В монастыре их встретил сам настоятель. Остальные монахи стояли поодаль и тихо переговаривались между собой, покачивая головами. Как только Сера ступил на мощеный двор, его сразу же обступили со всех сторон, но никто уже не пытался освободить его от его ноши, все лишь, молча, смотрели на него. Потом настоятель обратился к одному из монахов, и тот, кивнув, повел Сера внутрь. Тот, не спрашивая ничего, пошел вслед за ним. Рауль спал на его руках, прижавшись головой к его плечу.

Они долго поднимались по узкой винтовой лестнице, ведущей на самый верх одной из башен. Когда они, наконец, добрались до комнаты, сердце Сера стучало, как молот, дыхание с хрипом вырывалось из легких, но, несмотря на это, он бережно опустил мальчика на постель, укрыл его и только потом сел сам, весь дрожа от усталости. Рауль тут же проснулся, посмотрел на него своими бездонными глазами, свет которых мгновенно заполнил маленькое помещение, и потянулся к нему двумя руками. Сера обнял его, и они замерли без движения, освещенные лучами заходящего солнца. Монах незаметно вышел, тихо прикрыв за собой дверь...

Чуть позже человек встал, подошел к окну, из которого открывался удивительный вид: долина внизу лежала, будто на ладони, оранжево-розовое солнце опускалось за горы, окрашивая все вокруг в цвета расплавленного золота, тепло и покой были разлиты в воздухе. Он видел дорогу, по которой он шел, казалось, целую вечность назад, деревню с, будто игрушечными домиками, в которой он был утром, рощу, в которой он впервые повстречался с хрупким волшебством...

"Что происходит со мной? — подумал он. — Почему я здесь?" Но разум не давал ему ответов, лишь сердце его взволнованно билось. Он чувствовал, как что-то зарождается в душе, как оно растет и наполняет ее, стесняя дыхание, причиняя сладкую боль, вытесняя собой все иные мысли и чувства... Он открыл окно, впуская в комнату легкий свежий ветер, и выглянул наружу, чтобы остудить пылающее лицо. Отвесная стена башни уходила вниз, сливаясь со склоном горы; высота была такая, что захватывало дух. Чувствуя, как начинает кружиться голова, Сера отошел от окна.

— Как ты? — спросил он у мальчика, возвращаясь к постели.

Тот взял его руку, наклонил голову, словно прислушиваясь к его словам, потом почему-то кивнул, каким-то странным, неумелым движением.

— Что же мне с тобой делать? — обращаясь больше к самому себе, произнес Сера, невольно начиная тереть воспаленные глаза. Он не спал уже почти сутки, и с каждой минутой все больше чувствовал, как сильно он на самом деле устал.

Вскоре послышались шаги, и в келью вошел настоятель.

— Вам нужно привести себя в порядок и отдохнуть, — сказал он. — Братья приготовили Вам целебную ванну и немного еды. Пойдемте, я провожу Вас.

— А как же... ?

— Не волнуйтесь, о нем позаботятся. Вы восстановите силы, а потом сможете вернуться к нему, как только захотите.

Сера обернулся к мальчику, тот с тревогой смотрел на него.

— Я скоро вернусь, — сказал Сера, аккуратно высвобождая свою руку, — я обещаю.

Рауль не шевелился, лицо его побледнело, глаза потемнели, свет в комнате стал слабеть. И когда тот все-таки встал, собираясь уйти, он закрыл глаза, и на его застывшее лицо набежала тень. Разжав сведенные пальцы, он медленно отпустил его руку.

..................

Настоятель отвел Сера в келью, которая находилась в той же башне, но была расположена гораздо ниже. Пока они шли, он не сказал ему ни слова, и лишь войдя в маленькую, залитую вечерним светом комнату, произнес:

— Я не знаю Вашего имени.

— Этьен Сера, — ответил тот, опускаясь на жесткую кровать.

— Вы расскажите мне потом, как это случилось, ... как Вы нашли его...

— Да, Падре, конечно, — Сера поднял голову, перед глазами его все плыло. — Но я тоже хотел бы спросить Вас... о многом... Я хотел бы понять...

— Мы обязательно обо всем поговорим с Вами позже, — ответил тот, прикасаясь к его плечу. — У нас еще будет время. А сейчас отдыхайте.

И с этими словами вышел... Сера принял горячую ароматную ванну, переоделся, поел, но не стал ложиться спать, а пошел обратно наверх...

С тех пор он не раз возвращался в свою комнату, но лишь на несколько минут — для того, чтобы умыться, или взять что-то из вещей. Все свое время он проводил рядом с Раулем. Он перевязывал его рану, поил его отварами из трав и густой серебряной водой, которую давали монахи, умывал его, говорил с ним. Тот, не отвечал ему, но, несмотря на то, что, видимо, не понимал ни слова, всегда внимательно прислушивался к его голосу. Несколько раз Сера попытался покормить его обычной едой, которую приносили ему самому, но мальчик отказывался, отводя в сторону его руку.

Иногда настоятель приглашал его поужинать вместе с ним. Сера не отказывался, но уже через несколько минут становился рассеянным и все время отвлекался, оборачиваясь в ту сторону, где находилась покинутая им комната. Поговорить им никак не удавалось. Спустя какое-то время настоятель всегда говорил, что будет лучше, если Сера все-таки вернется обратно. И тот, благодарно взглянув на него, сразу же возвращался к Раулю...

Днем Сера сидел на его постели, почти все время держа его за руку, а ночью спал рядом на полу, на жесткой подстилке, которую ему дали. Часто по ночам он просыпался, вздрагивая от какого-нибудь звука, и тут же вставал проверить, спит ли мальчик. Если все было в порядке, он ложился обратно, но долго потом не мог уснуть, смотря в потолок или в окно, в узком просвете которого сияли звезды. Если же тот просыпался, он брал его за руку, опускался на колени рядом с его постелью и говорил с ним, пока тот не засыпал снова, а потом простаивал так до рассвета, лишь прижимая его ладонь к своему лицу.

Позже он стал спать лишь по несколько часов, а потом с каждым днем все меньше и меньше есть. Это было похоже на одержимость, на болезнь, на безумие. Сера забыл обо всем — о своем пути, о цели, к которой он шел, о своем прошлом, о своем настоящем, о себе самом. Ему хотелось только одного — быть рядом с этим странным созданием, ловить его дыхание, видеть свет его глаз, касаться его рук, убирать шелковистые волосы с его заспанного лица. За эти несколько дней он сильно похудел, глаза его ввалились, и все время лихорадочно блестели.

Между тем Рауль набирался сил, с каждым днем ему становилось все лучше. Он уже не был бледен до синевы, кожа его наполнилась мягким ровным цветом, и, теперь, ухаживая за ним, Сера замечал, что она стала более теплой на ощупь. Рана почти зажила, от нее остался лишь едва заметный шрам. Он по-прежнему излучал голубоватый свет, разве что теперь он был намного глубже и ярче, чем раньше. Иногда по ночам свет этот сиял так, что Сера вообще не мог спать, и ему казалось, что это луна спустилась в комнату прямо с небес... И все это время глаза Рауля неотрывно следили за каждым движением находящегося рядом с ним человека. Он был будто связан с ним незримой нитью, он почти не отпускал его взгляд а, когда тот подходил к нему, всегда старался коснуться его. И даже его молчание уже, казалось, не разделяло их. И с каждым днем он становился еще более красивым, чем тогда, когда Сера впервые увидел его...

Позже он стал пробовать вставать самостоятельно, но обеспокоенный Сера не позволял ему, боясь, что у него снова закружится голова, или он потеряет сознание. Но однажды, вернувшись в комнату после недолгого отсутствия, он увидел, что Рауль все же поднялся с постели и стоит у окна, задумчиво глядя вдаль. Плечи его были опущены, спина как-то странно сгорбилась. Сера подошел к нему, неуверенно обнял его и произнес:

— Рауль...

Тот повернулся, его огромные глаза были полны боли. Недоброе предчувствие кольнуло сердце человека: была в этом взгляде какая-то невыносимая грусть, будто перед прощанием. Отчаяние обрушилось на Сера ледяной волной. Он прижал Рауля к себе, зарылся пальцами в его волосы, задыхаясь от боли, а потом вдруг отвел назад его голову и прижался к его дрожащим губам в каком-то исступленном, почти жестоком поцелуе...

На следующее утро Сера сам пришел к настоятелю. Тот приветствовал его, внимательно глядя ему в глаза, потом усадил в стоящее у окна простое кресло, сам сел в другое, напротив. Некоторое время оба молчали, глядя на залитый утренним солнцем горный склон. Наконец, аббат произнес:

— Вам удалось уйти от него?

— Я должен был поговорить с Вами, Падре! — Сера закрыл руками лицо, плечи его вздрагивали. Но потом он взял себя в руки, выпрямился и проговорил глухо: — Простите, я не могу ничего поделать с собой. Я пытался понять, что происходит, но это выше моих сил. Я даже не знаю теперь, кто я.

— Как Вы себя чувствуете?

Сера растерянно пожал плечами:

— Странно, удивительно, болезненно... Я ошеломлен, возможно, счастлив, а может быть больше напуган, не знаю... Не уверен, что смогу объяснить это словами.

Он понимал, что вряд ли сможет озвучить то, что и сам еще не до конца понял. Не сможет, даже если очень этого захочет...

— Вначале я хотел понять, кто он, — продолжил он, после небольшой паузы, — почему я чувствую, что все время должен быть рядом с ним, почему он сам так тянется ко мне. Все это было так странно... Но потом я почему-то забыл об этом. И сейчас это уже не имеет для меня никакого значения, теперь все это уже не важно...

— Мне говорили, что Вы нашли его в лесу?

— Да, это было в горах. Я шел по дороге и остановился ненадолго перевести дух.

И Сера подробно рассказал настоятелю о том, что случилось той ночью. Тот слушал его, молча, лишь иногда задумчиво кивая головой. И только тогда, когда Сера дошел до того момента, как увидел Рауля, он спросил его:

— Вы первым прикоснулись к нему?

— Да, наверное... Я не помню... По-моему, я тронул его за плечо, — Сера занервничал. — Почему Вы спрашиваете? Это важно? Но ведь это произошло непроизвольно, я не хотел навредить ему.

Настоятель снова внимательно взглянул на него, но ничего не ответил, а только попросил его продолжать. Когда же Сера замолчал, он отвернулся, вздохнул, задумчиво глядя в окно, а потом соединил пальцы рук и произнес:

— Я расскажу Вам все. Но Вы должны поклясться, что эта тайна умрет вместе с Вами.

— Я клянусь, Падре! — серьезно заверил его Сера.

Покачав головой, принимая его слова, настоятель начал свой рассказ.

— Наш орден существует уже много веков. Давным-давно один человек по имени Ноэль Риз нашел в этих горах странное, истекающее кровью существо. Он подобрал его, принес в деревню, а потом долго и терпеливо ухаживал за ним, пока не зажили его раны. Что это было за создание, откуда оно взялось, и кто ранил его, Ноэль не знал, но, обладая добрым и отзывчивым сердцем, он помог ему. В благодарность за спасение от неминуемой гибели, загадочное существо наградило человека необыкновенными способностями и древними знаниями о равновесии мира, о сражениях добра со злом, о целительных источниках, полных серебряной воды. И еще о том, что на самых вершинах этих гор живут и другие, такие же, прекрасные, как ангелы, крылатые создания. Они никогда не спускаются на землю, их удел — ветра иного мира. Они не умеют говорить и совсем не знают людей. Но раз в сто лет между одним из них и другим, — темным, живущим в глубине гор, под землей, — происходит яростная битва за право хранить равновесие мира. Люди ничего не знают об этом, даже не догадываясь, что их жизнь зависит от исхода этой схватки. А между тем, когда побеждает темный, на землю опускается мрак, начинаются эпидемии, войны, голод. И это происходит тогда, когда темный убивает небесное создание или, сорвав с него крылья, сбрасывает его на землю, где тот неизбежно умирает от ран и задыхается от чуждого воздуха. Так было бы и в тот раз, если бы Ноэль не нашел его и не спас ему жизнь. Звали то существо Селем. Когда Селем поправился и снова смог летать, он отблагодарил своего спасителя и вернулся обратно — в высоту, к облакам.

А Ноэль остался в этих краях навсегда и позже основал здесь эту обитель, чтобы помочь ангелам сохранить равновесие мира. С тех пор монахи и еще люди из той деревни живут здесь для того, чтобы следить за исходом этих битв и, если будет нужно, спасти упавших на землю раненых ангелов, предотвращая их гибель и помогая тем самым сохранить покой на земле. А этих существ они стали называть "аливоло". И это — великая тайна, которая хранится сотни лет и передается из поколения в поколение. И никто из живущих за пределами этих мест ничего не знает о ней. Так было всегда, много веков. В нашей библиотеке хранятся все записи о битвах, которые здесь происходили, все книги о том, что было потом. Мы получаем их от своих предков, дополняем их и передаем своим потомкам. И всю жизнь мы готовимся и ждем. И хотя большинству из нас за всю свою жизнь так и не удается увидеть аливоло, мы все верим в то, что служим равновесию мира.

— Так Рауль — аливоло? Ангел, раненый темным? — изумленно спросил Сера, вспоминая, что он видел тогда в мелькании огненных вихрей — там, на склоне горы.

— Его зовут Рауль? Откуда Вы знаете?

— Я услышал это... Не могу объяснить... В моей голове будто звучала музыка.

— Да, — горько произнес настоятель, — так бывает, я читал об этом.

Ошеломленный всем, что услышал, Сера все же задал вопрос, который мучил его:

— Но я не понимаю, Падре... Если все так, как Вы рассказываете, тогда почему Рауля нашел я?

Настоятель замолчал на несколько минут, а потом продолжил:

— К сожалению, мы никогда не знаем, когда точно должна произойти битва. Ведь мы всего лишь люди. Наверное, что-то пошло не так, и на этот раз она состоялась гораздо раньше, чем мы предполагали. Возможно, мы ошиблись в своих расчетах, не знаю...

— А я...

— Вы?.. Вы, оказавшись рядом с ним случайно, сделали то, о чем даже не догадывались, — сохранили хрупкое равновесие. И теперь это — Ваша судьба.

Сера сидел в глубокой задумчивости, не зная, что делать с грузом, который он, сам того не зная, принял на свои плечи. Но ведь было и еще кое-что...

— Скажите, Падре, а то, что я чувствую... То, что есть между нами... Что это?

Тот ответил не сразу. Потер глаза, опустил руки на подлокотники кресла и только потом медленно заговорил, подбирая каждое слово:

— Знаете, чтобы спасти аливоло, недостаточно просто перенести его в горы и напоить серебряной водой, — это лишь не позволит ему умереть и излечит от ран. Но его способность летать, это возродить не сможет. Книги говорят, что вернуть ему крылья может только любовь человека. Только обретя ее, аливоло может вернуться к облакам. Никто не знает, почему так происходит. Возможно, они питаются от этой любви, от этого, недосягаемого для них источника или восстанавливают чуждой им энергетикой свои силы. Это остается для всех нас загадкой. Но человеческое сердце слишком слабо, и не может устоять против красоты небесного создания; ведь быть рядом с существом, похожим на ангела, заботиться о нем, прикасаться к нему и не полюбить его, наверное, невозможно. Поэтому аливоло всегда вновь обретают свои крылья и всегда улетают... Говорят, что любовь рождается в сердце человека в тот момент, когда он впервые притрагивается к загадочному существу, и остается в нем на всю его жизнь... Но бывает и по-другому. Иногда аливоло называет человеку свое имя, и тогда между ними возникает особая, неразрывная, кармическая связь. Так было с Ноэлем, и еще с одним монахом, и так, наверное, происходит с Вами. И это больше, чем любовь, и гораздо страшнее.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓