| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Сказал бы проще — они хотят вернуться к хозяйству и бабам, вот и бузят от всей дури; нет, не можешь ты не умничать, Михаил Николаевич — психологию какую-то приплел — Семен Михайлович явно был крепко раздражен.
— Мне продолжать, или достаточно? — интонациями, звучащими в голосе Тухачевского, можно было насмерть заморозить птиц в полете.
— Семен, тебе дадут высказаться, в свой черед; Михаил Николаевич, продолжайте, пожалуйста — властно приказал Сталин.
— Часть вторая — организационная. В принципе, для того, чтобы территориальные дивизии были бесполезны, достаточно нежелания подавляющего большинства учиться — не зря ведь подмечено в народе 'Что привести лошадь на водопой может и один человек — но и десятка не хватит, чтобы заставить ее пить, если она этого не хочет' — но и учить меньшинство, желающее освоить военное дело, толком некому — продолжил начальник Штаба — поскольку на 10-15 тысяч призывников на сборы приходится 168 командиров постоянного состава, такие уж у нас штаты (соответствует РеИ — В.Т.). То есть, на одного командира — 60-90 призывников. При таком раскладе невозможно научить толком — тем более, за очень ограниченный промежуток времени.
— Вредительство эти штаты — вот и все! — не выдержал Буденный. — В старой армии один унтер-сверхсрочник приходился на полсотни рыл кадровых — и, то, этого ни х.ра не хватало! По уму, надо вдвое или втрое больше!
— Эх, Семен Михайлович, по-хорошему, нам бы стоило попытаться перенять нынешнюю германскую систему — в пределах возможного, конечно — вздохнул Тухачевский. — Будь у нас сейчас полсотни дивизий, имеющих половину той выучки, которая есть у нынешней германской пехоты и кавалерии, насчет итогов возможной войны голова бы болела не у нас, а у Пилсудского с Фердинандом I (румынский король умер 20.07.1927 года — В.Т.). А, скорее всего, все лимитрофы сидели бы, как мыши под веником, боясь чихнуть без разрешения из Москвы.
— Вот только это невозможно.
— Конечно — одобрительно кивнул Сталин — у нас на это нет денег.
— Деньги, в принципе, есть — не согласился Тухачевский. — Содержание каждой территориальной дивизии обходится в 2,5 млн. рублей с 'копейками', на два процента дороже содержания кадровой дивизии.
— То есть, от территориальных дивизий толку никакого — а обходятся они даже дороже кадровых? — голос Сталина был ровным, но, в глаза ему в этот момент лучше было не смотреть — там бушевала штормовым океаном ледяная ярость, чего и следовало ожидать при известии, что больше четверти военного бюджета СССР, 175 миллионов рублей, оторванных от нищего народного хозяйства, вышвыриваются на ветер.
— Да — просто ответил Тухачевский.
— Семен, это правда? — столь же спокойно спросил Вождь.
Буденный молча кивнул.
Сталин перевел взгляд на Ворошилова — Климент Ефремович был храбрым человеком, что многократно подтверждал в течение своей жизни, но, под взглядом старого товарища он побледнел до белизны первого снега. В комнате висело гробовое молчание.
— Должен заметить, что вины никого из присутствующих в таком положении вещей нет — нарушил молчание Михаил Николаевич. — Строго говоря, тут вообще нет конкретного виновника.
— В самом деле? — как ни странно, но Сталин сумел удержать эмоции под полным контролем — вопрос прозвучал совершенно буднично.
— Военную реформу проводили в соответствии с теорией марксизма-ленинизма — а, и Энгельс, и Ленин придерживались теории 'вооруженного народа' — пояснил Тухачевский. — В 'Апрельских тезисах' Ильич вообще выдвинул идею полной замены регулярной армии всеобщим вооружением народа (соответствует РеИ — В.Т.). К сожалению, теория не вполне соответствует практике.
— Я понял — сказал Сталин, который действительно все понял — к этому времени, почти десять лет занимаясь реальным управлением государством и превращением большевистской партии из дискуссионного клуба теоретиков в систему управления огромной страны, он успел не только понять, насколько коммунистическая теория отличается от реалий России, но и понять полнейшую бесполезность для государственного строительства тех, кого он сам позднее назовет 'коммунистическими начетчиками'.
Вячеслав Владимирович мысленно поздравил себя — объяснение существенных изменений в Тухачевском, логичное, весьма убедительное для Сталина, с учетом его характера, было почти принято. Ключевой чертой характера Сталина — руководителя государства была абсолютная ответственность за судьбу страны. Иосиф Джугашвили не был мягким и добрым человеком, он, начиная с определенного момента, почти не жалел людей — но, он был безжалостен и жесток во имя спасения России, в то время находившейся на краю гибели. Поэтому он мог понять изменения в начальнике Штаба РККА, если они объяснялись тем, что в определенный момент, поняв, что Советская Россия балансирует на краю пропасти, осознал свою ответственность за судьбу Родины — и, начал делать то, что было в его силах.
— Михаил Николаевич, как ты думаешь, а подправить теорию никак нельзя? — хмуро спросил командарм.
— Съедят живьем, Семен Михайлович, при первой же попытке это сделать — в голосе Тухачевского прозвучала усталая обреченность. — Кто мы такие по сравнению с Энгельсом и Лениным?
— Кроме того, Вы не забывайте, территориальные дивизии являются одной из 'любимых игрушек' ОГПУ — это ведь они обожают идею, что, если бывшие царские офицеры попробуют поднять мятеж, опираясь на кадровые части, то, этот мятеж можно будет подавить силами войск ОГПУ и территориальных дивизий. При попытке отобрать у них эту 'игрушку' обвинят в чем угодно — от белогвардейского заговора до работы на разведку негуса абиссинского.
— Ну а если эту идею выдвину я? — предложил Буденный.
— Значит, тайным белогвардейцем и английским шпионом будете Вы — констатировал Михаил Николаевич. — Семен Михайлович, поймите Вы простую вещь — чекисты сейчас даже не 'вещь в себе', а, этакое 'государство в государстве'. Их толком никто не контролирует, они сами по себе — а, органы контролируют всех. И, силой их не подавить, просто потому, что ни у НКВД, ни у РККА нет такой силы. Они хотят,
чтобы такое положение сохранялось — и, сделают для этого все.
— В ЧК есть честные, по-настоящему партийные товарищи — Ворошилов попытался отыграться.
— Есть, Климент Ефремович, кто же спорит? — Тухачевский явно не хотел спорить, он выглядел смертельно уставшим человеком. А еще там есть троцкисты — и, я не знаю, что им придет в голову. Кроме того, я не возьмусь сказать, кто там сильнее — честные большевики или троцкисты.
Ворошилов замолчал — Тухачевский метко ударил в больное место, возразить ему было нечего, достаточно было вспомнить восстание в Гамбурге или взрыв в главном соборе Софии, устроенные боевиками Коминтерна 'на паях' с троцкистами из ИНО ОГПУ.
— Вы считаете, что белогвардейский мятеж невозможен? — спросил Сталин.
— Если он не исключен — а исключить такую возможность может только глупец — значит, возможен — полковник Ленков снова использовал более позднее высказывание самого Сталина, разумеется, не из любви к плагиату, а, для того, чтобы Вождь для себя отметил схожий стиль мышления; это было очень важно, Сталин неохотно отказывался от своих симпатий к тем, кого считал искренними единомышленниками.
— Я считаю, что дело совсем не в том. Несколько упрощая, у нас в наркомате есть две ключевые точки зрения: первой придерживаются бывшие царские офицеры, ставя во главу угла чистую военную квалификацию; сторонниками второй являются красные командиры, выдвинувшиеся во время Гражданской — они считают самым главным безусловную верность идеалам коммунизма. Можно сформулировать это чуточку иначе — первые считают, что руки, которым Родина доверила оружие, должны быть умелыми, вторые — что эти руки должны быть беззаветно преданы социалистическому Отечеству. Правы и те, и другие — Красная Армия должна быть и умелой, и верной, равно важны оба этих качества.
— Товарищи учатся — огрызнулся Ворошилов — но, нельзя же требовать всего и сразу.
— Многие действительно учатся всерьез — спокойно согласился начальник Штаба — но, таких, кто откровенно валяет дурака, будучи отправлен на учебу, тоже хватает. Я навел справки — например, на комполка Жукова преподаватели нахвалиться не могли, он все свободное время сидел над книгами и картами, и, многому научился; комполка же Болдина 'тащили за уши', по просьбе комиссара и, из уважения к его заслугам в Гражданскую — но, читать карту 'с листа' он так и не научился (И.В. Болдин этому не научился и будучи генерал-лейтенантом, заместителем командующего ЗОВО — В.Т.), да и простейшие расчеты он делать толком не умеет. Оба из бедных крестьянских семей, с начальным образованием, унтеры царской армии, Георгиевские кавалеры, хорошо проявившие себя во время Гражданской, оба члены партии — и, оба учились в одно и то же время, у одних преподавателей. Дипломы у обоих одинаковые — только один становится настоящим специалистом военного дела, подающим большие надежды, по словам его учителей, а второй.. Мне даже говорить не хочется..
В комнате повисло тяжелое молчание.
— От того, что дураку дали диплом, умным он не стал — мрачно констатировал ценивший знания Буденный.
— Если бы только это, Семен Михайлович — вздохнул Тухачевский. Вот сами посудите — есть неуч без диплома, так ему больше батальона или эскадрона не дадут, а, если у него будет диплом, так ему и полк дадут, и дивизию, и выше он расти может..
Сталин молча наблюдал за беседой. Подтекст сказанного был чист, как ключевая водичка — если неумеха выше батальона не поднимется, так он, самое большее, этот батальон и угробит, случись война. А если такой будет командовать дивизией? А ведь со временем, если такой кадр в мирное время дров не наломает, он ведь может дорасти и до командования армией или фронтом. Да что далеко ходить — живой пример сидел напротив! Хорошо, что Тухачевский начал браться за ум — только провала Польского похода это исправить не могло!
Другой вопрос, что начальник Штаба осознал всю серьезность ситуации — иначе объяснить то, что он сознательно открывался для уничтожающей критики, объяснить было невозможно. Коба искренне надеялся на то, что у Клима хватит ума смолчать — в противном случае, можно было не сомневаться в том, что Тухачевский вежливо поблагодарит за приятную компанию, попрощается, встанет и уйдет. При его самолюбии от него можно было ждать и рапорта о переводе на другую должность — а, уж рассчитывать на откровенность в узком кругу мог только очень наивный человек. А сейчас на счету был каждый человек, готовый работать на своем посту!
— Так что, предлагаешь гнать заслуженных людей из Красной Армии? — агрессивно спросил Ворошилов.
— Нет, конечно, товарищ нарком — хотя бы потому, что кадры являются Вашей прерогативой — с непробиваемой вежливостью ответствовал начальник Штаба.
Трудно было не понять недосказанное: 'И отвечать за их художества будете тоже Вы'.
— Товарищ Тухачевский, Вы упоминали германскую систему — не могли бы Вы подробнее рассказать, в чем она заключается, и, как ее можно приспособить к нашим условиям — Сталин понял, что вмешаться надо срочно, иначе нарком с начальником Штаба переругаются насмерть, после чего о нормальной совместной работе можно будет забыть надолго; да и довольно сумбурное обсуждение давно пора было переводить к обсуждению того, что можно сделать, улучшая систему, а, не перечисляя ее недостатки.
— Германская система, товарищ Сталин — задумчиво повторил Михаил Николаевич, явно собираясь с мыслями, а не произнося заранее заготовленную речь.
— Начну с того, что англичане с французами, ограничив численность Рейхсвера ста тысячами человек, загнали себя в неочевидную ловушку. При 80 миллионах населения, и, соответственно, рекомендуемой численности армии мирного времени в 800 тысяч, создание стотысячной армии, комплектуемой по найму, означало попросту то, что немцы смогут отбирать для службы наилучший кадр — что они и сделали, и делают. Тот же расклад с господами офицерами — из всего офицерского корпуса кайзеровской армии было отобрано всего 4 тысячи офицеров, но, это были и есть самые сливки, лучшие из лучших.
— Конечно, стотысячная армия вряд ли сможет защитить Германию даже от коалиции Чехословакии и Польши — просто потому, что немцев слишком мало, а, тяжелой артиллерии, танков, боевых аэропланов, газов у них нет — в рамках обычного военного соотношения сил это невозможно, если оставаться в рамках привычных военных шаблонов. Немцы это тоже прекрасно поняли — и, начали свою игру, насколько я могу судить, включающую отказ от привычных норм. Они создали армию-концентрат, где каждый — подчеркиваю, каждый, без исключения — солдат подготовлен к исполнению должности унтер-офицера; каждый унтер-офицер может исполнять обязанности младшего офицера, в должности заместителя командира роты или командира роты; а, абсолютно каждый офицер может занять должность на ступеньку выше нынешней — квалификация позволяет. Проще говоря, когда у нас говорят, что в Рейхсвере всего десять дивизий, семь пехотных и три кавалерийские, стоило бы добавлять — у германцев десять дивизий, на сто процентов укомплектованных унтер-офицерами и офицерами, причем, действительно отборными. Качество таких дивизий можете представить себе сами — эти соединения, как минимум, не уступают царской лейб-гвардии или офицерским полкам Белой армии. Да, в отличие от последних, они укомплектованы по штату и отлично снабжаются.
— Есть и еще одно отличие, менее заметное, но, очень существенное — поскольку их очень мало, то, немцы сознательно отказываются от привычных по Империалистической войне тактических шаблонов, всячески поощряя импровизацию в стиле отборных формирований, благо, при таком личном составе это вполне возможно. С небольшой натяжкой можно сказать, что они выводят всю армию на уровень штурмовых групп кайзеровской армии, творчески перерабатывая опыт штурмовых дивизий. Это очень важный момент — при прочих равных условиях победят те, кто лучше подготовлен тактически. У них же вся нынешняя армия, фактически, является одной громадной 'лабораторией тактики', где создаются тактические схемы будущей войны.
Сталин слушал, внимательно при этом поглядывая на реакцию остальных гостей. На лицах Буденного с Куликом было написано удивление пополам с уважением — это было понятно, ветераны Империалистической войны к германцам относились серьезно, удивление же было вызвано тем, что Тухачевский освещал проблему с неизвестного ракурса. Грендаль тоже был удивлен — но, его удивление было иного плана, он явно не ожидал от начальника Штаба таких познаний; суть же сказанного ему явно была известна. Клим плохо скрывал раздражение — мало того, что он сегодня попал в дурацкое положение, так еще Тухачевский нес очередную заумь, читалось на его лице.
— Предусмотрели немцы и обучение молодого пополнения, пусть и не дотягивающего по качеству до солдат, отслуживших по призыву. Практически сразу после заключения Версальского мира по всей Германии, как грибы после дождя, начали расти клубы — стрелковые, конные, автомобильные, планерные, да всякие, включая такие, где всерьез учат радиоделу или морскому ремеслу. Очень многие офицеры кайзеровской армии, не попавшие в рейхсвер, были трудоустроены в такие клубы наставниками, судьями, еще кем-то. Членство в них сугубо добровольное — молодежь, занимающаяся в таких клубах, еще и взносы платит за то, что ее учат военному делу. Конечно, взносы эти полностью расходов не покрывают — какие-то здания, участки и оборудование передала армия, когда ее сокращали, чем-то помогают местные власти, что-то дают капиталисты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
