Пока не приехала "скорая", единственными звуками в комнате оставались дрожащие всхлипывания матери девушки. Она так и не встала с пола. Мамаша мальчика не отрывала взгляда от девочки. Миссис Турпин смотрела прямо перед собой — в никуда. Вскоре за занавеской показалась длинная темная тень "скорой". Вошли санитары, носилки поставили рядом с девушкой, ловко переложили ее на них и вынесли. Медсестра помогла матери собрать вещи. Тень "скорой" медленно уплыла, и медсестра вернулась в кабинет.

— У этой девочки шарики за ролики зашли, да? — спросила мамаша медсестру, но та прошла, оставив вопрос без ответа.

— Она точно будет сумасшедшей, — объявила мамаша всем оставшимся.

— Бедняжка, — пробормотала старуха. Голова мальчика по-прежнему лежала у нее на коленях. Мальчик безучастно глядел поверх ее колен. За время хаоса, вызванного инцидентом, он сделал лишь одно движения — подобрал под себя ногу.

— Слава Богу, — с чувством сказала мамаша, — что я не сумасшедшая.

Клод, хромая, вышел из двери, и семейство Турпин отправилось домой.

Когда их грузовичок свернул на их собственную грунтовку и забрался на верхушку холма, миссис Турпин схватилась за край окна и недоверчиво выглянула из-за него. Дорога плавно шла под уклон вдоль поля с кустами лаванды. В том месте, где начинался подъем, стоял их старый желтый каркасный дом с разбитыми вокруг него цветочными клумбами, напоминающими яркий фартук. Дом стоял на своем привычном месте между гигантскими орехами. Миссис Турпин, похоже, ни капли не удивилась бы, если бы на его месте — между двумя почерневшими трубами — зияла выжженная воронка.

Ни один из супругов не хотел есть. Переодевшись в домашнюю одежду и опустив шторы в спальне, они прилегли — Клод устроил больную ногу на подушке, миссис Турпин приложила влажное полотенце к больному глазу. В то мгновение, как ее тело коснулось кровати, перед глазами миссис Турпин возникла отвратительная свинья с бородавчатым рылом и растущими из-за ушей рогами. Свинья шумно дохнула на нее. Она издала тихий стон.

— Это не я, — сказала она со слезами. — Я не свинья. И не из ада.

Но возражать было бессмысленно. Глаза девчонки и ее слова, даже тон голоса — низкий, но ясный, — были, вне всякого сомнения, направлены только на нее. Уничижительные слова предназначались именно ей, хотя в комнате сидела еще мамаша, которая заслуживала их гораздо больше. Этот факт, с сокрушительной силой обрушился на миссис Турпин только сейчас. Там сидела женщина, забывшая о собственном ребенке, но на нее не обратили внимания! Вместо этого слова достались Раби Турпин — всеми уважаемой трудолюбивой женщине, прихожанке церкви. Слезы высохли. Теперь ее глаза стали разгораться от гнева.

Она поднялась на локте и примочка упала ей на руку. Клод лежал на спине и храпел. Миссис Турпин так хотелось рассказать ему о словах девушки. В то же самое время ей не хотелось, чтобы он хоть на секунду увидел ее свиньей из преисподней.

— Эй, Клод, — прошептала она и толкнула его в плечо.

Клод приоткрыл один глаз. Она взглянула враждебно в этот бледно-голубой глаз. Муж ни о чем не думал. Он просто жил.

— А...что такое? — спросил он и закрыл глаз.

— Ничего, — сказала она. — Нога болит?

— Адски, — сказал Клод.

— Скоро пройдет, — сказала она и легла опять.

Через мгновение Клод уже храпел. Так они пролежали в кровати до вечера. Клод спал, миссис Турпин хмурилась в потолок. Временами она поднимала кулак и била себя в грудь, будто защищалась от невидимых гостей, которые — как утешители Иова — вроде говорили правильные вещи, но по сути были неправы.

Около половины шестого Клод проснулся.

— Надо идти за этими неграми, — вздохнул он, не двигаясь с места.

Миссис Турпин смотрела над собой, как будто на потолке были начертаны непонятные буквы. Припухлость над глазом стала зеленовато-голубой.

— Слушай, — сказала она.

— Что?

— Поцелуй меня.

Клод наклонился и звучно поцеловал ее в губы. Он ущипнул ее за бок, их руки встретились. Выражение крайней сосредоточенности на ее лице не изменилось. Клод встал и, прихрамывая, вышел, по дороге ворча и вздыхая. Миссис Турпин осталась изучать потолок.

Она не вставала до тех пор, пока не услышала, что грузовичок возвращается с неграми. Тогда она поднялась, всунула ноги в свои коричневые туфли-оксфорды, которые никогда не зашнуровывала, вышла на заднее крыльцо и взяла красное пластиковое ведро. Бросив в него кубики льда, она до половины заполнила ведро водой и вышла на задний двор.

Клод привозил рабочих с поля под вечер, и пока один из мальчиков помогал ему убирать сено, остальные стояли в задней части кузова, ожидая, когда их отвезут домой. Грузовичок стоял в тени одного из орехов.

— Как вы живы-здоровы? — осведомилась миссис Турпин мрачно, появившись с ведром и ковшиком.

В кузове было три женщины и мальчик.

— Пошиваем хорошо, — ответила самая старая. — А вы как пошиваете?

Ее взгляд мгновенно прилип к темной припухлости на лбу миссис Турпин.

— Это вы што ше, упали, што ли? — спросила она озабоченно. Старуха была темной и почти беззубой. На ее макушке сидела старая шляпа Клода. Остальные две женщины были младше, светлее и у обоих были новые ярко-зеленые шляпы от солнца. У одной шляпа была на голове, другая же свою сняла и теперь из-под нее ухмылялся мальчик.

Миссис Турпин поставила ведро на пол кузова. -Пейте, — сказала она. Оглядевшись, она увидела, что Клода поблизости не было. — Нет, я не упала, — ответила она, сложив руки на груди. — Хуже.

— Ничего плохого не могла вам сделаться! — сказала старуха так, будто все они тут были уверены, что миссис Турпин особенным образом охраняема Божественным Провидением. — Вы просто чуть-чуть упали.

— Мы были в городе у доктора, потому что мистера Турпина лягнула корова, — сказала миссис Турпин ровным голосом, означавшим, что комедию ломать слушателям необязательно. — Там была одна девочка. Большая, толстая девочка с рябым лицом. С первого взгляда я поняла, что с ней что-то не так, но не могла понять что. Я просто разговаривала с ее мамой и вдруг — бам! — она бросает в меня большой книгой, которую читала и...

— Не мошет быть! — вскричала старуха.

— А потом она прыгнула через стол и захотела меня задушить.

— Не может быть! — вскричали негритянки разом. — Не может быть!

— Как у ней рука повернулась?! — спросила старуха. — Што она себе думала?

Миссис Турпин смотрела прямо перед собой.

— Ее увезли в "скорой", — продолжила миссис Турпин, — но до этого она каталась по полу, ее пытались держать, чтобы сделать укол. И она мне что-то сказала.

Миссис Турпин на мгновение остановилась.

— Знаете, что она мне сказала?

— Что она сказала?

— Она сказала... — Миссис Турпин начала и вновь остановилась. Ее лицо помрачнело. Солнце же, наоборот, становилось все светлее, осветив небо над головой настолько, что листья ореха на его фоне стали совсем черными. Миссис Турпин не могла выдавить ни слова. — Что-то очень плохое, — произнесла она наконец.

— Ей не надо было говорить ничего такого вам, — сказала старуха, — вы очень хорошая. Вы самая хорошая из всех белых женщин, из кого я знаю.

— И симпатичная тоже, — добавила та, что была со шляпой на голове.

— И крепкая, — подсказала третья. — Я не знала ни одну белую женщину лучшей вас.

— Это правда, как перед самим Иисусом, — сказала старуха. — Аминь! Вы такая хорошая и симпатичная, что лучше не придумать.

Миссис Турпин знала истинную цену негритянской лести, и это лишь подлило масла в огонь.

— Она сказала, — начала миссис Турпин опять и в этот раз договорила, с силой выдыхая каждое слово, — что я старая свинья из преисподней.

Воцарилось изумленное молчание.

— Где она?! — вскричала самая молодая женщина. — Дайте мне на нее посмотреть, я ее убью!

— А я помогу! — крикнула другая.

— Ее место в дурдоме, — уверенно заявила старуха. — Вы самая хорошая белая женщина из всех, из кого я знаю.

— И симпатичная тоже, — сказали две другие. — Крепкая, каких поискать, и хорошая. Иисус вами доволен!

— Доволен, — провозгласила старуха.

— Идиотки! — прорычала себе под нос миссис Турпин. Разве можно с неграми поговорить о чем-то разумном? Можно говорить им, но не с ними.

— Вы еще не всю воду выпили, — сказала она. — Оставьте ведро в кузове, когда закончите. Некогда мне тут с вами лясы точить.

Сказав это, миссис Турпин зашагала в сторону дома. Несколько мгновений она стояла посреди кухни. Темный синяк над ее глазом походил на маленький смерч, готовый в любой момент обрушиться на очерченный бровью горизонт. Нижняя губа опасно оттопырилась. Через мгновение миссис Турпин расправила свои широкие плечи и зашагала через двор, в боковую калитку и по дорожке, ведущей к свинарнику. Она была похожа на женщину, отправившуюся в бой без оружия. Солнце — ярко-желтое, как луна в сенокос, — катилось на запад к стоящим вдалеке деревьям, да так быстро, словно хотело успеть к свинарнику быстрее хозяйки. Дорожка была неровной, и миссис Турпин пришлось пнуть несколько булыжников, чтобы расчистить себе путь. Свинарник находился на небольшом холме, в конце начинавшейся у амбара дорожки. Это был бетонный квадрат размером с небольшую комнату, обнесенный деревянным забором в четыре фута высотой. Бетонный пол имел небольшой наклон, чтобы грязная вода могла стечь в специальную канаву, и по ней, в качестве удобрения, попасть на поле. Клод стоял снаружи свинарника, перегнувшись через деревянный забор, и омывал из шланга пол. Шланг был подсоединен к крану водопровода.

Миссис Турпин поднялась к мужу и посмотрела на свиней. В загоне было семь покрытых красноватыми пятнами длиннорылый щетинистых поросят, и старая свиноматка, несколько недель после опороса. Она лежала на боку и хрюкала. Поросята сновали по загону. Веселясь, как слабоумные дети, они исследовали пол маленькими глазками-щелками в поисках съестного. Миссис Турпин где-то читала, что свиньи самые умные животные. Теперь она в этом очень сомневалась. Говорят, что они умнее собак. Поросенка даже в космос запускали. Он прекрасно справился с поставленной задачей, но умер от сердечного приступа, когда его забыли вынуть из специального костюма, ведь во время тестов он сидел в вертикальном положении вместо того, чтобы стоять на четырех ногах, как подобает свиньям.

"Хрюкают, копаются, визжат..."

— Дай сюда шланг, — сказала она, выдернув его у Клода. — Давай увози этих негров домой и ложись, чтобы не натрудить ногу.

— Тебя что бешеная собака укусила? — спросил Клод, но спустился вниз и заковылял к дому. Он привык не обращать внимания на плохое настроение жены.

Пока были слышны его шаги, миссис Турпин стояла у края загона, держа шланг и направляя струю воды на спину всякому задумавшему прилечь поросенку. Когда же Клод скрылся за пригорком, она слегка повернула голову и окинула дорожку гневным взглядом. Мужа не было видно. Тогда миссис Турпин повернулась к загону и, как будто, стала к чему-то готовиться. Ее плечи поднялись, она набрала в легкие побольше воздуха.

— Зачем ты мне послал это известие? — спросила она почти шепотом, низким злым голосом, которого по силе ярости могло бы хватить и на крик. — Как это я могу быть и собой, и свиньей разом? Как это я, — спасенная от ада, — могу быть из ада?

Одна рука миссис Турпин была сжата в кулак, другой она держала шланг. Она не замечала, что струя попадает свиноматке в глаза, от чего та визжала, как резаная. Визга этого миссис Турпин не слышала.

Свинарник закрывал вид на пастбище, где вокруг накиданными Клодом стогов сена, паслись их двадцать мясных коров. Недавно скошенное пастбище спускалось к дороге. За ним начиналось хлопковое поле, а за полем, теряясь в пыли, темнел зеленый лес, тоже принадлежавший их семье. Солнце уже скатилось за лес; очень красное, оно глядело поверх частокола деревьев, словно фермерский глаз, надзирающий за своими свиньями.

— Почему я? — рокотала миссис Турпин. — Нет ни одной босячки в округе, белой или цветной, которой бы я не дала хоть что-то. И каждый день горбачусь на работе. И в церкви помогаю.

Казалось, в ней было достаточно сил, чтобы управлять разыгрываемым спектаклем.

— Какая это я свинья? — требовала она ответа. — Как это я на нее похожа? — струя воды досталась и поросятам. — Там было много отбросов. Я не должна была оказаться крайней.

Если тебе так нравится всякое отребье, иди, набери его себе, — бушевала она. — Ты мог бы и меня сделать такой. Или черномазой. Если тебе нужны были отбросы, ну сделал бы меня такой!

Она тряхнула кулаком с зажатым шлангом, и водная змея на мгновение взвилась в воздух.

— Я могу перестать работать и расслабиться и завшиветь, — рычала миссис Турпин. — Сидеть на тротуаре и попивать пиво. Натащить полный рот табаку, сплевывать в каждую лужу, и пусть табак у меня по всей роже будет размазан. Я и неряхой могу быть. Или ты мог бы меня сделать негритоской. Что, уже слишком поздно мне быть ею, да? — добавила она глубоко саркастически. — Но я могу себя так вести. Лежать целый день посреди дороги — так, чтобы машины останавливались. Кататься по земле.

В густеющем вечернем свете все приобретало мистический налет. Пастбище засветилось неестественным зеленоватым цветом, ручеек дороги окрасился в цвет лаванды. Миссис Турпин приготовилась к финальному акту, и в этот раз ее голос разнесся над всем пастбищем.

— Давай, — прокричала она, — называй меня свиньей! Еще раз можешь назвать меня свиньей из преисподней. Ну, назови меня свиньей из преисподней. Поставь все с ног на голову, но иы ничего не сможешь изменить.

Ответом ей было искаженное эхо собственного голоса. Ею овладел приступ ярости, и она прокричала:

— Да вообще, кто ты такой?

Все краски вечера — поля и пурпурного неба — вспыхнули с необычайной яркостью. Пронесшись над пастбищем, шоссе и хлопковым полем, вопрос вернулся к ней из-за леса необыкновенно ясным ответом.

Она открыла рот, но так и не произнесла ни звука.

На дороге показался крохотный грузовичок Клода. Он быстро удалялся из поля зрения. чуть доносился звук мотора. В любой момент в этот игрушечный по виду грузовичок мог врезаться грузовик побольше, тогда и Клода, и негров просто размазало бы по земле.

Миссис Турпин — вся сжавшись — напряженно следила за дорогой, пока через пять или шесть минут грузовичок не показался вновь. Он возвращался. Миссис Турпин подождала, пока машина не свернула на их дорогу. Затем, как медленно оживающее каменное изваяние, она заглянула — словно в самую сердцевину тайны — в загон к свиньям. Поросята сгрудились вокруг мамаши, та негромко похрюкивала. Их заливало красное свечение. Казалось, они сами излучали таинственный свет.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓