Небо под ногами. Миссия 1: Успеть!

— Хорошо, — кивнул напарничек, — приятно познакомиться. Тогда, будь добр, прицепи куда-нибудь, — и хлопнул рукой по оказавшейся вдруг с ним рядом воздушной доске. Дон проглотил рвавшееся на язык "у сопляка и игрушки сопляческие" и спросил:

— Ты что, собирался лететь на ЭТОМ?

— Не настолько я псих, — спокойно ответил тот. — Но вдруг понадобится.

Дон хмыкнул. Что ж, будет кого послать на разведку при случае. Если то, что он слышал, правда, этот недоделанный наемник предпочитал как раз не светиться и работал тихо. Вот и пусть работает. Тихо.

Закинув доску внутрь, Дон забрался в кабину. Еще одна причина, по которой Альянс не признал Малышку — размер. В стандартную группу высадки обычно входили три человека, а это значило, что и в кабине должны умещаться трое — если, конечно, не запихивать никого в "багажник". Малышка была комфортна для одного, максимум — для двоих. Системы жизнеобеспечения выдерживали тоже двоих. О броне проще было вообще не упоминать. Она была, да только такая, с которой не то что под беспрерывный огонь, даже под пару залпов тяжелого вооружения попадать не стоило. Маневренность и скорость требовали жертв.

— Пристегнись, — бросил Дон, запуская герметизацию.

Малышка Самба почти не умела летать. Она умела планировать и замечательно прыгать. Вихлять корпусом в воздушных потоках, дергаться с крыла на крыло, закладывать мертвые петли в паре метров от земли и уходить от любого снаряда. Перепрыгивать разломы с кипящей лавой, пикировать на ненадежные пласты породы и поваленные деревья тоже было ей по силам. Вопрос — по силам ли напарничку пережить такое захватывающее веселье. Именно это Дон и собирался проверить.

— Попляшем, — усмехнулся он, включая двигатели.

Первый прыжок вдавил в спинку кресла, тут же швырнуло вбок, Дон выправил курс и наддал. Прыжок, позади рушатся обугленные деревья и шлейфом вздымается пепел, впереди скала — вверх отвесно, ускорение, кувырок, внизу разлом, еще ускорение, оттолкнуться от ненадежного края, тут же рухнувшего вниз, короткий разгон по земле, по обнаженному скальному склону метров на двадцать, прыжок и планирование, снова разлом, ускорение, еще быстрей, перепрыгнуть широкий язык селя, и тут же влево, в ущелье. Влево-вправо-влево-вправо, отталкиваясь от почти отвесных стен, чувствуя себя мячиком для пинг-понга, и вот она, долина. Теперь по прямой, купол святилища угадывается исполинским мыльным пузырем сквозь пепел, как только не провалился, сплошные трещины, прыжок-прыжок-прыжок, планирование, разворот и — дюзами вперед сквозь пролом в стене, если есть что живое — выжжем, и обратно проще будет. Дон никогда не парковался носом в тупик: если ты садишься за руль, должен иметь возможность мгновенно рвануть вперед. На Малышке, конечно, можно было рвануть и назад, но зачем, если есть выбор.

Дон обернулся к пассажиру. Тот улыбался — не вымученной, больше напоминавшей маску безликой улыбкой, какую Дон привык видеть у немногих, сумевших не блевануть от катания на Самбе, а широко, от уха до уха.

— Три минуты двадцать две секунды, — сообщил он. — Супер!

— Ну еще бы, — хмыкнул Дон. — Она знает свое дело.

"Ладно, — подумал он с внезапным благодушием, — ладно, живи пока, молокосос". Малышкой он гордился, любил ее, как, наверное, любил бы норовистую лошадь, если бы она у него когда-нибудь была, и готов был даже простить какую-нибудь мелочь тем, кто мог оценить ее по достоинству.

Он заблокировал системы управления и снова надел шлем. Вывел на коммуникатор схему храма. Они приземлились на верхнем ярусе, и теперь предстояло петлять вниз по спирали, до самого святилища. На своих двоих, не имея понятия, что тем временем творится наверху. С риском вернуться к свежему завалу, погребенной под пеплом Малышке, а то и вовсе вместо возвращения утонуть в лаве.

— Все, как я люблю, — процедил себе под нос Дон, увешиваясь оружием. Хотел еще сказать, чтобы Лин сам выгружал свою доску, но напарничек стоял с тем отрешенным видом, на который у Дона еще с прежних бурных времен остался вбитый в подкорку рефлекс: "Убить, пока еще помнишь, кто ты". Менталист, чтоб его, за работой.

Словно почуяв угрозу, Лин обернулся, посмотрел в упор и сказал:

— Внизу как минимум трое. Может, больше. Слишком далеко для оценки и воздействия.

— Так сделай так, чтобы стало близко, — ухмыльнулся Дон. — Если собираешься тихо и чисто вырубать их по одному, иди вперед. Потому что когда до цели доберусь я, тебе лучше убраться из зоны поражения и не отсвечивать, чтобы не получить пулю в задницу или в затылок. Возиться с уродами — не мой вариант. И это я сейчас первый и последний раз предупредил — не путайся под ногами, если хочешь вернуться живым.

На самом деле ни о чем предупреждать Дон не собирался, как не собирался и позволять Лину делать тут что-то по-своему. Расщедрился совершенно неожиданно даже для самого себя. Но все-таки Малышка была одной из немногих его слабостей, и напарничек заслужил маленькое поощрение.

Лин кивнул, сказал:

— На связь не выходи, сбить можешь. — И, вспрыгнув наконец на свою доску, скрылся с глаз.

Дон, прежде чем пойти следом, решил осмотреться, но смотреть оказалось не на что. Огромный круглый зал, неровная мозаика на полу — разглядывать рисунок Дон не собирался, а если бы ему и пришла такая блажь, у Дагни наверняка есть записи. Сейчас важней то, что пол не скользил и не норовил уйти из-под ног. Рельефы со стен вывезли археологи, оставив неровные дыры. Добавить пролом, сделанный Малышкой, и стоит ли удивляться дыму и пеплу. Дон мысленно плюнул, изготовил пистолеты и пошел вниз. Кто знает, сколько сопляку понадобится времени на ментальные штуки и на всех ли он "воздействует". Старые добрые пистолеты — надежнее.

Пологий пандус закручивался улиткой, уходя под землю — чем глубже, тем меньше круги спирали. Так, по крайней мере, обещала сброшенная Дагни информация. На деле верхний круг был диаметром с два стадиона, так что вряд ли внизу дойдет до тесноты винтовой лестницы.

Рептилоиды, похоже, строили на века, с заделом на будущие поколения. Лучше бы занялись собственными странностями и как следует приспособились к жизни. Ну не смешно ли? Сами давно стали пыльной историей, которая и интересна разве что чудикам вроде Дагни да стервятникам, которые суют свой нос везде, если пахнет хоть какой-то наживой. А храм до сих пор стоит почти целый и, если бы не катаклизм планетарного масштаба, наверняка простоял бы еще столько же.

Спуск был пологим, шлось по нему легко, и даже свет пробивался непонятно из каких щелей, и все же этого света с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Дон усилил настройки визора и глубоко вдохнул, будто мог почувствовать через фильтры удушливую затхлость. Неповторимый дух старины. Ха.

Спускаться пешком, да еще не слишком торопясь, было откровенно скучно. Хотя мысль о том, что все здесь в любой момент может взлететь на воздух, добавляла приятной остроты, но терпение все равно заканчивалось, а Лин на связь не выходил. От нечего делать Дон успел насчитать двенадцать витков спирали — мог, честно говоря, с таким же успехом считать овец, не помогало ни скуку разогнать, ни перестать думать о всякой ерунде. Например, о том, как рептилоиды ходили тут парочками, подсвечивая дорогу допотопными факелами: день вниз, день вверх, еще день на помолиться-помедитировать, или чем они занимались в этом своем святилище. Какой только бред не полезет в башку, когда нельзя ни расслабиться — тело напряжено до каждой мышцы, настроено на внезапную стрельбу и тихое нападение, готово к любым неожиданностям, — ни ускориться. Хотя ускориться как раз можно.

Он прикинул: Лин не подавал признаков жизни уже минут сорок. На скорости, даже учитывая время на разборки, даже если врагов там оказалось не трое, а больше, ему должно было хватить за глаза. Запредельная фора.

Поразвлекался и хватит, решил Дон, прибавляя шаг. Не сдох же он там по-тихому, на самом деле. С одной стороны, с точки зрения Дона, это было бы слишком хорошо, с другой — слишком по-идиотски, если видеть картину в целом.

За двенадцать витков Дон привык смотреть больше вперед, чем по сторонам: толку ли пялиться на голые стены? На тринадцатом, не будь у него привычки отслеживать обстановку в фоновом режиме, даже не задумываясь, это могло бы стоить ему — не жизни, конечно, всего лишь капли самоуважения. Потому что Лин обнаружился внезапно и совсем не там и не так, где ожидал его увидеть Дон.

В первый момент показалось — в стене.

Коридор шел правее, и пять теплых пятен в визоре горели там, где, по идее, был сплошной камень.

Повернувшись, Дон увидел глубокую, довольно большую нишу, вырубленную, естественно, прямо в камне, с каменными же широкими лавками по трем стенам. На одной из лавок валялся Лин, судя по данным визора, живой, но с ненормально частым пульсом и дыханием. На полу были аккуратно сложены четверо ушлепков — в отключке.

— Долго проваляешься? — спросил Дон, подцепив носком сапога одно из тел. Поморщился — смысла в том, чтобы оставлять по пути недобитых, он не видел. Если вырубило их надолго, то, скорее всего, убраться с планеты они не успеют, а если нет, никто не гарантирует, что снова не придется тратить на них время. — Добей их сам. Или я добью. Мысль о полудохлых идиотах за спиной меня не греет.

Лин сел, привалившись к стене.

— Не так все плохо. Иди, догоню. А эти... как хочешь. Я думал, вдруг сам решишь допросить. Я глубоко не лазил. Здесь они одни, грузовой бот с северной стороны храма, корабль... я взял координаты. Но с корабля не только эти на поверхности.

Дон присвистнул. Грузовой бот, две группы по четыре человека. Если две. Совсем не невнятная кучка мародеров получается, а вполне укомплектованная группировка, неплохо оснащенная технически. Веселье.

— Чем меньше возни, тем лучше, — сказал он, выпуская по пуле в каждого. Отличная смерть — ничего не понял, выключился и уже не включился. Всем бы такую. — Бот хорошо бы взорвать, но сейчас не до этого. Идем, если выяснится, что в святилище тоже что-то типа контрольного пункта на две особи, не хочу торчать там и ждать, пока ты доползешь.

Лин поднялся без возражений. Ничего, на ногах держится, и ладно. Отдыхать на вулкане — немного слишком экстремальное удовольствие. Потерпит до корабля.

ГЛАВА 3

Влезть на доску Лин не решился, для идеального равновесия слишком сильно болела голова. Но идти рядом с Доном и держать темп мог. Доска летела рядом — Лин закинул на нее свой рюкзак, тоже польза.

Пандус шел вниз все круче, круги сужались, ниши в стенах появлялись чаще, но в целом спуск оказался на редкость скучным. Схватка с мародерами была слишком короткой для того, чтобы присвоить заданию ярлык "приключение", а не "хорошо оплаченная нудятина". Полет на Самбе вызвал куда больше эмоций, за него Лин даже почти простил Дагни навязанного напарника. Магнат-коллекционер был прав, посмотреть на Дона Гарда вблизи оказалось интересно. Хотя у Лина и мысли не возникло прощупать того ментально — даже без предупреждения Дагни не возникло бы. Есть люди, которых отчего-то тянет принимать, как есть, не пытаясь разложить на составляющие. Разве что в прямом смысле — на молекулы. Дон был из таких. Лин смотрел, слушал, запоминал и не пытался анализировать.

Манера вести переговоры, пилотировать вездеход, говорить о своем согласии или недовольстве, убивать. Все это в исполнении Дона Гарда должно было раздражать, а то и бесить, но — не бесило. Как ни странно, одиночке Лину Ли оказалось очень легко рядом с таким же одиночкой Доном Гардом. Все недостатки, все раздражающие манеры компенсировались огромным достоинством — он не лез в душу. Да и вообще не лез. Сводил общение к необходимому минимуму. Даже взглядами лишними и то не донимал.

Вот и сейчас — убедился, что напарник на ногах держится, занял позицию ведущего и прет вперед так же неостановимо, как его вездеход. Ни опеки, ни контроля. Идеально.

Лин привычно, на автомате контролировал пространство вокруг. Тихо и пусто. Четыре трупа позади, Дон впереди, и ни людей, ни чешуйчатых рептилоидов. Хотя насчет последних — кто знает, может, там, на глубине, найдется на радость Дагни чудом сохранившаяся мумия?

Трупы Лина не волновали. Хотя, чего таить, он был рад, что не самому пришлось добивать.

Применять менталку в бою всегда казалось читерством. Не то чтобы Лин был чистоплюем или сторонником "чистой игры", но в той власти, которую получает над противником одаренный и хорошо обученный менталист, чудилось самое мерзкое превосходство из всех возможных. Хочешь — вынешь из головы все нужные сведения, хочешь — заставишь стрелять по своим, а после пустить себе пулю в лоб. О том, что можно вытворять с пленными, вообще лучше не думать.

Может, и по этой причине тоже четыре года назад кадет Линкольн Ли, лучший на потоке, внук адмирала в отставке и сын героя, погибшего при исполнении, подстроил себе увольнение из кадетского корпуса Дозора со скандалом и волчьим билетом. А может, достало дедово "ты должен". Должен быть достоин отца, должен быть лучшим, должен выполнять приказы. Прикажут стрелять в мирное население? Все равно должен, командованию виднее.

Жизнь вольного рейнджера ничуть не была похожа на романтические клише из сериалов, грязи в ней хватало. Но эту грязь, по крайней мере, никого не заставляли жрать насильно. Теперь Лин сам выбирал, за что браться, и никто не мог ему приказать. На волне азарта он и не заметил, как взлетел в верхние строчки рейтинга, как его имя обросло самыми нелепыми слухами, среди которых правда казалась такой же нелепой. Внук самого Гранта Ли — наемник? Ха-ха. Придумайте байку поинтереснее.

Свобода ударила Лину в голову. Свобода пьянила. Дед требовал, скандалил, грозил — Лин смеялся в ответ и улетал на очередное задание, никак не связанное с Дозором и высокой миссией поддержания правопорядка.

Он надеялся, что так будет и дальше.

Конечно, в жизни вольного рейнджера прокачанная менталка тоже не была лишней. За четыре года Лин успел счет потерять, сколько раз эта способность спасала ему жизнь, не говоря уж о деньгах. Но одно дело — защитить себя и свои вложения, прощупать аккуратно, с кем имеешь дело, и совсем другое — то, чему мальчишек со способностями к менталистике учили в Дозоре.

Сейчас пришлось вспомнить именно то, из спецкурса. Нейтрализация нескольких вооруженных противников, ментальный экспресс-допрос и быстрое приведение себя в порядок после неизбежного при таких делах отката. Лину еще повезло — его дар был силен от рождения и не требовал нейростимуляции. Ребята с нейрочипами редко доживали до тридцатника, а ему что — ну, поломает с полчаса, голова сутки поболит. Как поболит, так и перестанет.

Жаль только, что обратный путь на откате не доставит удовольствия. Когда еще доведется проехаться с ветерком, заимев личным шофером самого Дона Гарда. О его Самбе ходили легенды, ничуть не уступавшие в бредовости самым диким слухам о Лине, и оттого Лин не принимал их всерьез. Оказалось — правда. Лин тоже любил водить сам, не доверяя автопилоту, и мастерство оценил, как и класс машины.