Варяг 3

— Да нет, это вы меня простите, просто не очень люблю это обращение, как то сразу кнутом попахивает... И в школе нас с младенчества научили что "мы не рабы, рабы немы". С детства терпеть не могу когда кто — то ко мне относится покровительственно — снисходительно только потому, что одел ментовский мундир или, в вашем случае, рясу. Да и современная мне католическая церковь так себя замарала в скандалах со священниками педофилами, что... Погорячился короче, извините, — тяжело вздохнул Петрович, — а почему вы не верите, что это "отлучение от монаршего тела" меня так подкосило?

— Знаете, вот уж в каких из смертных грехов вы, по моим наблюдениям, точно не замечены, так это в сребролюбии и в избыточной тяге к власти, — пожал плечами священник, — а зачем еще нормальному человеку может понадобится близость к государю? Не ваше это, Всеволод Федорович, место, вращаться вокруг власть придержащих в ожидании милостей.

— Увы да, оказалось, что не мое, — тяжело вздохнул Руднев и его наконец прорвало.

В следующие два часа он выложил отцу Михаилу все, что он планировал сделать для подготовки России к войне. И планы критических срочно необходимых реформ, способных, по его мнению если не отменить революционный взрыв, то хотя бы спустить его на тормозах... И главное, — как он все это просрал, из — за неудачного дня и длинного языка. Выговорившись Руднев неожиданно для отца Михаила сам "встал в позу" исповедника и огорошил вопросом уже батюшку.

— А теперь, согласно договору, который как известно дороже денег, расскажите ка вы мне, что гнетет ВАС? Ведь не только для облегчения моей ноши вы затеяли эту чехарду с переходом с корабля на корабль...

— Меня пугает ваше описание состояния страны... в ваше время, которое само говорит и о состоянии Церкви, — после короткой паузы прямо ответил на заданный в лоб вопрос отец Михаил, — и больше всего пугает то, что я в ваш рассказ верю. Увы. Уже сейчас многие ходят в храмы не от того, что верят, а потому, что иначе им штраф выпишут... Да и наши внутренние порядки таковы, что кажется, будто синод все больше превращается в обычное министерство — все озабочены только сохранением внешней благопристойности — достаточно вспомнить историю с Порт-Артурской иконой, которая добиралась до Порт-Артура едва ли не целый год!

* * *

В нынешнем состоянии Церковь действительно, при резких потрясениях в обществе, мало чего сможет сделать кроме собственного сохранения. А самое страшное — я не вижу, как это можно изменить! Вам в голову ничего по этому вопросу не приходило?

— Честно говоря, я не сильно задумывался о путях реанимации РПЦ, — задумчиво вертя в руках так и недопитый за вечер стакан с коньяком проговорил Руднев.

— Значит, настали последние времена? — со вселенской тоской в голосе и стремительно потухающей надеждой в глазах пробормотал отец Михаил, — сначала православие обречено встать на колени, а потом и лечь, чтобы уже не найти в себе силы подняться... Вам исключительно так видится будущее? И что такое РПЦ?

— Русская Православная Церковь это, а насчет лечь и уже не подняться... — глядя в стакан с янтарной жидкостью проговорил Петрович и вдруг хмыкнул, — сказал бы мне кто что я, махровый атеист, буду думать как можно спасти не только Россию но и церковь... Но во — первых вы батюшка не представляете насколько вы правы — спасти влияние православия надо любой ценой. Ибо оставленный христианством вакуум заполняется не только безобидным буддизмом, но и агрессивным мусульманством. Природа не терпит пустоты и в головах людей тоже... А ислам это, на нашем историческом этапе, религия не созидания, а, де факто, — разрушения. Что бы муллы всего мира не пели на тему "ислям — значит мир", везде где он начинает укореняться, почему — то неизбежно начинается война, причем обычно внутренняя. Молодая религия, еще не вышла из периода агрессивной юности, не очень она нам в России подходит... Батюшка, а вы в курсе как в Индии лечат слонов?

— Нет, я же не ветеринар а священник, да и а Индии не бывал, — удивился как смене темы так и неожиданному углу под которым Руднев рассматривал роль православия Михаил, — а при чем тут...

— При том, что я давным давно прочитал в одной умной книге

* * *

, — Руднев торопился высказать внезапно пришедшую идею, пока ее не спугнули другие мысли, — что иногда слоны болеют чем то вроде потери воли к жизни. Ничего не напоминает? Этот гигант просто ложится на землю, и лежит до тех пор, пока физически не может уже встать. Так и помирает...

— И как же его лечат, поднимают домкратом? — заинтересовался отец Михаил, предпочитая пропустить вопрос про напрашивающуюся аналогию мимо ушей.

— К нему подходит маленький человечек, и сочувственно похлопав по хоботу высыпает ему в глаза и его длинный нос пригоршню молотого красного перца.

— Однако! И не жалко им индусам божью тварь... Ну а в чем же заключается лечение?

— Слон от боли и злости вскакивает на ноги, если он еще на это способен, и начинает гоняться за наглецом, пытаясь его растоптать. Вся хандра у него проходит, и если он физически еще способен встать в момент.. Гм. Перцо — терапии, то он выживает.

— А человек, который швыряет в него перцем, он то выживает? — озаботился вопросом выживания уже не слона, а другой невинной души — доктора, отец Михаил.

— Если быстро бегает, то обычно да, — успокоил священника "добрый" Петрович.

— И что же вы хотите такого острого "швырнуть в хобот" Православной Церкви, дорогой адмирал? — задумчиво проговорил Михаил, решившись наконец налить коньяку и себе.

— Ну первое что мне приходит на ум такого, что точно выдернет РПЦ из летаргии, это устроить новый раскол.

В лицо Руднева ударил фонтан коньяка, бивший изо рта подавшегося Шустовским отца Михаила. Прокашлявшись с помощью похлопавшего его по спине адмирала, Михаил еще не обретя способность нормально говорить (а если хорошо подавиться КОНЬЯКОМ, то это очень не просто поверьте) просипел в ответ:

— Вы что, совсем с ума сошли, господин хороший? Когда у вас болит зуб, вы прямиком направляетесь к палачу, чтобы тот отрубил вашу дурную голову, или все же сначала попробуете зайти к дантисту?

— Вот видите отец Михаил? Сработало, — довольно потер руки Петрович, — вы сразу...

— Я сразу еле удержался чтобы не проломить вам голову чем придется, вот этим стаканом к примеру, а лучше бутылкой!

— Православная церковь так боится богохульства заключенного в самом слове "раскол", что всегда готова перейти к уговорам грешников путем проламывания их дурных голов? — по его мнению остроумно пошутил Петрович, но его выпад не достиг цели, Михаил уже успокоился.

— Православная церковь прекрасно помнит, в отличие от свалившихся на мою голову непонятно откуда недоумков, что такое настоящий раскол! Это не тысячи, это миллионы русских душ, выброшенных на ветер, покинувших родину и сожженых лжепророками в бессмысленной борьбе. Словоблудие в виде потерянных абзацев старых книг или лишнего пальца при крестном знамени, уже слишком дорого обошлось русскому народу! В России на преодоление прошлого раскола и его последствий ушло несколько сотен лет и с четверть населения страны. До сих пор зачастую староверы поддерживают социалистов просто для того, чтобы напакостить власти. И вы хотите повторения всего этого сейчас? На, по вашему же выражению, "критическом этапе развития русской истории"?

— Ну я же не всерьез предлагаю устроить раскол, а только напугать РПЦ его возможностью, — попытался пойти на попятный адмирал, но жалкие попытки ретирады были мгновенно пресечены железной рукой отца Михаила.

— А "понарошку" раскол устроить невозможно! Или вы всерьез убедите какую то часть паствы поверить в очередную ересь, и они УВЕРУЮТ, со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до костров самосожжения... Или на это никто просто не обратит внимания. Но если они, не дай Бог, искренне поверят, то будут бороться с истинным православием на смерть, любыми средствами. Ваше лекарство гораздо страшнее болезни!

— Да неужели? — теперь завелся уже Петрович и дальнейший разговор проходил на повышенных тонах с обоих сторон, — а вы представляете, как страна, держава разваливается на части без видимого внешнего воздействия? И все люди, ее населяющие искренне верят, что это к лучшему? Просто потому, что в идею, которая была цементом построившим и держащим эту страну, перестали верить! Сейчас для большинства русского населения, эта идея, пока еще живая — православия. В моей истории ее, после долгой кровавой бани, заменила вера в коммунизм...

— Коммунизм это вообще не религия, и он никак не может заменить православие! — решил расставить все по своим местам батюшка, но безуспешно.

— В том то и дело, что если, а вернее когда, его идеологи догадаются его противопоставить религии, и убедят или заставят людей по настоящему поверить в него... Потом тот же трюк в Америке провернут уже с демократией, кстати. Тогда коммунизм станет самой мощной религией двадцатого века... Вы можете представить себе Китай, всего за 50 лет вырванный из тысячелетней спячки, и ставший самой мощной промышленной державой мира? Коммунизм смог это сделать.

— Нет не могу, Китай и промышленность? — оторопело пробормотал отец Михаил, в Китае начала 20-го века бывавший неоднократно и прекрасно представляющий каким болотом тот был, — но зачем надо было противопоставлять православие коммунизму?

— Во — первых, идеологическая война не возможна без врага, и лучше бы такого, которого не слишком трудно победить. Тут, простите за откровенность, было именно так — церковь вполне подошла коммунистам в начале века именно как мальчик для бития. Во — вторых, человеку, к тому же малообразованному, проще верить во что то одно. Или в рай для себя после смерти, или в построение светлого будущего для своих детей. Мы, пытались при написании устава ТУРВа как раз таки объединить лучшее из идей коммунизма, частной инициативы, чести воина... И вроде даже из этого гибрида ужа и ежа что — то такое стало получаться жизнеспособное. Пара фабрик уже работает под его эгидой, там пробуют, с разной степенью успеха, применить этот устав к реальной мирной жизни. И поверьте, это только начало. Но если добавить в этот уже гремучий коктейль еще и "подставь правую получив по левой" и "господь терпел и нам велел"... Нас просто сметут и очень скоро! Не знаю кто и когда, но в какой — то момент товарищи просто запутаются в противоположенных посылках. Когда и кому надо будет подставлять щеку, а кого бить самим, да еще зачастую в опережение не дожидаясь от него пощечины.

— А кроме раскола "вы", — явно выделил голосом местоимение Михаил, — хоть что — то еще можете измыслить для пробуждения воли к жизни в православной церкви?

— Я думаю для начала хорошо бы провести отделение церкви от государства. Слишком уж РПЦ безоговорочно привыкла к его поддержке, с таким покровителем ей не о чем беспокоится. Отец Михаил, а как вы смотрите на массовое возрождение иноков, монахов — воинов?

— Отделить церковь от государства... Это любопытно, хотя и спорно, тут есть и плюсы и минусы которые мне надо спокойно обдумать. Не вы первый, и в самой церкви эта идея циркулирует... По инокам же, прежде всего, мне хотелось бы узнать, а зачем это надо? Солдат у царя батюшки вроде и так хватает...

— Мне иноки видятся не только и не столько в роли солдат, а скорее политработниками что ли. Если уж у нас исповедь это аналог визита к психоаналитику, то и политработу потянут... Имея по монаху-воину в каждой роте, будет возможность держать руку на пульсе у каждого солдата. Один рукоположенный батюшка на полк физически не способен залезть в душу к каждому из пары тысяч человек. А в случае большой войны, каждый рядовой должен четко знать, зачем он сидит в грязной яме посреди поля под обстрелом. Ради чего... И поговорить после боя солдату, в первый раз убившему врага или у которого погиб друг, будет гораздо проще не с... А черт с ним, простите за прямоту, но после боя он скорее выложит душу не безгрешному чистенькому батюшке, которые его благословил до начала драки и после отпел его друга. Ему будет гораздо ближе тот, кто в этом бою работал штыком рядом с ним, и так же покрыт грязью и кровью как и он. Кто — то, так же рисковавший, и столь же грешный.

— Возможно это решит какие — то проблемы армии, даже всей державы, допускаю. Но как столь не свойственное ей занятие как обучение монахов — воинов, поможет самой Церкви? И почему вы ее продолжаете называть РПЦ, ведь церковь по сути едина? — пытался понять смысл новой идеи Руднева отец Михаил.

— Знаете батюшка, вы мне немного напоминаете одного моего приятеля, у того тоже первый вопрос всегда был "а что я с этого буду иметь"... — усмехнулся воспоминанию из будущего Руднев, — по РПЦ — это стандартное название православной церкви в мое время, не я его придумал. Зачем церкви столько иноков... А как вы думаете, если лет через двадцать они будут основной массой активного низового звена послушников в Церкви... То откуда тогда будет происходить основная масса простых деревенских батюшек? Мне кажется, что к ним уже не будет того ироничного отношения со стороны паствы, что сейчас столь характерно и вошло во все народные анекдоты про попов и поповских дочек. А лет через так тридцать — сорок, они, священники нового типа, уже будут иметь значительный вес и в Синоде. И что — то мне подсказывает, что они смогут проводить гораздо более живую, активную и агрессивную политику чем нынешнее поколение иерархов Церкви, не только у себя в деревнях, но и на высшем уровне тоже. И бороться ИХ поколение церковных иерархов будет способно не только за власть внутри церкви, но и ползучей экспансией других конфессий.

— Боюсь, что это может быть расценено как нарушение принципа "Богу — Богово, Кесарю — Кесарево". И священников не просто так стараются не рукополагать из людей совершивших убийство, пусть даже и на войне — это потом им самим очень дорогого стоит в плане душевного здоровья... — отец Михаил, казалось, ненадолго задумался — да и где вы найдете столько желающих пойти в монахи? Священники в деревнях — почти поголовно женатые люди. Сейчас и в обычных семинариях иногда едва ли не больше половины учатся только для того, чтобы потом иметь возможность поступить в какой-нибудь университет или военное училище...

— Отец Михаил, это уже решать вам. По количеству иноков... Может даже монашеский статус им придавать поначалу не надо в обязательном порядке? Скорее воспитывать детей сирот несколько лет до армии, с усиленной военной и религиозной подготовкой, а потом пусть сами выбирают свой путь в жизни. Вам виднее. Я знаю только что если оставить все на самотек, то роль православной церкви на Руси будет неуклонно сокращаться. Как это исправить — вам виднее, вы тут более компетентны, чем я. И кстати — уже пол пятого утра, давайте хоть немного вздремнем до подъема.

— Дети в монастырях, глина в руках учителя из которой можно вылепить любую потребную форму... — задумчиво пробормотал отец Михаил, — да есть над чем подумать. Но насчет пяти утра вы безусловно правы — завтра будет день, будет и пища. Спокойной ночи желать не буду, это было бы фарисейством с моей стороны, после устроенной мною вам затянувшейся вечери.