11 и 12 главы

Обдумав ситуацию, я сбавил шаг и пристроился в след маленькой процессии. Молодой человек, которому очевидно нравилось всеобщее внимание, вдруг увидел, что люди теперь не просто бросают любопытные взгляды на него, а останавливаются, тычут пальцами, и довольно живо обсуждают. Их можно было понять. Наша процессия смотрелась довольно ярко и живо, особенно на фоне унылой зимней погоды. Уже у самого отеля, молодой человек догадался обернуться и, увидев меня, нахмурился. Угадать его мысли было нетрудно: конкурент. У меня тоже исчезли сомнения в том, куда идет франт. Мы обменялись презрительными взглядами, при этом я скорчил подобающую рожу, но конкурент, очевидно оценив ширину моих плеч, ничего не сказал, решив ограничиться громким хмыканьем. В том же порядке, наша сборная команда, пройдя фойе отеля, проследовала к лифту, вызвав некоторое оживление среди клиентов и работников отеля. Выйдя на третьем этаже, я удостоился еще одного презрительного взгляда соперника, а так же невнятного бурчания под нос, после чего мы двинулись по коридору все в том же порядке.

Паулина Вайс, изображавшая горничную, была на хорошем счету резидента немецкой разведки в Берне и не только потому, что какое-то время они были любовниками. Она умела не только хорошо стрелять, но и работать головой, именно поэтому ее и привлекли к операции. Ее не ввели в заблуждение моя форма и подарочная коробка, но зато поставили в тупик франтоватый мужчина и курьер. Кто они? Сообщники русского агента или случайные люди? Ее задачей был сигнал тревоги на случай непредвиденных обстоятельств, который заключался в стуке в дверь соседнего номера, где находилась вторая пара боевиков, и условной фразе: — Господин, вы просили постучать!

Решив, что хуже не будет, она направилась по направлению к номеру. Напряженность во взгляде, а так же несколько излишняя торопливость, которую женщина проявила, когда пошла к близлежащему номеру, дали мне понять, что это ловушка. Сознание не успело толком оценить ситуацию, как тело уже начало действовать. В тот самый момент, когда курьер остановился у номера певицы и занес руку, чтобы постучать, я метнул "подарок" в "горничную". Мой бросок заставил всех на короткое время замереть в неподвижности, правда "горничная" пришла в себя быстрее, инстинктивно пытаясь уйти от летящей в нее коробки, а уже в следующий миг я оказался около нее. Крик, так и не успел вырваться из перебитого горла, а следующий удар стал для нее смертельным. Мой соперник, вместе с курьером, при виде молниеносной и хладнокровной расправы продолжали стоять у двери в полной прострации. Их ошеломление, видно достигло пика, когда поднес палец ко рту в жесте молчания и тихо попросил:

— Вы тут немного постойте, пока я уйду. И еще. Не шумите, пожалуйста. Хорошо?

Не сводя с меня глаз, оба, все еще находясь в шоке, почти синхронно кивнули головами. Только когда я проходил мимо них, они шарахнулись от меня к стене и снова замерли, не отводя от меня глаз, словно кролики под взглядом питона. Когда я входил в лифт, то еще раз обернулся — оба продолжали стоять в тех же позах, не сводя с меня глаз.

В течение двадцати минут я шел неспешным прогулочным шагом, пока не посчитал, что отошел от отеля на достаточное расстояние, после чего зашел в первую, попавшуюся на глаза, кофейню.

— Кофе, пожалуйста, — попросил я по-немецки у подошедшей официантки.

Сидя с чашечкой кофе, я стал смотреть сквозь стекло на улицу и думать, как мне поступить дальше. Передо мной стоял единственный и в тоже время жизненно важный вопрос: ЧТО ДЕЛАТЬ?

Оставшись один, без знания языка в чужой стране и имея на хвосте немецкую разведку, у меня с каждым часом оставалось все меньше шансов выжить. Попытка выяснить судьбу своих товарищей провалилась, и не по моей вине. Обвинить себя в том, что я ничего для их спасения не предпринял, я не мог, но Пашутин в этой все еще чужой для меня эпохе неожиданно стал для меня первым (и пока единственным) другом. Как тут бросишь друга? К тому же оставался еще один, пусть слабый шанс. На подобный случай мы с Сухоруковым получили от полковника соответствующие инструкции, которые требовалось применить на случай утери с другими членами группы. Причем сам Пашутин скептически отнесся к этой инструкции, заявив, в случае прямой угрозы жизни надо брать руки в ноги и бежать в сторону границы, а там добираться до России. Суть инструкции состояла в следующем: при потере связи или контактов агент должен был с двенадцати до часа дня находиться у входа в артистическое кафе под названием "Грустный арлекин". Ожидать встречи он должен был два дня подряд, а потом, если никто не придет, надеяться только на себя.

"Сегодня я опоздал. Значит, пойду завтра, а пока надо найти жилье на сегодняшнюю ночь и разведать обстановку возле "Арлекина".

ГЛАВА 12

Нужное мне кафе нашлось в двадцати минутах неспешной ходьбы от центра города, на небольшой площади — перекрестке четырех узких и извилистых улочек. Еще на подходе были слышны взрывы смеха, а подойдя поближе, увидел пестро одетую группу подвыпивших актеров, завсегдатаев этого места. Один из них, находясь в центре внимания, сейчас что-то громко и оживленно рассказывал, при этом, очевидно, подчеркивая наиболее яркие и острые моменты мимикой и жестами, что нередко вызывало веселые выкриками и смех его слушателей. Об этом кафе Пашутин сказал так: излюбленное место художников и артистов, которые звезд с неба не хватают. Они забегают сюда выпить кофе, опрокинуть рюмочку-другую, обменяться новостями или отпраздновать какое-либо торжество. Проходя мимо веселящейся компании, мне довелось услышать выступление еще одного персонажа из завсегдатаев данного заведения, правда, прозвучало оно на минорной ноте. На пороге "Арлекина" показались две мужские фигуры, даже на первый взгляд сразу было заметно, что они хорошо набрались. Вдруг один из них резко остановился, сдернул с головы шляпу и, подняв лицо к темно-серым тучам, висящим над головой, затянул замогильным голосом какой-то монолог. Приятель несколько минут слушал его, а потом, резко дернув за рукав, чуть ли не волоком потащил его за собой. Чтецу — декламатору, который от его рывка чуть не упал, поневоле пришлось заткнуться, чему я был только рад, так как его громкий, с хрипотцой, голос несколько раздражал.

"Хм. Интересно, каково здесь живется местным жителям при таких сольных выступлениях?".

Эта мысль мелькнула у меня в голове и тут же пропала, пока я шел по улице, отмечая в памяти расположения магазинов, арок и проходов между домами. Сейчас я мысленно рисовал для себя схему участка города, где отправной точкой стала перекресток улиц перед кафе, на котором вдоль четырех улиц расположились магазины и лавочки. Через дорогу напротив "Грустного Арлекина" расположилось сразу несколько лавок, где торговали зеленью, мясом и мелкой бакалеей. На противоположной стороне маленькой площади находились магазины другого рода, рангом повыше, и даже в какой-то мере были связаны с миром искусства. Первым от угла шел букинистический магазин, за ним антикварный, а дальше всех — ювелирный. Обойдя окрестности, при этом стараясь отметить наиболее подходящие пути отступления, я попытался выстроить план своих действий на завтра, исходя из следующих предположений. Немецкая разведка теперь точно знает, что я нахожусь в Берне и при этом пытаюсь выйти на своих товарищей. Если они каким-то образом знают о месте встречи, то им проще поставить новую ловушку, чем искать русского в городе с населением в восемьдесят тысяч человек, а если считать с пригородами, то и все 100000 будет.

"Если у них Пашутин и Сухоруков, то, скорее всего, в качестве приманки они поставят Сухорукова, так им легче манипулировать. Немцы знают, что их можно просчитать, но при этом знают, что сила, впрочем, как и швейцарская полиция, на их стороне. Значит, надо как-то уравнять силы. Вот только как? Я не профи в подобных делах. Место открытое и скрытного пункта наблюдения здесь найти невозможно. Если только не купить лавку целиком, что просто нереально. Конечно, можно пригрозить хозяину оружием.... Хм. Оружием.... Ограбление! Вот что мне надо! Только не лавки, а ювелирного магазина! Он находиться от "Арлекина" дальше всех остальных магазинов и поэтому ставить агента там нет смысла. Ха! Похоже, я нашел решение проблемы!".

Когда я снова вышел к ювелирному магазину, наступили сумерки. Витрина магазина была ярко освещена. Сквозь стекло было видно, как продавец, льстиво улыбаясь, показывал колье супружеской паре. Второй продавец, со стороны, со скучающим взглядом, наблюдал за ними. Неожиданно в глубине магазина шевельнулась темная фигура, чуть позже она вышла свет. Это был охранник.

"То, что надо! Я вхожу в магазин, изображаю ограбление, а затем иду на встречу. Думаю, пяти минут продавцам хватит, чтобы позвонить в участок и вызвать полицию. Хм. Вообще-то это дело нельзя пускать на самотек.... Надо самому. Над этим вопросом, похоже, надо подумать. Кстати, надо еще прикинуть, что у меня с оружием... и защитой. Погоди-ка! Я же видел магазин оружия, когда искал отель. Надо обязательно заглянуть туда".

Весь день до самого вечера, а так же с самого утра у меня был предельно занят подготовкой к встрече. Она была единственным шансом как-то исправить положение, а любая ошибка в плане могла стоить мне жизни или плена. Всего предугадать невозможно, но тщательно подготовившись, можно рассчитывать на удачу, так как победы в моем положении не предвиделось. Почему? А где это видано, чтобы победители спасались бегством от противника? А так оно и будет!

У меня мелькнула мысль прийти перед встречей на место и оглядеться, но я не стал этого делать. К сожалению, рост и ширина плеч очень сильно выделяли меня из толпы, а значит, а значит, меня могли заметить и проследить. У меня и сомнений не было, что немцы, организовывая засаду, напичкают агентами и боевиками все близлежащие лавочки и подворотни, в особенности, если их посвятили в подробности моего бегства.

Без десяти двенадцать я подошел к ювелирному магазину. Зайдя в магазин, повернул табличку на двери с "Открыто" на "Закрыто", после чего оглушил кулаком охранника, затем достал пистолет и загнал в дальний угол магазина покупательницу и двух продавцов.

— Где телефон?! — спросил я по-немецки у продавцов. Один из них робко указал на противоположную стену. На ней висел солидный ящик, украшенный завитушками и массивной трубкой. Я подтащил его к телефонному аппарату и дважды повторил: — Ограбление! Полиция! Звони!

Все эти слова я вчера почерпнул у своего портье, который чуть с ума не сошел, пока не понял, что мне от него надо. Продавец набрал номер, потом стал повторять как попугай, с испугом глядя на меня: — Полиция! Ограбление! Полиция!

Потом еще с минуту отвечал на вопросы дежурного полицейского, но стоило ему продиктовать адрес, как я вырвал из его руки трубку и бросил ее на рычаг, после чего улыбнулся ничего не понимающему продавцу и сказал: — Гут! Шнель! Комм!

Отправив ничего не понимающего продавца в угол к остальным заложникам, я убрал в кобуру пистолет, затем достал часы и щелкнул крышкой. Без минуты двенадцать. Спрятав часы, я повернулся к заложникам и снова улыбнулся.

— Гут! Зер гут!

Но заложники, несмотря на улыбку и успокаивающие слова, не торопились расслабляться, очевидно, приняв меня за сумасшедшего. Подойдя к двери, я выглянул наружу. Кругом было тихо и спокойно. Несколько минут постоял, а потом медленно пошел навстречу своей судьбе, провожаемый, полными удивления, взглядами покупательницы и продавцов. Я знал, что прибывшим полицейским укажут направление, в котором ушел ненормальный преступник.

"С богом, Сергей Александрович! — только я успел так подумать, как увидел фигуру Пашутина, стоявшего недалеко от входа в кафе. Увидев меня, он отвел глаза и сделал вид, что не узнает. Лицо его было бледным и напряженным. Мозг невольно отметил, что по сравнению со вчерашним вечером на маленькой площади было тихо и немноголюдно.

Из овощной лавки вышла молодая женщина и направилась ко мне. В одной руке у нее была открытая сумочка, в которой она что-то искала. Почти одновременно с ее появлением показались двое молодых людей в коротких кожаных куртках, которые выйдя из-за угла, шли, громко смеясь. Все это я отмечал, неторопливо шагая в сторону Пашутина. Вот из кафе вышел, чуть покачиваясь, мужчина с пышными усами. Все они появились с разных сторон, и я оказался в окружении. Время внезапно стало тягучим, а минуты тянулись и тянулись, растянутые длинными-длинными секундами.

"Где эта чертова полиция?! — не успел я так подумать, как услышал приближающийся рев моторов. Пришла пора действовать! Вдруг неожиданно сработала моя интуиция, сыграв тревогу. Выхватив пистолет, я рванулся с места, держа курс прямо на Пашутина. Спустя секунду раздался отдаленный звук выстрела, и в то же самое мгновение у меня за спиной противно взвизгнула пуля, ударившись о брусчатку и уйдя в рикошет. Мысль о снайпере появилась и мгновенно исчезла, так как в следующее мгновение я увидел пистолет в руке молодой женщины. Выстрел. Меня ощутимо ударило в грудь. Я выстрелил в ответ. Краем глаза я видел, как пуля отбросила ее к витрине лавки, слышал крик, а уже в следующую секунду выбросив на бегу руку, выстрелил в сторону "кожаных курток", уже готовых в меня стрелять. В этот самый момент ударило сразу несколько выстрелов. Две из них ударили мне в спину, а одна пробила рукав пальто. Мой результат оказался лучше. Один из парней резко дернул головой, словно пытаясь вытряхнуть попавшую в ухо воду и обмякнув тряпичной куклой, повалился на мостовую. Второй агент успел еще раз выстрелить в меня, и тут же меняя позицию, отскочил в сторону. Я выстрелил в его сторону и закричал:

— Пашутин, ходу!

В этот самый момент на перекресток выскочили и резко затормозили две полицейские машины, откуда выскочили с криками, бросить оружия и сдаваться, местные представители власти. Выстрелы мгновенно прекратились, а уже в следующее мгновение я уже сворачивал за угол. Остановившись, я прислушался. Был слышен громкий топот ног одного человека. Только он появился из-за угла, как я снова рванул с места. Какое-то время мы бежали вместе, петляя по узким, кривым улочкам Берна, не обращая внимания на шарахающихся в разные стороны горожан.

— Сергей! Все! Остановись! — вдруг прохрипел он, остановившись. Несколько минут мы стояли, тяжело дыша, бросая взгляды по сторонам, пока Пашутин вдруг неожиданно не ткнул меня пальцем в грудь и не спросил: — Эй, парень, а это что?!

Я опустил глаза и увидел дырку в пальто, пробитую пулей.

Подойдя, он прошелся пальцами по моему пальто: — Одна дырка. Две. Ты что броню одел?

— А ты как думал?! — ответил я и неожиданно для себя расхохотался. Все-таки напряжение давало о себе знать. Расстегнув пальто, я продемонстрировал ему немецкий нагрудник Sappenpanzer образца 1916 года. Он мог одеваться и сзади и спереди, поэтому я приобрел сразу две штуки, превратившись на короткое время в средневекового рыцаря. Пашутин оглядел его, затем пощупал и спросил: — Где взял?