Возвращение

Между ложью и истиной.

Между жизнью и смертью.

Или между сном и явью...

Что ведь только не лезет в голову.

Несколько мгновений я спокойно рассматривал противоположную стену, а потом медленно поднял руку. Провести по шершавой поверхности стола, по пыльному подоконнику, съехать на оконный косяк... возможно, это реальность. А может, и нет. Мир полон иллюзий.

Там, за разводами грязи на стекле, осеннее утро плавно перетекало в осенний вечер. Дыхание вырвалось изо рта клубами пара, когда я открыл окно, впуская розовую морозную дымку. Лужи покрылись тонким ледком, застывшая грязь с отпечатками ног пошла волнами, и вмерзшие в нее желтые кленовые листья приобрели пушистую бахромку из инея. Багровое распухшее солнце висело над лесом; я потянулся вперед, зачерпнув густой цвет, позволяя ему свободно литься сквозь пальцы, и бессильно уронил руку.

Бродящий по двору Ингви завертел головой, подозрительно уставился в закат, ничего не углядел и целеустремленно двинулся к деревьям. Юный гончий не наигрался в охоту, и душа его требовала подвига.

Свет блеклым пятном ложился на вздувшиеся обои. Пустая комната, кровать с ворохом одеял, тазик с мутной водой, бинты... я поднял с пола уже начавший ржаветь ятаган и положил на подоконник. Еще одна жертва, которой бы не было, если бы я сдался хотя бы на неделю раньше.

Темнота — секундное оглушение — удар и обжигающая боль, словно на кожу плеснули кислотой — падение, и я вновь стою в комнате, в двух шагах от заарнки с малиновыми глазами.

— Прости. Это рефлекс.

И проклятый неконтролируемый дар. Барьеры не для того строятся, чтобы их было приятно прошибать с разбега.

Фаррен, единственная в команде создательница пространственных ловушек, с осуждением рассматривала поднос, лежащий у ног:

— Это завтрак.

— Ничего страшного, — я опустился на пол, собирая осколки.

— И это должны делать слуги.

— Слуги забились в самые темные углы, вооружились вилками и с нетерпением ждут нападение плохих заарнов. Они тебя не поймут и расстроятся.

Она встряхнулась, словно выходя из транса, и опустилась рядом, с сожалением признавая:

— Но их там нет...

— Уже и из гостиницы выжили?

То ли слишком сильно зашугали, то ли местные и сами предпочли убраться от иномирной заразы. Хотя чего на самом деле они боялись — слухов и сказок? Прорывы, приходящиеся на Хору, были слишком давно.

Зато раньше врата открывались только здесь. По-моему, у иномирников уже генетическая ненависть к дождливым предгорьям.

Я проследил, как добровольная помощница раз за разом пытается сложить чашку из осколков — разумеется, те мгновенно рассыпались — и под конвоем отправился за веником. Внутри у каждого живет свое маленькое чудовище, и если оно довольно такой малостью, то стоит его поберечь. Но Фаррен выглядела расстроенной, и я даже мог сказать, почему:

— Тактика измора — это тоже хорошая тактика. Вы победили, радуйтесь.

Она мгновенно вскинулась, гневно раздув ноздри, и ткнула мне длинным когтем в грудь:

— Ты — нарушаешь правила, — и с абсолютной уверенностью в своей правоте, до которой темным еще ползти и ползти, с грохотом спустилась по лестнице.

Кажется, моя добровольная сдача оскорбила охотников до глубины души. Они семь лет гонялись за мной по самым диким местам и имели право надеяться, что поймают добычу самолично, а не добыча сама выйдет к ним с поднятыми лапками. Надежды, они такие, бывают весьма забавны.

Я прошел за Фаррен, с удивлением отмечая отсутствие пыли, грязи и паутины, открывшие истинный цвет стен — заплесневелый пятнистый. Все было так реально, что даже хотелось поверить... Но страх никуда не исчез; страх, что пальцы вновь уткнутся в стекло, а дерево обратится в камень. Нет смысла бежать, если я все равно остался там, в камере на высоких этажах Вихря.

Прошлое пустило корни слишком глубоко, не позволяя вырваться из хоровода видений. Возможно, если я повстречаюсь со страхами лицом к лицу, этот круг наконец разомкнется... или выйдет на новый виток. Вряд ли у "хуже" есть конечная стадия, пусть мне и кажется, что я ее достиг.

— Солнце, — потихоньку бухтела гончая, огибая лучи, падающие из окон, на ходу натягивая защитные очки-консервы. — Снег! Дождь! Ветер! Кто еще может жить в этом неправильном мире?

Любить свой дом пришельцы начинали только побывав в нашем. У ветеранов прорыва даже песенка есть "не покинем Заарней — места нет его милей!" или что-то в этом духе. Идеология сплошная, этот прорыв, а то все "грабежи, убийства"...

— Я поймал сообщника, — Ингви промаршировал на середину общего зала, вытянув руку. За шкирку он держал обвисшую рыженькую белку; я уже приготовился полюбоваться, как Фаррен будет объяснять новичку особенности чужой фауны, как гончая серьезно предупредила:

— Слишком маленькое... шпион? Разведывательный зонд? Ядовитый киборг-убийца? Не спускай с него глаз, они тут все такие!

Белка очнулась и возмущенно зацокала, и храбрый охотник разжал пальцы, одним махом отпрыгнув через несколько столов. Фаррен потянула из ножен клинок; я прикинул, разрешится ли ситуация мирно, и пошел спасать гостей из другого мира от страшного зверя. Перепуганная белка сиганула на руки и намертво вцепилась в плащ, словно уговаривая не отдавать ее красноглазым монстрам.

— Смотри, смотри, он подчинил это! — донеслось со стороны восхищенных зрителей.

Рыжее пятно стрелой унеслось к лесу. На чужой земле опасности подстерегали пришельцев со всех сторон, и совсем неважно, были ли они мнимыми, если в них верили.

Компания торчала в гостинице вовсе не ради моих прихотей; все ждали, пока зарядятся батареи эфирного транспортника, который перекинет нас прямиком в Лонгард. Невероятно сложная и дорогая вещица, и разве что Лоэрин Дэлла Гефаро мог это себе позволить. Его уникальный дар — создавать артефакты.

По праву старшего Тхиа занял покои хозяина гостиницы, и сделал это зря. К моему удивлению, там оказалось не чище, чем в доме, а скорее наоборот; похоже, человек решил, что моя просьба относится только к гостевым комнатам. Ясный источник, забери меня домой.

У покрытого толстым слоем пыли стола мялся на длинных лапах призрачный почтовый журавль. Увидев меня, создание Пути с облегчением выпустило из клюва перевязанный бечевкой сверток и, нервно взмахнув широкими крыльями, кануло в дымке перехода. Оно даже не задержалось, чтобы удостоверить личность получателя; такая поспешность была примечательна, словно призрак отчего-то боялся долго задерживаться по эту сторону.

Я поднял письмо с гербом Лоэрина и новый ограничитель дара. Металл, кожа, серебряные нити, ни хрупкости, ни вычурного изящества прежнего, но почерк мастера угадывался без труда.

— Разве мы не договорились?

— Лоэрин не в курсе, — Тхиа встал рядом, так, словно опасался, что я сейчас сгрызу ошейник без соли, а командиру гончих опять придется просить у нанимателя новый. Меня уже не удивляла скорость, с которой Гефаро клепал свои артефакты. Только интересно, когда в перерывах он успевал ваять такие длинные послания? — И лучше ему там и не быть.

Стальная змея недовольно шевельнулась, подняв узкую голову; чешуя скользнула под пальцами, и ядовито-зеленые глаза затянула белесая пленка, напряженное тело обмякло, превращаясь обратно в металлический обруч.

Спи спокойно, творение, и мы поладим.

— Я думал, ты до сих пор наверху сидишь и страдаешь, — цинично заметил гончая.

— На моих глазах умерло столько людей, что я давно сбился со счета. Одним больше. Одним меньше. Просто, — я выпустил артефакт, не став разводить конфликт на пустом месте. — В смерти нет ничего хорошего.

Командир охотников с сомнением посмотрел на меня и вздрогнул от раздавшегося за стенами рева.

— Там, там темные! — в комнату влетел Ингви. За его спиной маячила вооруженная Фаррен; парочка сияла от азарта, готовясь принять участие хоть в одной нормальной схватке.

Тхиа брезгливо покачал головой:

— Видишь, Рейни, во что мы превращаемся, оставаясь в этом мире?

— Вас никто не приглашал... о, нет, все было именно так. И сколько же пришло сюда ради свободы и охоты на слабых людишек, не думая о возвращении?

Все.

— А ты злопамятный.

Еще бы. Я знаю, благодаря кому выиграли наши враги.

... Снаружи, на узком пятачке двора, пытались развернуться сразу две повозки. Случайно снеся ветхий сарай и проехавшись по остаткам околицы, два железных зверя, которых дороги Аринди не видели лет пятьдесят, остановились, недружелюбно перемигиваясь красными фарами. И в каких запасниках гильдия откопала такую древность? Я уж не спрашиваю, что у них вместо топлива — что поймают, на том и ездят.

Хлопнула дверца, и главарь прибывших спрыгнул на землю, скинув капюшон с белой окантовкой. Светловолосый мужчина, на лице которого отчетливо читался вопрос, почему он, такой хороший, вынужден торчать на задворках мира, был решительно незнаком. И это плюс: на знакомства среди темных мне не везло.

Предгорья пили магию с той же охотой, что и волю к жизни. Его спутники выглядели расплывчатыми серыми пятнами, позволяя абстрагироваться от касания иной силы, агрессивной, чужой и враждебной.

— Эй, красноглазики, — голос был таким же блеклым, как и хозяин. — Даю вам минуту, и чтоб тени здесь вашей не было.

Не поделили свободные номера? Остальные маги расползлись вокруг машин, с ленцой поглядывая на гостиницу.

— И человека оставьте, — посоветовал кто-то и хихикнул, — если там еще что-то осталось.

Создавалось полное впечатление, что оставшись без последнего врага — светлой гильдии — темные порядком... расслабились, что ли.

Кажется, постояльцы преодолели вечное хорское безразличие и наняли отряд, чтобы выгнать захватчиков. И заодно вырвать невинную жертву из лап кровавых нелюдей. Свет, я и не думал, что один разговор будет настолько разрушителен.

Фаррен любопытно выглянула из окна, придерживая за капюшон рвущегося вперед новичка. Но расстояние все еще было слишком велико: боевым магам требовалось пространство для маневра, потому что в ближней схватке люди заарнам не противники.

— Сдаться им, что ли? — прикинул я и, натолкнувшись на злой взгляд Тхиа, громко крикнул: — Ладно, ладно, не надо, мне и так неплохо!

Главарь равнодушно пожал плечами, показывая, что каждый сам кузнец своего счастья, а он сделал все, что мог. Тяжелая боевая цепь шевельнулась, шлепнув по земле шипастым навершием, и воздушная волна ударила в дверь, вынося ее с куском стены. Здание содрогнулось от крыши до фундамента, колесо светильника сорвалось с крюка, проломив пол, и хаос начал победное шествие.

— А в чем, собственно, дело? — я шагнул из укрытия, показывая, что безоружен. — Мы уже уходим, и не думаю, что за разрушения вам заплатят.

Если только владелец постоялого двора не сообразил, что он за тела иномирников два таких отстроит.

Темные уставились на меня, давно уже отвыкнув, что с ними кто-то пытается разговаривать. Тхиа рывком втащил меня обратно, но поздно; светловолосый нахмурился, явно что-то припоминая, а его сосед медленно поднял руку и абсолютно нечеловеческим голосом взвыл:

— Ты-ы!

Ну почему из всех привилегий магистров мне досталась настолько печальная слава?

— Отдайте светлого и... мы вас отпустим, — напряженно потребовал главарь. Впрочем, последней части явно недоставало уверенности и того факта, что совсем недавно заарнов обещали отпустить просто так.

— Какие чудные новости, — задумчиво отметил я, оценивая варианты. Меня узнали, это плохо; всех разом уже не прихлопнут, уже лучше. Численный перевес не на нашей стороне. — Вы семь лет знать меня не хотели, и дальше обойдетесь.

— Тебя кто спросил, светленький? — с ненормальной радостью донеслось снаружи. — Шевелитесь там!

Фаррен зарычала и вскочила, скаля клыки:

— Не-ет, вы его не затыкайте. Кто так бросает вызов? Кто так не по регламенту бросает вызов, я спрашиваю?! Это мы семь лет за ним гонялись! Мы! Наша добыча! А вы думаете — пришли на готовенькое?

— Знакомьтесь: темная гильдия. Она всегда так делает.

— Не смейте спорить с тем, кто вас призвал, — от чужой наглости маги очнулись быстро. — Все маги принадлежат гильдии — все светлые наши!

— В искажение вашу гильдию, — единодушно порешили детишки иного мира, обрубив переговоры на корню.

— Тхиа, уводи катер, — я не стал дожидаться ответа, глубоко вдохнув и шагнув вперед.

Шаг — раскаленная дуга пронеслась перед самым лицом, каким-то чудом свернув в сторону, и влепилась в ограду. Шаг — звенья цепи ударяют прямо по боку машины, оставляя глубокую вмятину. Шаг — и двое магов едва не попадают друг по другу, лишь в последний миг разводя удары. Дымка искажения, стремительные бесшумные пассы, летящие куда попало заклинания, сверкающие вспышки, хаос и полная неразбериха.

— Простите, — я едва не влепился в черный балахон, нырнул на Путь, вынырнул, снова налетел на кого-то... — Простите, простите, извините...

В принципе, я прекрасно знаю, за что меня так ненавидят.

— Замри!

Я послушно застыл на границе незримого барьера, и легко поклонился светловолосому магу, отдавшему отряду единственный верный приказ. Самое опасное в мерцании — случайно попасть под удар, но маги искренне старались по мне не попадать, и теперь пожинали последствия.

— Приятно было познакомиться... — и без всяких ухищрений переступил границу.

Переход тянулся невероятно долго; врата маячили вверху, как пятно света на поверхности воды, и я рвался к ним, выбиваясь из сил и срывая дыхание.

Маленькая искорка посреди безбрежного фиолетового океана... я не имел права сдаваться.

...Приземистый холм опоясывал круг из серых гладких валунов с полустертыми календарными знаками, а на верхушке поднимался старый дуб с раскидистой кроной. Вдали, над облетевшей рощей, курился дым — гончие все-таки подожгли гостиницу, следуя своим странным ритуалам. Разумеется, с оплатой, что народной любви им не добавляло; простой разбой люди бы еще поняли, но вот это — не-е-е, никогда. Землю плотным слоем покрывали бурые волнистые листья и рассыпанные желуди. Я смахнул их с каменной плиты с выбитой датой, проверив, нет ли трещин, завернулся в плащ и рухнул сверху, больше не сдерживая смех.

Но вспышка эмоций быстро прошла, оставив невесело глядеть на бледное небо и ждать. Таких мест в Хоре множество, и я, наверное, знаю их все. Когда-то с этого места начался один из прорывов, а потом, после его окончания, здесь посадили дерево в надежде, что оно не даст вратам открыться вновь.

Возможно, миров множество, возможно, они никак не контактируют друг с другом, но нам не повезло. У нас оказался сосед. Когда сходятся звезды, когда рождается проводник, называемый гельдом, появляется мост в Заарней, мертвый мир, враждебный мир, мир-паразит. Рано или поздно мы сольемся воедино, и тогда наше солнце погаснет, а темный источник сожрет все остальное.

Ах да, и еще через врата ломятся всякие наглые твари. От соседей, как обычно, одни проблемы.

Наглые твари вывалились из леса часа через два, и вел их Ингви — как я понял, новый поисковик в группе. И потому монотонная рутина интереса к работе еще не отбила.