Базовая яваннография

Но жилые здания находились куда как в большей опасности.

— Вода подступает по два сантиметра в минуту, — торопливо, сбиваясь, частил перемазанный до глаз стройсекционщик. — Если она не остановится, к утру колония уйдет под воду. Мы наращиваем дамбу, но рук не хватает.

— Слышали? — взъерошенная и мокрая, директор Вэнь повернулась к Тро и Артигасу. — Патрон, надо снимать людей отовсюду и слать на дамбу!

— Дальние фермы уже затоплены, — не сдавался Артур. — Мне нужны кольцевики, вывезти людей! Там дети и женщины!

— Да куда мы будем их выводить, если Поселок затопит? — Вэнь почти наскочила на Артура. — Пусть прячутся на возвышенностях и крышах, надо спасать колонию!

— Проклятье, — пробормотал Артигас. — Мы можем вывезти их за Мэнхань, в конце концов! Там холмы, туда разлив не доберется!

— Как бы туда не пришлось вывозить весь Поселок! — вмешался Орлов.

— Тихо, масколоны, — произнес Тро, стоявший напротив нашей с Ланцеей распахнутой двери.

Конечно, директора собрались в нашем коридоре отнюдь не потому, что решили сменить Центр на здание Шестой. Просто наше жилище находилось на самой высокой точке кей-западной стороне колонии, аккурат над беснующейся Ульрикой. Что делало его естественным выбором для импровизированного командного пункта.

— Борис, — проговорил Тро. — Что со взрывными работами в устье?

— Полный блок, патрон, — безнадежно произнес Орлов, проведя ладонью по лысине. На его голове остался грязный след. — У нас не хватит взрывчатки, чтобы разметать наносы, особенно учитывая, что работать нужно под водой и в приливной зоне. Единственная землечерпалка тоже не справится, да и тащить туда ее придется "йоханссоном".

— Моя вина, — немного помедлив, добавил главный инженер. — Я не предвидел подобной ситуации.

— Кто виноват, разберемся позже, — пресек попытку самокритики Тро.

Он оглядел подчиненных, задумчиво посмотрел на панель.

— Борис, высылайте "йоханссоны" на эвакуацию людей с ферм, — распорядился он. — Они понадобятся нам, только если Поселок действительно затопит, до тех пор мы успеем облететь фермы. Рикард, Айрен! — рука Тро метнулась к айдиму, переключая беседы. — Сажайте за пульты ваших лучших пилотов! Пусть берут в первую очередь женщин и детей и сразу везут к возвышенностям!

Всех колонов, свободных от дежурства — на берег. Всю технику — туда же. Вэнь, где хотите, но найдите материал для укрепления дамбы.

— Уже делаем, патрон, — арктанка развернулась на каблуках, скрывшись за дверью.

— Елена, займитесь детьми, — Гарольд стремительно переключал аудиопотоки. — Соберите их и организованно разместите на втором этаже Центра. Разверните пару полевых кухонь. Марта, готовьтесь принимать захлебнувшихся, промокших и покалеченных. Я опасаюсь, что без несчастных случаев дело не обойдется, — мрачно добавил он.

Что дальше было сказано между директоратом, осталось неизвестным. Мы торопливо вынырнули под дождь, оставив жилище в распоряжении руководителей Поселка, и под вой сирены бросились вниз по склону.

Винить в произошедшем было действительно некого. Разве что все ту же спешку, с которой развертывалась колония.

Сила наводнения не укладывалась ни в какие наши представления о гидрографическом режиме Ульрики. Исследования, проведенные Четверкой Оригары, показывали, что максимальный подъем воды не превышает в сезон дождей трех метров. С расчетом на этот уровень и строилась колония.

Увы, никто не предвидел совпадения нескольких факторов. Сверхприливы размыли средней величины остров, а бушующие шторма перенесли песок вдоль мелководья, создав естественную дамбу из наносов в устье Мэнханя. А та же жара, которой мы были обязаны супертайфуном, растопила высокогорные ледники, и к дождевому питанию Ульрики добавились многие кубометры сорвавшихся со склонов Энд и растаявших лавин. Превратив мирную речку, отделявшую полуостров от лесной чащи, в беснующийся поток, перекатывающий, как спички, вековые деревья.

Дождь-предатель усиливался, потоки воды колотили по нашим капюшонам. Теплые брызги били по лицу.

— Что с ветром? — на бегу крикнул Лазарев. — Усиливаться не собирается?

— Нет! — выкрикнул в ответ Корнер. — Но и дождь зарядил на три дня, не меньше!

Масколон чертыхнулся на ходу.

Впереди люди Вэнь торопливо расставляли колонов в живые цепочки до верха дамбы. Кто-то уже наполнял землей тяжелые тачки. Гудел экскаватор, пронося ковши с грунтом прямо над головами рабочих.

Работа закипела, несмотря на ливень. Моими соседями по цепочке оказались Фуми и Крапивник. Тяжеленный мешок с песком ушел вверх, на дамбу, еще один и еще... На ее вершине понемногу росла вереница из джутовых (уже кементарийской выделки) мешков.

— Три и семь! — выкрикивал Библус, внимательно следящий за уровнем воды. И вскоре после этого, — Три и восемь!

— Проклятье, — выдохнул Крапивник, согнувшись под тяжестью очередного мешка. — Сколько еще ей переть?

Даже пожать плечами в ответ не было времени. Принять мешок, подать мешок... Дождь не унимался, вода продолжала прибывать.

— Больше здесь не копать! — услышал я выкрик масколона Два-Строй, что ругался с Элгарием из-за заделанной отдушины амбара. — Углубите почву — дамба может осесть!

Двастроевцы зашумели, слова мешал разобрать шум дождя, но содержание было ясно и так. Достаточно посмотреть на превратившееся в одну сплошную яму пространство между дамбой и домами. На дне ямы плескалась дождевая вода, люди оскальзывались и падали в мокрую смесь песка, земли и H2O.

— Где хотите! — проорал в ответ масколон. — Ройте улицы, засыпайте песком... Держите дамбу, главное, держите!

— Четыре и пять! — словно откликнувшись, крикнул Библус. — И продолжает расти!

Я содрогнулся. При таком уровне воды Ульрика должна уже подмывать вершину дамбы!

И верно, на гряде возникла суета, несколько человек бросились к тому месту, где сочился между мешков темный ручеек. Торопливо принялись подсыпать землю на пути размывающей дамбу струйки.

На миг я представил, куда хлынет вся масса воды, если дамбу прорвет, и отогнал эту мысль. Мешок, другой, третий... и вдруг неожиданная пауза.

— Что стряслось? — я разогнулся, потирая ноющую поясницу.

Крапивник обернулся к началу цепочки.

— Что у вас там?

Прошло несколько секунд.

— Мешки кончились! — долетел сквозь дождь голос, похоже, Лазарева. — Подождите!

— Чего ждать? — сплюнул Олег в лужу. — Пока нас затопит?

Ждать пришлось недолго. Лазарев полушагом, полубегом промчался вдоль цепи, у меня в руках очутилась лопата, а сам я — в начале переулка, среди разломанной брусчатки, забрасывая в тачку мокрый песок лопату за лопатой.

Происходящее казалось дурным сном, и только холод воды не давал усомниться в реальности происходящего. Сонно, словно нехотя, копошились колонисты на дамбе и у подножия. Дождь бил в лицо, ворчал гром, злясь на так упрямо сопротивляющихся стихии людей.

Я вскинулся, сообразив, что в толпе на берегу наметилось новое движение. Десятка три колонов промчались мимо меня с шанцевым инструментом.

— Это что еще такое? — пробормотал я. Работающий в той же луже по щиколотку в воде Крапивник поднял голову.

— Сетку вообще не смотришь? Залило дальние фермы. Вода идет по полям напрямую до Мэнханя.

— Народ успели вывезти? — с замиранием сердца спросил я.

— Уже давно. Тро как в воду глядел. Ну и то хорошо.

— Ага.

— Да я не про то, — тачка заполнилась, Элгарий унесся в сторону дамбы. — Теперь лишний сток уходит в Мэнхань, глядишь, здесь вода немного спадет.

— Если не дойдет до нас через поля, — уж кому, как не нам, было знать яваннографию полуострова. — Тогда придется вести новую дамбу вдоль периметра.

— По крайней мере, у нас есть передышка!

Раздался гул мотора, и на нас упали лучи света. Грузовик, груженый мешками с песком и тянущий за собой полевую кухню, затормозил почти вплотную к нашему раскопу.

— Эй! — услышали мы женский голос. — Нужны руки на разгрузке!

Шестая обступила дрона. Снова выстроилась живая цепочка, и мешки поплыли вдоль нее в сторону дамбы. Внезапно оттуда донеслись тревожные крики.

— Что там? — спросил Фуми у соседа.

Прошло немало времени, прежде чем пришел ответ.

— Двастроевец сорвался. Вытащить не смогли.

— Requiem aeternam dona ei, — пробормотал Мигель.

Кузов дрона опустел. Мы снова взялись за лопаты, однако на плечо мне опустилась тяжелая рука Лазарева.

— Оперколоны, — он подтолкнул нас к кухне. — Перерыв. Съешьте что-нибудь, пока не свалились в обморок.

До его слов я и не замечал, насколько зверски хочу есть. Мне в руки сунули теплую миску.

— Как ты? — спросил участливый голос Ланцеи.

— Мы немного запыхались, — я ухитрился выдавить из себя улыбку. Поцеловал ее. — Спасибо за горячий обед.

— Скорее ужин, — засмеялась Ланцея. Принялась раздавать ребятам их порции. Я ошалело посмотрел на айдим и понял, что уже вечереет. Принялся торопливо поедать кашу, не чувствуя вкуса.

— Плохо, — так, чтобы не слышала Ланцея, пробормотал Фуми.

— Ау? — уставился на него Крапивник.

— Сверхприлив, — бросил коротко Корнер.

Пояснений не требовалось. Обычно приливная волна гасилась на протяжении русла Мэнханя, не доходя до колонии, ну разве что, когда на нее накладывались приливы прочих спутников, на какие-то сантиметры поднимая уровень воды. Но теперь... Теперь, когда реки и без того разлились, приливной нагон подопрет сток, и уровень воды рванется вверх, наверное, по всему руслу.

Смеркалось. Дождь ослаб, но молнии принялись сверкать даже чаще. Дрон уехал за новой порцией мешков, мы продолжили разрывать улицу и таскать тачки к подножию дамбы. В подступающей темноте было почти не видно людей, и это стоило сломанной ноги одному из колонов, не успевшему уйти с пути трактора. Но вскоре на крыше нашего дома вспыхнул прожектор, и рассеянный свет выхватил дамбу из темноты.

— Четыре и пять! — раздался испуганный голос Библуса. — Четыре и пять! Мать Гидра, Отче Дагон, четыре и шесть! Вровень! ЗЕМЛЮ, СРОЧНО!

Все закрутилось и смешалось. Я помню, как бежал с тачкой к дамбе, как сбил кого-то с ног, не успев даже извиниться. Потом помню себя с лопатой на вершине, остервенело швыряющим землю из тачки на многочисленные ручейки. Ноги скользили на глине.

Совсем рядом рычал поток. Река воды, грязи и пены сносила все на пути, размывала дамбу, подмывала противоположный берег. Прожектор метнулся через реку, выхватил качание огромного маятника — это вековой псевдокордаит не выдержал напора воды, завалился, повиснув на лианах.

Рядом раздался громкий всплеск, крик поднялся — и сразу оборвался. Колон рискованно склонился над водой, запоздало протягивая руку в пенное буйство. Одного взгляда на одержимую Ульрику было довольно, чтобы понять — помощь уже не нужна.

— Дорогу! — прорычал хриплый, остервенелый голос, и груда мешков сама по себе проплыла вдоль дамбы. Мешок отделился от нее, прыгнул мне в руки, едва не спихнув в воду. — Кидай! — за мешком показалось лицо масколона второй разведгруппы. Я ошалело уставился на худощавого Уэстли и еще шесть мешков, которые тот нес, сам забросил свой мешок на плечо, едва не сложившись от тяжести, и отправил его поверх журчащего ручейка. Прожектор метался туда и обратно, выхватывая мечущиеся тени из темноты. Я снова услышал гул экскаватора, обернулся, пытаясь разглядеть, куда тот вывалит свой ковш.

Что-то сильно толкнуло меня в голень, и нога предательски поехала по мокрой глине. Я взмахнул руками, инстинктивно сохраняя равновесие. Почти выпрямился...

Страшный удар обрушился на мою шею. Острая боль пронизала позвоночник, я задохнулся, видя, как приближается поверхность воды. Попытался закричать, но в легких не хватило воздуха. Ледяная тьма сомкнулась над головой, подхватила, закружила, завертела, хлынула в рот и нос.

Я отчаянно замолотил руками, слепо рванулся вверх. Выплюнул воду, чтобы тут же получить волной в лицо и захлебнуться снова. Уже не было ни верха, ни низа — только темный, душащий, ревущий холод и краткие, судорожные глотки воздуха. Что-то ударило в бок, в спину, по ногам — и снова в спину, резко, обжигающе полоснув вдоль нее, рвануло куда-то. Мир кружился и грохотал, пока не осталось ничего, кроме мокрой ледяной тьмы и рева.

Я попытался вдохнуть. Не смог. Болело все, но особенно — грудь и горящая огнем спина. Что-то вцепилось мне в накидку и упорно тащило меня вверх.

Я захрипел, безуспешно пытаясь глотнуть воздуха. Закашлялся — и меня стошнило, наверное, несколькими ведрами холодной воды. Я скорчился в воздухе, чувствуя, как меня скручивает спазмами. Забился в новом приступе кашля, и наконец сумел втянуть в легкие влажный, теплый, пахнущий йодом, солью и болотом воздух.

Сознание рассыпалось на кучку фрагментов, ни один из которых не соглашался цепляться за другие. Шторм. Наводнение. Заморозки. Колония. "Семя". Консервация. Я пересыпал блестяшки воспоминаний, пока не нашел нужное — и очень похожее. Изжелта-зеленая тьма, боль, подъем с холодной глубины анабиоза. Я уцепился за этот осколок, чтобы начать разматывать цепочку памяти, и в раскалывающемся на части мозгу выстроился нужный ряд. Подступающая к дамбе Ульрика, клокочущая под ногами вода — и падение.

Я разлепил глаза.

Темно-зеленая колышущаяся поверхность, бегущие по ней вспышки, переплетение теней в ее глубине. Медленно, по миллиметру поднимая голову, будто наполненную расплавленным свинцом, я проследил за тенями, пока те не превратились в черные, корявые лапы и щупальца, переплетающиеся перед моим носом. Их покрывали мелкие, дрожащие на ветру треугольные листья.

Я повернул голову. Откуда-то сзади падал яркий солнечный свет, но перед глазами была только плотно сплетенная стена ветвей. Что-то неторопливо покачивало меня из стороны в сторону.

Резкое и острое жжение пронзило правую руку так, что я застонал. Неуклюже согнул ее в локте, чтобы поднести к лицу — и, с криком дернувшись всем телом, отшвырнул то, что к ней присосалось.

Мерзкая помесь паука с мидией взмахнула ловчими щупальцами, ловко уцепившись в полете за ветку. Вспрыгнула на нее, ловко, словно на пружинах, балансируя на шести ходильных щупальцах. Я неловко отмахнулся, кровь, стекающая из треугольной ранки, оставленной крошечным клювом, разбрызгалась по листьям и по серо-коричневому панцирю существа красными бусинками.

Хондропод отскочил назад. Проворно сбежал вниз по черному стеблю и без всплеска ушел в воду. Мгновенно слившись с подводными тенями.

Я поднес руку ко рту. Ранка болела, но это было даже хорошо — отвлекало от жуткой боли в голове и жжения в легких.

Где я, черт побери?

Подо мной была вода. Зеленая от плавающих по ней лиственных кружков с растущими из их середки высокими зелеными столбиками, черная от уходящих на глубину многочисленных корней, блестящая от скачущих по волнам зайчиков. По воде бежали волны, ветви качались им в такт. По сторонам и впереди видно было только сплетение ветвей и листьев.

Я напрягся всем телом, наполовину извернулся внутри накидки. Раздался скрип. Я бросил взгляд через плечо.