После очередной операции наступил цикл реабилитации. Стахон был сильно измучен, но надежда снова проснулась в нем. Боли еще были, но тело слушалось все лучше и лучше. А руки смуглой и улыбчивой сестры выполняющей массаж, порой заставляли забыть, что сейчас он недолеченный калека. Черноокая столь явно флиртовала с раненым польским офицером, что чуть не поддался. Остановила его память о жене и сыне, и вечная настороженность в кругу коммунистов.
Как-то раз, когда бригадир, неуклюже, хромал с тростью от стены к стене, заново учась ходить, в палату зашел главврач с двумя людьми. Усатое лицо одного из них, было смутно знакомо...
— Знакомьтесь, пан бригадир. Вячеслав Михайлович Молотов, министр иностранных дел советской страны. А это господин Сокальский.
— Пан бригадир, доктора говорят, что вы идете на поправку. Как вы себя чувствуете?
— Уже лучше. Благодарю.
— Не за что. Это мы благодарим вас за то, что вы честно воевали против фашистов вместе с русскими добровольцами. Примите уважение советского правительства за то, что вы не складываете оружия в борьбе за свободу.
— Что вам угодно, пан министр?
— Мы хотим предложить вам небольшую экскурсию, и пан Сокальский сможет вам показать много интересного, перед тем, как вы сможете приступить к выполнению вашего контракта перед абиссинской стороной. Чувствуете в себе силы?
— Что ж. Я готов. Но вы даете мне честное слово, что моя свобода не будет ограничена.
— От лица советского правительства гарантирую вам это...
Выехали рано утром. Начали с авиационного завода N21, на котором производились знакомые по Греции истребители И-16. Потом был легкий завтрак и новые поездки. Уже несколько небольших военных городков остались позади. Удалось полюбоваться на воздушные бои настоящих 'мессершмиттов' против русских 'поликарповых' и четырехмоторных бомбардировщиков 'туполев'. Откуда у большевиков немецкие самолеты, Стахон знал. Их передавали при нем еще на авиабазе 'Мурмелон'. Так что развлечение было так себе... После обеда, на новом полигоне под Гороховцом, гостей ждало очередное и уже не слишком интересное Болеславу представление. Солдаты в русской форме ползали, бросали гранаты. Но что-то в облике солдат было неправильным. Стахон недоверчиво сощурился и замер в недоумении. На головах русских солдат были рогатывки без кокард. РОГАТЫВКИ! Кровь прилила к лицу, но сопровождающий словно бы не заметил этих эмоций...
— Вот, пан бригадир, это пока только учебная бригада. Сейчас они тренируются наступать на полевой укрепрайон...
— Для чЕго все это?! Ваши люди от этого маскарада не перестанут быть большевиками.
— Вообще-то, это как раз ваши соотечественники, пан бригадир. Они поляки из самой Польши. И большевиков среди них нет.
— Зачем! Или, вы думаете, что жолнежи и офицеры пойдут с вами делать всемирную революцию?!
— Во-первых, наша страна сейчас строит социализм внутри своих границ, а за мировой революцией это вам, пан, к троцкистам и масонам. Ну, а во-вторых, перед вами одна из частей возрождающейся Польской освободительной армии.
— Сейчас я не вижу перед собой поляков и польской армии. Это всего лишь предатели Польши!
— Напрасное оскорбление. Вы ошибаетесь, пан бригадир, и я вам это докажу.
— Попытайтесь, пан чекист.
Пан Сокальский, одетый в форму русского полковника, задумчиво закурил, глядя в даль. В ленивой кошачьей грации этого человека угадывалась его тайная натура. Несмотря на форму, перед Стахоном был типичный разведчик. Таких как он, Болеслав немало повидал, и в родном Войске Польском, и среди сотрудников Дефензивы, и даже в Греции.
— Ответьте мне пан Стахон. Где сейчас остальные поляки? Что они делают для свободы Польши? Молчите? Так, я вам отвечу. Худшая часть из них сейчас поудобнее пристраивается у немцев. Некоторые уже вступают в Вермахт, другие делают карьеру в нацистской администрации страны-агрессора. Болото из трусов и болтунов кричит, что за Польшу должны воевать все страны демократического Запада, но сами палец о палец не ударили, чтобы защитить и отвоевать назад свое отечество. А, вот, лучшая часть польских граждан, прямо сейчас воюет в Польше за свободу родной земли. Их мало, им не хватает оружия и боеприпасов, но они не сдались, не спрятались под подол прекрасных панночек, и дерутся с врагом. А те, кого вы видите перед собой... и кого вы только что несправедливо оскорбили, это как раз такие бойцы. После этой переподготовки в России, они отправятся на стажировку... в Польшу.
— В Польшу?!
— Именно в Польшу! Там сейчас сражаются с фашизмом диверсионные части 'Армии Свободы'. Кстати, как раз, завтра, вы встретитесь с Бригадиром Берлингом, который возвращается оттуда, с ранеными, и заберет с собой лучших из этих бойцов.
— В это трудно поверить, зная ваш августовский договор с бошами. Но, допустим, я все-таки поверил вам. И что вы от меня хотите?
— Вы никогда не задумывались о том, что ваше правительство наделало слишком много фатальных ошибок?
— Это, каких же? Напрасно защищались от вас в 20-м?!
— Не спешите, пан бригадир. Просто задумайтесь. Почему Польша не подписала 'договор коллективной безопасности' предлагаемый СССР? Зачем, к примеру, вы участвовали в разделе Чехии? Почему не пропустили наши союзные части, готовые выступить на помощь Бенешу в 38-м? Можете не отвечать, пан бригадир, вопрос не к вам.
— А то, что вы, вместе с бошами, напали на мою Польшу, это не ошибка вашей компартии?!
— Мы защитили людей от нацистов. Тех самых людей, которые до 20-го года знать не знали никакой Великой Польши. Их предки кровью связаны с Россией, поэтому мы не могли поступить иначе. В истории Европы слишком много примеров онемечивания славянских народов. Думаю, вы немного знаете о никлотских и грифских правящих домах западных славянских княжеств. Да и Пруссия не всегда была оплотом 'германского духа'. И мы защитили тех самых людей, которых не смогли защитить ни Великая Польша, ни щедро раздающие обещания Западные страны.
— И, поэтому, вы пришли, и заняли наши восточные территории?
— Именно поэтому, мы пришли и заняли территории отторгнутые Польшей от России в 20-м. Причем сделали мы это, только после переговоров с вашим командованием, и не ранее чем, через три недели после истечения всех сроков помощи, обещанных вам 'европейскими гарантами'. Теми самыми 'гарантами', которые бросили Гитлеру пару костей. Догадываетесь каких?
— А эта форма на ваших поляках...
— А что форма? Подумаешь, не столь красива, как форма жолнежей... Просто московское руководство и штаб генерала Свободы решили, что сейчас важнее скрыть от нацистов наличие частей 'Сражающейся Польши' в Советском Союзе. Тем неприятнее для них будет сюрприз в будущем. Кстати после перехода границы, все они снова наденут форму Войска Польского. Там это будет уместно...
— Вы, пан, гм... Сокальский, хотите меня убедить, что русские сами создают оружие против себя?
— Как, насчет, оружия против фашизма? Вы ведь воевали с фашистами и в Польше и в Греции. И теперь уже знаете, что это такое. Ну, а ваша параллельная служба в Абиссинской армии только поможет нашему общему делу. Делу борьбы с нацистами.
Капитан госбезопасности Павел Судоплатов, представлявшийся своему подопечному паном Сокальским, отвез Стахона обратно в госпиталь. И сразу отбыл в Москву на доклад...
* * *
Черновое обновление от 07.04.17 / Тайм-лайн — подготовка СССР к войне в Карелии/ — не вычитано //
;
* * *
Сразу после того эпохального ноябрьского совещания, на котором было принято решение о ротации командующих Ленинградским и Северокавказским округами, к небольшому северному поселку Коряжме Сольвычегорского района Архангельской области, где стало активно расширяться Котласское аэросанное училище Архангельского Военного округа, стали свозить большую часть изъятых из народного хозяйства аэросаней. И практически новых и совсем древних, поцарапанных еще белогвардейскими пулями. Вторую часть аэросанного парка перегнали под Тихвин к полигонам ОКОНа. Всего в начале декабря насчитали около восьми десятков, не требующих ремонта единиц лыжно-винто-моторной техники. Причем часть из аэросаней до новых мест дислокации ехало на жесткой сцепке за трехосными вездеходами ЗИС-6, к тому же ехали прицепами, временно, переобутыми на колеса. По прибытии техники, в спешном порядке был организован ремонт, переобувание на лыжи, модернизация, частичное бронирование, и вооружение аэросаней всех четырех еще пригодных к эксплуатации типов.
В части вооружения этого 'цыганского табора' сюрприз подготовил Давыдов. Оказывается, на заводе, фабрикующем унитары для новых опытных авиапушек французского калибра 33 мм, выход брака по гильзам и стволам побил все рекорды. Видя такую картину, ушлый Таубин предложил срезать замятую горловину гильзы, и из оставшегося 'окурка' наладил пока мелкосерийное производство патронов для перестволенного и максимально облегченного автоматического гранатомета своей конструкции АГТМ-2 калибром 35 мм.
Основную массу винто-санной техники собирал Глиссерный завод под Москвой. Еще два типа аэросаней спешно проектировались и строились на нескольких авиационных заводах. Правительство решило не скупиться, и выделило для производства новых аэросаней около полутысячи разных иностранных авиамоторов (доставшихся РККА в ввиде трофеев в Освободительно походе в Польшу). Еще столько же совсем древних но неезженых 300-т сильных моторов М-6 (в девичестве 'Испано-Сюиза', ставившаяся в 20-х на истребители 'Фоккер Д-11'), и довеском еще шестьсот моторов М-11 (в 100 л.с.). А, для частей вооружаемых редкими дизельными танками и аэросанями выделили не менее редкие и не слишком надежные германские авиадизели 'ЮМО' в 300 л.с. Проблем с выпуском и с освоением новой техники хватало. Но воодушевленные полученными возможностями новаторы (инженеры, техники, спортсмены и красные командиры) ломали и гнули своим энтузиазмом и смекалкой все трудности и препятствия на пути развития молодого и относительно нового рода войск. Самыми тяжелыми аэросанями стали НКЛ-20 (способные перевозить до 16 человек десанта). Гроховский с Андреевым и Веселовским даже предлагали строить тяжелые бронированные аэросани, но присутствовавший на совещании Давыдов, вспомнил про 'блиндированные' штурмовики 'Кирасир', и предложил в укоренном порядке выпустить серию на основе транспортных аэросаней НКЛ-6, добронированных экранами из толстого дюраля. К тому же вооружить их предлагалось не только пулеметами, но и новейшим 35-мм автоматическим гранатометом Таубина АГТМ-2 имевшим вес всего 23 кг (вместе с улиткой на 15 снарядов, до 31 кг веса). Мощность снаряда АГТМ-2 была получена почти как у 50-мм ротного миномета.
Предлагался и другой вариант буксируемого легкого орудия АГТМ-3 на специальном санном станке (тот же АГТМ-2, но с бронещитком как у пулемета 'Максим'). В качестве буксировщика, кудесниками из УПР было предложено переобуть тяжелые мотоциклы вроде Л-500 или ИЖ с колес на широкие лыжи и гусеницу 'Кергесс'. Причем на мотоцикл предполагалось поставить бронекозырек из трехмиллиметровой стали с тремя небольшими бронестеклами. А самих 'мото-артиллеристов' предлагалось одевать в специальные кирасы поверх толстых зимних бушлатов, и в прикрывающие голову и шею, глухие шлемы с бронестеклами (по типу использованным на учениях ОКОНа в октябре). Вторым вариантом использования подобных 'мотосанных вездеходов' предполагался вывоз сразу двух раненных на узких санных прицепах. Можно было таким же способом подвозить и боеприпасы передовым частям. Производство новинок разворачивалось медленно, но за три недели удалось получить два десятка мото-снегоходов на базе тяжелых мотоциклов разных моделей. Большая часть из них попала в Коряжемский центр, куда со всего Союза нагнали спортсменов мотоциклистов для освоения новинок зимнего армейского транспорта.
Людей для освоения и обслуживания новой техники не хватало. Поэтому с начала декабря в Москве было принято решение передать во вновь формируемые санно-снегоходные части, значительное количество немолодых пилотов-инструкторов из аэроклубов ОСОАВИАХИМа и планерных школ, и большое количество авиатехников и мотористов из ГВФ и транспортных частей ВВС РККА. К началу войны с Финляндией в Коряжме удалось в черновом варианте обучить экипажи и подготовить матчасть примерно для шести смешанных аэросанных батальонов. Рядом обучались лыжники спешно создаваемых лыжных батальонов. Таких батальонов пока имелось всего десять. Еще два были только начаты формированием.
Таким образом, не считая отдельных разведывательных и диверсионных частей и лыжно-санных частей НКВД, в отдельные смешанные лыжно-санные бригады должны были входить по два лыжно-стрелковых батальона, по одному аэросанному батальону из трех боевых аэросанных рот, и одной транспортно-десантной аэросанной роты. Помимо этого имелся артиллерийско-зенитный дивизион на машинах высокой проходимости ЗИС-6 (с движителем типа 'Кергесс') и с четырьмя батареями (две батареи трехдюймовок, одна батарея легких гаубиц и батарея зенитных пушек). Одна танковая рота Т-28. И две лыжно-санных разведроты, оснащенных помимо трех аэросаней, и трех вездеходов, еще десятком мотовездеходов с лентой 'Кергесс'. Общая численность такой бригады превышала четыре тысячи человек, при трехстах пулеметах, двух десятках средних и полусотне малых минометов, тридцати орудиях, десяти танках, восьмидесяти аэросанях, и при пяти десятках разных авто-мотовездеходов. Такое соединение, могло вести самостоятельный поиск и даже разведку боем в местностях пригодных для маневра по снежно-ледяному покрытию, где было мало опорных пунктов противника.
Нарком обороны Ворошилов частенько приезжал полюбоваться на боевую учебу батальонов за белые маскхалаты прозванных им 'снеговиками'. А инициатор создания этих частей комкор Штерн, продолжал настойчиво 'клевать печень' своему начальству по усилению снабжения и обеспечения своего детища...
* * *
К концу ноября разведкой НКВД и РУ Генштаба Красной Армии были добыты сведения о некоторых участках оборонительных линий воинственных северных соседей. И, хотя, материалы были получены довольно скупые и разрозненные, для советских экспертов инженерного дела, этого вполне хватило, чтобы сделать совершенно правильный вывод. С наскока взять такую оборону не выйдет. В пользу такого вывода свидетельствовал и весь опыт крепостных сражений минувшей Мировой Войны (Осовец, Перемышль и Верден оставили в памяти множество тому наглядных примеров). Ни избыточная масса пехоты, ни могущество тяжелой артиллерии, ни даже химическое оружие, ни давали гарантий по быстрому прорыву грамотно возведенной и глубоко эшелонированной обороны. Примененные финнами капониры флангового и косоприцельного огня, сильно усложняли разведку огневых точек противника. А полученные от разведки сведения о наличии многочисленных и разветвленных туннелей и отсечных позиций, и вовсе сулили большие потери от частых и болезненных ударов во фланг и в тыл прорвавшихся через основные позиции частей РККА. А уж неграмотного командования войсками, от опытнейшего генерала-фельдмаршала Маннергейма ожидать не приходилось. Ситуация требовала надежных решений, и после приезда с Кавказа командарма Тюленева в штаб Ленинградского военного округа, процесс поиска таких решений там шел непрерывно...
