В скошенный торец казенника конструкторы вмонтировали экранчик прицела, на котором с увеличением до двадцатикратного включительно было видно все, что располагалось вдоль оси луча. Выстрел полной мощности прожигал с тридцати метров сантиметровую стальную плиту, причем аккумуляторная обойма гарантировала не менее ста таких выстрелов.
Систематические тренировки освежили в памяти правила обращения с пистолетом, но только длительная практика могла превратить эти знания в навык.
Постепенно пролетали отпускные дни, появились первые признаки начавшейся подготовки к следующему полету. Несколько раз Летякина и Бурталова вызывали в управление. В один прекрасный день командир сообщил, что штурмовой катер с бортовым номером "26" доставлен на Северный космодром.
В кабинете командира кроме экипажа звездолета сидел незнакомый мужик в штатском. Летякин объявил, что им поручено повторно доставить к звезде Е Эридана научную группу профессора Чернышева. Цель экспедиции — вторая планета, Деонисия.
Из отчетов о предыдущих рейсах "Паруса" Астанин знал, что эта очень похожая на Солнце звезда была впервые обследована весной минувшего года. Четырем планетам системы космонавты дали свои имена. Самая большая, названная в честь командира Михайлой, была чуть меньше Нептуна, а самая малая — Савва — чуть больше Меркурия.
Деонисия, тезка второго пилота, удаленная от звезды на три четверти астрономической единицы, уступала по диаметру Венере, но была значительно массивнее, так что сила тяжести ощутимо превышала земную. Сутки планеты равнялись примерно земной неделе. Плотная и богатая кислородом атмосфера содержала солидный процент ядовитых для человека примесей, однако продукты местной эволюции прекрасно приспособились к таким условиям. Вся эта бронированная жароустойчивая гадость и явилась одной из главных причин, по которым Летякин в первое посещение не рискнул идти на посадку. Общую картину дополняли вулканы, огненные цунами и планетотрясения.
— Срок экспедиции, как обычно, до двух месяцев,— продолжал Летякин.— Трасса знакомая, штурмовик у нас уже есть, танки получим завтра. Так что прощайтесь с семьями — и в путь.
— Простите, а как же мы доставим на борт наше оборудование, те же танки? — заволновался незнакомец в штатском (как оказалось, это и был Чернышев).— Насколько мне известно, "Парус" пока стоит на Марсе.
Летякин перенес взгляд на Ярослава:
— Ну что, пилот, доберемся своим ходом?
Теоретически это было возможно — во время противостояния катер достиг бы Красной за два-три дня. Но при нынешнем расположении планет им пришлось бы лететь оверсаном над Солнцем почти неделю.
— Да, это слишком долго,— согласился Летякин, выслушав его ответ.— Сделаем иначе: звездолет пригонит на Землю космодромная команда. Будьте готовы. Завтра утром вы должны сидетъ в кабине катера. С вами полетит Бурталов.
Хотя вечер выдался хлопотный, у Астанина хватило времени на обдумывание вопроса, вызывавшего особое недоумение: когда стартовал к сторону Земли "Парус"? Он не сомневался, что временный экипаж из бригады космодромного обслуживания не станет перегружать ходовые механизмы накануне межзвездного рейса — следовательно, Летякин, спрашивая о возможности лететь к Марсу на катере, должен был знать, что "Парус" давно покинул "Красные Пески". Объяснение было одно: командир проверял нового пилота.
На следующий день Бурталов подтвердил его догадку.
— В ваших чисто профессиональных качествах у нас не было сомнений с первого дня,— сказал он, принимая предстартовую позу в кабине штурмовика.— Все-таки много лет на тяжелейших планетах плюс отличная характеристика самого Касенова. Нас гораздо больше интересуют другие ваши качества — в Дальней Разведке от каждого требуется максимальные самостоятельность и предусмотрительность
С утра у Астанина было ощущение близости финиша. Казалось, скоро прекратится суматоха последних дней, останутся позади все волнения. Погрузка катера на борт звездолета представлялась ему завершением предстартовой суеты, за коей должно последовать размеренное течение полетной жизни. И вот — очередная новость.
Не дожидаясь расспросов, Деонисий Леонович объявил, что Летякин в ближайшее время примет командование одним из новых звездолетов. Вероятнее всего, это будет "Арбалет".
— Ну, пора в дорогу,— решительно оборвал он светскую беседу.— Поехали.
Многочасовой полет с тройным ускорением в точку гиперперехода, на протяжении которого функции всех звездолетчиков сводились к наблюдению за работой навипьютера, несколько успокоил молодых пилотов. Двойным прорывом через границу трехмерности также управляли лишь роботы. Когда утихли порожденные гравитационным импульсом помехи, на экране навигационных данных появилась траектория, пронизывающая всю систему.
Астанин оценил остроумное решение неизвестного ему штурмана. Прежде он никогда о таком не слышал, а сам бы ни за что не додумался. Время, место и направление выхода из гиперпространства были выбраны таким образом, чтобы звездолет без дополнительных маневров прошел мимо всех четырех планет, снимая попутно информацию со станций-автоматов, оставленных здесь первой экспедицией. Теперь ему стало ясно, почему этот рейс был задержан почти на год: ждали именно такого парада планет.
Миновав Вацлу, Михайлу и плотный кометно-астероидный пояс, "Парус" сбросил три пятых скорости, оставил позади Савву и на пятый день, преодолев более двух тераметров, оверстаром вышел к цели экспедиции.
По данным предварительной разведки, ученые еще на Земле выделили районы, представлявшие для них особый интерес. Некоторые участки могли быть обследованы роботами, и катер отправился в продолжительный полет, сбрасывая на поверхность планеты зонды мягкой посадки. Шлепнувшись на грунт, зонды выпускали из своих люков шестиногих роботов, которых космонавты называли "кентаврами".
На борт звездолета хлынул телеметрический поток утроенной силы, уточнивший представления землян о природе Деонисии. Растительность здесь была преимущественно карликовая, что неудивительно при такой гравитации, а фауна состояла из насекомых, достигавших порой внушительного размера. Биологи, чуть не прыгая от восторга, зафиксировали открытие нового отряда — квадрочелюстных.
"Парус" крутился по околопланетному эллипсу еще одни местные сутки, и стало ясно, что дальнейшие наблюдения из космоса не сулят ничего нового. Командир приказал готовиться к высадке. Согласно его решению, экспедиция разделялась: часть людей оставалась на звездолете, остальные же десантировались на катере под командованием третьего пилота Астанина.
Даже видавший всякое Бурталов засомневался, стоит ли посылать в самостоятельный рейд новичков, практически не имеющих опыта действий на планетах такого типа. "Пусть учатся,— резонно ответил Летякин,— с ними пойдет Чернышев, он-то всю жизнь только на поверхности и работал".
Не совсем уверенно чувствовали себя и катерники. Омаров после расстыковки тонко сострил вполголоса, чтобы не смущать пассажиров:
— Наш командир слишком любит неожиданности. Столь сильные эмоциональные перегрузки травмируют мою нестабильную нежную психику.
— Головокружение от сюрпризов,— отшутился Ярослав.
Сам он ответственности не страшился, поскольку был к ней приучен. Даже в сравнительно обжитой Солнечной Системе, несмотря на наличие возле всех планет многолюдных станций с превосходной технической оснасткой, небольшие коллективы батискафов действовали в режиме полного отрыва от базы. Густые ядовитые атмосферы газовых гигантов, крайне затруднявшие любые аварийно-спасательные операции, требовали от экипажей постоянного повышенного внимания, а от командиров — способности оперативно принимать самостоятельные решения.
Чем дальше от Земли, тем автономнее были экспедиции, и тем больше полномочий обретали командиры кораблей и подразделений. Полномочия эти порой становились воистину диктаторскими: командир рисковал не только собственной жизнью, но и жизнями подчиненных. Столь невероятные права, непостижимые для людей, не покидавших Земли, давались звездолетчикам в силу тех совершенно исключительных условий, в которых им приходилось работать. В то же время, считалось правильным не злоупотреблять мелочной опекой, полагаясь по возможности на разумную инициативу подчиненных.
Вскоре после сигналов подъема катер отстыковался от звездолета. Едва в районе высадки N1 наступило утро, туда ринулся "Парус". Вскоре в эфире раздались возгласы, возвестившие, что на грунт планеты ступила нога человека, чьим именем планета названа.
Затем Деонисия подставила лучам Е Эридана расположенную в южном полушарии Равнину Серых Скал (она же, район высадки N2), на которую и опустился штурмовик Астанина. Трое ученых, торопливо заняв места в кабине турбоатомного танка (на сленге космонавтов — "крокодил"), исчезли в полупрозрачной дымке местной атмосферы.
— Прогуляемся? — предложил Бахрам.
Первым из шлюзового отсека выбежал "кентавр" — Устав требовал, чтобы роботы шли впереди людей. За ним, неуклюжие в тяжелых скафандрах жесткого типа, спустился по трапу экипаж катера.
— Это моя одиннадцатая планета,— сообщил Бахрам. — Если считать и большие луны.
— А у меня кажется десятая,— подсчитав в уме, ответил Ярослав.— Разумеется, если считать только те, по которым я ходил. На четырех планетах я был только в атмосфере.
Тема быстро иссякла, и стало немного грустно. Оба прекрасно понимали, сколь однообразные дни их ожидают. Научная группа будет регулярно выезжать по своим делам, прихватывая иногда в качестве тягловой силы изнывающих от безделья пилотов. Потом катер перелетит на несколько тысяч километров юго-восточнее, и тот же цикл повторится на новом месте, а затем еще и еще раз. И так будет продолжаться все сорок девять суток, остающиеся до старта к Солнечной Системе. Может быть, пару раз судьба в ладе Чернышева организует для разнообразия большую охоту на местных чудовищ...
А вот, кстати, и одно из них!
Ярослав мог гордиться своими профессиональными навыками — его сознание не успело толком переварить сигналы зрительных нервов, а рука уже выдернула из кобуры пистолет, направив ствол в сторону приближающегося объекта.
Зверь — естественно, квадрочелюстной — похожий на помесь фаланги с тараканом, имел на спине пучок изогнутых колючек, а на морде — набор неприятнейших деталей: фасеточные глаза размером с волейбольный мяч, жаберные перепонки и какие-то мерзко трясущиеся отростки.
— Не иначе как местный поэт-сказочник на творческой прогулке, — сострил Астанин.
— Поэт от гастрономии,— уточнил Бахрам.
— Вот именно, жрут они друг друга воистину с "восторга упоеньем",— фыркнул Ярослав и деловито напомнил: — Для порядка нужно дать предупредительный выстрел.
Три луча с недолетом не остановили насекомое, поэтому следующий импульс перерубил его пополам.
— Противная тварь и, видимо, сильная,— прокомментировал Бахрам, глядя на конвульсивные трепыхания мохнатых суставчатых лап.— Настоящее чудовище. Если бы он сообразил подкрасться со стороны катера и внезапно прыгнуть...
— Ничего бы страшного не случилось,— отмахнулся Астанин.— В худшем случае — собьет с ног, напугает и немного помнёт. Тебя защищают три слоя полибазилена — никакие клыки не возьмут.
— Проверим? — Омаров вошел в азарт и ткнул умирающее животное полибазиленовым же щупом.
Четырехстворчатая, как и пасть, клешня мощным рывком выдернула стержень из рук пилота.
— Что, очень здоровый, да? — экспансивно вскричал Бахрам, поднимаясь с грунта, и добил зверя серией лучей, после чего освободил щуп.— Действительно, не перекусил, но вмятины есть...
— Замариновать его, что ли? — подумал вслух Астанин.
Бортовой химробот катера, проглотив несколько кусочков убитого насекомого, синтезировал целую цистерну жидкости для консервации местных тварей, так что ученые, вернувшись из первой вылазки, чуть не растаяли от умиления при виде готовой для изучения добычи.
Стараясь успеть побольше до наступления ночи, десантная группа почти без перерыва снова отправилась в джунгли. На этот раз биолог Фролов остался на катере обрабатывать трофеи, а его место за рулем занял Бахрам.
С четверть часа Астанин сопровождал удаляющуюся машину радаром, потом это занятие ему наскучило, и, вернув локатор в обычный режим, Ярослав отправился слоняться по катеру. В препараторской, куда он забрел ненароком, сидел Фролов. Лихо орудуя манипуляторами, биолог расчленял и тут же консервировал каких-то монстров. Сейчас в работе было насекомое средних — с поросенка — размеров, имевшее рогатую и шипастую голову. Рядом дожидалась своей очереди еще одна помесь носорога с жуком-оленем.
Оглянувшись на вошедшего, Фролов расплылся в приветливой улыбке и с энтузиазмом осведомился:
— Нравятся?
— Не очень,— признался Ярослав.— А вам?
— Мне вообще-то тоже.
— Ничего нового?
— Вроде того. А с другой стороны — слишком много лишнего. Например, эти несуразные четырехстворчатые челюсти, рога-сонары, внешнее пищеварение. Такие сочетания всегда противоестественны.
— Но такое встречается, причем нередко,— заметил Астанин.— Во-первых, на ранних этапах эволюции, когда природа в порядке эксперимента создает избыток форм, чтобы потом было из чего выбирать. А во-вторых, примерно так же выглядит и вырождение.
— Вот именно,— сказал биолог.— Я, к сожалению, пока не разобрался, которое из объяснений лучше подходит для этой планеты. Между прочим, вы не в курсе, как дела на звездолете?
— Ничего особенного. Примерно как у нас: поехали, вернулись, снова поехали. Сейчас готовят батискаф.
— Да, океан здесь должен быть интересным,— не без зависти сказал Фролов.— В прошлый раз мы засекли с орбиты довольно странных китообразных.
— Катамаранчики? — догадался Астанин.
Ярослав читал об этих животных в отчете первой экспедиции в систему Е Эридана. Даже отрывочной информации оказалось достаточно, чтобы раздразнить его любопытство. Теперь он с нетерпением ждал сообщений о начале непосредственного изучения двутелых исполинов.
Он собрался было уходить, но затем, спохватившись, спросил, показывая на стол:
— У вас эта работа надолго?
— Довольно-таки...— Фролов явно не ожидал подобного вопроса.— А что?
— Хотел попросить вас о небольшом одолжении. Я сейчас прилягу вздремнуть, а связь переключу на этот отсек. Если случится что-либо экстраординарное — растолкайте меня, но на текущие вызовы, если вам не трудно, отвечайте сами. Не возражаете? Ну, прекрасно. Благодарю.
Возвращавшийся вездеход Ярослав встречал, находясь в отличнейшем расположении духа. Выспался он прекрасно, да и снилась какая-то приятная ерунда.
Когда "Крокодил" лениво заполз в приоткрывшийся вход шлюз-ангара, за работу взялись роботы-мойщики, и вокруг танка забурлили потоки дезинфицирующей жидкости (на космическом сленге — "лимонад").
Роботы сноровисто поливали машину, истребляя налипшие на броню продукты местной биосферы. Микробов, вирусов и прочей дряни здесь имелось неимоверное количество, так что прошло немалое время, прежде чем люди смогли покинуть вездеход.
