Александр. Великий поход - 3

Среди них было много перебежчиков македонцев, которые покинули свою родину после разоблачения заговора братьев Линкестийцев против Филиппа и Александра. Сегодняшняя победа открывала им дорогу к возвращению в Македонию, и от этого они дрались особенно ожесточенно. Одним из отрядов наемников командовал Аминта сын Антиоха игравшего не последнюю роль в убийстве царя Филиппа. С громким криком он сражался с гоплитами Пердикки медленно, но неотвратимо зажимая противника в клещи и оттесняя его к реке. Обстановка с каждой минутой для молодого полководца становилась все серьезнее и опаснее. Только самообладание и яростное желание победить помогало Пердикке продолжать бой.

Ещё хуже, дело обстояло на левом фланге македонян. Стоявшие там силы кавалеристы подверглись сильному встречному удару со стороны персидских всадников Набарзана и не смогли противостоять их натиску.

Прикрывавшие фланги Пармериона фессалийская конница после короткой, но яростной схватки была буквально сметена массивным ударом противника и обратились в бегство. Радостные персы бросились в погоню и стали форсировать Пинар, стремясь выполнить основную задачу Дария ударить в тыл македонскому войску. И здесь судьба сыграла с персами злую шутку.

Разгромив фессалийцев благодаря своему тяжелому вооружению, всадники Набарзана потратили слишком много времени для форсирования реки и дали возможность фессалийцам перестроиться. Когда персы навалились на Птоломея, Кратер уже сумел остановить кавалеристов и сам лично повел их в повторную атаку.

Одержавшие уже одну победу кавалеристы не желали уступать ее и на каменистом берегу горной речушки, завязалась ожесточенная схватка. Прекрасно вооруженные всадники Набарзана, несмотря на град стрел, и камней со стороны македонцев, буквально вырубали фессалийцев, героически стоявших на их пути к победе.

Вместе с кавалерией реку перешли и наемники во главе с Аристомедом и Фимондой. Они атаковали македонскую фалангу по всему фронту и сбили с занимаемых позиций. Сдерживаемые по центру сарисофорами Мелеагра, греки уверенно теснили гоплитов и щитоносцев Птоломея и Кена.

К этому моменту, положение сражающихся сил, повторялось с зеркальным отображением. Правый фланг македонцев успешно атаковал, а левый отчаянно сопротивлялся врагу, стремясь, во что бы ни стало отразить их атаку.

Все решал скорейший разгром конницей флангов неприятеля и первым это смог сделать Александр. Умело, маневрируя своей тяжелой кавалерией, он смог быстро переменить направление атаки конного клина и ударил во фланг греческим наемникам, уверенно дожимавшим фалангу Пердикки.

Как не сильно было желание греческих и македонских беглецов победить своего заклятого врага, счастье было на стороне Александра. Наемники не выдержали удара катафрактов в свой фланг и тыл, и стали отступать.

Напрасно Аминта гневно упрекал своих бойцов в трусости и слабоволии. В этот день они храбро сражались, но вынести напор бьющих тебе в бок и спину конных копьеносцев его воины не смогли.

Видя то, как победа уплывает из его рук, Аминта попытался спасти положение, и сам бросился на гоплитов Пердикки, пытаясь прорвать их строй. Завязалась новая сеча и возможно опытный стратег смог бы переломить ход сражения, но на свою беду он столкнулся со стратегом Пердиккой.

Тот страстно жаждал отличиться в этом бою, и едва заметив, издали богатый плащ Аминты, тот час бросился к нему. Схватка двух лидеров была скоротечна. Ловко отразив выпад противника мечом, Пердикка со всей силы ударил врага своим тяжелым щитом, от удара которого тот был вынужден раскрыться.

В следующее мгновение чья-то метко выпущенная стрела пробила бок доспехов Аминты. Стратег отвлекся на сильную боль и пропустил молниеносный выпад Пердикки, который буквально расколол своей секирой шлем противника. От этого удара Аминта не смог устоять на ногах и рухнул на землю, где и был добит своим удачливым соперником.

Гибель Аминты и удар во фланг катафрактов полностью сломил сопротивление наемников, и они стали отступать.

Убедившись, что враг отброшен от реки и преследуется фалангистами, Александр вновь перестроил свой смертоносный клин и теперь ударил по центру персидского войска, неудержимо пробиваясь к находившемуся там Дарию.

Подобно зрелым колосьям пшеницы под косой жнеца, падали персидские воины под ударами копий македонских кавалеристов, энергично снимавших свой жертвенный урожай.

Теперь им было легче прокладывать свой путь к цели, ибо сейчас им противостояла не отборная элита, отправленная Дарием в первую линию схватки, а второсортные пехотинцы, привыкшие брать вверх свои числом, а не умением.

Первым кто заметил македонскую опасность, был брат Дария Оксафр. Увидев неудержимое продвижение Александра к царю, он развернул свой конный отряд и бросился на македонский клин.

Отчаянное сражение завязалось невдалеке от царской колесницы. Персы храбро бились с противником и смогли на время задержать Александра на пути к его цели. Много знатных персидских военачальников пало в этом бою, пытаясь защитить своего царя от вражеской конницы.

Многие их них, прежде чем погибнуть успевали ранить или убить своих противника но, несмотря, ни на что, Александр уверенно приближался к Дарию, который по персидской традиции стоял в боевой царской колеснице и оттуда руководил боем.

Перс не был трусом, но вид македонского царя в развивающемся красном плаще неотвратимо приближающегося к нему сильно его напугал. Дария тревожила не смерть, буквально дышавшая ему в лицо, а та неуязвимость, которой обладал македонец в этом бою.

Его упрямо не брали вражеские дротики и стрелы. В любом поединке он неизменно выходил победителем, поражая персидских вельмож своим тяжелым черным копьем, безжалостно топча упавших людей копытами своего Букефала.

Дарий решил положить конец этому наваждению и когда Александр пробился к нему уже совсем близко, он метнул свою короткую пику. Бросок был сильный и со столь близкого расстояния, было невозможно промахнуться. Однако судьба упрямо хранила Александра от вражеского оружия.

В самый последний момент Букефал неожиданно повернулся. Положение всадника изменилось и брошенная Дарием пика, не пригвоздила его к седлу, а только скользнула по кожаной юбке прикрывавшей ноги Александра.

Острие пики попало в прорезь, между металлическими бляшками юбки и слегка порезало кожу бедру полководца. Кровь обильно хлынула из раны, заливая поножны и конскую сбрую, но это никак не могло остановить македонца.

Разозленный раной он с ещё большим напором стал пробиваться к персидскому царю, и оказавшийся у него на пути Оксафра был пробит насквозь одним ударом копья. Страшный вид неистового Александра, которого упрямо не берет ни одно оружие, и ужасная гибель брата, сильно ударили по нервам царя.

В один миг он ощутил себя одиноким перед несущейся на него смертельной македонской лавиной, чей грозный вид и громкий крик просто сводили с ума. Сломленный и напуганный он, позабыв про все на свете, соскочил с колесницы, бросив в ней свой парадный лук, щит и золоченый плащ. Услужливый начальник охраны моментально подал царю коня, и конная кавалькада рванула с поля боя.

Все это было столь стремительно, что настроенный на рыцарский поединок двух владык Александр, просто не успел среагировать на внезапное исчезновение персидского царя. Когда же его бегство стало очевидным, окруженный плотной пехотной массой, полководец не смог быстро перестроить боевые порядки своих изнуренных схваткой кавалеристов и начать погоню за Дарием.

К тому же, к этому моменту ещё не была окончательна ясна ситуация с левым флангом. Пармерион отчаянно сопротивлялся натиску персов и это, не позволило Александру покинуть поле боя. Персидская кавалерия была в шаге от победы, и только бегство персидского царя спасло старого стратега от разгрома.

Как только Набарзан узнал о бегстве с поля боя Дария, как он сразу прекратил атаковать державшегося из последних сил стратега Кена и Птоломея. По приказу своего командира, вся персидская конница стала дружно покидать поле боя, бросив на произвол судьбы греческих наемников.

Отступление было настолько беспорядочным, что персидские всадники зачастую сами давили друг друга, чем преследовавшие их фессалийцы.

Оставшись одни, наемники с честью вышли из ситуации. Воспользовавшись неразберихой и сумятицей возникшей после бегства Набарзана, под руководством своих командиров, они сумели оторваться от македонцев и укрыться в горах. Уверенно отбивая все атаки пытавшихся преследовать их солдат Птоломея.

Другая часть наемников с Бианором, заменившего погибшего стратега Аминту, также смогла оторваться от преследовавшего их солдат Никанора и благополучно отошла к Львиному перевалу, а затем переправилась через Евфрат.

Увидев повальное отступление персидских сил на поле боя, Александр устремился в погоню за Дарием. Развернув своих верных конников на север, он поскакал во весь опор теша себя надеждой, что сумеет настичь и пленить персидского владыку.

Не соблазнившись на брошенный персами богатый лагерь, Александр упорно преследовал своего венценосного брата, но тот, имея солидную фору во времени и зная дорогу, смог без помех достичь Евфрата и переправиться в районе Фапсака.

Упорная погоня за Дарием продолжалась до самой ночи, и только усталость лошадей и многочисленные раны катафрактов полученные в бою заставили Александра смириться. К его огромному сожалению, Дарий ускользнул.

Вернувшись к войску, полководец застал македонян за грабежом персидского лагеря с его многочисленными богатствами. Познав прелесть восточной роскоши через трофеи Граника и всей Малой Азии, солдаты толпами ринулись к ставке Дария в поисках поживы, едва закончилась битва.

Кроме сокровищ брошенного лагеря македоняне захватили в плен еще и семью великого царя. Его мать, жену, двух дочерей и малолетнего сына. В походной казне беглого монарха, Эвмен обнаружил три тысячи золотых талантов.

Когда усталый и запыленный Александр въехал в ставку Дария, то был встречен громкими радостными криками своих воинов. Гейтеры уже приготовили ему победную трапезу в огромном царском шатре персидского владыки.

Его внутреннее убранство, состоявшее из многочисленной драгоценной утвари, посуды и прочих предметов роскоши просто потрясли молодого победителя и сидя на походном стуле Дария, Александр удивленно воскликнул — Вот что, значит, быть великим царем!

Тем временем, Эвмен заботливо выкладывал перед царем все новые и новые богатые трофеи, обнаруженные им в царской кладовой. От этой демонстрации настроение Александра заметно улучшилось, и он уже не так сильно горевал об упущенной возможности пленения Дария.

Едва Гефестион упомянул о плаче среди взятых плен родственников перса, Александр немедленно послал к ним гонца с известием, что Дарий жив и приказал всячески заботиться о пленных, ни в коем разе не ущемлять их достоинство.

На следующий день полководец дал торжественный пир победителей, в котором чествовал своих воинов помогших ему в одержании этой славной победе. Особенно был одарен Пердикка, принесший царю в качестве подарка, голову изменника Аминты.

Обрадованный этим, Александр одарил молодого гейтера тяжелой золотой цепью и приказал насадить подарок на длинную пику, и выставить её возле ворот лагеря на всеобщее обозрение.

В этом сражение македонцы понесли в схватке довольно серьезные потери. Особенно они касались кавалеристов, которых погибло около двухсот человек. Однако по сравнению с числом погибших персов эти цифры были смехотворны.

Всего у противника погибло около пятидесяти тысяч человек, в основном пехотинцы. Многие из них погибли не в бою, а в страшной давке, которая началась в конце сражения сразу после бегства Дария.

Зажатые с двух сторон горами и своими же товарищами, персы гибли в возникшей толчее и суматохе под ногами своих товарищей.

Вид павших солдат усеявших своими телами почти все свободное пространство долины Пинара, сильно потря победителей, когда через два дня после битвы они покидали южные отроги Тавра.

Оставаясь неизменно преданным своему наступательному стилю, Александр не стал почивать на лаврах победы и на третий день после битвы, направил свою армию в Финикию. Только поставив под свой контроль самую мощную мореходную сатрапию Персии, он мог быть спокойным за свой греческий тыл.

Быстро продвигалась легкая македонская кавалерия, но еще быстрей распространялась весть о победе Александра. По этой причине многие города Финикии сами выгнали персидских ставленников и объявили себя союзниками Александра.

Без всяких колебаний ему присягнул Берит, Сидон, Библ, Арад и все остальное побережье Финикии за исключением Тира. Медлительность этого города, мгновенно насторожило Александра. Многочисленные шептуны уже доносили ему, что Тир тайно поддерживает Спарту, чей царь Агис будоражит Элладу, призывая греческие полисы к разрыву с Александром.

Понимая важность этого финикийского города, царь хотел поскорее привести его к покорности и тем самым лишить персов портов базирования в Средиземноморье. Но прежде чем направиться к Тиру, Александру предстояло разобраться с Дамаском.

Едва только македоняне выступили в поход, как к ним прискакал тайный гонец от правителя этого города. Желая выслужиться перед победителем, он извещал македонцев, что в городе находятся царские обозы с сокровищами и знатными персидскими женщинами. Правитель предлагал Александру сдать город и весь обоз в придачу, в обмен на благосклонность македонского царя.

Отказываться от такого случая Александру было крайне глупо, и потому он незамедлительно направил в Дамаск стратега Пармериона, дав ему в подчинение потрепанную при Иссе фессалийскую конницу.

Передвигаясь быстрым маршем, идущий во главе авангарда сын полководца Филота, уже на четвертый день достиг города.

Желая ценой предательства заслужить доверие победителя, едва стражники донесли о приближении Филоты к городу, правитель тотчас приказал, вынести все сокровища Дария за городские стены.

Вместе с ними он вывел множество мужчин и женщин, высокого звания в спешке брошенные великим царем на произвол судьбы, и ставшие в одночасье заложниками дамасского правителя.

В их числе были жены и дети многих полководцев Дария, оставленных перед битвой своими мужьями в надежном месте, а так же греческие послы, прибывшие к великому царю для заключения воинского союза.

Медленно и неторопливо выплывала эта процессия из ворот города, разбавленная своим составом тысячью зевак пожелавших своими глазами увидеть непобедимое войско молодого царя.

Филота с огромным восхищением наблюдал за этой величавой картиной капитуляции, но когда вся толпа людей, остановилась в ожидании приближения македонцев, приказал кавалеристам атаковать безоружных людей.

— Это все ваше! — закричал таксиарх, указывая фессалийцам на огромную разодетую толпу сдавшихся персов. Сильно потрепанные в последней битве от копий и мечей персидской кавалерии, те не заставили упрашивать себя дважды и поспешили исполнить приказ Филоты.