Идиотский вопрос. Ясно же... Я давно ждал этого момента. Пытаться втюхивать дезу и подтверждать то что они и так знают -это одно. А вот соглашаться работать на фрицев — это совсем другое. И к ответу на такое предложение я уже приготовился. Как бы не совсем сволочь...

— Ну как к чему? — притворно удивился оберст. — Работать конечно. Вы можете принести огромную пользу Германии и я уверен что она сумеет вознаградить вас достойно.

— Как нибудь обойдусь...

— М-да... — хмыкнул абверовец. — А не затруднит ли вас сообщить мне — почему?

— Я русский. — Я ответил как можно спокойней, стараясь что бы слова не прозвучали пафосно. — И служить врагу не буду.

— Надо же, а я думал что китаец, — весело съязвил немец. — Тысячи русских работают на нас во благо России, великую сущность которой уничтожили ваши собратья по партии. Не вижу причин отказываться. Придумайте что-нибудь посерьёзнее. Вам непременно хочется героически сдохнуть?

Неожиданно я разозлился и в большей степени на себя. Вот же сука... выпросил у смерти лишний месяц и как не оправдывай себя, потратил его на предательство. Вот же гнида я...

— Ну сами посудите... — продолжил оберст. — Мы с вами плодотворно сотрудничаем уже целый месяц. Информация предоставленная вами на восемьдесят процентов правдива. Хотя особо ценной я ее назвать не могу, да и приврали вы чуток, но все-таки ее предоставили именно вы и причем добровольно. Что-то я не припомню когда это мы вам иголки под ногти загоняли. И тут на тебе. Хотите честно? Предателем наполовину нельзя быть. Либо так, либо эдак. Чуть-чуть измазаться не получится. И кстати на что вы рассчитываете? Ну допустим совершите вы побег. И что дальше? Ваши же коллеги с удовольствием поставят вас же к стенке. Предварительно конечно все потроха поотбивают. Да что я вам рассказываю, сами все знаете. Оно вам надо? Вы достойны большего. Так что давайте заканчивать этот дурацкий разговор и перейдем к делу. Я предлагаю вам звание аналогичное вашему, а возможно даже на ранг выше. Работа та же...

— Нет...

Собственно разговор на этом не закончился. Оберст привел еще кучу аргументов, но... но я уже все решил. Он почему-то реально на меня обиделся. Возможно уже мысленно вертел себе дырку в мундире под крест. Млять... тогда мне было страшно. Потом страх куда-то улетучился и осталось одно безразличие.

Дальше пошло все очень прогнозируемо...

— Саш... Саш...

Млять, да что же такое! На мне что свет клином сошелся?

— Чего тебе?

— Саш... я знаю...

— Я тоже.

— Что? — Рудик выкатил глаза от удивления.

— Нас будут использовать как осеменителей.

— Дурак ты Сашка, — укоризненно сказал Рудик. — Я же серьезно.

— Если серьезно, то сейчас сюда пожалуют эсесманы и ввалят нам таких звиздюлей, что дурные мысли долго еще в голову лезть не будут. А ну свалил к себе на нару мыслитель!

Звонковского как корова языком слизала. Звездюли он не любит. Да кто их собственно любит?

Вот не стыдно мне парня кошмарить... Ни капельки. И глубоко плевать, до чего он там додумался. Даже если это правда. Мне все уже до лампочки. С острова при всем его желании не сбежишь.

Черт... сорвали все-таки мне сеанс самобичевания.

Да и фуй с ним...

Лучше поспать...

Утро вечера мудреней...

Золотые слова...

А если в натуре осеменителем?...

М-да... идиотизм, штука заразная...

2 Глава.

Утро началось... началось с зарядки... твою мать... Ну если назвать зарядкой, наматывание кругов с тачкой полной кирпичей, да еще в ускоренном темпе. Без дела, просто по кругу. Из строя вызывали попарно и вперед, к спортивным достижениям. Но без изуверства. Семь потов со всех сошло, но никто разрыв сердца не получил. Так и прогнали всех. Разговаривать не разрешали. Какому-то чернявому, кажется молдаванину, заговорившему с соседом, настучали по голове прикладами и куда-то утащили. Больше я его не видел.

Затем медосмотр: измеряли давление и опять взяли кровь. После медосмотра что-то типа завтрака. Правда сравнительно сытного. Кусок черного сырого хлеба намазанный каким-то эрзац джемом и кружка бурды. Кажется с ячменным кофе. Но с голодухи, как черная икорка с шампанским пошло.

Высмотреть ничего толком не получилось. Несколько двухэтажных кирпичных зданий с небольшим плацем между ними. Какие-то ангары. По периметру все окружено высоким забором. Тоже капитальным. На заборе колючка в несколько рядов. По углам вышки с прожекторами и пулеметами. Охрана: все эсесовцы. Молодые здоровые парни. Вооружены карабинами и кое у кого автоматы проскакивают. И охраны реально много.

Наша казарма... тьфу-ты тюрьма, задней стеной прилегает к забору, по бокам ее еще какие-то здания. Чуть дальше дымят три трубы. Довольно большие. Котельная или теплоэлектростанция. Или крематорий... Хотя нет. Масштаб не тот. Не рационально получается. Материала столько не наберется, хотя... хотя, хрен его знает что тут на острове еще натыкано.

Совсем недалеко что-то сильно ревело... Как будто несколько транспортных самолетов в холостую гоняли движки. Даже сильней и тональность не та, но в общем похоже. Что-то непонятное. Может быть ракетные двигатели испытывали. Был я в свое время на полигоне в Монино. Так что знаю...

За нами наблюдала группа товарищей в белых халатах под которыми чернела эсесовская форма. Одни мужчины, причем однозначно не военные. Выправка не та, да и возраст у некоторых далеко за пятьдесят. А вот главная у них девка... Такая роскошная деваха, правда с мерзким презрительным взглядом. Чина ее я не рассмотрел, но относились к ней остальные белохалатники с трепетной почтительностью. Более чем странно. Немцы дам в своей армии не особо жалуют, в смысле, к службе не привлекают. Для них они в первую очередь матери и жены. Согласно знаменитой поговорке по три 'К'*Даже санинструкторы в армии поголовно мужчины. А тут на тебе... Хотя армейскую контору здесь, кроме охранников, ничего не напоминает. Научное заведение... млять... и это как раз особо погано...

Еще один момент вызывал нехорошее предчувствие. Весь подопытный материал был исключительно из Союза. Причем кажется чуть-ли не изо всех союзных республик. Я приметил грузина, несколько армян и даже узбеков... или таджиков, в общем среднеазиатов. Союзников не было, мать их ети. Хотя в прежнем лагере их хватало. Как раз над ними особо не изгаляются. Даже посылочки от 'красного креста'* получали и содержат их отдельно. Значит ничего хорошего нам ждать не приходится...

Не смотря на то, что в обед хорошо накормили, настроение было, хуже не придумаешь. Очень действует на психику такая томительная и тревожная неизвестность. Хоть на луну вой...

Но не успел повыть... После обеда выгнали разгружать какие-то тяжеленные ящики из машин и таскать их в просторный ангар приспособленный под склад. Ящики деревянные, без маркировки и обитые по краям железной полосой. Очень тяжелые, не смотря на скромные габариты. Как будто золото в них или свинец.

Присматривали за нами всего четыре охранника и какой-то мужичек в гражданке под замызганным синим халатом.

Работал я в паре с Рудиком, а Камиль с Иванычем.

— Может все-таки выслушаешь меня? — зашептал Рудик. — Я точно знаю...

— Я тебе сейчас ящик на ногу уроню мыслитель. Не дури, видишь эсесман пялится... — зашипел я не глядя на напарника.

Ну что за манера под руку лезть. И главное уверен, ничего же умного не скажет. Вот же...

Я как раз надсаживался, принимая на штабеле очередной ящик, как неожиданно пронзительно заревела сирена. Кладовщик очень резво куда-то сразу свалил, а охранники засуетились и стали загонять нас назад в тюрягу...

И тут... Тут... Я даже не знаю что сказать. Материться не хочется, но простыми словами это так просто не описать. Скажу для красного словца... Грохнуло так, что я моментально оглох, даже потерял полностью ориентировку в пространстве и шлепнулся задницей об бетон. Все-таки уронив ящик Рудику на ногу.

Ярко-зеленая радужная вспышка и странная ударная волна... действительно странная. Обдало обжигающе горячим, стали дыбом волосы на всем теле и... и млять, между всеми присутствующими в ангаре стали проскакивать яркие искры переливающегося зеленого цвета...

И это притом, что взрыв произошел не в ангаре, а где-то на улице. И кажется вообще под землей.

Охрана разразилась воплями и выгнала нас во двор, где и положила мордой в бетон. После чего резко стала избавляться от всего металлического в своей экипировке. То ли нагрелся металл, то ли током бился, но еще-то зрелище. Очень напоминает пляски диких папуасов, под такие же дикие завывания.

Со звонкими щелчками стали лопаться изоляторы на протянутых во дворе линиях электропередач, бешено заискрило под крышей ближайшего дома, после чего он ярко и весело вспыхнул.

Нещадно разрывая барабанные перепонки надсаживалось уже несколько сирен. Добавьте дикую суматоху, носящихся как полоумные в едком дыму толпы людей и сразу несколько пожаров... Однако, весело...

Я прижимался к бетону и осторожно вертел головой. Ажиотаж достиг такой степени, что на нас полностью перестали обращать внимание. Сбежать-то проще-простого... вот только куда?

И еще мне было весело. Ох как весело! Горите... Горите суки драные...

Солдатики вместе с пожарными притолкали откуда-то пожарку. Именно притолкали, так как двигатель на машине скорее всего не смогли завести. Появилась еще несколько бочек с ручными насосами. Но сразу несколько ученых в халатах яростно заорали запрещая им поливать пожары водой. Тогда попытались тушить огонь углекислотными огнетушителями. Впрочем, без особого успеха...

И тут я... вот даже не знаю почему я так поступил...

Не знаю и все...

Да, они фашисты...

Да, они враги моей страны и поголовно суки и ублюдки...

Но... но когда я заметил на втором этаже весело полыхавшего дома, как какая-то женщина яростно пытается выломать массивную решетку в оконном проеме и никто ее не замечает, так как все заняты тушением пожара совсем в другом здании, просто не смог отвернуться и забыть... И веселится тоже расхотелось. Сука... да, фашистка, но прежде всего баба.

В общем, вскочил и накинул на себя валявшийся на земле кусок брезента. Затем вылил на него ведро с водой забытое кем-то в суматохе и вперся в горящий домик.

Придурок?

Вне сомнения!..

И сразу зашелся в едком кашле. Все заполнял густой дым, клубившийся и тянувшийся в сторону выхода. Сориентировался, упал на пол и на карачках пополз к лестнице ведущей на второй этаж. Горел пока только потолок и внизу находится было еще терпимо.

— Где-ты мать твою?.. — заорал надсаживая глотку и перебирая ногами и руками пополз по коридору.

Млять... кабинет? Высадил дверь и увидел пустую, если не читать лабораторного оборудования, комнату.

Сука... задохнусь же. Млять, дышать же совсем уже невозможно... Ай су-у-ука... Горю же... Млять... Пихнул плечом еще одну дверь с тлеющим наполнителем под дерматином и попал в какую-то канцелярию.

— Где ж ты сука! — Уже готовясь сдохнуть и подвывая от жара, я вломился в очередное помещение, где сразу наткнулся на неподвижное тело в белом халате лежащее на полу.

— Млять, млять, млять... — я прихватил женщину за шиворот и потащил за собой уже совершенно не понимая куда ползти.

С грохотом рухнула потолочная балка разбросав кучу веселеньких красных искорок...

Углядел проем входной двери обрамленный огнем, закутал девку в брезент, вскинул ее, надсаживаясь на руки и ломанулся как бешенный лось сквозь огонь... Все, дальше не помню...

Что-то едкое заполнило ноздри и сразу все тело наполнило ощущение сильной, жгущей боли.

— С ним все будет в порядке фрау Гедин... — смутно донесся старческий надтреснутый голос на немецком языке.

Ага... Это про меня...

— Каким-то чудом он умудрился получить всего лишь легкие ожоги, ну и небольшое отравление угарным газом. Они живучие эти недочеловеки, так что выживет...

Я уже полностью пришел в себя, но не спешил открывать глаза... Живой, да и ладно. Сами же говорят легкие ожоги. Хотя саднит все жутко, даже орать хочется. Полежу, послушаю... может чего интересного узнаю?

— Приведите его в себя, доктор Шульце. Я хочу знать зачем он это сделал? — В разговор вступил приятный, бархатный женский голос, однако с проскальзывавшими в нем металлическими нотками.

— Ну как зачем? — Удивился ее невидимый собеседник. — Просто желание выслужиться и получить некоторые блага от хозяина. Точно так же кошка или собака виляет хвостом и приносит мячик...

Ах ты фуй старый!... Выслужится говоришь?!

Я продрал глаза, зажмурившись от яркого света и узрел сухенького и лысого мужичка с острыми чертами лица и реденькой бородкой клинышком. Очень знаете напоминает нашего 'всесоюзного старосту'* будь он неладен. Старикан зажимал в глазнице старомодный монокль и пытался сунуть мне под нос ватку с нашатырем.

А вот рядом с ним... Перемазанная сажей и лохматая как пудель, но неимоверно красивая женщина с пронзительными зелеными глазами. Мама, я даже проморгался не веря своим глазам. Русалка!.. Сука!.. Русалка в эсесовском грязном мундире! Тьфу-ты... Сюрреализм какой-то. По определению эсесовки не могут быть красивыми...

— Ну вот, я же говорил! — обрадовался старикан. — Живучий как собака. Вам стоит похвалить его за преданность хозяину... Ну не знаю?.. Можете почесать ему за ухом или дать косточку...

— Вы в своем уме доктор Шульце? — рявкнула, как лязгнула затвором, немка.

— Ну я же образно... — смутился старикан.

— Не надо меня чесать за ухом доктор Шульце!.. — вступил я в разговор, стараясь говорить ровно и без эмоций.

Хотя так и подмывало вцепится старикану в горло. Но не вцепишься, руки прихвачены к кровати кожаными петлями.

— Я поступил подобным образом исходя из единственно верных для себя соображений. В опасности находилась женщина и любой настоящий... я повторяю, настоящий мужчина, поступит точно так же, как я. Вне зависимости от национальности и статуса женщины. И не надо мне никаких благ за это. Прошу вас как можно быстрей перевести меня обратно в камеру...

— О-о-о... Уникальный экземпляр, — зашелся в восторге козлобородый. — Он знает человеческий язык. Очень интересный случай. Да, да... скорей всего им руководил инстинкт самца, спасающего пригодную для воспроизведения самку. Этот случай надо обязательно изучить и описать...

Тут доктор поймал стальной взгляд женщины и совсем стушевался. Запихал в карман халата записную книжку и ретировался под предлогом наведаться к своим подопытным морским свинкам.

Ветеринар, мля...

— Откуда вы так хорошо знаете немецкий язык? — поинтересовалась немка, инстинктивно пригладив рукой растрепанные волосы.

Смутилась своего порыва и неожиданно покраснела.

М-да... Прокололся, твою мать. Про-то что я знаю язык, в моем деле не записано. Да и не Ротмистров я там, а вовсе Жилин Александр Николаевич. Обычный пехотинец, ефрейтор... Ну так совершенно случайно получилось и жизнь при этом сберег... Но о данной жизненной коллизии потом...