Монах. Путь к цели.

Один из купцов с глупой пьяной улыбкой стал подниматься из за стола, с явным намерением подойти к сидящей парочке, но натолкнулся на холодный взгляд Андрея. И было в этом взгляде что-то такое страшное, такое смертельное, что купец побледнел и сел на место, с испугом отвернувшись, и начав деланно смеяться какой-то глупой шутке своего коллеги.

— Хммм..а ты сильный человек — удивлённо протянула женщина — тебя можно испугаться, да...вроде и невидный, неприметный, но такой..жёсткий, как вот этот кинжал, что у тебя на поясе (Всё успела заметить, Шерлок Холмс в юбке — уважительно подумал Андрей — ну и ну...) И такой же опасный, как стальной клинок. Ну, так что же привело тебя в столицу? Я уже тебе все мои тайны рассказала, чуть не до описания моего месячного цикла, а ты молчишь и молчишь! Может ты вообще не умеешь говорить, а?

— Ну ты же сказала, что тебе надо, чтобы выслушали? И только. Нет? — с усмешкой спросил Андрей — тогда может стоило поставить перед собой кухонную кошку, и наговорить ей всего, зачем это рассказывать первому встречному?

— Кошке неинтересно — пробовала! — рассмеялась Олра — притом она долго не сидит, сбегает. А ты не сбежишь — за комнату-то уплатил! Вот и слушай теперь в довесок к услугам мою дурацкую исповедь. Кстати, а у тебя есть жена? Ведь нет же? Оставайся у меня. Будем вместе гостиницей управлять. Поставлю тебя управляющим, а там, может, и поженимся, а?

— Вон ты как жёстко завернула! — от души рассмеялся Андрей — ты же даже не знаешь, как меня зовут. И тут же — поженимся!

— А чего — первый раз, что ли, иметь дело с мужиком, имя которого узнаёшь...потом — тоже расхохоталась Олра, вытирая рукой слёзы, выступившие из глаз. Но, вообще-то, ты крепок — обычно в этом месте мужики или сбегали, или требовали сразу вести их в магистратуру для регистрации брака. И тут же оформить завещание — на него, конечно. Вдруг меня чёрный понос прошибёт?! Забооотливые...

— Андрей меня звать — решился монах — а в столицу пришёл — друзей я тут одних ищу. Фёдора и Алёну. Вот не знаю где искать, каким образом. Может ты что-то посоветуешь? Откуда начать искать?

— Они на чём приехали? Или пешком пришли? Город-то большой, найти не тк просто. Надо знать — куда, в какой район города они могли пойти. Чем он занимается, твой Фёдор? Купец, возчик, портной или кожемяка? Понимаешь? Вот чем он занимается, или занимался — туда он, скорее всего и пойдёт искать приют.

— Охранник купеческих караванов бывший. Потом стражник. А отец его купцом был. Где здесь у вас купеческий квартал? Где они обитают? А может они в гостинице живут?

— Это вряд ли — уверенно мотнула головой Олра — скорее всего сняли жильё, или купили — если деньги есть. Но искать надо точно в купеческом квартале. Где же ещё он будет чувствовать себя в своей тарелке? Не в квартале проституток же, в самом деле? Хотя...охранник...шучу, шучу! Не хмурься! Вижу, что за друга порвать готов. Иэххх...женись на мне, а? Не женишься? Почему-то я так и думала. Ну ладно — тебе ещё чего-нибудь подать? Может вина? Или кошечке — молока? Вон как она притомилась, бедная! Ну спи, спи, красотка...не буду тебя гладить, нет. Не беспокойся. У меня была кошка — Фортуной звали. Она всех так драла, только клочки летели! Боялись все в мою комнату заходить — она по шкафам бегала и когтистой лапой их как рыбок выуживала. Если бы они видели — описались бы от страха. Не видели. А то ещё любила — спрячется на пол за шкаф, как выскочит — и вцепляется в ногу. Один тип ко мне забрался — то ли обворовать хотел, то ли посмотреть, как живут трактирщицы — говорит — хотел просто спросить...чего спросить? Зачем спросить? В общем она его так изодрала, что пришлось лекаря вызывать. В клочья просто порвала. Сдаётся и твоя красавица из той породы. Ну всё, не беспокою — раз ты ничего больше заказать не хочешь, и жениться на мне тоже не хочешь — сиди, отдыхай — уже вечер, скоро музыкант придёт, песни петь будет. Потом народ наберётся — там уже совсем весело будет, особенно когда ещё музыканты подтянутся.

Женщина улыбнулась Андрею, встала, вздохнув, и решительно зашагала к кухне. Скоро оттуда послышался её недовольный голос — она отчитывала кухарку за какую-то, ей известную провинность, а монах отхлебнул слегка потеплевшего пива и подмигнул своей боевой подруге:

— Ну что, когтистая, может мне и правда остаться тут, заделаться важным трактирщиком, растолстеть, и в конце концов умереть от ожирения?

— Это тебе не грозит — фыркнула Шанди, поднимая голову и следя за людьми, проходящими по залу — когда-нибудь я тебе голову откушу, как только ты меня сильно рассердишь. Ты уснёшь, я подкрадусь, и отгрызу.

— Тогда спать будешь на улице — невозмутимо парировал Андрей — я не могу подвергать свою жизнь опасности, засыпая рядом с таким злобным и коварным существом. На коврик пойдёшь к блохастым! Покроешься блохами, наступит на тебя кто-нибудь, вот тогда и узнаешь прелести жизни кошачьей.

— К сведению — блохи на драконах не живут — недовольно ответила Шанди — и вообще — я пошутила. Ты абсолютно лишён чувства юмора! Ничего я тебе не собираюсь грызть. Если только так, для профилактики, слегка...чтобы не забывался.

— Во-во, о чём я и говорю. На коврик пойдёшь! Печёнки ещё заказать тебе?

— Ох, нет...облопалась, спать тянет. Я же кормлю ту часть тела, что находится в этом мире, а она маленькая, ей мало надо еды. Та часть, что в подпространстве, есть не просит. Ты говоришь — откуда я знаю про мир, если просидела в пещере сто лет. Почему я не сошла с ума...да сошла бы, если б не мама. Она передавала мне в картинках всё, что видела и чувствовала сама..ну...кроме интимных подробностей, конечно. Так что я знаю всё, что знает она. Ну — почти всё.

— Понятно. Значит — ты высокообразованная и разносторонняя личность?

— А ты сомневался? Кстати, а что ты думаешь делать с этой женщиной? Я ведь почувствовала идущее от тебя сексуальное влечение. Сразу заявляю — я спать за дверью комнаты не согласна! Хочешь с ней совокупляться — иди в её комнату.

— Вообще-то я и не думал об этом, с чего ты взяла?

— Знаешь что, дорогой мой человек, это ты от себя можешь скрыть желания и мысли, а я, когда ты со мной разговариваешь, чувствую то, что ты чувствуешь. Впрочем — и то, что чувствуют остальные существа вокруг. Как у вас называется это умение?

— Эмпатия. Хммм...интересно. И что эта женщина чувствовала ко мне?

— Желание. Она хочет тебя, аж трясётся.

— Да перестань! Я же только что пришёл, как она может так в меня втюриться с первого взгляда? И я не красавчик...

— Хммм...я не очень-то разбираюсь в людской красоте, но в сравнении с остальными мужчинами, что тут находятся — ты просто идеал красоты. Вероятно ты не разбираешься в этом деле. Она правильно сказала — от тебя веет опасностью. Даже я тебя побаиваюсь. А мама тебя как зауважала! Они вообще мало кого уважает — для неё большинство существ сравнимы с насекомыми. А с тобой она как с равным разговаривает. Я удивлена.

— Кстати, а что у неё за история, связанная с драконьей горой? Чего она так переживает?

— Это наше, драконье дело. Не знаю, могу ли я посвятить в него. Давай-ка оставим эту тему, хорошо? Есть такие вещи, о которых лучше не спрашивать. Я вот не лезу в твоё прошлое? Ага, вот видишь! Чувствую, как ты сразу ощетинился, насторожился. Не хочешь, чтобы я лезла. Захочешь — сам расскажешь. Закажи-ка мне молока, хорошо? Что-то захотелось глотку промочить. Мне его не удавалось пить, когда я сидела в своей норе. Если бы ты знал, как это страшно и плохо — годами сидеть в этой норе и знать, что нет выхода, что так будет вечно, что ничего не изменится...

Андрей подозвал подавальщицу и попросил принести чашку и кружку молока. Девушка с улыбкой приняла заказ, глядя на сидящую торчком 'кошку', и через пару минут Андрей уже наливал густое, пахнущее деревней молоко в неглубокую миску. Вот что хорошо было в этом мире — никаких тебе генно-модифицированных продуктов, никакого порошкового молока — всё натуральное, всё настоящее, а не на сое и химикатах.

Тем временем жизнь трактира входила в свою обычную колею — народ собирался, заказывал выпивку и закуску, в зале висел чад светильников, гул толпы. Послышались резкие звуки настраиваемых струн, и Андрей увидел темноволосого мужчину, на коленях которого лежал инструмент, напоминающий то ли мандолину, то ли гитару. Он минут пять сосредоточенно настраивал инструмент, а потом запел неожиданно чистым, вибрирующим голосом под сопровождение несложных аккордов. Песня была о любви, о верности, об уходящих годах. Зал притих, а когда песня закончилась, взорвался стуком кружек о столы — так посетители выражали своё удовольствие. Музыкант с достоинством кивнул, и запел что-то новое, трогающее за душу.

Андрей с удовольствием слушал певца. Так-то он не был таким уж любителем пения бардов, но хорошую музыку и хорошие стихи видно издалека. Олре повезло, что у неё в трактире выступал такой профессионал. Это точно увеличивает посещаемость заведения.

Кстати сказать — рулила своим заведением она очень даже виртуозно — трактир работал как отлаженная машина, без сбоев и остановок. Подавальщиц стало уже трое, они бегали между столами, быстро обеспечивая гостей всем необходимым, кухарки на кухне быстро выполняли заказы, выдавая нужное блюдо до того, как гости начинали кричать, требуя скорейшей доставки заказанного. Олра стояла возле стойки, зорким глазом следя за происходящим и время от времени подавая команды, как капитан корабля, стоящий на мостике и ведущий своё судно между опасных скал.

Какой-то из гостей решил оказать ей знаки внимания, она выслушала его слова с улыбкой и отрицательно мотнула головой, он всё равно настаивал, и Андрей уже напрягся, готовый прийти на помощь, когда из угла поднялся вышибала, и встав между хозяйкой и подвыпившим гулякой всей своей громадной тушей оттеснил его в сторону и усадил на место, извиняющее улыбаясь мужчине. Улыбка, на лице человека с редкими зубами, шрамом через губу и сплющенными от ударов ушами была настолько страшной и многообещающей, что гость сразу утихомирился и замолчал, сделав вид, что не так уж было и надо. Ну не хочет она сидеть за его столиком — ну и ладно.

Андрей улыбнулся — в громадных габаритах и страшной физиономии есть свои преимущества. Ему, будучи вышибалой, приходилось больше уповать на чёткие, взвешенные фразы, взывать к логике, а когда не доходило — просто вырубать клиента. Впрочем — вскоре все завсегдатаи знали, что с Андреем лучше не надо не связываться — себе дороже. Хорошо, если только вырубит, а не покалечит. Но он старался не калечить, хотя и мог любого нарушителя порядка убить, или изувечить в мгновение ока. Зачем калечить? Это же клиент, за счёт которого живёт заведение, даже если он сейчас и немного не в себе. Ему завтра снова приходить и оставлять в трактире свои денежки.

Шанди свернулась клубочком, вылакав целую миску молока, и засопела. Выглядела она настолько по-домашнему, настолько уютно, что Андрей улыбнулся и ему захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого шумного сборища. И чтобы горел камин, потрескивая дровами, а на плече лежала голова красивой женщины с припухшими от поцелуев губами... Он увидел лицо этой женщины, и оно оказалось лицом Олры.

Андрей тряхнул головой, отгоняя грешные мысли и сосредоточился на музыке. Но, увы, она как раз закончилась. Последний раз тренькнув тонкой струной, музыкант поклонился, обошёл гостей с шапкой в руках и ушёл к угол зала, где ему накрыли скромный стол. Мужчина пересчитал деньги из шапки, кривовато усмехнулся — типа — ну бывало и хуже! И приступил к ужину. Ел он жадно, возможно, что перед этим у него был целый день без крошки во рту. 'Что же' — подумал Андрей — 'это вам не Земля, где придурковатые 'певцы' получают бешеные гонорары за свои бездарные творения. Если их перенести сюда — с голоду бы сдохли. Их после первой же песни с позором бы выкинули из трактира'. По Крайней мере он так думал.

— Эй, ты чего тут расселся один, как король?! И ещё свою кошатину на стол выпер! — Андрей очнулся от своих размышлений и увидел перед собой того самого гостя, что приставал к Олре. Тот находился в тяжёлой степени опьянения, когда на ещё ногах стоят, но мозг уже не соображает, что делает тело. Андрей досадливо поморщился — ему ни к чему скандалы, драки, а этот тип только и напрашивался на разборки. Видимо, выбрал самого тихого и безобидного бОтана среди посетителей и решил самоутвердиться, так сказать взять реванш, после того, как его опустил вышибала.

Андрей поднял глаза на человека, и спокойно сказал:

— Мы скоро уходим. И если ты вернёшься на своё место, то не будет никаких неприятностей. После того, как мы уйдём, ты займёшь моё место. Договорились? Я тебя предупрежу, когда буду уходить.

Увы, на красном лице мужчины было написано лишь желание поставить на место этого тощего придурка с его дурацкой кошкой. (Причём тут место? Знай своё место, болван провинциальный!)

Андрей пожал плечами, встал с места, собираясь уходить, и краснолицый радостно засмеялся, довольный одержанной победой. Не успел Андрей взять в руки дремлющую Шанди, как мужчина сбросил её со стола движением руки и та ощутимо плюхнулась на пол, проснувшись и яростно зашипев.

Вот есть люди, которым всё мало. И люди, которые хотят, чтобы их убили. А что же ещё хочет человек, оскорбляющий незнакомого ему человека, поливающий его отборными ругательствами? Он что, считает, что так ему и сойдёт с рук, и он так и пойдёт по жизни топча людей, измываясь на теми, кто слабее и беднее его? Кстати сказать — как ни странно, такие люди иногда забирались и на самые высокие ступени в социальной лестнице. Ну как тот, придурошный миллиардер, который заявил, что те, у кого нет миллиарда долларов — идут в ж...у. Видимо не нашлось человека, который бы его остановил. Навсегда.

Иногда Андрей задумывался — а может его искуплением был бы отстрел вот таких негодяев? Ну зачем им жить, когда умирают, гибнут замечательные люди, которым этот поддонок и в подмётки не годится? А он живёт и процветает... Несправедливо ведь, на самом деле?

Короткий удар в печень многие даже не успели рассмотреть. Краснолицый побледнел и рухнул, как подкошенный. Его парализовало от боли, и мужчина потерял сознание, застыв на полу. Никаких сложных приёмов, телодвижений — короткий удар в правый бок — даже ребро не сломалось. Точная работа.

Шанди запрыгнула на столик, а сбоку подошёл вышибала. Он внимательно посмотрел на Андрея, на лежащего на полу дебошира, и покачав головой укоризненно сказал, неожиданно приятным и мелодичным голосом:

— Ну я же сказал ему — не нарывайся! Всё-таки нарвался. Он тебе не помешал? Извини, я не успел — в углу там утихомировал троих придурков. Пока до тебя дошёл — уже поздно. Но ловко ты его уложил. Ты в боях за деньги не участвовал?

— Было дело...давно — усмехнулся монах — давно.

— Ага. Я сразу вижу бойца. У тебя взгляд такой...как у призового бойца. Взглянул, и как будто уже знаешь — как положить противника. Ладно. Ты его там не убил? Что-то он лежит, как мёртвый... — вышибала наклонился и пощупал пульс лежащего, зажав артерию на шее.