Спасатель. Книга третья

— Когда франки захватывали Город, у них имелся большой флот, — вздохнул Никита, — и они держали его в бухте Золотого Рога. Поэтому стены латиняне штурмовали у причалов. Но если таинственные "кто-то", желающие овладеть Константинополем, это никейские эллины, у которых кораблей маловато, то подходить к укреплениям лучше с запада, со стороны континента.

— Однако, стены там тянутся не одну милю, и небольшого войска для осады всей длинной стены не хватит. Значит, маленький отряд предпочтет атаковать только одни ворота. Так?

Опытные пираты дружно кивнули.

— Это весьма вероятно, — подтвердил Пиргос. — Но продолжай свою мысль.

Иоанн призадумался так, что сбился с шага и едва не споткнулся, но нить рассуждений он все равно не упустил:

— Полагаю, что следует выбрать ворота, расположенные поближе к берегу Мраморного моря, чтобы осаждающие могли сторожить побережье и мешали противнику высадиться у себя в тылу. А самый южный вход в Город вблизи берега, если не считать маленькой калитки для вылазок, это, как вы рассказывали, Золотые ворота. Но они укреплены наилучшим образом, и вряд ли кто-нибудь отважится их штурмовать.

— Да, взять их приступом просто невозможно, — охотно согласился Никита.

— Значит, никейцы попытаются проникнуть через следующие ворота — Вторые военные, именуемые также Ксилокерк, — сделал вывод Иоанн. — Я прав?

Пираты многозначительно переглянулись, и Никита покачал головой:

— Не совсем. Пройти через Ксилокерк не получится. Их заложили каменной кладкой еще перед вторжением латинян.

Юноша ничуть не смутился своей оплошности, ведь он не знал такой подробности, и немедля продолжил мозговой штурм:

— Значит, остаются третьи врата — Пиги. Часто ли ими пользуются горожане?

— Сейчас нечасто. Они ведут к Пигийскому монастырю, издавна известному своим живоносным источником. Раньше к нему каждое воскресенье устраивали шествия, но после вторжения варваров из монастыря изгнали православных монахов, и источник потерял свою священную силу. Однако через ворота все еще проезжают, и их пока не замуровывали.

Иоанн уже был готов в нетерпении воскликнуть, что нужно идти к этим вратам, но вовремя сообразил, что широченный проспекта Месы, по которому они шагали, вел как раз в нужном направлении.

Еще час друзья шли по улице, попутно осматривая двухэтажные портики, тянущиеся по обеим сторонам дороги, и выслушивая ностальгические воспоминания Никиты:

— В былые дни все эти портики были заняты торговыми рядами, и улица превращалась в один огромный рынок, длиной в мили. Но сейчас, как видите, среди колоннад лавок почти не осталось. Жизнь в Городе еле теплится.

Пройдя форум Аркадия, пираты свернули с Месы направо на второстепенную улицу. Здесь уже не было портиков, а дома выглядели не столь презентабельно, как на парадном проспекте, но Никита умилялся, глядя на давно неремонтируемые строения:

— Я с детства жил здесь, в районе Девтер. Но как же тут все изменилось! Какое все стало обшарпанное и грязное, и повсюду мусор. О боже, даже храм святой Анны не узнать! Четвертик стал каким-то серым, окна выбиты, купол помутнел. А ведь когда-то эта церковь была главной у нас в Девтероне, и сюда даже император приходил на праздничную службу в день Успения Анны.

Никита потянул товарищей внутрь храма, и те послушно последовали за ним, хотя в сотне шагов уже виднелись высокие ворота — цель их поисков.

Войдя под своды церкви, небольшой, по меркам столицы, но могущей стать кафедральным собором где-нибудь в варварских городках Франции, путники остановились в растерянности. Хотя пол в наосе был чисто подметен, а мозаики на стенах тщательно вымыты, но никаких драгоценных украшений в храме святой Анны не осталось. Золотые оклады икон были безжалостно содраны, серебряные подсвечники исчезли, и даже аналой был деревянным.

Такого разорения, как здесь, не ведала даже их маленькая церквушка в Молосе, хотя и из нее завоеватели много чего вынесли. Потрясенный безрадостными переменами, случившимися в его родном городе, Никита горестно вздохнул:

— Пусть храм наш окраинный, и знать сюда захаживала редко, но здесь раньше все просто блистало убранством. А внизу под церковью, в обширных подвалах располагались большие цистерны, дававшие воду всему кварталу. Ну, сейчас-то они наверняка пусты, ведь за акведуками никто не следит.

— А интересно было бы на них взглянуть, — оживился Иоанн. — У нас в Молосе ничего подобного нет.

— Пойдем посмотрим, — поспешно согласился Никита, которому явно было тяжко находится в разоренной церкви. — Тут за углом есть вход.

Торопливо выйдя на улицу, пират повел друзей показать столичную диковинку, но неожиданно остановился. У входа в подвал суетилось несколько человек, тащивших лестницу и какие-то инструменты.

— Ого, похоже, ремонтом тут все же занимаются, — прищурился Иоанн. — Давайте глянем.

Однако он не успел сделать ни шага, как путь им преградил маленький священник, повелительно раскинувший в сторону руки:

— Стойте, вам там нечего делать.

Рядом с иереем тут же встало двое строителей, держащих наперевес кирку и молоток. Они с неприкрытом страхом оглядывали высокие фигуры пришельцев. Парусиновые штаны чужаков, башмаки из грубой кожи, широкие ремни с висящими на них длинными кинжалами в кожаных ножнах и, наконец, испещренные шрамами лица ясно говорили о профессиональной принадлежности этой троицы. Тем не менее, священник, не убоявшийся грозного вида пиратов, непоколебимо стоял на их пути.

Пиргос, опасаясь, чтобы дело не дошло до греха, тут же достал из-за пазухи свой православный крестик и продемонстрировал его защитникам церкви, а Никита слегка поклонился и почтительно сложил ладони, как бы прося благословления:

— Прости отче, мы не хотели пугать вас. Просто я провел здесь юность, и показывал своим друзьям родной город, который покинул после нашествия схизматиков.

Иерей еще раз подозрительно окинул взглядом явных грешников, но смягчился и уже вполне отеческим тоном произнес:

— Мир вам, добрые люди. А теперь, навклир, ступай по своим делам.

Строители разом выдохнули, поняв, что им не придется драться со страшными разбойниками, а Иоанн отпустил ножны кинжала, которые он машинально придержал рукой, как обычно делал перед схваткой. И даже Пиргос, выглядевший абсолютно спокойным, облегченно вытер пот со лба.

Греки дружелюбно улыбнулись друг другу, но через мгновение все вздрогнули, услышав со стороны ворот гулкий удара железа о железо.

Молосцы едва ли не бегом кинулись смотреть, что там приключилось, но вскоре сбавили шаг и к месту происшествия подошли неспешно, как и следовало солидным мореплавателям.

В конце улицы высокие дома, пяти-шести этажными громадинами нависавшие над мостовой, уже заканчивались, оставляя перед стеной широкую полоску земли, свободную от построек, и Иоанн смог хорошо рассмотреть укрепления Пигийских врат. Собственно говоря, надвратной башни, как таковой, у Пиг не было, просто в этом месте стена была значительно толще. Зато по бокам от ворот высились две огромные восьмиугольные башни, могущие стать донжонами в каком-нибудь франкском замке.

Ворота во внутренней стене были распахнуты настежь, и возле них толпились греки, привлеченные необычайным событием. Здесь, на окраине, православных обитало намного больше, чем в центре города, и чувствовали они себя увереннее.

Быстро оглядевшись по сторонам, нет ли опасности, Михаил немного успокоился. Двое стражников лениво стояли в проеме, никого не пропуская, но и не вытаскивая мечей из ножен. Правда, дальше за ними маячил франкский рыцарь. Но он даже не снял плаща, а шлем держал в руке. Придя к выводу, что битвы тут пока не намечается, Пиргос решительно зашагал вперед, раздвигая толпу, и увлекая за собой спутников.

Вступив в широченный проем привратной башни, Иоанн задрал голову вверх и потрясенно присвистнул. Своды Пигийских врат высились на высоту шести или семи маховых саженей, и их практически полностью покрывала многовековая копоть, оставшаяся от факелов стражников.

— Такой высокий потолок, и не где-нибудь во дворце, а в обычных воротах, — удивленно прошептал Иоанн. — А сколько смен стражников повидали эти врата? Наверно, сотни тысяч. Уж они наверняка переживут и нынешних латинян.

Но тут отцовский толчок в бок вернул юношу на землю, и он обратил взор вперед, туда, куда смотрели и все собравшиеся зеваки. Ворота внешней стены, обычно всегда открытые днем, оказались закрыты наглухо. Мало того, итальянские мастеровые еще и прибивали огромными железными скобами медный засов к дубовым створкам ворот, чтобы его нельзя было поднять. Это их удары молота переполошили окрестных жителей. Тут же наготове уже стояла телега с булыжниками.

Пиргос встретился глазами с Никитой, и старые разбойники понимающе усмехнулись. Ох, несладко придется франкам, если у них не хватает людей даже для того, чтобы расставить стражу. Затем Михаил обвел глазами толпу, успевшую сбежаться к воротам, и, заметив давешнего строителя, протянул свою длинную, как жердь, руку, и тронул того за плечо:

— Друг мой, вместо того, чтобы пялиться издали на закрытые ворота, ты мог бы подойти туда и заработать монету, помогая заклинивать засов и разгружать камни.

Константинополец презрительно скривился, но через миг его лицо озарилось пониманием, и он охотно кинулся подсобить франкам. Стражники без вопросов пропустили человека в кожаном переднике и с молотком за поясом, и грек усердно принялся за работу.

— Что же делать, они же замуруют ворота, — встревожено прошептал Иоанн, дернув отца за рукав.

— Спокойно, ты же видишь, что камни не скрепляют раствором. Их просто наваливают кучей, чтобы подпереть створки. Франки закрывают проход временно.

Понаблюдав некоторое время, юный пират убедился в том, что булыжники действительно просто складывают, и на сердце у него немного отлегло, хотя некоторая тревога все же осталась:

— Как ты думаешь, а в большой стене створки тоже затворят?

— Вряд ли, ведь в случае осады франки как-то должны выходить к внешней стене, а ближайшие ворота слева и так полностью заложены, и там прохода нет.

И верно, через полчаса, опустошив несколько возов с камнями и вывалив их груз к створкам, рабочие ушли, а ворота во внутренней стене хотя и прикрыли, но заколачивать не стали. Народ начал расходиться, судача о происшествии, а Пиргос потащил сына на новую экскурсию:

— Иоанн, пойдем, тебе надо хорошенько осмотреть порт.

— Если ты помнишь, — прямо на ходу начал читать лекцию своему юному товарищу Никита, — всего в Константинополе имеется пять гаваней. Самая большая из них — Феодосийская, расположена на южной окраине города, со стороны Мраморного моря. Но последние эллинские императоры слишком небрежно за ней следили, и она вся заилилась, а франки и вовсе перестали заботиться о городе. Впрочем, главный венецианский порт Сан-Николо тоже постепенно заносится песком, и большие корабли с грузом могут войти туда только с приливом. Ну, а здесь в Городе для разгрузки судов сейчас используют, в основном, гавани Просфорион и Неорион в заливе Золотой рог, с северной стороны Константинополя. Самые удобные причалы в них, естественно, принадлежат венецианцам, а рядом с гаванями все забито складами, лавками и конторами. Часть из них занята местными купцами, а остальные сдаются в аренду приезжим торговцам. Наиболее важные товары, конечно, хранятся в подвалах жилых домов, а в складах оставляют то, что попроще.

Дойдя до припортового района, Иоанн начал по привычке внимательно поглядывать по сторонам, пытаясь определить, в каком складе что хранится. Вот здесь на мостовой рассыпаны зернышки из прохудившихся мешков. Тут пахнет смолой, а дальше доносится едва слышимый аромат специй, и у ворот караулят вооруженные стражи. А оттуда тянет запахом дубленых кож.

Однако сегодня больше, чем любые сокровища, парнишку интересовал потенциальный противник, и едва над крышами складов стали видны мачты, как Иоанн взволнованно ахнул:

— Отец, там длинные реи! Это галеры! Они уже не ждут на рейде, а пришвартовались к пристани.

Когда молосцы вышли на пристань, им предстала картина поспешной подготовки флота к походу. Остановившись в сторонке, где они не мешали грузчикам, пираты принялись наблюдать за погрузкой, а Пиргос попутно рассказывал сыну о венецианских кораблях:

— У Венеции самый лучший флот в мире, — с ноткой неподдельной зависти начал Михаил. — С ними не могут сравниться ни генуэзцы, у которых просто не имеется столько богатств и столько жителей, ни эллины, разобщенные на мелкие государства. У венецианцев на кораблях и воинами и гребцами служат их свободные граждане, и им нет нужды нанимать всякий сброд, как генуэзцам. Кстати, сын мой, скажи, сколько сейчас у латинян в Константинополе боевых кораблей?

— Тридцать два, — не задумываясь, ответил парнишка, для которого считать корабли было столь же естественно, как для пастуха считать коров.

— А точнее?

— Точнее, я видел тридцать две галеры, когда мы сюда приплыли. Наверно, одна-две еще патрулировали неподалеку. А ведь в Константинополе обычно остается не так много боевых кораблей, не так ли?

— Верно, большинство из них пришло с караваном. Венецианцы предпочитают отправлять суда в заморье пусть пореже, но обязательно с хорошей охраной. Не меньше пятнадцати галер в мирные годы, и до тридцати, если начинается большая война.

— Но тогда у них не остается свободных галер для пиратства, — заметил Иоанн, — и корабли их противника смогут почти свободно пересекать Средиземноморье, теряя от моря даже больше, чем от венецианцев.

— Ну и что, — пожал плечами Пиргос. — Венеция очень богатый город, и может позволить себе тратить средства на охрану караванов. Это генуэзцы по бедности своей вынуждены добывать себе средства пиратством.

— Знаешь отец, наверно, собирать все купеческие суда вместе для лучшей охраны — это весьма разумно. Но при встрече с сильнейшим флотом и потери станут большими. Если охрану каравана отвлечь, то можно будет захватить все купеческие суда сразу.

— Кто знает, кто знает, — задумчиво ответил Пиргос. — Может быть, кто-нибудь однажды и попробует это сделать.

Молосские пираты внимательно наблюдали, как венецианцы поспешно грузили на свои корабли провиант, метательные орудия, бревна, судовые снасти. Когда одна из галер отошла от пристани, Иоанн удивленно повернулся к отцу:

— Латиняне загрузили слишком мало провизии. И еще они оставили на берегу половину весел!

— И правильно сделали, — кивнул Михаил. — Поднимается северный ветер, и флот быстрее дойдет под парусами. Весла будут только мешать. А без лишнего груза корабли смогут подойти вплотную к берегу, и им не понадобится причал. Провиант же воинам подвезут позже, или они смогут разжиться им на месте.

— Значит, полагаешь, венецианцы выберут южный курс?

— Скорее всего, да. Там много островов, на которые латиняне точат зубы.

Вместо отошедшей галеры подошла другая, причалив к пристани кормой, в которой тут же распахнулись широкие створки. С берега на корабль, не мешкая, перекинули прочные сходни, и венецианцы начали осторожно заводить на галеру лошадей.