Пока мы продумывали свои партии, а потом репетировали, гитары и синтезатор были подключены каждый к своему комбику, а Роберт и Боря играли без микрофонов — они им просто были не нужны — звук от ударной установки и духовых и без усилителей разносился на всю студию. Но когда мы подключили к микшерскому пульту комбики и микрофоны, то звук ударных полез в эти самые микрофоны, и он без того громкий стал еще громче и подавлял голоса. Коля встал за пульт, пробовал по всякому построить звук, но получалось, честно говоря плохо, да еще и девушки перестали в ноты попадать из-за тех же ударных. Лада чуть не заплакала, Альдона как-то странно полосками начала краснеть, а Вера кусала губы. Раньше, играя с другими ансамблями репетировали обычно на сцене, где ударные обычно в глубине, а микрофоны ближе к краю и такой проблемы не встречалось, да и микрофоны были откровенно говоря самое настоящее г... И вот в репетиционном зале с хорошими микрофонами мы столкнулись с такой вещью.

Подошел улыбающийся и довольный окончанием монтажа студии Клаймич. Поинтересовался состоянием наших дел. Продемонстрировали то что у нас получилось. Давыдович перестал улыбаться, почесал затылок и спросил:

-У кого какие предолжения? Как ударные приглушить? Поставлю вопрос по другому: как сделать так, чтобы Роберт не мешал, и одновременно присутствовал, и играл?

-Можжет на улицу ударную установку вынесем?— предложила Альдона,— поставим рядом с окошком. Роберт будет нас видеть и слышать, а мешать нам не будет.

Директор посмотрел на окно, за которым уже темнело и на капли осеннего дождя на стекле и ответил:

-Роберта жалко, промокнет ведь. Да и барабанам не думаю, что дождик очень нужен.

-Нуу, яя же пошутила,— оправдывалась Альдона,— там и в самом деле сыро и холодно.

-Да я понимаю, а вот что делать то,— вновь почесал затылок Клаймич,— не выносить же установку в соседнюю комнату.

Вот тут я и вспомнил о своей идее, которая пришла мне в голову, когда услышал как играет Роберт на новых ударных:

-А что если мы его за ширму посадим? Поставим перед ним ширму — звук в микрофоны не пойдет.

-А как я вас видеть буду?— возмутился Роберт.

-А ты много нас видишь, когда мы к тебе спиной стоим?— парировала Альдона.

-Ну много-не много, а то что надо вижу,— глубокомысленно заявил наш ударник.

Ой, дураааак. На фига он это сказал?

-Это ты сейчас на что намекаешь?— встрепенулась Альдона, как то по-своему поняв намеки Роберта,— а ну рассказывай, что ты там видишь?

-Ни на что я не намекаю,— стал притормаживать разгорающуюся перепалку Роберт,— где вы видели такое, что ударник за стенкой какой-то сидит.

-А что если ее из оргстекла сделать,чтоб прозрачная была? Листов пять соединим оконными петлями, да поставим в такой конфигурации при которой звук мешать не будет, а она не сложилась и не упала?— вновь со своим предложением влез я,— Григорий Давыдович, сможете организовать пять листов оргстекла толщиной в четыре-пять милиметров? Ну и петли оконные еще с винтами и гайками чтоб прислали...

-Сейчас пойду позвоню, постараюсь выбить,— ответил директор,— а вы все марш по домам — сегодня и так насыщенный день был, а завтра еще труднее будет — надо пробовать писаться, а мы еще не отрепетировали толком.

Когда утром все собрались в репетиционном зале пять листов оргстекла уже стояли прислоненные к стене. Рядом на полу лежал бумажный слоенный мешок из-под цемента, в котором видимо были петли с винтами и гайками. Всех встретил улыбающийся Клаймич и посмотрев на меня сказал:

-Как говорится — инициатива имеет инициатора. Володя, Роберт — вот стекло,— указал он на большие высотой под полтора и длиной метра по два листы оргстекла,— вот крепеж,как просили,— и пнул мешок, который отозвался глухим металлическим звуком,— коловорот, сверла и прочие инструменты возьмете и плотника — он на втором этаже в одном из кабинетов уже капается. Работайте. Все остальные со мной в студию — будем настраиваться, пока наши Кулибины будут заниматься аквариумом для Роберта.

Не прошло и часа, а мы с Робертом уже соединили три листа между собой. Когда я сказал про пять листов, то я не мог и подумать, что они бывают такие большие и поэтому трех листов нам вполне хватило чтобы составить из них нечто наподобие ширмы в кабинете врача, только прозрачную. Когда я пошел, отдавать инструмент плотнику, то попросил его помочь нам с Робертом поставить всю нашу конструкцию около барабанов— тот не отказал. Поставили мы этот щит, и почему то он нам с Робертом жидким показался и не надежным.

-Слушай, Вов,— сказал мой друг,— а давай оставшиеся два листа еще прибавим, а то вдруг вся эта хренотень на меня упадет. Я то ладно — шишек и синяков не боюсь, а вот инструмент переломает.

Я с ним согласился, да и плотник придерживался примерно такого же мнения, что и ударник. Втроем, сразу на стоящем уже щите мы прибавили оставшиеся два листа оргстекла, и вот Роберт, сидя за прозрачной стенкой улыбается мне и стучит на ударных. Вот ведь,— подумал я,— вроде все так просто, а барабанная дробь и звон тарелок уже не так давят на уши.

На звук ударных подошла вся группа во главе с Давыдовичем и в первую очередь, конечно же решили проверить результата нашего с Робертом труда. Включили пульт с подключенными микрофонами и усилитель, зазвучали ударные, девушки попробовали спеть пару фраз из припева — получилось отлично — звук барабанов слышался за стеклом, а не в динамиках. Клаймич, который и до этого был чем-то довольный, вообще расцвел, а Альдона подошла к экрану, манжетой рукава своей кофты протерла на уровне лица стекло, приложилась к нему губами и прямо напротив Роберта оставила ярко-алый след своего поцелуя. Потом подошла к все еще включенному микрофону, и произнесла в него: "Вот теперь тебе есть на что смотреть. А то разглядываешь нас со спины и неизвестно о чем думаешь!"... Смех стоял долгий и громкий, так как усилитель не успели вывести на минимум.

До обеда песню мы все-таки сделали такой, за которую ни капли не стыдно. Роберт, Глеб и Миша своими инструментами создали ритм-секцию, я переключался то на соло, то присоединялся к ним, Боря менял трубу на сакс и сакс на трубу, Коля все это сдабривал нежными и в то же время необычными звуками синтезатора. Поверх всей этой музыки звучали славные голоса наших девушек, а в припеве Коля, Миша и я подхватывали их пение своими мужскими голосами.

До вечера успели записать на студии и вокальные и инструментальные партии. Давыдович попросил Колю остаться и помочь в сведении, а нас все прогнал домой со словами: "Ребята, вы все молодцы, идите отдыхать, а завтра будете репетировать исполнение песни под фонограмму".

Вот, тебе раз,— думал я, идя от остановки домой под моросящим дождем. Зачем Клаймичу нужно, чтобы мы исполняли песню под фонограмму? И вообще — когда используют фонограмму? Тогда, когда зал, в котором выступаешь совсем не соответствует исполнению живой музыки, когда звук гуляет по залу, а ты глохнешь от своей же музыки и начинаешь лажать, сбиваться с ритма, играть и петь мимо нот. Когда такое не допустимо? А тогда, когда ты будешь на ответственном концерте выступать, и налажать ну вообще никак нельзя. И какой же у нас концерт ближайший по срокам? Может на Ноябрьские что-то намечается? В таком случае это давно было бы известно всем и к репетициям в каком-нибудь зале давно уже привлекли бы. Да и песня не очень-то похожа на революционную, которые обычно исполняют 7 ноября. Оёёёй. А не к Дню ли Милиции песня готовится? Витя, насколько известно, с Сенчиной и хором МВД будет исполнять 02. Сольно он будет петь Боевой орден. Неужели Счастье хотят каким-то образом вставить в программу концерта? Получается, что у Клаймича есть желание протолкнуть нас на концерт, но пока нету уверенности. А откуда ей быть этой уверенности, если песня только сегодня нормально сыгранна, а сейчас еще только сводится в студии? С этими мыслями я зашел домой, разулся, повесил на вешалку куртку, прошел на кухню, обнял сзади стоящую у газовой плиты Людмилу, и негромко произнес:

-Солнышко, а нас вроде по телевизору скоро покажут...

* * *

Петь под фонограмму, то есть открывать рот и делать вид, что поешь оказалось не таким уж и сложным делом... после десятой попытки. Играть для меня оказалось намного проще. Еще бы не проще — если так же и играешь, только при отключенном усилителе. А вот у Роберта это дело не получилось. Ну как можно изобразить работу на ударнике не ударяя по барабанам? Все равно стукнешь, да еще и путаться будешь. Клаймич словно ожидал такого развития событий, и притащил из студии запись песни без партии ударных. Вообщем получилось, что все пели и играли понарошку, а Роберт играл по-настоящему. Не знаю как все выглядело со стороны, но директор остался доволен.

Ближе к вечеру появился Витя, да еще и не один. Насколько я понял, он принимал участие в чемпионате страны по боксу, который проходил в Липецке, а так как там был какой-то перерыв в соревнованиях он прилетел в Москву. А вместе с ним за компанию приехала его мама, и два тренера. Витина мама оказалась приятной и вежливой женщиной, сразу со всеми поздаровалась, а с Верой они обменялись поцелуями в щечку, словно родственники какие-то. Один из Витиных тренеров, который был пониже, похудее и постарше тоже всем кивнул в знак приветствия и по-кавказски, полуобнявшись и прислонив щеку к щеке, поздоровался с Клаймичем. А он и был кавказцем. Как я потом узнал, корни его лежали из Дагестана — толи даргинец, толи аварец, толи еще кто — я в этом не разбираюсь. Второй же его тренер оказалась прямая противоположеность первому — высокий, плечистый парень, чуть младше меня на первый взгляд. Поздаровался со всеми, протягивая мне здоровую ладонь, представился Алексеем, а потом сгреб как медведь в охапку Роберта и начал с ним своего рода борьбу — видимо давно не виделись. Потом с улыбкой поприветствовал Веру с Альдоной, а Ладу, словно младшую сестренку под её звонкий смех осторожно за локотки оторвал от земли. Когда шум и гам улегся, Клаймич предложил вновь прибывшим гостям присесть, кто на что сможет. Сам, попросив нас исполнить новую песню, занял место за микшерским пультом, подмигнул нам и включил незаметно от гостей магнитофон.

В очередной, не помню какой за день раз, изобразив песню все замолчали. Гости поаплодировали, а Витя спросил о наличии фонограммы. И вот тут весь состав группы начал от души смеяться, сбрасывая внутреннее напряжение от прошедшего дня. Витя в недоумении смотрел то на улыбающегося директора, то на смеющуюся группу и откровенно не понимал причину смеха. Когда Клаймич сказал, что он только что и слышал фонограмму, то только и смог произнести: "Вот, нифига ж себе, попал".

С напутствием Клаймича "завтра не опаздывать" все разбрелись по домам.

* * *

Утром в ожидании задерживающегося директора мы для девушек устроили сейшн. Играли и обрабатывали все что первое взбрело в голову. Глеб с Робертом за прошедшие репетиции еще больше сыгрались, и теперь их дуэт бас-ударные слышался как единое целое. Мы с Мишей вели ритм на гитарах, я иногда исполнял небольшие сольные проигрыши, а Боря не отставая от нас вставлял отрывки на саксафоне. Вообщем играли просто для себя и для наших девушек, и не заметили как зашел директор.

-Ну что,товарищи,— осмотрев нас всех по очереди сказал Давыдович.— Сразу сообщаю вам хорошую новость. Вчера мы вечером с Витей были в гостях у Юрия Михайловича Чурабанова, Первого Замминистра МВД. В этом году, как и всегда, он является непосредственным куратором концерта посвященного Дню Рождения Милиции, который состоится 11 ноября. Прослушав нашу песню, он сказал, что с утра предоставит запись самому Министру МВД. Я уже успел с утра созвониться с Чурбановым, и он сообщил, что наша песня теперь официально входит в репертуар концерта, и с завтрашнего дня мы включаемся в репетиции вместе со всеми остальными участниками концерта. Сразу скажу, что предстоящее выступление и почетно, но и не менее ответственно. Концерт будет показан по Центральному Телевидению на всю страну. Сообственно, говоря, поэтому я просил вас репетировать исполнение песни под фонограмму — сами понимаете, что на таком концерте вживую никто не поет — не тот уровень. Я знаю, что вы сейчас все будете переживать, но думаю наш дебют пройдет успешно — мы не плохо поработали, и за оставшееся время еще лучше подготовимся к выступлению. Сегодня объявляю выходной, мы с девушками едем за сшитыми для них платьями, и все завтра в 11 утра встречаемся в фойе концертного зала"Россия". У кого какие вопросы?

-У меня вопрос, Георгий Давыдович,— произнес Глеб,— вы сказали, что для девушек сшиты платья, а в чем мы выступать будем? В джинсе? Нет, у меня конечно есть свадебный костюм, который я одевал всего лишь раз, возможно меня в нем и похоронят, но почему то не думаю, что это то что надо.

-И правда,— сказал Клаймич,— этот момент я как-то упустил. Платья были заказаны давно, и шиты по меркам с девушек, но остального состава группы, кроме Роберта и Коли не было. Я думаю,что генерал Калинин сумеет нам помочь. Сейчас же позвоню ему. Парни, не расходитесь пока, я сейчас подойду.

С этими словами он вышел, а мы смотрели друг друга, и не верили всему тому, что произнес директор. Зал"Россия", День Милиции, телевиденье, дебют, песня — все смешалось в голове.

Размышления прервал Григорий Давыдович сообщением, что мужскую часть ВИА уже ждут на Лубянке в Доме Культуры, где находится большая коллекция сценических костюмов на все случаи жизни и всех размеров. Велел нам ехать сразу туда, сказал Коле к кому подойти, выбрать обычные, по возможности нейтральные, а не павлинистые костюмы. Их отложат, а перед генеральной репетицией они выглаженные будут доставлены в Концертный Зал.

С этими напутствиями мы отправились в Дом Культуры, где нас действительно уже ждали и сразу проводили в большое хранилище сценических костюмов. Костюмы были рассортированы по цветам, фасонам и даже историческим эпохам, но седоволосый дядька-костюмер, который нас встретил безошибочно повел в нужном направлении, и привел к подходящим для концерта по его мнению двубортным пиджакам. Темно-серые пиджаки и висящие на тех же плечиках такого же цвета брюки показались нам именно тем, что и может соответствовать такому событию, как День Милиции. Они были просты, но сшиты из отличной ткани и явно не на фабрике, а в хорошем ателье. А у нас разбегались глаза от такого количества костюмов всех цветов и фасонов, и мы обратили внимание на висящие напротив такие же пиджаки, но из ткани с металлическим отливом. Костюмер сказал, что если предстоит выступать перед камерами, то лучше не рисковать с ними, так как они могут начать бликовать. Так как опыта выступлений перед камерами у нас не было, то мы даже и не стали спорить и остановили свой выбор на предыдущих костюмах. Потом мы удивлялись тому, как точно по размеру нам были выбраны пиджаки, с висящими под ними брюками. Стоило костюмеру бросить на каждого из нас свой взгляд и он уже безошибочно выбирает из десятка одинаковых костюмов каждому по размеру. Единственное, что потом было сделано, так это то, что перед уходом каждый из нас одел брюки, и осмотрев нас, дядька двоим подогнул брючины и провел на местах подгиба линии мелом,при этом добавив, что сегодня же брюки будут подшиты. В завершении примерки у каждого опять же на глаз записал обхват шеи и сказал, что сорочки будут так же сегодня приготовлены. Распрощавшись с гостеприимным хозяином костюмов, а потом бросив друг другу "До завтра" мы и растались.