяснить?". Это была проблема, которая довольно быстро решилась, стоило только вспомнить, что парни — маги, следовательно, если я их ткну носом в чужую магию, они смогут понять, что тут нечисто.

Так я и решила сделать!

Быстро соскочила с кровати на пол, схватила клювом штанину Шира, внутренне морщась от неприятного действа, но чего не сотворишь ради безопасности? В общем, за штанину я потащила Шира в его спальню. Сейчас мы находились во второй спальне на троих, поэтому путь был близким. Почему мы отправились не в ванну? Так в спальне наиболее ощутима чужеродная магия.

— Куда ты нас ведёшь? — спросил Ллои, Шир на него хмуро посмотрел, и тот замолчал, поняв, что опять пытается добиться от меня того, что сова просто физически не может сделать! Хотя я, собственно, и без совы в деле общения не особо активна... Не только животные не имеют возможности вкладывать слова и слоги, получая звуковой эффект. Старая рана...

В спальне было привычно темно, окна были закрыты тяжёлыми шторами, которые мягкими складками падали на пол, а источники света были выключены, пока один из них не зажег магическим импульсом Алекс. Тут же комнату озарило тёплое сияние, отразившись от предметов и осветив их.

Я же подтащила Шира к месту, где чувствовался наиболее сильный источник гнилостного запаха, парень недоуменно встал, вопросительно на меня поглядывая. Все остальные стояли у дверей, решив не заходить, пока Шир не разберётся, что к чему. Мешать будущему боевому магу было опасно. Особенно, если он главный в их сформированной вопреки всем правилам группе.

Кстати, о группах... А ведь действительно — они сформированная пятёрка, правда, неясно, как учителя позволили им так объединиться, ведь боевые тройки состоят из воинов и боевого мага, а иные объединения в учебных заведениях обычно не приветствуют. Поэтому эта пятёрка странная со всех сторон.

Ладно, теперь надо как-то объяснить Ширу, что он должен просканировать окружающую среду на наличие магии. Сделать это будет не просто... Или? Я внезапно поняла, что можно сделать!

Цепляясь коготками, начала взбираться вверх на штанине. Порча формы Ширу не понравилась, он меня аккуратно отцепил и поднял на уровень глаз. То, что надо! Идея была проста... В нашей империи всех учат различать свою и чужую магию по одним методикам, когда-то давно императору надоело различие в уровне знаний магов из разных учебных заведений, вот он и велел создать единую систему образования. Это сделали, а теперь я воспользуюсь этим.

Постучала крылом по глазам Шира, потом по вискам удивлённого парня, затем два раза по глазам, не больно, но ощутимо, и снова по вискам. Эта последовательность действий вдалбливается в учеников во всех школах, считается, что дети лучше запоминают картинки и прикосновения, чем и пользуются учителя. Поэтому многие вещи остаются со взрослыми магами до старости.

Вот и Шир... Через минуту он осознал, что я хотела этим сказать, а через две просканировал обстановку. И поразился.

Остальные пока непонимающе на него смотрели, но повторили его действия и тоже потрясённо замерли, смотря в пустоту. Для них там переливались нити заклинания, я же улавливала только тухлый, гнилой запах, как от испорченных яиц. Будто там шёл процесс разложения, такой ужасной была вонь!

Шир, наконец, отмер. Нахмурился, в два движения убрал все переплетения магии и повернулся ко мне. Наверное, всем интересно, почему он так легко справился с заклинанием, при том, что так долго не мог его найти? Так трудности была в обнаружении... Скорее всего, структура заклинания и защита этой структуры представлены весьма примитивно.

Так вот, парень обернулся к остальным, те ему мрачно кивнули и пошли проверять остальные метры комнаты. Шир же посмотрел на меня. Внимательно, пристально и с чем-то, неожиданно напоминающим уважение.

— Ты где-нибудь ещё замечала что-то подобное.

Вот тут-то я и закивала. Сова на миг прорвалась на свободу, недовольно ухнула, а я повела за собой юношу. В ванне история повторилась, а взгляд Шира становился всё задумчивее и задумчивее. Наконец, он сказал:

— Ты же не против праздничного ужина в награду?

Мы с совой единодушно приняли решение, и Шир лишь улыбнулся той быстроте, с которой птица отреагировала. Он присел передо мной на корточки, покосился на холодные плитки в ванной, взял меня на руки, встал и только тогда сказал то, что с самого начала вертелось у него на языке:

— Спасибо тебе. Раньше мы тебе не доверяли совсем. Теперь зачатки доверия стали появляться.

И это была правда. Не приукрашенная благодарность, вроде, 'мы твои навеки' или 'проси, что хочешь', а именно искренняя, какая-то безумно приятная благодарность. И как-то сразу захотелось делать ещё и ещё подобные поступки. И помогать. И вообще! И тут как-то пришло понимание, почему Шир главный в пятёрке...

Не за свои, несомненно, огромные способности. Не из жалости, благодаря болезни. Не из-за брата, который его во всём поддерживает. Просто он умеет находить такие слова, что хочется услышать их от него ещё раз. И нет никакого сомнения, что его скупое одобрение является стимулом для большинства из ребят. Для того же Вектора — так точно!

— Шир, — откуда-то из гостиной донёся голос обескураженного Ллои. Парень тут же рванул туда и этим очень напомнил дворецкого графа, когда тот слышал об очередных проделках малолетнего родственника. Сходство больше всего виднелось в выражении лица.

— Что? — спросил юноша, так и не выпустивший меня из рук, у пятёрки, теперь уже четвёрки, которая вглядывалась в место рядом с дверью, где недавно ставил защиту Шир.

— Больше чужеродной магии мы не видели, — отозвался Нерин, догадавшийся о смысле, вкладываемом Широм в вопрос.

С недоумением обернулся парень к брату. Ллои его не разочаровал, терпеливо объяснив причину их собрания в гостиной:

— Кто-то пытался взломать твою защиту.

— Мне кажется, это такое своеобразное приглашение, так как попытки взлома были слишком явными, безуспешными и показательными, — высказался Алекс, сканируя взглядом магическую решётку защиты.

Вектор, будто догадавшись, о чём его сейчас попросят, взял меня у Шира. Тот закатал рукава и сам проверил защиту. Моя нянька, Вектор, явно был не рад, что из-за меня оказался отстранённым от основных событий, поэтому я уже придумывала, как бы его сманить в коридор, одну он меня не отпустит, Шира побоится, а вот вместе... Правда, как бы с ним договориться?

Сам лидер пятёрки в это время хмуро решал, потом сам себе кивнул и стал отрывисто давать распоряжения:

— Скорее всего, это те ребята, что устроили нам незабываемое утро, поэтому Ллои и Нерин идёте со мной, Вектор будь тут с Совой, Алекс контролируй ситуацию с защитой, подготовь несколько амулетов и достань спрятанное оружие. Всё. Пошли. Пора поговорить.

Они исчезли в дверном проёме так же быстро, как у нас появились неприятности. Умоляющий взгляд на Вектора, который его правильно растолковал, встретил стену ответственности, возведённую до небес. Алекс убежал куда-то в спальню, где разбирался с оружием, которое в принципе было в академии запрещено и должно было остаться снаружи, видимо, парни всё-таки что-то с собой прихватили. Это порадовало, но мои подопечные были в коридоре лишь в компании Нерина, а трое недомагов как-то не помогали поверить в хороший исход ситуации.

Итак, раз взгляд не подействовал на Вектора, то придётся применять более тяжёлое оружие. Клюнув пальцы, что держали наше с совой тельце, я сумела без повреждений спланировать на кровать, конечно, с непривычки птица кувыркнулась в воздухе, а из-за маленького пространства для манёвров задела крылом что-то, но инстинкты зверька не подвели, она нас снова выручила.

Парень, чей палец я недавно клюнула, возмущённо на меня смотрел. И взгляд его хранил много эмоций. Например, недовольство бездействием усилилось раздражением от моего поступка. Подобно снежному кому, он копил чувства в себе, не зная, как выместить их на птичке, или считая это неправильным.

— Зачем ты это сделала? — потряс он передо мной конечностью. Мой взгляд так и кричал: "Догадайся!". Вектор не стал догадываться, он попытался меня схватить. Ожидая этого, птичка легко увернулась, я хотела было даже показать язык, но в теле совы с клювом это неудобно, поэтому заменив этот жест на помахивание хвостом, я добилась своей цели, рассердив Вектора и заставив его за мной гнаться. Идти в непонятное место без поддержки, пусть на меня и обиженной, не хотелось. И тут во мне говорил инстинкт самосохранения, который от этого же похода и предостерегал. Но если к первому его крику я прислушалась, то второй проигнорировала.

— Вернись! — шипел злостно парень, гоняясь за мной, думаю, если бы поймал, то от моего и так не слишком большого хвоста осталась бы лишь пара перьев. Рисковать задней 'конечностью', к которой я уже привыкла и отвыкать не хотела, я и не думала, поэтому, кружа по комнате, мы с совой постепенно отводили парня к двери. Тот не то, чтобы не мог меня поймать (при его-то хорошей подготовке!), он просто пытался не шуметь, не зная, в какой момент следуя бежать на помощь товарищам и боясь не услышать их зов. А я этим пользовалась. И весьма продуктивно, надо сказать.

— Остановись! — всё так же шипел парень, а я как раз пробегала мимо двери, увернуться прямо рядом с ней от рук Вектора труда не составило. Тот, поскольку уже набрал приличную скорость, со всего размаху врезался в деревянную поверхность, конечно, несчастная такого обращения с собой не терпела, со скрипом распахнувшись.

Перед стоящими в коридоре ребятами вывалился из комнаты сначала Вектор, сверху на него спикировала я под удивлёнными взглядами двоих незнакомых парней и усталыми троих знакомых. А потом на весь коридор разнеслось злое шипение Шира:

— Никакого праздничного ужина!

Невольно оглянулась не в силах поверить, что мою причастность к данным событиям вычислили так быстро. Впрочем, долго думать тут не надо. Вектор априори невиновен, он не стал бы противоречить Ширу, Алекс получил распоряжение, комната от проникновения извне защищена, соответственно, из всех остающихся остаюсь только я. И бардак явно наших с совой лап дело.

Два незнакомых парня, которые, видимо, и вызвали наших на встречу, переводили недоуменные взгляды с маленького, беленького, пушистенького тельца животного на Шира, ещё недавно бывшего вполне адекватным, они до сих пор не могли осознать, что эти ребята разговаривают с птицей! Сомнения в интеллектуальных способностях пятёрки светилось маленькими солнышками у них в глазах. Ко мне же пришло понимание, что и за создание такой репутации перед незнакомцами мне достанется.

— Вектор, — голос и жесты Шира явно выдавали разочарование в товарище, — забери её, надеюсь, ты сможешь её теперь удержать, — последние слова были наполнены сарказмом, как сапоги водой после похода по болотам, окружавшим леса графа. И мне совсем не понравился взгляд Вектора, которого теперь точно ждут, если не насмешки, то упрёки наверняка.

Но уходить не хотелось, однако, надо бы и честь знать. Основное я уже увидела. Во-первых, потенциальных врагов двое, что сразу же даёт нашим численное преимущество. Во-вторых, они пока в шоке. И, в-третьих, они на одном курсе с пятёркой, то есть на последнем, перевеса в магических способностях не будет, а вот численность сыграет свою роль. Узнать курс студента можно легко было, взглянув на форму. Чёрный цвет носили выпускники.

Итак, можно возвращаться в комнату. Свои обязанности наблюдателя за Ллои и Широм я выполнила, убедившись в их относительной безопасности. Но вот что-то как-то не хочется оставаться с Вектором наедине. Наверное, играет свою роль в этом справедливом опасении и чересчур сильная хватка уже вставшего парня. Синяков у птички, конечно, не будет, но это неприятно.

Когда за нами с каким-то отчаянным стуком захлопнулась дверь, подобно какому-нибудь антимагическому барьеру отделив меня от внешнего мира, Вектор предельно аккуратно меня перехватил. Потом он осторожно посадил меня на кровь, в полнейшей же тишине сел напротив и абсолютно спокойным голосом оповестил:

— Зря ты сделала это. Шир, может, и кажется добрым и пушистым, но нарушений дисциплины в экстренных ситуаций он не любит, единственное, что способно взбесить его ещё больше — предательство и прямое неповиновение во время боевых действий. Знаешь, мне даже тебя жалко...

Вот такой поворот был неожидан настолько, насколько может быть неожидан вообще поворот. Как-то я не задумывалась, что парень так раздражительно воспринимает непослушание. А Вектор, договорив, дополнил:

— Скорее всего, будешь с нами утром заниматься, главное — в этой академии найти свободное поле, а там, может, и летать нормально станешь, всё-таки такие быстрые темпы восстановления крыла сомнительны.

Не знаю, чем по утрам обычно занимались ребята, но после этих утренних тренировок они сегодня пришли убитые, пыльные, и один лишь Шир лучился довольством, хваля друзей за достаточно хорошую физическую форму после столь длительного перерыва. Собственно, эти тренировки были мукой лишь для четырёх человек из пятёрки, сам Шир наслаждался таким раскладом, их-то на факультете боевой магии сто процентов тренировали куда жёстче!

— В общем, готовься, — посоветовал Вектор, а в его глазах, нет-нет, да проскакивала искра удовлетворения от скорого отмщения мне. Видимо, он выбрал путь запугивания, что ж, это было ожидаемо. Даже будь я твёрдо уверена, что Шир станет насильно меня принуждать к тренировкам, то вряд ли бы я отказалась от возможности выйти в коридор. Да и сейчас не откажусь. Но тут уже ничего не сделаешь. Глухо, как в ночью в сосновом лесу.

Может, оставить птичку на поверхности, а самой заняться проблемами внутреннего мира? Надеюсь, что довольно длительное отсутствие контактов с ним не даст подозрительному шевелению ТОЙ двери снова начаться.

Так я и поступила. Конечно, пернатое было совсем не радо такому раскладу, сова даже попыталась нырнуть обратно, в темноту своего угла, что я ей отвела в моём мире. Вот только, именно, что в моём! Вытолкнуть её наружу, словно мяч в разгаре игры, не составило труда. Теперь началось её дежурство во внешнем мире. Бояться раскрытия я не стала. Несомненно, потеря интеллекта будет заметна всем, если со мной решат поговорить, только вот птичка-то ночное животное, значит, сейчас будет спать. А будить её вряд ли станут, а если и станут, то та не соизволит откликнуться. Ещё и поклевать может... самых упорных.

Очнувшись в своём призрачном теле, через которое просвечивал пол, оказалось до невозможности приятно. С каждой такой долгой отлучкой во внешний мир становилось всё сложнее заново привыкать к человеческим движениям. Я даже падала. А ведь это лишь призрак! Проекция! Поток сознания! Что будет в моём реальном теле, я даже думать не хотела. Это было просто страшно.

По моим подземельям разнёсся грохот! Всепоглощающей волной он прокатился по пещерам, гротам и узким коридорам, уничтожив несколько дверей, разорвав их с яростью, словно при исполнении кровной мести! Меня сбило с ног, причём, это был, скорее, психологический эффект, чем физический, я не могла похвастаться настоящим телом, поэтому реально меня сбить ничто не могло.

Подниматься было тяжело, пока я не разгрузила свой поток, отдав Аналитику часть мыслительной деятельности. Та отозвалась, приняв новую работу. Оказалось, что её тоже завалило. Она и бездна подсознания в порядке. Вот только вход завалило, а поднявшаяся в воздухе, будто туман, пыль, не давала бабочка бессознательного донести до проекции информацию.

Такая разруха и неостанавливающиеся волны грохота, шума, грязи и уничтожений были спровоцированы испугом. Моим испугом. Мой страх перед ТОЙ дверью вылился в бардак, мешающей и ей появиться, и мне убежать. Я ещё ЕЁ не увидела, не почувствовала под пальцами шершавого дерева, тем не менее она была рядом. И лишь страх пока сдерживал её передвижения. Но надолго ли?

Надо было успокоиться, но понимание, что деревянный ужас рядом, не давало этого сделать. Я чётко знала: успокоюсь — она окажется тут, в этой зале, и я уже не сбегу. А вот если не успокоюсь, то от внутреннего мира, который я так старательно строила на протяжении всей жизни, который означал для меня больше, чем всё материальное, как и для любого менталиста, ничего не останется. Меня вышвырнет наружу, сразу схлопнется возможность поддержания двух потоков в сознании. И тогда я просто не выдержу нагрузку, а спрятаться будет негде!

Такая ситуация напрягала... И не только...

Я просто не знала, что делать. Я была не готова к столь судьбоносной встрече! Я только-только начала жить во внешнем мире без постоянной подпитки адреналином, став привязываться к пятёрке! И тут до меня дошло...

Быть снаружи можно и без риска... И я нашла способ. Долги, связи, чувства к разным существам... Всё это способно послужить якорем. Нет, я и так всё это знала, но впервые слова преподавателей, объяснявших, как удержаться на краю, обрели смысл. Я на себе почувствовала это.

Какие-то незримые нити тянули меня к жизни. К отказу от страха. К чему-то бесконечно радостному, тому, что я сумела забыть...

Перед слезящимися от пыли глазами показалась дверь... Она была такой же, как и год назад. Как и пять лет назад. Как всегда. Она никогда не менялась. На ней не отображались годы, не отображались мои духовные достижения. Она лишь хранила воспоминания. Она была той тонкой преградой, что не давала мне узнать нечто страшное. Она была гранью между прошлым и будущим. В ней было ни одной трещинки, что я не изучила за каждую встречу.

И всё же что-то неуловимо изменилось. ОНА просто исчезла! Не знаю, виновато ли в этом осознание иных способов выжить, кроме адреналина, не знаю... Но она оставила меня, обдав слабым ветерком на прощание.

По мановению руки развалины и руины начали возвращаться на свои места. Но я ещё долго сидела не в силах отойти от встречи, от воспоминаний, которые в который раз удалось обхитрить. Но это лишь отсрочка. Незначительная... Недлительная... Было бы заблуждением считать себя победительницей. Я лишь узник своих страхов. Есть ли смысл искать причины исчезновения двери? Ведь она равно или поздно вернётся... И вот тогда выхода уже не будет. Это была последняя её промашка. Или последнее её послабление.

История 13

На следующий день меня покормили, хмуро посмотрели и в наказание за вчерашнее снова оставили в комнате. Узнать, о чём тогда вечером говорили Шир, Ллои, Нерин и те ребята, не представлялось возможным. Вектору и Алексу, конечно, всё рассказали, мне же удалось что-то понять только в предельно общих чертах. Словом, к нам приходили с предложением перемирия. Оказалось, что скоро будет то ли зачёт, то ли экзамен, то ли соревнование, поэтому недавним противникам моих подопечных совсем не хотелось приобретать врагов. Правда, перемирие было временным и хрупким, как фарфоровая посуда.

Так вот, на следующее утро меня оставили одну. Видимо, я сильно провинилась вчера, так как со мной никто не общался, на возмущённое уханье не реагировал. Но мне было как-то всё равно... Недавние события с участием ТОЙ двери надёжно и надолго вывели меня из равновесия, как подлый толчок в спину. Даже сова сегодня была необычайно тиха, ощутив моё плохое и мрачное настроение, ухудшенное отношением ко мне пятёрки.

И вот я сидела на подоконнике, тоскливым взглядом провожая плывущие по небу, словно корабли по водной глади, облака. Организму было так же плохо, как и моему сознанию. Перестройка на иной распорядок дня давалась нелегко. Хорошо хоть, сова отсыпалась днём, а я ночью, но и телу требовался отдых. Пришлось его насильно усыплять, чтобы сознание совы не начало его утруждать новой деятельностью. Но надо было что-то делать с ночным и дневным образом жизни.

Вдруг острое, как недавно заточенный кинжал, боковое зрение уловило движение! Движение, направленное на привлечение моего внимания. Никого в этой комнате, кроме нас с пернатой не было, соответственно, звать кого-то другого просто не могли. На активные махи руками никто и не обращал внимания. "Ментальные чары," — определила я.

Только ментальный маг может так хорошо скрыться. Причём, выборочно привлечь чьё-либо внимание. Какой же силы этот экземпляр?!

Я сразу же поняла, что со мной хотят наладить 'мост'. Проникнуть во внутренний мир. Я к нему не могу, так как не обладаю соответствующими знаниями, а вот он вполне. Причём, он может сделать это и без моего согласия, а мягкий толчок-вопрос — лишь дань вежливости.

Однако даже при таком вторжении в пещерах бы он не разобрался, но делать нечего. Пришлось дать согласие на диалог. Он сосредоточился, я выпустила птицу на передний план, возвращаясь внутрь. И вот мужчина лет сорока напротив меня.

Явно магистр. Магистр менталистики. От такого не скрыться за моими полудетскими щитами. И тут он произнёс то, что разом избавило меня от тревоги:

— Я связной от старика, он попросил помочь вам.

Всё. И можно не беспокоиться. Ничего со мной не случится. Пока... Но как же он неуважительно о графе-то!

Маг тем временем с любопытством осматривал мою пещеру-гостиную. Я поморщилась, надо увести его подальше, где у него будет поменьше власти.

"Идёмте," — позвала известным жестом.

Он, несомненно, понял, что я делаю. Хмыкнул, но перечить не стал. Кстати, с ним мы сможем общаться, передавая мыслеобразы, всё-таки интересные у графа знакомые... Недоумение мага росло по мере приближения к одной из неровных стен, оно умилилось, когда появилось три двери, мы вошли в одну из них, своего пика непонимание достигло, когда дверь за нами, вышедшими в ином помещении, исчезла, словно её и не было.

— Таких миров я ещё не видел, — задумчиво пробормотал он, — двери, сокращающие путь, пещеры, почти физическая материальность... Это интересно. И даже очень. Если вы не возражаете, я бы вас изучил.

Помотала головой, потом отдала второму потоку сознания — Анлитику, находившемуся на своём посту, все данные и воспоминания, которые не хотела случайно показать мужчине при беседе. Как только я это сделала, в мою голову, как к себе домой, ворвались образы, подтверждающие личность мага и его знакомство со старым графом. Этого было достаточно для минимального доверия.

В свою очередь я отправила ему свои мыслеобразы, в которых представилась и передала отчёт по мальчишкам, конечно же, придержав информацию о болезни Шира. Мужчина ненадолго задумался, потом с сожалением оглянулся вокруг, понимая, что таким образом сократив нашу беседу, я его выпроваживаю, и спокойно сказал напоследок:

— Я намного опытнее вас, Ирис, в менталистике и мог бы дать пару уроков, если бы вы разрешили мне познакомиться с вашим внутренним миром поближе, — и он исчез, а вот я осталась внутри, понимая, что не обладаю и сотой долей его силы и опыта. Так уйти из чужого мира — надо уметь.

Почему же он так хочет исследовать мой мир? Так для нас, менталистов, это как красная тряпка. Мы на своём-то собственном миру зациклены до невозможности, а уж чужой — так вообще конфетка. Ни один маг разума не упустит возможность осмотреть чужой мир, перенять пару техник, пусть даже его обустраивал намного более слабый маг. Смысл в том, что, чем больше миров ты исследовал, тем больше понимаешь в отрасли их конструирования.

А с этим не помогут никакие учебники. Да, азы нам дают ещё в школах, а вот дальше мир растёт и прогрессирует у каждого индивидуально. Чтобы увидеть мир магистра менталистики многие бы отдали руку, почку, ногу. Ведь для нас реальная жизнь второстепенна. Самое важное для каждого менталиста — развитие собственного мира.

Тут наша настоящая жизнь! Беда только в том, что наш диапазон эмоций во внутреннем мире равен диапазону спички. Никаких волнений, моя дверь — исключение. И в итоге менталисты, желая уйти от реальности, без неё же и погибают. Парадокс. Но парадокс, который заставляет многих из нас жить.

Я вздохнула и всё же решила вернуться наверх, в сову. Думаю, она сейчас спит, так как по режиму сознание птички должно видеть девятый сон. Собственно, сегодня, раз уж они меня оставили, я хотела полетать. Привыкнуть к этому, постепенно понять, по какому принципу животинка держится в воздухе.

Когда я заняла главенствующее место, отправив сознание птички на покой, та была благодарна. Тёплая волна положительных эмоций от неё слегка встряхнула тело. Вот только летать без её сознания я не смогу, однако тело-то все движения помнит, значит, пока не летаю, а только тренируюсь.

Спрыгнула на пол и начала делать короткие и слабые махи крыльями, те стелились по полу скинутыми с постели простынями, сдували пыль, слегка приподнимали меня над землёй, но не более... Оказалось, что и у тела должна быть специальная поза и хвост не просто так сзади висит. У каждого элемента организма была своя функция, которую тот с энтузиазмом отличника выполнял.

Чтобы сообразить, что для чего надо было летать, а не делать эти скудные махи. В итоге через полчаса я поняла, что либо создаю себе условия полёта, либо продолжаю бессмысленную деятельность, думая, что прогрессирую. Конечно, я не стала сигать с разбега в окно или с люстры на пол. Вовсе нет...

Я осмотрелась и заметила, что тяжёлые шторы, состоящие из двух частей, завязаны на уровне подоконника узлом. То есть они образовывали некий полукруг, в который я могла лечь, как-то к нему прикрепиться и лететь, не трогаясь с места. Это был бы идеальный вариант, если бы я поняла, чем можно закрепиться. Кстати, интересно, зачем пятёрка так связала две шторины, или это ради уборки, чтобы концы не волочились по полу и не мешали мыть полы?

Да, в этой академии практиковалась уборка своими силами. Без магии. Была даже кладовка с принадлежностями для уборки.

В общем, я нацелилась на шторы, решив лечь не поперёк их, а вдоль, чтобы упираться с одной стороны в одну штору хвостом, с другой головой, а крылья бы свободно свисали вниз. Если чуть подвинуться и лечь по диагонали, то и хвост не станет прятаться в шторе. Решено.

Как я забиралась на эти самые шторы — отдельная история. В процессе стало ясно, зачем птицам нужны когти и клюв. Я цеплялась, как паук за паутину, и всё ползла и ползла. Это было незабываемо в том смысле, что я вряд ли когда-нибудь такое забуду.

Громкое уханье разнеслось ветерком по комнате, когда я, наконец, залезла на узел. Устроилась, как планировала. И замахала крыльями. Благодаря маленьким размерам (маленьким даже для полярных сов) я спокойно уместилась на узле и также спокойно училась искусству полётов.

Ровно спустя час и три падения вниз, и столько же упорных восхождений обратно было решено попробовать сделать это в реальности. Я распахнула крылья, сосредоточилась и, оттолкнувшись, рухнула на диван, над которым предусмотрительно и сидела, упираясь когтями в полочку.

Полочка рухнула за мной... Не на меня только потому, что я успела откатиться в сторону. Появилось подозрение, что сегодня меня будут держать на голодном пайке. Я посмотрела на отвалившуюся полочку, вздохнула и легла рядом. И незаметно заснула.

Проснулась часа через три, судя по часам на стене, и поняла, что ещё пятнадцать минут в закрытом, словно тюремные мешки камер, помещении, и я попросту сбегу. Так и поступила, выглянув в коридор. Чары и защиту преодолела спокойно, так как та была настроена и на меня в том числе. Вопрос, куда пойти, передо мной не стоял. Я точно знала, что просто хочу узнать об академии побольше. Осмотрела своё белое оперение и сообразила, что незаметно мимо учеников не пройду, в перерыв между парами придётся отсиживаться где-нибудь. В кладовках, например. Можно и в туалетах, хотя там обычно девочек много... Ладно, что-нибудь придумаю по ходу дела.

Я кралась вперёд, но вскоре осознала, что опасаться нечего, все грызут гранит науки, и отправилась в нормальном темпе вперёд. Подсчитывала входы и выходы, Аналитик внутри всю информацию заносила в наши личные архивы памяти, что было очень полезно и хорошо. Так бы всё и продолжалось, но закон подлости не дремлет, он всегда свеж и бодр.

Прозвенел звонок в виде гонга, он разнёсся свободолюбивым ураганом по зданиям, даруя минуты перерыва студентам. Те толпами, как рыбы косяками, высыпали в коридор. Кто-то упал, кого-то затоптали, кому-то досталось по лицу, кому-то по животу. Давка — царица любого столпотворения присутствовала и среди друидов, которые, в общем-то, мало чем отличались внешне от людей. Были, может, чуть красивее, может, черты чуть идеальнее, но в целом те же двуногие прямоходящие. И только магия разнилась, в ней не было общего.

Но ладно... Пока студенты бегали по коридорам, наводняя их своим присутствием, я в последний момент успела забежать в какую-то дверку. Позже оказалось, что эта каморка — кладовая для хозяйственных инструментов. Чтобы их не таскать с этажа на этаж, то есть чтобы они были на каждом, инструменты сложили именно сюда. Не учли только посетителей. Иди посетительницу.

— А вы новеньких видели? — прямо около двери остановилась стайка девушек, они ждали лектора, поэтому никуда не уходили. И в это время обсуждали... Кажется, обсуждали пятёрку и других студентов по обмену. Стало интересно послушать, самопросветиться. Не стала себе в этом отказывать.

— Видели, конечно, — фыркнула одна из девушек, — говорят, они вполне себе умные, талантливые. Не совсем в империи слабый уровень образования, — констатировала начинающий маг.

У меня от ее слов потеплело на душе, как в летний день с появлением солнца на безоблачном небе. Было приятно услышать искреннюю и лестную оценку нашей стране, и пусть девушка-друид говорила с пренебрежением, змейкой скользившим в её голосе, однако, она имела на то право.

Развитие государства этой расы опережало развитие нашей империи века на два. Всё это за счёт постоянных войн и различных сект и фанатиков на территории моей родины. Вот так-то.

— Ты, как всегда, об учёбе, — отозвалась одна из девушек, — лучше, расскажите, как они выглядят, а то, видимо, одна я из нас их не видела. А вы молчите, как не знаю кто.

— Давайте не будем об этом посередине коридора говорить, — довольно язвительно отозвалась другая девушка, — если кто не помнит, то твой, Лина, брат, ставивший утреннюю ловушку на гостей, головы нам поотрывает за 'предательство' и обсуждение 'врага' за спиной.

— Это да, — согласилась та самая Лина. Печально так согласилась. Нотки грусти проскользнули солнечными лучиками в её голосе и исчезли под действием угнетающей атмосферы.

— Ну и ладно, — с нарочитой весёлостью сказала та самая девушка, что начала говорить первой, — кому нужны эти новенькие? У нас и старенькие есть! И даже много их, стареньких!

Её энтузиазм не разделили, но принялись обсуждать 'стареньких'. Обычные сплетни о студентах привлекали меня куда больше, чем выслушивание дифирамбов пятёрке и прочим личностям, приехавшим с ними из империи. А при таком раскладе я смогу узнать побольше о населении академии. Что может пригодиться в будущем. Может стать необходимым.

— А Эрик с Ликом, что делали вчера у коридора, где поселили новеньких? — спросила какая-то четвёртая девушка.

Лина ей тут же ответила:

— Брат сказал, что они хотели объяснить новеньким обстановку и забрать к себе в компанию потенциально способных ребят. Результаты их встречи брату пока неизвестны, или тот просто не хочет делиться информацией, — с тоской закончила девушка. Она явно любила, но не понимала брата. Хотя... Я бы на его месте тоже не особо общалась со сплетницей-сестрой на тему их планов. Может, для девушек это всё пустые слова, но для 'мальчешек' эта 'войнушка' реальна.

Как я понимаю, они враждуют с компанией этих Эрика и Лика. Что за имена у них? Или это сокращения? Скорее всего... Зато теперь есть цель — узнать, до чего с ними договорился Шир?

И с кем теперь пятёрка заодно, а с кем нет. Последним можно и повредить в своё удовольствие. Тут прозвенел звонок, гонг снова разнёсся ураганом по коридорам, опустошая их, как опустошает поля саранча. Студенты в спешке разбегались по аудиториям, лекторы и учителя их поторапливали, прикрикивая на будущих магов. Те покорно внимали, а сами в уме продумывали планы мести, которые вряд ли когда-нибудь осуществятся. Ведь в этой академии хоть и были разрешены ловушки и поединки на студентов/со студентами, на профессоров/с профессорами, однако мало кто рисковал открывать военные действия против последних.

В остальном же правила академии, составленные явно не чиновниками, а военными, разрешали сражаться, калечить, ставить ловушки, идти на подлости... Если враг попался — сам виноват. В одиночку тут редко выживали. Правил было два: не допускать смерти врагов, за которую грозило отчисление, и не иметь никаких правил, кроме первого.

Даже преподавателей можно было не слушаться. Но опять же... Те могли и заставить себя слушать. Им-то тоже было разрешено сражаться против студентов и мстить им не только на экзаменах. В общем, на лекциях, парах, практикумах дисциплина царила идеальная, идеальнее, чем даже причёска дочери нынешнего императора.

Я осторожно выбралась из кладовки, огляделась и только тогда по стеночке отправилась дальше. Было подозрение, что звонок звенит, когда ему надо и удобно. Расписания у меня не было, именно поэтому так и казалось.

Через десять минут я приободрилась и зашагала уже куда бодрее. Сова спала внутри, Аналитик запоминала коридоры и маршруты, я же всё пыталась настроиться на непривычные движения тела и непривычную же их координацию. Не падала я только из-за мышечной памяти, ну, и когда сова меня контролировала, что бывало нечасто. Однако я уже ходила и клевала увереннее, к концу недели, может, окончательно приспособлюсь к новому месту обитания.

Я так далеко ушла от знакомых коридоров, не опасаясь заблудиться благодаря второму потоку в сознании, что догадалась, что это преподавательские коридоры нескоро. Совсем не скоро. А вот, когда догадалась, вспомнила, что где-то здесь может быть знаменитая библиотека, в которой есть запретные книги... В общем, я бодро пошагала дальше.

Или всё же попрыгала... Шагами назвать такой способ передвижения, при котором хвост мешается, как и крылья, было нельзя. На шаг человека это было похоже в той же мере, в какой похоже ухо на нос. В общем, я попросту ковыляла в силу своих способностей. Сова и не думала помогать.

Соблюдая все предосторожности, я миновала три коридора и одну небольшую лестницу в двенадцать ступеней, а долгожданной и таинственной библиотеки, о которой упомянул как-то Шир, всё не было.

Вдруг из-за поворота раздались аккуратные и тихие шаги. Двойные. То есть шло двое магов... Людей на территории академии почти не было, поэтому шли точно маги. Я спряталась, буквально приморозив тельце к какой-то стенке, а мимо прошла странная парочка. Фигура в плаще и капюшоне, под которыми угадывались женские очертания, и мужчина, не утруждавший себя маскировкой.

То, что они не преподаватели становилось понятно сразу. Во-первых, они тоже крались, во-вторых, в полголоса обсуждали ту самую библиотеку, о которой недавно думала я. Они были действительно странными! Парочка явно в академии уже бывала ранее, точнее, хотя бы один из них, тем не менее шли они неуверенно. Оглядываясь. Будто опасаясь чего-то.

Решив не ввязываться в неприятности с непонятными личностями, я хотела уже было развернуться, но тут маги, судя по их тихому разговору, нашли библиотеку. И я не могла упустить такой шанс! Хотя нет... Могла... Вздохнула, перечислила про себя все возможные риски и решила никуда не лезть, затаившись и спрятавшись, словно растворившись в тени, бредущей по освещённым стенам этого места. Стало как-то неуютно.

Библиотеку мне было не видно, зато я чётко различала, что мужчина остался на пороге, тогда как его спутница, которую он ранее непредусмотрительно назвал Ярой (а столица-то, кстати, где мы находимся, называется Ярри, странное совпадение), вошла в библиотеку. Видимо, вторженцы и просто непонятные личности и не подозревали о животных как о шпионах. Против людей, друидов и магов они понавесили столько заклинаний, что те бы к ним и на метр не приблизились, а вот о живности как-то позабыли.

— У тебя пять минут, — предупредил мужчина женщину. Та усмехнулась, что было ощутимо даже через ткань плаща, и юркнула в библиотеку. Мужчина стоял на пороге, не пересекая его, как не пересекает огонь черту воды. Его словно что-то сдерживало, не давая войти внутрь.

Через пять минут, когда мужчина, не сдержавшись, несколько раз напомнил спутнице о времени, та какая-то пришибленная вышла. Двое неизвестных отправились назад по коридору... Они удалялись, а я впервые не знала, что делать и думать. Слежка за ними?

Я бы уже побежала следом, но тут раздался звонок... Коридоры, куда ушла парочка... Преподавательские коридоры ученики не посещали, а вот то место, где затаилась я, наблюдая за входом в библиотеку, наполнили студенты! И снова они, как замаринованные в банке огурцы едва ли не вываливались за край, так их было много!

Но я уже не хотела никого подслушивать. Полученных уже загадок хватит на несколько лет. И, думаю, скоро мне вспомнится сегодняшний день. В общем, я с терпением мамонта дождалась звонка, а потом со всех лапок рванула назад в комнату. И вот в этот-то момент очень помогло то, что Анализатор запоминала и складывала в архивы памяти весь мой маршрут. Было очевидно, что без её помощи я бы однозначно заблудилась.

Возвращение в комнату незаметно провернуть не получилось. Двери, которые я до того аккуратно вскрывала клювом и коготком, зная, что мне противостоит обычный замок, а магическая защита на меня не действует, были распахнуты настежь. И внутри, судя по всему, кто-то находился.

Изредка доносилось бормотание:

— Куда же она делась?! — на пятой такой фразе появилось подозрение, что этот голос, изменённый шёпотом почти до неузнаваемости, я уже где-то слышала. А чуть позже пришло осознание, что, похоже, Шир послал Вектора во время перерыва посмотреть, как я там, а тот не застал меня в комнате. Чувствую, ужин можно не ждать. Такой побег мне просто так с крыльев не сойдёт!

Я вздохнула и подтолкнула тельце совы к входу... Пора сдаваться.

Когда Вектор увидел мою виноватую (насколько может быть мордочка совы таковой) мордашку, то просто промолчал. Тишина камнем рухнула и придавила меня к земле. Парень же просто посмотрел на часы, вышел из комнаты и отправился на занятия. И теперь я чувствовала себя виновной в том, что он опоздает.

Пусть меня не ругали, не прогоняли, не били, не унижали, не... Много чего не... Но всё равно стало погано на душе, где-то там, внутри, проросли гнилостные грибочки совести, давящие на меня с почти материальной силой. Захотелось услышать крики, получить какой-то выговор, но не такое демонстративное молчание.

Хотя мне надо было бы радоваться данному исходу... Рядом с подопечными оставили, никаких последствий моей прогулки пока нет, да и никак не наказали животинку. Но всё же я почему-то не видела эту положительную сторону вопроса такой уж положительной.

Вытолкнула сову на поверхность сознания, как выталкивает вода пузыри воздуха, я сама скрылась во внутреннем мире. Надо было расфасовать новую информацию по архивам памяти, собранным в одном из многочисленных гротов. Я могла бы доверить данную деятельность Аналитику, но хотелось занять себя настолько, насколько это вообще возможно, чтобы не мучиться угрызениями злодейки совести.

Архивы памяти — тот уровень личного во внутреннем мире, который сопоставим разве что с бездной бессознательного, бездной подсознания. Да-да, мои пещеры подразделялись на уровни. Верхний, где я всё время прихожу в себя, и где встречала нежданного гостя, на нём ещё много этаких гостевых пещер. И множество дверей. Средний уровень был отдан под архивы памяти, новые раскопки, мною опять заброшенные, и пропасть подсознания. Последний же уровень был для меня закрыт. Туда вела всего одна дверь. И ЕЁ я боялась куда больше, чем следовало бы. Именно потому было странно, что заветная дверка появилась на верхних уровнях. Обычно она обитала куда ниже.

История 14

— Кто проверял младших? Их не трогают? — Шир последовательно задавал вопросы, кто-то из ребят ему отвечал. Такая уже ставшая привычной традиция вечернего отчёта была бы даже какой-то уютной и знакомой, если бы меня не игнорировали. Показательно игнорировали.

Нет, сову накормили, в туалет сводили, но всё это было проделано Вектором до того равнодушно и совершенно оставлено без внимания остальными, что я чувствовала себя как-то даже потерянно. Как будто в темноте леса... Зову кого-то, но никого нет рядом, и только ветви деревьев поют некую песню ночным шорохом и шелестом. Такое вот неприятное ощущение.

Но заслуженное... По крайней мере возмущаться таким отношением можно было, но совесть уже основательно подточила на мне зубки, потому я молча сидела в уголке, не выпуская птичку на волю. А та рвалась в преддверии ночи! С режимами дня мы так и не разобрались.

— Да, старшим уставом запрещено противостоять младшим, что при здешних порядках, вполне логично, так как младших курсов в иной ситуации просто не осталось бы. Поэтому и нашу малышню старшие не трогают, да и их однокурсники больше погружены в предстоящие экзамены, а редкие нападки они отражают. К тому же с ними не хотят связываться, так как они под нашим покровительством, а нам за нарушение правил о непротивостоянии между курсами почти ничего не будет. Вот они и не ссорятся с малышнёй, — подробно ответил Нерин, который отвечал именно за младших. Шир ему кивнул, но сделал это так, что мне самой захотелось прочитать весь этот доклад заново, чтобы и мне так кивнули!

— Что с преподавателями? Информацию по каждому реально хоть где-то достать? — тут же задал следующий вопрос Шир. Его сосредоточенность передавалась и ребятам со скоростью вирусного заболевания, вот только на меня никто по-прежнему внимания не обращал, на что было бы странно обижаться или дуться. Имеет ли смысл тогда начинать это делать?

— Информация хранится в архивах, те хранятся в библиотеке, которая находится в преподавательском крыле, но с ней странная история. Официально она считается утерянной, сокрытой в одном из многочисленных секретных ходов замка, однако при всех вопросах об информации по преподавателям всех посылают именно туда. Поэтому, скорее всего, библиотека всё же есть, и ей просто очень редко пользуются, к тому же она находится под землёй, — это уже делал доклад Ллои, который сменил свою обычную дружелюбность серьёзностью так быстро, будто это ему совсем ничего не стоило.

Я же теперь знала, в какой именно библиотеке я была, и почему пошла в том направлении. Меня всегда привлекали подземелья... И камень... И этот мёртвый холод, за которым скрывается больше, чем многие думают...

— Ясно, — проговорил Шир Ллои, — тогда ищи информацию у учеников и других учителей, в библиотеку лезть ещё точно рано. Там на входе, наверное, такая защита, что и мышь не проскочит!

Тут же вспомнилось, как утром два совсем не грызуна туда всё же проникли. Или я что-то перепутала, и та библиотека совсем не та библиотека, что нужна ребятам. К тому же я хоть и могла их к ней отвести, но открыть не получилось бы. А так они хоть будут от этой тайны какое-то время держаться подальше, что уже хорошо, и очень радует.

— Что по поводу оружия? Всё перепрятал? Есть пути сделать легальным его ношение и вообще пребывание его в академии? — этот вопрос уже относился к Алексу, тот только помотал головой:

— Немагическое оружие тут в принципе запрещено, лазеек нет.

— Совсем? — разочаровался Шир.

— Совсем, — подтвердил безжалостный Алекс.

У Шира такое сразу обиженное лицо стало! Будто ему конфетку не дали, а не запретили легально хранить оружие.

— Ладно, тогда надо его перепрятать, чтобы даже в случае обнаружения, оружие и нас связать не смогли, но при этом, чтобы мы могли бы им воспользоваться. И желательно сделать это в любой момент, — быстро сориентировался Шир, что-то подсчитывая на пальцах.

Алекс, который получил почти не выполнимое, на мой взгляд, задание только кивнул. Остальным уже тоже достались поручения, и тогда сам Шир доложил о ходе исполнения его обязанностей:

— У меня пока всё чисто. Удалось урегулировать конфликты в группе, подтвердили вчерашнее соглашение о сотрудничестве с теми однокурсниками. Но всё равно держитесь настороже.

Все серьёзно кивнули. Это были не шутки, может, на гостей из другой страны налагалось меньше обязательств, чем перед учениками, тем не менее навредить им легче лёгкого, а дипломатический конфликт, даже если он случится, быстро замнётся. Всё же сотрудничество только-только началось. Ну, пострадала пара другая учеников... Ну, умер кто-то.

Спишут это на кого-то, показательно его накажут и снова запоют о дружбе друидов с имперцами. Такова действительность.

И хоть этого не хотелось бы никому, но всё равно опасность для ребят огромная. Хорошо хоть, за ними отправили присматривать не только меня. Сомневаюсь, что граф не подстраховался. Я — лишь дополнительное средство безопасности для парней. И отнюдь не основное.

Меня всё также не замечали, а настроение у меня становилось всё хуже и хуже. Появлялись незваными гостями мысли об извинениях, останавливало неумение вообще говорить и говорить в виде птицы.

Наконец, мне надоело служить предметом мебели, который мелькает в поле бокового зрения, но уже успел приесться настолько, насколько приедается привычная обстановка, созданная чужими руками. Вот так я себя и чувствовала. А потому, намеренно забыв о возможности сейчас собрать нужную информацию, я поднялась и отправилась к дверям.

Пора было что-то решать с ненормальным количеством часов в сутках. В смысле, с тем, что из нас двоих: меня и совы, — кто-то постоянно использовал тело, не давая тому отдыха. В итоге сейчас, будь я человеком, зеркало безжалостно бы отразило мешки под глазами и мертвенно-бледную кожу. Хотя, в общем-то, цвет кожи у меня всегда был не слишком загорелым. Мне часто говорили, что я на труп похожу. Как уже было сказано, если во мне и было что-то симпатичное и необычное, то только глубокие, словно горные озёра, глаза. Всё остальное же, скорее, отталкивало, чем притягивало людей.

Из-за дверей доносились отрывистые фразы, вроде:

— Надо поставить нормальную защиту на дверь младших...

— Кто-нибудь получил карту академии?

— Есть ли шанс на зимних каникулах вернуться в империю?

— Кто, что узнал о гостеприимных хозяевах этой земли — друидах?

В общем, обсуждение было в самом разгаре, а мой уход, если и заметили, виду не подали.

Свои проблемы со сном я захотела решить очень просто, поленившись заморачиваться. Мне нужно было лишь убедить сознание совы, что день — ночь, а ночь — день. Тогда голова убедит само тело, и то будет отдыхать по ночам. Но это в теории. Как оно будет на практике — мало кто знает.

Проникнув во внутренний мир, я направилась через какую-то пушистую дверь к тому уголку своего мира, что выделила под сознание животинки. Собственно, всё бы хорошо, но мой план имел существенный недостаток — прекратив спать днём, сова станет пытаться выбраться наружу, из-за чего Аналитик не сможет отдохнуть вообще никогда.

В переплетении листьев на воссозданном по памяти и чудом проросшем сквозь камень дереве находилось гнездо совы. С моего последнего сюда визита многое изменилось. Что ж, это неизбежно... Сознание птички подросло, став похожим на круглый меховой шарик. А вот место, где она ранее обитала, теперь здорово напоминало миниатюрный лесок.

Самое странное — преподаватели всегда нам говорили, что сложнее всего представить и сконструировать во внутреннем мире то, чего нет в реальности. Потому мои двери и бабочки бездны были столь уникальны. И потому проросшая в камне зелень казалась какой-то странной.

Но вопреки словам учителей, мне лично фантазировать удавалось лучше, чем повторять однообразные формулы для визуализации во внутреннем мире различных предметов. Зубодробительные, незапоминающиеся заклинания, которые я и так не смогла бы произнести, и огромное количество энергии, что на них уходило, меня всегда изрядно выбивало из колеи, поэтому я так любила создавать что-то сама, не прибегая к скучным формулам. Иногда это срабатывало, иногда нет, и тогда приходилось выкручиваться, но не всё же сразу.

Собственно, что я хотела сделать?

Для начала было бы прекрасно поменять время на биологических часах совы, сделать всё время на двенадцать часов меньше, чтобы спутать день и ночь. Поставить блоки в примитивное до ужаса сознание совы оказалось очень сложной задачей. Приходилось контролировать не только себя и магию, но и количество вкладываемой энергии. Ведь каждое увеличение или уменьшение вело бы к потрясающим результатам. Птица просто перестала бы существовать.

Кстати, даже это подобие сознания у птицы было только из-за хорошо развитых для животных больших полушарий. Возможно, она даже могла сама испытывать эмоции. Вот так вот.

В общем, спустя одно потраченное волевое усилие и пятнадцать минут работы сова очнулась, отряхнулась и собралась уже выйти на поверхность, но я отнесла её с помощью двери к Аналитику, а та, кивнув, пообещала позаботиться о запертой во мне птичке.

* * *

Утром я вытолкнула себя на поверхность рывком. Всё ещё непривычное птичье тело снова принадлежало только мне, что не могло не радовать. Также хорошего настроения добавлял тот факт, что я заставила себя проснуться раньше ребят. Те, конечно, спали чутко, но даже это не помешает мне произвести те манипуляции, что я задумала.

Осторожно-осторожно, бесшумно-бесшумно я встала и отправилась в гостиную. Как ни странно, мне постелили в уголке, рядом с артефактом, обогревающим спальню Шира и Ллои. Всё-таки садистами парни не были и понимали, что хрупкое, как фарфоровая ваза, здоровье животинки не выдержит суровых холодов, потому и дали столь тёплое местечко.

Когда я всё-таки сумела незамеченной прошмыгнуть в гостиную, порадовавшись тому, что ребята не стали запирать и вообще закрывать двери между помещениями, а мне не пришлось их открывать, то сразу бросилась к тем сумкам, что парни таскают на занятия. Там лежали карандаши, прочие письменные принадлежности, перья, бумага. А в дно сумки были вшиты небольшие ножи... На всякий случай. А с боку в неприметном кармашке хранился у каждого один нормальный нож. Видимо, воинственной расе, открывшей только пять лет назад свои границы, ребята не доверяют. Как не доверяют императору с его уверениями в газетах в безопасности всех студентов по обмену.

В принципе всё возможно... Уж лучше страдать паранойе, чем не страдать больше ничем в этой жизни.

Но мне нужно было не это...

Методом проб и ошибок я нашла сумку Шира, почти ничем не отличавшуюся от остальных четырёх, сваленных тут же. В ней, как мне казалось, должны быть хоть какие-то намёки на тех людей и нелюдей, с кем общается пятёрка. А я так чувствую, что именно это мне и надо будет в следующий раз сообщить связному. Да и самой интересно, если честно.

Провалившись в сумку, как в бездонную пропасть, наподобие той, что находится в моём мире, я тем не менее умудрилась не нашуметь. Дальше исследования проводились куда более осторожно... И всё-таки так странно... Всегда хотела производить звуки, поддерживать коммуникацию с людьми. А теперь забочусь только о тишине.

Зрение птички в очередной раз мне помогло, все предметы, скрытые тьмой, как тени ночью, для меня были вполне различимы. Содержимое сумки Шира, в общем-то, почти ничем не отличалось от содержимого остальных четырёх сумок. Разве что...

Я аккуратно подцепила клювом небрежно сложенный пополам листочек и вытащила его из не очень тяжёлого учебника по истории магии. Читать глаза совы были не приучены. Особенно в темноте.

Пришлось вылезти, но и тогда чтение маленьких прописных букв давалось тяжко. Зрение совы могло помочь различить в почти абсолютной тьме мелькание хвоста мыши, а вот буквы оно воспринимало ужасно! Оно и понятно, что зрительный нерв не доносил сигналы в нормальном состоянии до мозга совы, та просто не могла понять, что тут написано.

Именно поэтому меня подключили к этой сове, как ещё один мозг, фактически я перехватывала её нервные сигналы и могла подавать свои. Вот только чувства-то в сигналы тело превращало само, следовательно, мне было нужно буквально дешифровать каждую частицу информации от организма!

Этим и занималась Аналитик, помимо общения с подсознанием. Теперь на неё ещё и контроль над птичкой свалился, ведь та бодрствует теперь одновременно со мной. Что решило проблему сна, но добавило иных проблем.

Через минуту Аналитик отправила мне часть недавней памяти с расшифровкой надписи, которая гласила: "Ширу Риэну. Раз уж ваша группа решила держать нейтралитет, то потрудитесь сообщить об этом всем остальным. Попытки вас перетянуть на свою сторону или уничтожить никто не оставит, но так хотя бы вы обретёте более постоянное положение в нашей иерархии и сможете не опасаться удара в спину и последующего лечения, которое не даст вам учиться и выведет из борьбы. Несоюзник." Чуть ниже виднелся другой почерк: более угловатый, резкий и энергичный: "Несоюзнику. Зачем вы вообще устраиваете всю эту вражду? Шир Риэн." Ещё ниже была последняя надпись-ответ: "Ширу Риэну. Тем, кто сумеет выпуститься, преподаватели дадут рекомендации, число хороших мест для магов ограниченно. Чем меньше соперников к выпуску у нас останется, тем больше шанс получить хорошее место в жизни. Несоюзник."

Вот оно как...

Теперь понятны причины такой вражды в этой академии. А тут то, что называется — естественный отбор. Фактически магу, что важно? Важна сила и знания, а как, кроме как в конкуренции, их получать и совершенствовать?

В принципе такое происходит во всех учебных заведениях: группы, иерархия, старички, новички, одиночки, популярные, гении. Только вот в школах ментальных магов таких заморочек никогда не существовало. Стимул для развития у нас и так был — не будешь развиваться и пытаться остаться во внешнем мире — умрёшь от истощения, просто забыв в какой-то день о еде и воде.

Тем более нас мало волновали окружающие... Хоть я и была странной даже по меркам ментальных магов, но не настолько, насколько я странная, по мнению обычных людей. У нас многие могли постоянно отсутствовать, уходить часами в себя, не разговаривать ни с кем, смотреть месяцами в пустоту.

Так мы всегда и жили... Вытаскивали молодых ментальных магов из их внутренних миров практически насильно, только позже они уже сами учились себя жёстко контролировать. Держать в рамках, как стекло в раме. Чтобы не разбиться однажды о твёрдые камни реалий.

Даже те, кто были подвижны и энергичны, нечасто устраивали разборки и интересовались другими. Нам всем хватало своих внутренних измерений. Мы могли там царствовать безраздельно, и никому не нужен был несовершенный внешний мир. В том-то и проблема.

А здесь... Здесь всё было, как всегда. Драки, любовь, дружба, расставания, авторитеты, иногда даже преступления. Ничего необычного. Но не для меня, проводившей всю свою жизнь в себе.

Хорошо хоть, я не была непосредственным участником всего происходящего. Подобно птицам с небес, и будучи птицей, я лишь наблюдала. И помогала. И сейчас я точно знала, чем могла быть полезна...

Осталось лишь пошпионить за однокурсниками пятёрки и понять, есть ли у них секреты, тайны... Короче, всё то, что даст гарантию спокойной жизни моим подопечным. В конце концов, меня тут именно за этим и держат.

— И что ты здесь делаешь? — меня вытащил из сумки и поднял на уровень своих глаз Вектор. Он незаметно подкрался, будто звук его шагов гасил ковёр, но ковра не было, а вот магия была. А глушить свои шаги учат ещё на третьем курсе... Кажется. Глупо я попалась.

— Ответить ты мне не можешь, — задумчиво рассуждал он, — но вот 'да', 'нет' показать вполне возможно. Согласна?

Кивок.

— Связь налажена, — усмехнулся парень, всё ещё пристально смотря мне в глаза, — отлично, а теперь ответь, ты тут за тем, чтобы навредить, копалась?

Мотаю мордочкой.

— Ты там искала что-то из оружия?

Мотаю мордочкой.

— Артефакты?

Снова нет.

— Амулеты?

Опять нет.

— Ладно, это вряд ли получится узнать, — сдался Вектор, — тогда надо, наверное, сдать тебя Ширу.

И тут я поняла, чего от меня ожидали. Вздохнула, обмякла в руках парня. И, как только он опустил меня на пол, побежала к сумке, откуда вытащила знакомый тетрадный листочек.

Шантаж тем, что он может оповестить обо всём это Шира, сработал. Ему даже спрашивать не пришлось, сама всё показала.

— Ты умеешь читать? — изумился он.

Мотаю головой. Да, обманываю. Но он этого даже со своим недавно применённым заклинанием по распознанию лжи не узнает. Птица-то действительно читать не умеет. А я... Ну, в данных момент без помощи второго потока в сознании я тоже не слишком способная читательница, и сейчас это помогало совесть так, чтобы Вектор об этом не узнал. Или узнал, но не сразу.

— Тогда зачем же тебе эти бумажки? — Вектор удивлённо и задумчиво размышлял вслух, морщась, как виноград по мере превращения в изюм. Такие метаморфозы с его лицом повлекли бы несомненные последствия для меня в виде вопросов или ещё чего-нибудь, но тут на ежедневную утреннюю тренировку из комнат начали сонными мухами выползать остальные ребята.

И они все потрясённо уставились на ту композицию, что создали две наши с Вектором застывшие фигуры. Не знаю, почему, но парень не стал раскрывать перед остальными, что я тут делаю, и лишь произнёс волшебную фразу:

— Я её в туалет водил.

Почему фраза волшебная? После неё все, как по команде, кривятся и переходят к обсуждению других вопросов. Но для меня в данный момент гораздо важнее было, почему меня не сдали?

Неужели, из-за личной привязанности? Или для того, чтобы в дальнейшем этой информацией можно было меня шантажировать по принципу: сделаешь то-то, не расскажу всё Ширу. У Вектора, кстати, такое вполне может получиться, учитывая то, как я отношусь к его товарищу-лидеру.

Ребята ушли на утреннюю тренировку, и я так и не узнала, отчего же Вектор вдруг стал меня прикрывать? Вместо душевных терзаний на эту тему я дала птичке возможность погулять и взять управление на себя, чтобы она окончательно не засиделась и не заросла жиром в мягком уголке моего внутреннего мира. Животное было недовольно такому произволу, но послушно начала разминать крылья, не рискуя взлететь, помня прошлые разы.

Я же отправилась навестить Аналитика. Но, видимо, зря я так сорвалась с места, потому что уже спустя секунду в мой внутренний мир вежливо, как в гости к добрым знакомым, постучали. А ещё через минуту, по мосту между нашими сознаниями, в моё пробрался магистр менталистики, а заодно и союзник графа, если не друг.

Я опять не пустила его дальше гостевого уровня во внутреннем мире, мыслеобразами передала всю информацию, утаив только визит той парочки в преподавательскую библиотеку и содержание листочка, за которым я охотилась. Нет сомнений, эту небольшую недосказанность магистр почувствовал, но пока не стал заострять на ней внимание.

Мужчина посмотрел на меня, жадно огляделся вокруг, вздохнул, хотел уже было задать закономерный вопрос, но я его опередила: "Нет, я вас не пущу на более глубокие уровни своего мира. Я вам не доверяю. Откажитесь уже от идеи тут осмотреться!", — эта гневная надпись высветилась в виде туманных букв прямо перед ним!

Столько сил тратить на бесполезную трансформацию воздуха я не планировала, но и донести до магистра информацию как-то надо было. Получилось только так, но и то — хлеб.

— Жаль, — мужчина снова вздохнул, осмотрелся, — это было бы интересно. Всё-таки таких миров я ещё пока не видел ни разу.

Я его страданий не разделяла, потому без сожаления проводила отправившегося обратно по нашему мосту магистра. То, что надо, он графу передаст, то, что не надо, умолчит. В общем, с ним можно иметь дело, но на это сгущение воздуха и его последующую окраску ушло слишком много сил. Такого не должно повторяться. Я прямо-таки почувствовала, как мои запасы маны начали уменьшаться, подобно месяцу после полнолуния. Как бы они совсем не исчезли!

Чтобы восполнить утерянное, я тут же села за медитацию, дав указания Аналитику следить за обстановкой во вне. Если что, она меня сразу вернёт в реальность. Потому теперь можно и вернуть утраченное.

История 15

Только через три дня я решилась вылезти из комнаты во время отсутствия ребят с тем, чтобы посмотреть их расписание и на их однокурсников. Внешний мир казался после попадания в птичку враждебным и чужеродным, потому в нём находиться было так же тяжело, как и дышать под водой.

Но я всё же выбралась наружу, вспомнив то, зачем я здесь нахожусь. Бесспорно, выполнять или нет задание старика-графа — выбирать мне, вот только и ему выбирать — возвращать или нет меня к человеческой форме бытия. И хоть я не верила в его жестокость или подлость, но предпочитала перестраховаться, нежели потом страдать от втройне обидного результата.

Дверь в комнаты теперь ребята запирали не только магически. Изнутри её закрывали на замок, чтобы я не сбежала. Доверять мне тут и не планировали. Тем не менее открыть этот доисторический замок было делом двух секунд, особенно когда вместо не слишком удобных, но зато привычных отмычек, можно использовать коготки и клюв. Процесс пошёл даже быстрее, чем в форме человека. Я просто чувствовала части хоть и не совсем своего, но зато живого тела, а потому управлялась ими, как будто всю жизнь с ними жила. В то время как отмычки представляли из себя лишь куски металла, холодного, твёрдого и неприятного.

Уже спустя три минуты раздался щелчок, после которого тут же открылась дверь, давая обзор на пустые, как кладбище в полнолуние, коридоры. Смягчив себе приземление крыльями, мы с совой спрыгнули на пол и побежали в сторону лестниц, откуда можно без проблем добраться до первых этажей, где и висит расписание для всех курсов.

По лестнице спускаться оказалось тяжелее, чем я думала ранее... Недлинный, в общем-то, хвост всё время мешался, будто к нему привязали стопудовую гирю и потянули за неё. Крылья мотылялись из стороны в сторону, подметая лестничные пролёты лучше всякой метлы, а зрение, которое для совы было нормальным, а вот мне точно не подходило, с каждой секундой раздражало всё больше.

К тому же из-за моих миниатюрных размеров всё вокруг казалось гигантским, что не добавляло хорошего настроения!

Мысленное ворчание прервало то, что я-таки достигла первого этажа. Стараясь не шуметь сильно, я тенью проскользнула мимо аудиторий и, наконец, увидела доску, где висело расписание. Теперь наступала самая сложная фаза плана — прочитать всё это и сделать это так, чтобы нас с птицей никто не поймал.

Напрягало также то, что расписание висело на значительной для моих сегодняшних размеров высоте, что ставило вопрос: "Как достать?". Ответа не было. Потом взгляд метнулся к подоконнику, расположенному рядом с самым нижним, крайним правым расписанием, которое, скорее всего, и принадлежало курсу Шира. Из-за того, что читают руны у нас слева направо и сверху вниз, то самый последний курс и должны были разместить именно с правого нижнего края.

Залезть на подоконник не вышло... По коридорам прозвенела весть об окончании очередной пары, и ученики, подобно муравьям от ядовитого газа, начали разбегаться из аудиторий.

Я затаилась за ближайшей колонной и не шевелилась... Даже старалась не дышать. Или делать это через раз! Хотя в такой толпе меня вряд ли увидят.

Наконец, меня прорвало, и дыхание начало вырываться толчками. Выдержка у совиного тельца оказалась так себе... Тем не менее меня никто не увидел и не услышал, словно я стала невидимкой. Но это не так, а значит, школьники, будь они хоть сто раз друидами, не слишком внимательны!

И вот снова прозвенело оповещение о том, что началась пара, ребята и девчонки тут же со скоростями хороших лошадей рванули в аудитории, а я вывалилась из своего укрытия. Так, теперь надо всё же просмотреть расписание...

Забраться на подоконник оказалось не так легко, как мне это представлялось в самом начале, даже крылья в данной ситуации скорее мешали, чем реально помогали. Подобно камням, они тянули меня вниз, придавливая к земле и помогая силе тяжести. Но у меня всё же получилось забраться туда, куда надо. И теперь Аналитику предстояло расшифровывать расписание ребят.

По тому канату, что связывал меня с внутренним миром, ушёл зрительный образ, а там уж моя проекция начала дешифровку. Пока она этим занималась, я следила за недосознанием птички. Сова не бесновалась, не проявляла беспокойства, и спокойно сидела в той клетке, куда я её заманила. Птичка бесстрастно чистила призрачные пёрышки. Ей было хорошо, она была дома... Точнее, ей-то чудилось, что это её дом, комфортная обстановка, но вот уйти она отсюда не могла.

Моё и Аналитика присутствие требовалось только для поддержания энергетических прутьев, не дающих птичке никуда уйти или улететь.

— Ух-уху, — ухала сова, продолжая чистить себе пёрышки. И ей было искренне всё равно, что происходит во внешнем мире, она тоже оценила прелести внутренних миров. Как и я когда-то.

Жаль только, что мне приходится с ней так обращаться... Животинка не должна пострадать, раз уж мы с ней так похожи. Будем надеяться, что её никак не коснутся волнения внешнего мира.

А от ТОЙ двери я её буду защищать.

Наконец, Аналитик появляется рядом, передаёт расшифрованное расписание, и я ухожу во внешний мир. Теперь, зная расписание ребят, я могу точно сказать, в какой они аудитории, а соответственно, и проследить за ними будет легче лёгкого. Главное — не попадаться на глаза.

Вот только через пять минут у них закончится последняя на сегодня пара... После неё они около десяти минут потратят на переход между корпусами, а затем придут в свою комнату, где захотят меня накормить и сводить в туалет, может, помыть, или проверить крыло. И вот, когда они меня не найдут, простым игнорированием я не отделаюсь. А мне нужны хорошие отношения. Как минимум — нейтральные. Таковых добиться будет непросто, но сейчас я могу вообще всё загубить на корню, и не вырастет из наших с ними отношений ничего хорошего, как из семечка, которое не поливают.

И я со всех конечностей, придерживая небольшим напряжением мышц крылья за спиной, помчалась в комнату. Путь промелькнул за один миг, и вот я уже рядом с дверью. Хорошо, что ребята ходят из противоположного конца академии, потому со мной не пересеклись.

Когда Шир и остальные входят в гостиную, от них несёт чужой магией, как потом от запыхавшихся лошадей. Похоже, у них сегодня было занятие боевой магии. Кстати, после просмотра расписания стало понятно, почему ребята, выбравшие разные профили, ходят на одинаковые занятия! Местные преподаватели решили, что обучение имперцев ужасно, а потому поставили пятёрке, помимо основных предметов, все профильные, какие только можно придумать. Теперь они занимались даже бытовой магией, которую обычно выбирают девушки!

Такое положение дел устраивало всех: и ребят, получивших возможность углублять свои знания до бесконечности, и друидов, которые покажут, что их система образования лучше, и имперцев, в чью страну потом приедут хорошие маги, знакомые со всеми областями этой науки.

Ллои, увидев меня, как-то посветлел лицом, обернулся к ребятам и сказал:

— Видите, она здесь. Я выиграл, значит, со всех вас по обещанному проценту от стипендии.

Остальные помрачнели, как небо перед дождём. Похоже, кто-то проспорил. Чуть не усмехнулась, но вовремя вспомнила, что на морде совы это смотрится не так, как у человека. А ребята — существа нежные, ещё и испугаться могут.

Из всей пятёрки не промолчал только Шир:

— Вот видите, в следующий раз меньше спорить будете. Говорил же вам, что Ллои в любом случае выигрывает, талант у него такой.

О, похоже, всё-таки один здравомыслящий тут есть. То, что Шир не ставил деньги на то, что меня не будет в комнате, неожиданно порадовало. И хоть я понимала, что в такой ситуации виновато не доверие Шира ко мне, однако, всё равно стало приятно, что не только Ллои готов мне верить.

— Ладно, переодевайтесь, сейчас пойдём малышню проведать, — распорядился Шир, его поддержал Нерин. Остальные спорить не стали и тоже поплелись в комнаты. Только Вектор остался, чтобы положить мне еды, открыть дверь в туалет и уйти, прежде спросив, не хочу ли я чего-нибудь. После отрицательного махания мордочкой меня оставляют.

Еда сегодня была пресная, но питательная. Как обычно, в столовой, откуда мне и носили провизию. Мне обещали купить нормальной еды в городе, но ребят туда выпустят не раньше выходных. А значит, ещё минимум два дня надо терпеть столовую еду.

Пятёрка быстро переоделась и снова собралась в гостиной. Оттуда они хотели уже уйти, но на их пути встала я. Они бы не остановились, но Шир предположил:

— А птиц выгуливать надо?

Я энергично закивала, Вектор чуть растерянно пожал плечами:

— Совы, особенно полярные, в качестве питомцев в учебниках не описываются. Потому не знаю.

— Ладно, возьмём её с собой, — наконец, решил Шир.

Мне такое его решение понравилось, а вот Нерин посмотрел на него с явным сомнением в его умственных способностях:

— И зачем она нам там?

Алекс встал рядом с Нерином, сложив руки на груди. Он явно был за него... Вектор тоже хотел было встать в ряды радикально настроенных против меня, но решил, что, пока остальные будут проверять мелких, ему хватит времени со мной поговорить, соответственно, узнать всё о том, что я делала утром с перепиской Шира. Такие его планы были невыполнимы, так как я собиралась держаться рядом с ребятами, но ему об этом знать совсем не обязательно.

— Вы правы, она там не нужна, но там мы сможем её контролировать. К тому же она поможет проверить комнаты малышни на присутствие, отсутствие в них чужеродной магии.

Тут уж все согласились... Особенно, когда вспомнили, кто им помог найти магию в их жилище.

Вот только мне почему-то стало неприятно от того, что даже в таких пустяковых вопросах у Шира на мой счёт исключительно меркантильные планы и интересы. Была немалая уверенность, что он изначально планировал меня взять только из-за способностей совы, а не из большого доверия и сочувствия. И это к тому же было вдвойне обидно.

— Хороший аргумент, — пробормотал, соглашаясь Нерин.

Ребята взяли меня, посадив на руки Вектору. Тот не возражал, он-то планировал меня и допросить успеть, а вот мне бы этого не хотелось. Потому я принципиально перелезла на плечо Шира, когда тот проходил мимо Вектора. Парень посмотрел на меня, но возражать не стал, решив, что от такой заразы не избавиться. Его вполне можно было понять.

— Будешь царапаться, пойдёшь пешком, — предупредил он только. А затем начал в полной мере выполнять обязанности средства передвижения. Когти я всё же не высовывала, сдерживая рефлекторную деятельность совы. Но из-за этого прогулка превратилась в тренировку равновесия. Меня шатало, меня крутило, но как-то удавалось держаться. И даже не падать.

На уровне совиных глаз всё время мелькали какие-то картины, по большей части несущие всякие кровавые сюжеты: пытки, войны, госпитали. Тут явно было даже чересчур мрачно. Но проблема состояла в том, что яркие красные цвета, изображавшие кровь, слишком часто мелькали рядом, дезориентируя.

Кстати, интересно, почему в этой галерее такие картины висят?

Тот же вопрос задумчиво пробормотал Вектор, разглядывающий картину четвертования какого-то несчастного, повешенную на правой стене. Страшный сюжет, страшное содержание.

Вектору ответил Ллои;

— Да это творчество местных студентов. Раньше они такое по всей академии развешивали, пока им не выделили под это дело собственную галерею. Теперь всё это добро собрано здесь.

— Больные тут какие-то студенты, — заметил Алекс, глядя на полотно, где был изображён человек, варившийся в котле, наполненном кипящим маслом.

— Тут просто предмет есть факультативный, 'История пыток' называется. И, чтобы по нему зачёт получить, надо каким-либо образом увековечить любую пытку. Поэтому можно иногда даже поэмы в честь пыток встретить, — объяснил Шир, стоя напротив картины с человеком, лежащем на столе, которому растягивали в разные стороны руки и ноги. Рот его был разинут в крике, глаза то и дело грозили закатиться, а по подбородку стекала слюна.

— Пойдёмте отсюда, — позвал всех Алекс. Лично я была ему благодарна. Меня не очень привлекали пытки, и уж тем более картины подобной тематики. Моя бы воля, нас бы здесь не было.

— Идём, — согласился Ллои, и мы двинулись дальше. Более таких галерей, к счастью, не встречалось, но мрачные коридоры академии только угнетали, и совсем не мотивировали учиться. Зато с этим прекрасно справлялись учителя. И лекторы. Эти были пострашнее иных монстров и пыток.

Наконец, мы вышли к комнатам мелких, поселенных в одной и той же части северного крыла. Все имперцы от первого курса и до предпоследнего были размещены здесь. Никто не роптал, всё же поодиночке куда страшнее и опаснее, чем всем вместе. А, учитывая программу обучения, включающую соревновательный элемент, приходило понимание, что вместе и гораздо безопаснее.

Условный стук, состоящие из длинных и коротких сигналов, которые я знала благодаря работе на старика-графа. Расшифровывались они просто: "Свои!". Стуки означали буквы, а те уже складывались в слова. Видимо, такая система пропуска гостей давала свои плоды, так как все младшие товарищи были здоровы, румяны и упитанны.

— Привет, — на шею к Ширу бросилась какая-то девчонка, тот аккуратненько перевесил маленькую обезьянку на Ллои, коротко улыбнулся самым младшим и предоставил спрашивать всё Нерину.

Нерин же не замедлил поинтересоваться учёбой, оценками, однокурсниками, домашними заданиями, будущими экзаменами, жилищными условиями. От мелких парламентёром был какой-то не по возрасту серьёзный подросток, явно относящийся к учёбе с фанатизмом.

По крайней мере даже во время разговора с Нерином он успевал записывать какие-то сведения в тетрадь, посматривая в учебники. Это выглядело смешно, и получалось довольно забавно.

Например, Нерин спросил:

— Как к вам относятся учителя?

Мальчик, которого товарищи звали Томасом, не отрывая глаз от учебника, торопливо бормотал:

— Ага, к яду трёхголовой гидры надо добавить настойку ромашки. Мешать тридцать раз по овальной траектории на медленном огне... Да-да, хорошо относятся, никого пока не спрашивали, — Томас на секунду поднял голову от толстенного, как стена в замках без отопления, справочника.

Следующий вопрос Нерина прозвучал тут же:

— С кем-нибудь надо поговорить? — угроза чувствовалась кожей, хотя парень не прокладывал к тому особых усилий.

Томас, не отвлекаясь ни на секунду от своего талмуда, продолжал бормотать какие-то проклятия:

— Корень папоротника с цветком папоротника в кипящую воду. Двенадцать раз против часовой стрелки... Нет, никто нас не трогает, никто не лезет, — ответил с заминкой подросток, не поднимая глаз.

Девочка, висящая на Ллои, пояснила растерянному Вектору:

— Он у нас несколько не от мира сего... Поэтому мы его к общественной работе привлекаем, перед вами вот отчитывается. Ой! — она уставилась на меня, заметив, что почти рядом с ней, на плече Шира сидит белый комок перьев, — какая прелесть! А можно её погладить?! Ну, пожалуйста!

— Нет, — отрезал Шир, беря меня в руки. И я сама спряталась в его ладонях от горящего взгляда мелкой. Совсем не хотелось стать донором перьев или какой-нибудь детской игрушкой!

— Эта сова, — начал пояснять мелкой Ллои, укоризненно глянув на брата, — сейчас поможет нам проверить все ваши спальни на наличие/отсутствие чужеродной магии. Чтобы сюрпризов разных не попадалось.

— Это круто, — протянула восторженно девчонка, и ещё раз на меня покосилась с самыми ужасными намерениями. Погладить? ей? себя? Да ни за что! Знаем мы таких... Все перья повыдёргивают, что назад их и с клеем не приладишь! А мне мой перьевой покров ещё очень даже нужен. Даже больше, чем нужен.

Но и Шир не стал сдаваться под напором мелкой, раздражённо ответил:

— Я же уже сказал тебе, что нельзя её трогать! Разве нельзя понять меня с первого раза?!

Ллои отошёл от девчонки, приблизившись к брату, положил руку тому на плечо и вопросительно прошептал:

— Начинается?

— Нет! — рявкнул Шир, — не надо списывать на мою болезнь все эмоции! И не надо идеализировать мой характер, ссылаясь на ту же болезнь! Раздражение и злость — логичные эмоции в данной ситуации.

Шир стряхнул с плеча ладонь брата и отправился по комнатам младших ребят. Про болезнь они, кстати, так и не услышали... Вектор вовремя купол тишины поставил, окутавший двух родственников. Он тут же после этого получил два благодарных взгляда, всё же рассказывать кому-то о своих проблемах Шир не хотел, а Ллои знал, что с болезнью его брата друиды их быстро развернут назад в империю. А там и отчисление может произойти. Совершенно случайно. По какой-нибудь незначительной причине...

Просто мало кому хочется иметь рядом с собой бомбу замедленного действия. А именно таким механизмом являлся Шир в момент эмоциональных вспышек. Думаю, ему и боевым магом быть не позволят, если уж на то пошло. Никто не станет умышленно подвергать свою шкуру опасности, осуществляя мечты и желания незнакомого парня.

Его, конечно, пожалеют, но тут же прогонят из академии... И вот после этого найти место в жизни Ширу будет очень нелегко.

Меня носили из комнаты в комнату, а я всё никак не могла ощутить того чувства, при котором выворачивало наизнанку от омерзения, тошнило и хотелось перестать улавливать запахи. Подобное никогда не забудешь, поэтому я была уверена, что в пройденных комнатах ничего нет.

И вот снова какая-то гостиная, какие-то двери, ведущие в неизвестность... И тут оно! То самое ощущение! Настолько сильное, что этим гнилостным запахом уносит из помещения. В голове сразу возникают мысли не трогать ЭТО! Потому как после стороннего вмешательства оно может начать вонять ещё сильнее.

Однако магия Шира, который с моей подсказки увидел чужой след, чуть приглушила неприятные ароматы, витающие в помещении, окутывающие нас, словно одеяло спящих. Дар Шира пах удивительно хорошо. При контрасте с чужеродной магией его магический след вообще казался чудесным запахом!

Наверное, обострившаяся чувствительность к магии не дала бы мне ходить по академии, где на каждом шагу ворожба. Вот только свои способности тело совы выпускало наружу только по воле его непосредственной хозяйки, что я выяснила сравнительно недавно, проведя пару экспериментов. В итоге каждый раз приходилось нагружать Аналитика работой не по профилю.

Та вытаскивала сову, последняя задавала телу параметры, то подстраивалось, и мои способности немного менялись. В полезную сторону, надо сказать, менялись. Сейчас это было весьма кстати.

Буквально через минуту ароматная магия Шира окутала проблему и источник гнилостной вони, а потом и та, и тот исчезли в короткой вспышке, напомнившей мне краткий миг сверкания молнии на ночном небе. Оказывается, на небольшой следилке не стояло даже ловушки, всё держалось только на чьём-то убеждении в необученности младшекурсников.

Они бы и, правда, не обнаружили эту магию, вот только они — не Шир, не пятёрка. Потому им простительно, ребятам же это может стоить возможности обучаться, а то и чего-нибудь посерьёзнее.

Затем было ещё десять комнат, где удалось обнаружить всего одно скопление магии... Следящей магии... В душевой у девочек...

Это мне как сове было весело, это Ширу как человеку, имеющему множество проблем, было всё равно, а вот Нерин, Алекс... У них же есть младшие сестрички, потому они по себе знают, что сделают, если кто-то посмеет поставить следилки за их солнышками. Потому и сейчас среагировали бурно.

В итоге девчонкам решили не говорить, чтобы не спровоцировать их на глупости, а вот их однокурсникам и товарищам, мальчишкам, сказали всё и убедительно попросили присматривать за сверстницами. Те нервно глянули на весёлых девочек и клятвенно пообещали, если что, то... В общем, теперь можно было быть уверенными в безопасности мелких.

Вот только Шир так не считал, из-за чего взялся за магическую защиту и на комнаты мелких, причём, каждая сеть, накрывающая чьё-то жилище сильно его изматывала, потому было удивительно, что он вообще сумел поставить защиты на все комнаты, не упав по дороге.

Во время этих действий Шира я оказалась без его рук, меня оставили на каком-то кресле. Конечно, через пять секунд ко мне потянулись детские руки. Похожие на клешни каких-то чудовищ они заставили меня убегать. И главное — ни один из пятёрки мне так и не помог! А Вектор только смеялся с этого всего, видимо, смирившись с тем, что здесь он со мной поговорить не сможет, и отложил допрос.

— Ну, Совааааа! Ну, вылезай! — ныли эти гиперактивные подростки, когда я спряталась под чью-то кровать. Вытащить или вытравить меня оттуда они не могли, потому применяли психологические методы давления, вроде:

— Не вылезешь, мы тебя не отпустим вообще!

Очень хотелось, чтобы они просунули в это подкроватное пространство свои клешни, потому как клюв мог отомстить за мои мучения. К сожалению, они были не так глупы. В данной ситуации это явно был минус.

— Хватит издеваться над птичкой! — не слишком дружелюбно, откровенно хмуро, сказал Шир детям. Он был ослаблен постановкой защиты и связыванием её в одну сеть, но силы на раздражение поступками девчонок у него ещё остались. И за спасение лично я была ему благодарна.

— Вылезай оттуда, — проворчал парень мне.

Я тут же показалась на свет, отряхивая с перьев крупицы пыли. Те ласточками взлетали вверх и снежинками снова устремлялись вниз. Но сесть на меня снова им было не суждено. Меня опять подняли на руки, что лично меня устраивало. Я снисходительно и высокомерно посмотрела на обиженных девочек, с такой высоты подобные взгляды не выглядели смешно.

Подростки надулись ещё сильней, а чешущиеся от невозможности прикоснуться к желаемому пушистику руки они спрятали от греха подальше за спину. Ллои слабо возразил брату:

— Да дай ты детям поиграться... Всё равно вреда они нанести под нашим контролем не способны.

— Она, — Шир указал на меня, — разумна, если ты не забыл. И если она не хочет, чтобы об неё вытирали руки, обзывая это поглаживаниями, то это только её выбор, по твоим же жизненным принципам, — язвительно закончил юноша. Ему явно хотелось сорваться на друзьях, но он сдерживал раздражение, ожидая вечерней тренировки, чтобы сбросить там пар.

В данный момент я была откровенно благодарна Ширу, даже понимая, что делает он это из желания поскорее уйти, а вовсе не из альтруизма, потому я не стала задерживать пятёрку у мелких, как планировала ранее... Хотелось таким способом избежать допроса от Вектора, но раз Ширу так хочется избавиться от раздражения, не стану ему мешать.

Всё равно допроса не избежать... Да и от допроса остаётся одно название, когда допрашиваемый не может отвечать на вопросы ничего, кроме 'да', 'нет', 'не знаю'.

История 16

Ночью было холодно. Откровенно говоря, было настолько холодно, что перья хрустели из-за льда, в который превратились микроскопические капельки воды, оставшиеся после вечернего купания! Кости скрипели, мышцы леденели, а кровь не успевала нагреваться, остывая до неприемлемой температуры. Причём, так происходило не во всех комнатах, почему-то именно в гостиной отключилось отопление.

Впрочем, я быстро поняла, почему... К общей, академической отопительной магической системе было подсоединено только это помещение. И ванные. Личные спальни обогревались самими адептами. По принципу 'не хочешь мёрзнуть, учись больше'! Хотя тут всё строилось на основе данного принципа, потому это было неудивительно. Удивительно было то, почему отключилась гостиная от отопительной системы? Это был вопрос.

В конце концов, спустя десять попыток заснуть, игнорируя леденящий мороз, я скинула небольшой пледик, который стащила из шкафа. И отправилась в спальню к Ширу и Ллои. Совсем не хотелось, чтобы от холода повыпадали хрустящие из-за льда перья. Также не хотелось зарабатывать обморожение. Потому скромность и приличия я оставила другим девушкам, я — животное, мне можно.

Через минуту я поскреблась в дверь парней. Тишина. Осознав, что действуй я так, и ничего не случится, я поддела коготком дверь, и та со скрипом распахнулась спустя несколько секунд, наполненных моим пыхтением и сопением. И вот из комнаты повеяло теплом, как будто я стояла на границы лета и зимы. Мы с совой моментально шмыгнули внутрь, где блаженно развалились на полу, отогреваясь.

Несколько минут неподвижности спустя пришло понимание, что хочется спать. На кроватях, расположенных по обеим сторонам комнаты, сопели Ллои и Шир. К кому под одеяло забраться менее опасно? Я серьёзно задумалась, переводя взгляд с одного на другого.

Наконец, выбрав того, кто чаще всех из пятёрки за меня заступался, я поплелась к Ширу. Вполне скромно устроившись в уголочке, я задремала, а вскоре провалилась в сон, абсолютно этого не заметив.

Утром меня разбудило восклицание Ллои:

— Смотри! А что она тут делает?

Шир, только начавший подниматься с постели, уставился на меня. Могла бы покраснеть, покраснела бы, а так только ещё сильнее побелела. Было тепло, уютно, я выспалась, теперь же предстояло понять, что именно служит причиной дикого холода в гостиной, о котором никто из парней ещё ничего не знает, и разобраться с ребятами относительно моей ночлежки у них. Мёрзнуть как-то совсем не хотелось. Но тут из соседней комнаты донёсся вопрос:

— Почему так холодно в гостиной?

Тут же Шир, стремительно накинув рубашку, застегнув недавно натянутые штаны, открыл дверь. Повеяло морозом, изо рта парня вырвалось облачко пара.

— Не знаю, — задумчиво пробормотал Шир, — но, похоже, кто-то нам напакостил, отключив нашу гостиную от общего обогрева. Талантливо сделанная пакость, надо бы запомнить.

— Понятно, почему Сова здесь, — Ллои глянул на меня.

Постепенно в эту комнату стягивались остальные. Алекс, Нерин и Вектор пока просто наблюдали. Видимо, ни у кого не было предположений в том, кто это сделал. И для чего это сделали. Ведь любая пакость имеет цель, и какова конечная цель у данной пакости?

— Но кто нам пакостил? Почему пакостил? И как это исправить до занятий? — Вектор вмешался в беседу родственников, задав те же вопросы, о которых размышляла все в этой комнате, в том числе и я не осталась в стороне, пытаясь на них ответить.

— Хорошие вопросы, — пробормотал Шир.

Затем он стремительно подошёл к одному из тайников, которые ребята наделали по всей выделенной территории, опасаясь каких-нибудь обысков. В том, что иностранным гражданам тут не доверяют, были уверены все. И даже самые наивные понимали, что к ним будут придираться. И будут искать поводы это делать. И когда-нибудь может дойти и до обысков.

Нажатие на разные точки на одной из стен, черчение пальцем небольшой руны... И вот в монолитной стене появляется небольшая выемка, в которой лежит какой-то кристалл. Этот кристалл зажимает в руках Алекс, а я внезапно понимаю, что это. Только Алекс как будущий артефактор мог связаться через данный кристалл с кем-то, у кого есть идентичный. С кем-то, кто тоже хочет в будущем избрать путь артефакторики.

Собственно, как способ связи данный метод неэффективен. Есть ограничения по сроку годности, допустимому расстоянию между кристаллами, временным рамкам разговора. К тому же даже если ты причастен к артефакторике не всегда удаётся связаться. Потому кристаллы не нашли широкого применения, так и оставшись игрушкой студентов, делающих их в качестве курсовых или ради развлечения.

— Светлого дня, — раздался на том конце заспанный голос девчонки, которая вчера собиралась меня замучить. Вот, кто у нас ещё один артефактор... Хорошо хоть не боевой маг, это было бы хуже.

— Светлого, Ини, — Алекс говорил торопливо, я даже подкралась поближе, чтобы всё расслышать, — у вас не отключён обогрев гостиной?

— Нет, — недоуменный ответ.

— Отлично, пока, — кристалл погас уже в руках Шира, убравшего его на место.

— Список подозреваемых сократился, — оповестил всех он, обведя нас взглядом и задержавшись им на мне. Кажется, что-то грядёт.

— Во сколько ты почувствовала холод? — раздался первый вопрос, обращённый ко мне. Привыкнув к роли наблюдателя, менять амплуа оказалось неожиданно сложно. А ещё было неясно, как ответить на данный вопрос. На часы я тогда не смотрела, до сих пор помню, как глубоко пробирал холод, какие ощущения он вызывал.

А вот в окно я тогда глянула... Мельком, не задерживаясь и не разглядывая пейзажи, находящиеся вне толстых стен академии. А вот то, что было довольно светло, я вспомнить могу, и звёзды, кажется, ещё не всё пространство затопили золотом своего света.

Короче, следующий день ещё точно не начался, если учитывать особенности времени года. Вот только, как сообщить всё это, Ширу? Даже в языке жестов это было бы не так легко, а сейчас и подавно. Но парень и сам понял, что задал вопрос некорректно, раздражённо поправился:

— Дело было после полуночи? Или до?

Ухнула на последнее предположение, на мне снова сошлись взгляды всех в комнате. Ллои с сомнением посмотрел на меня:

— А она вообще поняла твой вопрос?

Кивнула, ухнув.

— Тебе уже ответили, — заметил Шир брату, взглянув на меня. Похоже, только он воспринимал мои попытки наладить коммуникацию всерьёз. Оно и понятно, сложно чему-то не верить, если перед тобой постоянно машут доказательствами.

— Мне она не нравится, — вмешался Алекс, — зачем мы её вообще держим? Почему никак не выки... не отпустим?

Вот тут я ничего поделать не смогла, лапки сами понесли к нему, а после клюв сам сомкнулся на чьих-то ножных пальцах. И это всё было проделано в тишине. Даже зашипевший от боли Алекс не сильно её нарушил. Похоже, данная выходка совы впечатлила всех... Особенно меня, если учесть, что это была моя реакция, а не животного. Последнее надёжно заперто внутри, а вот я постепенно превращаюсь в аналогичное животное... Девять месяцев — это слишком!

Раздался смех, а потом меня оторвали от конечности Алекса. Впрочем, тот улыбался вместе со всеми, не воспринимая меня в качестве угрозы. Непроизвольно сузились глаза... Мы ещё всем тут покажем! Да, оставалось только топнуть ножкой и сжать кулачки, ага.

Когда всем снова стало не слишком весело, когда они вспомнили о проблемах, меня закономерно продолжили расспрашивать:

— Ты что-нибудь необычное этой ночью замечала?

Мотаю мордочкой.

— Да, и охранка стоит нетронутой, значит, действительно воздействие было извне, внутрь никто не пробирался, — констатировал Шир.

— Чувствовала магические возмущения вокруг? — очередной вопрос, а я с недавних пор нахожусь на руках прямо перед глазами парня, потому лукавить в данный момент сложно, но и без вранья ответ один... Мотаю мордочкой.

— Отлично, — оповестил всех Ллои, — зацепок больше нет.

— Но она сократила нам круг подозреваемых, да и часть методов осуществления подобной пакости мы уже убрали из списка, — не согласился с другом Вектор, а потом внимательно на меня посмотрел с видом 'я не забыл, всё помню, от допроса ты не уйдёшь'.

— Мы на занятия вообще сегодня пойдём? — встрял в диалог Нерин, оторвался от двери, к которой привалился и направился к себе. Переодеваться направился. Мышцы под его майкой перекатывались, натянутая в спешке одежда не скрывала тела парня.

И только тут пришло осознание, куда я попала... Будь я приличной леди, имей я соответствующее образование и... И заставила бы всех тут на себе жениться. В порядке очереди.

Пожалела, что юмор оценить никто не может, погрустила, а потом вспомнила, что я не 'ледя' и не приличная. Как-то сразу стало легче, будто накачали гелием и запустили в воздух, как шарик. Или будто убрали гравитацию. Юмор — это, конечно, хорошо, но если я когда-нибудь попаду в высшее общество, то подобные моменты из моей биографии будут совсем некстати... А самое смешное, если я получу высшее магическое образование, как собиралась, то в высшее общество непременно попаду. И вот тут пришло понимание — девять месяцев мне тут находиться нельзя. Никак. Совсем. Вообще.

И только через секунду до меня дошло, что все эти будущие проблемы я выдумала сама... Настолько осточертела мне моя нынешняя жизненная форма. Всегда ценила то, что у меня было. Особенно жесты, дающие подобие общения. И вот сейчас, когда ничего нет, ценность этого ощущалась чуть по-другому. Сильнее. Как если сравнивать с волнами. Сначала меньше, а потом они растут, порой покрывая собой небольшие деревеньки. Вот и моё недовольство всё увеличивалось и увеличивалось.

Шир уже давно ссадил меня с рук, начав готовиться к урокам. И вот теперь, почти перед самым выходом, он смерил меня странным взглядом, повернулся к брату и спросил:

— Может, возьмём её с собой?

— Зачем? — не понял Ллои, недоуменно поглядывая на меня. А я... Я встрепенулась, наконец-то!

— Она может по каким-то признакам узнать ночного вредителя, к тому же так Сова будет под контролем и не сбежит... Чтобы ловить пакостников, — в последних словах звучал неприкрытый сарказм. Я почти обиделась.

— Хорошая мысль, — пробормотал Ллои и пошёл объяснять её в соседней комнате.

Шир же подхватил меня, посадил по своей привычке на плечо, но я по собственному желанию мигрировала в руки Вектора, когда тот подошёл. Просто уже знаю, сколько внимания привлекает Шир... А Шир с совой... Такого мне явно не простят, и если не затискают, то неприятности создадут точно.

По коридорам пятёрка передвигалась уже отработанным методом. Держась в шаге друг от друга, они встали ромбом, поместив в центр Вектора со мной на руках. Так его было не видно раньше времени, да и я бы никуда не делась. Двое контролировали окружающих, ещё двое проверяли путь на магические ловушки... Точно, магические ловушки!

Только сейчас до меня дошло, как я рисковала, в одиночку отправившись к расписанию, и почему на меня так обижались после этого! А потом дошло, почему мне удалось избежать ловушек... Сова же продолжала чуять чужую магию. И рефлекторно её обходила. Вот только мне всё равно дико повезло. И, похоже, больше я одна уже никуда не пойду!

— Шир, посмотри влево, — напряжённый голос Ллои никак не вязался с его внешней расслабленностью. Он был похож на хищника, который заметил опасность. Снаружи ленивое существо, внутри собранность военного.

Я, конечно, тоже тут же повернулась влево. Там стоял тот самый мужчина, служащий посредником между мной и графом. И с ним явно была знакома пятёрка. А ещё он смотрел на меня. Удивлённо. Не таясь.

Стало понятно, что, несмотря на его прекрасные навыки в менталистике, в шпионов он ни разу не играл. Однако справился он с собой быстро, сделав вид, что не знает меня. Вот только ребята уже успели заметить наши переглядывания.

— Это же Аркон! Мозголом твоего престарелого родственника! — прошипел Нерин, тоже бросивший взгляд на странного мужчину, который уже затерялся в толпе студентов и преподавателей.

— Знаю, — спокойно ответил ему Шир, дёрнув уголком рта и тем самым выдав своё раздражение, — интересно не то, почему он здесь. В конце концов, дядя явно не оставил нас без присмотра. Гораздо важнее, почему он задержался глазами ни на мне, ни на Ллои, ни на ком-либо другом. На Сове... На странной разумной Сове...

— Есть два варианта, — голос Ллои аж дошёл до хрипа, так ему не нравилась ситуация, — либо это животное опасно для нас, о чём нам недвусмысленно дали понять, так его раскрыв, либо это каким-то непонятным образом превратившийся в птицу человек дяди.

— Причём, полярные совы не водятся в ваших лесах, значит, это точно не обычная пташка, — подхватил мысль Вектор, сжав меня, чтобы не убежала.

Я только переводили растерянный взгляд с одного лица на другое. Теперь становилось ясно, что это не менталист — плохой шпион, это меня почему-то решили рассекретить. Зачем?! А главное — что сейчас делать?!

— Её спрашивать о чём-либо бесполезно. Соврёт или не договорит, а мы можем и не понять, — дополнил картинку Алекс.

Нерин только молча создал вокруг меня клетку из магических нитей, ограничив и не давая и шанса на побег. Тогда Шир, всё больше хмурящийся по мере разговора, вынес решение:

— Разберёмся с ней после занятий. Второго прогула нам не простят.

— Согласен.

— Согласен.

— Поддерживаю.

Все взглянули на Вектора, тот, помедлив, тоже добавил:

— Согласен, — и в его этом 'согласен' был большой такой намёк мне на тот допрос, что парень обещал довести до конца. И пока не довёл.

— Значит, решено, разбираемся со всем после занятий, — постановил Шир, поочерёдно олядев всех присутствующих.

А потом они рванули на занятия! Просто потому, что уже не успевали занести меня в комнаты. Так бы меня точно оставили на прежнем месте жительства, вот только опаздывать никто из ребят не хотел. Как чуют животные опасность, так и парни чуяли, что очередной прогул просто так для них не пройдёт.

Первым занятием была боёвка... Без магии студентов заставляли вытворять такие вещи, что первое время я смотрела на них с открытым клювом! Меня посадили рядом с вещами, причём, Вектор выразительно так глянул напоследок, предупреждая, чтобы не лазила в чужие сумки, а потом они ушли тренироваться.

Так вот, часть обучающихся бегала по трём разным дорожкам. На одной высились непреодолимой стеной различные препятствия. Вторая была гладкой и ровной, она явно такая лёгкая для подрастающего поколения первых курсов. И третья... Где как раз обреталась пятёрка в полном составе...

Третья напоминала полосу препятствий. То есть если в самой первой менялись лишь ландшафты и почва под ногами, где нужно бежать, то на третьей появились горки, болота, грязь, брёвна, различные сооружения искусственного характера. И так далее... В общем, это была самая сложная полоса.

Чуть правее разминались, выполняя растяжку и различные несложные упражнения другие студенты того же курса, что и пятёрка. Тренер им явно больше благоволил, так как не погнал сразу на самую сложную дорожку, как Шира и ко, а дал разогреться, чтобы избежать травм.

Похоже, наших здесь любят не особо... Хотя могу понять... Ведь друиды, к которым мы прибыли, издавна считались кровожадными существами, говорят, когда-то они даже друг друга ели. И вот теперь, когда они открыли границы своего государства, когда принимают у себя различных имперских послов, когда начинают вести торговлю с другими странами... Короче, сейчас мнение о данной расе не самое лучшее. Как и раньше.

— Пошевеливайтесь! — прикрикнул тренер на своих подопечных, уже выпущенных на дорожку, где бегали пятеро ребят... Причём, последние местных обгоняли, что жутко не нравилось тренеру, отчего тот так разорялся, что я пожалела о невозможности запомнить некоторые обороты речи.

— Что вы бежите, как беременные черепахи?! Как ты ноги ставишь, попугай облезлый?! — и тут же очень нежно какой-то девушке, — Совушка моя, дряхлая, ты куда сворачиваешь? Ещё полкруга...

— Да, мастер, — простонала эта 'совушка'. Ярко-чёрные, блестящие волосы девушки были собраны в пучок, глаза (тоже чёрные) метали молнии, а вот голосок показался мне знакомым... Та самая Лина, которая сестра какого-то там то ли Эрика, то ли Лика. А вот и её брат... То ли Эрик, то ли Лик, с сочувствием поглядывал на девушку и с ненавистью на тренера.

Между прочим, такие обороты речи тренер явно использовал впервые. Всё время на меня оглядывался... и использовал. Вообще, на меня оглядывались все.

Все, кроме пятёрки. Те начисто игнорировали и моё существование, и интерес однокурсников ко мне. А те интересовались... По крайней мере рядом со мной, оставленной охранять вещи ребят, не успевших попасть в раздевалку, а потому переодевавшихся прямо рядом с полигоном, пробегали чаще, чем рядом с другими отрезками пути.

Пробегали, глядели, что-то спрашивали, ответа, конечно, не получали, оказывается, игнорировать я умею не хуже Шира с Ллои, и убегали дальше, так как бдительное око тренера следило за всеми, не давая никому сачковать.

Но вот послышался удар гонга. И ещё один. Занятие кончилось. Все тут же организованной толпой двинулись к раздевалкам, бросая на меня любопытные взгляды. Это нервировало, как если бы мне нужно было выступать перед всей этой толпой с каким-либо докладом. Хотя последнее вообще невероятно, так как внезапно говорить я вряд ли научусь, но тем не менее направленные на меня взоры ощущались именно так, как будто меня кусают различные мушки. И даже конец урока от них не спасает.

От толпы отбились всего пятеро ребят, но и те, подхватив вещи с травы, прямо тут и переоделись, я решила смущённо отвернуться. А вот девушки из городских, облепившие высокие кованые решётки ворот, рядом с которыми находился полигон, моей стеснительностью не страдали. Часть из них так вообще начали кричать остальным парням, чтобы те тоже здесь переодевались. Несчастные поторопились к раздевалкам ещё больше.

— И зачем они здесь? — озвучил мой вопрос Вектор.

— Ещё одно странное, но действенное явление в академии, — начал говорить Ллои, торопливо переодеваясь, — во-первых, если сначала все хотят покрасоваться и специально переодеваются медленно, то к концу года все учатся пунктуальности, не опаздывая на другие уроки. Во-вторых, покрасоваться все равно хочется, потому разминаются наши друиды со всем усердием. И, в-третьих, местное население, за исключением данных особ, — кивок на решётку, — не особо любит студентов по причине того, что тех любят эти особы, потому студенты предпочитают проводить выходные в альма-матер, где их приспосабливают к общественно полезной деятельности. Короче, очередное странное, но действенное явление здесь.

— Давайте быстрее, — поторопил всех Шир, глянув на часы, висящие над главным входом в главное здание. Хотя часы, скорее, устрашающе нависали, так как держала их только магия.

— Её тоже с собой? — на меня кивнул Алекс.

— Да, может, на следующем перерыве удастся отнести её в комнату, но сейчас мы можем опоздать, если надумаем её возвращать, — ответил ему Нерин.

Вектор только молча подхватил меня на руки, давая устроиться поудобнее. Видимо, он не слишком одобрял желания ребят, мечтающих от меня избавиться. Впрочем, парень тут же озвучил свою позицию:

— Гораздо безопаснее, если сова будет с нами, а то ещё сбежит.

— Согласен, — Шир пронзительно глянул на меня.

Так вот, что имел в виду Вектор... А мне казалось, что он за меня беспокоиться, а он... Ну, и ладно!

— Поддерживаю, — высказался Нерин.

Дальше объявили согласие Ллои и Алекс. Вектор удовлетворённо кивнул. Видимо, решения тут принимались либо единогласно, либо Широм. Мне подобное не особо нравилось, лично я бы посидела в комнате, а не под взглядами студентов, но мне выбора не дали.

Поэтому вместе со всеми я попала на пару по простейшим приёмам защиты сознания. Тема лекции мне нравилась, особенно нравилось, что я могла по данному предмету сообщить окружающим куда больше, чем сам лектор, который хоть и был менталистом, но не слишком усердствовал с обучением магов, которые к его области никакого отношения не имеют.

Говорил он скучно, объяснял странно, а до практики они добрались лишь к концу второй пары. Но даже такие занятия можно считать престижными для обычной академии, не специализированной на подготовке менталистов. Просто этот предмет вообще преподавался только будущим профессионалам в данной области, но никак не студентам других направленностей. Во-первых, они не умели строить внутренние миры, хоть и обладали такими же. Во-вторых, они не были способны ни к чему, кроме как научиться защищаться. И то на самом низком уровне.

Во всех остальных случаях магов от копания в их мыслях спасали только амулеты. Амулеты были редки, делались на заказ, содержали уйму редких компонентов, не давали полной защиты, так как методы каждого менталиста индивидуальны, и стоили запредельно дорого. В общем, если бы менталистам был важен внешний мир больше, чем внутренний, наша братия уже давно бы правила всеми странами. Вот только всё наоборот. И в мире царит относительная гармония.

Так вот, о лекции... Проходила она примерно так:

— Как вы знаете, менталисты хранят и черпают энергию из внутренних миров, которые создают сами...

И тут же комментарии парней, которым только с помощью тихих шуточек удавалось не заснуть под монотонную речь лектора:

— Представляете, как нереально с этими менталистами встречаться. Ты им о цветах, о закате, а они тебе о кирпичах, из которых внутренний мир строится, — комментировал Алекс.

Иногда от комментариев этих пятерых даже мне хотелось покраснеть. Но больше от того, что в их персонажах-менталистах я узнавала себя. Это было странно и неприятно, но правдиво.

И вот настал такой момент, когда без практической составляющей занятие не могло продолжаться так же гармонично, как и прежде. И лектор с той же интонацией и с тем же тоном оповестил:

— А теперь закройте глаза, попробуйте увидеть окружающих через призму своего внутреннего мира, как я вам ранее рассказывал.

Конечно, у большинства не получилось даже ощутить свой-то внутренний мир! Куда им чужой-то?! Для меня оторванность магов от их сознательного пространства представлялась этакой границей, почему-то проведённой мелом, которую нельзя ни перепрыгнуть, ни обойти, ни перешагнуть... Можно только попробовать её стереть, сблизившись. Но мел никак не размывался. Только Ширу немного удалось сдвинуть грань.

Это было бы печально, если не было бы так предсказуемо. К сожалению, вершины менталистики для нементалиста — это умение видеть внутренние миры других людей, но никак не касаться их.

Всё шло отлично. Обо мне даже успели забыть, а перья больше не чесались от чересчур активных взглядов на них. Вот только, увлёкшись наблюдениями, я позабыла, что преподаватель вполне себе ментальный маг. Он-то и ощутил моё присутствие, безошибочно найдя глазами.

А потом, скорее, подумал, чем сказал:

— Интересненько... Впрочем, это не моё дело, — тем же равнодушным тоном он убил всякую возможность нашего знакомства. А меня озарила догадка!

Он же на пороге ухода в свой внутренний мир! На пороге окончательной потери чувства реальности! Он почему-то не может пользоваться своими якорями, как я адреналином. И теперь он медленно умирает, отказываясь жить. Именно поэтому ему уже ничто не интересно снаружи. Даже мимика у него беднее, чем кошелёк у попрошайки. Эмоций почти нет, а взгляд бессмысленный.

Что ж... Я не могу ничем ему помешать. Не имею никакого права. Лицензия на вмешательство выдаётся только профессиональным менталистам или лекарям, специализирующимся на работе с подобными случаями. Да я даже позвать их не могу. Не имею соответствующей квалификации. Для этого необходимо высшее образование, вроде так есть большая вероятность, что это не лжевызов...

Впрочем, кое-что я могу... Могу рассказать всё тому менталисту, что является моим связным с графом. У него есть квалификация на вызов специалистов. Значит, он может помочь. А у этого несчастного осталось ещё около полугода... Успеем помочь. Может даже, ему удастся вернуться к преподаванию после лечения. Кто знает?

История 17

— Итак, это дядя приказал тебе за нами следить?

Кивок. Вынужденный кивок, который даёт мне хоть какой-то шанс остаться с ребятами. Соврать тоже можно, вот только амулет Алекса весьма убедительно сменой цвета демонстрирует, что из моих ответов правда, а что ложь. На самом деле амулет ориентировался даже не на мои ответы... Нет, он ориентировался на повышение, понижение температуры моего тела, находясь у меня на шее. Конечно, я волновалась на допросе, потому температура была повышена, но она была постоянной, неизменной. А вот при лжи она могла подскочить на несколько градусов. В спокойном состоянии тут же упасть до прежней отметки. В итоге соврать было можно, но не для меня. И не в этом теле.

— Ты докладывала ему результаты слежки? — Шир смотрел прямо в глаза проницательно, разочарованно, решительно.

А теперь можно спокойно мотать головой. Во-первых, докладывала я не графу, а его связному. Во-вторых, докладывала не все результаты слежки.

Но я недооценила Шира:

— Ты докладывала через кого-то графу результаты слежки?

Киваю.

— Ты докладывала о моей болезни/дефекте?

Уверенно мотаю мордочкой.

— Ты сова? — наконец, мы достигли того вопроса, на который я действительно боялась отвечать. Впрочем, он был логичен... Никакой фамильяр не сможет даже с приказом хозяина следить за магами. Максимум быть среди них. Фамильяры, конечно, умны, но не настолько.

Моё 'молчание' затягивалось...

— Ты не сова?! — подскочил ранее спокойный Вектор, сидящий, как и остальные рядом с Широм. Тот на него посмотрел, Вектор сел обратно.

Шир же продолжил допрос и заподозрил самое худшее:

— Ты человек?!

'Молчание'.

— Отвечай!

Киваю.

Занавес.

Шир, который должен был ожидать подобного исхода, замер. А потом с чувством употребил в речи такие выражения, что надо было бы их записать, вот только нечем. Ллои тоже сначала замер, а потом с тревогой оглянулся на брата. Боялся очередного приступа? Это он зря... Шир с эмоциями справился быстрее остальных.

Алекс, не сдержавшись, тоже выругался. Вектор сидел, открыв рот и смотря на меня, будто видел в первый раз. Нерин молчал-молчал, потом спокойно вышел из комнаты и уже там выругался. Когда он вернулся, Ллои перевёл на него удивлённый взгляд и спросил:

— Ты чего?

— Подумай сам, какой у неё может быть гендерная принадлежность. Я при девушках ругаться не умею.

Тут уж замолкли все. На Нерина сначала смотрели изумлённо, а потом переводили взгляды на меня... Потрясённые, растерянные. И больше никто не матерился. Совсем никто.

Только Шир вышел, там доругался, вошёл обратно, одарив всех своей хмуростью. За ним вышел Вектор. А потом и Алекс. За ними отправился и Ллои. И как-то так получилось, что в итоге к разговору мы вернулись только через десять минут, когда все уже выразили свои впечатления от встречи со мной, объяснив стенам в коридоре, почему те неправы. Было даже в какой-то мере весело, собственно, с этой компанией по-другому и не бывало.

Следующий вопрос, обращённый ко мне, опять исходил от Шира. Роль парламентёра предоставили ему:

— Ты ментальный маг?

Киваю, не понимая, как он догадался. Впрочем, Шир всё поясняет. Не мне, Ллои, который тоже не соображал, откуда у брата такая проницательность:

— Она же как-то оказалась тут. А я не сентиментален. И ты тоже. И Нерин с Алексом и Вектором так же не слишком умиляются животным. Значит, влияла на нас. Но несильно, иначе, мы бы заметили, всё-таки этому нас учили.

— Дрянь, — ёмко высказался Алекс, по лицу которого прошлась судорога застарелой боли. Видно, ему уже приходилось встречаться с менталистами. В не самых благоприятных условиях.

— Уймись, — коротко бросил Шир, смотря на друга, — она — не те гады, которые заставили твою сестрёнку их обслуживать. Тех мы уже наказали, больше они никогда никого ничего не заставят.

— Знаю, но бесит сама возможность влиять на кого-то, — скрипнул зубами Алекс. И пошёл на выход. Пошёл тяжело, будто ему требовались усилия, чтобы не сорваться, не накричать, не стать причиной трагедии. Ему вслед лучом летел мой полный сочувствия взгляд.

Историю с тремя парнишками-подростками знали все менталисты. Историю о том, как они пару лет назад возомнили себя всемогущими и решили, что ничего не стоит подшутить над стеснительной девочкой — дочкой одного военного. Тогда они не знали, что брат этой девочки — будущий маг.

В итоге они её... В общем, сами понимаете, что они сделали. А через полмесяца их трупы нашли в канаве. Доказать причастность к смерти данных индивидуумов брата девочки и его друзей было невозможно. Дело замяли, а менталистов до сих пор пугают этой историей. Но только теперь удалось связать воедино городскую легенду и реальных участников тех событий.

Говорят, девочка не выдержала, покончила с собой. Не знаю, правда это, или нет, но тех гадов я бы тоже не пощадила. Некоторое время в комнате стояла непроницаемой стеной тишина. Обстановка становилась всё напряжённее. На мне скрестились взгляды. Последовал следующий вопрос:

— Как ты согласилась на всё это? Ты должна моему дяде?

Мотание мордочкой.

— Он тебе что-то пообещал?

Киваю.

— Деньги? — с презрением.

Чуть помедлив, осторожно соглашаюсь.

— Ты понимаешь, что всё это опасно?

Киваю.

— И ты здесь только из-за денег?

В принципе деньги были самым главным критерием. Единственной возможностью получить образование. А вот другим фактором был адреналин. Потому мотаю мордочкой.

Мне показалось, или Ширу действительно был приятен такой ответ. Видимо, меня уже считали кем-то вроде золотоискательницы. Тем не менее допрос продолжился, и продолжался бы ещё дольше, если бы не мигнула знакомо защита комнаты, оповещая ребят о вторжении.

Это были те же самые 'союзники', которые недавно к нам приходили. Потому к ним вышли сразу. В том же составе: Ллои, Нерин и Шир. Меня оставили на Вектора. Алекс тоже вернулся в гостиную, неприязненно посмотрел на меня, собрался и пояснил Вектору, куда он направляется:

— Надо исправлять последствия этой пакости. Гостиную мы, конечно, уже прогрели, но ночью опять будет холодно. Поэтому я сейчас к куратору.

— Удачи, — кивнул Вектор и снова пристально посмотрел на меня.

Как только мягкие, будто крадущиеся, шаги Алекса стихли в коридоре, парень с явным намерением продолжить допрос обернулся ко мне. И я понимала, что отвечать и сейчас придётся... Раз меня раскрыли, рассекретили, значит, это сделали намерено и я должна рассказать ребятам всё, что знаю.

Кстати, скоро выходные. Точнее, они уже завтра. А в выходные можно будет выйти в город. И вот там я даже знаю, куда мы с пятёркой первым делом направимся... Туда, где продают недвижимость. Там узнаем, купил ли граф домик в этой столице, а он точно это сделал. После этого ребята навестят родственника, мне сообщат, зачем надо было меня рассекречивать, хотя об этом уже можно догадаться: чтобы парни начали искать графа и встретились с ним.

А затем меня, скорее всего, вернут в прежнее человеческое состояние, потому как идея с совой, откровенно говоря, провалилась. Смысла в ней теперь нет. На шпионаж за обитателями замка я тоже не способна в силу своей окраски, значит, меня всё же вернут 'в меня'.

Это радовало. Не радовал предстоящий допрос, но и его можно пережить...

— Копалась в той сумке ты ради информирования графа?

Киваю, решив не врать. Смысла в этом уже нет.

— Ясно, ты продолжишь работать на него, даже после того, как он тебя раскрыл? — новый вопрос оказался совсем не таким лёгким, как предыдущие. Да и Вектор был догадлив в своих предположениях.

Я задумалась и замешкалась с ответом, это заметил парень, нахмурился, но решил дать мне время, понимая, что и я не ожидала подобного от графа. В этот момент вернулись остальные ребята. Шир тут же объявил Вектору, о чём говорил с почти союзниками. Меня он умышленно не стал убирать из комнаты, то ли не счёл информацию важной, то ли решил показать акт доверия. А, может быть, и то, и то стало причиной такого странного решения.

— Нас с вами предупредили, что на эти выходные мы идём на практику. Нас одногруппники не планировали ставить в известность, понятно, почему. Но нас всё же предупредили. Поэтому собираемся.

— А где практика-то? — спросил Вектор удивлённо.

— В этом же городе. Будем патрулировать улицы, — ответил Ллои.

А Шир добавил:

— И случайно заглянем к дяде. Я уже узнал, где он живёт. В этой столице покупка домика человеком приравнивается к сверхсобытию, так как обычно все иностранные граждане селятся в выделенном им квартале. А вот дядя решил иметь недвижимость поближе к академии. И я так подозреваю, что не только, чтобы за нами следить. И не только, чтобы с нами встретиться.

Нерин, ранее молчавший, счёл необходимым предположить:

— У него есть какие-то дела тут, кроме вас?

Ребята переглянулись. Да, вряд ли бы граф стал так заморачиваться исключительно по поводу наследников. Мог бы, но зная его... Наверняка он имеет тут какие-то иные дела. Так размышляли пятеро парней, разглядывая меня.

Наконец, Шир спросил:

— Знаешь ли ты о каких-либо делах дяди здесь?

Обречённо киваю. Конечно, я прекрасно знала, что в этой столице нужно магистру печатей и мастеру рун. Прекрасно знала. И догадывалась, что за ребятами мы все присматриваем, только потому, что они оказались рядом с местом, представляющим интерес для старого графа. Он ими и заботой о них просто прикрылся. И я это знала. И даже знала, зачем он здесь. Здесь, в столице, в Ярри.

Да, я прекрасно осознавала, что получить ненаследуемый, но титул пусть даже хорошему магу — магистру, невероятно сложно! Почти невозможно. Есть только два выхода из такого положения: работать на государство, и тогда маг точно будет, как минимум, бароном, или можно работать на магов. На тех магов, которые помогают архимагам защищать Негласный Кодекс.

Старый граф пошёл по пути наименьшего сопротивления, он стал работать на правительство нашей империи. И работать плодотворно, судя по тому, что он скоро планирует стать герцогом.

А империя предпочитает не рисковать доверенными людьми напрасно, потому отправляет к друидам, недавно открывшим границы своего государства, торговцев, официальных послов, шпионов. И магов. Все программы обмена студентами прикрывают обмен магами. Друиды отправляются в империю, имперские маги сюда, чтобы 'присмотреть за детишками'. Причина работает, судя по количеству студентов для обмена, чьи родители не последние люди в империи и уже отправили сюда магов, или отправились сами, чтобы проследить за благополучием отпрысков. Система функционировала, страны сближались, зная, что, начнись конфликт, и в стане врага будет кто-то из своих.

Вот, что происходило. А граф, если хотел стать герцогом, должен был выполнять двойные, а то и тройные функции: шпиона, родственника, посла, мага и так далее... В общем, о парнях он заботился не в последнюю, но и не в первую очередь. А может, действительно заботился именно о них... Я никогда его не понимала. Всё-таки, какие бы тайны он мне ни доверял, я для него — всего лишь безродная магичка. Со мной не советовались, обо мне не беспокоились. И меня использовали. Иногда, как сейчас, почти вслепую.

Вот только при любом раскладе я не хотела сообщать ребятам о причине пребывания в столице графа. Они сами догадаются, а если нет, то пусть живут в иллюзиях. Тут в дело вступает уже даже не возможность лишиться шанса на образование, а шкурные интересы. Политика — вообще грязное дело. И мне там делать нечего. Я даже не пешка, я вообще не игрок.

Но вопреки моим ожиданиям больше спрашивать меня Шир ни о чём не стал. Я не могла ничего внятно объяснить, и он это понимал. Хотя...

— А ты можешь писать? — спросил Вектор с любопытством исследователя. Его явно интересовало всё, что было на стыке животных и людей. Глаза так и загорались ученым огоньком, притягивая знания.

Я с выражением недоумения указала клювом на лапы и хвост. Потом умудрилась изобразить пожатие плечами и снова посмотрела на ребят. Вектор думал недолго, он почти сразу предложил:

— Давайте попробуем?!

Шир согласился тут же, осознавая, что так сможет узнать куда больше, чем ранее. Это же повлияло на окончательное решение остальных парней.

Мне тут же принесли бумагу не лучшего качества и для начала карандаши. Но на подходе уже виднелись перья и стилусы. Последними писали только маги и только руны, так как стилусы работали на основе магии хозяина, будучи сделанными из растения-паразита. То питалось маной, производя из ее избытка сок, в котором содержалось довольно большое количество крупиц магии из-за её избытка. Вот почему подобными стилусами подписывали магические контракты и договора. Магическое слово нарушить нереально. Либо очень сложно.

На основе этих стилусов и возникла магическая юриспруденция.

— Возьми, — мне протянули наиболее маленький, весь источенный карандаш. Кое-как ухватив его клювом, заодно осознав, что лапами и хвостом писать не получится, я повела кривую линию по бумаге на столе, куда меня заранее посадили.

Потом глянула на линию, провела еще одну. И ещё одну. Малым руническим письмом я уверено выводила упрощённые для обывателей руны. Те неаккуратными каракулями ложились на ужасную по качеству бумагу. Но я писала! Криво! Косо! Но писала! Клюв уже очень устал, но я всё-таки вывела слово, дописав его до конца.

— И-р-и-с, — прочитал Шир, взглянул на меня недоуменно, — твоё имя?

Кивнула, сообразив, что с именем можно было бы и повременить. Но уже ничего не изменишь.

— Граф хоть раз упоминал о ней? — Шир развернулся к двоюродному брату. Тот нахмурился, вспоминая, причём, применимо к нему это означало — полное сосредоточение. Ллои мог восстановить в памяти за счёт своей специализации почти любое событие. Лучше него с этим мог справиться только менталист.

Из-за этой способности, кстати, часто сравнивали стихийников-воздушников и менталистов. Искали родственную природу. Но не находили. Считалось, что эволюционно менталисты — тупиковая ветвь, произошедшая как раз от воздушников. Мы были слишком не приспособлены к реальной жизни, из-за чего очень часто умирали. С воздушниками же нас роднила сама природа магии, многие специализированные заклинания.

Подобно мху в растительном мире, менталисты стали тупиком развития. Не было и шанса, что мы породим нечто новое. По крайней мере, пока не породили, а продолжаем вырождаться.

Но вот Ллои, наконец, вспомнил:

— Да, упоминал. Говорил, что взял к себе на воспитание почти нашу ровесницу, с цветочным именем — Ирис. И больше ни слова.

— Совсем? — уточнил Шир.

— Совсем.

— Род её деятельности намекает на некую секретность, — напомнил всем, о ком и при ком они говорят, Нерин. Парень явно не хотел, чтобы мысли друзей были озвучены перед потенциально шпионом. Тем более его не впечатляли те мягкие методы допроса, что доселе ко мне применялись. Но он молчал. Видел, что ситуация не располагает к советам, и молчал.

— То есть с нашим дядей ты знакома давно? — констатировал Шир, но я всё равно сочла нужным кивнуть.

В разговор влез уже успокоившийся и унявший злость Алекс:

— Можно мне задать ей пару вопросов?

— Ты уже выяснил по менталистике всё, что мог после того случая, — хотел было запретить Шир, но Алекс всех удивил:

— Вопрос не касается ситуации с моей сестрой. Я совсем о другом хочу поинтересоваться.

— Спрашивай, — немного растерянно и несколько недовольно уступил место рядом со мной Шир.

Алекс встал напротив, нагнулся, чтобы оказаться мной на одном уровне, посмотрел прямо в глаза. И если у меня там не было ничего, кроме удивления, то у парня оттуда проглядывала краешком ненависть, но больше всего там было горечи и разочарования. И вот он всё-таки спрашивает, что хотел:

— Ты первый раз за нами следишь? Или были ещё прецеденты? — и хоть он уверял, якобы вопрос не касается его сестры, но было ясно, что именно о ней он и спрашивает. Спрашивает, наблюдала ли я, когда они разбирались с теми ребятами? Наблюдала ли, когда его сестру поймали в тёмной подворотне? Следила ли за тем, как его сестра замыкалась в себе и днями не выглядывала наружу из своей скорлупы?

Честно отрицательно отвечаю.

И как-то сразу из глаз Алекса исчезла ненависть, сменившись безразличием, успокоилось дыхание, даже выражение лица утратило свою кровожадность, превратившуюся в натянутую маску.

Он отошёл, провожаемый сочувствующим взглядом Ллои, жёстким и несколько злым Шира, жалостливым Вектора, равнодушным Нерина. Все они пережили те дни. Пережили, забыли... А вот за Алексом ещё следуют по пятам призраки прошлого, затягивая в себя, заставляя жить собой и не давая рассмотреть настоящую, неиллюзорную картину реальности.

Когда за Алексом захлопнулась дверь, все снова повернулись ко мне. Вектор озвучил всеобщий вопрос:

— Ты, правда, тогда за ней не следила?

Мотаю мордочкой. Вроде, поверили. Собственно, у них не было варианта 'не поверить'. Поэтому все успокоились и вернулись к письменности. Меня вежливо, но весьма настойчиво попросили написать, что я получаю за свою слежку, цели графа, любую информацию по ним, о которой я докладывала, о которой не докладывала. В общем, всё.

Вот только начав рисовать первые буквы в слове 'образование', я выронила из клюва карандаш. А потом просто не смогла его снова взять, слишком устала. Это констатировал и Вектор, все как-то разом погрустнели и задумались. Как водится в этой компании, проблему решили кардинально:

— Раз она менталист, значит, может говорить с нами мысленно! — сообразил Нерин. Шир на него глянул, как не слабоумного:

— Ты пустишь её в свою голову?

Тот тут же отказался от своей идеи, и все снова задумались. Но проблема тут даже не в недоверии, а в моей неспособности обмена мыслями с нементалистом или с человеком, не обладающим специальным артефактом.

Но тут вернулся Алекс. Не было никаких сомнений, что он бы не сделал это так скоро, значит, его что-то вынудило вернуться. Впрочем, он тут же озвучил причину, пытаясь не пустить в голос ни капли нервозности:

— Эрик и Лик только что слили информацию о тех, кто отключил у нас отопление, — сообщил он.

В памяти тут же всплыло, как всплывает труп в воде, кто такие эти Эрик и Лик... Недосоюзники пятёрки, те, кто уже два раза с ними встречались, те, с кем переписывался Шир. В общем, им можно было доверять. Не полностью, не абсолютно, но в какой-то степени. Так же думали и остальные...

— И кто же это?

— Марис и его дружки, кто же ещё?!

— А почему они это сделали? Есть ли у них какие-то мотивы, помимо уже нам известных? — влез Ллои, задумчиво теребящий в руках стилус, которым я так и не порисовала.

— Так преподаватели же нашли ту иллюзию, что мы наложили на комнату рядом с аудиторией, где обезвреживали ловушки. Нашли и обвинили тех, чьи магические следы там остались. Наши они не узнали, так как мы на тот момент при них колдовали всего несколько раз, а вот следы Мариса распознали. Ведь это он иллюзиями там баловался и сообщение он там нам оставлял.

— То есть тёплая встреча нас обернулась для него наказанием? — усмехнулся Нерин, понимая, что величину подставы.

Ребята ведь даже не ожидали, что об их участии не узнают преподаватели... Точнее, узнают, но доказать не смогут... И уж точно они не надеялись, что во всём обвинят их недругов. Подстава действительно выходила великолепная!

— Поэтому Марис нам мстил?

— Ага, отключил отопление и надеялся, что свои комнаты мы не обогреваем, думал, что в империи вообще ничему не учат, — предположил Вектор.

Шир тут же ему возразил и задумчиво пояснил:

— Нет, отключая отопление, он думал не заморозить нас... Нет, он надеялся, что мы пойдём с этой проблемой к преподавателям, а те, проверяя нашу комнату, наткнутся на магические следы, повторяющие в точности те неопознанные, что они нашли на месте ловушки для нас. И тогда вина за иллюзии и прочее пала бы не только на Мариса. А уж на совместных отработках он бы на нас отыгрался. Всё-таки академия — его территория. Не наша.

Но тут активизировался Нерин и задал именно тот вопрос, который меня тревожил больше всего:

— А как ты вообще узнал о виновнике всего этого? Не сам же он тебе сказал о своей причастности?

Алекс ни на мгновение не задумался и тут же ответил, вот только ответ у него оказался слишком уж неожиданным для всех, кто находился в комнате:

— Сам...

— То есть Марис подошёл к тебе и оповестил о своей причастности? — недоверчиво переспросил Ллои, хмурясь и посматривая на брата, который сидел рядом, но почему-то никак не реагировал на новую информацию. Будто уже всё это давно знал... А теперь просто пришло время узнать обо всём остальным.

— Не совсем так, — попытался Алекс объяснить, — Марис подошёл не ко мне... Он подошёл к мелким, объяснил им, подав всё в выгодном для них свете, и предложил им докладывать о наших с вами действиях. Те не согласились, Марис попробовал их запугать, чтобы стребовать клятву о молчании об этой встрече, они уже начали было думать о шпионаже за нами, но тут появляюсь я... В общем, мелкие доставлены в свои комнаты, Марис с дружками ушёл, но что-то мне не верится, что он угомонится... Понимает ведь, что никто из руководства академии не станет давать рекомендации и рабочие места ему и его шайке как не самым сильным магам. Нет, так им никто не даст престижных мест. Но Марис понимает, что, заставив нас уехать, он заработает симпатии всех друидов академии, кроме самых дипломатичных и открытых для нового. Это его единственный шанс устроиться в жизни...

— Он не отстанет, — констатировал Шир, устало потирая ладонями лицо, — похоже, пора переходить к радикальным действиям.

— А что мы можем? — горько спросил Алекс, — мы так же ограничены тут в возможностях, как они были бы ограничены в империи.

— Если нас отсюда не выставили, так выставят, как только мы дадим повод, руководство академии вовсе не радо той открытой политике, что ведёт правитель, — тут же добавил Нерин.

— Значит, надо заставить учеников первыми отказаться от попыток нас спровадить, — решил Шир, — запугивание, шантаж... Хватит мягких методов. Значит так, сейчас надо установить самых радикально настроенных. На них собрать минимально возможное досье. Устранять из игры будем поодничке. Используем все методы... даже самые грязные. Они с нами не церемонились, и мы с ними не будем. Запретов только два. Никого не убивать. И делать всё незаметно для руководства и преподавателей.

История 18

Те слова Шира повлекли за собой такое огромное количество последствий, что и не перечислить. Сразу после выходных в руках у пятёрки уже были небольшие папочки с компроматом на каждого из негативно к ним настроенных учеников. Помогали всё это собрать им Эрик и Лик, надеясь, что мы разберёмся с их конкурентами. Собственно, мы и разобрались...

Но об этом после.

Самое интересное произошло на выходных, когда трое ребят: Алекс, Вектор, Нерин, — остались в академии собирать сведения по однокурсникам, а Ллои и Шир сбежали за пределы академического комплекса к старому графу, рискуя быть пойманными и наказанными.

Выпускали в город учеников только на праздники... На выходных им просто разрешали погулять у академии. Поэтому подобное самоволие строго каралось. Для наших оно могло обернуться доставкой назад, в империю. Вот почему, когда меня тоже в это втянули, я сопротивлялась. Ведь весь план стоял лишь на том, что все, кто заинтересуется Широм и Ллои, поверят в сказочку об их магическом истощении после того, как они ставили новую защиту на комнату.

Подобные случаи истощения в академии редкостью не были... Такое усердие даже приветствовалось. Да и в лазарет с такими симптомами не попадали, потому это была наиболее эффективная отговорка.

Вот так я и оказалась в компании сбежавших из академии магов на полпути к их дяде. Как только же мы вошли в небольшой, новый дом графа, стало ясно, что сбежать из академии получилось только потому, что нам помогли это сделать. Рядом с графом сидел тот самый мужчина-менталист и поигрывал в руках артефактом, сделавшим для нас дырку в куполе над академией.

Как я поняла, какой именно это артефакт? Никто ещё не отменял моей способности ощущать магические потоки, а эти встревожили меня ещё при нашем побеге из академии. Впрочем, Шир, видимо, тоже всё понял. Причём, понял всё ещё раньше, чем я. И шёл сюда осознанно.

— Спасибо за приглашение, — холодом в его голосе можно было заморозить воду в океане. Так он ещё и издевательски кивнул на артефакт:

— Топорная работа, Алекс способен на большее...

Граф тоже не растерялся, сесть он никому не предложил, но ребята стесняться не привыкли.

— Будет способен, когда получит лицензию. А пока вся его деятельность незаконна, — почти прямым текстом граф сказал прикусить Ширу язык, потому как здесь есть посторонний. К этому же постороннему менталисту он тут же повернулся:

— Спасибо вам, Винсент, вы свободны.

Менталист тоскливо глянул на меня и всё же решил спросить... явно не в первый раз спросить:

— Можно ли мне по окончании работы этот экземпляр. У неё очень необычный мир... Хотелось бы исследовать.

— Нет, — отрезал граф, движением руки прерывая готовую сорваться с языка Шира оскорбительную фразу, тот недовольно поморщился, но пока сдержал свой характер, — вы свободны, — в тоне графа появился сильно заметный нажим.

— До свидания, — правильно понял его Винсент. Ещё один взгляд на меня, и он уже за дверью.

Вот теперь старик вполне мог уделить своё внимание родственникам, но тот почему-то повернулся ко мне:

— Иди сюда, Ирис, — позвал тем самым тоном, которым много лет назад утешал и заставлял верить в окружающих. Тем самым тоном, который использовал, когда я снова замыкалась в себе. И я бы повелась... Честно, повелась бы... Но после месяца в компании искренних ребят Отчётливо чувствовалась фальшь в голосе старика.

Тот всё моментально осознал. Горько поморщился и, с сожалением глядя на меня, произнёс:

— Я не имею зла и планов на тебя. Я готов вернуть тебе тело хоть сейчас. Свою миссию ты выполнила: привела их ко мне. Хоть и невольно. Я не забуду этого и отплачу, чем обещал. Твоё образование будет терпеть зависеть только от тебя, деньги я тебе дам. Зачем же ты влезаешь в наши разборки?

Я и сама не знала, зачем... Всё внутри противилось этому. Аналитик нудным лекторским голосом через нашу ментальную связь расписывала наше совместное будущее в случае, если я сейчас пойду против графа и весьма сильного мага. Её пророчества выглядели совсем не привлекательно, но и поступить эгоистично я почему-то не могла.

Никогда меня не волновали приказания и повеления графа. Он сказал — наше дело выполнить. И вот прямо перед наградой за столь долгую службу что-то во мне не давало расслабиться и снова поплыть по течению, чтобы за поворотом реки уже обо всём забыть.

У меня так мало было эмоциональных связей с внешним миром, что выбор был сделан в течение секунды. И я осталась в напряжённых в ожидании руках Шира. Тот вздохнул свободнее, пройдясь пальцами по перьям. Его брат тоже посматривал на меня куда более благосклонно, чем раньше. Я же переживала крушение надежд, которые, словно хрупкие вазы, упали и разбились.

— Ты свой выбор сделала, — со вздохом предупредил граф, впрочем, совсем не расстроенный. Как будто он ожидал чего-то подобного.

Но тут в наш односторонний монолог вмешался Шир:

— Она-то сделала. А вот вы, — подчёркнутое такое вы, не принятое по этикету между такими близкими родственниками, — вы ещё не всё сделали. По Негласному Кодексу, принятому после последней войны с полукровками, все маги обязаны уважать права других магов на их физическое вместилище. Как мы все знаем, закон принимался на основании того, что полукровки очень любили вселяться в павших магов, а потом убивать нас сотнями, притворяясь своими. А теперь вопрос: если Ирис не отдать её тело, как ты явно хочешь, то под сколько статей вы попадёте? Наименьшая мера наказания за нарушение — отнятие магии архимагами.

Такой отповеди от Шира не ожидала даже я, которая тоже знала законы, и которая хотела их применить, если мне не вернут тело. Но вот подобной заботы от ребят я точно не ожидала. Заботы на грани угрозы родственнику...

Дядя тоже явно был несколько выбит из колеи, Ллои же реагировал спокойно, что навевало мысли о его оповещённости. Надо сказать, эти мысли тут же обрели под собой реальную основу, как дом обретает фундамент.

— Надеюсь, вы понимаете, что вы обязаны вернуть Ирис в её тело, иначе, мы как совершеннолетние, напомню, что маги таковыми считаются с семнадцати лет, подадим иск в Совет тех, кто защищает Негласный Кодекс. Думаю, даже архимаги явятся, чтобы засвидетельствовать нарушение основного закона магического сообщества, — Ллои говорил менее ядовито, чем брат, но ехидство всё же торчало из всех кустов, давая понять абсолютную уверенность в своих силах ребят.

И почему-то я тоже поверила, что всё будет хорошо... Но пришло время хода старого графа. И тот выложил свой козырь:

— Ирис является недееспособной, так как имеет расстройство психики на почве детства, из-за чего лишена дара речи. Как вы двое понимаете, при том, что она — ментальный маг, что только ухудшает ситуацию, ей требуется хотя бы формальный опекун, коим я стал после того, как взял её под свою ответственность. Соответственно, при наличии её предварительного согласия, сохранённого в моей памяти и доступного любому ментальному магу, я имею полное право ссылаться на статью в том же Кодексе, в которой ясно говорится об оправданных методах контроля полукровок и психически неуравновешенных магов.

— То есть это оправдывает её животную форму? — уточнил Шир, будто сомневаясь, настолько бредовым выглядел вроде бы основополагающий закон.

— "...заточить сущность психически неуравновешенного подопечного или полукровки в любой подходящий объект для облегчения присмотра за ним...", — процитировал статью граф.

— Но вы же не присматривали за Ирис? Вы ее отправили на потенциально опасное задание! — вполне справедливо возмутился Ллои.

— Она сама сбежала, — кристально честно ответил граф, — у меня же нет воспоминаний с тем, как я передаю её вам пятерым, а Ирис никогда не откроет свои мысли менталисту, даже если этим сможет оправдаться.

— Но ведь вы давали ей указания насчёт нас?

— Это весьма косвенная улика, которой ничего нельзя доказать, — парировал граф.

— Но сейчас вы раскрыли все карты, — тихо, но от того заметно добавил Шир.

— А кто найдёт это воспоминание у тебя? Если ты и покажешь его, то сам попадёшь под следствие, ты всё-таки в чужой стране... Вдруг ваша пятёрка задумала какие-либо террористические действия. А у меня есть менталист-магистр, который спрячет любые воспоминания.

— Мы ничего не можем сделать, — констатировал Ллои.

— И потому вернёте мне Ирис, после чего мы поговорим о вас, — граф явно был доволен. А вот ребята нет. В конце концов Шир просто ответил:

— Нет, вы не учли ещё кое-чего.

— Чего же?

Некоторое время Шир молчал, будто обдумывая, что именно он хочет сказать. Было абсолютно ясно, что это его последний козырь, и если граф его сейчас отобьёт, то мне уже ничто не поможет. Точнее, тогда можно будет полагаться только на случай, на собственное везение. Ллои тоже с тревогой следил за мимикой брата. Он был явно не осведомлён о планах родственников, и сейчас был в ещё худшем положении, чем я. Ведь я могла молчать, зная, что в случае чего просто не смогу вмешаться, а он был вынужден хоть как-то контролировать ситуацию.

Наконец, Шир выложил свой козырь:

— Вы находитесь здесь только, точнее, вас сюда пропустили только по причине нашего с вами родства. А теперь подумайте, как долго вы будете находиться в Ярри, если мы вынудим друидов вернуть нас обратно, в империю? А ведь вам тут что-то нужно. Обрадуются ли ваши работодатели подобному раскладу?

Даже я замерла в шоке, что уж говорить о графе?! Ллои тоже смотрел на брата с сомнением, но оспаривать его решение не стал... А всё это по той причине, которую тут же озвучил вслух граф:

— Вы не посмеете! Шир, ты же понимаешь, что после возвращения вас на родину без диплома об образовании вы больше никогда не получите там работу по специальности! И это, если не вспоминать, что в политику вас тоже не пустят! Да вам пятерым просто из соображений внешней политики не дадут ничего в жизни достичь! Сами подумайте, кто важнее империи? Вы, пятеро студентов-недоучек? Или же сильный союзник, с которым уже начинается выгодная торговля! Да вас же, если вы друидов не устроите, просто-напросто уничтожат!

— Мы готовы рискнуть, — с издевательской интонацией заметил Шир, — к тому же уничтожат не только нас, но и вас. Никаких наград, ничего... Вы будете тухнуть в дальнем поместье, надеясь, не попасться на глаза бывшим работодателям. И там и умрёте.

На комнату мутной завесой опустилось молчание. Каждый переживал сказанное, лелея в себе будущие планы и пытаясь найти ещё козыри. Ни один пока не нарушал внезапной паузы. Я же в числе прочих думала о только что произнесённом... Для меня слова Шира стали не только удивлением, но и шоком!

Ради меня! Незнакомого менталиста! Эти ребята были готовы пожертвовать своим будущим! Да даже если они блефовали, но сама возможность такой жертвы впечатляла и рушила всю картину моей реальности!

Ни разу за всю мою сознательную жизнь, что сохранилась у меня в памяти, никто не был готов пойти ради меня на такое... Это подкупало, это заставляло задуматься. Я и так к Ширу всегда относилась очень тепло, всё-таки в любой ситуации его решения шли мне на пользу, но сейчас количество благодарности во мне зашкаливало!

— Ладно, — сдался граф после недолгих размышлений в попытках найти выход, — тащите её в ту комнату, — он указал на одну из дверей, водящих в эту 'гостиную', — но сразу предупреждаю, что процесс возвращения в тело будет проходить довольно долго, поэтому вам придётся оставить её здесь. А ещё не забудьте подумать, что вы с ней будете делать потом... Потому как я за неё больше отвечать перед законом не буду. И да, причину, по которой я хотел с вами встретиться, обсудим завтра, когда вы придёте за Ирис. Из академии вас выпустят в то же время. И опять же сделают это с помощью того же артефакта. Это понятно?

Ллои лишь кивнул и под пристальным взглядом двух родственников забрал меня у Шира и отнёс в указанную комнату, где взгляд сразу же натыкался на моё тело! Золотистые узоры на бледной коже горели! Лицо выглядело мёртвым, открытые и смотрящие в потолок глаза, как всегда, затягивали в свои лазурные глубины, во всём остальном я походила на скелет. На скелет недельной давности. К тому же раздетый скелет, заботливо накрытый простынкой. Не мудрено, что кожа отливала синим, от такого-то холода!

Ллои замер на пороге и тоже посмотрел на моё тело. Удивился, глянул на меня в образе совы, заметил на мордашке недовольство и всё же положил меня рядом с телом, как ему сказали. Затем он тихо сказал, смотря прямо в глаза:

— Ты менталист, если что-то случится, используй это, потому что мы прийти к тебе на помощь не сможем. Не знаю, почему Шир к тебе так привязался, но он для нас всех как брат, поэтому можешь всегда рассчитывать на нашу помощь.

Я с невыразимой благодарностью взглянула на парня. Тот был хмурым, мрачным, встревоженным, да и мне по большей части не слишком симпатизировал... Тем не менее он давал кое-что гораздо большее, чем любовь и тепло, он давал уверенность в их помощи. А это дорогого стоило. Подобно паутине, сеть моих знакомств всё ширилась и ширилась, что было интересно. Раньше мне хватало себя, потом хватало старого графа — доброго дедушки. Теперь же появились ребята...

Мало кто из менталистов может похвастаться таким широким кругом знакомств. Но вот Ллои покинул комнату, напоследок кинув прощальный взгляд на меня и на моё застывшее, как насекомое в смоле, тело.

Вскоре из прихожей донёсся звук захлопывающихся дверей... Шир тоже покинул поле недавнего боя. Я осталась одна. Через какое-то время тишину разорвали уверенные шаги. В комнату-холодильник зашёл старый граф. Слуг он, как я думаю, не держал, потому в доме мы были одни. Вот теперь я видела его настоящего. Не ту маску, что он надевал, даже когда разговаривал. А его самого.

— Ты же понимаешь Ирис, почему они добились своего?

На всякий случай мотаю мордочкой. Пусть лучше он озвучит свои мысли, а я ещё раз уверюсь в правильности своих. И он их и озвучил:

— Так их доверие к тебе достигло отметки 'невероятно высоко', как ты понимаешь, мне это понадобится.

То бишь, всё это представление с законами и словесными играми было разыграно совсем не для меня, как я думала ранее. Для ребят. Причём, их планомерно заставили мне доверять, чего они и раньше-то не особо делали.

— Я вижу, — между тем продолжал старик, — что и твои убеждения немного изменились, но всё же спрошу: ты готова продолжать на меня работать? — и вроде и нет в его тоне угрозы. Вот только я понимаю, что уже вписана в планы, а мой отказ не решит ничего. Однако с привычной горячностью мотаю мордочкой, что вызывает закономерную реакцию:

— Ты же понимаешь, что должна отработать положенное. И раз ты здесь, значит, продолжишь следить за ребятами. Только теперь ты будешь в курсе их планов.

Я разрывалась, не знала, что делать, пока чётко не поняла, что не смогу больше врать, обманывать, следить за ребятами, которые ради меня были готовы на многое. Как только я выяснила это, стало сразу легче. Но было бы глупо пытаться спорить с графом сейчас, дождусь удобного момента, выясню, зачем старику вообще нужно было встречаться с племянниками, а потом помогу с этим Ширу и Ллои. В тому же такая помощь будет ценнее, чем если бы я действовала топорно и сейчас стала бы обузой для парней.

Поэтому я лишь согласно кивнула, посматривая на своё тело, что тут же заметил старый граф:

— Сегодня вечером проведём обратный ритуал и вернём тебя в твоё тело, кстати, если надумаешь меня предать, вспомни об образовании. Мои племянники тебе его не предоставят. А, как я помню, именно образование являлось твоей целью на протяжении многих лет.

Я только ещё раз кивнула. Всё-таки другим магам тяжело понимать менталистов. И сейчас граф совершал типичную ошибку, проецируя обычное для людей поведение на меня. Моей единственной целью, моим единственным желанием было всегда вовсе не образование. Нет, я всегда, как и другие менталисты, стремилась только к совершенствованию внутреннего мира, другое было мне просто чуждо, ведь жила я только там. А образование... Оно было лишь инструментом для получения дополнительных знаний о формировании внутренних миров.

Теперь же ребята в градации моих ценностей стояли куда выше образования. Они тоже, в общем-то, были инструментом, хоть я и ощущала к ним некие тёплые чувства и привязанность. Но их главная функция для меня заключалась в мотивации... Ради них я формировала свой внутренний мир, отрываясь подолгу от реальности, и возвращалась в неё! Ведь почему я забросила со времён учёбы прокладывание новых путей в пещерах? Почему не бралась за кирку так долго? Боялась уйти от реальности... Боялась лишиться внешних ориентиров.

С ребятами же... С ними такого не происходило. Они, словно якоря, привязывали меня к реальному миру, не давая утонуть во внутреннем. И я не могла потерять этого... Просто не могла...

В итоге до вечера меня держали в этой комнате, позвав сюда же какого-то человеческого мальчишку с улицы, который, видимо, бродяжничал тут, сбежав из империи с каким-то из караванов торговцев. С подобными искателями счастья власти ничего сделать не могли, поэтому те выживали, как умели.

Небольшая по сути оплата мотивировала мальчонку на целый день работы. К тому же он согласился дать магическую клятву молчания... Да-да, он оказался слабеньким магом, значит, о его дальнейшей судьбе можно было не беспокоиться. Маги заработать всегда сумеют.

Так вот, мальчонке, назвавшемуся явно не своим именем, поручили чертёж золотистых узоров на сове и на моём теле. Для него это было не слишком сложно, так как рисунок того, что должно получиться в итоге, ему предоставили, а краска буквально сама ложилась в правильные узоры. И вот моё исхудавшее тело расцветает золотом, и перья совы тоже окрашиваются в этот яркий цвет.

Но это происходило в реальности. Мне же нужно было подготовиться к ритуалу и изнутри. В частности, я снимала все защитные оболочки с Аналитика, чтобы перенос сознания осуществился без проблем. Затем я подготавливала дремлющую проекцию совы, пытаясь осуществить свою давнюю задумку. Что ни говори, а животному я вреда причинять не хотела, поэтому и её сознание пыталась заключить в некую капсулу, чтобы при моём уходе оно нормально адаптировалось к телу.

Вот так и проходила подготовка... Как только я вынырнула из внутреннего мира, закончив его подготавливать, то мальчонка уже завершил узоры на совином теле и перешёл к моему. Ни стыда, ни чего-либо подобного я не испытывала, меня слишком волновали более глобальные вопросы.

А мальчонка, высунув кончик языка, всё никак не мог нормально прочертить линию на предплечье:

— Чёртова кисточка! — ругался он шёпотом, опасаясь переходить на громкие тона.

Но, несмотря на небольшие затруднения, он всё же справился, получил свою оплату и ушёл, не оглядываясь. А вот мне предстоял ритуал.

Привычные пентаграммы, привычно рисующий их граф, вот только всё равно тревожно. Знаю, что ничего со мной, помимо возвращения в родное тело, случиться не может, так как весь ритуал я знала наизусть и следила за тем, чтобы никаких лишних компонентов не было. Вот только тянущее чувство не исчезало.

Наконец, вся подготовка была закончена. Мы с моим телом находились в шаге друг от друга. Последние печати, завершающие слова и вспыхивающие золотом линии на коже и перьях.

Волшебное свечение затягивает в себя, гипнотизирует, манит, усыпляет. Оно похоже на далёки звёзды и одновременно на близкие лучи от магических ламп. Его ни с чем не перепутать, на миг оно даже расцвечивает реальность... И я вижу её такой же прекрасной, как свой внутренний мир.

На миг полюса смещаются, и реальность притягивает меня гораздо сильнее, чем выдуманные миры. Нет паники... Меня не пугает парение над телом, не пугает высота, прозрачность контуров, запрограммированное мною исчезновение Аналитика, высвобождающее энергию, дающую мне силы на переселение в старое тело. Оно такое родное, но такое далёкое.

Всё ближе... И ещё ближе! И вот он момент, когда золотистое свечение охватывает всю комнату, а тельце совы более не подаёт признаков жизни. Мне ещё предстоит осознать, что несмотря на все мои предосторожности сова умерла, не выдержала напряжённости и не очнулась.

Но это мне ещё не дано узнать. Сейчас есть только моё тело, которое принимает родное сознание, и я тону в нём. Задыхаюсь! Пока не нахожу привычного, не вижу родного... И вот я уже освоилась. Я уже снова я.

Но вселение в старое тело не проходит без неожиданностей. За привычным хрипом следует крик. Осмысленный! Невозможный! Будто все барьеры сорвало! Все скрытые воспоминания на миг ко мне вернулись! А ТА дверь на миг исчезла! Но не успела я удивиться, как всё снова на месте... И барьеры, и двери, и воспоминания. И у меня по-прежнему нет к ним доступа.

История 19

Очнулась я, как водится, утром. И даже сначала не поверила, что я уже в своём теле. Но нет... Родные руки, увитые венами запястья, маленькие ладошки. Родные ноги, родные волосы невзрачного тёмно-каштанового цвета, лезущие в глаза. И всё такое непривычное.

Осмотревшись, поняла, что нахожусь в том же ритуальном зале. Одна. Попыталась встать. Сначала меня резко повело в сторону, всё-таки сместившийся центр координации — это серьёзно. Потом ноги чуть не подкосились от общей слабости. Но и это было второстепенно! Главное — я снова привыкала к человеческим движениям, забывая чужое тело, как страшный сон!

И тут я вспомнила кое-что о страшных снах... Точнее, о том, что произошло вчера вечером. С жалостью мелькнул в воспоминаниях мутный совиный взгляд. Последний взгляд. Всё же к птичке я успела привязаться. Но, видимо, никакая защита не справилась с тем стрессом, что перенесло несчастное животное.

Тем не менее куда волнительнее для меня был тот факт, что я услышала вчера впервые за много-много лет свой голос! Это был крик... Обычный крик... Но не для меня! Почему-то теперь исчез страх перед воспоминаниями, пришло понимание, что я с ними справлюсь. Что я уже готова открыть ту дверь.

А также появилось твёрдое убеждение, что, как только я переживу своё детство сознательно, голос и умение говорить вернутся. И тогда... Я беззвучно рассмеялась. Пусть у меня не было талантов людей, плетущих всю жизнь, как пауки, интриги. Пусть я не умела хитрить в лицо. Но я кое-чему научилась. И теперь в свете открывшихся возможностей можно было не сомневаться, что мне удастся помочь ребятам и выйти из всего этого в плюсе.

Но для этого нужно сделать кое-что, что так меня пугало. Кое-что, что было для меня кошмаром на протяжении всей сознательной жизни. И сделать это нужно тайно от старика-графа. А значит, тогда, когда за мной никто не следит. И, к сожалению, это нужно сделать прямо сейчас, потому что я не могу знать, что со мной будет в дальнейшем...

Я осторожно прилегла назад. Было холодно, но мурашки по коже стали настолько привычным явлением за эту ночь, что я обращала на них внимания не больше, чем на воздух вокруг. Надо было как-то подготовиться, что-то сделать, но почему-то всё получалось очень просто.

Как обычно, меня затянуло во внутренний мир, стоило только о нём подумать. Я уже столько раз тут тонула, что приземление на каменный пол родной пещеры прошло почти безболезненно. Тут было теперь как-то одиноко... Без ощущения Аналитика пропало желание спускаться к бездне бессознательного, а без совы, спящей в дальнем гроте, исчез мотив туда идти. Но я здесь не за этим.

Я даже не стала куда-то идти, просто позвала ЕЁ. И она появилась, как собака, начав ластиться ко мне. ТА дверь, что пугала меня всю жизнь, сейчас просто ластилась ко мне, как большая доверчивая собака. Она появилась без всяких вспышек, спецэффектов, искр. Я воспринимала её именно такой — немного покарябанной, немного поцарапанной. Она была вся из дерева. И только ручка блестела начищенным боком. Вот он — мой самый большой страх.

Но сейчас не было привычных эмоций. Лишь жажда... Жажда узнать, наконец, что произошло тогда! Что заставило меня годами быть серой тенью, подобием себя прошлой? Что это... И почему оно отняло у меня голос?

Я взялась за ручку, ощутив маленький заряд тока, кольнувший при соприкосновении с холодным металлом. Повернула со скрипом, со скрипом же дверь начала открываться. Теперь надо было только шагнуть. Ведь оно уже так близко...

И я шагнула, чтобы тут же закружиться в вихре утерянных воспоминаний!

Когда-то я боялась потерять магию, заглянув в себя, теперь поняла, что потерять её тогда, когда обрела, невозможно. Ведь именно после этих событий во мне проснулся дар к менталистике.

Сначала видела всё, словно смотрела через мутное стекло, забрызганное и грязное. Потом картина начала проясняться, открывая всё новые и новые детали. Я наблюдала как третье лицо, не участница событий. Лишь третье лицо. Но из-за того, что в те времена я была одним из действующих лиц истории и просто не могла охватить взором триста шестьдесят градусов пространства вокруг себя, мой кругозор был ограничен тем, что видела маленькая девочка, которой можно было дать как три года, так и пять.

Она спускалась по лестнице, прижимая к себе какую-то пушистую игрушку. Спускалась тихо, боясь разбудить маленького братишку, старшую сестру и маму. Знание о том, кого она не хочет будить, пришло как-то само собой... Без сторонней помощи. И тут же перед глазами всплыли лица: любопытная мордашка братика, который был младше всего лишь на год, серьёзное и строгое выражение лица сестры, всё время приходившей усталой с работы, и то, как оно озаряется искренней радостью от встречи с нами, мамино... Вот мамино лицо всё время расплывалось... Вот только бессмысленное выражение на нём и устремлённый вдаль взгляд говорили сами за себя, как и воспоминания о том, что она так замерла три года назад, когда братик только-только начал отучаться от грудного молока.

Её состояние было вызвано смертью отца. Это я тоже помню... Отец, женившийся на маме против воли своих зажиточных родителей, был не самым ласковым человеком... Он после свадьбы и понимания, что лишился родительских денег, запил. А потом и бросил работу. Мама зарабатывала одна, а периодические побои сносила спокойно, чувствуя себя виноватой в состоянии всё ещё любимого человека.

Мама вообще никогда не блистала силой воли, опорой ей стала первая дочь, моя старшая сестра, которую лишили детства. Женя, как её звали, с самых ранних лет была обязана выполнять обязанности по дому, потом работать, а потом и заменять нам с Мики отца и мать.

Несмотря на неприглядность характера нашего отца, мать его любила... И любила куда больше своих детей. Потому после скоропостижной смерти отца в его очередном походе по кабакам она почти сошла с ума. Или сошла...

И вот тогда все заботы о доме окончательно и бесповоротно легли на плечи Жени. Та с этим ничего поделать не могла, да и не пыталась. Привычная к заботе о мелких и непосильном для её возраста труде она отдалялась от нас всё больше и больше. Мать же, ставшая очередной гирей, тянувшей её ко дну, насовсем погрузила когда-то весёлую дочь в пучину строгости. Женя жила по расписанию, нас учила тому же. Любое изменение, то, что выбивалось из плана, загоняло её в глубокую депрессию и истерику. Казалось, она тоже сходит с ума.

В окружении педантки сестры и сумасшедшей матери мы с Мики неожиданно сблизились, чего не случалось ранее из-за извечного сёстро-братского соперничества. Но в те дни мы были близки друг другу как никогда прежде.

Но в ту ночь всё изменилось...

Маленькая девочка спускалась по лестнице, стараясь, чтобы старые ступени не скрипели под её голыми, замёрзшими ступнями, она оглядывалась назад, боясь, что из комнаты выглянет Женя, и, наказав её за неповиновение расписанию, заставит лечь спать. Но ещё страшнее была мать, способная сделать, что угодно. Обычно спокойная, она могла в любой момент взбеситься и начать бредить. Такие приступы сдерживались только сильнейшими успокоительными, которые принимала и Женя.

Собственно, лестница была вскоре преодолена. А на кухне уже ждал вставший заранее Мики. Он кинул девчонке мешок, и они вместе пошли на улицу, не забыв одеться. Всё-таки была зима...

Я, конечно, пошла за ними, просто не могла остаться в доме. Холод, морозивший щёки молчавших детей, меня никак не затронул, но я бы и не заметила его, поглощённая воспоминаниями.

Наконец, Мики заговорил, постукивая от мороза зубами:

— Ирис, а куда мы идём?

— К доктору, — с напускной серьёзностью ответила девочка, а её тонкий, но мелодичный голос отозвался забытым звоном внутри меня, — он сказал приходить ночевать к нему, когда мама с Женей принимают таблетки. Говорит, что так безопаснее.

И дети поспешили куда-то вдаль... Меня за ними не потянуло. Что было у доктора, я и так помнила. Мы пришли, разделись, объяснились, отогрелись, поели, попили, легли спать. А вот ночью с криками пожар в домик доктора ворвался его племянник — не шибко умный детина, но очень преданный и храбрый. Он-то и отвёл нас всех к нашему с Мики дому.

В воспоминаниях события перемешались, нить времени натянулась, создала петлю и отправила меня дальше...

И вот уже дом полыхает, как спичка, всеми забытая. Ало-серые языки пламени лижут, словно верные псы, второй этаж, мезонин, сырые после недавнего дождика доски на треугольной крыше. И на всё это с ужасом смотрит весь посёлок!

Кто-то пытается потушить дом этих маленьких детей, что стоят, прижавшись друг к другу и смотря на пламя с ужасом, кто-то просто стоит, разинув рот, кто-то всех подгоняет. Все пытаются спасти свои жилища, опасаясь, как бы огонь не перекинулся на них.

А внутри нашего дома всё ещё Женя и мама! И мы с Мики это понимаем... И почти одновременно хотим побежать к дому, чтобы предупредить... Что-то сделать. Хоть что-то! Ведь там внутри единственные родные люди! Всем не до нас, и только детина — племянник доктора, хватает нас, не давая добежать до горящего дома. Но Мики вырывается, а у меня не получается.

Он бежит прямо в огонь, племянник доктора как-то пытается его поймать, держа вырывающуюся меня, кто-то хочет его догнать из толпы, но по большей части никто не замечает маленького мальчика.

И снова петля времени, которая не затрагивает слёз, что катятся из моих глаз. На следующий день девочка, а вместе с ней и я, сидим в единственной на три села администрации, где на меня заполняют бумаги. Брат задохнулся от дыма, обгоревших маму и Женю нашли, похоронили, дом потушили. Но всё сгорело... Остались только несущие стены... И то не полностью.

Стеклянные глаза девочки, как и мои, устремлены в пустоту. Блики, скачущие по синей радужке, не затрагивают разума и сердца. Нет абсолютно никаких чувств, а ведь несчастья на этом ещё не закончились...

А женщина напротив со спокойным взглядом зачитывает приговор:

— Опекунство на тебя оформил наш доктор Джон Эйри, поживёшь у него.

Я, конечно, всегда симпатизировала доктору, почти всегда жила у него во время различных скандалов мамы с папой, мамы с Женей, да и Мики я к нему таскала, но он не заменит никого из тех, кто оставил меня здесь одну. По большому счёту девочке, что переживала те же чувства прямо передо мной, было жало только Мики. Но она пыталась заставить себя жалеть и о маме с Женей. Не получалось...

И вот время снова закрутилось петлёй, и меня перенесло в бедненький домишко доктора, где ему помогал в огороде детина-племянник. Сам доктор в это время осматривал какую-то пациентку, а девочка с большими синими глазами смотрела в окно. Такую картину теперь тут можно было застать каждый день. В этот период времени Ирис, как никогда, напоминала свою мать, также застывшую в пространстве и времени.

Её пытались вывести из этой 'комы', но она почти ни на что не реагировала, лишь несколько раз ходила на могилки родных, да и то по большей части навещала только брата. С доктором Ирис жилось куда лучше, чем с матерью и Женей, но тот не был сильно заинтересован в чужом ребёнке, помог — и ладно. День за днём сидеть рядом и выводить из депрессии он не считал возможным.

У него работа, пациенты... Он и так пошёл против воли жены, взяв на себя заботу о сироте. Кстати, жена после этого съехала от него к своей матери, что не добавляло симпатий к ребёнку, ставшему яблоком раздора.

Так бы и продолжалось, если бы Ирис не пошла однажды сама навестить могилу братика, и вот девочка стоит на кладбище, и меня притянуло прямо за ней. Я бы и хотела остановить тот поток памяти, что вылился на меня, но не получается. Девочка упала на колени и заплакала, обнимая камень, где были криво выбиты инициалы её брата.

У меня тоже капали слёзы. Они/мы ведь были как близнецы. Куда один — туда второй. Никогда не расставались.

Морально истощённая девочка пошла прочь от кладбища, смотря в землю. Ей безумно хотелось вернуться в прошлое, чтобы понять, что пошло не так. Исправить. Ей хотелось ещё тогда прочесть мысли отца, заставить его измениться. Чтобы мама никогда не превращалась в тень себя самой. Чтобы Женя никогда не изменялась до такой степени. Чтобы Мики хоть изредка смеялся, не боясь быть услышанным родственницами. Если бы она могла читать мысли, изменить личность отца, всё было бы иначе...

Она шла и думала об этом. Её мысли не были секретом для меня, следовавшей за ней след в след и видящей только землю, ведь девочка смотрела именно туда. Я даже её спину не могла разглядеть, только землю под её ногами. И то смутно, как сквозь мутное стекло.

Но вот Ирис осознала себя в окружении людей. На главной площади, если таковой можно назвать более или менее ровную площадку в центре села. Вокруг стояли, болтали, кричали люди. Ирис начала оглядываться, я за ней, теперь вместо земли мы смотрели на людей.

А потом что-то произошло... Внезапно их голоса стали двоиться! Они говорили и говорили что-то понятное, логичное и расплывчатое, неясное одновременно! Причём, если первое было вполне внятной речью, то второе больше напоминало несвязные образы, которые девочка сама дополняла до нормальных мыслей. Дополняла неосознанно, не понимая, что сейчас по сути занимается высшей менталистикой!

Она упала на колени, из её носа непрерывно текла кровь, а ещё она бормотала... Бормотала то, что стало нашей с ней мантрой на всю жизнь:

— Замолчи... Замолчи... Замолчи! Замолчи!

Она говорила это голосам и образам внутри, но в итоге замолчала сама. Замолчала и больше не заговорила. Побежала куда-то, преследуемая образами и чужими мыслями, бессмысленными, ей ненужными. Меня потянуло за ней.

— Замолчи! Замолчи!

Она бежала долго. Странствовала долго, не понимая, куда и зачем идёт. Ей было плохо, она немного начала ощущать внутренний мир, затягивающий и манящий её на фоне всех бед внешнего.

— Замолчи! Замолчи же!

В конце концов она нашла какой-то заброшенный дом в соседнем селе, где два дня провалялась в подвале, пытаясь справиться с собой и другими, теми, кто проходил мимо каждый день, не спускаясь в её подвал, но спуская туда свои мысли. Она лежала там, пока не забыла. Не забыла всё вплоть до того, что имеет возможность творить высшую менталистику, сознательно ограничив свой уровень.

Я сидела рядом с испачканной и усталой девочкой, наблюдая, как в её подвале появляются менталисты, пришедшие по зову артефакта, отлеживающего появление этого направления магии. Считалось, что дети-менталисты несут опасность и себе, и окружающим. Поэтому их отслеживали... Вот только мне не повезло. Я забралась в подвал, который находился под домом, где когда-то жили маги. Артефакторы, если быть точной. И после их отъезда/смерти/исчезновения подвал, где проводились научные опыты, по инерции продолжил скрывать и защищать своё содержимое. Вот почему меня не нашли сразу. А когда нашли, не смогли проследить мой путь и узнать, кто я.

А самое неприятное — эти менталисты попытались тогда залезть в мою голову. И так получилось, что мои пещеры поглотили сознание самого ретивого, в итоге маги получили на руки товарища в виде овоща, и странную даже по их меркам девочку. А все старания их товарища-овоща закончились только узнаванием моего настоящего цветочного имени.

Вот такая история... Я наблюдала за попытками магов вытащить из подвала дичащуюся девчонку, пока рядом не появилась такая знакомая дверь... Копия той, за которой исчез когда-то Мики, нырнув в горящий дом, чтобы там задохнуться. Копия той, на которую я в отчаянии смотрела, вырываясь из рук племянника доктора. Копия той, из которой братишка так и не появился.

Осторожно погладив шершавую поверхность, я со вздохом вошла в дверь, чтобы появиться на нижних уровнях пещер, куда я раньше так боялась зайти. По стенам были аккуратно рассыпаны сверкающие точки, связанные между собой. Воспоминания, на много лет тут забытые. Они манили, но были уже известны, а потому не интересны. Оставалось сделать ещё две вещи.

Откашлявшись, я попыталась сказать 'меня зовут Ирис', получилось:

— Эньа сооуут илис, — но и то было невероятно! Впервые! Впервые за столько лет я слышала свой голос, произносящий что-то осмысленное. Если бы не то, что мне пришлось заново ради этого пережить, радость была бы более искренней.

Но тренировки в произношении потом. Сначала... Сначала надо вернуть ту магию, что заперла в себе маленькая девочка с доверчивыми синими глазами.

Я уверенно двинулась к спуску на самый нижний уровень. Тот, о котором я ранее даже не подозревала. Он был скрыт, а сейчас приходило понимание, что там может находиться. Я ведь по сути всегда была не самым сильным менталистом, потому и бесплатное обучение для меня закончилось на уровне школы, а дальше только платно. Вот только никто и не подозревал, что во мне может быть скрыт такой резерв с силой, врождёнными умениями и прочими бонусами. С такими характеристиками меня взяли бы на обучение, да ещё и приплачивали бы сверху за каждый курс, если не за каждый день.

Не сказать, что, вернув себе врождённую силу, я стану в момент хоть сколько бы то ни было умелым менталистом, но шансы на получение звания магистра с нулевых поднимутся на очень даже приличные. Вполне вероятно, что мне удастся достигнуть уровня самых лучших менталистов. Не сразу, но задатки появятся.

А ведь все мои учителя не раз удилялись несоответствию... Тому, что такой изящный и необычный внутренний мир получился у фактически бездарности. С моим прошлым уровнем я не смогла бы даже стать крепким среднячком, а за обучение пришлось бы выложить весьма круглую сумму, если бы я вообще смогла доучиться.

Поэтому теперь моё счастье можно было измерять вёдрами, вот только наравне с приобретением всего в том числе и голоса, я одновременно теряла возможность самостоятельного выбора дальнейшей судьбы, учёба-то теперь обязательна.

Да и отношения со стариком-графом, бывшем мне почти дедушкой, восстановлению не подлежали. Поэтому радость омрачалась всем этим, как будто на холст с солнечным пейзажем плеснули тёмных красок.

Выбитые прямо в камне ступени вели на нижний уровень, где посередине тёмной пещеры, оссвещённой только сверкающими точками магии, пробегающими запутанные маршруты, стоял сейф. Логично, в общем-то. Странно было бы, если бы скрытая сила предстала каким-либо иным образом.

Вскрыть сейф не составило труда, у меня уже будто бы были все ключи, необходимые для этого, точнее, у меня были мои воспоминания. А этого оказалось достаточно.

Дверца сейфа медленно распахнулась, а я заглянула внутрь. Не было ничего. Там ничего не было! Совсем! Попробовала пошарить руками, но сейф начал таять в воздухе, как мороженое. Он потёк и исчез, будто бы его и не было.

Некоторое время я стояла в недоумении, а потом почти беззвучно каркающе рассмеялась... Смысл в том, что эта сила всегда была во мне. Мне надо было лишь в неё поверить. Я тут же ощутила, как по энергетическим каналам задвигалась обновлённая магия, как пришла уверенность в новых возможностях! Это было потрясающе.

Пещера как-то сразу посветлела, а на стенах прибавилось золотистых искорок. Когда я поднялась наверх, то там стало ещё светлее, чем было внизу, чем было раньше. Всё буквально сияло.

Вскоре все восторги успокоились, а я, закрыв глаза, очнулась в реальном мире. Старик ещё не пришёл... Впрочем, мне было чем заняться и без его присутствия. Я начала разрабатывать связки. За столько лет молчания мускулатура языка, голосовые связки и так далее не развилось ни на грамм. Может, даже деградировало. Поэтому я пыталась их разрабатывать, негромко произнося слова.

Вскоре стало ясно, что без помощи толкового лекаря, а то и легенды нашего мира — целителя, я никогда не заговорю. Да, психологический барьер преодолела, да, звуки получаются. Но я абсолютно не контролирую процесс подачи воздуха через голосовые связки, я абсолютно никак не влияю на результат. В общем, это всё бесполезно. Мне необходим либо лекарь, либо целитель.

Последний, конечно, предпочтительнее, но если я его встречу, то это событие можно будет заносить в раздел невероятных! В нашем мире осталось не так много белых магов, и чтобы мне кого-то из них найти, надо очень постараться. Значит, с проблемами разбираемся без голоса.

Привести мой план в исполнение без умения говорить, естественно, сложнее, но вполне реально...

Как раз, когда я поняла, что заговорить мне сейчас не светит, в комнате появился одетый с иголочки, как всегда, спокойный, даже несколько безэмоциональный граф. Он вежливо поздоровался, поинтересовался самочувствием, дал блокнот, чтобы я могла ответить. Я и ответила, но совсем не то, что он ожидал: "Светлого дня, всё функционирует. Вы должны отправить меня в качестве студентки по обмену в академию, если хотите и дальше следить за ребятами. Кстати, если бы я знала ваши на них планы, то не сделала бы вполне возможных в ином случае ошибок."

— Ты права, — хмыкнул граф и решил сказать хотя бы отчасти правду, сомнений во мне у него даже не возникло, он почему-то всегда считал, что моя привязанность к близким людям сильнее всего рядом с ним, поэтому и пользовался, как он думал, этим, — племянники мне нужны не только как наследники. Они — вполне сработавшаяся пятёрка, после академии их ждёт блестящее будущее, мои работодатели в них заинтересованы. К тому же родственники оставили каждому из них довольно-таки хорошее состояние, что тоже вызывает желание иметь возможность распоряжаться их жизнями.

Первая мысль — сволочь. А потом пришло понимание... Важна в данном случае только первая причина. Работодатели графа хотят привязать их к себе, и, видимо, встреча здесь была предназначена как раз для того, чтобы забрать у них меня, а потом вернуть в новом качестве — с конкретной миссией вербовки. Не самый лучший план, но это то, что придумал граф под давлением со стороны своего начальства. А чтобы оправдать своё подчинение этому давлению он придумал вторую причину с деньгами племянников. Ведь он тоже хочет быть как-то заинтересованным в результате работы с его племянниками. Или это его начальники придумали ему причину, этакий откуп, деньгами. Такое вполне возможно. В итоге важна только названная первой причина. Вторая же — лишь дополнение.

И я, взвешивая каждое слово, написала: "Тогда идея со студенткой оптимальна. Они мне доверяют. Это возможность безболезненно сделать их вашими коллегами по работодателю". Со мной, подумав, согласились:

— Да, провести тебя по базе данных как студентку будет легко, у нас с этой программой/акцией такая путаница, что ещё одно имя никого не смутит, но вот сможешь ли ты выдержать обучение? Хотя это неважно... Тебе надо будет просто выполнять мои поручения.

Написала, что согласна. Тогда меня отвели в верхние комнаты, дали одеться нормально, а в это время откуда-то достали мои документы, и я тут же сообразила, что он тоже планировал отправить меня за ними в образе студентки, ещё когда идея с совой провалилась из-за сложности коммуникации. Но промолчала, притворившись немного дезориентированной.

А ведь, в сущности, мне необходимо сейчас будет водить за нос графа, его работодателей, занимающих не последнее место в имперской иерархии и того менталиста. Я бы моментально провалилась, не доверяй мне старик. Он почему-то считал мою преданность чуть ли не абсолютной. Даже ту сценку, когда я в образе совы к нему не пошла, он не воспринял как предупреждение.

Хотя, почему он так считал? Раньше моя преданность и была абсолютной. Он был для меня единственным близким человеком. Теперь же оказалось, что таких можно легко найти, если не прогадать в себе. Собственно, если бы не безграничная вера графа в мою преданность, далеко бы я не уехала, а так мне предстояло совместно с ребятами исполнить небольшую комбинацию, которая просто не может не удастся.

После всего этого меня отвели в академию, которая находилась не так далеко, чтобы ехать в коляске или карете. Ворота, конечно, от одного нашего вида не раскрылись, но вышел сторож-человек, явно недавно переехавший к друидам и не нашедший никакой лучшей доли. Он же доложил о нас начальству, он же нас к нему проводил. А вот уже в кабинете, куда мы пришли, сидел друид. Причём, полузнакомый такой друид. Я ведь его уже видела, когда разгуливала по коридорам. Мельком, но всё же видела.

— Светлого дня, — настороженно поприветствовал он нас. Граф моментально начал рассказывать о потерявшейся при телепортации сюда студентов девушке, рассказывал он с чувством, толком, расстановкой... И, ну-у, очень убедительно.

Друид выслушал его с каменным лицом, поблагодарил за содействие. Сверился по списку, взятому из какого-то ящика, с количеством и именами студентов, приехавших из империи, спросил, как меня зовут. Когда я недоуменно ответила, он как-то очень быстро нашёл моё имя в списке, после чего вызвал какого-то ученика-друида, чтобы тот проводил меня в комнату.

Пока мы шли, студент меня разглядывал, тем не менее не заговаривая первым, а я думала. Понятно, почему моё имя было в списках... Те составляются автоматически с помощью фиксирующего артефакта, находящегося в портале, а тому всё равно, что я была совой. Понятно, почему об этом знал граф. И понятно, почему меня не слишком-то искали... Друиды не сильно беспокоились о подобных случаях, зная, что империя спустит им с рук потерю даже нескольких студентов, не будь они, конечно, королевских кровей.

Оглядев свою новую комнату и осознав, что соседкой меня в середине года не одарят, я решила обстраиваться. Небольшое количество собранных графом вещей было у меня с собой, их-то я и начала раскладывать. И только спустя десять минут до меня дошло, что я обстраиваюсь в реальности... Не во внутреннем мире! А такого со мной никогда ещё не происходило!

По сути мне всегда было всё равно, что творится во внешней реальности, мне хватало своего мира, где всё было куда ближе, чем где-либо ещё. В общем, подобное понимание сильно выбило меня из колеи. А потом раздался неаккуратный стук в массивную дверь.

— Светлого дня, — поздоровался со мной второй студент, которого я здесь встречаю в своём настоящем теле.

Я только кивнула. Больше мы не обменивались ни словом, он не нашёл во мне ничего интересного, чуть замер на моменте взгляда глаза в глаза, отмер, протянул расписание и попрощался. Я так же безэмоционально приняла бумажку, нашла, что пересекаться с ребятами мы будем только на менталистике, на том и успокоилась.

Скоро должен был начаться ужин. Смутные воспоминания о том, как найти столовую, не нашли никакого внешнего отклика вроде карты или добровольных помощников, поэтому пошла на свой страх и риск. Причём, шла, постоянно сканируя окружающее пространство.

В итоге обошла шесть ловушек, три проклятия, одно ' не понятно, что' и пять сигналок. Столовую найти удалось. Даже со второй попытки. Но удалось же! А там... Там были заняты все столики. Взяв на раздаче поднос с неаппетитным, но полезным месивом, я оглянулась и уверенно направилась к двум сдвинутым столикам, за которыми уместилась пятёрка. Рядом с ними кучковались остальные имперцы, и все недоуменно на меня посмотрели. Все, кроме Ллои, тот тут же оповестил Шира, Алекса, Нерина и Вектора, кто перед ними, мне моментально предложили стул, а потом подозрительно покосились.

— Светлого дня, — поздоровался, как обычно, чуть хмуро Шир, — ты Ирис?

Кивнула, чем вызвала сочувственный взгляд Вектора, которого больше всех тревожило отсутствие у меня возможности говорить.

— И что ты делаешь в академии? — тут же последовал логичный вопрос.

Достала со вздохом блокнот, карандаш. "За вами шпионю" — написала в блокноте вполне искренне. Все за столом мгновенно помрачнели и сделали правильные выводы о том, на чьей я стороне.

— Дядя тебе доверяет? — сориентировался Ллои. Остальные пока просто меня рассматривали, но такое внимание перестало меня нервировать ещё со школы, где дети и другие жители окрёстных сёл и городов сбегались посмотреть через решётки и потыкать пальцами в ненормальных.

Сосредоточенно написала: "Пока да".

— А мы ей доверяем? — скептически протянул Алекс, который относился ко мне не слишком положительно, даже несколько негативно. Если бы я не знала причин таких его эмоций, то не смогла бы с ним общаться и дальше. Но сейчас мне было его даже жалко, раздражение под тяжестью жалости проходило быстро.

На Алекса с упрёком взглянул Нерин, а потом и Вектор. Шир же в свою очередь заметил:

— Если ты ей не доверяешь, ты бы сказал нам об этом наедине, а не рядом с ней. Сейчас твои слова имеют одну цель — обидеть Ирис. Поэтому поумерь эмоции и начни думать головой, а не ими.

Алекс только кивнул, метнув на меня нечитаемый взгляд. Я же, будучи не в силах влезть в разговор, смотрела то на одного, то на другого. А не слишком ли я рано приняла решение играть на их стороне? Ведь во всём этом виноват мой дар... Можно сказать, что ко всем людям, относящимся ко мне нормально, и которые могут вытянуть меня в реальность, я привязываюсь, как щенок к ласковым хозяевам. И вот тут очень легко мной манипулировать.

Впрочем, исправить я уже ничего не успею, поэтому действуем по плану. Как только я пришла к такому выводу, снова посыпались вопросы:

— Твоя немота... — хотел было спросить Ллои, но слегка сбился, вспомнив о тактичности, однако её надолго не хватило, и он продолжил, — твоя немота может пройти? Ты можешь вылечиться?

Ну, да, это чаще всего интересует магов, которые со мной знакомятся. Просто среди одарённой братии почти нет инвалидов, отсутствуют люди с изъянами. Такие либо вылечиваются, либо не имеют дара. Поэтому моя немота всегда раздражала магов, и те различными путями стремились доказать, что я могу говорить, что либо я лгу, либо ещё что-то... Считающие магию всесильной они были даже несколько жалки в своих попытках это доказать.

Впервые за долгие годы мой ответ на этот вопрос писался с удовольствием, а потом и с горечью: "Я могу говорить, я избавилась от психологических барьеров, но голосовой аппарат настолько деградировал, что без помощи целителя вряд ли удастся что-то поправить".

История 20

Я скрывала свои способности в менталистике, постепенно дорабатывая свой план и пытаясь подружиться с ребятами. Тем не менее полностью скрыть мой дар теперь не представлялось возможным. Малочисленная, но очень талантливая группа будущих менталистов, к которым меня приписали, ещё в первый же день попробовали взломать мой разум, чтобы проникнуть по внутренний мир и проверить мой уровень овладения магическими способностями.

Они очень удивились, когда не получилось. Негласный лидер Арун, будучи полностью уверен, что в данный момент из начинающих менталистов нет никого, его превосходящего, очень болезненно воспринял невозможность расправиться с какой-то девчонкой. А уж с инвалидом...

В общем, теперь не проходило и суток, чтобы я не отбила хотя бы двух покушений на разум. Но дальше этого пока не заходило, хотя на меня недружелюбно посматривала вся группа, видя конкурента.

Преподаватели же, сначала относившиеся ко мне спокойно, не представляли по какому принципу со мной работать. Магические конструкты без словесной формулировки ничего не стоили. Поэтому все были в растерянности.

Помню, на первом занятии по медитациям нам дали логичное для такого урока занятие — проникнуть в свой внутренний мир. И все очень удивились, когда я написала на блокноте, который был у меня постоянно с собой, что умею проникать во внутренний мир без медитативных техник. Это был уровень магистров. Самое смешное — я его достигла ещё до того, как нашла в себе запечатанные способности.

Вот только смешно было мне одной... Сначала мне не поверили, потом не нашли способа убедиться, вру я, или не вру, затем заставили медитировать просто, чтобы медитировать. А после занятия меня сводили к нашему куратору, которым оказался тот самый менталист, которому явно требовалась помощь. Звали его Теридий Несс, был он небольшого роста, почти равнодушный к реальности. Вот почему его совсем не заинтересовали мои способности. Кстати, я знала, как ему помочь. И это даже входило отдельным пунктом в мой план.

Вот только не заинтересовали мои способности только Теридия Несса, остальные учителя-менталисты, видя во мне потенциал, доложили об этом начальству. А уж то устроило мне встречу с одним из одногруппников. Юкату после таких недвусмысленных приказаний со стороны начальства, конечно, решил наладить со мной контакт, поскольку это не противоречило моему плану, а даже повышало вероятность его исполнения, я ему в деле налаживания контактов помогала, как могла.

В конце концов он сделал мне предложение... Не в смысле руки и сердца, такого бы в принципе быть не могло. Он предложил мне принять гражданство этой страны и остаться жить в столице, остаться учиться в этом университете. Я взяла время на подумать, а сама в это время начала доводить подготовку плана до ума.

Вот только я забыла о том, что остальные одногруппники задания со мной подружиться не получали, а, соответственно, были настроены весьма враждебно, предполагая, что с моими способностями мне сделают предложение остаться тут навсегда, что серьёзно помешает им с поиском работодателя.

Было логично, что с наглой выскочкой решили разобраться.

Мои одногруппники не стали ничего нового выдумывать, просто подкараулили в коридоре, когда я направлялась к себе, еле передвигая ноги и мысленно ругаясь на гигантские размеры замка. Коридоры петляли, коридоры путали, и я всё никак не могла добраться до своей комнаты. А тут ещё и эти... мстители, архимаг их разорви! Они ведь даже и не подозревали, что я могу дать отпор.

Но, собственно, для начала нужно объяснить, почему я, абсолютно ничего не умеющая в деле махания кулаками, была уверена в себе. Во-первых, надо вспомнить, что "покарать" меня собирались менталисты. Причём, менталисты лучшие в этой академии. Или одни из самых лучших.

Как уже было сказано и не раз, любой менталист больше уважает свою реальность, чем настоящую. Поэтому махания кулаками быть и не могло. Только битва в плане ментальных способностей. А уж там мне было, что показать.

Это и произошло... Когда двое парней и одна девчонка выступили из-за поворота, перед моими глазами тут же возникло серое поле, заранее ими подготовленное. Глубокой чертой оно делилось на две половины. Их сторона, над которой трудились их сознания, и моя часть, не слишком-то и привлекательная. Даже какая-то неаккуратная по сравнению с другой половиной.

Они готовились, и этим объяснялись функциональность, удобность их поля, где уже находилось три полупрозрачные фигуры. А вот мне пришлось импровизировать: сухая потресканная земля, засуха, отсутствие даже намёка на жизнь. Тем не менее на своей половине я, как и они на своей, была царём и Богом.

Поэтому, не сговариваясь, мы вчетвером начали совершенствовать поле, это было этакой прелюдией перед боем. Наши ментальные оболочки находились на одном месте, а предметы сами возникали и исчезали. Кстати, ни у кого из нас не было каких бы то ни было повреждений ментального тела, не было даже трещин. Это усложняло дело, куда легче сражаться с уже сломленным духом.

После того, как поле приобрело более или менее приемлемый вид, мы разорвали нить, будто связавшую наши глаза, и одновременно отвели взгляды. Все уже поняли, как будет происходить сражение.

Трое, не сказать, что подростков, начали формировать своего монстра. Ментальное тело такого чудовища может уничтожить не только сознание противника, но и проникнуть в его внутренний мир. Раньше менталисты сражались только с помощью этих монстров, но потом люди стали более гуманные, появились внешние враги, забылись какие-то тайны магии, в общем, этот способ теперь использовался редко, так как победитель мог делать всё, что ему угодно с проигравшим.

Самое смешное — эти, уже почти взрослые маги, даже не знали, что на последний курс меня зачислили только из-за моего задания по слежке, а предыдущие курсы я не училась, то есть должна быть заведомо слабее их. Такой подставой граф достигал сразу двух целей: я не выделялась, показывая слабый уровень, и за ребятами шла слежка.

Но получилось всё наоборот... Я сама лично недавно сдала экзамены за первый курс, уже готовилась к зачёту по второму. Естественно, сдавала я не все предметы. Только менталистику и другие обязательные. Всего получалось три предмета.

Таким образом, я в принципе могла потягаться с одногруппниками, поэтому тут же начала формировать своего монстра.

Для начала надо было выбрать его физическое тело, то бишь, то, каким он будет казаться моим противникам. Вопроса насчёт его ужасности даже не стояло. Он должен устрашать, идея с отвлечением внимания на безобидных монстриков хороша, но сейчас на неё эти трое не купятся.

Поэтому, взяв за основу, ящерицу, виденную мною однажды в книжках по зоологии, которые я после этой картинки более ни разу не открывала, я начала формировать увеличенного до размера двухэтажного дома шлемоносного василиска. В моём представлении тот опирался на две задние лапы, оставляя передние для сражений и поимки врагов.

Все природные приспособления для выживаемости я у своего монстра довела до совершенства, а кожу начала покрывать тонким слоем брони, в которой было больше металла, чем костей и кожи.

Когти моей ящерки были вытянуты и становились куда длиннее, чем у прототипа. Они были похожи на изогнутые кухонные ножи, почему-то попавшие рукоятками в чьи-то лапы. Гребень, переходящий с затылка на позвоночник монстрика, обзавёлся крепкими шипами, стал более подвижным. На хвосте выросло трёхметровое тонкое лезвие, предназначенное больше для нанесения колющих ударов, чем рубящих.

Пространство вокруг глаз, суставы, живот и остальные самые уязвимые части накрыли костяные пластины, скрыв зеленоватый естественный цвет. Теперь бронёй было покрыто около шестидесяти процентов всего существа. В общем, мой монстр получался действительно огромным монстром.

У моих одногруппников дело шло так же быстро. Им помогало еще и то, что они имели возможность общаться между собой, со мной они принципиально не разговаривали, считая не только немой, но и глухой. Впрочем, опровергать их глупые домыслы я даже не пыталась, если уметь слушать, то чужие разговоры превращаются в прекрасный источник информации. А уж если тебя и не подозревают в твоём умении слушать... Короче, о своих противниках я уже знала довольно много.

Своего монстра они решили создавать, взяв за прототип волка. Ставить того на две лапы по моему примеру они не стали, отдав дань его скорости и поворотливости, тогда как моя ящерка подобной ловкостью обладала только из-за врождённой принадлежности к рептилиям.

Одев своего монстрика в броню, я подала им прекрасную идею, которую они с жаром принялись обсуждать:

— Давайте, прикроем хотя бы четверть его тела бронёй! — кричала девушка, жалостливо глядя на волка, ещё совсем ничем не похожего, кроме своих размеров, на монстра.

— Нет, за счёт этого он потеряет львиную долю своей подвижности! К тому же он больше монстра этой безголосой, не нужна ему броня! — возражал эмоционально парень. Другой парень тоже озвучил собственные мысли:

— Я согласен, не надо ему брони. Разве что около сердца.

— Надо накрыть ещё различные суставы, места рядом с жизненно важными органами, — нехотя предложила девушка, причём, предложила вполне дельную идею, но вот только...

— А ты знаешь, какие органы жизненно важны, в каком месте на туловище волка они располагаются, где находятся нужные суставы? Ты знаешь хотя бы на каком-то приемлемом уровне биологию? — резонно возразил парень. И он был прав. Они замолчали ненадолго.

Я же подумала, что ящерица — действительно прекрасный выбор. По крайней мере, не зная биологии, я могу закрыть все кажущиеся мне опасными места и притом быть уверенной, что в скорости рептилия не потеряет из-за своей природной подвижности. А эти трое предпочли стереотипность хищника волка иным качествам, которые могут быть им полезны у каких-то других, совсем не крутых с первого взгляда животных. Я бы и сама оживила какое-нибудь насекомое, но, всё же осознавая азы биологии, я понимала, что трахейнодышащее не сможет также функционировать при увеличении размеров. О рептилиях же я почти ничего не знала, а потому психологически на созданного монстра никаких ограничений не ставила.

Чем больше менталист знает о явлениях в реальном мире, тем в большее количество рамок он себя загоняет. Это правило я выучила ещё на первых годах обучения в школе. Его не писали в учебниках, тем не менее оно было.

Но вот спустя ещё пару мгновений их монстр без предупреждения бросается на моего. Но он слишком медленный для моей рептилии... Моментальный разворот ящерицы, плавное движение в сторону, где стою я, и волк проносится мимо туда, где я создаю скалу, в которую он и врезается. На своих половинах мы способны творить, что угодно, потому скала — вполне в рамках правил подобных поединков.

Волк встаёт, отряхиваясь, а моя ящерица уже несётся на него, размываясь в пространстве. Но я недооценила волка.

Не знаю, как, но троица менталистов сумела установить на него магический щит. Заряда хватило только на то, чтобы отразить этот удар моей тварюшки, но тем не менее... Идея совмещения обыкновенной магии с реалиями внутренних миров впечатляет, хотя то, что я видела, отнюдь не самый лучший пример подобного.

В итоге моя ящерица, обжёгшись, отлетела назад, а потом снова не выдержала и бросилась в атаку! Если бы она не была столь глупой, если бы смогла понять, что каждый удар будет сопровождаться током от щита, мы бы проиграли. Теперь же щит не успевал перезарядиться! Совсем не успевал!

И мой шлемоносный василиск просто снёс его! А после, подключив к разборкам хвост, растерзал животное. Это продолжалось, пока оба силуэта не исчезли в дымке. Всем было понятно, кто победил. Оспорить эту истину мои противники не могли, так как заработали себе истощение. В общем, я даже не поняла сначала, что нужно радоваться!

И только спустя пять секунд широко и глупо усмехнулась, а потом с недобрыми намерениями повернулась к одногруппникам. Те пытались казаться наглыми, однако понимание, что теперь они в моей власти, постепенно приходило к каждому из троицы. И лица становились всё мрачнее и мрачнее.

Девочка, которая стала казаться какой-то на удивление маленькой и юной, так вообще расплакалась, сквозь всхлипы послышалось:

— Если пааааапа узнааааает, он заберёёёт меня из академииииии! Не хочуууууу домоооооой!

Даже собственные товарищи отодвинулись от неумеющей признавать поражение девушки.

— Лиза, успокойся, — неожиданно твёрдо произнёс один из них, а потом спросил у меня, — что нам нужно делать? Мы понимаем, что проиграли, признаём за тобой право распоряжаться нашими судьбами по крайней мере какое-то время, — сказать, что это право у меня навсегда, они даже не пробовали, хотя понимали, что, захоти я, и они останутся в моей власти на очень долгий период!

Щелчок пальцами, и мы все оказываемся в том же коридоре, где они меня подкараулили. Тут не прошло и получаса, всё сражение заняло минут пятнадцать, просто для менталистов умственные усилия не ограничены временными рамками и законами. Конечно, затормозить время внутри так, чтобы жить там год-два, а в реальности не проходило и секунды — почти не возможно. На такое были способны только очень сильные менталисты. И то подобная деятельность накладывала ограничения вроде недопустимой нагрузки на психику.

В общем, никто не наткнулся на наши тела, застывшие статуями, пока в наших головах происходило сражение. Оба монстра, кстати, исчезли не на совсем. В следующий раз каждый из нас сможет их создать раза в три быстрее.

— Так, что мы должны делать? — продублировал вопрос второй юноша. Парни держались даже как-то спокойно, в том время как вроде бы взрослая девушка тихо плакала от неизвестности.

Я досталась блокнот и грифель. Чуть подержав на весу в смятении руку, наконец, начала писать: "Мне нужна полная справка по тем нашим одногруппникам и преподавателям, которые помогают государству находить среди подрастающего поколения перспективных товарищей".

Над этой просьбой я раздумывала уже давно. Единственным выходом в нашей с ребятами ситуации был разрыв всех связей с империей, чтобы нас не могли заставить насильно работать/шантажировать/угрожать, короче, чтобы нам не пришлось использовать свои отнюдь не самые скромные способности в деле слежки/устранения кого-то. И так далее...

То, что нас благодаря связям с графом уже присмотрели на пожизненную службу, не вызывало никаких сомнений. И ладно бы всё это оплачивалось, но с теми рычагами влияния, которые на нас имеют в империи, мы будем всю жизнь бесплатно пахать на благо империи. А уж граф этому поспособствует.

Поэтому единственный выход — заинтересовать аналогичных людей, точнее, аналогичных друидов здесь. Получив гражданство и прописку в Ярри, мы сможем доучиться, тем более в империи нас с Ллои и Широм ничего не держит. Остальным троим членам нашей компании придётся самим решать. У них в империи в отличие от нас есть нормальные семьи, есть перспективы, так как за них есть, кому заступиться. А вот мы с Широм и Ллои обречены, если, конечно, не подсуетимся. Собственно, в получении местного гражданства и состояла основная часть моего плана. Ведь по местным меркам мы уже совершеннолетние, а вот по имперским я недееспособная, а ребята должны слушаться графа. Беспросветно.

Когда я показала блокнот с надписью одногруппникам, те даже несколько удивились, а Лиза спросила:

— И всё?

На неё тут же цыкнули её товарищи, но я и так знала, что продешевила бы, если бы эта просьба была единственным итогом моей победы. Потому я забрала блокнот назад и под испепеляющими взглядами парней, направленными и на меня, и на Лизу, дописала: "Так же вы принесёте мне клятву, что никогда не причините ни словом, ни делом, ни намерением вред вот этим людям". Дальше шёл перечень из шести имён, где была пятёрка полным составом и я.

Вот после этого на меня взглянули, как на ненормальную. Они-то теперь ожидали какой-то страшной кары, чего-то необычного. А я их прошу всего лишь о клятве. Пришло понимание, какие они всё-таки дети...

Ведь любое унижение, которое я могу заставить их перенести, временно. Любая просьба имеет временные рамки. А клятва даст мне уверенность, что мне не ударят в спину, да и вообще никогда никто из них никуда не ударит. Это стоило дороже всех возможных унижений, которые я могла бы применить по отношению к этой троице. Вот только они этого пока не осознают.

Собственно, клятву они начали приносить тут же.

Подняв руку на уровень наших лиц, Лиза начала проговаривать традиционные в таких случаях слова:

— Ни словом, и делом, ни намерением, ни чем-либо ещё я никогда ни при каких обстоятельствах, ни при каких условиях, ни за какие богатства не причину какого-либо вреда названным лицам.

Дальше она перечислила шесть имён. Тут же за ней слово в слово повторили клятву парни, а потом пообещали, что завтра принесут мне досье на всех заинтересовавших меня преподавателей. О, да, я знала, кого просить об этом. Эти детки из высокопоставленных семей, потому я была уверена, что перед обучением они получили от родителей подробнейшие досье на каждого участника учебного процесса. И это оказалось правдой.

Сейчас я, как никогда, почувствовала ту пропасть, что была между мной и этими друидами. Несмотря на их нечеловеческое происхождение, они — всё ещё такие дети! А ведь уже совершеннолетними по местным законам их можно считать, но всё равно... Они, как тепличные растения. В такие моменты видна вся разница между детьми с тяжёлым детством и вот такими вот счастливыми и избалованными подростками. Когда я работала ради пропитания, пытаясь не застрять во внутреннем мире, они развлекались. И теперь эта пропасть между нами стала ещё виднее.

Ведь они продолжают надеяться на родных, на окружающих. Они верят в то, что в любой ситуации выкрутятся. А я уже давно надеюсь только на себя. И сейчас это особенно заметно.

Со вздохом кивнула одногруппникам на их вопрос: "Теперь мы можем идти?". Напоследок Лиза обернулась и оповестила:

— Досье занесём завтра.

На то и постановили, а я, наконец, смогла пройти к себе в комнату. Но прежде... Сначала я хотела заглянуть к ребятам. Те, как обычно, были на одном из заброшенных полигонов. Почему заброшенных?

Так никто не горел желанием заниматься в месте, где почти истощились защитные плетения, и куда нечасто водили учеников преподаватели. Поэтому на полигоне обосновалась пятёрка, и сейчас шёл тренировочный магический бой с раскладом: четверо на Шира. В принципе обыкновенная ситуация.

Шир всё-таки учится на боевика, и по определению знает большее количество разрушительных плетений. Кроме того, он умеет их применять, что тоже не свойственно остальным его друзьям. Знать-то они тоже знают, но применять не умеют.

Я села тихонько на траву рядом с полигоном и продолжила смотреть, подмечая ошибки противников и моменты, когда я могла бы применить менталистику. Впрочем, боевые тренировки всё равно не для таких, как я. Представьте себе, все сражаются, а один из менталистов просто замирает посередине поля. А ведь подобное вполне вероятно, если вспомнить, что внутренние миры для нас зачастую гораздо важнее реальности.

Но вот тяжело дышащий Шир повалил на землю последнего противника, создав за его спиной прямо под ногами небольшие выступы с помощью земли. Это отвлекло на мгновение Ллои, чем и воспользовался Шир, запустив в него обыкновенным плазменным пульсаром.

— Грубо проделано, — буркнул брат победителя, поднимаясь с земли, — мог бы и поизящнее.

— Ну, на тебя и такого хватило, — огрызнулся Шир, восстанавливая запас магии. Иногда его болезнь ему даже в чём-то помогала... Например, восполнялся его резерв в три раза быстрее, чем нужно.

Тут дала о себе знать я редкими, скорее, даже слегка насмешливыми аплодисментами. Шир моментально усмехнулся и подколол двоюродного пыльного брата:

— Да у вашего позора были свидетели, — этим я заслужила четыре усталых неприязненных взгляда и один заинтересованный.

— Сама бы с ним сразилась, — буркнул Вектор, потирая бок, — а потом уже над нами шутить пыталась.

— Менталист против боевика?! — Алекс натуральным образом заржал. Ему вторил весёлой улыбкой Нерин. Даже хмурый Ллои растянул губы в какой-никакой ухмылочке, наверное, это и заставило меня захотеть показать им всем, что менталисты тоже кое на что способны.

Я поднялась с травы, на которой сидела. Под недоуменными взглядами прошла на полигон, где встала напротив Шира. Тот только усмехнулся, поняв, что я не отступлю. И попросил ещё две минуты, чтобы окончательно восстановиться. В это время отмерли от шока остальные:

— Ты, что, совсем что ли? — округлил глаза Вектор, — это же шутка была!

— Да ладно, пусть попробует, может, после поменьше выступать будет, — махнул рукой Алекс, от него я другого и не ждала. Нерин опять промолчал, а Ллои сделал кое-что, чего я от него не ожидала:

— Ставлю на Ирис.

Когда на него обратились недоуменные взгляды, он весело обосновал:

— А вы когда-нибудь дрались с менталистами? Вот и Шир нет. Потому у неё хорошие шансы его удивить, а, следовательно, и победить.

Шир только хмыкнул на заявление брата, а потом внимательно меня осмотрел с ног до головы, как бы прикидывая, как вести бой. Ребята же уселись поодаль, чтобы держать нас в зоне видимости, но и не рисковать.

— Начинаете на счёт три, — громко оповестил уже не такой весёлый Алекс, — раз... Два... Начали!

В меня тут же полетели связывающие заклинания, похожие по конструкции на верёвки. Похоже, меня всё ещё не воспринимали всерьёз. Меня даже не пытались убить, покалечить, просто вывести из игры с минимальными травмами. Это он зря...

Я только тонко улыбнулась, отход в сторону. Вот только никто не заметил моих телодвижений, ведь на моём прежнем месте стояла всё та же я. Нас было двое... Это не раздвоение, это что-то наподобие иллюзорных техник. Я просто уверила всех, что всё ещё стою там, а сама отошла в сторону с траектории полёта заклинания, при этом меня никто не замечал, так как я использовала ещё одну иллюзию, не дающую меня разглядеть.

Эти техники не сработают в толпе или где-либо ещё. Всё же обдурить пятерых человек или обдурить тысячи — разница огромная, даже моего большого резерва на это не хватит. А уж контроля тем более.

Заклинание Шира вполне ожидаемо полетело в иллюзию, опутало её. Я же в это время осторожно приближалась противнику. Но тот непонятным образом заметил меня, не видимую органами чувств. Наверное, это было предчувствие, интуиция, но в то место, где я находилась, полетела целая связка связывающих заклинаний. Увернулась я в этот раз чудом, это стоило мне маскировки.

Чуть поморщившись, применила другое плетение. Нас накрыла тьма. Это была не иллюзия. Я лишь перетащила часть своего внутреннего мира сюда. Подобное считается возможным, потому многие тащат оттуда монстров и так далее... Однако мне нужна была лишь тьма пещер.

Плотный кокон тьмы скрыл нас от глаз наблюдающих, однако Шир, казалось, ориентировался во тьме даже лучше, чем я, когда попала туда в первый раз. Он уверено уворачивался от моих атак кинжалом, вытащенным из крепления к голени. Теперь я без оружия старалась не ходить.

Поймать Шира не получалось. Я слишком поздно поняла, что тот не просто уворачивается, а плетёт какое-то зубодробительное заклинание. Когда оно полетело в меня, я уже ничего не могла сделать! Тьма рассеялась, заклинание потонуло в щите, выставленном Широм вокруг меня.

Ллои вынес приговор:

— Ты мертва.

Я оглядела притихших ребят. Те явно задумались, увидев самые распространённые у менталистов приёмы обороны. Даже Алекс уже не поглядывал на меня с той же пренебрежительностью, что и раньше. Наконец, Шир выразил парой фраз всеобщее недоумение:

— Теперь понятно, почему нам говорили не связываться с менталистом, если мы одни. Я так понимаю, что среди народа ваши техники имеют ограниченное применение?

Кивнула, коротко усмехнувшись.

— Впечатляет, — наконец, протянул Нерин, не отрывая взгляда от меня, будто пытаясь найти отличия меня, собственно, от созданной мною ранее иллюзии. Не находил. И это не добавляло ему уверенности в победе при наших возможных схватках.

Вектор же смотрел, будто не верил:

— Да она одна стоит всех нас вместе взятых! Ведь мы Шира даже ранить не смогли! А она...

Тут все взглянули на поцарапанное моим кинжалом плечо Шира. Тот поморщился, явно недовольный результатом схватки, хоть он и победил. Остальные только ещё больше уверились, что с менталистами встречаться в бою один на один не рекомендуется. Но, несмотря на все похвалы, я понимала, что следующая ватка с Широм закончится тем же, что и сейчас.

Ведь по сути даже сегодня мне не удалось его ошарашить в достаточной для победы степени.

История 21

За нашей группой следил и выявлял в ней таланты, нужные государству, только один человек, точнее, друид. Это был тот самый преподаватель менталистики, который уже довольно долго выполнял свои обязанности спустя рукава, из-за чего к нему приставили ассистента, помогающего ему в нелёгком деле распознания будущих государственных служащих.

Тот справлялся с обязанностями наблюдателя куда лучше, был друидом и не имел возможности провалиться во внутренний мир, как сделал это его старший коллега, за неимением оного. Да, этот ассистент был не менталистом, он был стихийником, как Ллои, а потому и не замечал печальной ситуации с преподавателем. А тому требовалась срочная помощь, которую я, вот он парадокс, не могла вызвать от своего имени, ведь я недееспособная и потому фактически несовершеннолетняя, раз нахожусь под опёкой графа.

Над всем этим я размышляла, сидя под раскидистым деревом во дворе академии. Были выходные, ко многим студентам в этот внутренний дворик заходили друзья и родные. Стояла прохладная погодка, но с ясным небом над нашими головами. Дождя не предвиделось.

Тут-то я и заметила в толпе смутно знакомую фигуру в тёмном плаще с капюшоном. Внимания она среди таких же фигур не слишком привлекала, но она определённо отличалась от родителей студентов и прочих друидов.

Эта фигура была мне знакома ещё с моих самостоятельных вылазок на территорию академии в образе совы! Ведь это именно она тогда с каким-то другим мужчиной ходила в скрытую от студентов библиотеку! Это она тогда меня так заинтересовала! И это ей помогали ребята, когда я сутки отсутствовала. Да, Вектор без всякого давления с моей стороны посвятил меня в их досуг, он почему-то жалел меня. Рассказал он и о Ярославе, когда-то работавшей преподавателем в их имперской академии, рассказал и о том, как они встретили её здесь и за определённую ответную услугу помогли ей в проведении какой-то операции. Ведь она была целителем.

Да-да, тем самым целителем, которых сложной найти, а ещё сложнее упросить помочь! Тех самых, которых так мало осталось в нашем мире! А ещё эта самая Ярослава направлялась ко мне...

Впрочем, понятно, почему она это делала. Либо она знала, либо как-то определила, что я знакома с ребятами, которых сегодня во дворе не было. Они предпочли прогулкам выполнение заданий: два реферата, одно эссе, конспекты с книг в библиотеке. Да, нам всем было чем заняться.

Дальнейший диалог, хотя из-за моих особенностей, это был, скорее, монолог описывать не буду. После фразы о том, что она действительно целительница и может посмотреть, что там с моими связками и речевым аппаратом. Я просто не могла ни о чём больше думать! Это было как наваждение!

Даже тогда, когда я думала, что ко мне вернётся речь, не было такого... Понимание того, что из-за анатомических особенностей даже после исчезновения психологических барьеров говорить я не смогу, тоже не вызвало подобных эмоций. И только сейчас после обещания этой странной женщины за одну услугу с моей стороны помочь мне, на меня нахлынули эмоции! Наверное, это было связано с верой в чудо... Ведь нам всем с детства внушали три вещи: империя — самое лучшее государство, архимагов надо слушаться, ведь мы никогда их не превзойдём, и целители всемогущи во всём, что касается болезней.

Просто целители уже давно начали вымирать, детей с белым даром рождалось всё меньше, такие маги ценились на вес золота, но всё равно их продолжали использовать, ведь они действительно могли вытащить даже из-за грани при соблюдении некоторых условий. Поэтому я как-то сразу поверила, что эта женщина сможет справиться со всеми моими проблемами. И я была права...

Права я была и в том, что ей нужны ребята, а не я. К ним я её и отвела, после чего у Шира с этой Ярославой состоялся диалог, в результате которого я убедилась в том, что они ей сильно чем-то помогли, что она им обязана, что с ребятами мне повезло. Узнав, что эта целительница может помочь мне с речью, ни один из пятёрки не возразил против того, чтобы её обязательства по отношению к ним перешли от них ко мне, теперь эта целительница просто обязана была мне помочь.

Собственно, единственная просьба женщины в плаще, после которой она обещала мне помочь, заключалась в ментальной связи с известным мне человеком. Этот маг являлся председателем собрания охраняющих Негласный Кодекс — единственный закон, действующих во всех государствах, где жили маги.

Связываться с кем-то мысленно умели многие, но вот давать другому человеку, точнее, его образу, отпечатанному во внутреннем мире, через себя как через посредника с кем-то поговорить... О, это было целое искусство! Покажи я такое раньше, и меня с руками бы оторвали, предлагая поступить в лучшие университеты, вот только теперь оставалась только горечь, что я и не подозревала о своих способностях ранее, ведь сколько возможностей я упустила! Не сосчитать!

Но вернёмся к ментальной связи... Для начала мне нужно было найти внутренний образ целительницы, для чего я не отказала себе в удовольствии побывать в её внутреннем мире. Это был сад, наполненный небольшими водоёмами и камнями в них, мостиками, сакурой. Тут было уютно и хорошо. Но вот за оградой... Похоже, не у одной меня во внутреннем мире живут свои страшилки.

Внутренний образ Ярославы почти ничем не отличался от её внешнего образа. Зелёные волосы и глаза, свойственные целителям, изящная фигурка. Вот, кого можно назвать красивой. Такой я и перенесла её, как по канату, в свой внутренний мир, точнее, в ту круглую комнатку, что давно стала этакой прихожей для посетителей.

Теперь надо было достучаться до адресата, до собеседника этой женщины. Причём, достучаться надо было в буквальном смысле!

Я будто бы создавала этакий крюк на верёвке, которым цеплялась за нужный внутренний мир. Пространство между сознаниями менталистов было пусто, как космос. Через него я крюком цепляла нужный внутренний мир, после чего притягивала свой, представленный светящейся сферой, к другой такой сфере.

А вот после этого нужно было постучаться...

Причём, сделать это в буквальном смысле. Сосредоточившись, я воспроизвела давно знакомый звук внутри чужого сферического мира. Вышло звонко, но не оглушающе громко, наверное, поэтому мне и ответили. Появившийся, будто просочившийся из своего мира в мой, толстячок сначала недовольно оглянулся, но после увидел вторую мою посетительницу и расплылся в довольной улыбке. Даже на меня он теперь глядел более благосклонно.

Дальнейший разговор этих двоих я не слушала, сосредоточенная поддержанием равновесия. Ведь не так уж и просто было сближать в ментальном пространстве три внутренних мира! Скажу проще, это было до ужаса сложно!

Занятая магическими делами я обратила внимание только на тот факт, что в конце разговора оба посетителя смогли до чего-то договориться, лично для меня это означало, что я всё-таки смогу говорить... Только бы эта целительница сдержала слово! Она ведь способна и обмануть! Но на заключение магического договора она бы явно не согласилась, а потому приходилось верить ей на слово.

Недовольство фактом отсутствия чётких взаимных обязательств пока пряталось под неудержимым желанием вылечиться. Суметь произнести хоть что-то... До ужаса детское желание, ведь понимаю же, что просто так ничего не бывает. И даже если меня вылечат, долечиваться дл приемлемого состояния придётся самой.

Так и оказалось. Как только мы с Ярославой снова очутились во внешнем мире, та суетливо меня осмотрела, а после... После я ощутила на себе настоящую белую магию! Ту самую, что способна вытащить из-за грани! Ту самую, которая скоро исчезнет из-за редкой рождаемости и малой выживаемости целителей!

Она текла внутри меня, давая шанс на миг ощутить себя белым магом! Это было невероятно! Как если бы я прыгнула с самой высокой башни и не разбилась!

Но чувство быстро схлынуло, и меня попросили что-нибудь сказать. Ни во что не веря, начала произносить своё имя. Получилось что-то невообразимое, что-то, что невозможно понять. Да, я была права, тут помогут теперь только ежедневные тренировки, о чём мне тут же сообщила уже не такая уж и волшебная целительница.

Проводив Ярославу до выхода, я осталась размышлять о своих будущих планах. Теперь их можно было подкорректировать, дабы при наименьших затратах энергии получить наилучший результат.

Во-первых, тренировки речи. Понятно, что за день она не восстановится, но вот через неделю при постоянном графике занятий... Вполне возможно будет в случае чего оспорить мою недееспособность. Ведь в большей степени такую характеристику определяет моя немота. Точнее, то, что я немой маг-менталист. Они и говорящие-то не всегда безопасны для общества, а уж при неумении общаться с людьми... В общем, я была не в лучших списках.

Во-вторых, привлечение внимания местных становится вполне посильной задачей. Одно дело — возиться со способной, но всё же неполноценной девчонкой и, как минимум, двумя парнями, другое — подающие большие надежды и вполне нормальные маги. Ради таких, конечно, на конфликт с империей не пойдут... Да вообще нет таких персон, ради которых бы был организован конфликт с новым союзником!

Вот в этом-то вся и проблема. Как бы мне ни удалось заинтересовать местных, но ради нас они не предпримут ничего, пока мы находимся под юрисдикцией империи. А выйти из-под этой юрисдикции, можно только сменив гражданство, нам этот вариант по причине возраста не доступен, или можно было бы подать заявки на вступление в объединение магов. А ведь целительница преподнесла мне, как на блюдечке, дельную идею.

Если я не ошибаюсь, тот толстячок — председатель комиссии по защите Негласного Кодекса. Работка там непыльная, надо всего лишь поработать батарейкой для выдаваемых артефактов. Зато эта организация принадлежит магам. Исключительно магам.

И нас спокойно сделают гражданами другой страны, ведь организация-то действуют повсюду. Почему нас вообще туда примут? Так, мало кто соглашается работать батарейкой, заряжая артефакты. Точнее, почти никто и не соглашается. Но для нас это отличный шанс.

А уж после получения гражданства другой страны мы благодаря друидам, которых я заинтересую сотрудничеством с нами, найдём тут твёрдую почву под ногами.

Да, план, конечно, не ахти. Но другого нет. И всё-таки слишком много опирается на случай. Ведь в любой момент мне могут отказать, и тогда уже весь план придётся менять.

И пора бы уже поговорить о нашем будущем с ребятами. Вот на сто процентов уверена, что они тоже имеют относительно него некоторые наработки. Обидно будет, если из-за незнания сторон о планах друг друга всё рухнет в последний момент.

Искать пятёрку не пришлось, они сами ко мне пришли, видимо, чтобы узнать результаты лечения. Этот вопрос они тут же и задали, на что я ответила:

— Всссёоо ххолошо, — полушипящие, тянущие звуки выходили пока плохо, но они выходили! Я могла говорить!

Сначала все замерли. Пусть ребята и ожидали такого эффекта, но всё же тоже были в немалой степени удивлены, что за всех выразил Алекс:

— Обалдеть.

— Это же всё упрощает! — в свою очередь воскликнул Ллои, на него глянул с неодобрением Шир.

Мне понадобилось напрячься, но я всё же вполне внятно выговорила:

— Сстоо уплоосяет?

Тут в дело вступил Шир, до того лишь задумчиво на меня глядевший. Он со вздохом спросил:

— Что ты думаешь о будущем? Мы же знаем, что ты здесь со вполне понятными поручениями от нашего родственничка. А когда ты станешь ему не нужна? Ты ведь хороший менталист, к тому же недееспособный до сего момента. Естественно, тебя будут использовать. И нас тоже... Мы нашли выход из этой ситуации.

А вот дальше мне почти в точности описали мой же план! Разве что на идею с организацией по охране Негласного Кодекса ребята наткнулись раньше. Идентичность нашего мышления намекала на отсутствие других выходов из этого положения, о чём я им и сообщила.

Правда, для этого я уже использовала грифель и блокнот, так как такие большие предложения ещё не умела проговаривать.

Ребята здорово поразились схожести наших планов и даже начали сомневаться в том, что у меня оный вообще был. Тем не менее теперь все понимали, какой выход является самым хорошим из данной ситуации. Действовать решили последовательно, распределив обязанности между собой.

Но прежде Шир повернулся к Вектору и спросил:

— Ты с нами?

И, правда, у него же есть семья, как у ещё двух других из этой компании... Семья останется в империи, если он согласится. И он вряд ли увидит их до того, как устроится тут на выгодных позициях.

Короткая задумчивость и даже несвойственная этому всегда простому и доброму парню серьёзность промелькнули в его глазах. А потом он твёрдо глянул на друга и чётко ответил, что, да, он останется с ними. В этот момент я не смогла его понять. Будь у меня место, где меня бы ждали родные люди, я, наверное, никогда бы его не покинула. Но это не мой выбор. Это личный выбор Вектора.

После этого Шир с аналогичными вопросами повернулся к Нерину и Алексу. Оба парня сомневались недолго. И снова они меня поразили своим выбором. А ведь для них и вопроса уже не стояло о том, чтобы передумать. Они решили. Значит, теперь так и будет.

Единственное, что попросили все трое, чтобы им дали написать родне об их решении. И пусть такая переписка была риском для всего плана, но Шир только хмуро кивнул на их вопрос. Настало время разделить обязанности.

Ллои поручили наладить контакт с председателем и рассказать тому о нашем желании стать членами организации по охране Негласного Кодекса. Ширу предстояло выйти на контакт с местными. Вектору дали задание этих местных обнаружить с помощью тех материалов, которые должны мне были передать в скором времени. Об этом тоже пришлось сообщить. Алекс должен был проштудировать законы империи, а Нерин — местные законы, чтобы наши планы с ними не разошлись. А вот мне сказали готовить речь, с которой я выступлю после запроса о признании меня дееспособной. Это означало каждодневные тренировки, которые уже были мной запланированы.

На следующий день прямо с утра, проснувшись раньше нужного на два часа, я начала тренироваться. Сначала просто произносила знакомые звуки. У нас в языке не было букв. Точнее, они были, но использовались в основном теми, кто не заморачивался облегчёнными рунами. Поэтому письменность у нас строилась из трёх ярусов: буквы (как самые простые в написании, они просто обозначали звуки), облегчённые руны (тоже не слишком сложные, использовались повседневно образованным слоем населения) и сложные руны (нужны они были больше магам, которые, кстати, и установили по всему миру одинаковый язык, различающийся только диалектами, с помощью таких рун составляли магические договора, контракты и так далее).

Кстати, одинаковый язык по всему миру так до конца и не прижился. На нём разговаривали, но во многих государствах вторым официальным языком считался прежний, далёкий от магии, но зато более близкий народу. Так было и у друидов. Но сложностей в понимании не возникало.

Поэтому начала я с ограниченного набора звуков. Проговаривала их, пока во рту не пересохло, а из моего невнятного блеяния не начала получаться членораздельная речь. После небольшого отдыха занялась слогами, обозначающимися в письменности графемами — элементами облегчённых рун.

В итоге двухчасовых занятий ко мне в комнату весьма недружелюбно постучались. Я открыла дверь, поморщившись, за ней стояла взлохмаченная девушка из друидов. Она буркнула что-то, напоминающее:

— Потише будь! — и ушла досыпать.

Ответа от меня не ждали, так что я только пожала плечами и начала собираться на первую пару. Время тренировки уже всё равно кончилось, а потому мои действия не сильно расходились с теми, которые от меня ожидали сонные соседи.

Первое занятие было тем самым, где я каждый раз умудрялась выделяться. Преподаватель-менталист меня не особо любил, но пытался подстроить программу под мои особенности, за что заслуживал определённого уважения.

Вот и сейчас, дав задание, он даже несколько заинтересованно посмотрел за моим выполнением. После чего повторил предыдущую формулировку:

— Вам необходимо разделить сознание на три потока, не создавая астральных отражений самих себя во внутреннем мире, то есть это не должны быть отдельные личности, считанные с матричной, то есть с вашей, нет, это должны быть три потока сознания вашей же личности.

Я всё понимала, но основа моего метода применения металистики — именно наглядное представление. Я ему могу создать сейчас хоть три потока, но именно как отдельные астральные тела, как бы в случае с совой. Могу хоть четыре, в данном случае трудности возникнут только с их длительным удержанием, но не с созданием. Но в задаче, которую передо мной ставят, я не могу применить свою любимую визуализацию.

Даже вся остальная группа для колдовства использовала заклинание, и теперь все с интересом смотали за моими мучениями. Ну, да, это они пошли более простым путём, мне же мучиться, пока не смогу членораздельно говорить, или пока не придумаю нового способа разделения сознания.

Я только вздохнула, поняв, что придумывать придётся прямо сейчас. Учитель и остальные только и ждут моей ошибки, после которой меня можно будет не переводить на последний курс теми скачками, которые мне нужны. Потому только лучшие результаты и оценки.

Пришлось зажмуриться, представляя своё сознание этаким проводом. При такой визуализации создание тех потоков, которые я использовала при бытности совой, выглядит, как раздвоение или растроение провода. Сейчас же мне требовалось этот уже даже не провод, а канат, разделить, не разделяя.

Представить подобное сложно, но я провела аналогию с пирогом, и начала будто бы резать провод, нанося на него только едва различимые линии порезов в различных местах.

В итоге теперь, казалось, будто три провода составляли один. Я не любила экспериментировать вот так, когда не уверен в результате. Ведь я больше художник, чем аналитик. Магия для меня — искусство, не наука. Потому действую при разработке новых чар и адаптации заклинаний под себя я методом тыка, основываясь больше на интуиции, чем на конкретных знаниях.

Вот и сейчас внутри было ощущение, что что-нибудь да получится, но вот уверенности в нужном результате не было никакой. Тем не менее я с трепетом, как и всегда, совместила реальность и воображение.

Что ж, получилось даже лучше, чем я ожидала...

Мир внезапно обрёл чёткость, появилось два дополнительных мысленных потока, на одном из которых я размышляла о проделанной работе, второй пока контролировал внешнюю ситуацию, в третий поток помогал мне с просчётом последующих действий. Видение мира будто расширилось благодаря всему этому!

— У нее получилось, — констатировал кто-то из учеников, впрочем, остальные тоже увидели характерное отсутствующее выражение на моём лице.

Преподаватель для проверки поручил мне обычные действия. Одним грифелем рисовать круги, не прерываясь, другой рукой с другим грифелем — квадраты. И параллельно третьим мысленным потоком решать несложные арифметические задачки.

— Три плюс тринадцать, — первый вопрос от учителя, а под руками у меня уже выписаны аккуратные фигуры.

Автоматически записываю и левой, и правой рукой: "Шестнадцать".

Ещё пара вопросов, и даже учитель вынужден был признать, что с заданием я справилась. А вот, когда он это признал, то с раздражением обернулся к группе, за нами наблюдающей:

— А вам, что, заняться нечем?! Пока, кроме неё, никто не достиг нужного результата без предварительной подготовки, на которую у вас никогда не будет времени в реальных условиях!

После окрика преподавателя все тут же кинулись улучшать собственные результаты. У меня же сразу после этого урока были экзамены за первый курс. Перевод меня сразу на последний не нравился никому. Но это было выгодно графу, а значит, и всем людям, стоящим за ним. Это было выгодно куратору-друиду программы обмена студентов, тогда я держалась бы поближе к основной группе имперцев, соответствующих мне по возрасту.

Но всей этой выгоды хватало разве что на устройство самого экзамена, но никак не на сдачу его априори. Нет, сдавать мне придётся самой. А уж придраться к моим ответам у преподавателей есть все шансы. К тому же моя уже временная немота снова играет против меня.

Но вот все нужные учителя собрались в небольшой зале. Видимо, это была учительская, а ради меня не стали организовывать отдельное помещение. Да и учителя чувствовали себя тут привычно. Мне молча указал какой-то старикашка-друид на билеты. Вытянула второй с краю, перескочив самый ближний.

Прочитала задание. Да, там было всего одно задание. Но какое! Мне нужно было ввести всю комиссию, всех этих магов, в иллюзию! Поймать опытнейших представителей магического мира в ловушку! Да за такое меня сразу можно будет из академии выпускать с красным дипломом!

Впрочем, преподавателям даже придираться к моей работе не придётся. Я просто, скорее всего, не справлюсь. Меня тупо озадачили сложностью заданий, а не придирками. Да и глупо было думать, что они опустятся до придирок, когда есть другие способы воздействия на неугодных студентов.

Тем не менее идеи уже начали мелькать в голове, а план выполнения задания приобрёл очертания.

Проще всего поймать в иллюзию мага, чьё внимание рассредоточено. В этом могут быть виноваты эмоции, так чаще всего и бывает, но вполне сойдут и повседневные ситуации, когда за автоматическими действиями не прячется разума и внимания. И вот тут мне вполне может помочь привычная ситуация в учительской, эта обыденная петля, в которой нахожусь и я.

Каждый из учителей был сосредоточен на чём-то одном: кто-то на разговоре, кто-то на своих мыслях. Общее у них было одно — они не обращали никакого внимания на окружающую их обстановку. Да я хоть сейчас могла с помощью иллюзий изменить сюжет той картины, что висела на правой от меня стене! И никто бы ничего не заметил, а зачёт был бы ко мне ближе, чем раньше.

Я задумалась... Выстрел наугад — это, конечно, хорошо. Но мне-то надо наверняка. А что, если постепенно изменить всю комнату?! А это идея.

Как только до меня дошла такая простая мысль, я сосредоточилась на той самой картине. Две секунды, и краски поплыли, становясь благодаря иллюзии чем-то абстрактным, совсем не тем, что было раньше.

Так, дальше надо чуть-чуть изменить цвета стен. Всего лишь сделать их чуть темнее, а вон ту стену чуть светлее. И вот уже кремовый цвет перестаёт быть однородным. Теперь можно заняться красивой хрустальной лампой, такие висели по всей академии, выдавая богатство её создателей.

Эту лампу я сделала ярко розовой, почувствовав себя безнаказанной. Только свет от неё продолжал идти белый, прозрачный, в общем, не было розовых бликов, — это тоже была иллюзия.

На двух окнах я тоже отыгралась... Морской пейзаж в одном. В другом — водопад. Мне даже было несколько приятно дурить магов.

А вот на следующем действии я прокололась. Всё-таки невнимательность магов тоже имеет предел. И, когда я начала видоизменять стол прямо перед ними, конечно, кто-то что-то да заметил.

А потом уже и все остальные по их подсказке поражёно обвели глазами всё вокруг. Да, моё задание было поймать их в иллюзорную ловушку, ловушки они и ждали. Но никто даже не подумал, что ловушка может быть такой!

— И чем бы тебе такое изменение пригодилось бы в бою? — хмыкнул один из преподавателей.

Я тут же достала блокнот, приготовившись к вопросам: "Так можно даже с ума свести при длительной обработке".

— Ладно, предположим, подобная... ловушка... чем-нибудь да пригодилась бы, но задание состояло в другом.

"В чём?"

— Ты должна была поймать нас в ловушку, а не устроить вокруг изменение обстановки.

Тут уже какой-то другой преподаватель, тот самый старик, который меня так неприветливо встретил в самом начале, заступился за меня перед учителями, явно меня валившими:

— Не придирайтесь, коллеги, — последнее слово у него получилось обидно, с насмешкой, — все же понимают, что девушка прекрасно выступила, а наше упущение — только наше упущение.

Вот что-то мне уже не верится, что мне удалось провести даже этого старичка. Скорее всего, тот с самого начала заметил изменения вокруг, но не счёл нужным привлекать к этому факту внимания "коллег", да и заступается он за меня почему-то. То ли действительно помочь хочет, то ли у него какие-то свои мысли на этот счёт.

Я отошла к столу с билетами, наблюдая за тем, как преподаватели выясняют отношения. Старичок ломал всем игру, а это самые все пытались ему в этом помешать. Пока выигрывал старичок. Мне же вскоре наскучило слушать их споры, осложнённые завуалированными шантажом и угрозами.

Именно поэтому мне стало интересно, какими же окажутся остальные билеты. Как-то странно будет, если я вытянула самый сложный. Раз меня методически валят, значит, всё было продумано, и остальные билеты хотя бы на уровне моего, если не выше. Решив удостовериться в своих предположениях, я перевернула крайний билет, после чего с недоумением увидела идентичное моему задание.

Перевернула ещё одну бумажку, то же самое задание! Тут уж в голове начала вырисовываться картина. Моментально перевернула остальные билеты! И там то же самое задание с иллюзорной ловушкой. Похоже, меня вполне себе осознанно валили... И у меня ни шанса... Если, конечно, старичок сейчас каким-то чудесным образом мне не поможет.

Вот теперь на преподавательский состав, собранный в этой комнате, я смотрела уже враждебно, пока не поняла, почему они так поступают. А ведь это же очевидно! Большому начальству всё равно, но вот такие вот учителя вполне успешно получают прибавку к зарплате за обучение в академии студентов. Ведь, поступая сюда, каждый подписывает контракт, по которому за каждый год обучения выплачивает некую сумму, которая идёт прибавкой к зарплате преподавателей и на нужды академии.

И если те студенты, что приехали официально по обмену имели справку о законченных курсах академии, и их не могли оставить учиться дольше, чем нужно, чтобы получить с них больше денег, чем те, что платит им программа по обмену студентов, то со мной такой фокус проходил. Справки о законченных курсах у меня не было, 'программа по обмену' в виде графа платила за меня охотно, и это было прекрасно. А вот мой скачок через курсы мог подать плохой пример остальным студентам, и учителя бы лишились вполне существенной надбавки, естественно, они решили не дать мне разрушить систему.

Теперь даже ясно, почему тот старичок так за меня заступается. По его нашивкам видно, что он приглашённый специалист. Надбавку к зарплате не получает, вот и решил помочь такой бедовой мне.

В это время споры о правильности/неправильности выполненного мной задания достигли пика. Старичок привёл последний аргумент:

— Вы же всё равно не сможете ей помешать сдать экзамены последовательно за все курсы, потому можно просто написать ей справку об этих курсах, не освещая среди студентов получение этой справки уже в академии. Вы тогда потеряете деньги всего за одну студентку, что не так уж и много, зато остальным не будет показано 'губительного' примера.

— Учитель Тейни, вы поймите, мы даже не из-за денег ей мешаем. Не было никогда такого, чтобы ученик перескакивал через все курсы! Через один-два — было, а через все — никогда! А у нас же одна из самых престижных академий...

— Таковой она и останется, если не привлекать внимание общества к данному случаю, — прервал его учитель Тейни.

Ещё пара фраз пролетела под потолком помещения. Иллюзия уже спала, и лампа снова радовала нас своим прозрачным блеском, а магические светильники в ней всё так же бросали белые блики вокруг. Собственно, после этой пары фраз всё и закончилось. Для меня, в смысле. Мне так и сказали:

— Вы свободны. Проследуйте на ваши занятия согласно расписанию. Об итогах ваших экзаменов за первый курс вам сообщат завтра утром.

А после меня просто-напросто выставили из учительской, а за дверью продолжали шелестеть голоса спорщиков, ставшие разве что немного тише. Но тут на комнату упал полог тишины, явно предназначавшийся для защиты информации от моих ушей. Я только вздохнула, глянув тоскливо на резную, как и всё в преподавательском крыле дверь. Следующая пара — физическая подготовка.

И снова валяться в грязи, снова дышать пылью, снова ощущать боль в застоявшихся мышцах. Но надо, значит, надо.

КНИГА ДОПИСАНА, ОКОНЧАНИЕ МОЖНО ПОЛУЧИТЬ, УКАЗАВ В КОММЕНТАРИЯХ СВОЮ ПОЧТУ:)