С черного хода

Пролог

21 мая 1937 года.

— Товарищ профессор... Пал Палыч... Но это же совершенно недоказуемо и следовательно ненаучно! — Крупный белобрысый парень с правильными, но резковатыми, рубленными чертами лица решительно махнул рукой с зажатой в ней скрученной в трубку тетрадью. — Все научные теории должны быть доказаны практическим методом. Все остальное вздор!

Сухенький старичок поправил пенсне, внимательно оглядел аудиторию и остановился взглядом на пареньке продолжавшем упрямо хмурится.

— То есть, насколько я понял, вы Ротмистров считаете, что теоретическим выкладкам нет места в науке? — профессор задавая вопрос слегка улыбнулся.

— Именно так! Никаких теорий! Теории — это буржуазные штучки. А у нас скоро коммунизм наступит, — выпалил парень и с видом превосходства посмотрел на остальных студентов с интересом следивших в аудитории за дискуссией .

— Но если не будет теорий, тогда что же вы будете доказывать Ротмистров?

— Ну как... — смешался парень . — Я же не это хотел сказать. Теории конечно должны быть, но правильные... те которые можно доказать....

— Знаете что Ротмистров?.. — сказал профессор неожиданно язвительным тоном. — Занимались бы вы своими потасовками или как их там...

— Борьбой... — буркнул сконфуженно парень.

— Вот, вот... Этой самой самбой. И не лезли бы в науку. Она — да и вы тоже, от этого только выиграете. Еще не поздно себе найти новое призвание.

Профессор недовольно поморщился, залез в карман широченных брюк и выудил потертые часы на массивной цепочке. Подслеповато глянул на циферблат и заявил:

— Лекция закончена. Прошу всех подготовится к практическому заданию в среду.

— Но у меня соревнование в среду! — возмущенно воскликнул тот же парень.

— Ваши проблемы Ротмистров! — сурово заворчал профессор и добавил мстительно прищурившись. — Не будет вас на практическом занятии — к экзамену не допущу!

— Больно надо... — тихо буркнул парень и стал запихивать учебники в портфель. — Уйду я от вас. В пограничное училище. Далась мне эта физика. Без нее как-то проживу.

— Сашка! — К парню подлетела румяная девушка с толстенной русой косой закрученной бубликом на затылке.

Красную, со шнурованным воротом тенниску распирала неожиданно большая и высокая грудь. Очень симпатичная девушка, вся такая ладненькая, крепенькая, чем-то похожая фигуркой на монументальную статую 'Девушка с веслом' стоявшую в Парке Культуры и Отдыха.

— Чего тебе Курицына? — Парень подозрительно посмотрел на студентку.

— Ты чего так смотришь? Я тебе что враг народа? — возмущенно воскликнула она и неожиданно застенчиво покраснела.

— Чо хотела говорю? Алька давай быстрее. Некогда мне, я на тренировку опаздываю.

Парень тщательно демонстрировал всем своим видом полное безразличие к девушке.

— А что правда говорят что ты в военное училище собрался поступать? И вот совсем-совсем скоро уедешь?

— Возможно.

— И вот тебе не жалко будет все бросать? Друзей?.. — девушка замялась и намекнула. — Еще может кого?..

— А тебе-то что?

— Я вот... — смутилась Курицына, потупилась и смешно растягивая слова предложила. — Вот если ты захо-очешь... То, мо-ожешь меня подгото-овить...

— Еще раз и внятно! Куда и кого подготовить?

— Да что тут непонятного? — фыркнула девушка. — К практическому занятию можешь меня подготовить?

— Я? — парень от удивления округлил глаза.

Очень хорошо у Сашки получилось изобразить недоумение. Конечно более внимательному чем Алька, наблюдателю сразу стало бы заметно, что парень больше хочет казаться удивленным чем есть на самом деле, но Курицына так ничего и не заподозрила.

— Ну да... — девушка несколько раз моргнула пушистыми ресничками, опустила свои голубые глазки и стала сосредоточенно чертить на натертом мастикой паркете, носком своих парусиновых тапочек, непонятные фигуры. — Я вот совсем ничего не понимаю...

— Это ты меня просишь? Ты что сбрендила Курицына? Иди вон Вейсмана попроси. Он во всем этом вздоре соображает не хуже профессора.

— Не хочу Вейсмана. У него ладони всегда потные и из носа волосы растут. И он в раздевалке мелочь по карманам тырит. Хочу что бы ты. Вон как ты лихо сегодня с Палычем спорил. Значит соображаешь. Вот и помоги мне.

— Отстань, говорю же, на тренировку опаздываю.

— Ну как хочешь... — Алька вспыхнула и круто развернувшись направилась к двери. — В дверном проеме остановилась, обернулась и лукаво добавила:

— А у меня дома никого не будет. Мама с папой в Гагры уехали, а домработницу я в деревню отпущу...

У парня торжествующе блеснули глаза, но он справился с собой, растерянно посмотрел на сокурсницу и промямлил:

— Но я же не бум-бум...

— Ты дурак? Мне повторить? Я тебе еще папин наградной Маузер покажу. Если хорошенько попросишь конечно...

— Ну если пистолет... Тогда ладно... — парень нехотя кивнул головой, а когда Алька выбежала из аудитории торжествующе стукнул себя кулаком по ладони и показал в сторону пустой кафедры дулю. — Вот так Пал Палыч! А вы говорите я предмет не знаю. Ловкость рук и никакого мошенничества.

21 ноября 1941 года.

— Ротмистров Александр Георгиевич, старший лейтенант госбезопасности. Член РКСМ* с февраля 1935 года, кандидат в члены ВКП(б)* с февраля 1937 года, член партии с февраля 1939 года. Точные место и время рождения неизвестны, бывший беспризорник, воспитанник Саранского детского дома номер тридцать шесть, имени Парижской Коммуны. В 1939 году закончил Себежское Военное Училище НКВД* с отличием. Во время учебы проявил себя...

— Этот момент пропустите Валентин Иванович, — попросил своего собеседника, сидевший за большим, крытым зеленым сукном столом, человек в форме НКВД с петлицами старшего майора госбезопасности. — Я потом сам посмотрю. Что там дальше?

— Есть товарищ старший майор, — капитан стоявший перед столом четко кивнул головой и продолжил ровным, хорошо поставленным голосом. — После окончания училища был прикомандирован к отдельному разведывательному лыжному батальону 122 стрелковой дивизии. Награжден медалью 'За Боевые Заслуги*' за участие в операции ...

— Знаю. Знаю. Это там где Маргелов* шведских наблюдателей при финском Генштабе расколотил, — опять перебил докладчика старший майор.

— Так точно, товарищ старший майор госбезопасности! Ротмистров лично уничтожил трех финских стрелков в рукопашной схватке прикрывая отход основной группы...

— Продолжайте... — задумчиво кивнул мужчина за столом.

— В 1940 году за успешное проведение операции 'Янтарь' награжден орденом 'Красного Знамени'* и ему было присвоено внеочередное специальное звание старший лейтенант госбезопасности. Был ранен и по излечению откомандирован в распоряжение Четвертого отдела НКВД СССР. Поступил в Высшую Школу НКВД СССР. После начала войны переведен в Особую Группу* при наркоме НКВД СССР в качестве инструктора по специальной и боевой подготовке. Чемпион наркомата по самбо*. Награжден грамотой наркома и ценным подарком за отличную стрельбу из пистолета и показательные демонстрации приемов штыкового боя. Бегло владеет шведским и немецким языками, однако в связи с возможность идентификации у него боевого ранения, для использования в иностранном отделе не пригоден....

— Спортсмен и полиглот говорите?.. — старший майор сделал пометку карандашом на лежавшем перед ним листе бумаги. — Ладно, давайте дело. И дела остальных членов группы тоже. Вы свободны Валентин Иванович.

После того как капитан вышел, старший майор тяжело встал из-за стола, прошелся по кабинету к плотно зашторенному окну и отодвинув занавеску посмотрел на наливавшейся серостью рассвет. Хмыкнул и вернувшись, открыл дверцу маленького сейфа вмонтированного в тумбу стола. Достал бутылку коньяка 'Двин' и налил немного в граненую рюмку. Отсалютовал большому портрету с изображенным на нем Иосифом Виссарионовичем Сталиным, висевшем напротив и залпом выпил. Поморщился , затем открыл первую папку...

Старший майор быстро листал дела и изредка делал пометки. Сторонний наблюдатель ничего не смог бы понять по его лицу. Разве что отметил бы волевой подбородок, плотно сжатые губы и припухшие от усталости глаза. И еще он иногда морщился как от зубной боли пробегая глазами некоторые места в личных делах. Лишь в одном случае старший майор от души рассмеялся: когда читал объяснительную из дела Ротмистрова.

— Ну так пускай Гольдберг свою сучку на поводке держит. Законно по морде получил. — Проговорив эти слова он вдруг снова смолк, просмотрел еще несколько листов дела, нахмурился и зло сказал:

— Да плевать уже на его рапорт Кабулову. Глубоко плевать. Может, если успеет конечно, самому пожаловаться. Вот только не успеет. Этот парень уже недоступен не для кого.

Спустя час он снял трубку телефона и распорядился принести себе чаю. Встал и подошел к зеркалу. Помолчал и буркнул своему отражению.

— Да, жалко. Но так надо. И нечего на меня смотреть как на Гитлера. Всех мне жалко. И себя в первую очередь.

После чего вернулся за стол и решительно поставил свою резолюцию в уголке какого-то документа.

1 января 1942 года.

— Господин генерал, прибыл полковник Розен.

— Проси.

В кабинет четким шагом вошел высокий мужчина в белом, измазанном грязью и местами порванном маскхалате. Не доходя до стола пару метров, он щелкнул каблуками и вскинул руку в нацистском приветствии.

— Господин генерал...

— Оставьте Курт. Ну же... я жду! — седой мужчина в генеральской форме нетерпеливо махнул рукой.

— Все подтвердилось. В произошедшем боестолкновении разведгруппа ликвидирована. Шесть человек убито, один из диверсантов взят в плен. Предположительно командир группы. Он ранен и сильно контужен.

— Наши потери?

У полковника от злости скривилось лицо.

— Весь взвод гауптмана Фюле, в том числе и он сам, погибли...

21 мая 1943 года.

— Фрау гауптштурмфюрерин* — это весь материал, который может удовлетворить вашим требованиям.

Невысокий, толстый штурмбанфюрер* СС* стоял на вытяжку перед молодой, не смотря на довольно высокое звание женщиной, тоже одетой в эсесовский мундир. Только у нее на рукаве, в отличии от мужчины, был другой шеврон. Вместо 'Мертвой Головы'*, там расположился серебрянный овал, в котором лезвие меча обвивала лента, а по краям шла надпись латинскими, стилизованными под руны, буквами. 'Deutsche Ahnenerbe'*. Значок с точно такими же символами висел на груди.

Возможно именно эта эмблема и заставляла штурмбанфюрера стоять на вытяжку перед женщиной младше его по званию и каждую минуту протирать носовым платком обширную лысину, покрывающуюся от волнения испариной. Еще одной причиной волнения могла быть телеграмма от самого Рейхсфюрера* СС Гиммлера, в которой предписывалось оказать любое содействие гауптштурмфюрерин СС Герде Гедин. Тоже весьма немаловажный сигнал для того, что бы постараться исполнить все требования необычного визитера.

Остальные находившиеся в кабинете эсесовцы, тоже стояли в струнку, но особого волнения не проявляли. Они больше пожирали глазами точеную фигурку гостьи и ее очень красивое, хотя и неимоверно холодное и надменное лицо. Женщина действительно была очень красива, именно красива, а не привлекательна. Для идеологов нацизма она показалась бы идеалом женского представителя арийской расы. Русые волосы, заплетенные в толстую косу. Большие глаза, напоминавшие оттенком морской лед и нереально идеальные черты лица. Форма, явно пошитая на заказ, ловко облегала крепкую, но очень стройную, явно спортивную фигуру...

— Вы называете это материалом? — угрожающе протянула женщина и сделала пару шажков по кабинету звякнув подкованными каблучками сапог.

— Фрау гауптштурмфюрерин, но у меня же не санаторий, — попробовал возразить комендант лагеря. — Я и так отобрал для вас самые лучшие образцы.

Комендант концентрационного лагеря 'Дора-Миттельбау'* столкнулся с нешуточными трудностями исполняя заказ гостьи. Ну право дело, откуда в концентрационном лагере возьмутся здоровые и не истощенные узники.

— Мне нужен не истощенный, здоровый материал мужского пола, в хорошей физической форме и разной расовой принадлежности. А это что? Толпа доходяг. Сколько придется потратить ресурсов для приведение их в более-менее пригодную форму? Особенно когда эти ресурсы нужны для наших солдат сражающихся на фронте с ордами восточных варваров. — Женщина не обращая внимания на собеседника брезгливо ткнула рукой в неровный строй заключенный одетых в полосатую робу и выстроенных перед домиком начальника лагеря 'Дора'.

Заключенные действительно представляли собой удручающее зрелище. Сломленные, понуро сгорбленные, с потухшими глазами, в которых не прослеживалось ни капельки жизни. Единственным определением для их описания может служить фраза: 'живые мертвецы'. Как раз, их они больше всего и напоминали. Впрочем, один из заключенных, не смотря на болезненную худобу выглядел получше остальных; возможно за счет строевой осанки и как не парадоксально, веселых глаз.

— Поверьте, это самый лучший материал! — опять залебезил начальник лагеря. — Они из последнего этапа и еще не успели...

— Ладно, выхода пока у меня все равно другого нет... — Немного смягчилась лицом женщина, вызвав непроизвольный вздох облегчения у начальника лагеря. — Обеспечьте погрузку на баржу. У нас охрана своя, но сопровождение до причала возьмите на себя и не забудьте приказать передать личные дела оберштурмфюреру* Крюггеру . Я отмечу Рейсхфюреру, что вы со своим заданием справились...

— Чертовы яйцеголовые... — тихо пробормотал штурмбанфюрер, когда гостья вышла из кабинета и уселась за руль белого, роскошного не по чину кабриолета 'Хорьх' 853А, да еще тюнингованного в престижном ателье 'Эрдманн унд Роси' . — Что бы вас, вместе с вашим островом, в вашу долбаную Вальхаллу унесло...

Глава 1.

— Рудик мать твою, ты хоть представляешь где мы находимся? И какого хрена нас так кормят? — Я посмотрел на жестяную тарелку полную комковатого картофельного пюре, политого растопленным маргарином и непроизвольно застонал от голодных спазмов скрутивших желудок. — Млять!... — выдохнул воздух, еле справившись с болью. — Етить Гитлерюгу в печёнку. Прям на убой!

Чудеса да и только... Со вчерашнего дня, то есть со дня прибытия, работать не заставляют, не бьют, кормят три раза в день, причем с каждым разом все лучше, вернее порции больше и даже в баню сводили.

С горячей водой и эрзац мылом! Робу новую выдали — не полосатую, а обычную черную спецовку. Не новую, но чистую. Тюфяки в камере приличные... И медосмотр, прямо как в летчики набирали, провели. Сука... витаминки два раза в день дают. В натуре витамины, я аскорбинку ни с чем не перепутаю. Сука, нутром чую, ничем хорошим это не закончится. Зараза... лучше бы остались в 'Доре' — штреки* в скалах рубить. Там хоть сдохнешь нормальной смертью, без особых извращений...

— Тише Сашка... — прошипел мой сокамерник и опасливо глянул на дверь камеры. — Услышат же... Опять бить будут...

М-да... а Рудик уже давно сломался. С тех самых пор, как на него натравили трех здоровенных овчарок в Заксенхаузене*. Еле выжил парень... Да и не мудрено. Да и я сломался — но только в другую сторону. С тех самых пор, как сам попал в плен. Хотя по большому счету меня можно назвать везунчиком... Или наоборот?

Вот какого фуя группу отправили на убой? Сука, чуть ли не лучшие кадры в ОМСБОНе* погубили.

Макет, а не установка! И не было никого в бункере! Совсем никого, млядь! Зуб, даю пустой он был и нас возле него ждали! Я же добрался туда, уже после того как все мои легли! Добрался...

Сука, везунчик долбаный... Лучше бы и я там с ними...

Оторвался от воспоминаний и потряс головой прогоняя окончательно дурные мысли.

Так... надо отожраться, а там посмотрим. Оторвал кусочек от селедочного хвоста и осторожно закинул в рот стараясь не потревожить разбитые губы. Курт, скотина, все-таки засадил прикладом карабина перед отправкой.

— Узедом!.. Узедом, Сашка!.. — донеслось из угла куда забился Рудик. Парень всегда старался расположится спиной к чему-то твердому и монолитному. Переклинило его на свой спине после того как собаки чуть шкуру с нее не спустили.

— Какой нафуй Узедом? Что за хрень?

— Остров в Северном море... — горячечно зашептал мой сокамерник и зачем-то прикрылся локтем. — Я слышал... Слышал, как эсесманы разговаривали...

— Остров? — невольно озадачился я.

Млядь... это меняет дело совсем. Правильно, грузили нас на баржу, потом часа три мы шли... потом выгрузка, тоже понятное дело у причала на берегу. А вот то что мы на острове я так и не понял. Везли до места в машинах...

Кормушка в двери брякнула открываясь и чей-то голос проревел на немецком языке:

— Achtung! Die Fresse zur Mauer!*

Это я понимаю. Мордой к стене значит. Языком вражеским я владею свободно. Спасибо Мирре Исааковне, моей учительнице в детдоме. Она мне говорила, что способный я. Бутербродами подкармливала... Дай бог ей здоровья. Да и в училище тоже постарались, хотя произношение не ставили. Не тот факультет. Но на карандаш взяли, отметили что легче всего поставить гамбургский акцент. Хотя в плену хочешь-не хочешь и китайский выучишь. Когда репетиторы уроки прикладами и плетями подкрепляют, все очень быстро учатся. Условный рефлекс на пиндюлины вырабатывается. Млять, педагоги, в душу вас ети...

С пронзительным скрежетом отворилась дверь, затем протопали чьи-то башмаки по кафелю. Опять скрежет и жесткая команда за дверью:

— Rührt euch!*

Я обернулся и увидел, что вернулись сокамерники... Четверо нас в камере. Обычной крошечной тюремной камере, хотя после завшивленного барака в лагере она по комфорту мне напоминает апартаменты люкс в гостинице 'Метрополь'. Бывали, знаете ли...

Стены крашенные шаровой краской, покатый низкий потолок, мощная железная дверь с прорезанной кормушкой на петлях. На полу кафель и две двухъярусные шконки сваренные из массивных железных полос. Забранный в решетку неугасаемый, тусклый плафон над дверью. Да... еще умывальник и параша. Комфорт, ептыть...

— Ну что? — не утерпел Рудик.

— Дай пожрать! — со злостью буркнул на него Камиль и с лязгом запустил ложку в тарелку.

Губайдуллин Камиль. Татарин из Казани. Лейтенант танкист. С самого начала войны в плену. Аккурат, двадцать шестого июня его БТ* сожгли. С тех пор и мыкается по лагерям. Вступать в татарский освободительный батальон отказался, хотя и крепко ненавидит Советскую власть. Десятый сын, какого-то там бая. Сам признался. Падла... В общем, мутноватый товарищ, да и злющий как собака, но только за то что не стал предателем, достоин уважения. Сейчас его наверно даже мама не узнает. Обгорел сильно. Все лицо красными страшными шрамами взялось...

— Нормально Рудька. Не кипешуй. Будем жить... пока. А ну дай-ка мне мою шлемку*. — Улыбнулся Рудику невысокий кряжистый мужчина. Хотя сейчас кряжистым его можно назвать только с большим преувеличением.

Это Хацкевич Иван Иванович. Белорус. Строевая косточка до мозга костей. Старшина пограничник. Коллега по наркомату едрить... Уже мужик, сорока лет, повторивший судьбу тысяч пограничников в первые дни войны. Обороняли они свою заставу до последнего патрона, а потом оставшиеся в живых пошли в штыковую атаку с прогнозированным исходом. Хотя вот Иваныч выжил. Но повезло ему или нет, сразу не скажешь. Это для кого как.

Хацкевич мужик основательный, неторопливый в словах и движениях. И спокойный как слон. Вот и сейчас неторопливо загребает ложкой пюрешку, хотя дико голодный как и мы все.

— Тоже на медкомиссии были? — с непонятной надеждой опять поинтересовался Рудик.

Рудик... Звонковский Рудольф Валентинович. Высоченный, почти два метра, нескладный парень с длинными руками, которые он всегда не знает куда деть. Он совсем молодой — едва девятнадцать лет исполнилось. Будучи студентом мединститута, вопреки воле своих родителей, решивших вопрос с бронью, пошел добровольцем на фронт. Служил военфельдшером. Он самый свежий из нас. Всего полгода в плену. Очень начитанный, практически эрудит. И еще он еврей... но не типичный. Никто и никогда, посмотрев на этого светловолосого парня с характерными славянскими чертами лица, не заподозрит в нем семита. Не знаю как так получилось, но факт на лицо. Все вопросы к его мамаше. Кстати она, так же, как и его отец, врач.

Рудька панически боится, что его раскроют и отправят в 'газенваген'*, но как-то пока не случилось. Он грешит по факту своей славянской внешности на еврейские погромы, в свое время прокатившиеся по Украине, но это как по мне маловероятно. Мамаша его коренная москвичка. А вот бабка действительно со Жмеринки. Рудька говорит какие-то гены. Но всем известно что это псевдонаучная хрень. Так что не иначе чудеса...

— Да, Рудик. Да... — Иваныч степенно облизал ложку и положил ее в пустую миску. Собрал со стола последние крошки хлеба и отправил в рот. — Вот и повечеряли хлопцы. День прошел и ладно.

— А какие анализы брали? — опять полез с вопросами Рудик.

— Да ты заткнешься наконец! — рыкнул на него Камиль, но живо сбавил пыл под взглядом Иваныча.

— Да откуда же нам знать Рудольф. Из вены кровь брали, из пальца и в пасть какой-то ложкой лазили. Волос по клочку остригли и ногти обрезали. И в конец, падлы, тоже забрались. Такой палочкой на конце плоской. Вот вроде и все. Чудно... — Иваныч тяжело плюхнулся на шконку и заворочался устраиваясь поудобнее.

Еще одно невиданное дело. Можешь валяться на койке хоть целый день. Не гоняют. Как же странно все...

— Ага... это на микрофлору и билирубин... — тихонечко забормотал сам себе Рудик.

Ладно пусть бормочет. Парень по ему одному понятным признакам, хочет определить что нас ждет. Зачем только? Понятно что ничего хорошего. Изменить он все равно ничего не сможет. И я не могу... пока. Но хочу. Черт, как же я хочу. И всегда хотел. С того самого момента, когда очнулся и увидел перед собой германские морды. Как наяву те события перед глазами стоят...

Линию фронта перелетели без происшествий. Планер тенью скользнул над линией фронта, в нужном квадрате мы благополучно десантировались. Марш к объекту тоже никаких проблем не принес. Объект... Якобы новейшая радиолокационная станция позволяющая обнаруживать наши бомбардировщики направляющиеся к Берлину. Задачу поставили: радарную станцию уничтожить, комплект документов находящихся при ней изъять...

А вот станции на месте не оказалось. Верней оказалась, но только в виде макета. И никаких документов естественно тоже. И нас там ждали. Отборные волкодавы... Вот так, твою мать...

Запустили на территорию... предложили сдаться и потом... в общем, положили всех. Я почти ушел... но... попался. Контузило меня сильно, месяц заикался и почти глухой был. Да рожицу осколком маненько попортило. В добавок к шраму на лбу, скулу распороло качественно. Так что я теперь урод-уродом.

А потом... Потом дойчи меня подлечили немного и взяли в работу. Основательно так, с толком и расстановкой. Для начала подтянутый оберст* на отличном русском языке выложил мне почти всю мою биографию, вплоть до номеров приказов о присвоении воинских званий и награждений...

— ... так вот, Александр Георгиевич, командиром вашей курсантской роты был Гогитидзе Зураб Бадриевич, а замполитом Кутасов Евгений Петрович. — Оберст обаятельно улыбнулся и захлопнул кожаную папку. — Ну право дело, к чему запираться? Да... и можете курить. Я тоже подымлю. Грешен, знаете ли и никак бросить не могу.

— Как мне к вам обращаться? — Я не смог сдержаться и потянул папиросу из пачки 'Дюбека', так завлекательно открытой перед самым носом.

А что млядь?! Да взял!.. Можно конечно бросить ее в морду оберсту и проорать: 'Да здравствует коммунизм, самый коммунистический в мире!'. Вот только зачем? Что я этим идиотским поступком докажу? И главное кому? Себе? Так я себе все уже доказал в свое время, а для них я особой ценности не представляю и своим геройством не огорчу. Обычный диверс, без особых знаний о структуре и делах наркомата. Обычный цепной пес. На кого покажут — того и рвем. Спишут в расход, делов-то. Правда перед этим превратят в хрипящий и пускающий кровавые пузыри мешок с костями. И у нас, точно так же бы поступили. Методики-то одни. Не даром опытом до войны обменивались... Млять... Не-ет... Сдохнуть всегда успею...

— Павел Иванович. Можете обращаться так. — Оберст щелкнул зажигалкой и любезно дал подкурить.

— Вы очень хорошо знаете русский язык Павел Иванович... — я затянулся ароматным дымком и постарался неприметно осмотреться и немного потянуть время.

Обычный служебный кабинет советского кабинетного работника. Стандартная мебель, все как при прежнем хозяине, вот только портрет на стене... так сказать не соответствует. Вождь другой. Хотя находимся мы сейчас в здании бывшего Львовского Управления НКВД. Родным духом веет.

— Правда? — польщенно улыбнулся оберст и перешел на немецкий язык. — Значит хорошие учителя были. Вы, насколько мне известно, тоже в совершенстве немецкий язык знаете? Не так ли? Только вот не пойму почему вас не использовали в иностранном отделе наркомата, с вашими-то талантами.

— Шрам... — ответил я и коснулся лба. — Ненужная примета. А может еще что. Начальству виднее.

— Ну да, ну да... — покивал головой оберст. — Это вас на Карельском перешейке?

— Да, — коротко кивнул я не желая вдаваться в подробности.

— Вы производите впечатление умного человека... — абверовец, а я не сомневаюсь что он именно из этой службы, снял трубку телефона и приказал принести чаю. — Надеюсь вы от чайку не откажитесь?

— Конечно не откажусь. Только Павел Иванович, но я предпочитаю сразу расставить все точки. А-то получится даром вы меня подкармливали. Не хочу обманывать ваши надежды.

— А бросьте, — махнул рукой оберст. — Пустое. Я с вами просто беседую в свое удовольствие. Знаете ли приятно поговорить с умным человеком. А-то тут встречались уже ваши коллеги. Плюются, бросаются. Лозунги орут. Ну дико, право дело. А кстати вы почему не плюетесь? Непорядок. Все-таки член... как ее... вашей этой ВКП(б). — Последнюю букву в предложении оберст особенно выделил и даже рассмеялся от удовольствия. Так ему понравилось ее звучание.

— Успею еще... — в тон ему ответил я. — Вот когда вы станете из меня делать мешок с дерьмом, вот тогда и покуражусь.

— Тоже правильно. Помогает себя настроить на нужный лад, — серьезно ответил немец и ловко разлил заварку по стаканам, а потом также ловко долил кипятка. — Вам сколько кусочков сахару? Не стесняйтесь.

— Без. Не люблю сладкое.

— А я вот жить без сладкого не могу... — оберст бухнул себе в стакан четыре кусочка рафинада, подумал и добавил пятый, затем постукивая ложечкой об стенки стакана посмотрел на меня и открыто улыбнулся. — И причем, предпочитаю к чаю ваш рафинад, а не сахар-песок. Слишком русским наверное стал.

— Это хорошо или плохо?

— Когда как. А вообще, я люблю Россию. Удивительная страна. Можно даже сказать: страна контрастов. Но давайте перейдем к делу.

— Давайте...

Оберста интересовало все связанное с ОМСБОН*. Методики подготовки, состав подразделений, командиры, планируемые операции.

Я пошел на контакт... Что знал, немного исказил, а большего действительно я не знаю. Так в общих чертах. А о планируемых операциях тем более. Не тот ранг у меня. И это оберст тоже прекрасно понимал. Начни иголки загонять мне под ногти, начну плести околесицу. Хуже еще получится.

Повезло в том, что Абвер* не особо был информирован об этом подразделении и все мои ответы прокатили... пока.

Особым предателем я себя не чувствовал. Собственно, ничего толком я не выдал, а дезинформацию некоторую смог запустить. Пока они ее проверят, я поживу еще немного. Может что и изменится. Верней случай подходящий подвернется. Свалить конечно... А не будет случая... В общем, буду надеяться что все-таки получится.

Беседовали мы с ним практически каждый день в течении месяца, а случая так и не представлялось и в конце я получил предложение. Какое? Ну естественно, работать на Великую Германию... Млять... Рано или поздно этим должно было закончиться...

— Сашка... Тут я вот что думаю... — на нары подсел Иваныч и махом прекратил все мои воспоминания.

— Что?

— Только не смейся... — грозно предупредил старшина и таинственно зашептал. — Знаю я для чего они нас откармливают и здоровье проверяют.

— И зачем?

— Быков производителей из нас делать будут! — выпалил белорус и увидев смешинки в моих глазах стал торопливо делится своими соображениями. — А что? Немецкая кровь... она слабая, порченная. А народишко качественный им нужен. Вот и привлекли кровь улучшить. Вот и мы в колхозе быков из района выписывали стадо оживить. Вот так и нас. Вот и проверяют значится, что бы здоровы были. Немчура она скрупулезная. Видал каких подобрали? Самых живых в лагере. А я что... я могу... я еще ого-го... А немки они страшные конечно супротив наших-то девок, но там в щели у них, все как у всех. Опять же заграничныя дамы, они завлекательные. Культурные лярвы. А нам все равно кого драть. Ну сам подумай, для чего они тогда в конец ко мне лазили и даже измеряли? Ну, что ты думаешь по ентому поводу? Предательство это будет с нашей стороны, али нет?

М-дя... а вроде самый рассудительный из нас... Эко мужика торкнуло... Песец...

— Ты знаешь Иваныч и мне что-то такое подумалось... — вместо того что бы опустить старшину на землю, я его поддержал. Пусть думает что хочет. Может жить-то нам осталось всего ничего. Иваныч-то про теорию о расовой неполноценности и не подозревает. Пусть тешится. — Не... какое это предательство. Ну сам подумай? — продолжил я. — Только ты молчи пока. Никому не говори.

— Ага Санек. — Иваныч с довольной рожей перелез к себе на койку. — Я могила.

Я опять закрыл глаза и постарался вспомнить разговор с оберстом...

Млять... Сбил таки с мысли клятый бульбаш со своими бабами. Вот же человек. В глубокой заднице сидим, а ему бабы. Пахарь — перехватчик...

Ага... Оберст предложил сотрудничество...

— Ну что Александр Георгиевич самое время нам поговорить о делах наших. Как вы себя чувствуете? Доктор Франке говорит что вы уже почти полностью восстановились.

— Да. Все как бы нормально.

— Вот и отлично! — обрадованно воскликнул оберст. — Ну так что? Вы уже созрели?

— К чему?.. — невольно спросил я и сразу по позвоночнику пробежал неприятный холодок.

Идиотский вопрос. Ясно же... Я давно ждал этого момента. Пытаться втюхивать дезу и подтверждать то что они и так знают -это одно. А вот соглашаться работать на фрицев — это совсем другое. И к ответу на такое предложение я уже приготовился. Как бы не совсем сволочь...

— Ну как к чему? — притворно удивился оберст. — Работать конечно. Вы можете принести огромную пользу Германии и я уверен что она сумеет вознаградить вас достойно.

— Как нибудь обойдусь...

— М-да... — хмыкнул абверовец. — А не затруднит ли вас сообщить мне — почему?

— Я русский. — Я ответил как можно спокойней, стараясь что бы слова не прозвучали пафосно. — И служить врагу не буду.

— Надо же, а я думал что китаец, — весело съязвил немец. — Тысячи русских работают на нас во благо России, великую сущность которой уничтожили ваши собратья по партии. Не вижу причин отказываться. Придумайте что-нибудь посерьёзнее. Вам непременно хочется героически сдохнуть?

Неожиданно я разозлился и в большей степени на себя. Вот же сука... выпросил у смерти лишний месяц и как не оправдывай себя, потратил его на предательство. Вот же гнида я...

— Ну сами посудите... — продолжил оберст. — Мы с вами плодотворно сотрудничаем уже целый месяц. Информация предоставленная вами на восемьдесят процентов правдива. Хотя особо ценной я ее назвать не могу, да и приврали вы чуток, но все-таки ее предоставили именно вы и причем добровольно. Что-то я не припомню когда это мы вам иголки под ногти загоняли. И тут на тебе. Хотите честно? Предателем наполовину нельзя быть. Либо так, либо эдак. Чуть-чуть измазаться не получится. И кстати на что вы рассчитываете? Ну допустим совершите вы побег. И что дальше? Ваши же коллеги с удовольствием поставят вас же к стенке. Предварительно конечно все потроха поотбивают. Да что я вам рассказываю, сами все знаете. Оно вам надо? Вы достойны большего. Так что давайте заканчивать этот дурацкий разговор и перейдем к делу. Я предлагаю вам звание аналогичное вашему, а возможно даже на ранг выше. Работа та же...

— Нет...

Собственно разговор на этом не закончился. Оберст привел еще кучу аргументов, но... но я уже все решил. Он почему-то реально на меня обиделся. Возможно уже мысленно вертел себе дырку в мундире под крест. Млять... тогда мне было страшно. Потом страх куда-то улетучился и осталось одно безразличие.

Дальше пошло все очень прогнозируемо...

— Саш... Саш...

Млять, да что же такое! На мне что свет клином сошелся?

— Чего тебе?

— Саш... я знаю...

— Я тоже.

— Что? — Рудик выкатил глаза от удивления.

— Нас будут использовать как осеменителей.

— Дурак ты Сашка, — укоризненно сказал Рудик. — Я же серьезно.

— Если серьезно, то сейчас сюда пожалуют эсесманы и ввалят нам таких звиздюлей, что дурные мысли долго еще в голову лезть не будут. А ну свалил к себе на нару мыслитель!

Звонковского как корова языком слизала. Звездюли он не любит. Да кто их собственно любит?

Вот не стыдно мне парня кошмарить... Ни капельки. И глубоко плевать, до чего он там додумался. Даже если это правда. Мне все уже до лампочки. С острова при всем его желании не сбежишь.

Черт... сорвали все-таки мне сеанс самобичевания.

Да и фуй с ним...

Лучше поспать...

Утро вечера мудреней...

Золотые слова...

А если в натуре осеменителем?...

М-да... идиотизм, штука заразная...

2 Глава.

Утро началось... началось с зарядки... твою мать... Ну если назвать зарядкой, наматывание кругов с тачкой полной кирпичей, да еще в ускоренном темпе. Без дела, просто по кругу. Из строя вызывали попарно и вперед, к спортивным достижениям. Но без изуверства. Семь потов со всех сошло, но никто разрыв сердца не получил. Так и прогнали всех. Разговаривать не разрешали. Какому-то чернявому, кажется молдаванину, заговорившему с соседом, настучали по голове прикладами и куда-то утащили. Больше я его не видел.

Затем медосмотр: измеряли давление и опять взяли кровь. После медосмотра что-то типа завтрака. Правда сравнительно сытного. Кусок черного сырого хлеба намазанный каким-то эрзац джемом и кружка бурды. Кажется с ячменным кофе. Но с голодухи, как черная икорка с шампанским пошло.

Высмотреть ничего толком не получилось. Несколько двухэтажных кирпичных зданий с небольшим плацем между ними. Какие-то ангары. По периметру все окружено высоким забором. Тоже капитальным. На заборе колючка в несколько рядов. По углам вышки с прожекторами и пулеметами. Охрана: все эсесовцы. Молодые здоровые парни. Вооружены карабинами и кое у кого автоматы проскакивают. И охраны реально много.

Наша казарма... тьфу-ты тюрьма, задней стеной прилегает к забору, по бокам ее еще какие-то здания. Чуть дальше дымят три трубы. Довольно большие. Котельная или теплоэлектростанция. Или крематорий... Хотя нет. Масштаб не тот. Не рационально получается. Материала столько не наберется, хотя... хотя, хрен его знает что тут на острове еще натыкано.

Совсем недалеко что-то сильно ревело... Как будто несколько транспортных самолетов в холостую гоняли движки. Даже сильней и тональность не та, но в общем похоже. Что-то непонятное. Может быть ракетные двигатели испытывали. Был я в свое время на полигоне в Монино. Так что знаю...

За нами наблюдала группа товарищей в белых халатах под которыми чернела эсесовская форма. Одни мужчины, причем однозначно не военные. Выправка не та, да и возраст у некоторых далеко за пятьдесят. А вот главная у них девка... Такая роскошная деваха, правда с мерзким презрительным взглядом. Чина ее я не рассмотрел, но относились к ней остальные белохалатники с трепетной почтительностью. Более чем странно. Немцы дам в своей армии не особо жалуют, в смысле, к службе не привлекают. Для них они в первую очередь матери и жены. Согласно знаменитой поговорке по три 'К'*Даже санинструкторы в армии поголовно мужчины. А тут на тебе... Хотя армейскую контору здесь, кроме охранников, ничего не напоминает. Научное заведение... млять... и это как раз особо погано...

Еще один момент вызывал нехорошее предчувствие. Весь подопытный материал был исключительно из Союза. Причем кажется чуть-ли не изо всех союзных республик. Я приметил грузина, несколько армян и даже узбеков... или таджиков, в общем среднеазиатов. Союзников не было, мать их ети. Хотя в прежнем лагере их хватало. Как раз над ними особо не изгаляются. Даже посылочки от 'красного креста'* получали и содержат их отдельно. Значит ничего хорошего нам ждать не приходится...

Не смотря на то, что в обед хорошо накормили, настроение было, хуже не придумаешь. Очень действует на психику такая томительная и тревожная неизвестность. Хоть на луну вой...

Но не успел повыть... После обеда выгнали разгружать какие-то тяжеленные ящики из машин и таскать их в просторный ангар приспособленный под склад. Ящики деревянные, без маркировки и обитые по краям железной полосой. Очень тяжелые, не смотря на скромные габариты. Как будто золото в них или свинец.

Присматривали за нами всего четыре охранника и какой-то мужичек в гражданке под замызганным синим халатом.

Работал я в паре с Рудиком, а Камиль с Иванычем.

— Может все-таки выслушаешь меня? — зашептал Рудик. — Я точно знаю...

— Я тебе сейчас ящик на ногу уроню мыслитель. Не дури, видишь эсесман пялится... — зашипел я не глядя на напарника.

Ну что за манера под руку лезть. И главное уверен, ничего же умного не скажет. Вот же...

Я как раз надсаживался, принимая на штабеле очередной ящик, как неожиданно пронзительно заревела сирена. Кладовщик очень резво куда-то сразу свалил, а охранники засуетились и стали загонять нас назад в тюрягу...

И тут... Тут... Я даже не знаю что сказать. Материться не хочется, но простыми словами это так просто не описать. Скажу для красного словца... Грохнуло так, что я моментально оглох, даже потерял полностью ориентировку в пространстве и шлепнулся задницей об бетон. Все-таки уронив ящик Рудику на ногу.

Ярко-зеленая радужная вспышка и странная ударная волна... действительно странная. Обдало обжигающе горячим, стали дыбом волосы на всем теле и... и млять, между всеми присутствующими в ангаре стали проскакивать яркие искры переливающегося зеленого цвета...

И это притом, что взрыв произошел не в ангаре, а где-то на улице. И кажется вообще под землей.

Охрана разразилась воплями и выгнала нас во двор, где и положила мордой в бетон. После чего резко стала избавляться от всего металлического в своей экипировке. То ли нагрелся металл, то ли током бился, но еще-то зрелище. Очень напоминает пляски диких папуасов, под такие же дикие завывания.

Со звонкими щелчками стали лопаться изоляторы на протянутых во дворе линиях электропередач, бешено заискрило под крышей ближайшего дома, после чего он ярко и весело вспыхнул.

Нещадно разрывая барабанные перепонки надсаживалось уже несколько сирен. Добавьте дикую суматоху, носящихся как полоумные в едком дыму толпы людей и сразу несколько пожаров... Однако, весело...

Я прижимался к бетону и осторожно вертел головой. Ажиотаж достиг такой степени, что на нас полностью перестали обращать внимание. Сбежать-то проще-простого... вот только куда?

И еще мне было весело. Ох как весело! Горите... Горите суки драные...

Солдатики вместе с пожарными притолкали откуда-то пожарку. Именно притолкали, так как двигатель на машине скорее всего не смогли завести. Появилась еще несколько бочек с ручными насосами. Но сразу несколько ученых в халатах яростно заорали запрещая им поливать пожары водой. Тогда попытались тушить огонь углекислотными огнетушителями. Впрочем, без особого успеха...

И тут я... вот даже не знаю почему я так поступил...

Не знаю и все...

Да, они фашисты...

Да, они враги моей страны и поголовно суки и ублюдки...

Но... но когда я заметил на втором этаже весело полыхавшего дома, как какая-то женщина яростно пытается выломать массивную решетку в оконном проеме и никто ее не замечает, так как все заняты тушением пожара совсем в другом здании, просто не смог отвернуться и забыть... И веселится тоже расхотелось. Сука... да, фашистка, но прежде всего баба.

В общем, вскочил и накинул на себя валявшийся на земле кусок брезента. Затем вылил на него ведро с водой забытое кем-то в суматохе и вперся в горящий домик.

Придурок?

Вне сомнения!..

И сразу зашелся в едком кашле. Все заполнял густой дым, клубившийся и тянувшийся в сторону выхода. Сориентировался, упал на пол и на карачках пополз к лестнице ведущей на второй этаж. Горел пока только потолок и внизу находится было еще терпимо.

— Где-ты мать твою?.. — заорал надсаживая глотку и перебирая ногами и руками пополз по коридору.

Млять... кабинет? Высадил дверь и увидел пустую, если не читать лабораторного оборудования, комнату.

Сука... задохнусь же. Млять, дышать же совсем уже невозможно... Ай су-у-ука... Горю же... Млять... Пихнул плечом еще одну дверь с тлеющим наполнителем под дерматином и попал в какую-то канцелярию.

— Где ж ты сука! — Уже готовясь сдохнуть и подвывая от жара, я вломился в очередное помещение, где сразу наткнулся на неподвижное тело в белом халате лежащее на полу.

— Млять, млять, млять... — я прихватил женщину за шиворот и потащил за собой уже совершенно не понимая куда ползти.

С грохотом рухнула потолочная балка разбросав кучу веселеньких красных искорок...

Углядел проем входной двери обрамленный огнем, закутал девку в брезент, вскинул ее, надсаживаясь на руки и ломанулся как бешенный лось сквозь огонь... Все, дальше не помню...

Что-то едкое заполнило ноздри и сразу все тело наполнило ощущение сильной, жгущей боли.

— С ним все будет в порядке фрау Гедин... — смутно донесся старческий надтреснутый голос на немецком языке.

Ага... Это про меня...

— Каким-то чудом он умудрился получить всего лишь легкие ожоги, ну и небольшое отравление угарным газом. Они живучие эти недочеловеки, так что выживет...

Я уже полностью пришел в себя, но не спешил открывать глаза... Живой, да и ладно. Сами же говорят легкие ожоги. Хотя саднит все жутко, даже орать хочется. Полежу, послушаю... может чего интересного узнаю?

— Приведите его в себя, доктор Шульце. Я хочу знать зачем он это сделал? — В разговор вступил приятный, бархатный женский голос, однако с проскальзывавшими в нем металлическими нотками.

— Ну как зачем? — Удивился ее невидимый собеседник. — Просто желание выслужиться и получить некоторые блага от хозяина. Точно так же кошка или собака виляет хвостом и приносит мячик...

Ах ты фуй старый!... Выслужится говоришь?!

Я продрал глаза, зажмурившись от яркого света и узрел сухенького и лысого мужичка с острыми чертами лица и реденькой бородкой клинышком. Очень знаете напоминает нашего 'всесоюзного старосту'* будь он неладен. Старикан зажимал в глазнице старомодный монокль и пытался сунуть мне под нос ватку с нашатырем.

А вот рядом с ним... Перемазанная сажей и лохматая как пудель, но неимоверно красивая женщина с пронзительными зелеными глазами. Мама, я даже проморгался не веря своим глазам. Русалка!.. Сука!.. Русалка в эсесовском грязном мундире! Тьфу-ты... Сюрреализм какой-то. По определению эсесовки не могут быть красивыми...

— Ну вот, я же говорил! — обрадовался старикан. — Живучий как собака. Вам стоит похвалить его за преданность хозяину... Ну не знаю?.. Можете почесать ему за ухом или дать косточку...

— Вы в своем уме доктор Шульце? — рявкнула, как лязгнула затвором, немка.

— Ну я же образно... — смутился старикан.

— Не надо меня чесать за ухом доктор Шульце!.. — вступил я в разговор, стараясь говорить ровно и без эмоций.

Хотя так и подмывало вцепится старикану в горло. Но не вцепишься, руки прихвачены к кровати кожаными петлями.

— Я поступил подобным образом исходя из единственно верных для себя соображений. В опасности находилась женщина и любой настоящий... я повторяю, настоящий мужчина, поступит точно так же, как я. Вне зависимости от национальности и статуса женщины. И не надо мне никаких благ за это. Прошу вас как можно быстрей перевести меня обратно в камеру...

— О-о-о... Уникальный экземпляр, — зашелся в восторге козлобородый. — Он знает человеческий язык. Очень интересный случай. Да, да... скорей всего им руководил инстинкт самца, спасающего пригодную для воспроизведения самку. Этот случай надо обязательно изучить и описать...

Тут доктор поймал стальной взгляд женщины и совсем стушевался. Запихал в карман халата записную книжку и ретировался под предлогом наведаться к своим подопытным морским свинкам.

Ветеринар, мля...

— Откуда вы так хорошо знаете немецкий язык? — поинтересовалась немка, инстинктивно пригладив рукой растрепанные волосы.

Смутилась своего порыва и неожиданно покраснела.

М-да... Прокололся, твою мать. Про-то что я знаю язык, в моем деле не записано. Да и не Ротмистров я там, а вовсе Жилин Александр Николаевич. Обычный пехотинец, ефрейтор... Ну так совершенно случайно получилось и жизнь при этом сберег... Но о данной жизненной коллизии потом...

— Хорошие учителя были, фрау гауптштурмфюрерин...

— Странно, в вашем деле ничего подобного я не нашла... — озадачилась немка.

— Меня не спрашивали, а я старался не афишировать свои знания.

— С этим мы чуть позже разберемся. Так почему вы меня спасли?

— Хотелось что бы вы меня почесали за ушком, фрау гауптштурмфюрерин... — невольно съязвил я и даже зажмурился ожидая реакцию немки.

Да... это моя беда. Глупцом, даже при всем желании, я себя назвать не могу. Но бывает проскакивает. Особенно с дамами...

Реакции не последовало... Верней последовала, но не та. Немка спокойно сказала.

— Доктор Шульце замечательный специалист, но он биолог по основной специализации, поэтому частенько проецирует свои знания о животных на людей. Так, все-таки почему?

— Вы хотя и враг моего народа, но в первую очередь женщина. Я полез бы даже за негритянкой...

Млять... опять что-то не то сказал...

— Свинья! Недочеловек! Тупиковая ветвь эволюции!... — Эсесовка даже зашипела от ярости, круто развернулась и цокая каблучками вылетела из палаты.

А через полчаса меня отконвоировали в камеру, обляпав предварительно какой-то жутко вонючей мазью и совершенно непочтительно охаживая героя-спасителя прикладами.

Допинделся мля..., а мог бы недельку отдохнуть...

В камере совершенно ожидаемо наткнулся на полное непонимание ее обитателей. Рожи у мужиков злые, кулаки чешутся. Так и витает в воздухе, праведная расправа над оступившимся товарищем. То и дело 'темную' устроят. Млять... и поди объясни им... Даже Рудик мордой воротит...

Молча взгромоздился на нару и полчаса принимал удобное положение — обгорел я все-таки знатно. Да и легкие горят огнем. В общем весело. Словом, к награждению медалью 'За спасение при пожаре' готов...

Перед отбоем звякнула кормушка и 'попка', то есть коридорный надзиратель, просунул в камеру объемистый сверток в котором оказалась цельная бутылка шнапса, объемом семьсот пятьдесят грамм, буханка свежего черного хлеба и палка сухой, твердой как кирпич колбасы. А совершеннейшим сокровищем, оказалась пачка французских сигарет 'Житан'.

Однако...

Зуб даю, это не эсесовская русалка постаралась. Слишком подбор продукта не женский. Хотя вполне могла поручить кому...

'Дачка' вполне ожидаемо меня с сокамерниками примирила...

Млять, как будто ничего не случилось и никаких немок я не спасал. Полное понимание момента и одобрение будущих, таких же идиотских поступков. Ну не уроды?

Кружки брякнув, столкнулись...

— За победу!.. Ты ей хоть вдул под шумок? — Иваныч крякнул и влил в себя обжигающее, вонючее пойло.

— За победу!.. Однозначно... — Камиль дернул кадыком пропуская в себя шнапс и сунул под нос корку хлеба. — Как тебя угораздило, туда глянуть? Я вот лежал смирно мордой в пол. А так бы и я спас. Фули там... — Он со свистом втянул воздух и закинул корку в рот.

— Мазл тов... Ну зачем вы так... — Рудик принюхался к кружке и судорожно сдерживая рвотные позывы, в несколько глотков выпил спиртное. Затем грызнул, своими лошадиными клавишами кусок колбасы подсунутый Иванычем, чуть не отхватив ему палец при этом. — Не надо все опошлять. Это просто благодарность за спасе-е-ение... — наш товарищ мигом поплыл и расплылся в блаженной ухмылке.

Три небритые рожи разом уставились на меня в ожидании подробностей...

— Значится так!.. — Нет, ну не могу же я разочаровать жаждущих подробностей боевых товарищей. — ... а она под форменкой мягкая, мягкая и дух от нее идет... такой бабский... сладкий, сладкий...

— Ох, епать-колотить!..

— Шайтан!..

— Мамочка... держите меня трое... Правда пахла?...

— Правда — духами и бабой... А я беру ее так... за задницу... а сиськи болтаются... и тащу к выходу...

— А она?

— А ты?

— Ой, а меня рыгать тянет...

Короче, пузырь мы не допили. Вырубились...

Даже не обсудили, что же там такое епнуло...

3 Глава.

Что произошло, мы так и не узнали. Не на следующий день, ни через неделю. Рудик просто фонтанировал предположениями, но со временем сам признал их абсурдность. Почти месяц нас из камер не выпускали совсем: только выносить парашу и сразу же загоняли обратно. Постепенно этот эпизод отошел на второй план, а потом и вовсе забылся. Кормить продолжали так же сытно и постепенно я стал приходить в божеский вид. Ожоги покрылись струпьями, а когда и они исчезли я осторожно попытался восстанавливать свою физическую форму. К очередному моему удивлению препятствовать никто не стал, наоборот доктор совершавший ежедневный обход одобрительно покивал головой отметив начавшие появляться зачатки мускулов.

Когда заключенных опять стали привлекать к работам, на базе уже практически ликвидировали следы шухера, даже домики заново перекрыли и покрасили.

Над нами не издевались, охрана если и прикладывалась, то исключительно по делу и то без фанатизма. Ну в самом же деле кто из узников станет обращать внимание на безобидные тычки прикладами, если в Заксенхаузене* за подобные провинности запросто забивали до смерти или затравливали собаками. И самое главное, никто над нами никаких экспериментов не ставил.

В общем, вот в такое непонятное место мы попали. Жрем, спим и в разминочном варианте работаем. Курорт ептыть... Все страхи постепенно стали забываться

Кстати спасенную русалку, я больше не видел. И шнапса с колбасой тоже... А вот этого реально жалко.

Я лихорадочно искал возможность сбежать и совершенно четко понимал, что это невозможно. Это только в фильмах узники лихо совершают побеги, а в реальности все упирается в одно очень важное обстоятельство. Как бы, разоружить пару охранников не сложно. А дальше куда? Идти некуда! Остров, да и вообще чуть ли не центр Германии. Бежать ради того что бы героически променять вот это райское местечко на обычный концентрационный лагерь и вылететь в трубу крематория облачком вонючей сажи?

Нет, увольте...

Да, возможно я не настоящий советский человек, но заведомый идиотизм совершать не буду. Такой вариант развития событий для возможен лишь тогда — когда другого выхода не будет. Когда останется только сдохнуть... А пока время терпит... Опять же каждый день работает на меня. Вот окрепну окончательно, тогда и посмотрим. Кстати своими соображениями я ни с кем не делился. А Рудика подкатывающего с гнилыми базарами по теме, послал раз и окончательно, пригрозив свернуть шею.

Не то что бы я не доверяю сокамерникам, наседок среди них нет и не может быть. Вычисляется это очень элементарно. Просто я совершенно точно знаю насколько человек слабое существо. Подлое, безмозглое в определенных случаях и мерзкое существо и я скорее всего тому не исключение. И когда станут у того же Хацкевича и Губайдуллина, не говоря уже о Звонковском, ногти рвать и станет перед ними простенькая дилемма: сдохнуть в мучениях или рассказать о моих планах дяденьке с добренькими глазами, угадайте с двух раз как они поступят? Нет, конечно все может быть, хотя бы в виде исключения подтверждающего правило, но случаи подобные как раз очень редки. Все колются до самой задницы, все... Надо только правильный подход найти. Как это сделать, очень популярно и доступно мне в училище объяснили на спецлекциях, а во время работы в наркомате и на войне, сам закрепил навыки.

Так что не испытываю никаких лишних сомнений по поводу стойкости человеческого существа.

Да, приходилось потрошить людишек, стимулируя их желание излить душу... И не стесняюсь я этого ни капельки. Зачем ? Враг есть враг... Даже если он ничего пока еще не сделал, а просто подумал. А на войне?.. С войной и так все понятно.

Никогда особо щепетильным и душевно ранимым я не был. С малолетства выживать приходилось. Как-то вот судьбинушка меня покрутила, что с самого детства я познал все мерзость и грязь жизни.

Родителей своих я не помню... Конечно порой мелькают некоторые очень смутные воспоминания, к примеру, я совершенно убежден что моя мать была очень красива, а отец был морским офицером, естественно белогвардейским, но к делу этого как говорится не пришьешь. Я даже не пытался ничего разузнать, ибо фамилию мне дали в детдоме, а других исходных данных попросту нет. Почему Ротмистров? А хрен его знает. Надо спросить у картавого уродца в пенсне, заставлявшего детей ходить строем в любую погоду и морившего голодом за малейшую провинность в карцере. Вот такой был у нас в детдоме ублюдочный директор. Плохо кончил товарищ. Помимо своих основных увлечений, Плева, да вот такая оригинальная у него была фамилия, очень полюблял маленьких мальчиков и девочек пощупать и нарвался как-то на только прибывшего симпатичного цыганенка. Тот не долго думая вогнал директору припрятанную заточку в пузо, а потом свалил через форточку. Поймали конечно и расстреляли за котельной, но Плева сдох в ужасных мучениях.

Назначили нового директора, бывшего матроса Балтийского флота. Товарищ Гаврилов к методике воспитания подходил совсем не оригинально. Он своим пудовым кулаком мог и быка с ног свалить, но детдомовцев бил в пол силы. Любя... И почти всегда за дело. Честно говоря, совсем неплохим дядькой был. При нем кормить стали лучше, ибо он свернул челюсть набок начпроду в первый же день. А поварихой стала его жена, которая воровство на кухне извела подчистую. Правда норовом тоже отличалась крутым и запросто могла огреть черпаком.

Да, тяжело в детдоме было, порой очень голодно и холодно, да и место свое в стае волчат приходилось выгрызать зубами, но как ни странно, воспоминания у меня о времени проведенном в старинном здании с колоннами, очень даже неплохие. Почти нормальным человеком меня там все-таки сделали и я очень благодарен им за это...

В коридоре затопали сапоги и почти сразу брякнули засовы на двери соседней камеры. Потом повели куда-то двух ее обитателей. По шагам понял что двух. На самом деле ничего трудного, звук от шагов почти у всех индивидуален...

— Куда это их? — вскинулся Рудик. — Вроде на сегодня все работы уже закончены. Да и ночь считай на дворе.

— А я почем знаю Рудька?.. — лениво потянулся на шконке Иваныч. — Мало ли куда. Не забивай голову дурным, давай я тебя лучше в шашки еще пару раз сделаю.

О безделья Иваныч слепил из хлебного мякиша шашки и виртуозно в них, всех в камере обыгрывал. С ним уже никто не соглашался играть, ибо рука у белоруса тяжелая и шишки от щелбанов долго не сходят.

— А если началось? — высказал предположение Рудик и мертвенно побледнел от такого варианта развития событий.

— Вот же шайтан! — выругался дремавший Камиль. — Вот чего тебе в голову всякая ерунда лезет? Что началось?

— Ну я не знаю... — замялся бывший военфельдшер. — Что-то плохое...

— Все что плохого с тобой могло случится, уже случилось, — философски заметил Иваныч.

— А если на опыты потащили? — прошептал Рудик. — Как в блоке 'Д'... в Заксенхаузене.

— На хера тогда нас откармливать дурак! — зашипел разъяренно Камиль. — Это же перевод продуктов, немцы никогда на это не пойдут. Бережливый народец, мать его ети. Откормить и угробить? Не-ет, немчура от жадности удавится. Опыты можно и на доходягах устраивать. Не кипешуй раньше времени.

— Ну да... — засомневался Рудик. — Вроде верно говоришь...

— То-то же... — хитро улыбнулся Иваныч. — Ты басурманина слушай. Они, татарва Казанская-то, народишко умный и хитрый.

— Бульбаш сиволапый... — беззлобно ругнулся Камиль и отвернулся к стене.

— А ты Сань что думаешь по этому поводу? — подсел ко мне Рудик.

— На опыты конечно Рудольф Валентинович. На опыты, куда же еще?

— Что правда? — ахнул парень, а потом разглядев мое выражение лица сконфуженно улыбнулся. — Опять ты меня разыгрываешь Сашка.

— Не опять, а снова, — влез в разговор Иваныч. — А ты не ведись, оболтус. Чего в самом деле разнылся как баба?

Иваныч прогнал Рудика на свою шконку и заговорщицки мне подмигнул.

М-да... Для него все уже сложилось в стройную теорию. Куда на ночь глядя повели счастливчиков из соседней камеры? Конечно осеменять охочих до ласки фрау. Себе что ли придумать какую-нибудь идиотскую идею и свято в нее уверовать? Как там говорят? Дурень думкой богатеет. Вот, вот... именно про этот случай поговорку сложили.

Тьфу...

А все-таки куда же их повели?

Ответа на свой вопрос я не получил и спокойно заснул, пропустив момент когда соседей вернули назад. Если конечно вернули.

А вот утром... Сразу после подъёма пришли за мной и Рудиком...

Отконвоировали в самый дальний ангар, заставили одеться в резиновые глухие комбинезоны, напоминающие водолазный костюм и проводили в бункер, вход в который находился в том же ангаре.

А там...

Млядь...

Сука....

Но лучше рассказать по порядку...

Спускались мы вниз по довольной узкой лестнице, закончившейся на глубине примерно метров десять большим тамбуром и массивной, бронированной дверью оборудованной мощными кремальерами*. Охранник поставил нас лицом к стене, а сам снял черную трубку телефона вмонтированную в небольшой пульт. Пара слов и дверь легонько скрипнув, тяжело отворилась. За ней, нас приняла еще пара охранников, в почти таких же резиновых комбинезонах как у нас и натянутых на морды респираторах. Собственно-то что они охранники я понял по перекинутым чрез плечо автоматам. .. и габаритам. Как на подбор здоровенные уроды...

Воздух в бункере оказался неожиданно чистым, только с примесью чего-то лекарственного, а само помещение состояло из длинного коридора с дверями по обеих его сторонах. Двери тоже металлические, но менее массивные чем входные. Больше всего окружающая обстановка напоминала больницу или научную лабораторию, такое впечатление создавал кафель на полу и на стенах. И белый, нереально яркий свет.

Неужели все?..

Рудика стала бить сильная дрожь, в мертвенной тишине стук его зубов слышался не хуже чем барабанный бой.

И не мудрено... Сам лихорадочно трясусь, не смотря на нормальную температуру в бункере. Сука, страшно-то как...

Млять... обстановка зловещая и амбалы охранники в своих респираторах до энуреза* кого хочешь доведут.

Как я не внушал себе, что с нами ничего плохого не случится, избавиться от пакостного ощущения страха, так и не получилось. Сердце колотилось как барабан, со скоростью очереди из ППШ*...

Сука!.. Возьми же себя в руки!..

Непереносимо захотелось сдернуть с плеча ближнего амбала автомат, прострелить башку второму охраннику, а затем устроить диктатуру пролетариата всем обитателям бункера...

Как только в голове появилась такая мысль, ноги сами сделали короткий шаг вперед и в сторону, подстраиваясь под размеренный шаг гестаповца, а рука...

— Людвиг, смотри, это мясо так дрожит, что скоро запачкает себе штанишки...

Голос прозвучал глухо и искаженно из-под респиратора эсесовца, которому я уже совсем собрался свернуть шею.

— Так объясни ему, что не стоит бояться, в дерьмо превратились два его камрада. А он еще с месяцок поживет. Ты же добрый парень Вилли? Успокой мальчика.

Второй охранник коротко хохотнул и шутливо толкнул напарника в спину.

— Вот еще, — тоже заржал Вилли. — Пусть гадит. Мне не жалко. В свои же штаны, не в мои.

Твою же кобылу в трещину!..

Я еле сдержал себя, до крови закусив губу. Все же так просто, уроды до предела расслаблены, ситуацию совсем не контролируют. Даже в нынешнем своем состоянии, я легко собью с ног 'доброго парня' Вилли, застрелю из его автомата Людвига, а потом и самого хозяина дерьмовой машинки под названием МР-38*. Сотни, если не тысячи раз я показывал эти приемы обезоруживания ребятам на полигоне... Тело у меня сейчас слабое, немощное, но должно хватить просто техники...

Млять, рано...

Получается, изгаляться над нами не собираются...

Тогда какого хрена нас сюда привели?..

— Стоять! — скомандовал Вилли и нажал на кнопку звонка, на двери которой заканчивался коридор.

Шелчки замка и засовов, дверь открылась...

Глава 4.

— Что мы выносили?

— Мусор.

— Не похоже. И вонь такая стояла...

— Это мусор! — твердо, убеждая больше сам себя, ответил я Рудику.

Да, мне больше самого себя надо убеждать, потому что я в отличии от него понимаю — в резиновых, больших мешках, которые мы вынесли из бункера, был не мусор. Конечно, можно их содержимое назвать и мусором, вот только я убежден — в этот мусор превратились ребята, которых вчера вечером вывели из соседней камеры. Да что там говорить!.. Я это знаю так же точно, как то, что надо быстрее валить с этого долбаного острова. И если я не сбегу в ближайший месяц, в таком же мешке вынесут меня.

И еще... Совершенно случайно, пока мы торчали в коридоре ожидая охранника, я слышал очень странный разговор доносившийся из-за приоткрытой двери соседнего помещения.

Говорила фрау гауптштурмфюрерин, именно-та русалка с зелеными глазами, которую я спас из горящего домика. Она даже не говорила, а шипела как гремучая змея...

... доктор Краузе, кто вам разрешил проводить в мое отсутствие эксперимент, я спрашиваю! Кто? Молчать! Кто вас вытащил из концентрационного лагеря? Кто содрал с тебя розовый треугольник*, розовый ты ублюдок! Отвечать!

— Фрау Гедин!..

— Молчать розовая свинья! Обращаться по званию, ублюдок!

— Фрау гауптштурмфюрерин, мне наконец удалось синхронизировать...

— Мне плевать на то, что тебе удалось синхронизировать ублюдок! Кто руководит программой?! Кто, я спрашиваю?! Сегодня же... Сейчас же, ты отправишься обратно разнашивать ботинки* в ту же клоаку, откуда я тебя вытащила!

— Но положение полей, совпало на семьдесят семь процентов, такого результата еще не было...

— Этот результат вполне можно было получить теоритическим путем! Вы даром потратили ресурсы! Вы тупой осел доктор Краузе... Вы... Ты... Ты тупой мясник! Арестовать! Убрать его с моих глаз!..

Эсесовка выскочила из комнаты, скосила на меня глаза и фыркнув как кошка умчалась по коридору сопровождаемая свитой едва успевавшей за ней сотрудников. А потом охранники вытащили того самого доктора Краузе, напоминавшего мертвенно-бледный, живой труп...

Вот так... И что это все означает, я совершенно не понимаю. А чего я не понимаю, того я опасаюсь, тем более вот такой, неудачный, непонятный эксперимент, грозит превратить мою тушку в фарш из костей и мяса. Оно мне надо?

Тут воистину забудешь про Карла Маркса с родной партией и вспомнишь старого доброго боженьку...

Хотя отдельные моменты разговора мне понятны. Что такое розовый треугольник — к примеру, и чем грозит его обладателю возвращение в лагерь. Все очень просто — педерастам, обеспечен самый низкий статус в лагерной иерархии, побои и отношение как к дерьму, это даже по сравнению с остальными заключенными низведенными к роли бессловесного скота. Помимо этого, сорок километров день в ботинках на размер меньше и сорок килограмм в рюкзаке на горбу, и это ежедневно и пожизненно. Хотя жизнь обладателей розового треугольника, обычно надолго не затягивается.

М-да... Не повезло доктору Краузе, хотя однозначно он свое заслужил. Меня в свое время приговорили всего к одному дню такого веселого развлечения. За кривую ухмылку в строю... Больше я никогда не ухмылялся и молился что бы сбитые до костей ноги пришли в форму, прежде чем руководство лагеря решит, что затраты на содержание не оправдывают моего существования и не отправят меня в газовую камеру...

Дверь камеры открылась и возникший на пороге надзиратель молча ткнул в меня пальцем.

Одного?..

Ну что же...

Повели куда-то далеко за территорию базы. Я осторожно вертел башкой рассматривая окрестности, но толком, так ничего полезного и не увидел. Разве что заходивший на посадку транспортник. Что свидетельствовало о наличии большого аэродрома.

Прошли несколько батарей зенитных 'Эрликонов' и чего-то тоже зенитного, но калибром покрупнее. Прожекторные установки тоже присутствуют рядом.

Дорога свернула к морю, мы проследовали несколько хорошо оборудованных блок-постов, на которых стояли загнанные в капониры броневики.

С каждым шагом становилось ясно, что побег практически невозможен, даже толком помечтать не получится. Войск на острове очень много и он поделен на зоны, границы между которыми хорошо охраняются. И побережье тоже. Я приметил несколько батарей крупнокалиберных орудий и даже пару сторожевиков болтающихся на рейде.

М-да... получается и морем не уйдешь... Остается... Только воздухом, но это вообще из области фантастики. Вот не разу я не Чкалов и Коккинаки... Возможно среди остальных кацетников* летчики и есть, но организоваться никак не получится. Нас до кучи никогда не сводят, даже работаем отдельными группами, покамерно.

Млять... Веселуха однако. И совсем же ни хрена неизвестно, что там на родине. Рудик говорил, что немцы напирают по всем фронтам и к Москве вплотную подошли...

В общем, нахлынула на меня такая тоска беспросветная, что я решил подождать недельку и устроить фестиваль в одиночку. При общей расслабухе царившей на нашей базе, сделать это будет совсем нетрудно. Заберу с собой сколько смогу фрицев, а потом как раз проверю, куда ГБ-шников после смерти определяют. В рай или ад?.. Только вот думается мне: на рай я еще точно не заработал, скорее даже наоборот, а ад, будет выглядеть вряд ли хуже концлагеря. Так что мы привыкшие уже...

Неожиданно показался за высокими соснами небольшой гражданский поселок. Такие веселенькие, аккуратные домишки, крытые красной черепицей и утопающие в зеленых деревьях.

Прошли по улочке, провожаемые презрительными взглядами добропорядочных фрау и детишек разного возраста и остановились перед домом стоявшем немного подальше от остальных. И выглядевшем побольше, да и роскошней чем остальные, честно говоря. За забором, сложенном из дикого камня, стоял роскошный белый кабриолет 'Хорьх', который как раз протирал приземистый и широкий как шкаф азиат, сразу недобро зыркнувший на меня своими косыми гляделками.

Вот же сука узкоглазая. И какого меня сюда приперли?

— Заключенный номер 23425, доставлен по приказанию фрау гауптштурмфюрерин Гедин, — отбарабанил один из охранников, неприязненно посматривая на азиата.

Азиат глянул на эсесовца как на пустое место, молча развернулся и скрылся где-то в доме.

Я приметил у него на поясе здоровенный кривой кинжал, выглядевший очень внушительно. Во, мля... А я грешным делом уже подумал что это один из наших пленных среднеазиатов. Казах или туркмен какой... Но нет, не похож, рожа явно не советская. Да и кинжал не из той оперы, я довольно хорошо разбираюсь в холодном оружие, но вот с таким типом еще не встречался... хотя... твою же душу... — это же кукри! Точно!.. Непальский мессер*. Значит получается косоглазый — непалец или как его там... — гуркх*?

— Адди, я когда-нибудь прострелю этому азиату башку... — зло буркнул один из охранников.

— Ага... давай. Завтра же окажешься в штрафбате на Восточном фронте, а то и просто расстреляют, — тихо ответил ему второй. — Ты что не в курсе, кто такая эта девица? Да она с самим рейхсканцлером...

Эсесовец наклонился к уху товарища и что-то шепнул, потом продолжил уже погромче.

— Она какая-то шишка среди ученых. Видел, как перед ней на задних лапках все ходят. Поговаривают, что руководит очень важными исследованиями и вот-вот, благодаря ее открытию будет создано... — охранник запнулся. — Короче, что-то будет создано, но советую на эту тему не распространятся, живо загремишь в СД*...

— Вы стоять здесь. Ждать. — Из дома появился азиат и ткнул рукой в охранников. — Он со мной.

Вместе с последним словом, он ловко выудил кинжал из ножен и показал мне кончиком клинка направление движения.

Говорил непалец или кто он там... правильно выговаривая слова, но с таким чудовищным акцентом, что я понял его с трудом. Но понял. И еще понял, что не смогу его обезоружить, даже при всем своем желании. Клятый азиат двигался ловко и пружинисто, аккуратно держал безопасную дистанцию, а кинжал свой прижимал к боку. Хрен выбьешь...

М-да. Да и не нужно мне это. Так, ради интереса прикинул...

— Госпожа!... — Азиат почтительно склонил голову, затем скользнул мне за спину и сразу я почувствовал прикосновение к шее холодной стали, лишавшей возможности даже повернуть голову.

Находились мы в небольшом зале, очень похожем на охотничий кабинет. Во всяком случае, о подобном назначении комнаты красноречиво свидетельствовали головы зверей на стенах, шкуры на полу и шкафы, сквозь прозрачные дверки которых, хорошо просматривались десятки ружей и винтовок.

Гауптштурмфюрерин сидела в резном кресле готического стиля и ловко чистила разобранный на части пистолет. Отточенными, скупыми и четкими движениями. На меня не обращала внимания до тех пор, пока кучка деталей с лязганьем не превратилась в никелированный и инкрустированный золотом, Вальтер РРК*. Потом отложила его на льняную салфетку и посмотрела на меня своими пронзительными зелеными глазами.

— Я жду...

Клинок резко надавил на шею, грозя прорезать кожу...

— Заключенный номер 23425, по вашему приказанию прибыл, фрау гауптштурмфюрерин, — выпалил я, повинуясь недвусмысленному намеку.

— Вот так хорошо, — удовлетворенно кивнула головой девушка.

Именно девушка, потому что вряд ли ей было больше двадцати пяти лет... может чуть больше. Что само по себе вызывало нешуточное удивление. Во первых: такой чин для женщины — дело почти неслыханное, в СС званиями просто так не разбрасываются и за какие — такие заслуги, девка носит чин равный капитану Вермахта, можно только догадываться. Во вторых: занимать в таком возрасте должность руководителя какого-то шибко секретного и очень важного проекта, тоже не семи пядей во лбу нужно быть. Словом загадочно однако. Хотя мне почти все-равно. Сука нацистская...

Девушка встала с кресла и шурша тяжелым, парчовым халатом подошла к шкафу. Достала бутылку и налила себе в бокал чего-то кроваво-красного. Затем вернулась в кресло и задала вопрос:

— Еще раз спрашиваю, откуда вы так хорошо знаете немецкий язык. Советую отвечать правду, так как от ответа зависит ваша судьба. Я давно уже подумываю подкинуть работы СД и сбагрить вас в его цепкие лапки. Отвечать.

— Детский дом. Моя учительница в детском доме считала меня самым способным учеником. И я всегда мечтал прочитать в оригинале Гете и Гейне. Вот отсюда и результат. Больше мне нечего сказать, фрау гауптштурмфюрерин.

Как бы правду сказал... ну почти, а остальное ей знать не надо. Да и никому не надо.

Девушка выслушав меня склонила голову, немного помолчала и отпив вина поинтересовалась:

— Еще раз, только правду. Зачем вы меня спасли?

— Если я скажу правду, то ваш человек срежет мне голову. Вы же хотите знать реальные мотивы? Так что же мне делать?

— Не срежет... — эсесовка сказала узкоглазому несколько слов на непонятном, каркающем языке. — Говорите.

Давление клинка на шею ослабло...

— Вы изумительно красивы фрау гауптштурмфюрерин. Я поражен до самых глубин души. Такую очаровательную женщину как вы, я в своей жизни еще не видел. Поэтому просто не смог допустить вашей смерти. Вот мои реальные мотивы.

— Так красива, что заставила забыть, что я ваш враг? — вопросительно склонила головку девушка, умело скрыв довольную улыбку.

— Для меня в тот момент, данный факт не имел никакого значения.

А вот здесь я довольно сильно покривил душой. Красива, спору нет, но честно говоря, я об этом не думал, когда лез в горящий домик. Да и не видно было толком красоту. Мог вполне и крокодил оказаться.

Словом... словом, я сам не знаю, зачем я это сделал. Есть подспудное чувство, что я таким образом постарался улучшить свое положение, но я эту поганую мысль гоню подальше.

А сказал я так, потому что чувствую какого ответа ждет немка. Женщины!.. Если придурошный терпила, лезет за ними сломя в голову в огонь, единственный для них подходящий мужской мотив — это то, что он лезет именно за ней, такой красивой и восхитительной. Не претендую на истину в этом утверждении, но думаю очень близок к ней. К тому же, почему бы не выторговать своим поступком, какие-нибудь плюшки. А-то отдарилась пузырем шнапса и думает хватит? И совсем не стыдно и плевать на мужскую гордость, если это поможет мне каким-то образом выжить. Я никого не предаю, а со своим уязвленным самолюбием как-то справлюсь.

— Я так и думала. Обычный мужской мотив. — Теперь немка не стала скрывать торжествующую улыбку и вдруг жестко поинтересовалась. — Кто вы по национальности?

— Русский. У меня в деле все указано, фрау гауптштурмфюрерин.

— Не надо врать! — жестко возразила немка. — У меня есть свидетельство того, что вы не славянин.

Вот даже как? Я невольно растерялся. Ну да... обмеряли черепушку во время медосмотра и все остальное тоже измеряли... Только бредни, все эти теории...

— И кто же? Надеюсь не еврей?

— Еврей? Не-еэт!.. — возмущенно воскликнула немка. — Вы швед или финн. Возможно норвежец или датчанин. Во всяком случае, так утверждают мои специалисты. Осталось только разобраться почему в деле вы записаны как Жилин. Советую признаться. Или...

А вот тут я выпал в осадок. Реально выпал. Как бы понятно, что я исходно не Ротмистров и тем более не Жилин. Первую фамилию придумали в детдоме, а вторую я приобрел по случаю.

После того как в Абвере переломали мне все ребра, но так и не простимулировали желание сотрудничать, стал вопрос, а не расстрелять ли гонористого и тупого русского к чертям собачим. Абверовец склоняющий меня к сотрудничеству, оказался в чем-то порядочным и расстрел заменили концлагерем. Хотя его порядочность в данном случае сомнительна. В принципе меня ждал тот же результат, но немного затянутый по исполнению во времени.

По пути, на эшелон, прямо в нашу теплушку, уронил бомбу непонятно откуда взявшийся 'сталинский сокол', мать его ети и половину пассажиров теплушки просто разорвало в клочья. Когда делали перекличку выжившим, я назвался фамилией погибшего соседа по вагону, оказавшимся тоже воспитанником детдома, с которым как нельзя кстати успел довольно хорошо раззнакомиться по пути. Тем более рожами и возрастом, мы были довольно схожие. А щетина и грязь, вовсе исключили возможность различить обман. Вот так незамысловато, я и стал Жилиным. Как выяснилось в дальнейшем — к счастью, ибо как член партии и красный командир, тем более НКВД-шник, вылетел бы в трубу крематория без очереди. Хотя поговаривали, что для таковых как я, были другие, вполне нормальные лагеря, с терпимым режимом. Во что, честно говоря, не очень-то и верится...

— Я из детдома... — заявил я справившись с растерянностью. — Родителей не помню. Знаю точно, что меня всегда звали Алексом или Александром. А вот про свою национальность ничего не могу сказать. Хотя и допускаю, что скандинавская кровь во мне есть. Так как припоминаю, что отец возможно был царским морским офицером, а скандинавы в каком-то поколении вполне могли служить в морском флоте царской России. Но фрау гауптштурмфюрерин, я себя чувствую исключительно русским.

— Дело, в среде обитания, но физиологию не обманешь... — категорично заявила немка.

Ну да... Это по научному так звучит, а по простому: 'с кем поведешься, от того и наберешься'. Вот только хрень дремучая — эти расовые признаки. Русский я точно. Но если надо, побуду и скандинавом.

Ну-ну... посмотрим чем это лицедейство закончится.

— Хотя шведский язык дался мне очень легко... — подпустил я туману. — Возможно я знал его с детства, а потом забыл когда беспризорничал.

Со шведским языком немного по другому получилось. Основы мне дала та же Мирра Исааковна, а потом я ходил на курсы в училище, как кандидат на распределение в иностранный отдел наркомата. Да и одобряло руководство знание дополнительных языков. Но со службой не выгорело, по неизвестным мне обстоятельствам. А потом и рожу на Финской покарябало. Ну какой спрашивается нелегал, с осколочными ранениями лица?

— Я шведка! Катарина Гедин!

Немка... тьфу ты... то есть уже шведка, эмоционально вскочила мелькнув в разрезе халата белоснежной ножкой и разразилась длинной тирадой на шведском языке.

— Да, фрекен Гедин, я действительно знаю шведский язык и виной тому, та же преподавательница в детском доме, по национальности шведка. Кстати, благодаря ей я и выжил во время голода.

— Назовите ее фамилию! — Потребовала шведка.

— Нильстрем. Софья Нильстрем, — уверенно соврал я.

Почти соврал. Софья Нильстрем — это реальный персонаж, сгинувший во время постреволюционной мясорубки в жерновах ОГПУ*. Мы в курсантские времена знакомились с реальными делами тех лет, так вот, там, эта женщина и мелькнула. Запомнил я ее только из-за фотографии. К делу была приложена фотография и женщина на ней была сказочно красива. Настолько красива, что я почти влюбился в изображение. И вот надо же... пригодилось.

Возможно даже прокатит, хотя до сих пор не понимаю к чему клонит шведка. Проверить данные факты практически невозможно. Война... Фрицевская разведка не всесильна, разве что шведка ее лично знает, что вовсе из области сказок...

— Что с ней!? — неожиданно бурно воскликнула девушка, потом взяла себя в руки и попросила. — Опишите ее.

— Очень красивая. Блондинка, пышные волнистые волосы. Возрастом около тридцати пяти лет, возможно даже больше, но выглядела именно на этот возраст. Кстати, глаза очень похожи на ваши, фрекен Гедин. Такие же льдисто-изумрудные...

Про глаза, моя совершеннейшая отсебятина. Фото черно-белое было, но уже ляпнул... и кажется попал в точку.

— Так что с ней? — нетерпеливо выкрикнула шведка.

— Она скорее всего погибла. Знаю, что ее забрали в ОГПУ, ну а дальше... дальше сами понимаете фрекен Гедин.

— Черт! — Шведка неожиданно запустила бокалом в стену. — Это моя тетушка по матери! Проклятые большевики! Моя семья потеряла ее следы сразу после революции. Отец рассказывал, что поиски не дали никакого результата, хотя выходили даже на большевистское правительство. Да, ее семья жила в России... муж у нее русский был, кстати морской офицер. Но носила она свою девичью фамилию. А про детей своих она ничего не рассказывала?

— Нет фрекен Гедин. Ничего...

Вроде в деле никаких деток не упоминалось, хотя я мог забыть... Врать не стоит, клятая эсесовка может просто проверять меня на вшивость...

— Черт! — шведка разочарованно выругалась. — Ладно... При вашем согласии и достаточной уступчивости, я могу поучаствовать в вашей судьбе...

Надо ли упоминать то, что необходимую уступчивость я все-таки проявил?..

Глава 5.

Где-то около месяца не ничего не происходило, видимо даже для такой фигуры как гауптштурмфюрерин СС Катарина Гедин, вытащить из концлагеря военнопленного было очень не просто. Или она просто не торопилась?..

За это время в нашей тюряге произошли некоторые изменения. Кормить стали гораздо хуже, да и режим ужесточили. Охрана тоже зверствовать стала, не в пример чем раньше. С чем это было связанно? Не знаю, но так как нас внезапно стали гоняли на строительство укреплений по побережью, то догадываюсь что дела у фрицев на фронте не совсем в порядке.

И еще... Нас осталось всего полтора десятка человек. Остальных скорее всего вынесли из бункера в резиновых мешках. Млять...

Наконец меня отконвоировали в комендатуру, где пришлось подписать кучу бумажек, после чего я попал в рабочий батальон. Катарина Гедин свое слово сдержала.

Получил старую, чуть ли не времен первой мировой войны, немецкую форменку с зеленым треугольником на груди, раздолбанные сапоги и стал трудится на благо Рейха, етить его в душу. Мерзко, противно, но зато относительная свобода и гораздо больше возможностей осуществить побег. Стоит оно того? По мне, так стоит. О том, что будет после того как доберусь до своих, пока не думаю.

Зачем думать?.. Знаю я. Знаю, но очень надеюсь, что информация, которую я принесу в клювике, сыграет свою роль. Хотя сильно не обольщаюсь. В общем, видно будет.

Состав рабочего батальона? Ну что вам сказать... Я бы особо не раздумывая, утречком на рассвете, скосил бы из пулемета девяносто восемь процентов личного состава. Остальных на Колыму, на перековку. Мразь на мрази и сволочью погоняет. Хотя и есть с виду порядочные люди попавшие туда случайно. Но в очень незначительном количестве.

В батальон постоянно наезжали рекрутеры из разных добровольческих частей, но особый урожай им снять не получалось. Советскую власть конечно все люто ненавидели. Ой как ненавидели. У всех личные обиды. У того — заводик у деда отобрали, у этого — национальное самосознание вдруг проклюнулось. А третий, вообще с пеной у рта доказывает что всему виной 'кляти москали'. И все поголовно верят, что фрицы, отобранное Советами им с радостью вернут. И заводик, и деревеньки, и самостийность будут уважать, и вообще рай земной в бывшем Союзе устроят. Но вот воевать вместе с фрицами, почему-то ни хотят. Ну да, можно же головушку сложить... а тут кайлом в разминочном режиме помашут, а там, все и без них как-нибудь устаканится. Кормят, охраняют, даже хаять Советскую власть и стучать на соседей по бараку никто не запрещает. Благодать!

Тьфу млять, оппортунисты, троцкисты, недобитки и просто гандоны штопанные...

Ну ничего, придет время...

Сука, так и хочется в глотку вцепиться, хотя если призадуматься, сам немногим лучше...

Но лучше! У меня есть цель, к которой я вот таким мерзким образом иду. Выхода другого нет.

От конфликтов спасало лишь то, что прямо с подъёма я отправлялся в усадьбу Герды Гедин, где и проводил все время до отбоя, а иногда даже оставался ночевать в сарайчике. Работы по хозяйству хватало, порой я ее сам изобретал, лишь бы не возвращаться в казарму.

Вот беседку построил и сад в порядок приводить начал...

И потихоньку к причалу с катерами воду с продуктами стаскиваю и прячу в тайнике.

Да. Собираюсь уходить водой.

Да. Сам.

А остальные?

Я же не волшебник и не самоубийца...

— Это убрать! — Мимо меня к машине протопал Брад, походя ткнув пальцем в инструменты и кучу веток. — Госпожа приезжать. Сам сидеть сарай и ждать приказ.

Брад... ну это я его так называю, настоящее имя гуркха толком не выговоришь. Браджхап... Бранджап... короче Брад и все. Он уезжает на аэродром встречать госпожу... тьфу ты... шведку из Берлина.

С ним мы вроде поладили... Хотя кого я обманываю. Относится он ко мне, как пустому месту, еще и с непонятным презрением. Как-то ляпнул, что воин сдавшийся в плен достоин воплощения жабы в новой жизни. Какое воплощение? Какая жаба? Сам ты жаба плоскомордая. Мутный он до предела. В комнатке у Брада стоит вырезанная из дерева многорукая баба с ожерельем из черепов на шее и губы какой-то хренью у нее намазаны. Тьфу...

И воняет там каким-то дурманом. И сам он бывает нажрется какой-то дряни и сидит часами на корточках. Качается и мычит... Я бы на месте шведки, его бы на пушечный выстрел к себе не подпускал. Хотя предан он ей, этого не отнимешь. Да и кинжалом орудует — обзавидуешься. Видел как тренируется за своим домиком. Хотя... пока еще нет, а вот восстановлюсь окончательно, думаю с ним справлюсь. Это так. В порядке самовосхваления.

Эсесовка тоже на меня практически не обращает внимания. За все время что я у нее работаю, даже слова не удостоился, не о что похвалы. Хотя правды ради скажу: сам практически ее не вижу. Пропадает фрау гауптштурмфюрерин на базе днями и ночами. Но иногда ловлю на себе ее взгляды...

Дождался пока 'Хорьх' выедет со двора, закрыл ворота и шмыгнул за дом. Дверь-то на замке, а вот кухонное окно очень легко открыть проволочкой. Снял башмаки и босиком юркнул на кухню. Минимум час времени у меня есть, должен успеть...

По пути слямзил со стола ломоть хлеба, аккуратно стянул кусочек сыра с подноса и жуя на ходу, на цыпочках поднялся на второй этаж. Только бы кабинет был не закрыт...

Клацнула дверная ручка, дверь мягко открылась...

Есть!

Тот самый кабинет в котором решилась моя судьба. Та же коллекция ружей и пистолетов. Те же шкуры, звериные морды и глиняные языческие божки. Бар с покрытыми пылью бутылками. Роскошный камин с кованной фигурной решеткой. Большая радиола* 'Телефункен' в корпусе из красного дерева. Красивая старинная мебель.

Хорошо устроилась буржуйка. Что у нас еще?..

Фото в резных рамочках. Вот она на охоте — ножку изящно на здоровенного оленя поставила и с винтовкой в руке позирует. А здесь шведка в смешной четырехугольной шапочке с кисточкой и в черной мантии. Совсем еще юная. А на этой, с эсесманами в больших чинах, на фоне флага со свастикой позирует. Когда это в СС белые парадные мундиры ввели? Х-м... Отстал я от жизни. Ввели значит. Ого... это же сам геноссе Гимлер . М-да...

А это?...

Мамочки...

Ох и хороша стерьвь!..

Неизвестный фотограф запечатлел эсесовку в полностью обнаженном виде, стоящую по колени в морском прибое. Красиво-о... Нимфа ептыть... Ручки вытянуты вверх, идеальная грудь, торчащие маленькие сосочки, талия изящно выгнута. Г-м... натуральная блондинка. И спортсменка. Плечевой пояс хорошо развит... Ножки накачанные...

Ох-х... Твою же мать! Я без бабы уже хрен знает сколько. Когда фрицы лупасили почем зря и голодом морили, как то про женский пол не вспоминалось, а как оправился, вишь потянуло...

Да и черт с ней. Я сюда пришел не на фотографии поддрачивать...

Значит отворачиваемся презрительно от голой девки и направляемся к столу.

Черт!.. На столе не бумажки!

Сейф в тумбе стола?...

Млять, тоже закрытый!

Второй?..

Тоже.

Ящики?..

Есть!..

Осторожно вытащил ящик из стола и убедившись что сигнальных маячков нет, стал выкладывать вещи на зеленое сукно.

Два десятка маленьких пистолетных патрончиков в коробочке. 9х17 Kurz?.. Ага, вот же и пистолетик под них. Вальтер РРК. Тот самый красивенький, который она чистила при мне. Запомним. Маломощная игрушка, но на безрыбье и сам ракообразным станешь. Ружья и пистолеты в шкафах — бери не хочу, а вот боеприпасы к ним в закрытом сейфе. Так что и эта 'пукалка' сойдет. Получится, прихвачу. Если что...

Дальше.

Блокнот... Формулы, формулы... перерисовки от руки каких-то древних надписей... Каракули какие-то? Иероглифы что ли? Что-то типа карты рисованной от руки... Ни хрена не понимаю. Но когда буду отчаливать блокнотик попробую прихватить. Пригодится...

Несколько вскрытых писем... Ага... это от родни из Стокгольма... Так... Так... Ерунда все. В сторону.

Костяной нож для вскрытия писем, коробочка со шпильками и булавками. Медная фигурка какого-то божка и медная же пирамидка с непонятной вязью по сторонам. Стопка газет... Золотое колечко с красным камушком, почему-то завернутое в бумажку... Фотографии в конверте...

Фотографии?

Очень интересно...

Горы, чернеет вход в пещеру, какие-то грубо вытесанные статуи из камня. Десяток людей закутанных в меха и с ледорубами в руках. Вот и сама шведка. В смешной вязанной шапочке с помпоном, тоже с рюкзаком и полноразмерным Маузером в деревянной кобуре, на поясе. Совсем не женский выбор оружия. Рядом парочка узкоглазых аборигенов и...

Что за хрень? Зима же! Точно зима, вон с карнизов лед свисает и снег у них под ногами. Поземку видно. Бред какой-то. Лысый, узкоглазый мужик в светлом балахоне и босиком. Да... Балахон на голое тело! Очуметь! Может в плен взяли и раздели? Фашисты и не на то способны. Хотя вряд ли. Стоит довольный и лыбится еще. Дурачек какой-то.

А это? Еще непонятней... Темноватое изображение, видно со вспышкой в пещере снимали. Какие-то вытесанные из камня геометрические фигуры... и большущий черный, блестящий кристалл причудливой формы.

М-да... Еще геометрические фигуры, теперь кажется из бронзы... Совсем ничего не понятно, но ясно одно. Если ко времени побега эти фотографии будут еще в столе, то они отправятся со мной. Может как раз ими, я свою жизнь у бывших коллег и выторгую. Идем дальше...

Томик библии... с этим все понятно. Фрау добрая католичка... нет, протестантка. Шведка все же. Они католицизмом сроду не увлекались.

Листочек бумаги сложенный пополам с написанными карандашом столбцами четырехзначных цифр. Опять математические вычисления или формулы. Это неинтересно.

Вот и все. Больше ничего нет, а остальные ящики стола заперты. Обидно-то как. Обидно, но ладно. Позже попробую еще раз наведаться. До сезона туманов еще долго, а раньше бежать морем чистое самоубийство.

Теперь все аккуратно на место...

Предварительно протерев чистой тряпицей...

Строго в обратной последовательности...

Вот. Порядок. Пальчики на столе протрем, последний взгляд на шведские сиськи на фотографии и во двор. Сказано сидеть в сарайчике и ждать приказаний. А я работник исполнительный. Пока...

Гауптштурмфюрерин Катарина Гедин вернулась из поездки уже не капитаншей, а вполне настоящим майором. Штурмбанфюрерин, — так теперь, на эсесовский лад, будет звучать ее звание.

Мда... Растет на глазах сука. Значит успешно дела у нее идут. Хотя почему-то приехала злая как стая кошек. Даже на Брада нарычала, а я благополучно успел свалить с глаз долой.

Пока мыл машину, в доме было тихо, только взметнулось над каминной трубой лёгонькое облачко дыма и все. Потом включился свет в ванной. Брад тоже закрылся у себя в домике, оттуда сразу потянуло той гадостью, которую он курил или дышал... Хрен их поймешь, гуркхов этих. В чем-то нацики правы в своей теории расовой неполноценности. Шучу конечно...

Неожиданно на балкончике появилась шведка и повелительно махнула мне рукой...

— Можете быть сегодня свободным Алекс. Да... возьмите на кухне пакет. Там немного еды. Завтра как всегда.

— Благодарю фрау штурмбанфюрерин, и пользуясь возможностью поздравляю.

Шведка молча отмахнулась и скрылась в доме.

М-да... Она чем-то серьезно огорчена. А я думал просто злится. Странно... Почему-то растеряна, даже ошарашена... Загадка однако, но собственно мне все равно.

В пакете оказалась булка серого хлеба, несколько банок консервов, маленькая пачка чая и пакетик сахара. Щедро...

Быстро собрался и свалил в казарму. Темнеет, а за опоздание на проверку, можно и в карцер угодить.

По пути немного свернул в сторону и быстро спрятал консервы в тайник, который устроил в заброшенной дренажной трубе. Ничего особенного припасти пока не успел. Так, старый ранец, продукты, кое-какая одежонка, фонарик и старый, сточенный штык от немецкого карабина. Совершенно случайно нашел его в сарае у шведки.

Ну вот и порядок. Вроде не спалился. Теперь одним глазком на причал глянуть... все равно мимо прохожу.

Причал не военный, прогулочные лодки и несколько гражданских небольших катеров. Рядом будка, где скорей всего хранится топливо и весла. Ну и пост как водится. Четыре солдатика с пулеметом и фельдфебелем во главе. Вот только ночью они стоят по двое, а остальные спят в той же будке. По побережью конечно гуляют патрули, но при должном везении могу проскочить.

Вполне нормальная ситуация. Сложновато конечно, но работать можно. Солдатики умрут, а я попытаюсь завести катер и свалить. С сентября сильные туманы над морем стоят, иногда целыми днями, так что можно далеко уйти. Шансов конечно мало, практически совсем нет, но и выхода другого нет. Хотя бы попытаюсь.

Ага, все на месте... Твою же мать! Какого хрена!..

Неподалеку от причала заканчивали устанавливать зенитную батарею и прожекторный пост... Сука!..

Да казармы добрел едва сдерживаясь, что бы не заплакать. Ну как так? Все коту под хвост...

После проверки, меня вызвал в свою каптерку фельдфебель Довбыш. Да собственно какой он фельдфебель, немцы назначили присматривать за порядком среди личного состава. Всех прав то: покрикивать на личный состав, проводить проверку, самому не работать, ну и стучать на совершенно законном основании. Такое же быдло как все мы, только вот в звании фельдфебеля.

Совершенно непонятный мужик. Сам из Саратова. Сын раскулаченных середняков. В плен попал в сорок первом. Говорит контузило, очнулся уже в плену. И действительно контузило, вижу щека до сих пор дергается. Советскую власть почти не хает, про раскулачивание своей семьи не вспоминает, немцев тоже особо не хвалит. Говорит, помыкался по концлагерям в плену и номер набитый на запястье показывал. С виду солидный, немногословный мужик. Сам себе на уме. И авторитетом пользуется. Почему-то особенно среди уголовников, которых в батальоне хватает. Мутный тип одним словом...

— Как дела Сань? — фельдфебель показал рукой на табуретку перед ним.

— Как всегда Ионович. Устал как собака.

— Да я и смотрю, чевой-то ты не веселый, — Ионович снял со стеклянной банки крышку и по каптерке поплыл аромат круто заваренного чая. — Чифирю хлебнешь?

— Хлебну...

— Вот и ладненько. — Фельдфебель ловко налил в кружку черного варева и сунул ее мне в руки. — Рассказывай давай.

— Что именно? — Я сделал пару обжигающих небо глотков и передал кружку Ионычу.

— Что, что... Как ты умудрился так быстро перекраситься? Чего глаза вылупил. Я пока по доброму спрашиваю. Может что и придумаю, как тебе помочь. Сам же видишь, пока я с тобой общаюсь, а не абверовцы.

В глазах у Ионыча блеснули колючие, злые огоньки.

М-да... беда никогда не приходит в одиночку. Да что за напасть такая... Стоп, стоп... как-то все не складывается...

— Я вот не могу понять Ионыч... Вот зачем тебе меня на понт брать? Если что надо достать, ты так и скажи. Я попробую. А гнилые базары разводить не надо. — Я поставил кружку на стол и жестко глянул на фельдфебеля.

Ну в самом же деле. Если бы подозрение реальное было, то из меня бы уже давно мешок с дерьмом сделали. Ну, ну... посмотрим что скажет...

— Ты не рычи сявка! — У Ионыча в голосе прорезались стальные нотки. — Слушок пошел, что ты перекрашенный коммуняка и рыльце у тебя кровью правильных пацанов замазано. Что скажешь? Или прогуляемся к господину гауптману Херцогу?

Тьфу ты... твою же мать... а я уже успел реально на измену сесть. Шпана, млять... А я то гадал, кого он мне напоминает своими манерами. Хорошо посидевший уголовник... Не в законе конечно... Гораздо мельче. Сука... как же хочется вырвать тебе кадык уродец, но нельзя... Твою же кобылу в дышло...

— Пошли. Мне скрывать нечего.

— Ну, ну... Герой значит? — Ионыч прищурился.

— Ты бы сказал что надо. Я действительно устал. Говорю же, если в моих силах, то сделаю. А давить на меня бесполезно. Если нет, то пошел я отдыхать.

— Что надо? — Ионыч задумался на секунду. — Да, надо. Проверочка это была. Вижу что не сявка и на понт тебя не возьмешь. Тут такое дело...

Следующие полчаса он очень туманно намекал, что в батальоне есть надежные люди, которые готовы совершить побег. А я могу им очень помочь, так как работаю в том секторе, куда у них доступа нет. И было бы очень хорошо, если бы я составил расписание движения патрулей по побережью и достал бы какое-нибудь оружие. Но самая главное, это провентилировать свою хозяйку на предмет сочувствия к заключенным. Типа есть сведения что она им помогает, как-то замазана с антифашистским сопротивлением. И вообще последить за ней на предмет компры.

М-да... это-то фрау штурмбанфюрерин замазана? Какой же идиотизм. Короче одной пользы от разговора, что чаю на халяву напился. Примитивное разводилово. Ну право дело: первый класс, вторая четверть...

Дождавшись когда фельдфебель наконец заткнется, я поставил пустую кружку на стол и поймав его за воротник, дернул к себе. Ионыч попытался вырваться, но я его легонько хлопнул сложенной лодочкой ладонью по уху...

Ага... проняло. Знаю, больно. Очень больно. Да не кривись, не кривись, перепонка целая, я же слегка.

Потом смотря прямо в искаженную болью морду фельдфебеля и криво улыбаясь проговорил:

— Слышь Ионыч, а я тебя за толкового пахана держал. Вижу ошибался. Если ты, парашник, еще раз подкатишь ко мне с такими базарами, то я тебя недолго думая вломлю гебне с потрохами. Не местной, а своей хозяйке. И тогда ты фраерок, будешь опять стоять в очереди в 'газенваген', а не понты здесь корявить. Ты меня понял? Вижу понял. Ну так я пошел? А сахарок вот этот возьму. Благодарствую. Грешен, люблю сладкое...

Расстелил свою койку, лег и почувствовал, что очень сильно устал. Не физически, а скорее морально. И не мудрено. Как еще совсем с катушек не слетел за время проведенное в плену? Да и сегодня день выдался особенно пакостный.

Дело, собственно, житейское. В любом случае, что-то подобное, рано или поздно случилось бы. Надо же как-то фельдфебелю свою пайку отрабатывать. Вот он и старается в меру сил своих скорбных. Конечно проблемы могут быть. Может и подловить ночью со своей уголовной шоблой. Но вряд ли. Но на всякий случай посплю недельку в пол уха...

Стоп... а какого хрена он дорожку протаптывал к моей фрау штурмбанфюрерин? Явно не его уровень... Антифашистка? Что за бред, да и зачем оно надо мелкой уголовной сявке. Стоп! Твою де мать!

Перед глазами как на фотографии проявились писанные от руки четырехзначные столбцы цифр на листочке, который я сегодня рассматривал в кабинете...

Ты клинический идиот Санек. Совсем забыл чему тебя учили... Это же шифрограмма... Точно!.. Сразу же после того как шведка вернулась, на трубой взлетело облачко дыма... Тогда все складывается. Похоже она этот листочек как раз и спалила. И остальную компру с ним вместе. Конечно, такого идиотизма как бросать шифрограммы в столе, профессиональный разведчик не допустит, но кто говорит что она профессионал?.. И Довбыш не зря про нее заговорил, работает по поручению, как пить дать...

Все равно не складывается. Звание дали, с рейхсканцлером ручкается... Хотя, что бы эту эсэсовскую кухню понять, надо в ней поварится, а я как-то в другой вращался. Много общего, но нюансы все-таки разные. М-да...

Ее могут просто вести в порядке общего надзора. А награждение и все прилагающееся, потому что реальных фактов пока нет, а то и вообще возможно для того, что бы притупить бдительность. Или вполне могут быть обычные терки между ведомствами. Каждый старается друг-друга мордой в дерьмо макнуть. Обычное дело. Как у нас, так и у них. М-да... не угадаешь. Исходных данных маловато.

Так на кого она работает? Неужели на наших?! Или на союзников, мать их ети!..

Да что же за день сегодня!..

Ой, ой, как же все хреново...

Похоже светлая полоса жизни заканчивается.

Спать сразу расхотелось.

— Жилин, марш в канцелярию. Бегом. — Возле кровати нарисовался дневальный.

Опять фельдфебель? Да нет... рожа у дневального заполошная, местами даже перепуганная, даже запыхался от усердия болезный. Тогда кто?

Глава 6.

— Господин гауптман, к чему было этот цирк устраивать? Дело серьезное, я всегда готов помочь Рейху, но к чему этот клоун?

— Г-м... — гауптман Курт Клейнерман немного смущенно кашлянул. — Это была небольшая импровизация, причем не моя. Я думаю инцидент исчерпан Жилин. Насколько я понимаю, вы согласны сотрудничать.

Согласен ли я сотрудничать? Конечно согласен. Я решительно согласен с того самого момента как открыв дверь канцелярии увидел вот этого гауптмана. Ибо вариантов других у меня нет.

Полноватый, рыхлый гауптман разрешил сесть и представился. Затем предложил чаю. Прямо дежавю какое-то. Или методика четко прописана. Затем четко и сухо обрисовал мне мои перспективы если я не пойду на сотрудничество и вкусные плюшки в обратном случае. В плюшки я не верю, а вот в крематорий вполне.

Мне предлагалось установить негласный контроль над Катариной Гедин и ежедневно отчитываться по ней. Для чего и зачем, не сообщили, да я и не спрашивал. Определили приоритетные моменты. Гости, поведение, распорядок, словом, практически все. Это же касалось Браджхупала Радсурти, ее слуги и телохранителя.

Действительно, я получаюсь чуть ли не идеальный кандидат на роль недреманного ока. Гостей постоянных в доме не бывает. Шведка, как ни странно, убирается сама, готовит и стирает тоже. Гуркх тоже обихаживает себя сам. Пайки и необходимые в хозяйстве мелочи доставляют специальные посыльные, но дальше порога ворот Брад их не пускает. Вообще, никого не пускает. Значит проследить, получается, кроме меня больше некому.

К тому же, гауптман очень доходчиво дал понять, что если я вздумаю вилять, запроторить меня куда-нибудь в Майданек* или Маутхаузен*, труда ему не составит и Катарина Гедин, даже при всем своем желании не поможет. Так как это совсем не в ее юрисдикции и она, что бы перевести меня, обращалась чуть ли не к самому Рейхсканцлеру.

На завтра поручили совершить маленькую диверсию. С утра, пока шведка на работе, меня обязали закоротить распределительный щиток во дворе. Так как гуркх ни хрена в электричестве не соображает, то приедет специальная бригада электриков. Я же, в свою очередь буду обязан, в меру сил, отвлекать непальца от их сопровождения. Хотя пока еще толком не понимаю как это сделать.

Собственно я не идиот, известно чем будут заниматься так называемые электрики... Все стандартно...

Твою же мать! Вот и гадай: плотно за шведку взялись или это обычное оперативное сопровождение в рамках стандартной шпионобоязни. Млять...Сука, ну почему не все слава богу! Кого я там прогневил?!

Ну и по ассортименту плюшек, который мне озвучили. Должность взводного в рабочем батальоне и спокойная работа с приличной пайкой. Без вариантов отправки на фронт. Видимо со здешним контингентом пообщались и понимают чем можно гарантированно приманить.

Ну и что мне делать? А если шведка действительно шабашит вне своей основной деятельности? На наших или скорей всего на союзничков... Очень маловероятно, но допустить такой вариант все же можно...

Спал хреново. Даже совсем не спал, а ломал себе голову... Под утро устал думать и решился.

Утренняя операция прошла без сучка и задоринки. Делов-то... В щитке заискрило, повалил вонючий дым, а электричество пропало на всей улице. Брад как раз собрался отгонять 'Хорьх' к механику, но пришлось задержаться. Он долго носился вокруг щитка с умным лицом, матерясь на своем языке, а потом поручил разбираться мне и все-таки свалил в автомастерскую. Бригада электриков моментально нарисовалась во всеоружии. Вот как бы и все...

К возвращению гуркха, все уже было готово. Он как по заказу задержался, и прямо из мастерской поехал за шведкой на базу. Так что техники все успели. Умелые ребята. Даже войлочные тапочки и веник с собой привезли.

Сама скандинавка, происшествию должного внимания не уделила... — ну и дура. Но я то не дурак...

Сразу после того как она закрылась в ванной, а Брад заперся у себя в конуре, я забрался в кусты позади дома и метнул камешком в окошко. Через секунду нарисовалась гневное личико шведки в облачках пены. Разглядев меня, она раскрыла свой очаровательный ротик что бы заорать, но увидела в моих руках фанерку, на которой угольком было написано:

'Фрекен Гедин, меня вчера завербовал Абвер, а во всем доме электрики установили подслушивающие устройства'

Ротик у шведки без звука захлопнулся. Она красноречиво покрутила пальцем у виска, а потом гордо задернула занавеску, мелькнув все-таки кусочком сиськи. Но орать и вызывать патруль, не стала. И то хлеб...

Ну что же... Я свое дело сделал и совесть у меня чиста. Почему я поступил именно так? А хрен его знает? Внятного мотива я для себя так и не придумал. Скажем... скажем по какому-то наитию. И точка. Толком сам не понимаю.

Стер надпись и разломал фанерку. Закончил работу и отправился вечером в батальон, где добросовестно описал все сегодняшние события. За исключением фанерки конечно. Гауптман просто лучился довольствием и даже подарил мне начатую пачку дерьмового печенья. От чистого сердца, так сказать. Хотя по поводу его простоватого вида я не обольщаюсь. Сразу говорю, он профессионал до мозга костей, а простофилю только изображает. Настолько профессионал, что даже не уловишь у него во взгляде обычного для немцев презрения к остальным нациям. А подобное лицедейство дорогого стоит. Я точно знаю, что нашим курсантам, обучаемым на соответствующих факультетах профильных заведений, даже уроки актерского мастерства преподают. Вот так-то...

И еще, я почему-то подумал, что над фрау штурмбанфюрерин установили негласный контроль, без всякого повода с ее стороны. Все-таки государственным делом занимается, наших деятелей науки всегда автоматически под колпак ставят. А про шифрограмму мне привиделось. Мало ли что на листочке было написано. Вполне и формулы могут быть.

Следующим днем шло воскресенье, поэтому фрекен Гедин на работу не отправилась, а засобиралась в дюны пострелять пернатую дичину и вообще пострелять. Меня тоже привлекли в качестве рабсилы: тягать столик со стульями, кучу продуктов, чехлы с ружьями и винтовками. Коробки с патронами и кучу остальной ненужной хрени. Странно как-то шведки охотятся. Я вот, в свое время, когда на Маркизову Лужу* утей стрелять собирался, кофейный сервиз как-то не додумывался брать.

Одним словом буржуи, что с них возьмешь...

— Вы меня удивляете Алекс... — шведка положила на плечо переломленную двустволку и направилась в сторону пляжа.

Я брел позади нее, обвешанный чехлами с ружьями и никак не мог оторвать взгляд от идеального задка девушки обтянутого замшевыми лосинами.

О-о-х... твою кобылу в трещину...

Высокие сапожки из оленей замши, обтягивающие лосины. На широком поясе из тисненой кожи, висит короткий кинжал с рукояткой из оленьего рога. Свободная шелковая блузка оливкового цвета и легкая короткая кожаная курточка с множеством карманчиков. А завершает образ маленькая тирольская шляпка с фазаньим пером. В ушках причудливые сережки блестят немаленькими камешками. Хороша буржуйка!

— Чем фрекен Гедин?

— Я подумываю вас все-таки отправить в соответствующие органы... — задумчиво проговорила шведка, не обращая внимания на мой вопрос. — Это же неслыханно!. Вломились ко мне в ванную, якобы сообщить о том что завербованы Абвером. Ну и что я должна делать спрашивается? Как я должна реагировать? Я и так это давно подозревала.

— В ванную я не вламывался...

— Фрекен Гедин... — добавила шведка, перебив меня. — Не забывайтесь.

— Не вламывался, фрекен Гедин, — послушно добавил я. — И вообще, оставим мотивы моего поступка в стороне. Неважно.

— Нет, важно... Стоять! — Шведка вложила патроны в ружье и ловко сбила двух чирков из налетевшей со стороны моря стайки. — Вот так. Принесите их сюда быстрее...

— Я вам что собака? — не выдержал я и скинул чехлы с ружьями на песок.

Тьфу, млять... вот же сучка. Да и я тоже хорош. Заподозрил ее в том, на что она совершенно не способна. Сука! Кукла бездушная. Нацистская сволочь.

Вот, так... и будь что будет. Надоело. То ли дело, наши советские девушки. Добрые, покладистые... М-да... конечно лишку хватил, но все равно они лучше.

— Ну пожалуйста!..

Я поднял глаза и увидел что шведка хитренько улыбается.

— Вы же мужчина Алекс и не заставите меня бегать...

Во, мля... Ну не сучка?

— Не заставлю конечно, а вообще, я уже начинаю жалеть, что спас вас из пожара...

— Хам!.. Варвар!.. Отправлю в концлагерь!.. Потом...

Я находясь в совершенно ошеломленных чувствах побрел за дичиной, а уже возвращаясь неожиданно увидел камуфлированный 'Опель — Капитан', подкативший в нашему 'Хорьху', рядом с которым Брад устраивал полевой лагерь. И в открытом кузове 'Опеля' виднелись мышиного цвета фуражки вперемежку с касками.

Брад размахивая руками стал показывать визитерам в нашу сторону...

— Фрекен Гедин?

— Не переживайте Алекс...

Шведка спокойно направилась в лагерь, ну а я... я побрел следом пытаясь утихомирить бешено бившиеся сердце. Сука... чую, неспроста мыши эти понаехали. Если в лаборатории случались нештатные ситуации, то ей просто звонили или приезжал 'Опель — Блиц', но никак не автоматчики...

— Оберст Эрнст Клозе, — откозырял Катарине приземистый крепыш с породистой рожей пресеченной красным уродливым шрамом и Рыцарским крестом на мундире.

Два автоматчика, а в роли силовой поддержки почему-то выступали парашютисты, рассредоточились по сторонам, причем один из них направил свой автомат на меня. Гауптман сопровождавший полковника, отстегнул застежку на крышке кобуры...

— ... вам необходимо проехать с нами для прояснения некоторых обстоятельств...

Господи!.. то есть Маркс! Так это правда?.. Катарина шпионка?.. Но какого хрена ее арестовывают парашютисты? У оберста и гауптмана, 'чайки' в петлицах и значок с пикирующим кондором присутствует. Странно

— Хорошо оберст, но мне надо заехать домой переодеться. К тому же я поеду на своей машине.

— Вы поедите с нами и на нашей машине, — нахмурился оберст. — Это простые формальности, так что много времени они не отнимут.

— Что вы себе позволяете, сегодня же об этом произволе узнает Рейхсканцлер! — зло выкрикнула шведка. — Я никуда с вами не поеду...

— Вы поедите! — полковник нетерпеливо схватил Катарину за руку и дернул к себе. — Проклятая предательница...

Договорить он не успел...

Хороший арест — это тихий, спокойный арест, а лучше всего, когда клиент сам приходит на прием. Все театральные эффекты от лукавого и признак жесточайшего непрофессионализма. Я уверен, Абвер сработал бы гораздо аккуратнее. Но Люфтваффе далеко не Абвер. Значит получайте. На войне непрофессионализм влечет за собой только смерть.

Последующие события запечатлелись у меня в памяти как череда стоп кадров..

Брад, как распрямленная пружина крутнулся и блеснувший в воздухе клинок кукри с жутким хрустом срубил полковнику голову. Фуражка покатилась по песку, а голова свалилась вперед на грудь, удерживаемая только лоскутом кожи.

Визг Катарины и фонтан нереально яркой, красной крови, взмывший в воздух.

Гауптман успевает вытащить 'Вальтер' из кобуры, но хищно изогнутое лезвие уже по рукоятку торчит у него в груди...

Что было с ним дальше я не увидел, потому что сбросив на песок чехлы с ружьями, всем телом повис на автоматчике, разворачивая его в сторону второго стрелка. Удалось подбить немцу руку и автомат выплюнул очередь прямо в живот второго парашютиста, не успевшего вскинуть свое оружие.

Клятый германец, увидев что застрелил своего же товарища, заревел и сделал попытку перебросить меня через себя.

-Мля-а-ать... — чувствуя как взлетаю в воздух, я зацепил сгибом локтя подбородок фрица и соскальзывая, сильно дернул его в сторону и вверх.

Чистейший экспромт, но это единственное что я могу сделать. Фриц габаритней и сильнее намного. Боров мля... тевтонский...

Хруст, невнятное бульканье...

Автоматчик как мешок с тряпьем свалился на песок. Рядом брякнулся автомат.

— М-мать... — я сам упал на колени и постарался вдохнуть хотя бы чуть-чуть воздуха. Ну не восстановился я еще. Продышался, поднял голову и увидел как шведка стоит на коленях перед Брадом, а сам гуркх сидит облокотившись на машину и прижимает руки к животу. А под ними, на рубашке, расползается кровавое пятно...

— ... фрекен Гедин, может вы мне объясните ради чего я только что сунул свою голову в петлю? — заорал я вдруг нешуточно разозлившись. — И что нам теперь, черт побери, делать?

— Не кричите, — сухо ответила шведка. — Помогите лучше его перевязать. Браджхупал ранен.

— Вижу что не споткнулся. — Я отвел руки гуркха, разорвал фланелевую рубашку и увидел сочащуюся кровью, чуть припухшую дырочку чуть повыше пупка.

М-да... без врача здесь не обойтись. Иначе перитонит и смерть, причем весьма неприятная, в мучениях.

Разрывая упаковку перевязочного пакета который нашел в кармане у одного из десантников, поинтересовался у шведки:

— Ваши планы? Его надо срочно к врачу. Да и нам не мешает куда-нибудь убраться. Думаю, уже через час, здесь будут все прочесывать. И вообще, вы же никого пока не убили, с нами-то понятно, но насколько все серьезно для вас?

— Серьезно? Да, серьезно. Пытки и виселица... — спокойно ответила шведка. — Но мне надо срочно домой...

Потом посмотрела мне в лицо и смутившись добавила:

— Забудем про дом. На аэродроме стоит мой 'Физелер-Шторьх'*. Мы должны в него поместиться и я смогу перелететь... куда конечно топлива хватит. Если не собьют... Но на малой высоте можно попробовать. Или 'Хейнкель'* можно захватить. Теоритически, я его смогу поднять в воздух. Есть еще один вариант, но он на самый крайний случай. Да и сомневаюсь я что вы на него согласитесь.

— Знаете что, фрау Гедин!.. — закипел я, но потом резко успокоился.

А чего это спрашивается я возмущаюсь? План побега, сам по себе и без особых моих усилий, воплощается в жизнь. Вот и летчица нарисовалась. Я же не собираюсь сидеть здесь до наступления коммунизма... или нацизма... или еще какого-нибудь 'изма'. Да и вечно жить не получится...

— Помогите мне его перегрузить в машину и вытерите наконец кровь с лица. На постах вы должны выглядеть очаровательно, — бросил я шведке. — Затем разболтайте в стакане воды три ложки соли и дайте выпить Браду. Ему будет больно, но от перитонита на некоторое время спасет.

Сам принялся быстро освобождать от формы парашютиста.

Ну, да... будем пробовать. Больше ничего не остается. В голове сложился план...

Оглядел себя в боковое зеркало машины. Я напялил полную форму немецкого парашютиста 'Люфтваффе' из полка 'Герман Геринг' и очень непривычно себя в ней чувствую. Нет, удобно, по уму пошита форменка, но все равно непривычно. Кстати, на свое последнее задание я ходил точно в такой... Да, так случается, особенно в частях особого назначения, хотя согласно Женевской конвенции, переодевание в форму противника, является деянием полностью попадающим под определение военного преступления и влечет за собой соответствующие последствия... Идиотизм. Да и хрен с ней, конвенцией той, все равно ее никто не соблюдает. Ну и я, соответственно, тоже.

Ладно, пойдет, фриц как фриц. Морда наглая, почти арийская. А на остальное наплевать. Автомат при мне, четыре магазина к нему удобно устроились в подсумках, еще один в приемнике, кинжал на поясе и Парабеллум в кобуре. Запасной магазин к нему тоже присутствует. Гранат жалко нет, но зато прыжковые ботинки точно впору пришлись. А это немаловажно. Жить можно, впрочем и умереть тоже.

— Поехали!.. — нетерпеливо пристукнула рукой по панели шведка.

Она уже привела себя в порядок и выглядит как всегда очаровательно, правда бледностью лица может посоперничать с мертвецами. И не мудрено. Шпионка хренова. Вот только доберусь куда-нибудь в спокойное место, живо расколется... У меня не забалуешь. Отыграюсь за все...

Гуркх, ничего не сказал. Он полулежал на заднем сидении и тяжело дышал. Ему пока еще не очень больно, настоящая боль начнется немного позже. При ранениях в живот почти всегда так.

Ну... с богом. Или с Марксом... но первый вариант звучит конечно лучше. Плавно выжал сцепление, воткнул передачу и 'Хорьх' рыкнув мощным мотором стал плавно набирать ход.

— Все... про аэродром забываем... — я с досады стукнул по рулю кулаком затянутым в перчатку.

— Может прорвемся? — нервно поинтересовалась шведка. — Мы же проехали спокойно уже два блокпоста.

— Как? — я сунул ей бинокль и показал рукой в сторону дороги на аэродром. — Все уже перекрыто. Из нас дуршлаг сделают. Не знаю с чем это связанно, может и не с нами, но проезд уже заблокирован.

Теоретически, тревогу еще не должны были поднять, время прошло всего ничего, но в бинокль было ясно видно, как дорогу на аэропорт перекрыл гусеничный броневик. Черт его знает, возможно просто заглох, но на крупнокалиберные пулеметы лезть не хочется.

Гуркх вдруг открыл глаза и сказал какое-то непонятное слово. Всего одно.

— Алекс... — шведка замялась. — Есть еще один вариант. Но для этого нужно прорваться ко мне в лабораторию. Гарантий никаких... но других вариантов у нас похоже нет.

— Подземный ход?

— Что-то вроде того... но там...

— Плевать. Хоть в Вальхаллу, но подальше от этого острова...

'Хорьх' рыкнув мотором, взял направление на базу.

Как ни странно, но тревогу на базе еще не подняли и мы совершенно спокойно проехали первый наружный блокпост. Солдатики дружно откозыряли, увидев знакомый лимузин и его очаровательную хозяйку. Ничего не нарушало привычной им картины. Угрюмый узкоглазый, как всегда за рулем, начальница рядом, ну а незнакомый парашютист на заднем сидении — это тоже вполне нормально. Война идет все же. А на то что водитель мертвенно бледен, внимание обращать не стоит. Кто их поймет — этих азиатов.

Шлагбаум на КПП тоже начал подниматься задолго до того как мы к нему подъехали.

Молоденький унтерштурмфюрер молодецки подскочил к машине, отдал честь шведке, потом услужливо открыл дверцу.

Катарина оборвала его доклад и приказала:

— Сопроводите нас.

— Так точно, фрау штурмбанфюрерин! — унтер вскочил на подножку машины...

И в этот самый момент на КПП зазвонил телефон. Унтерштурмфюрер дернулся было, но машина уже стала набирать ход. А соскочишь, неизвестно как начальница среагирует. Больно нравом крута...

Гуркх аккуратно завел 'Хорьх' в ангар, но как только двери за машиной закрылись, тишину разорвала сирена. Я уже давно ждал ее, но все равно подпрыгнул на сидении как ужаленный.

— Как это понимать фрау штурмбанфюрерин? — унтер уставился на Вальтер в руке Катарины, направленный точно ему в грудь.

— Никак! — шведка ловка выдернула у него из кобуры пистолет. — Помогите водителю, или я вас пристрелю.

Два эсесовца стоявших на посту у входа в бункер потянулись было к своему оружию, но увидев направленный на них мой автомат, быстренько оставили свои намерения и повинуясь команде растянулись на бетоне.

— Какие понятливые, — умилился я и быстренько освободил их от всего режущего и стреляющего.

Шведка зачем-то стала навьючивать на себя чехлы с оружием, а в ответ на мой недоуменный взгляд прошипела непонятную фразу:

— Может пригодится. Может... Я сама пока не знаю, что там может пригодится. Но не брошу...

Странно... Нахрена ей охотничьи ружья? Может дороги как память? Ладно, прихвачу остальное...

Вдруг стены ангара рванули пулеметные очереди. Тонкие металлические листы разом покрылись сотнями пулевых пробоин, а веселые солнечные лучики пробиваясь сквозь них принялись плясать по бетону. Герда взвизгнув, перевела себя в горизонтальное положение и на коленках рванула вниз. Пригибаясь и причитая, за ней потащил гуркха унтер.

Караульным эсесовцам повезло меньше. На одном сошлись сразу несколько очередей и он сейчас напоминал большую красную кляксу на бетоне. Второй побежал к выходу, но тоже попал под пули и теперь дергался в конвульсиях посередине ангара. Пулеметы били с вышек и спрятаться от пуль было практически невозможно.

Я живо последовал примеру шведки и матерясь пополз вслед за ними. И проскочил таки.

Басовито и гулко заработали крупнокалиберные пулеметы. Белоснежный "Хорьх" и так покрытый уродливыми оспинами пулевых пробоин, словно рвануло гигантской когтистой лапой. После чего машина эффектно взорвалась и превратилась в весело полыхающие обломки...

М-да... весело. Прямо как в старые, добрые деньки...

— В лаборатории кто-то есть? — поинтересовался я у Катарины набирающей номер на пульте.

Сам же, занял позицию на предпоследнем пролете, молясь что бы клятая дверь наконец открылась. Потому что первая же граната брошенная вниз, прекратит в ничто все наши попытки сбежать. Бетонные стены. Узкий коридор... Не-ет... шансов нет.

Но пока молотят только из пулеметов и в ангар никто не лезет. Там полыхает машина, еще что-то взрывается. Даже внизу от гари дышать нечем. Так что эсесманы пока подождут соваться.

Снизу донеслась какая-то возня. Я повернул голову и увидел как унтер пытается отобрать у шведки оружие. Не успел кинутся на помощь, как прозвучал выстрел и немец с протяжным стоном осел на бетон. Герда отвернувшись и прикрыв пистолет рукой, приставила его к голове унтера и еще раз нажала на спусковой крючок.

Ага.. сама справилась, правки не требуется. Жесткая мадам... А вот гуркх совсем плохой, сидит у стеночки, кабы сознание не потерял...

— Так есть внизу кто? — заорал я девушке, услышав как затихают пулеметные очереди. — Сейчас полезут сюда...

— Никого... экономили ресурсы и по выходным дням систему жизнеобеспечения не включали... — Шведка кряхтя и скользя ногами по кафелю попыталась провернуть кремальеру. — Ну чего смотришь? Помогай! Блокировку замка я уже отключила.

Слава Коммунистическому Интернационалу! Мать его за ногу! Уря-я-я...

Я горохом ссыпался по ступенькам и ухватился за штурвал. Дверь скрипнув стала открываться.

Перетащил гуркха и перенес сумки. Потом плотно запечатал кремальеру. Герда повернула какой-то тумблер и в коридоре с резкими щелчками стал включатся свет, освещая длинный коридор блестевший белоснежным кафелем.

Ну что, фрекен Гедин, где там ваш подземный ход?

Глава 7.

— Это что за хрень, мать твою! Это твой подземный ход сука? — я в бешенстве орал на русском языке, совсем не соображая, что шведка его не понимает. — Не-ет!.. Лезь сама туда, дура нордическая!

— Я вас не понимаю Алекс... — шведка спокойно пожала плечиками. — Я конечно догадываюсь по вашей жестикуляции, о чем вы... но право дело, не стоит так волноваться. Поверьте, лучше туда, чем в концлагерь. И нам надо поспешить. Если они догадаются отключить питание в бункере, мы здесь останемся навсегда.

— Фрекен Герда, хочу вам напомнить, что я сам выносил в резиновых мешках все-то что осталось от русских военнопленных. Как раз после того как на них испытали вот эту штуковину. Может есть все-таки подземный ход? Отнорочек какой-нибудь...

— Нет! — категорично мотнула головой Герда.

Она делала укол Браду и отвечая, даже на меня не посмотрела.

— Погибли всего два испытуемых и то по халатности персонала, — продолжила девушка. — Дальнейшие испытания на людях, я саботировала как могла. И мы их не проводили. Кстати, я создала достаточно приемлемые условия для военнопленных. Это не смотря на весьма жесткое противодействие. Так что не надо меня упрекать в бессердечности. А вот с животными все не так плохо. Во всяком случае, их при переходе в кашу не размазывало.

— Я не упрекаю, — буркнул я. — Просто...

— Упрекаете! — упрямо заявила шведка. — Вас я между прочим тоже спасла.

— А я вас спас! Так что мы квиты.

— Не надо на меня кричать! — завелась девушка.

— Да кто на тебя кричит? Забыла как эксплуатировала меня как раба? Фашистка! Я тебя...

— Я тебя подкармливала и не сильно загружала работой. И вообще это была маскировка, что бы никто ничего не заподозрил, — парировала Катарина. — И я нацистка, а не фашистка, если на то пошло.

Потом засмеялась и сказала:

— Вот видишь. Мы с тобой уже на ты.

— Не очень-то и хотелось... — буркнул я и отвернувшись от девушки с подозрением уставился на установку.

Ну а как можно смотреть на очень странное сооружение, совершенно непонятного назначения?

На платформе стояла капсула, очень похожая своей формой на маленькую железнодорожную цистерну, утыканную изоляторами и опутанную ячеистой блестящей сеткой.

Но это еще не все. Вокруг капсулы расположились изогнутые дугой решетчатые фермы с кристаллами странного вида, что-то вроде двояковыпуклой линзы. Судя по прорезям в полу, фермы могли вращаться по кругу. Над ними по центру площадки нависало еще одно сооружение, по форме напоминающее веретено, собранное из черных пластин причудливой формы и разного размера. Помимо всей этой хрени, в зале находилась куча толстенных кабелей извивающихся на полу и множество, вовсе непонятных для меня приборов. Еще несколько похожих капсул разных размеров, стояло на тележках в углу зала.

Охренеть!.. Никогда такого не видел... Вот же клятые нацики изобрели!.. Оно летает?.. Или как? М-да... Скорее всего 'или как'. Интересно, а что тогда епнуло?

— А что взорвалось? Ну тогда, когда пожар был?

— Да не взорвалось, — Катарина досадливо поморщилась. — Сбросили статику, а улавливатели не сработали. Внизу ничего не было, а вот наверху... Ну ты сам видел. Ты одевайся давай, время не ждет. Можешь прямо поверх формы.

Шведка вытащила из шкафчика и положила на лавку резиновый костюм, напоминающий водолазный скафандр с небольшими кислородными баллонами на спине. И подавая пример, стала натягивать точно такой же.

Как напоминание поторопится, от входной двери бункера к нам донесся тяжелый удар.

Я живо схватил скафандр, но заметил что Брад сидит неподвижно и одеваться не собирается. А лицо у него спокойное, умиротворенное и даже кажется светлее стало.

— А он?

Шведка прикусила губу и тихо сказала:

— Он остается. Включит установку. И не пытайся его уговорить... Он считает, что это его предназначение.

Я молча подошел к гуркху и положил рядом с ним автомат с запасными магазинами. Брад в ответ едва заметно кивнул, коснулся ладонью моей руки и прошептал:

— Береги ее. Она избранная. Ты... Ты, исправил свою карму и вернулся в касту воинов. Теперь уходи... Стой...

Гуркх снял себя шнурок с каким-то медальоном и сунул его мне в руку.

— Вот... Теперь ты Страж... Поймешь... Иди...

Черт... а я языком своим трепал... Словом, прости товарищ, если плохо про тебя думал. А медальон сохраню, хотя и предрассудки это.

Вернулся к Катарине. Девушка была уже в скафандре, но шлем еще не надела. Она, чуть не плача рассматривала свои коллекционные ружья, искореженные пулями.

— М-да... попали все-таки, хорошо что не в тебя. Радоваться надо, а ты рыдаешь.

Герда моего мнения не разделила.

— Смотри! Это же Франкотт*... Ну как же?.. и Воблей* тоже разбило... А Кирали* с Перде*, мы наверху в спешке забыли. Сволочи... как можно стрелять по такой красо-о-оте...

Охренеть, девка по ружьям плачет. Странные все же, эти буржуйки...

— Забудь, что-то целым осталось?

— Ну да... — Катарина размазала по щеке слезинку. — Мало...

— Вот и бери с собой, если они тебе так дороги и патроны не забудь, а я тебе, если все благополучно закончится, новые куплю...

— Дурак! — фыркнула девушка. — Купит он... Знаешь сколько они стоят? Но я твой порыв оценила...

— Значит украду или отберу. Не рыдай. Ты мне лучше скажи, а они на этой штуке за нами в погоню не отправятся? Рано или поздно, дверь все равно взломают.

— Нет... Брад включит на установке режим, который уничтожит основное оборудование. Как? Долго объяснять, все равно не поймешь...

— А это... куда мы вообще?

Ответ поразил до глубины души. Катарина как-то странно усмехнулась и сказала:

— Ну-у... я предполагаю что в Шамбалу, хотя вполне может быть и в Вальхаллу. Или еще куда... Возможно в пятое измерение. Словом не знаю. Но точно знаю, куда-то там, да попадем...

— Ты что рехнулась? Какая Вальхалла? Мне на фронт к своим надо...

— Давно уже рехнулась. С тех самых пор как нашла в тибетской пещере... — Катарина осеклась, секунду промолчала и торопливо закончила фразу. — Хватит разговоров. Лезь в капсулу и садись в кресло. Времени нет...

— Хорошо... Ты мне вот что скажи... Может больше и не доведется нам поговорить... Ты разведчица? Случайно не на Москву работаешь?

Шведка весело рассмеялась и ответила:

— Да нет... не разведчица и не шпионка. Я переворот в Германии хотела устроить... то есть, мы хотели. Но видишь, сорвалось. Все, хватит вопросов. Лезь в капсулу.

— А-а... Ну ладно. Если что, то я тоже не Жилин...

— Я догадывалась, хотя ты врал убедительно... лезь давай.

Внутри в капсуле ничего странного не было. Тесноватое помещение с двумя решетчатыми креслами намертво вмонтированными в пол и большой ящик у задней стены. Все поверхности покрыты тонким слоем резины. Что бы током не долбануло?

Катарина пристегнула меня ремнями и защелкнула шлем на скафандре. Потом закрыла входной люк, уселась в кресло и пристегнулась. Секунду помедлила и стукнула ладонью по большой красной кнопке вмонтированной в подлокотник ее кресла.

Примерно с минуту ничего не происходило, затем послышалось легкое гудение и противная вибрация...

— Мама!..

Гудение сменилось диким ревом и...

Яркая, ослепительная вспышка, горячая волна, ощущение необычайной легкости и непонятной прозрачности своего тела. Потом все померкло...

Глава 8.

— Твою же мать!... — я на долю секунды пришел в себя, инстинктивно заорал, открыл глаза и не увидев ничего кроме радужных, переливающихся кругов, улетел опять в темноту от жестокого удара сотрясшего капсулу. В последние мгновения ускользающего сознания, почувствовав сильный скрежет...

Сознание вернулось, так же внезапно как и пропало. С удивлением обнаружил себя висевшим в привязных ремнях лицом вниз. Сквозь трещину в стенке капсулы, просачивался свет позволяющий разглядеть шведку скорчившуюся в той же позе что и я. Другого освещения не было, хотя при старте горела тусклая красная лампочка.

Память не пропала. Я отчетливо помнил все...

— Ага... значит все-таки сбежали... — пробормотал я и постарался пошевелится. — М-да... Сойдет... спасибо, что живой остался.

Как ни странно, ничего особенно сильно не болело. Отстегнул шлем, вздохнул полной грудью и сразу зашипел. Ребра прострелило болью. Ну вот... а я уже порадовался.

— М-мать... Какого хрена капсулу так перекосило? Врезались во что?

Шведка тоже пришла в себя и увидев меня без шлема возмущенно заорала. Но понял я, что она злится, лишь по выражению лица девушки. Шлем глушил звуки почти полностью...

— Зачем ты его снял?... Инструкцию хрононавта что ли не читал?.. А ну надень...

— Угомонись... Какую инструкцию? Какого хрено... навта?..

— А-а-а... — Катарина смущенно стукнула себя рукой по шлему. — Вылетело из головы.

— Да сними ты его! — заорал я в свою очередь. — Ничего не слышно.

— Ну, да... — девушка сняла шлем и осторожно вдохнула. — Вроде нормально... И куда нас занесло?

— А я почем знаю? Хотел у тебя спросить... Смотри, капсула под наклоном. Нас входным люком уперло во что-то. Тут аварийного выхода не предусмотрено?

— Нет... — Катарина зачем-то покрутила головой. — Но можно сделать вот так...

— Стой! — заорал я в нехорошем предчувствии.

Но шведка уже открыла крышку пульта торчавшего из стены, рядом с ней и дернула за какую-то чеку...

— Млять...

Я уже устал материться, но по другому выразить свои эмоции не получается...

Оглушительно грохнуло, вспышка, капсула подпрыгнула и со скрежетом приняла сравнительно нормальное положение, только с легким креном уже в обратную сторону. Но не критическим.

— Что это было? — заорал я и закрыл глаза руками.

На месте входного люка образовалась отверстие в которое хлынул поток ярчайшего света. Глаза привыкшие к полумраку отреагировали соответственно. Пришлось зажмурится.

— Пиропатроны... — заявил смущенный голосок Катарины. — Люк отстрелился.

Я проморгался и увидел через дыру, покачиваемую легким ветерком ветку. Обычную ветку, с красивенькими фигурными листиками. И веяло влажным воздухом, разбавленным незнакомыми пряными ароматами.

— Земля... — разочарованно протянула шведка.

— А ты куда хотела попасть?

— Ну...

— Без всяких 'ну'. Нахрена нам какие-то Вальхаллы...и эта... как ее? Шаболда?..

— Шамбала... Неуч.

— И Шамбалы тоже. Надо быстро сориентироваться и двигать к своим... — я отстегнул привязные ремни и неожиданно шлепнулся на пол. — Что за хрень?..

— Вестибулярный аппарат расстроился, — прокомментировала шведка. — Подожди немного, все должно прийти в норму.

Девушка как раз вставать не спешила, осторожно разминая руки и ноги.

— А позволь тебя спросить к каким, 'своим' ты собрался? — вдруг неожиданно спросила она

— К своим... — я все-таки умудрился встать и ждал пока пройдет головокружение. — К русским... советским...

— Они мне не свои, — буркнула шведка настороженно смотря на меня.

— Но мне-то свои. А ты... ты можешь считать себя военнопленной. И я тебе гарантирую действительно гуманное обращение и щадящий режим содержания. Но ты будешь обязана предоставлять свое тело по первому требованию...

— Руки! Руки вверх!

— Ты что?.. — я обернулся и увидел направленный на меня ствол пистолета.

— Ну что коммунист, взял меня в плен? — ехидно прошипела шведка. — Ты смотри... Все вы варвары такие подлые. Я тебе жизнь спасла, а ты меня в плен. Не видать тебе моего девичьего тела похотливый самец. Застрелю!

— Да я же пошутил! Согласен, не очень удачно...

— Поздно каяться.

— Не дури. Давай сначала разберемся куда мы попали. А потом топай куда хочешь...

От входа донеслось шипение пополам с клокотанием. Мы синхронно повернули головы и уставились на...

— Черт...

— Твою мать...

В отверстии торчала голова. Птичья голова... Или не птичья, потому что не на одну птицу обитающую на Земле, она не была похожа. Не претендую на роль эксперта по птичьему вопросу, но в зоопарк ходил. Даже страуса видел. Почему птица? У головы был клюв. Не просто клюв, а Клюв. Вот так. С большой буквы. Мощный, длинный, примерно с полметра длиной и расширяющийся на конце, переходя в некоторое подобие утиного, только распертого в ширину. Из-за клюва, по бокам головы, торчали большущие, красные глаза наполовину прикрытые морщинистыми веками... Ну и целая копна пушистых, бурых перьев на макушке, топорщащихся легким ветерком. Больше ничего я не рассмотрел, так как над срезом люка торчала только ее башка.

Птиц моргнул глядя на нас и хрипло заорал, продемонстрировав несколько рядов мелких, иглообразных зубов в своем клювище.

Более мерзкого ора, я в жизни не слышал, но визг Катарины оказался громче. Шведка завизжав, еще и пальнула в птица из своей пукалки. Промазала конечно. Голова мигом исчезла и до нас донесся удаляющийся топот ног. Такой впечатляющий топот...

— Фрау штурмбанфюрерин, мать твою ети, куда это ты нас зафигачила?

— Вот маму мою трогать не надо, — огрызнулась шведка, а потом немного неуверенно заявила. — Это страус... просто еще неизвестный науке... Значит мы...

— Можно я вооружусь, фрекен Катарина? — перебил я вежливо девушку и не дожидаясь ответа принялся стягивать с себя здорово стесняющий движения, резиновый костюм.

Добравшись до пистолета, почувствовал себя гораздо уверенней и осторожно выглянул в люк.

— Ну что там? — шведка нарисовалась рядом. — Ой... мама...

— Ага... мама.

Прямо перед капсулой, чернела воронка, именно туда мы так жестко воткнулись, а вокруг... вокруг, на сколько хватало взгляда, простирались наваленные как попало каменные глыбы, разного размера и формы, перемежающиеся густыми зарослями деревьев и кустарника. Над землей стояло легкое марево похожее на туман или болотные испарения.

— Это следы вулканической деятельности, — сообщила мне Катарина умным тоном и оборвав листочек с ветки принялась пристально его разглядывать.

— Чем это пахнет? — спросил я у нее.

Ветерок донес неприятный запах, немного напоминавший запах сгоревшего пороха, смешанного с отходами жизнедеятельности человека, называемыми в простонародье дерьмом.

— Сероводород. Похоже, вулканическая деятельность продолжается, но, так как свежих следов извержения нет...

Я слушая девушку в пол уха, изловчился и поймал подлетевшее на нас посмотреть здоровенное насекомое, чем-то похожее на стрекозу. Стрекоза громко жужжа и щелкая впечатляющими жвалами, пыталась в ответ на незаконное задержание грызануть меня за палец, а я пристально рассматривал ее, соображая, что же в ней не так...

Стрекоза как стрекоза. Очень большая правда. Нет, но что-то в ней все-таки не так...

— Это что за хрень? — сунул я ее шведке.

— Отстань! — не глядя отмахнулась она и ткнула рукой куда-то вдаль. — Смотри!!!

Примерно метрах в ста пятидесяти от нас, на полянке между скалами, паслось стадо птиц, похожих на большущие пучки перьев из которых выглядывали довольно толстые, короткие шеи, оканчивающиеся маленькой головкой с толстым клювом, напоминающим массивное лезвие топора. Птицы активно копытили землю мощными когтистыми лапами, тыкаясь потом туда клювом. Так и подмывало их назвать по аналогии — топороклювами.

И перья... перья, были больше похожи на волосы, чем на привычное птичье перо. Размер птичек тоже впечатлял, самая маленькая из них оказывалась на голову выше меня, а это значит высота ее была не меньше двух метров. Нехилый птиц получается...

— М-да... насколько я понимаю, ты сама не знаешь куда нас занесло.

— Ну, да... — ошеломленно ответила шведка. — Я все как-то совсем по другому представляла...

— Значит стоит начать с самого начала и рассказать наконец, что же ты изобрела и почему Рейх выделил под это дело такие колоссальные ресурсы. И вообще, кто ты такая?

— Это закрытая информация, — коротко отрезала шведка.

Но потом поняв что сморозила глупость, виновато улыбнулась.

— Хорошо... я тебе все расскажу, только давай сначала поедим. Просто умираю от голода. Я сегодня с утра только чашечку чаю выпила.

— А у нас еда есть? — очень заинтересованно, потому что голодное бурчание в желудке становилось все громче, поинтересовался я и выбросил в люк стрекозу, все-таки цапнувшую меня за палец.

— Есть! — гордо кивнула головой шведка. — У нас есть набор выживания, список предметов в котором, лично я составляла. И билась за него насмерть с интендантской службой. И победила!

Мы живенько переместились в заднюю часть капсулы, где Катарина стала копаться в ящиках, а я поглядывая на вход, занялся инвентаризацией нашего имущества, точнее, ревизией оружия. Что-то мне подсказывает, оно очень даже скоро станет не лишним. Собственно, оружие никогда не лишнее. Везде.

Как ни странно, прекрасно понимая, что меня занесло в совершенно неизвестные дали, да еще совершенно непонятным способом, я этого факта совсем не пугался. Почему? Все просто.

Да, любой нормальный человек, поглядев, к примеру, на птичек гуляющих в округе, должен забиться в истерике или на крайний случай впасть в прострацию. А я наоборот, почти счастлив. Да, я тоже считаю себя абсолютно нормальным, но... есть очень существенное 'но'.

Последние время, я только и делал, что старался выжить. Меня морили голодом, били палками, даже понарошку вешали два раза, старясь низвести до положения бесправной скотины. И надо сказать весьма преуспели в своих намерениях. Каждый день мог стать для меня последним и каждый день, я как мог боролся за свое существование. Холил и лелеял в себе мысль, что рано или поздно сбегу и отомщу... И тут наконец этот ад закончился. Я здоров, вооружен и я не в плену. Так какого рожна еще надо? Понятно, что окружающая обстановка вызывает здоровое недоумение, но только и всего. Ну разве что, еще здоровый скептицизм. Вот как-то не верю я в мифические Вальхаллы и Шамбалы. Сорок третий год на дворе, для глупых мифов места уже не осталось. Просто на Земле, есть до сих пор совершенно неизведанные места, куда так и не ступала нога человека. Вот как раз в одно и таких мест мы и угодили. А если мы на Земле, то рано или поздно я выберусь к людям, вернусь в строй и отправлюсь на фронт бить фашистов, без ненависти к которым просто не вижу своего существования. А вопрос с пленом, в наркомате я как-то улажу, особенно если доставлю к ним вот такого языка. Просто не язык получается, а бездонная бочка стратегически важной информации. Только вот этой 'бочке' о моих намерениях лучше не знать. Ладно, философию оставлю на потом, сейчас, гораздо приземленные моменты насущны. Так, что у нас есть? Перед отправкой, не особо разбираясь мы покидали в капсулу все подряд.

Поискал взглядом автоматы и с унынием обнаружил их полное отсутствие... М-да... свой я оставил гуркху, а остальные... остальные так и остались в ангаре. А вот пару комплектов полевой сбруи с подсумками, я все-таки прихватил. И на одной из них кобура с Вальтером висит, но в нее загляну позже.

Значится, у меня есть пистолет и куча патронов к нему. В количестве примерно двухсот штук. Если автоматные магазины полные конечно. Весьма...

Пистолет отличный... я повертел в руках парабеллум и вынув магазин заглянул на свет в патронник. Ну да... Почти новый, практически без потертостей... ага... семнадцатого года выпуска. Вообще, простите меня за крамольные слова, но Парабеллум — или как правильней будет, Люгер Р-08, как по мне, немного получше чем ТТ или тем более, чем ублюдочный ствол Коровина. По боевым качествам он с ТТ равнозначен, но Люгер, все же комфортнее сидит в руке. А мне попалась 'морская модель' с более длинным стволом, что вообще замечательно, но в свою очередь, тоже имеет свой минус. Выхватывать из кобуры придется учится заново. Но это не проблема.

Я загнал патрон в патронник и положил пистолет рядом. На случай если еще один кур в люк заглянет. Курятину я люблю.

Про кинжал я уже говорил. Здоровый такой обоюдоострый тесак... гм... наточен как бритва, баланс почти идеальный, правда, врезанная в эбонитовую рукоятку фашистская, разлапистая курица глаза мозолит. Выковыряю потом. А так всем хорош, фрицы ножи делать умеют... Да и не только ножи, честно говоря.

— Держи... — Катарина сунула мне в руки ломоть хлеба с сыром и колбасой, затем уселась напротив. — Это из припасов, которые я собрала на пикник. Совершенно случайно закинула сумку в капсулу. На сегодня хватит, а набор первой необходимости завтра вскрою.

— А автоматы забыла, — попенял я ей.

— Ты забыл, — безапелляционно заявила шведка и с аппетитом откусила от своего бутерброда. — Мне было чем заниматься кроме автоматов.

— Ладно... ешь и разбирайся со своими стволами.

— А чего это ты раскомандовался? — надменно изогнула бровки девушка. — Я как бы постарше по званию буду.

— Ты уверенна?

— Нет? А кто ты? Понятно что обманывал, когда я интересовалась. Признавайся.

— Позже... Сначала оружие.

— Позже... — мстительно скривила губы шведка. — На ящике спиртовка и вода. Разберись с ними, я кофе очень хочу.

— Тебе не говорили что ты стерва?

— Очень часто. Кофе я буду без сахара...

— ... участвовала в трех экспедициях в Тибет. С отцом в тридцать пятом, я тогда еще совсем молодой была и в тридцать восьмом, уже от Анненербе. Ее возглавлял Эрнст Шеффер. А третью, в тридцать девятом, возглавила сама... -девушка замолчав, отпила кофе из стаканчика.

— Чего вас туда понесло? — поинтересовался я у шведки воспользовавшись паузой и подкурил сигарету. В кармане парашютной куртки оказалось две пачки 'Житана'. Одна початая, а вторая целая.

— Зачем? А зачем там крутилась экспедиция вашего Старосельцева в тридцать втором году? И ваша же Блаватская. И британец профессор Мюррей, — ответила вопросом на вопрос шведка. — Тибет, мать цивилизаций и таит в себе многие тайны вселенной. Владеть ими — значит владеть миром. А импотент с челкой спит и видит себя, как раз властелином всего мира.

— Гитлер что ли? Правда импотент?

— Поговаривают. — Усмехнулась Катарина. — У вашего фюрера хоть жена есть и дети, а этот бобылем кукует. Значит импотент или латентный гомосексуалист.

— Педераст? Я всегда подозревал. Что значит латентный?

— Скрытый, — пояснила шведка скривившись. — Да и хрен с ним. Не перебивай. Так вот... Отец увлекся пангерманизмом...

— Давай нормальными словами.

— Особой ролью Германии в мировом порядке. Возрождением Великой Германии. Ты вообще в школе учился? Простых вещей не понимаешь...

— В университете. Почти год, потом перевелся в военное училище. Но у нас такую хрень не преподают.

— Зря. Слушай дальше. Он решил что тайнами Тибета должна владеть только Германия...

Глава 9.

Катарина свернувшись калачиком, дремала на ящике с припасами, а я сидел на капсуле, греясь под заходящим солнышком и переваривал полученную информацию. Которая меня даже не удивила, а что называется, прибила и размазала...

— Отвали... — я отмахнулся от настырной твари, очень отдаленно похожей на здоровенного комара. — Сука... Все же не Земля...

Почему не Земля? А вы посмотрите на местное солнце и две луны, уже проявившиеся на небе. Солнце немного поменьше, чем земное. Но одновременно и ярче. А с лунами и так все понятно. Одна большая, кажется расположенной очень близко, даже кратеры на ней отчетливо видно, вторая меньше, размером с земную.

М-да... Вот так... и от этого наблюдения мне что-то очень тоскливо. Даже не то слово. Выть хочется на эти гребанные луны. Лучше бы я сдох в бою...

Какая-то тварь загавкала в кустах. Твою же мать... Пальнуть что ли? Ан нет... теперь у нас каждый патрончик на вес золота.

А зверья порядочного я еще не видел. Одни птицеобразные пернатые по кустам шныряют. И хищные и вполне мирные. Комариков и червячков жрут с травкой. Сам видел. И флора, в подавляющем большинстве какая-то доисторическая. Хвощи гигантские и папоротники. Млять... динозавров мне еще не хватало.

Да... рядом море или океан. Я влез на скалу поблизости и умудрился рассмотреть. Он примерно, в километрах двух ниже, так как мы грохнулись на плато. И еще... Грохнулись мы не в случайное место, а на сильно разрушенную временем и природой, посадочную площадку. Или что-то вроде нее. Во всяком случае, металлические концентрические круги утопленные в камень на одном кусочке площадки еще видны. Все остальное исковеркано до неузнаваемости. Еще я отыскал обломанный под основание, странной формы стержень. Металл кстати, временем совсем не тронутый. Матово-серый, без малейших следов ржавчины.

Значит призрачная надежда на то, что здесь могут встретится люди, есть. Хотя после разговора с Катариной я не совсем уверен что это люди, да и вообще ни в чем не уверен. Чертова шведка выдает информации так дозированно, что пока толком ни хрена не понятно.

Капсула дрогнула и сразу же в паре сотнях метров от нас, в небо с оглушительным грохотом, взметнулся столб пара и кипящей воды...

— Черт... — выругался я от неожиданности. — Гребаные гейзеры.

Да, полно их здесь. Большие и маленькие, да и просто горячие источники тоже есть. Но это, в некотором смысле даже хорошо. В долине, в которую мы попали — тепло, даже жарко, а вот вне ее, думаю не очень. Потому что склоны трехглавой горы, по словам Катарины— спящего вулкана, с северной стороны в некоторых местах покрыты снегом. Очень хорошо видно как он блестит под лучами солнышка... или как оно тут называется. Странно... когда отправлялись, было лето, а прибыли в зиму. Хотя пока толком ничего не ясно.

Шведка вскочила с ящика разбуженная грохотом, но увидев меня, зевнула и прикрывшись парашютной курткой, опять свернулась калачиком.

Катарина... После того как узнал некоторые факты из ее биографии, поневоле стал смотреть на удивительную шведку совсем о другому.

Дочь известного исследователя Тибета, Свена Гедина, во многом превзошла своего отца. Доктором физики Франкфуртского университета она стала в двадцать шесть лет, а в двадцать семь, возглавила отдел 'Общего естествознания', в могущественной и в чем-то мистической, нацистской организации Анненербе.

Катарина участвовала в трех экспедициях на Тибет, причем в последней, самой успешной, как руководитель. А финалом ее карьеры, стал почти удавшийся переворот с целью свержения Гитлера. Охренеть и не встать. Это в совсем неполных-то тридцать лет. Тут поневоле зауважаешь, не смотря на то, что она законченная нацистка.

Помимо всего этого она спортсменка, летчица и просто очаровательная женщина. Да и смелости ей не занимать, хотя стервозности все-таки больше. Удивительно вредная девка. Видимо поэтому до сих пор мужиком не обзавелась. Или просто они ей не надо? В голове одна наука, нацизм и оружие.

Оружие... Кстати с оружием и патронами у нас оказалось не так уж плохо. Верней плохо, но не совсем критично.

У меня Люгер, а у Катарины, помимо крошки Вальтера ППК, полноценный Вальтер Р-38 — тоже очень неплохое оружие. Но это естественно не все. Многое из того арсенала, который она взяла на пострелушки сгинуло, но что-то все-таки удалось прихватить...

Я погладил, лежащий у меня на коленях охотничий кабин с оптикой... Тот же обычный Маузер К-98 по конструкции, но исполнение!.. Никогда не видел такого красивого оружия. Причем гравировки и резьбы самый минимум, но это только подчеркивает красоту. Герда говорит: делали на заказ и стоит он как хорошая машина. А оптику заказывали на фирме Цейса, специально под именно этот карабин. Шестикратка и линзы какие-то особенные. Шведка хвасталась, что на Тибете она на семистах метрах положила горного барана. Верю... Ну-ка...

Перекрестие прицела легло на голову одной из гигантских птиц так и продолжавших безмятежно копытить корешки на полянке. Пальнуть?

Не... пусть живет. Еды пока хватает, а патронов всего сорок штук. Тысячу раз подумаешь, прежде чем в кого-то стрельнуть..

Еще раз полюбовался карабином и убрал его в кофр. Надобности в нем пока нет, а вот воздух влажный, поэтому пусть лежит в чехле.

А вот это, стандартный тройник Люфтваффе из аварийного набора пилотов. Он оказался при капсуле, в так называемом 'наборе первой необходимости'. Добротное оружие. Перед последней моей операцией, наши зенитчики сбили 'Юнкерс' и я со своими ребятами выезжал ловить пилотов. Вот точно такой же тройник в сбитом самолете и нашелся. Только он мне тогда не достался. С дуру похвастался в отделе и пришлось отдать. Намекнули что для подарка 'самому'. Соврали конечно.

У тройника, нижний ствол нарезной, под могучий патрон калибром 9.3x74, но в великому моему сожалению, патронов этого калибра всего два десятка. А вот верхние два, под охотничий, двенадцатый. Но со сверловкой парадокс*, так что и пулей можно вполне точно бить. Пулевых патронов у нас ровно двадцать, до обидного мало, с картечными тоже ненамного лучше: их двадцать пять. Вот и весь боезапас к дриллингу, то есть тройнику. Но есть дополнительных пятьдесят патронов с дробью нулевкой, их Катарина брала с собой на охоту, а я, к с нашему счастью, захватил сумку с ними при отступлении в бункер.

Но тройник тоже в футляр. Пусть лежит, кушать не просит. Есть более интересная штука. Стрелять из нее не приходилось, но в руках держал. У моей студенческой подружки Альки Курицыной, дома. Ее батя был заместителем наркома легкой промышленности и привез его из Америки, куда летал в командировку. Помповый дробовик Винчестер, образца 1897 года. Это такая система, когда из подствольного трубчатого магазина, движением цевья, загоняешь патрон в патронник. Это армейский вариант дробовика. С защитным кожухом на стволе и штыком. Союзники такими, якобы траншеи фрицевские зачищали в первую мировую. Весьма сомнительный способ, как по мне штык надежней, но это же американцы, по своему определению не совсем нормальные люди. Общался — знаю. Да и хрен с ними. Здесь их не наблюдается, как впрочем и остальных, более нормальных наций.

Так вот, у меня в руках Винчестер, но не американский, а вполне фрицевский, производства фабрики Кригхоф. Немчура скопировала систему, но на вооружение не поставила. Один из штучных прототипов подарили Гимлеру, а из его рук он достался Катарине. Исполнение классное, куда там американцам. Я собирался помповик себе на личное ношение определить, но Герда сказала категоричное нет... ну и ладно. Я все равно в накладе не остался, она в качестве компенсации отдала мне автоматический карабин Маузер. Пистолет переделанный в карабин.

Обычный маузер семьсот двенадцатой модели, только с тридцати сантиметровым стволом и присобаченным цевьем с прикладом. А что? Магазин на двадцать патронов, режим автоматического огня есть, чем не автомат или не легкий карабин? Он правда под маузеровский патрон 7,63х25, которых всего сорок штук в наличии, да и запасной магазин всего один, но мордой воротить не приходится. Короче посмотрим.

Как бы с оружием все, хотя, от пулемета и ящика гранат, я бы не отказался...

— А где доклад? Повторяй за мной. Фрекен Герда, во время моего дежурства происшествий не случилось. — Шведка проснулась и зевая вылезла из капсулы. — Не порядок. Так кто ты там по званию? И вообще, теперь твоя очередь рассказывать.

— По вашему, я буду штурмбанфюрер. Военная профессия: разведчик-диверсант.

Смысла скрывать свою личность уже нет, поэтому я решил признаться. Ну... почти во всем.

— Ну да... головорезы НКВД. Как там у вас говорят?.. Кровавая gebnya, — хмыкнула шведка. — Как же, слышала, но никогда не думала увидеть вживую. Когда ты парашютисту шею сломал, я сразу заподозрила что с тобой не все чисто.

— Пользуйся случаем. Можешь даже потрогать.

— Очень надо... Получается мы равны по званию, но тогда кто будет главным? — озадачилась Герда. — Предлагаю благородно уступить первенство мне.

— Еще чего. Ты майоршей всего пару суток побыла, к тому же я мужчина...

— Ладно, мы к этому вопросу вернемся позже... — многозначительно пообещала шведка. — Теперь рассказывай как в плен попал.

— Обычное дело. Перешли линию фронта, но в месте выполнения задания нас ждали. Был бой, все погибли, а меня без сознания взяли в плен. Не очень веселая история. До сих пор не понимаю как так получилось. Вместо радарной станции, которую мы должны были уничтожить, оказался макет.

— Утечка информации у вас, либо... — Катарина слегка задумалась. — Либо, этой информации дали специально уйти, что бы вычислить крота. Ну а вы... вы оказались разменной монетой в этой игре.

— Вполне может быть.

Я такой вариант тоже обдумывал. Особых иллюзий не питаю. Идет война и сантименты совершенно не уместны. Они в нашей конторе и в мирное время не особо приветствовались. На войне, как на войне. Пожертвовав малым, решили гораздо более важную задачу. Но все равно как-то неприятно.

— Это тогда? — Катарина слегка коснулась рукой шрама у меня на лбу.

— Нет, на Карельском перешейке... — я невольно убрал голову.

Слишком... слишком острые получились впечатления от прикосновения. Меня как током ударило. Черт... надо держать себя в руках. Или не держать? Черт... бабы же хрен знает сколько не было...

— А это? — Катарина не заметив моей реакции, прикоснулась теперь к скуле.

Или сделала это специально?.. От нее чего угодно можно ждать.

— Да. Это на последней операции... — мне захотелось накрыть руку девушки свое ладонью, но неимоверным усилием воли я все-таки умудрился сдержаться.

— С тобой все ясно... — неожиданно буркнула шведка, сама отдернула руку и даже отодвинулась от меня. — А у тебя кто-то остался? Ну там... дома.

— Я же говорил тебе что сирота. В детском доме воспитывался.

— Я не об этом . Жена, девушка, подружка, подружки?

Я невольно призадумался... Черт, а меня же действительно никто не ждет. Женится к счастью не сподобился. Даже постоянную девушку не завел. Хотя проблем никогда с женщинами не испытывал, даже совсем наоборот. И в родном наркомате пользовался популярностью среди его сотрудниц. Даже по морде пришлось одному ревнивцу съездить. Хотя... честно говоря он правильно ревновал свою женушку.

— Чего ты задумался? Считаешь своих жен?

— Да нет у меня жены. И никто не ждет.

— Как это? — озадачилась шведка. — Красавцем особым тебя не назовешь, но к примеру в Швеции, ты был бы очень популярным среди женщин. А-а... я догадалась, ты жадный?

— Совсем нет, даже наоборот... вот как-то так сложилось.

— Поняла. Ты со шлюхами любил развлекаться, — презрительно усмехнулась девушка. — Никакой ответственности, заплатил и отвалил.

— Да что ты пристала! — разозлился я. — Нет у нас в стране шлюх. И публичных домов нет.

— Шлюхи есть везде! — тоном умудренной женщины, назидательно заявила шведка. — Среди женщин всегда есть шлюхи. Среди мужчин, кстати тоже.

— Тебе видней, — съязвил я заставив шведку вспыхнуть от злости. — А у тебя кто-нибудь есть?

— У меня есть жених! — отрезала девушка. — Он граф. Очень богат и вообще красавец. В кино снимается. И очень щедрый, в отличии от тебя.

— Чего-то я его на острове не видел.

— А он дома. В замке... — шведка слегка запнулась. — Ждет меня... как верный жених. И вообще чего ты прицепился?

— Это я-то прицепился? — у меня от возмущения аж в горле сперло. — Сама же начала.

— Ничего я не начинала, — уверенно заявила девушка. — Это ты.

— Ага, все я. И в том, что от тебя мужчины шарахаются, тоже я виноват?

— Ничего они от меня не шарахаются... — смутилась девушка и неожиданно призналась. — У меня на них просто времени не было. И жениха я придумала... Понимаешь... Я постоянно чем-то занята. Учеба, экспедиции, научная деятельность... еще себе понапридумывала занятий. Вот и... Ай... Мама!!!

Катарина вдруг подпрыгнула и оглашая окрестности отчаянным визгом, завертелась на месте, пытаясь залезть себе за шиворот.

-Ай... ай... оно меня сейчас укусит... Да сделай же что-нибудь бесчувственный чурбан...

Ага... сделай... Для этого сначала тебя поймать надо...

Но поймал и придерживая левой рукой, правой решительно залез под блузу... ага... есть! На свет появилась отчаянно извивающаяся мохнатая сороконожка размером с мою ладонь... Или стоножка? Неважно, вид все равно жутко мерзопакостный. Тварь хрупнула под каблуком, а Катарина совсем уж неожиданно бросилась ко мне на грудь и разрыдалась. Вот тебе и отважная исследовательница древностей. Бабы, одним словом. Что от них ожидать?

Глава 10.

— И не смейся... — буркнула шведка.

— Не думаю.

— Я смелая.

— Догадываюсь.

— Я снежного леопарда пристрелила в Тибете и не боялась, — Катарина понянчила в руках стаканчик с коньяком. — А вот всякую мерзость ползающую, терпеть ненавижу. Обычный таракан может до инфаркта довести...

Истерика у нее давно прошла и теперь девушка изо всех сил пытается восстановить свое реноме. А я не препятствую и даже в меру сил стимулирую. Как мудрый и опытный командир нашего маленького отряда. Вы же не сомневаетесь в том, что я мудрый и опытный?..

Солнце уже садилось, мы решили поужинать и заодно отметить первый свой день пребывания незнамо где. Или заочно помянуть себя? Хотя нет, рановато. Но бутылку французского коньяка все равно открыли. На ужин бог послал остатки хлеба, какой-то красный соус... острый зараза, но вкусный и в качестве основного блюда охотничьи колбаски. Это остатки провизии с пикника. Завтра придется вскрывать аварийный запас, которого должно хватить на двадцать дней. Так Катарина говорит. Сама калории высчитывала. Ну... где двадцать дней, там и двадцать пять, а то и тридцать. Есть и более печальный опыт. Значит в ближайшее время смерть нам не грозит. Это от голода, а вот от всего остального?.. На все остальное будем посмотреть.

— Может наконец выпьем? — я с намеком покачал перед глазами шведки стаканчиком.

— Ну да... я забыла, что русские все алкоголики, — съязвила Катарина и прикоснулась своим стаканом к моему.

— Как я вижу, алкоголик все-таки ты.

— Почему это?

— Да потому что, собираешься пить без тоста.

— Прозит.

— Слушай, избавь меня от ваших убогих обычаев. Что значит 'прозит'? Должна же быть какая-то культура пития. Этим словом ничего не выразишь. Тост — это пожелание. Тост — это констатация свершившихся фактов, как раз закрепляющая свершение. Я бы даже сказал так; тост — это некая сакральная фраза, иносказательно выражающая состояние души и определенная смысловая кодировка планируемых событий в жизни. Без нее ритуал потребления спиртных напитков превращается в обыкновенную пьянку. Попробуй еще раз.

У-уф... кажется без ошибок повторил. Ну да... Не я это придумал. Это все Качарава из отдела обеспечения. А я, как постоянный его собутыльник, просто запомнил.

— Не думала что ты такой... такой философ. Ну... за то, что бы все было хорошо? — шведка вопросительно посмотрела на меня.

— Вот. Уже лучше. Ничего, научишься. Выпьем за это...

Девушка опрокинула в себя коньяк и пожаловалась:

— Б-р-р... ну как можно залпом пить коньяк десятилетней выдержки? Такими темпами мне скоро станет не на чем учиться. Не успею... У нас всего бутылка коньяка и литр специального спирта в НЗ.

— Коньяк пожалуй уже можно не считать... — выпив, я макнул кусочек колбасы в соус и отправил в рот. — М-м-м... а вкусно. Только у меня сейчас кожа с языка слезет. Острый... Что это?

— Чили... я тоже люблю.

— А что за специальный спирт?

— Спиртовая настойка. Там и женьшень и мумие... и еще что-то... особо не помню. В нашей конторе медики нахимичили. Мощное энергетическое средство получилось. Иммунитет и тонус пинками подгоняет, хотя в больших дозах может и убить. Я его не пробовала, но напиток по моему заказу, специально разрабатывали для набора выживания. Он еще подводникам и пилотам дальней авиации планировался. Там, в наборе много интересного есть. Были вовсе уж интересные разработки, но когда нас перекинули в тридцать девятом году под крылышко к Гимлеру, жлобы из ревизионной комиссии, сразу половину разработок зарезали, в связи с экономической нецелесообразностью. Ты представляешь?

— Ну да, в СС все поголовно такие. Ты мне лучше вот что скажи. Готовились вы серьезно, соответственно ресурсы вбухивались колоссальные. А цель какая? Вы же сами не понимали куда ваша чертова установка может занести. Не похоже на экономных швабов. Только не надо мне про всякие Валахии рассказывать.

— Вальхалла, не коверкай язык, — в очередной раз поправила Катарина и подставила мне стаканчик. — Что смотришь, наливай...Надеюсь ты же понимаешь, ни о какой Вальхалле речь не шла. Это сказочки для импотента и его сброда, просто помешанных на всем оккультном. Хотя признаю, в свите, все-таки разумные люди есть, но они вынуждены подстраиваться под остальных. А вот Шамбала как раз реальна. Я ее видела.

— Ну и? Заинтриговала.

— Сначала давай выпьем, затем ты меня сопроводишь в кустики, а потом я попробую объяснить. Потому что это о-очень длинная и запутанная история. Я даже не уверена, способен ли ты понять.

— Я понятливый. Вперед.

Вечерний моцион затянулся. После кустиков, пришлось отконвоировать шведку к ручью который протекал в пяти метрах от капсулы, а это сами понимаете, в незнакомой местности кишащей неведомыми чудовищами, еще-то удовольствие. Да и самому помыться не мешало..

Пока баррикадировал вход в капсулу колючими кустами, завешивал палаткой и изгонял летающих тварей, налетевших поживится нашей кровушкой целыми воздушными армиями, пока оборудовал спальные места, почти совсем стемнело. Так что укладываться пришлось при свете фонаря.

Но справились, хотя, честно говоря, я бы не назвал наши ложа особо удобными. Вот чего стоило присобачить в эту гребаную капсулу откидные койки?.. И я о том же.

— ... как я тебе уже говорила, я во многом была не согласна со своим отцом и руководством Анненербе по вопросу Тибета. Они искали там силу, а я мудрость и знания, поэтому накопив материала, добилась разрешения отправится туда отдельной экспедицией.

— Подожди, подожди... а с чего вы взяли, что эта самая мудрость и сила, находятся именно там? И что за сила?

— Вот тебе возьми и все расскажи... — фыркнула Катарина в темноте. — Лучше капни мне еще немножечко коньяка.

— Давай... И рассказывай.

— Хитренький... — хихикнула опьяневшая шведка. — Ну ладно, так уже быть. Но ты мне тоже расскажешь, все что я пожелаю. Договорились?

— Договорились.

— Как бы уже не секрет. что працивилизации на земле обладали воистину великими знаниями...

— Для меня секрет.

— Заткнись, товарищ Алекс.

— Есть фрекен Катарина, продолжай...

— Так вот... к примеру в древнем санскритском трактате упоминается отрезок времени равный трехсот миллиардной доли секунды, которым ученые того времени вполне себе свободно оперировали.

— Ну и что?

— Как ну и что. Мы сейчас не в состоянии этого делать, а они могли.

— Ближе к телу...

— Я по поводу своего тела уже тебе говорила...

— Молчу, молчу.

— И правильно. Так вот в Махабхарате и Рамаяне — это древнеиндийские тексты, подробно описываются летающие машины очень интересной конструкции. Так же упоминается оружие невиданной силы. До нас дошло много свидетельств практического применения этого оружия. В самой Индии раскопали город Хараппу, где практически все каменные здания сплавлены в стекло, то же есть и в пустыне Гоби, в Турции... То есть оружие применяли и не один раз.

Но ничего из этих технических достижений, сейчас в обиходе человечества нет. А почему? — Катарина сделала трагическую паузу, глотнула коньяка и ответила сама себе. — Да потому что мы не готовы. Представь себе если импотенту с челкой или вашему колченогому, достанется в руки, вот такое сверхоружие. Да они мир угробят и не поморщатся.

— Ну и где оно. Да и сами эти могущественные працивилизации куда делись?

— Цивилизации исчезли, ушли, может перешли в иное — не материальное состояние, а знания спрятаны. И не просто спрятаны, они станут доступны только по достижению определенного нравственного уровня человечества. Это глобальные знания, но их частички, позволяющие совершить определённый прорыв все-таки доступны, при определенном везении и настойчивости конечно. Так вот... Хранилищем этих знаний является Тибет. Почему Тибет? Точно я не скажу, но есть теория что его географическое положение подходит под очень расплывчатое определение — сердце мира. В это понятие вложено очень много параметров и я не буду тебе — неучу, объяснять.

— Обидеть ребенка каждый сможет...

— Ладно, ладно, не плачь... Там коньяка не осталось?

Я качнул бутылкой и раздавшийся плеск очень обрадовал и одновременно озадачил Катарину.

— Какая-то бездонная бутылка... может она никогда не закончится? Но наливай. На чем это я остановилась? Ага... Во время монгольского нашествия на Индию многие рода брахманов*, хранителей знаний... надеюсь не надо объяснять кто это такие?

— Что-то такое помню... брахманы, кшатрии*... шудры*...

— Ты не совсем потерянный... ой мама... а что там орет? Выйди посмотри...

— Брахманы орут. Сам боюсь. Но ты не обращай внимания...

— Легко сказать, страшно же... можно мне к тебе?.. Хотя нет пожалуй. Обойдешься. Еще начнешь руки распускать.

— Больно надо... рассказывай давай.

— Я что не привлекаю тебя? Бесчувственная скотина. На чем это я остановилась... ага, хранители переселись в Тибет...

Катарина оказалась великолепным рассказчиком, а я... даже не знаю что сказать... представьте состояние ребенка, которому рассказали что Дед Мороз не настоящий... нет, наоборот. Представьте свое состояние; вы вдруг убедились что Дед Мороз и Баба Яга реально существуют. Вот как-то так. Много мне осталось непонятным, но тем не менее, я поверил. Да и как не поверить если, благодаря, вот этим самым чудесам меня как раз и занесло в неведомые епеня.

— ... экспедиции были комплексные. Исследовалось многое. Физические возможности человека, флора и фауна, многое другое, но главной задачей было найти знания позволяющие взять власть над миром и войти в контакт с представителями тех самых працивилизаций. Отец и Шеффер были убеждены что они все еще присутствуют на Земле. Да, да... они называли их ариями.

— А что за оружие они искали?

— Любое, к примеру, огненный посох Индры* или голова Брахмы*.

— Нашли?

— Нет, им просто не дали его найти. Это знание не соответствует нынешнему уровню человека и соответственно опасно. А вот основы конструкции виманы* совершенно случайно удалось получить...

— Это что за зверь.

— Летающая колесница. Нам стало известно лишь общее описание и некоторые принципы работы, но даже эти мелочи позволили создать опытные образцы

— Образцы?

— Да, совсем неподалеку от нашей базы... бывшей базы, расположен испытательный центр. Прототип уже поднимали в воздух, но с ним еще большие проблемы.

— Вот ты говоришь не дали... Кто не дал? — я мигнул фонариком осветив лицо Катарины, за что был удостоен злого тычка кулачком.

— Что? Я же должен был убедится что ты не врешь.

Катарина еще раз двинула меня и категорически заявила:

— Я никогда не вру! Я могу... могу, просто кое-что утаить, сказать не все... в конце концов я же женщина. Мне можно. Слушай дальше. Все экспедиции были прекрасно приняты в Лхасе* — там находится резиденция далай-ламы. Нам предоставили проводников, дали доступ в библиотеки монастырей и в сами монастыри, даже наиболее закрытые и отдаленные. Демонстрировали поразительные способности. Но! Это ничего не давало, нужные знания так и оставались недоступны. Они одновременно лежали на поверхности и оставались скрыты. Ламы усмехаясь поговаривали, что слепой может не прочитать книгу, но может ее почувствовать. Надо только подождать пару тысяч лет.

— Бред какой-то.

— Да нет... — задумчиво протянула Катарина. — Это не бред. Мы были просто неспособны воспринять информацию.

— Но колесницу-то нашли.

— Это была подачка. Подарок за настойчивость. Думаю, тот текст гам специально подсунули. Но, как мне кажется, это путь в своеобразный тупик. Истинное осталось скрытым. Нет... конечно в экспедиции сделано много грандиозных открытий. В области физиологии человека, в области медицины, полученные данные позволили совершить настоящий прорыв в области фармакологии. Но все же истинная цель провалилась.

— И ты решила попробовать сама?

— Да. И я добилась результата. Давай упустим момент, чего мне это стоило и как вообще, так получилось, но установку удалось построить. Много средств на это не понадобилось. Принцип как и все гениальное прост: обычные оптико-резонансные колебания в определенных модуляциях, могут совершить прокол в пространстве или времени. Или в том и другом одновременно Я до сих пор не знаю. Но установка должна стоять на одном из перекрестков магнитных полей Земли. Это правда, только одно из условий... есть и другие, но тоже вполне выполнимые.

Причем, я тогда действительно не знала для чего она и куда может привести. Вот и запустила дезинформацию о том, что это путь, который ведет в ту самую Шамбалу — хранилище тайных знаний. Сам понимаешь, после первой демонстрации, когда контейнер с крысами исчез на глазах комиссии, средства полились рекой. А потом... потом я расшифровала надпись.

— И что же там было написано.

— Я до сих пор не уверена что правильно поняла, то есть, со всеми нюансами. Она очень символична, даже аллегорична... но вот теперь начинаю понимать. Это путь. Путь к началу истории. Путь туда где все можно будет начать сначала. Путь в новый дом. Причем этим путем пользовались существа которые создали жизнь на земле. Знаешь... как пересадка. Пересадка на другой маршрут. Маршрут в иные измерения. А для нас это путь в новый мир.

Первые опыты на животных прошли успешно, причем во время работы установки, сигнал от капсул мы продолжали улавливать — на них стояли передатчики. Это значило что капсулы не разрушились и животные живы. Тогда я стала запускать капсулы с продовольствием и снаряжением. Следующим шагом шли испытания установки уже на людях.

— Не на людях, а на подопытном материале не особо отличающемся от животных, — зло буркнул я. — Называй все своими именами. Все свои.

— Ты не прав... — спокойно ответила Катарина. — Ты же ничего не знаешь. Первую группу возглавить должна была я. Но... как ты понимаешь, работу плотно курировали люди рейхсканцлера. И они решили провести предварительные опыты на пленных, а я была просто вынуждена отобрать первую партию. Я просто была вынуждена. Но я делала все что бы облегчить участь заключённых. Даже выбила для вас дополнительный паек. Мотивируя тем, что перегрузки убьют истощенных людей и результат будет не достоверным. Причем, затягивала как могла испытания, но все-же без меня провели попытку, потом я узнала что это была не отсебятина, а прямой приказ руководства. Чем она закончилась ты знаешь. Они не знали что для успешного проведения переноса нужен ключ... образно говоря. А ключ это... В общем неважно, главное что, без него результата не будет . А потом... потом началось непонятное противодействие. Заключенных забрали, я едва успела выдернуть тебя. Остальных отправили обратно в лагерь и обещали выдавать партиями в случае необходимости. Что и почему, я только могу догадываться... хотя понемногу уже понимаю. Кажется — это жирный боров Геринг ставил палки в колеса в своем желании насолить Гимлеру.

— Стоп... ты же нацистка, какого хрена тебе жалеть нас — второсортных людей?

— Ты неправильно понимаешь суть национал-социализма! — Катарина в избытке эмоций даже села. — Эти расовые заморочки убили саму идею... Я не монстр...

Вот как...

— Ладно, ладно Катя... можно я тебя буду так называть? Убили, так убили. Вот и хорошо. На тебе коньячка и успокойся. — Я поспешил успокоить шведку испытывая совершенно двойственные чувства.

Если она врет, то неимоверно убедительно. А если нет? Тогда... Черт... как же все непонятно. Враг — это враг, друг — это друг. А вот кто она?

— Я же видела как ты на меня смотрел. Как на последнюю сволочь...

— Можно подумать тебе не все равно было. Да не реви ты... — пришлось сунуть ей в руки мой стакан, свою порцию она давно выпила.

— Ага... не реви. Думаешь я не знаю кем ты меня считаешь?... А я... А я, тебя... А я не такая...

— Ага... я не такая, я жду трамвая. Стоп! Так ты говоришь, что сначала отправляла контейнеры со снаряжением и продовольствием?

— Ну да... — всхлипнула Катарина. — Вот только не знаю, куда их занесло. Канал постоянно сбивался. Теоретически, они где-то рядом. Два. Есть приемник, по которому можно отследить сигнал от них, но кажется батареи в контейнерах уже сели. Там все... даже золото, серебро и платина, на случай встречи с развитым обществом и подарки неразвитым аборигенам, если таковые сыщутся... Ну, ножи... бусы... Ты не смеешься? И не надо...

Мда... чем дальше в лес, тем толще партизаны. Как бы и не враг она вовсе... Ладно, будем посмотреть. Какой же я гебешник, если вот так, с лету, поверю женским слезам.

Последняя порция коньяка оказалась явно лишней: Катарина всхлипывая удобно устроилась у меня на плече и вырубилась, а я не мог заснуть почти до самого утра. Орали как резанные местные обитатели, да и вообще, заснешь тут...

Глава 11.

Как не странно, но до утра, на наши вкусные тельца никто не покусился и мы проснулись с рассветом, вполне живые и здоровые, правда довольно помятые и с ярко выраженным синдромом вчерашнего дня — бутылку коньяка все-таки усидели. И еще к утру здорово похолодало, так что к похмельным мукам добавился скрежет зубовный от холода. Поэтому после подъема все активные действия свелись к приготовлению кофе и потрошению капсулы на предмет теплых вещей. К счастью, моя гениальная спутница подобный вариант событий предусмотрела и перед отбытием стянула со склада только прибывшие на базу комплекты зимнего обмундирования для экипажей. Ну как зимнего... это для немцев зимнего, ничего похожего на полушубки и валенки я не обнаружил. Обычные летные куртки на меху, правда как утверждает шведка — на волчьем, краги, опять же летные шлемы и комбинезоны с ботинками. Ну и шерстяное бельишко. Правда вот с ботинками произошел облом. На меня они оказались малы, а на шведку большие. Но меня и трофейные вполне устраивают, а Катарина натянет пару носков в случае необходимости.

Завтракали галетами и джемом с витаминными добавками. К счастью от этого он не стал менее вкусным, хотя, после изысканных концлагерных яств, любая человеческая еда -деликатес. Даже полностью презираемое мной кофе.

Ну а потом, я затаив дыхание включил рацию...

Бесполезно. Вполне прогнозировано никаких сигналов не обнаружилось, в том числе и от контейнеров. Печально, но не все потеряно. Будем искать, в том числе и контейнеры... Что или кого еще? Людей конечно... или кто тут водится разумный.

— Ну и что ты собираешься делать? — поинтересовалась Катарина после завтрака.

И это были ее чуть ли не первые слова с утра. Шведка отмалчивалась после вчерашнего потока откровений вызванного обильным возлиянием и на контакт совершенно не шла Ну и почему-то на меня дулась, как будто я в нее силком коньяк вливал, а потом злодейски надругался над ее девичьей честью. Клевета. Пальчиком не притронулся. А может из-за этого злится? Хрен его знает, особым знатоком женщин я себя не считаю.

— Что собираемся мы делать? — уточнил я вопрос акцентировав внимание на слове 'мы'. — Или ты заранее согласна с любыми моими решениями?

— Вот еще... — фыркнула шведка. — Считай это кредитом доверия и проверкой на командирские качества.

— Хорошо. Тогда ставлю первую задачу. Видишь вон ту горку? Экипируемся и лезем туда на рекогносцировку. Дополнительная задача: выжить, набрать сухих дров и добыть какую-то дичину. Выполнять. И шевелись, шевелись. Если что-то делаешь, то следует это делать быстро. Через пять минут вижу тебя экипированной и вооруженной.

— Я еще быстрей тебя соберусь... — буркнула девушка, но собираться все-таки принялась. Живенько так...

— Вот... можешь когда хочешь... — Я бесцеремонно развернул Катарину и поправил портупею на ней.

И невольно залюбовался. Очень уж красиво шведка выглядела. И экипировалась умело — экспедиционное прошлое сказалось. Правда предварительно пришлось укоротить ремни подвесной системы не рассчитанные на девичьи стати. На пояс она подвесила нож, кобуру с Вальтером и флягу. Как нельзя кстати пришелся ее охотничий патронташ со съемными подсумками, они удобно устроились на плечевых ремнях. Хотя со временем придется все немного модернизировать — болтаются они.

— Слушай инструктаж. Я иду первый, ты за мной. В движении не разговаривать, следить внимательно за моими сигналами. Двигаться строго шаг в шаг. Понятно солдат?

— Офицер... — буркнула шведка. — Пошли уже.

Она явно тяготилась своим подчиненным положением, но неповиновения не высказывала. И правильно, бунт подавлю в зачатке. И не я такой самодур. Дисциплина — вопрос выживания.

Предварительно вылез на ближайший валун и выбрал примерный маршрут движения. Топать примерно около километра, причем завершающий отрезок пути в сплошных зарослях, предположительно полных всякой нечисти. М-да... в подобных условиях я еще группы не водил, но будем считать, что стандартная тактика движения диверсионной группы на вражеской территории примерно — условно подойдет. Надеюсь.

— Ну что, попрыгали и вперед... Да, стой, пока мы не на маршруте, может ты мне пояснишь вот такой момент, мы вот оказались на чем-то вроде посадочной площадке, это так предусмотрено или мы летели куда бог пошлет? А капсулы, может они тоже приземлились на площадки. Только другие?

— А Один* его знает.

— Очень понятно ответила. Тогда вперед...

Даже не знаю как назвать окружающую нас местность. В джунглях я никогда не был, но это, не они однозначно, впрочем европейским лесом ее тоже однозначно не назовешь. Больше всего она подходила под определение... а хрен его знает... Тундра — не тундра, пампа — не пампа. Короче, предельно каменистая местность заросшая вполне проходимыми зарослями и... и действительно полная всякой живности. Совершенно не земной живности. Или той, которая водилась на матушке Земле миллионы лет назад. Примерно так.

Двигаться оказалось неожиданно трудно. Множество ручьев, булькающих кипятком озерец и болотистая местность до предела затрудняли путь, а воздух полный удушливых испарений смешанных с запахом гниющих растений завершал редкостно мерзкие впечатления. За летающих кровососов я вообще не говорю.

Змей вообще не оказалось... или мы просто не заметили, но их успешно заменяла масса разнообразных гадов... как говорит Катарина — членистоногих паукообразных. Жуткое порой зрелище, особенно когда они размером с курицу. К счастью они вели себя разумно и не нападали.

Хищников не встретили, хотя пара приличного размера ящеров плюхнулось в болотце при нашем приближении. Один из них был раздутый как бочка... сожрал наверное кого-то сволочь.

Из подходящей дичины попалась только стайка похожих на индюков птиц, как слоны промчавшихся мимо нас. А вот летающих, привычных мне пернатых, видно не было. Высоко в небе парило несколько, очень приблизительно подходящих под это определение экземпляров, но пернатыми их точно не назовешь. Перья где?

По словам той же Катарины, в силу полного моего невежества занявшей пост эксперта по флоре и фауне, птички были вида рукокрылых. Типа летучих мышей. И вообще она сыпала жутко непонятными терминами типа 'девон', 'триас' и подобной непонятной терминологической хренью. Короче говоря, мои мысли о том, что флора и фауна в некоторой степени напоминают доисторические земные, шведка авторитетно подтвердила. М-да... шансы встретить разумного человека тают на глазах. Значит готовлюсь встретить кроманьонцев или всяких там неандертальцев... Твою же мать...

К горке добрались примерно к обеду. Именно, примерно. Часы показывали всего десять, а солнце уже плотно встало в зенит. Но с этим позже разберемся. Могли сбиться во время перехода.

Наверх карабкались из последних сил... хотя это скорей про меня — шведка оказалось не в пример выносливей. Стыдно в чем-то, все-таки позиционирую себя командиром, который по определению самый-самый, но и одновременно понятно. Концлагерное прошлое сказывается, просто не успел восстановиться, а она спортсменка, даже была запасной в команде Швеции по плаванию на Олимпийских играх тридцать шестого года в Берлине.

И еще, мы грязные как черти и нещадно искусанные кровососами, превратились разом в каких-то монголоидов. Даже на идеальное личико шведки без содрогания смотреть нельзя. Но это моя вина, надо было сразу мордочки грязью вымазать, а не надеяться на средство из аптечки оказавшее примерный эффект аспирина на труп. Кажется кровососы даже охотней стали жрать нас. Вот же мерзость. Но ладно, дошли уже и нечего плакаться. Ну что у нас здесь?...

— М-да... — сказал я, опустив бинокль.

Ну а что сказать? Надеюсь упоминать не надо, что никаких признаков цивилизации я не обнаружил. Не берусь категорично утверждать, из-за испарений и тумана просматривалась местность очень скверно, но городов и заводов точно нет. Деревенек или каких нибудь стойбищ тоже.

Плато гейзеров простиралось по обе стороны от нас, до самого предела видимости, а вот внизу, оно заканчивалось довольно крутым обрывом переходя в обширное побережье, как раз напоминающее тундру покрытую островками осадочных пород и лесками. Проблескивали несколько озер с речушками и довольно большая бухта — похожая на фиорд скрытый скалами.

Красиво однако. Такая суровая простая красота.

Океан поражал своей величественностью и бесконечностью — до самого горизонта никакой земли не просматривалось. И еще... мы кажется находимся на большом острове. Не уверен, но вполне возможно.

— М-да... — повторила за мной шведка и вдруг азартно взвизгнув, закричала. — Сюда смотри... левее, левее, за той группой валунов...

Я посмотрел и в разрывах тумана увидел в примерно в двухстах метрах озеро в обрамлении глыб камня. А в озере... В озере, скрытая водой наполовину, торчала капсула. Но не это главное...

На валунах стояла группка товарищей, в составе четырех особей, вполне людского вида и пялилась на наше имущество, то есть на капсулу. Надо сказать, очень заинтересованно. Один из них что-то говорил в маленькую коробочку, держа ее в руке, как будто микрофон от рации. Но самой рации за плечами не видно. Странно...

Хотя, люди — как люди. Четыре мужика, одеты в брезентовые куртки с капюшонами и высокие сапоги. Возраста не разберешь, но кажется каждому далеко за тридцать. Все с короткими бородками. Такие еще шкиперскими называют. Вооружены винтовками с торчащими вниз прямыми магазинами... что-то вроде нашей СВТ*, только короче. На поясах подсумки и длинные ножи... кажется, такие мачете называются — это конечно если верить ведомственному справочнику по холодному оружию, сам такие никогда в руках не держал. У всех пистолеты в закрытых кобурах, а у того, который говорит в коробочку, большой револьвер. Основательно так вооружены товарищи. Война у них здесь что ли идет? Непохоже, не в форме они, да и выправка не та. Хотя вполне могут быть ополченцами.

Вот же черт... Радоваться надо, все же не одни мы здесь оказывается, только вот чего-то меня не тянет лететь к ним сломя голову и радостно обниматься. Может такое статься, что боятся нам следует как раз не зверей монстроподобных, а вот этих самых представителей рода человеческого. Паранойя? Может быть, но ее, я как раз заработал в следствии очень большого жизненного опыта. Очень специфического и печального опыта. Так что думаю, стоит все-таки понаблюдать, а уже потом устроить явление народу. И вообще, что они здесь делают? Мы-то попаданцы, а они кто? Черт! Да что же она творит?

— Ау!.. Мы здесь!.. — Катарина радостно махала своей шляпкой, стараясь привлечь внимание неизвестных людей.

— А ну сядь... — я довольно бесцеремонно дернул ее за руку. — И не ори как оглашенная.

— Что? — шведка недоуменно уставилась на меня. — Ты совсем ума сошел? Это же люди!

— Мы уже знаем, что на этой планете есть люди. Так же? — стараясь говорить спокойно, спросил я у Катарины.

— Так, — возмущенно фыркнула шведка. — Но...

— То есть, они в любом случае от нас никуда уже не денутся. Так?

— Ну, да... — Катарина наморщила лобик. — К чему ты клонишь?

— Что ты им скажешь? Кто мы? А они же обязательно спросят. Представляю уже. Привет, я штурмбанфюрерин СС Катарина Гедин, а со мной майор госбезопасности Жилин Александр. Наши страны воюют между собой, а мы вот помирились и прибыли с планеты Земля дружить с вами, но вот этот контейнер с золотом и платиной придется вернуть — он наш.

— Нет конечно... — смутилась Катарина.

— А что ты скажешь? Да и не намерен я отдавать золотишко с платиной.

— Ну... даже не знаю.

— Вот и я не знаю. Кто они такие? Насколько я понимаю, подобных экспериментов, кроме тебя, в мире еще никто не проводил. Значит?..

— Они не с Земли. Они местные. Или... я не знаю... — Катарина выглядела очень разочарованной и растерянной. — Может ты сильно сгущаешь краски?

— Ты гарантируешь мне, что вот у этих самых мужиков, не принято незнакомцев поджаривать на медленном огне? Или с ходу в колодки забивать. Или опровергнешь то, что все женщины у них общее достояние и законным образом подлежат совместному употреблению и причем немедленно, сразу по появлению. Да черт возьми, что им помешает, нас — людей из другого мира, которых никто не ищет и никто не знает, безнаказанно грохнуть и присвоить золотишко. И за меньшее убивали. Сколько там презренного металла?

— По пять килограмм. В слитках по сто грамм. Без маркировки... И это как раз тот контейнер, в котором они лежат.

— Вот.

— Но они так похожи на нас...

— Это меня больше всего и пугает. Люди, мрази особо редкостные. Поверь.

— Уже верю... — Катарина согласно кивнула головой. — Признаю, доля правды в твоих словах есть. Но что тогда делать?

— Что, что... сам толком не знаю, но будем пока наблюдать... — я убедился в том, что Катарина приняла горизонтальное положение и опять навел бинокль на незнакомцев. Десятикратная цейсовская оптика скрадывала расстояние, все отлично просматривалось и группа людей казалась как на ладони, но к великому моему сожалению, слышать я их не мог. А вот это как раз и могло здорово изменить дело. Если товарищи говорят на одном из человеческих... то есть на земных языках, ставлю кило золота против карандаша — они с Земли. Просто не может быть такого совпадения. Планета совсем другая, вон даже луны две, а обитатели болтают на немецком, английском или тем более русском. Тогда что? А вот хрен его знает. В голове не укладывается. Твою же мать...

Главный, а судя по всему мужик с револьвером на поясе был главным, закончил разговаривать по непонятному прибору и сказал несколько фраз товарищам. Они сразу принялись оборудовать полевой лагерь. Один из них установил складную треногу, повесил котелок, и со вторым мужиком пошел собирать хворост, а вот третий, взобрался на валун и взяв свою винтовку наизготовку, заступил на пост. Главарь бдил вместе с ним. Мудрое решение... но вот почему-то они к контейнеру лезть не спешат. Хотя и я бы не полез. Жуткого же вида, а вдруг епнет...

Как пить дать, мужики с Земли... Ну все земное, кроме непонятного прибора и винтовок. Вот как раз один из них, вполне земными жестами показывает как кого-то уестествлял. Не перепутаешь... Вот... И палатку уже ставят. Тоже вполне земной конструкции. Черт, да откуда они здесь взялись? И чего, или кого они ждут? И как они обнаружили капсулу? Сука... тысяча вопросов и не одного ответа. Свихнуться можно.

— Фрекен Катарина, ты мне так и не ответила на вопрос. Установка была одна?

— Нет...

М-да... что за чертова привычка выдавать информацию порциями.

— Так какого ты молчала? Может их как раз через нее забросили. Рассказывай давай.

— Они через нее не проходили. На базе 211 в Антарктиде...

— Где?!

— В Антарктиде. Ты будешь слушать?... Так вот. Мой помощник в экспедиции на Тибет, Герхард Шаубер, а он очень талантливый физик, пошел своим путем. Принцип установки ему тоже был известен, но его не посвятили как меня...

— Во что не посвятили? И кто?

— Не важно. В общем, у него нет окончательных данных, ключа нет. А без него установка может работать только как мясорубка. Но он взялся решить эту проблему. Одна из пяти точек магнитного резонанса находилась в Антарктиде... вернее под ней, в громадных пустотах. О существовании которых мы тоже узнали во время экспедиции. Так вот, он там сейчас экспериментирует, но точно знаю, результата никакого нет. Так что они не оттуда. Да ты и сам видишь: оружие у них незнакомое, а я в курсе всех оружейных разработок Рейха. Нет... тут что-то другое.

— А если одновременно с вами получили доступ англичане или американцы? Или наши — русские. — Я лихорадочно искал объяснение сложившейся ситуации. — Или еще кто?

— Нет же... Единственный кто мог этот вопрос решить, так это Тесла. Николя Тесла... были у него сходные разработки, но он в свое время ушел в другом направлении. Может лет через тридцать — сорок... ученые додумаются, но это только в том случае, если они получат те же данные что и я. Что очень маловероятно. Хотя исключать подобное не буду.

— Что за посвящение?

— Это не мой секрет. Просто не могу сказать. Поверь...

— Стоп... А кто был Брад?

— Он был страж... а теперь... теперь ты.

— Но тогда объясни!

— Одень медальон... тот, что он тебе передал и со временем поймешь и не спрашивай меня больше ни о чем, поверь, я и сама многого не знаю, — немного печально и спокойно, но одновременно с твердой решимостью ответила мне Катарина. И я понял что она мне действительно ничего не расскажет.

— Тьфу зараза... да что за бред. — Я полез в кармашек куртки и вытащил медальон.

На тоненькой замысловатой цепочке из белого металла висел кулон оправленный в тот же металл. Серебро или платина?.. Обычный черный камешек, ограненный в виде маленькой пирамидки. Твою же мать... И что же я должен понять? И когда? Я хочу знать прямо сейчас. Значит...

— Слушай меня внимательно. Сделаем так... ты из своего карабина отсюда попадешь в них?

— В любого на выбор... — по инерции похвасталась шведка, но потом недоуменно уставилась на меня. — Это зачем?

— Что, моральная проблема? — поинтересовался я и вспомнил как она без колебаний добила в упор несчастного унтера.

— У меня с этим никогда проблем не было. Но зачем. Наконец встретили людей и надо сразу их поубивать. Странный ты...

— Незачем. На всякий случай прикроешь меня, а я подберусь поближе послушать о чем они болтают. Если конечно пойму. А стрелять тебе или не стрелять, поймешь сама. Ну... к примеру, если они обнаружат и начнут меня убивать. Ты же не хочешь что бы меня убили?

— Еще не знаю. Скорей всего нет. Но надо подумать...

— Ладно, думай, а я выдвигаюсь. Если они люди... ну ты меня поняла, я выйду с ними поговорить. Вот с этого самого момента следи за ними внимательно. Если что-то пойдет не так, дам знать, когда стрелять. Ты поймешь. Заранее сигнал не обозначаю, возможно они мне руки свяжут, так что по ситуации...

— Не маленькая, второй раз уже повторяешь. Я с самого детства отличалась редким умом и сообразительностью... — Катарина возмущенно фыркнула, а затем неожиданно ободряюще улыбнулась. — Иди уже. Все будет со мной хорошо. Если ты конечно беспокоишься.

— Ну да...

Я быстро срезал с формы все нашивки и шевроны, кто его знает, возможно у них острая аллергия на парашютистов Люфтваффе и отдал Катарине Маузер, оставив себе только Люгер.

— Держи, — шведка протянула мне на ладошке свой маленький Вальтер. — Может пригодится. У него отдачи совсем нет, куда прицелишься туда и попадешь. Можешь его засунуть за крагу ботинка.

— Ага... данке шон фрекен Гедин. Да... совсем забыл. А почему грузовая капсула выглядит по другому... ну этих... изоляторов нет... и проволоки?

— Только груз, поэтому нужды экранировать нету. Иди уже...

— Ну я пошел...

Глава 12.

Дорога особых проблем не составила. Больше половины маршрута я просто пробежал, все равно меня со стороны озера обнаружить не могли — скалы закрывали обзор, а вот заключительный отрезок пути пришлось преодолеть ползком, испытав при этом пару весьма неприятных моментов — фауна местная знаете ли. Да и еще изгваздался, как чухна в грязюке. Но это как бы не страшно, заметить трудней будет. Я еще вдобавок надергал травки и присыпал себя щедрой рукой. Камуфляж куртки, как на зло, не очень подходит по цвету к местной флоре... вот... а теперь сравнительно ничего.

Зашел я по дуге с противоположной стороны озера и теперь меня с неизвестными разделяло всего пару десятков метров водички. Дождался пока постовой отвернет башку, втиснулся между двумя валунами и осторожненько раздвинул куст...

Фу-у-ух... Что и требовалось доказать! Дело в том, что мужики болтали... болтали на эстонском зыке, причем перемежая его русскими словами. Язык я знаю с пятого на десятое, но понять в случае необходимости — пойму. Приходилось общаться с представителями этой республики. На стороне финнов воевал добровольческий эстонский батальон. До поры до времени... Так что сами понимаете.

Вот так-так... И это конечно с одной стороны хорошо — земляне все же, а вот с другой... не любят они зело русских... За что? До сих пор не понимаю.

Эстонская братия расположилась вокруг костерка попыхивая трубками, впрочем держа оружие в руках и не забыв выставить постового расположившегося вблизи от них на большом валуне. И степенно разговаривали, обсуждая улов какого-то панцирника и цены в Порт-о-Пренсе на кожу и жир клыкача...

Рыбаки? Клыкач и панцирник? Порт-о-Пренс? Местное зверье и город? Как бы понять можно, на каким же образом их сюда занесло черт побери?..

— Ну что там у Отто... — главный опять взял в руку довольно массивную продолговатую коробочку с торчащим из нее продолговатым штырьком.

Все же рация... но маленькая до безобразия. Таких же не бывает.

— Да он пользует наверно бабенку в свое удовольствие... — расхохотались у костра. — И никуда не спешит. И пока все не отметятся, ждать их не стоит. Не беспокой его Урмас

— А ну заткнулись... — грозно рыкнул главный. — Сейчас сами полезете в озеро вскрывать эту хрень.

Затем он принялся вызывать неизвестного мне Отто:

— Клыкач ответь Ревуну... Клыкач ответь Ревуну, мать твою...

Рация зашипела, но что ответил Отто, я так и не разобрал.

— Принял... Отбой... — Мужик сунул рацию в чехол на груди и сказал товарищам. — Выдвинулся он уже. Поднимаются на плато. Через пару часов будут. Просто муж этой курвы буксовать начал... пришлось...

Что пришлось, я не услышал. Урмас не договорил, но особо понятливым быть не надо. Привести к повиновению, пристрелить... выбор особо не велик. Вот же черт... Вот и пойми с налета, положительные они персонажи или совсем наоборот. И кто эта курва с ее мужем? Не лежать же мне здесь вечно. К тому же...

На камень в метре от меня, цокая внушительными когтями взобралась здоровенная ящерица и уставилась покрытой шипастыми наростами башкой прямо на меня.

Здоровая такая... метра два длиной и смотрит как-то нехорошо.

— Кыш зараза...

Ящер выпустил несколько раз раздвоенный язычок из пасти и сделал решительный шажок вперед.

— Твою же мать... Вали отсюда, не порти картину сука...

Чертова рептилия видимо обидевшись на последнее слово, открыла внушительную пасть покрытую торчащими в разные стороны зубами и неожиданно заревела как паровоз, выпустив при этом из под щитков на башке здоровенные красные пузыри.

— Вот же черт... — я встал на корточки и стал отползать в сторону, но... но часовой на валуне уже вскочил и недолго думая выпустил короткую очередь в мою сторону. Пули с визгом отрикошетили от камней сбив несколько веток, а остальные мужики с винтовками наперевес понеслись к нам.

Млять... как бы конец представлению. Только бы Катарина не начала палить. Рано еще...

Я встал и отряхнув траву и комья грязи поднял руки. Ну не бежать же мне от них. Опять же зачем? Вот сейчас все и станет на свои места.

— Стоять... — завопил Урмас первым разглядев меня.

— Да стою, стою... — ответил ему по шведски и еще выше задрал руки.

Второй эстонец зайдя сзади, ловко двинул меня по спине прикладом, сбив на землю, затем сноровисто обыскал сняв портупею с кобурой и кинжалом.

Остальные видимо стали воевать с ящером. Видно мне не было, но рев возмущенной рептилии слышал... и маты мужиков тоже. Затем выстрел и все стихло. Прогнозируемо.

Тот же, кто и обыскивал, ловко связал мне руки, затем бесцеремонно схватив за шиворот поставил на ноги при этом отрапортовав главному:

— Он чистый шеф.

— Где девка? — на неожиданно чистом шведском языке задал вопрос Урмас и повертев мой Люгер в руках довольно хмыкнул.

Я подивился про себя, почему он говорит на шведском и ответил на том же языке:

— Кто?

— Кто? Ты еще спрашиваешь? Девка твоя где?

Вот те раз... а что им еще известно? Какие-то очень информированные эстонцы. Нет, ну бред полный получается.

— О чем ты? Никаких девок не знаю. Сам я здесь... охочусь вот.

Нет... ну а что мне ему сказать? Песец...

— Ты дурак? — недоуменно поинтересовался Урмас. — Но я то, точно нет. Придурок, твои товарищи нам все уже рассказали. Вас было на яхте четверо. Две сладких парочки. Мне продолжать?

— А вот ты о ком. Так съели ее. Вместе с трусами, сапогами и шляпкой. Почти сразу. Такая здоровенная зверюга. Я сам насилу ушел.

Выпалив фразу я состроил глупую рожу и доверчиво заглянул в глаза главарю. Ну а что? Все равно ничего пока непонятно. Пусть за идиота считают. Может бить дурачка не будут. Только бы достоверно воспроизвести симптомы помешательства... Черт, как там в наставлении...

— Курт, парень похоже не в себе... — к нам подошел еще один мужик и протянул на ладони два окровавленных комка, каждый размером с детский кулачек. — Тут на две сотни золотых марок, не меньше. Вот это очень кстати на парня щитомордник напал. А курву его действительно съели. Мы же видели рапторов поблизости.

— Да, да... съели... рапторы... именно они — закивал я придурошно головой и незаметно оглядевшись понял, что Катарина нас не видит. — Меня тоже съели...

— Может быть... крыша поехала однозначно, — задумчиво кивнул Урмас. — Ладно, давай двигать в лагерь. А по пути ты придурок, рассказывай зачем на остров шли? За той хренью, которая торчит из воды? И что это?

— Да, да... за ней... именно за ней... — забормотал я и чуть не упал после удара прикладом в спину.

Вот же суки... направление движения они мне так показывают. Ну-ну...

— Сожрали мою девочку! Сожрали мою любимую!... — взвыл я истошным голосом и повадился было идти на карачках, но получив опять пинок живо вскочил на ноги.

— Да у него совсем крыша поехала! — восхитился конвоир, оказавшийся молодым парнем и потянул из ножен нож. — Босс, говорят дурачки боли совсем не чувствуют. Давай проверим.

— Я тебя проверю! — гаркнул Урмас. — Когда ты уже повзрослеешь Тынис? Тяни его в лагерь и что бы волоска с его башки не упало. Вот же народ, с кем работать приходится...

В лагере меня посадили возле костра, развязали руки и даже плеснули спирту в стакан. Гуманисты мля... или дурачка достоверно получилось изобразить.

— Давай залпом и рассказывай. — Урмас расположился напротив, а остальные, кроме часового взобравшегося опять на валун, принялись сноровисто свежевать ящера.

— Что? — я опрокинул в себя огненную жидкость и нарочито сильно закашлялся.

— Ты дурак? — в очередной раз поинтересовался эстонец, но быстро поправился. — Ну да... и так понятно. Отвечай. Зачем вы пришли на остров? Твои товарищи говорят: изучать краснозобых крачек. Но это же не правда? Яхта ваша приписана к Йоханнесбургу, вы яйцеголовые из Йоханнесбургского университета, сам бумажки в каюте видел. Свен Эриксон и Хельга Соренсен и ты со своей девкой, Марк Йиргенсонс и Джулия Капулетти. И как только вы подходите к острову, сразу гроза, вспышки, причем в одном месте и что-то в это место падает. Сам видел. И аппаратура у вас на яхте странная. Тем более, на этот остров никто никогда не заходит. Только иногда клыкача на побережье промышляют. Ну сам же знаешь. Рассказывай, не бойся. Я тебе еще спирта дам... Потом...

— А что с?.. — я кивнул в сторону моря.

— Все хорошо с ними. Не переживай. Вот расскажешь все и мы вас отпустим.

— Правда отпустите?

— Правда! — убежденно, но очень фальшиво подтвердил Урмас. — Рассказывай.

— Это капсула из прошлого. Из 1943 года, и я тоже, — выпалил я и стал ожидать реакции.

Урмас посмотрел на меня как на идиота, но все-таки переспросил:

— Из какого прошлого? Земного прошлого или прошлого Терры?

— Земного.

— Ты придурок! — разозлился эстонец. — Всем известно что переход открыли только в пятидесятом году, а в семьдесят пятом канал прервался, так как на Земле началась ядерная война.

— Какая война? — совершенно не играя переспросил я и выглядел при этом совершеннейшим дурачком. — С кем?

— Как с кем? — переспросил Урмас. — Парень ты что и память потерял? Или издеваешься. Эй Тынис... иди сюда. Этому придурку все-таки придется память освежить.

— Ага... это мы можем... — обрадованно заявил молодой верзила и сходу двинул меня сапогом в бок. Затем приставил клинок мачете к глазу и грозно зашипел. — А нуговорисукаматьтвою, а то шнифты* выну.

Слово 'шнифты' он произнес на русском языке. Неужели мальчик в русской тюряжке посидеть успел? Ну да... если есть русские, значит и тюрьмы есть. Да и вообще куда без них. Без тюряжек-то.

Переварить полученную информацию я не успел, хотя не уверен что когда-нибудь вообще смогу переварить. Это же мля... это фуй знает что! Какая ядерная война млять?!

Тынис ничего мне вынуть не успел. Голова у него разбрызгалась кровавыми клочьями, а сам парень грузно рухнул на землю. И в это же момент до меня донесся хлесткий звук выстрела. Насколько я понимаю, Катарина все же решила сыграть свою игру. Тогда и мне пора...

Я перекатился к Урмасу двинув его ногой в бороду и выцарапав Вальтер из ботинка, не вставая направил его в сторону остальных молодцов. Они как раз стали разворачиваться...

Донесся второй выстрел и вскинувший было свою винтовку крайний справа мужик, ничком ткнулся в землю.

Пистолетик несильно дернулся в руке и еще один с маленькой дырочкой во лбу опрокинулся навзничь, третий успел дать очередь в мою сторону и резво нырнул в кусты, но словив сразу три пульки из Вальтера завершил полет в тех же кустах, но бездыханным или серьезно подраненным... Не знаю пока...

Быстро проверил Урмаса, двинул его еще раз по голове, а затем перевернув мордой в землю спутал руки. Промчался по поляне и добил пускающего кровавые пузыри прыгуна. Безнадежный был — одна пуля пробила ему горло развалив кадык, остальные попали куда-то в бок. Да и не полевой я хирург ни разу, поэтому извини парень. Все там будем.

Стянул все оружие в кучу и замахал Катарине, дав команду выдвигаться ко мне. Как бы пока и все. М-да... четыре трупа и язык. Отличный результат. Не потерял еще квалификации.

Потом поймав легкий отходняк, присел на камень и продышался, стараясь унять бешено бившееся сердце...

Черт, тренироваться еще и тренироваться.

— Твою же мать! — до меня наконец стала доходить информация полученная от эстонца.

Это получается... получается... нас мало того закинуло на другую планету, так еще и здорово подвинув во времени? Не-ет... я такое не хочу понимать! И Земли НЕТ? Советского Союза НЕТ! Родины НЕТ? Млять! Как же так?!

Сдернул флягу с пояса эстонца и хорошенько приложился, а потом потянул к себе его винтовку... Надо немного отвлечься, а то свихнусь в одночасье.

Разобрался и отщелкнул магазин... Солидный патрон, правда поменьше нашего винтовочного и без ранта... Так, что там на нем? 7,62х51... это как раз и понятно. FMJ — это что за хрень... и русскими буковками МПЗ... Московский патронный завод? Минский? Малаховский? Хрен его знает... А это скорей всего номер серии и как раз последние цифры обозначают в нем год. Пятидесятый? Млять... здесь пятидесятый год? Ладно... сейчас очнется голубчик и проведет познавательную лекцию, а пока глянем винтовку... или автомат?

Тяжелая и ствол довольно длинный. Короче чем у 'Светки'*, но гораздо длиннее чем у ППШ. Пламегаситель странный... Да почему странный? Ружейными гранатами пулять предназначен. Предохранитель и переводчик огня... Удобно, под большой палец. Хотя думаю очередями из нее не особо постреляешь. Так же, как из АВТ. Вон как у мужика ствол задрался, когда он пальнул в меня. Патрон мощный.

Оп-па... а на приемнике магазина выбито: DSA L1А1, и год выбит 1959... получается земного летоисчисления. А вот это номер... шестизначный... Что значит DSA?

Приклад пластмассовый, ложе тоже. Мда... в рукопашке ей не помашешь. Нет ничего лучше окованной железом мореной березы... Хотя она здесь будет смотреться ни к селу не к городу. Прикладистая и весит не так уж много. Сделана аккуратно. Даже оптика странная присобачена. Коротенькая, резиновый наглазник, переключатель?..

Переключил тумблер, приложил винтовку к плечу. Очень даже удобно. И в визире прицела точечка горит, а обзор даже шире чем на нашем ПУ*... Ага... 4х35, четырехкратник значит. Что там на нем еще написано? SUIT? 1960 года? Еще одна загадка...

Черт... совсем забыл. Через часок сюда его товарищи заявятся, а я ворон считаю...

Сорвался с места и предварительно обшмонав трупы затянул их в кусты, потом забросал ветками. Сойдет, тем более особая маскировка нам не нужна, а нужна всего лишь легкая растерянность вновь прибывших, обнаруживших пустой лагерь. А вот как с ними поступать, станет известно после разговора с Куртом.

— Ты живой? — обеспокоенно воскликнула выскочившая на поляну Катарина. — Ну... я хотела спросить, что тут?

— Да милая, живой. Хватай оружие со сбруей и перетаскивай вон за те скалы. А я туда сейчас языка отконвоирую. Похоже скоро пожалуют гости. И повнимательней, тут гадость разная кишит.

— Знаю. И не милая я тебе... — строптиво фыркнула Катарина и вдруг чуть не подпрыгнула когда неожиданно зашипела валявшаяся на земле рация. — Это что еще такое?

— Рация, — с видом знатока ответил я ей. — Малогабаритная, неужели не понятно?

— Рация? — с сомнением протянула шведка рассматривая прибор. — Малогабаритная? А... ну да... вот клавиши приема и передачи... А мы проблему размера батарей так и не смогли решить... Хотя...

— Катарина! — пришлось одернуть увлекшуюся шведку.

— Ладно... ладно... а что ты успел узнать?

— Ничего толком... сейчас вот этого борова в чувство приведем и будет лекция. Шевелись давай.

Урмаса в сознание привести быстро не удалось. Слишком сильно ему прилетело от меня. Но ерунда, есть очень действенные методы...

Через несколько секунд эстонец замычал и открыл глаза.

— А-а-а... Кто?..

— Мы, кто еще? Дернешься, голову сверну. Подъем. Вперед... Стой. Катарина, вьючь на него стволы... Да не стесняйся... боров здоровенный, выдюжит...

Глава 13.

— Кто вы такие?

Первый вопрос который я задал Урмасу, звучал именно так. Катарина заняла позицию рядышком просматривая подходы к поляне, а я приготовился получить разрыв шаблона, сиречь испытать когнитивный диссонанс... но это конечно по словам шведки, я такими словами не матерюсь.

— Пошел на хер... — буркнул в ответ Урмас и покосился на кинжал который я держал в непосредственной близости от его глаза.

М-да... Довольно храбро, но очень глупо. Ответ совсем неправильный, ну что же... кажется придется товарища все-таки потрошить. Ничего сложного, главное соблюсти темп и дозированную жесткость. В данном случае дозированную, потому что изуродованный и деморализованный мешок с костями мне пока не нужен. Впрочем, здесь смысл не в самом причинении боли, есть люди с очень низким болевым порогом, им хоть конечности отрубай, толку не будет, истинная же цель подобных действий, в полной деморализации и вот для этого есть целый комплекс мер разработанный специалистами. Сломленный человек просто не способен мобилизовать свои моральные качества.

— Смотри сам... — в пасть Урмасу влез скомканный капюшон отхваченный кинжалом от его же куртки и почти сразу же тихонечко треснул выломанный из сустава палец на руке.

Секундное промедление... это для полного осознания боли и ситуации, затем хрупнул второй. Хриплый, приглушенный кляпом вой сменился бульканьем и в воздухе остро запахло мочой. Связанные ноги конвульсивно задергались взрывая землю. Еще треск... так... В глазках дикое отчаяние и полная готовность излить душу и немой вопрос: 'Почему же они меня ни о чем не спрашивают, я же все готов рассказать...'... Четвертый?.. Нет... пожалуй хватит...

— А почему пальцы? — в дело допроса начала вносить свою долю Катарина. — Почему не глаз к примеру. Кровотечение после удаления совсем не сильное, кровью не должен изойти.

Ой, какая умница... Очень красиво и главное вовремя.

— Давай, а я посмотрю. Смотри, прокалывать само яблоко не надо, глаз в глазнице держится только верхними и нижними мышцами. Перерезаешь их и глазик сам выпадет на ладошку...

— Ага... у меня должно получиться... — шведка поменялась со мной местами и потянула свой нож из ножен.

Дикая, практически на грани безумия паника в глазах Урмаса...

Все... похоже уже полностью готов...

— Подожди немного, кажется он готов сотрудничать.

Курт преданно закивал головой и загребая ногами попытался отодвинуться от Катарины.

— Ну во-от... — разочарованно протянула шведка и нехотя вернулась на позицию. — Ну ладно, если что зови.

— Будешь орать — убью, ответишь правильно на все вопросы — возможно и останешься в живых, — предупредил я эстонца и дождавшись согласного кивка вытащил у него кляп изо рта. — Повторяю, кто вы и что делаете на острове?

— Рыбаки... рыбаки... почти всегда... -зашептал Урмас, смотря с ужасом на поигрывающую ножом шведку. — Добывали панцирника на отмелях и приметили вашу яхту направляющуюся к острову. Решили взять на приз... Прихватили прямо в фиорде... ну а дальше вы знаете. Вы сбежали, а ваши товарищи не успели.

— Сколько вас и откуда вы?

— Пятнадцать человек... все из Новой Риги... Европейские свободные штаты... Пришли сюда ловить панцирника. Сторожевики Российского Союза, к острову почти не подходят, можно и проскользнуть...

Во как... Я едва удержался что бы не задать кучу лишних вопросов про этот самый Российский Союз... Позже, сейчас не это самое главное.

— Давно пиратствуешь?

— Клянусь... два... два раза всего случалось...

— Почему ты пришел со своими людьми именно сюда к озеру?

— Глянуть... я уже говорил что мы увидели вспышки и молнии. Говорят что на этом острове хранятся невиданные сокровища... вот решили поживиться на свою голову. Говорили же...

— Что говорили?

— Остров странный... да вы и сами знаете.

— Говори. И как называется остров?

Урмас быстро и сбивчиво забубнил:

— Просто остров. Без названия. Он так и на картах значится. Люди с ума сходят... корабли пропадают... но это на северной стороне. Она постоянно покрыта туманом и доступа туда нет... сколько экспедиций сгинуло... Пробовали с дирижаблей фотографировать, все равно ничего не получается... К этой... к южной стороне можно подойти, но через хребет на другую половину острова не перевалишь. Верная смерть. Держали здесь международную научную станцию на побережье... тоже через месяц сгинули все... Рыбаки иногда подходят к отмелям и побережью на добычу и все. Некоторые смельчаки щитомордника добывают... железы с него очень дорогие. Лекарство почти от всего делают. Ну... та ящерица что на вас напала. Топороклюва и утконоса тоже... Перо ценится очень... Дамам на шляпки. Вся эта живность очень редкая на материке. Водится только на юге в джунглях. Только на этом можно разбогатеть. Но сторожевики русских гоняют всех. Судно берут на приз, а команду на каторгу в Жуков Посад. Это русская экономическая зона. Но сторожевиков у них мало, так что проскочить можно.

— Про сам остров давай.

— Хорошо, хорошо. Есть поверье, что отцы... ну те что здесь якобы живут... могут наградить, а могут и забрать к себе... Многие рискуют... и у некоторых получается выжить... Вот и мы решили рискнуть. На побережье можно ночевать если недолго... там почти безопасно...

— Понятно. Зачем ждал подкрепления?

— Сами не рискнули вот эту штуку трогать... решили подождать пока Отто... главный наш... приведет ваших товарищей. Ну, что бы они...

— Они целые?

— Ну как... — Урмас очень сильно смешался.

— Милая, кажется тебе все-таки представиться возможность поработать.

— Нет!.. — завопил эстонец. — Парня прибили и кажется снасильничали. Девку пока не трогали, на десерт оставили...

— Ты к парню тоже приложился?

— Это не я... — забился в истерике Урмас. — Это Отто и его дружки... Они отбывали в Жукове на каторге, за браконьерство и там...

— Уже неважно. Сколько с Отто придет людей?

— Четверо... это если считать вместе с ним. Остальные шхуну охраняют...

— Чем вооружены?

— Отто, Томпсона таскает, а у остальных карабины и вот такие же британки, — Курт скосил глаза на винтовку.

— Томпсон — это пистолет-пулемет? Американский?

— Ну да. Конфедерации Американской. Еще с Земли. Только у него к нему всего две банки по сотне патронов. Дорогой у нас сорок пятый калибр.

— Гранаты есть?

— Нет. На шхуне ящик винтовочных, но с собой мы их не брали.

— Теперь начинай с самого начала. Так, как будто мы ничего не знаем. Совсем. Начни вот с этого: как закончилась война на Земле. С фашистами. И не дай бог соврешь в чем...

Урмас посекундно косясь, то на меня, то на Катарину, начал рассказывать...

Ну... если вкратце, то война закончилась в сорок пятом году взятием Берлина нашими войсками.

Ф-у-ух... лучше и желанней этого известия, я в своей жизни не получал. Катарина же немного приуныла, но особого отчаяния я не заметил. В конце концов она не немка, а шведка. А Швеция так и осталась нейтральной до конца войны.

Очень много людей погибло, особенно с нашей стороны, но додавили таки фашистскую гадину.

Впрочем Урмас очень хреново знал историю Земли, он как раз родился уже на Терре и ничего толком про ход войны мне поведать не смог. Двоечник поганый, только за это следует зрения лишить... и преподавателей тоже. Но ладно.

— Теперь все про Терру и как вообще сюда люди стали попадать.

— Но зачем это вам? — удивился Урмас. — Вы все знаете и без меня...

— Придурок... — усмехнулась Катарина. — Мы из сорок третьего года. Земного. И ничего пока знать не можем.

— Я же тебе говорил Урмас, а ты не верил, — добавил я и сразу хлопнул его по морде увидев искорки зарождающегося безумия в глазах эстонца. -Давай в темпе вальса. И про эту... как ее... ядерную войну поподробней. Иначе...

— Алекс, они на подходе... — прервала меня Катарина.

Ну да... Над лесом, примерно в сотне метров от нас, вились разные спугнутые твари. Шумно идут товарищи. Впрочем, а кого им боятся? Разве что этих непонятных отцов, мать их ети. Бред какой-то. Мы же спокойно переночевали и ничего. Ладно... с этим потом.

— Кать... тут вариант только один. Валим их всех, а пленных стараемся не тронуть. Впрочем как получится... Твой Отто, ты должна его определить и валить наглухо...

— Рыжий он... огненно рыжий! Ах-х-р... — с готовностью подсказал Урмас и сразу же принял в пасть кляп.

— Умничка... — похлопал я его по щеке и вернулся к разговору с Катариной. — Ты поняла меня. Сначала Отто, затем остальные. Я тоже буду работать по ним. Ну все... готовность.

— Умничка... а кому я глаз буду вырезать?.. — пожаловалась Катарина и приникла к прицелу винтовки.

Это она серьезно? М-да... удивляет меня девочка и с каждым с каждым разом все сильнее. Но в данном случае это все на руку. Соплей и слез мне еще не хватало. Умничка она все-таки, хоть и стерва.

Я взял свой пистолет-карабин и приготовился. Дистанция всего пара десятков метров, его с головой хватит. Можно конечно опробовать вот эту самую винтовку с оптикой, но с незнакомым оружием лучше не рисковать. Как-то так. Успею еще опробовать, да и рядышком они лежат, ели что дотянусь.

Сначала зашипела рация и грубый хриплый голос стал требовать Клыкача, то есть Урмаса.

Поднес ее к морде эстонца, показал кинжал, дождался кивка, полного готовности, затем выдернул кляп. Риск конечно, но другого выхода нет. Чертов Отто предусмотрительным оказался.

— Клыкач на связи...

— Что у вас там Клыкач?..

— Полный порядок, ждем вас Ревун...

— На подходе. Десять минут. Отбой...

Что собственно и требовалось доказать...

Ровно через десять минут на поляну около озера вышла первая пара визитеров. Появились и застыли в недоумении. За ними вышли еще трое человек и вытолкнули связанных парня и девушку. Как и стуканул Урмас, главного ни с кем нельзя было спутать. Огненная рыжая борода и такая же яркая шевелюра выбивается из-под вязанной шапочки. Да и статями он выделялся из своих людей — настоящий великан. И рожа гнусная, хотя остальные тоже под стать. Уроды одним словом. Или это я сам себя так настраиваю?..

М-да... и не военные и даже толком ребятишки не воевавшие. Им бы рассыпаться по кустам и занять оборону или вообще организованно отступить в лес, ясно же и дураку полному, с товарищами что-то случилось, ан нет... повставали на колено вокруг своего главаря и вертят стволами винтовок по сторонам. Да и сам он автомата своего, даже не тронул, а вместо этого револьверищем машет и орет дурные команды. И пленному парнишке зачем-то двинул по шее рукояткой. Деревенщина... одним словом фулюганы, а не разбойники. Им бы только антиллигентов со снятыми штанами ловить. И откуда у них столько оружия то? Не иначе здесь власти на народ совсем забили и инстинкт самосохранения потеряли. Ну, да ладно... скоро во всем разберусь.

Отто догадавшись наконец вызвать на связь Урмаса, потянул из кармана жилета рацию, а я уже нажимая на спусковой крючок, отдал команду Катарине открыть огонь.

М-да... не очень красивая картина получилась... но даже немного оригинальная. Как все удачные засады, действо прошло очень быстро. Если проходит не быстро, то это уже пробелы в организации и подготовке. Считай провал.

Парочка стрелков умерла почти в одно время с верзилой. Его голова взорвалась как перезревшая тыква и куски черепа с рыжими патлами швырнуло на кусты. Надо потом получше рассмотреть патроны Катарины, ну просто чудо какое. Армейскими такого эффекта не добиться никогда.

С бодигардами прошло прозаичней, они были у меня в прицеле почти на одной линии, так что даже переводить ствол по фронту особо не пришлось. Первой же пулей я попал ближнему куда-то в лицо, а вот второй... второй словил свинцовый комочек в томпаковой оболочке прямо в грудь и уже заваливаясь на землю нажал на спусковой крючок своей винтовки влепив пулю в ногу своему третьему товарищу.

А вот дальше... дальше вступил в дело господин случай. Тот случай, который так любит срывать к чертям собачим тщательно спланированные операции и наоборот, иногда помогать в безнадежно проваленных.

Парочка пуль из Маузера ушла в кусты, пролетев над так некстати рухнувшим злодеем, а пленный парень неожиданно кинулся на упавшего, прижимая его к земле своим телом.

Пока я отсекал огнем пытающегося уползти в лес последнего стрелка, пока Катарина наконец прицелившись влепила в него пулю, раненый бандит выхватил из ножен нож и несколько раз вонзил в паренька... После этого сбросил его с себя и на корточках ринулся в заросли , но сразу же умер получив пулю в спину. Вторую... первой я промазал. Млять...

— Куда мать твою?.. — я поймал вскочившую с радостным воплем шведку и повалил ее на землю. — Кто давал команду? Ждать!

Несколько последующих минут не принесли никаких неожиданностей. Шумел ветерок, противно ухала какая-то тварь вдалеке и трещали, судя по издаваемым ими звукам, гигантские цикады в кустах. Пятеро визитеров неподвижно распластались на земле, а паренек хрипло и прерывисто дыша, бился выгибаясь на земле. Девушка в полном ступоре так и осталась стоять уставившись невидящим взглядом куда-то в даль. Идиллия, мать его... Картина Репина...

— Прикрывать, держать лес, на меня не смотреть, — грозно шепнул я Катарине, быстро сменил магазин и осторожно выбрался из-за валунов держа наизготовку карабин.

Так... теперь контроль... Стараясь не терять взглядом кустарник пробежался по поляне и зафиксировал... так один еще живой. Палец даванул на спусковой крючок. Вот теперь одни трупы... и парень тоже потенциальный труп, находящийся на тоненькой грани жизни и смерти.

Хотя нет... уже и грани нет. По телу пленника прошла жесткая конвульсия и он вскрикнув испустил дух.

Черт... да кто же тебя просил дурачок? Поздно. Считай умер ты достойно, смыв свой позор кровью... Своей... Молодец одним ...

Млять... Что ты несешь? Дурацкое же в этой ситуации слово... Какой молодец?

— А-а-а!.. Зве-е-ери-и-и!.. — девушка неожиданно сорвалась с места и ринулась на меня.

— Да что же вы идиоты спасаться не хотите! — с досады рявкнул я и залепил девке в челюсть. — Тьфу млять... дура...

Потом перевернул ее на бок и разрезав ремень на руках оттащил в сторону. Быстренько собрал все оружие в кучу и дал команду выходить Катарине.

Шведка гордо выплыла на поляну не забывая пинать тащившегося впереди Курта. Он совсем приуныл, эстонца била крупная дрожь и выглядел... да как может выглядеть полностью деморализованный человек?

— Почему тянула со вторым выстрелом? — рявкнул я сбивая совсем неуместную радость с ее лица. — Забыла как затвором работать?

— А чего это ты... — оскорбилась Катарина, но осеклась увидев мое лицо и потупившись пояснила. — Прицел шестикратный, а дистанция всего двадцать — двадцать пять метров. Обзор совсем узкий получается. Пробовала поймать в оптику, не получилось и стреляла уже по открытому прицелу. Сразу не сообразила.

— Ну... ты это... все равно молодец... — неожиданно мне стало стыдно за свою злость. — Все у тебя замечательно получилось фрекен Гедин. Ты просто умница.

— Я знаю, — спокойно кивнула шведка. — А чего орал-то?

— По делу. Чего вскакиваешь? Ты уверена была что все вышли на поляну? А если один отстал помочиться и как раз пылая справедливым гневом вернулся и притаился незамеченным в кустах? А тут ты как мишень? Операция начинается и заканчивается только по команде. Уяснила?

— Уяснила. Ну, тут ты со стволами разбирайся, а я пойду попробую девушку привести в себя. — Попробовала оставить последнее слово за собой шведка.

— Опять неправильно, — буркнул я смягчившись голосом. — На тебе пленный. Устрой его, лиши движения, затем уже девка. Приведешь в сознание, сразу уводи ее за валуны и что бы на поляне не отсвечивали мне.

— Ладно, ладно... — пообещала шведка и пнула сапожком Урмаса. — Подъем унтерменш. Марширен шванехунд...

Собрал оружие, боеприпасы, затем тщательно обшмонал трупы, побросал найденное барахло в ветровку одного из трупов и убрался за камни, куда шведка уже увела наконец пришедшую в себя девушку.

Так и подмывало заняться полной ревизией трофеев, но пока ограничился только бумажником покойного Отто.

Ну и... Очень интересно...

На ладошку из специального карманчика бумажника выпало несколько желтых кругляшей размером с пятикопеечную монету... Ага, мужик на коне долбит копьем рептилию. Значит святой Георгий Победоносец, вполне известный персонаж. И надпись кириллицей по окружности: 'Мне отмщение и аз воздам'.

Не понял? Какого хрена святые, да еще в добавок и религиозные тексты на монете? Церковь же отделена от государства. Ой, не нравится мне все это... А на обратной стороне? Не... ну тут все понятно. Главный государственный банк Российского Союза Федеративных Свободных Республик и номинал в десять золотых рублей. Рублей?.. А я слышал что-то про какие-то марки.

— Слышь образина, что за деньги тут у вас ходят?

— Злотые рубли, марки и доллары. Рубли российские, марки европейские, а доллары — Американской Конфедерации. Ну и динары Хорезмийского султаната.

Есть серебряная разменная монета, соответственно — копейки, пфенниги, центы и таньга. И ассигнации есть, но их постепенно выводят из оборота. Есть бонды единого резервного банка Терры — с готовностью бойко отрапортовал Урмас. — Они биметаллические: золото и платина. Достоинством в пятьдесят, сто, двести и пятьсот золотых единиц. Они предназначены для межгосударственных расчетов и как средство сбережения.

— А что других стран нет? Ну... там фунты, тугрики всякие?

— Нет. Все страны на Терре объединены в четыре государственные агломерации. В каждой агломерации своя валюта. Сейчас ведутся государственные консультации о возникновении пятой и шестой — Южноамериканской — они называют себя Союзом Атцтлан и Союзом Триад Азии.

— Ты что в банке работал? — с подозрением я поинтересовался у Урмаса. — Как по писанному шпаришь.

— Учился хорошо... — сконфузился здоровяк. — Да бес попутал.

— Во, во... ученье свет, а не ученье тьма. Сидел бы сейчас в галстучке за конторкой.

— Отпустили бы вы меня... — вдруг залился слезами эстонец. — Я больше не буду. Мне и так крышка. Шхуна не моя личная, а Туре Петроннена, хозяина предприятия. Он с меня все равно спросит.

— Ну так иди.

Лицо Урмаса радостно вспыхнуло и почти в то же мгновение потухло.

— Куда?

— А куда ты хотел? Сиди уже. Разберемся позже. Скажи лучше, какое расстояние до бухты?

— Примерно пять миль.

— Понятно. Что можно вот за эту монетку купить? — я подбросил кругляш в руке.

— За пять золотых рублей — корову тельную. Получается, за эту монету две.

— Ясно. Теперь заткнись.

Как бы, некие очертания мира нарисовались и одновременно ни хрена не понятно... Но все потом, потом... сейчас по логике вещей надо кончать с остальными злодеями и выбираться с острова к людям. Вот не нравятся мне эти байки про загадочных отцов и всякую хрень творящуюся на этом гребаном клочке суши. Куда? К русским конечно и прямиком в отдел НКВД или как он тут называется.

— Как она? — поинтересовался я у Катарины и сразу понял что сморозил глупость.

Все было и так ясно. Девушка взахлеб рыдала на груди у шведки и останавливаться не собиралась. М-да... но собственно, чего я ожидал, такие потрясения не каждый мужик выдержит. Вот бы поспрашивать ее основательно, явно знает побольше чем этот эстонский недоумок, но видимо придется подождать. Ну а что мне делать?

Оглянулся вокруг и решился. Валуны вокруг составляют вполне внушительную естественную защиту, девки здесь если что и вполне переночевать смогут. Еды на сегодня им хватит, а шведка еще и фору любому бойцу даст. Так что как говорится труба зовет. Мне светового дня как раз хватит до бухты добраться, ну а там... там посмотрим по ситуации. Потому что тянуть с операцией категорически нельзя. На шхуне могут забеспокоиться и потребовать к трубке Отто... а у их нас нет. Закончились уже. И боюсь после этого товарищи вообще с острова отвалят. Как раз и Урмас обмолвился о том, что не все были в восторге от идеи прогулки в глубь острова.

— Катарина.

— Да товарищ Алекс. Кстати, пользуясь случаем, выражаю тебе наше общее с Хельгой презрение. Бить женщин? Фу-у-у... — шведка презрительно надула губки и погладила по волосам прижавшуюся к ней девушку.

— Я иду на побережье... — я не нашелся что сказать в ответ на претензию и просто проигнорировал ее. — Вам предстоит здесь продержаться до утра. Этого быка я забираю с собой.

— Бросаешь значит, — сделала вывод Катарина.

— Фрекен Гедин? — я так и не понял шутит она или говорит всерьез.

— Шучу товарищ Алекс. А то и меня сейчас бить начнешь. Да шучу, шучу, не кривись. Я думаю ты правильно поступаешь. Но мы тебя будем ждать с победой. Подставишься там, можешь не возвращаться. И я не в восторге от этой идеи, хотя и понимаю ее.

В ответ я просто промолчал и стал собираться. А что тут скажешь. Не люблю патетики. Накинул на себя портупею и подвесил к ней пару двойных подсумков с магазинами к трофейной винтовке. Так, что еще... кинжал и Люгер на месте... Маузер?.. Маузер не беру. С патронами к нему уже проблема. Меньше магазина осталось. Перевязочный пакет в кармане, фляга с водой на поясе, фонарик тоже. Как бы и все.

— Подъем Урмас, пора тебе амнистию зарабатывать... — я пропустил вперед мужика и на ходу жуя брусок пеммикана* из запаса первой необходимости, направился в лес.

Но не дошел. Перед отправкой пришлось оттащить трупы в расщелину. Падальщики... пока мелкие крыски, но мало ли кто набредет, твари здесь выдающиеся...

Глава 14.

— Черт, черт... твою дивизию... — я опустил руку в ледяную воду стараясь хоть немного ослабить дикую жгущую боль. — Да что же за напасть. Крапива долбанная...

К фиорду добрались сравнительно нормально, правда чуть сердце не выпрыгнуло по путь от страха. Выскочили на полянку где паслись... млять, я даже не могу описать этих уродин. Бегемоты с рогами, шипами, бивнями и всякой подобной хренью, да и еще и мохнатые уроды. Сука и размером с ЭМ*-ку... Благо что мирные оказались... ну как мирные. Сразу жрать не стали, а просто заревели как паровозы, сбились в кучу и дали нам свалить подобру поздорову. Благородные мля...

А потом стая здоровенных полосатых крыс, размером с овчарку, гнала нас метров пятьсот, но тоже по божески. Шипели тварюки, не отставали, но и напасть не решились. К нашему счастью.

И в завершении всех приключений, уже перед самым спуском с плато, мы влезли в какие-то заросли... крапива — не крапива, но жжется так, что сдохнуть от боли можно. Я только руку опалил, а придурок Урмас так обжегся, что целиком в речушку залез...

— Ты живой там?

— Ж-живой... — простучал зубами эстонец. — Только х-холодно...

Это правда... после плато на побережье холодно как в Антарктиде. Вон в распадках снег лежит еще.

— Твою мать, сейчас зима или что?

— В-весна... май месяц... Здесь как на Земле год длится двенадцать месяцев, только в декабре всего пятнадцать дней. Эт-то здесь на острове тепло... в-вулкан землю греет, а на м-материке морозы под с-сорок зимой... Но океан не замерзает... течения теплые...

— А летом как у вас?

— Л-летом т-тепло. Плюс тридцать бывает даже иногда... На Юге говорят теплее, но туда пока только экспедиции отправляют. Дальше султаната пока еще ничего не освоено.

— Млять география... Сколько еще до фиорда?

— Вот по этой речке метров восемьсот и водопад... к-как раз вниз... Метров пятнадцать. Но спустится м-можно. Троп много. Там еще кедровая роща растет, н-не заметят.

— Вылазь давай... — я с облегчением вздохнул, ледяная вода почти успокоила боль. — Вылазь сказал, идти надо, замерзнешь нахрен.

Верзила выбрался из воды и опять умоляюще посмотрел на меня:

— Не убивай а... п-пусть в Жуков на каторгу, только не убивай.

— А что там страшного в этом Жукове?

— Посад Жуков — это самая страшная каторга на Терре, — объяснил Урмас и невольно вздрогнул. — С большим сроком выжить нереально. Все надзиратели — монголы, калмыки и буряты, самые настоящие звери. А начальница каторги — садистка казачка. Ее еще называют мадам Шпицрутен*. Это шомпола такие...

— Казачка?

— Ну да... казаки — хуже монголов. А она... — Урмас не договорил и неожиданно пустил слезу.

— Посмотрим? Ты девку насильничал?

— Да, н-нет... нет... она подтвердит... — запричитал Урмас. — М-меня моя Марта дома ждет. Свадьбу на июнь запланировали... Мне, вот этой науки на всю жизнь хватит...

Эстонец выставил вперед опухшую руку обмотанную тряпицей.

— Не плачься, переломов нет, если все закончится нормально, вправлю... или пристрелю нахрен. Вперед, сказал... Стой. А как называются в этом самом Российском Союзе органы безопасности?

— МГБ, — ответил Урмас, потом в ужасе закрыл себе рот и даже огляделся по сторонам.

М-да... уже по реакции вижу, что достойная организация. Ну-ну... будем посмотреть...

— Во оно как?.. — прошептал я и убрал бинокль в чехол.

М-да... предусмотрительные разбойники торчали на своей шхуне стоящей на якоре примерно в пятидесяти метрах от берега. К ней же была пришвартована яхта. И откровенно говоря я не знал что делать. Лезть в воду совсем не улыбалось. По аналогии с сушей в ней могли водится вовсе уж невиданные твари.

Да и шхуна довольно большая. Метров двадцать пять— тридцать длиной, широкая и лобастая. Две мачты под косые паруса и труба присутствует. Солидная такая, правда корпус деревянный, чем-то напоминает большой буксир или небольшого китобоя, благо похожая на гарпун установка на носу присутствует и крановая стрела с лебедкой тоже.

Обернулся поинтересоваться у Урмаса нахрена им кран, но вспомнил что спеленал его и оставил в самом начале фиорда. Правда внутреннее устройство судна он примерно обрисовал. Но все равно это филькина грамота. В потемках можно и в двух комнатах запутаться. А судно немаленькое.

Мля... яхта поменьше конечно, всего с одной мачтой и кают в ней тоже всего пара, если не считать миниатюрного камбуза, такого же маленького машинного отделения я с маневровым движком и кают-компании, но все бандюганы похоже зависают на своем корыте. Свет в надстройке горит и вопли пьяные доносятся. Вот уроды... никакой дисциплины...

— Ну и как ты собираешься действовать товарищ старший лейтенант госбезопасности? — задал я себе вопрос и опять потянул из футляра бинокль.

Неожиданно сзади, примерно в метрах десяти, донесся едва внятный шорох. Я живо направил туда ствол Люгера и тут же опустил его... м-да...

Совершенно не замечая меня, к берегу подбиралась совсем молоденькая девчонка. Все ободранная, лохматая как обезьяна, грязная как черт, но с палкой в руке к которой был прикручен какой-то железный штырь. В ярком свете двух лун Терры, выглядела она эпично, даже страшновато, напоминая какого-то сказочного упыря... или упыршу... упыриху... впрочем не важно. И кажется я догадываюсь...

Вот она какая Джулия Капулетти. Совершенно ясно — это та самая девчонка сбежавшая от пиратов. Но а где ее еба... спутник то есть. И какого хрена она сюда приперлась?

— Джулия... — тихонечко прошептал я когда она все так же не замечая ни хрена приблизилась на пару метров.

Девушка от неожиданно подпрыгнула, приглушенно взвизгнула и стала слепо тыкать своей палкой куда попало.

— Да здесь я... — пришлось махнуть рукой, потому что девушка так же упорно продолжала меня не замечать. — Да не ори ты дура, разбойников переполошишь. Друг, я друг. С твой подругой Хельгой все в порядке. Она у нас.

— Кто вы? — подслеповато всматриваясь в мое лицо зашептала Джулия.

— Да ляг ты, чудо... — пришлось силком уложить итальянку.

Говорил я на шведском языке и к счастью девушка кажется меня понимала, а иначе даже не могу представить.

— Шведский язык понимаешь? Могу на немецком или русском.

— На русском лучше... Мама русская... Вы кто?

— Друг, все потом. Где твой парень и какого хрена ты сюда перлась?

— Не парень он уже мне! — яростно зашипела итальянка. — ... puttana... figlio di puttana...

— Да мне все равно кто он. Отвечай где он?

— Эта bestia*... gigolo*... он меня бросил... fascina*... пидарас...

Пришлось расслабится и подождать пока темпераментная итальянка русского происхождения выплеснет свою ярость.

Когда она умолкла я опять спросил:

— Так где он?

— Он убежал в лес и кажется его съели... — прошептала девушка, потом совсем неожиданно бросилась ко мне на грудь и беззвучно зарыдала.

— Да ладно, ладно... если он этот самый... бестия... то и жалеть не стоит. Ну а ты зачем сюда лезла?

— На яхте рация... — размазывая слезы по чумазому лицу ответила Джулия. — Хотела пробраться и дать сигнал SOS, а потом замкнуть ключ и сбежать... Ты же меня не бросишь?

— Ну нет уж, не брошу.

Джулия доверчиво заглянула мне в глаза и запинаясь прошептала:

— Обещаешь? Если хочешь... если хочешь, можешь меня прямо сейчас трахнуть... только не бросай...

— Сдурела?

Джулия энергично закивала подтверждая мой диагноз, но ответила совсем другое:

— Я боюсь просто. Можно потом...

— Я подумаю. Лучше вот что скажи: в воде здесь могут быть опасные для человека хищники? Только если не знаешь, лучше признайся, а не придумывай.

— Я морской ихтиолог, — слегка обиделась итальянка. — Все знаю. Только защитила степень доктора. Конечно хищники присутствуют. Ран кровящих на тебе нет? Если нет, то все нормально. Здесь есть евриптериды и плаконискусы, но они падальщики, хотя и могут напасть, а динихтис новатеррус или гетеростеус новатеррус и прочие панцирные...

— Что?.. Какие европидары?.. Джулия, а можно понятным зыком?

— Плыть можно если нет кровотечения и надо стараться не хлюпать. Вполне безопасно, — составила свой вердикт итальянка и подумав добавила. — Наверное... А может лучше их с берега пострелять?

М-да... очень хорошо ответила. Как она там говорила? Дисти... дихси... Твою же мать! Как не хочется...

-Слушай сюда. Тебе я оставляю винтовку и магазины к ней. Видишь правую крайнюю вершину горы? Молодец. Так вот, если у меня не получится, то двигаешь прямо на нее. На самом плато примерно через пару километров выйдешь к озеру. Около него две девушки. Катарина и твоя спутница Хельга. Дальше уже разберетесь что к чему. Поняла?

— Да, но все же хорошо закончится?

— Да, однозначно. А теперь сиди здесь и тихо...

— Их там всего шесть... их там всего шесть, а твари морские людей не едят... — как заведенный шептал я раздеваясь и скатывая одежду в узелок. — Я не вкусный, я не вкусный... тьфу млять прицепилось. Так... ну что? Лезть не хочется, а надо...

Пробежал мимо прибрежных валунов, десяток раз присел разгоняя кровь, попробовал ногой воду... и пожалел себя.

— Млять, моржом я никогда не был... сдохну же от холода...

Вода обожгла не хуже самого крутого кипятка, дыхание сразу сбилось, но после первого десятка метров постепенно пришло в норму. Хуже было то, что я постоянно ждал когда в мою драгоценную нежную плоть вцепятся клыки, жвала, щупальца... млять, какая же мерзость эта местная фауна. В мозгу, кроме дикого желания не быть съеденным мелькали одни маты...

Находясь уже почти кормы шхуны чуть не получил разрыв сердца. Совсем близко... метрах в двух, черную воду рассекла фосфоресцирующая стремительная тень. Я плюнув на все инструкции Джулии, отчаянно замолотил ногами и руками и буквально взлетел по свешивающемуся с кормы швартовочному концу.

— Твою же мать... мать... мать... — присел за лебедкой и стал энергично растираться скомканной майкой. Затем едва почувствовав конечности быстро накинул форменку.

Фу-у-у... полдела сделано. Теперь предстоит более-менее привычное занятие. Хотя на судне я еще не работал. Есть специфика знаете ли...

Надстройка в которой гудели голоса и горел свет была расположена на носу судна. Веселье там похоже было в самом разгаре. Через открытый иллюминатор отчетливо слышались взрывы хохота и тренькающая гитара...

— Ну-ну... — я осторожненько снял багор со щита и намертво припер дверь в машинное отделение.

Это так — для личного успокоения. Насколько я понимаю, люков на шхуне не счесть и гиблое дело их в темноте искать впопыхах. Это конечно хреново. Вполне кто-то и может вынырнуть в самое неподходящее время. Хотя судя по голосам все шестеро из команды веселятся в рубке.

Осторожно подобрался к двери и присел за каким-то ящиком и очень вовремя. Дверь лязгнула и на палубу вывалился в хламину бухой тип. Голый по пояс, но в белом заломленном поварском колпаке на голове. Повар... то есть кок, значит.

Мужик еле перебирая ногами добрался до борта и перегнувшись через леер принялся надрывно изрыгать переваренную пищу в воду. Вслед ему из открытой двери полетел взрыв хохота.

Черт... Им все видно?... Или нет?...

Кок с трудом выпрямился и побрел на корму. Очень кстати...

Стараясь ступать с ним в ногу, я скользнул по палубе, догнал рыбака и перехватив рот ладонью несколько раз ударил кинжалом в основание шеи, чуть сбоку и ниже кадыка, а потом придержав содрогающееся тело, опустил его на палубу. Затем быстро затащил за шлюпбалку* и вытер руки об его штанины...

Сука, все-таки заляпался. Грязное это дело, ножом людей убивать. Минус один, но теперь надо действовать очень быстро... идиота могут хватится.

Снял с предохранителя пистолет, несколько раз вздохнул утихомиривая бешено бившееся сердце и шагнул, в открытую дверь.

— Так... — перед собой я увидел пустую рубку управления, а гомон доносился из другой каюты, дверь в которую тоже была открытой.

— Роберт мать твою... хватит добро переводить... иди сюда жирный свин... — заорал кто-то все-таки заметив мою тень на пороге.

Иду, иду...

За заваленным огрызками и бутылками столом сидело трое, четвертый валялся на диване в бессознательном состоянии... или спал? Но уже не важно. На меня поднял взгляд только один из команды. Краснорожий бородатый здоровяк в заляпанном, растянутом тельнике. Лицо верзилы исказилось недоумением, но в то же мгновение, девятимиллиметровая пуля, со слышным даже через грохот выстрела стуком, проломила ему лобную кость. Брать в плен я никого не планирую...

Остальные мужики в каюте в каюте умерли так и не поняв откуда пришла за ними смерть. Правда в валяющегося на диване мужика пришлось дострелять магазин. Голову не было видно, а в туловище лучше бить с контролем.

Потянул из кармашка запасной магазин... и полетел на пол, сбитый сзади чьей-то мощной, омерзительно воняющей потом тушей.

— А-а-а... С-сука-а-а... задавлю-ю ур-рода... — неизвестный навалился и стал колотить меня куда попало кулачищами.

Люгер брякнув улетел куда-то под стол...

М-мать... вот же шестой... какой же ты здоровый урод...

Кинжал с легким хлюпом вошел ему в бок, потом еще раз... и еще...

-Да что же ты сдыхать не х-хочешь сука... — я едва вывернулся и засадил клинок, сбоку в голову. Тонкие височные кости с хрустом уступили золингеновской стали и мужик наконец несколько раз взбрыкнув ногами затих.

— Млять... млять... — я дотянулся до пистолета и воткнул наконец в рукоятку магазин. — Млять... дурень... надо было сразу уходить в сторону от двери... С-сука, еще инструктор...

Матеря себя последними словами сместился в угол каюты держа под прицелом дверь и подождал несколько минут.

Все... вроде все. Зачем-то еще раз пересчитал трупы и пронесся по шхуне клиня все люки подручными предметами. Не должен соврать Курт, но хрен его знает. А если седьмой материализуется?..

Вернулся в кают-компанию и спихнув труп уселся на диван. Потянул со стола бутылку с изображёнными на ней артиллерийскими фортами стоящими в волнах .

— Кронштадтская особая?

Хороший глоток обжигающей жидкости почти сразу утихомирил надрывающееся сердце.

— Ну да... водочка она завсегда пользительно... — я подавил в себе желание высосать сразу всю бутылку и закинул в рот кусок маслянно отблескивающего под светом лампочки балыка...

— М-м-м... Пойдет... но все потом, — вышел в рубку и поискал глазами рацию.

Мама дорогая, а на хрена все эти рычажки, рычаги... Голову сломаешь, а бронзы сколько зафигачили. М-мать... где же рация. Ага, вот же она... на панели закреплена. Сука, какое же здесь все маленькое и нахрена было ее под телефон стилизовать с бронзовыми завитушками. Так... частоту они скорей всего не сменили. Как же она?... Твою мать... циферки зеленые...

— Фрау СС, — ответь Лешему...

— Сам дурак... не знаем никакого Лешего... — Катарина отозвалась мгновенно. — Ты! У тебя все получилось! Ты целый?!

— Да, все получилось. Как обстановка? Не слышу доклада фрау СС. Прием...

— Дурак, какое СС?.. нормально, но поспать нам не получится... тут такое!.. кажется трупы жрать из леса все зверье собралось. Б-р-р... Хрустят, лают, шипят, воют...

— О-отставить панику. Не стреляй, пока не нападают. Сидите как мыши. Я с рассветом вернусь. Как поняла фрау СС? Прием...

— Да поняла, поняла... Еще раз назовешь так, пристрелю. У меня позывной 'Ундина'. Понял?.. г-м... Леший? Waldschrat?* А тебе идет...

— Понял. Я тут нашел еще одну девушку. Джулию. Она целая, а вот ее парня сожрали. Как поняла? Прием...

— Парня сожрали — это плохо. Девушку нашёл — это хорошо. Она красивая?

— Еще не понял. Грязная точно. Отставить засорять эфир. Если что критическое, только тогда вызывай...

— Смотри у меня... Приняла Леший. Поосторожней там. Отбой...

— Ты смотри, обрадовалась стерва, — я неожиданно для себя, очень близко воспринял искреннее беспокойство шведки.

Хотя искреннее ли? То-то и оно. Хороших эсесовок не бывает... Или бывает?

— Нет, не бывает. — Вынес я вердикт сам для себя и помчался искать плавсредство.

Надо Джулию на борт поднимать, а боров Урмас покукует до утра. Если доживет конечно...

Хотя...Нет, язык нужен живым. Для местных МГБшников. Убеждай им потом, что не мы напали, а на нас действительно напали. А живой Урмас все с радостью подтвердит. Значит придется и за ним топать.

Подходящее плавсредство оказалось на яхте. Обычная надувная лодка, но при ближайшем осмотре оказавшаяся непонятно продвинутой. И не резиновой... А моторчик на ней вообще... В общем, трогать его я не решился и похлюпал веслами. Только нос лодчонки ткнулся в берег, в нее влетела Джулия и чуть меня не растерзала. Плакала, смеялась, целовала и успевала еще с пулеметно скоростью тараторить одновременно на русском и итальянском зыках.

... ох и темперамент...

— Да тише ты...

— Как? Как тебя зовут мой рыцарь?! .. Venite a me, il mio cavaliere*... — Джулия не дожидаясь ответа с остервенением впилась мне в губы.

— Ал... Алекса...

— О... Santa Lucia... я хочу тебя Il mio eroe*... возьми меня прямо здесь мой герой...

— Джулия...

— Я хочу от тебя ребенка... возьми меня замуж...

Я усилием воли завязал в узел свое желание выполнить первую просьбу итальянки, осторожненько взял девушку за плечи и отодвинув от себя слегка встряхнул.

— Джулия, нам надо сейчас заняться делами. А потом уже все остальное...

— Si, Alexandrо... — покорно пискнула итальянка и опять прильнула ко мне. — Ты только говори что надо делать. Для тебя что угодно мой герой...

Урмас оказался к счастью живой, никто на его тушку так и не покусился, а вот мне он обрадовался как приходу коммунизма во всем мире. Боялся что сожрут его пока я там воюю. Я еле отбил его от фурии в которую мгновенно превратилась Джулия и погнал к лодке. Впрочем мстительная итальянка успела таки сунуть своим копьецом ему в левую булку... ну то есть в полупопие. Заставив несчастного эстонца отчаянно взвизгнуть и прибавить рыси. Ничего, не помрет.

К судам помчались уже с ветерком, Джулия раскочегарила таки моторчик и лодка неожиданно тихо и оставляя за собой пушистый белый шлейф полетела к яхте.

Определили Урмаса в кают-компании шхуны и приковали к столу, а сами вернулись на яхту. Джулия покопавшись в моторном отсеке запустила движок, вспыхнул свет и я тихо выпал в осадок. От всего.. Впрочем сначала о итальянке...

Вот не знаю сколько ей лет, и спросить как бы неудобно. Судя тому, что она заканчивает или уже закончила университет и получила докторскую степень — лет двадцать семь — двадцать восемь, если не больше, но выглядела девица едва на восемнадцать.

Иссиня-черные завивающиеся в мелкие кольца локоны выбивались из-под странной шапки ушанки отороченной серебристым мехом и похожей на кожаный летный шлем, да еще с прикрепленными к нему летными очками в оправе из красноватого металла.

Неимоверно чумазое лицо оказалось неожиданно красивым. Громадные карие глаза с пушистыми ресницами, пухлые чувственные карминово-алые губы и неожиданно хулиганистое выражение лица — эдакой старлетки сорванца.

Фигурка... такая худенькая девчушка, ростом не больше метра пятидесяти. Впрочем, некоторые выпуклости в необходимых местах присутствуют. Во всяком случае, под летной короткой курточкой с опушкой из того же меха как на шлеме, вполне просматривались узнаваемые грудки, распирающие толстый вязанный свитер под горло.

А щегольские галифе, обтягивали небольшой, но очень аппетитный задок и весьма длинные ножки. Хотя каблучки на высоких шнурованных ботинках замшевой кожи, немного добавляли им длины.

Даже не смотря на то что итальянка качественно изгваздалась в грязюке, смотрелась она просто шикарно... даже очень дорого и как-то по заграничному. Я же, на ее фоне выглядел совершеннейшим люмпеном, только вылезшим из помойки. К тому же небритым и с разбитой мордой. Тот урод на шхуне прежде чем я его прирезал успел таки двинуть меня физией об пол.

И яхта... то есть пока кают-компания, ничего больше я рассмотреть не успел... кают-компания была не просто шикарна, она... даже слов не подберу. Все крайне буржуйское.

Очень красивое, прямо светящееся изнутри красноватое дерево на потолке полу и стенах, всюду причудливо отлитая бронза и резной хрусталь, диванчики покрытые роскошными полосатыми шкурами невиданных зверюк и фотографии странных, но с виду неимоверно мощных механизмов в которых только поверхностно угадываются мотоциклы, самолеты и машины...

А апофеозом моего охренения стало фото Джулии в полный рост и в натуральную величину. Девчонка пребыла в совершеннейшем неглиже, не считая краг, высоких лаковых шнурованных ботинок и летного шлема с очками 'консервами'. Все измазанная маслом и тавотом, а в руках здоровенный гаечный ключ. Причинное место прикрывала замасленная тряпочка кокетливо засунутая за кожаный ремешок на талии. Охренеть фантазия... но признаюсь захватывает...

— Тебе нравится Алекс? — счастливо потупилась итальянка узрев что я пялюсь как придурошный на фотопортрет. — Это работа Чезаре Пьяцци — самого модного фотографа Терры. Меня на ней выбрали девушкой месяца журнала 'Mechanics and beauty'*

Вдруг итальянка странно посмотрела на меня, отступила на шаг, счастливо взвизгнула и силком усадила на диван. Еще раз отступила, промчалась по кают-компании и дернула какой-то скрытый рычаг. С мелодичным звоном из стены выдвинулся шкафчик. Джулия выхватила из него бутылку, выдрала зубами пробку, взахлеб глотнула рубиновой жидкости, потом всучила бутылку мне в руки...

— Что за?..

— Сделай! Сделай это для меня il mio bel* — Джулия неожиданно бухнулась на колени и прижалась губами к моей руке.

— Да что за... ну ладно, ладно... только быстро... — смилостивился я еле выдрав конечность.

Нет... ну чумная девка. Если что сбегу на палубу, мало ли что у нее в голове. Какие-то они здесь на Терре малахольные.

Джулия опять счастливо взвизгнула, достала из карманчика куртки золотой тюбик кроваво-красной помады, мазнула себя по губам и влепила мне поцелуй в щеку.

— Sei bella*... я тебя люблю Александро... — не переставая счастливо вопить, она вихрем промчалась по каюте. Выудила из коробки здоровенную, толстую сигару, скусила кончик гильотинкой и сунула мне в губы. Затем щелкнула золотой зажигалкой, дала подкурить, отошла на шаг и критически осмотрела. Помедлила и неожиданно подскочив остервенело разодрала мне блузу с майкой на груди. Еще раз отошла, вернулась, но на этот раз ничего драть не стала. Просто раздвинула мне ноги и поставила между ними винтовку.

— Я сейчас кого-то двину... — начал было я.

— Un momento*... — Джулия умоляюще запричитала и достала из того же ящика причудливый фотоаппарат с длинным телескопическим объективом и вспышкой на штативе...

М-дя... даже не знаю что сказать... и как оправдываться?.. но десяток снимков я ей позволил сделать... и сам послушно вертелся как манекен. Млять... заворожила стервь. Сука... расслабился совсем или двинулся? Епнутся, во что ты превратился Санек...

— Ты Алекс будешь Мистер Конгениальность Терры этого года! — торжественно ткнула мне пальчиком в грудь итальянка и плюхнулась мне на колени. — Это я тебе говорю. Графиня Джулия Капулетти!

— Кто? Да нахрена мне это надо?

— Как? — возмутилась Джулия. — О тебе будут мечтать все девицы от Санкт Петербурга до Хорезма. И не только девицы, но и каждая почтенная матрона сочтет своим долгом сладко вздохнуть, увидев тебя на обложке журнала. А ты будешь только мой!

Итальянка выдрала у меня из рук бутылку и сделала несколько глубоких глотков. Затем оторвалась, вздохнула слизав аленьким язычком кровавые капельки с губок... несколько раз моргнула пушистыми ресницами, смотря на в упор и...

И скрутившись калачиком у меня на коленях, сладко заснула.

— Нет... ну это вообще черт знает что... — озадаченно пробормотал я.

Мелькнула шальная мысль продолжить то, к чему так стремилась шальная итальянка, но подавленная в зародыше, исчезла. Я еще со спящими девушками не того-этого... В общем, черт знает что и сбоку бантик. А я планировал еще порасспросить ее про здешний мир...

— Трахнуть ты ее планировал, а потом уже расспрашивать, — поправил я сам себя посмотрев в зеркало.

Ну, да... надо быть честным сам с собой. Но ладно... значит пока не суждено. Буду делами заниматься.

Осторожно уложил спящую сном младенца Джулию на диванчик и немного порывшись на яхте обнаружил толстый пушистый плед. Закутал ее, потом заперев каюту ушел на шхуну. Прибраться надо... не хватало еще запахом трупятины нечисть всякую приманить.

На шхуне повинуясь внезапному состраданию вправил Урмасу пальцы, а затем заставил его перетаскивать в морозильник шхуны трупы и наводить порядок в кают-компании. Следовало конечно порасспросить его еще с пристрастием про Терру, но я уже совсем выбился из сил, а мозги, и так ошарашенные, напрочь отказывались воспринимать дополнительную информацию.

В связи с эти поступил очень просто. Махнул стакан водки, слопал здоровенный бутерброд с балыком и включив рацию устроился в капитанском кресле. Война — войной, но и отдыхать когда-то надо. Даже таким элитным бойцам как я...

Тьфу ты... это на меня так Джулия подействовала...

Развращает это буржуинство...

Хотя на фотках я должен получиться клево...

Эдакий суровый убийца...

Еще раз тьфу... стыдно, повелся на всякую хрень. В наркомате засмеют... засмеяли бы...

А итальяночка хороша...

И шведка тоже...

Вот бы их обеих... того...

ГЛАВА 15

Заснуть не смог, только закрывал глаза, как сразу возникли неясные образы, совершенно непонятные, но почему-то наполненные тревогой и заботой обо мне. Я отчаянно старался понять кто это, но так и не смог, окончательно разбередив сон. Походил по рубке и неожиданно нащупал в кармашке медальон который дал мне перед запуском установки непалец...

— Теперь ты будешь стражем... — его слова сами по себе возникли на губах.

Ничего не понятно... впрочем как и все происходящее со мной в последнее время. Никогда бы не смог представить, такое развитие событий. Был бы мозгами помягче, давно свихнулся бы... Да ладно. Я подержал немного медальон на ладони размышляя о превратностях судьбы и обрался сунуть его обратно в карман, но неожиданно передумал и одел.

— Ну, да... страж так страж. От меня не убудет...

Покурил сигарету, вышел на палубу и невольно залюбовался черной как агат водой с фосфоресцирующими росчерками проносящихся в ее глубине рыб.

Неожиданно в рубке зашипела рация и раздался спокойный голос Катарины.

— Леший ответь Ундине. Прием...

Я живо вернулся в рубку и схватил микрофон.

— Леший на связи. Доложи обстановку. Прием...

— Обстановка сравнительно нормальная, только вот за ночь глаз не сомкнули и заледенели как ледышки. И зверье тоже на мозги капало... Между прочим мы страдали пока ты развлекался...

Черт... все видящая она что ли? Ох уж мне и ундина.

— Клевета и наглая ложь. Я тут между прочим сражался аки лев...

— Ага... сражался... с итальянкой боролся. Мне Хельга сказала что она красивая... Вот я появлюсь, быстро ей патлы повырываю...

— А тебе-то что? — как можно равнодушней поинтересовался я.

В самом деле, какая ей разница? Тоже глаз положила? М-да Александр, популярность твоя просто зашкаливает.

Я прислушался к себе, но так и не понял кто из двух дамочек мне больше нравится... Катарина? Джулия? Как жалко что здесь нет к примеру Маринки или Катюшки... да любой советской девушки...

Рация немного помолчала и выдала в ответ.

— Мне плевать, бесчувственная ты скотина... Ты когда будешь?

— Немного рассветет и отправлюсь. Я не скотина...

— Самая настоящая. Жду... ждем...

Я со злость брякнул микрофоном о держатель. Почему это я скотина? Что-то много дам мне раньше об этом говорили и вот: продолжают говорить. Тынденция однако. Кстати первой высказалась Алька Курицына, моя первая женщина и сокурсница по совместительству... Так прямо и сказала, когда я отказался остаться в университете из-за нее. Причем, слово в слово с Катариной... М-да...

Впрочем терзаться свое принадлежность к этому званию я не собираюсь. Вперед, нас ждут великие дела. Недокуренная сигарета полетела в воду а я направился проведать Урмаса. В поход к капсуле он тоже отправится — как раб сила конечно. Лично я больше в воду не полезу. До сих пор вздрагиваю как вспоминаю.

Эстонец выглядел довольно бодренько, даже опухоль с руки стала сходить. Попросился на выводку по нужде и был удостоен. После чего опять сел на цепь, а я мучимый неясными предчувствиями отправился на яхту будить Джулию...

— Александро это ты il mio bel?.. — донесся до меня приглушенный журчащими струйками воды голос итальянки, а затем из коридорчика показалась сама Джулия в белоснежном халате и намотанном на волосы высоком тюрбане из полотенец.

— Если бы ты знал как тебя рада видеть... — она на секунду прильнула ко мне и клюнула в скулу своими губками. — Иди в душ, а я приготовлю для тебя легкий завтрак и во что переодеться. Ты конечно смотришься очень сексуально заляпанным кровью, но все-таки. Эта сволочь был большим шмоточником, так что все нужное есть и размер подойдет. К счастью уроды не успели разграбить мою 'Эсмеральду'. Только не брейся мой герой... я люблю брутальных мужчин...

— Джулия...

— Да, да... — Джулия отмахнулась от меня. — Я знаю, нам придется идти за Хельгой и как там ее...

— Катариной.

— Si*, Катариной. Мы успеем, еще даже не рассвело. Pronto... Pronto... Тебе помочь?

Я на секунду почувствовал себя предателем, Катарина там в окружении падальщиков, а я в душике плескаюсь, но совесть мучила совсем недолго: раньше чем через час окончательно не рассветет, а по человечески помыться хотелось просто непереносимо.

— Да, кстати мой дорогой, а как вы оказались на этом проклятом острове? — последовал мене в спину вопрос.

Ну вот...

— Позже Джулия. Долго рассказывать.

— How do you say cara* А кто тебе эта Катарина?

— Моя... моя...

— Неважно, я уже поняла. Иди мой рыцарь... Мы потом разберемся... С ней...

Вот этого я и боюсь...

В довольно вместительном душе я с ужасом уставился на кучу флаконов стоящих на полочке. Нахрена столько и где мыло?

— Возьми вот этот бальзам... его запах меня так возбуждает!.. — в кабинку проскользнула голенькая Джулия. — Надеюсь ты не будешь возражать, если я тебя помою?

Худенькое, чуть смугловатое нежное тело, округлые небольшие груди с коричневыми горошинами сосков, чуть выпуклый животик заканчивающийся причудливо выстриженным треугольничком курчавых волос и бездонные страстные глаза?..

Буду ли я против?

Да нет, черт возьми!

Итальянка не дожидаясь ответа стала на колени и...

Господи! Что она делает? Как?... Твою мать — это же!..

Но рука уже совершенно не слушая что там вопят мозги, вцепилась в мокрую гриву блестящих волос итальянки и притянула к своему паху...

— Почему ты дуешься мой дорогой? Ну да... я тебя немножко изнасиловала. Но только сначала, а потом!.. Потом, я даже забыла как меня зовут! Ты настоящий зверь и буду за тебя драться с любой девкой на Терре...

— Готова? — я пропустил мимо ушей восторженные вопли Джулии.

— Per il, mio comandante!* — девушка лихо отдала мне честь и перекинула через плечо ремень автомат Томпсона .

Почти такой же как тот, что я взял трофеем с Отто, но с большим, многокамерным пламегасителем , причудливым рамочным прикладом и рожковым магазином. И еще на нем сверху был прикреплен странный прицел в виде линзы...

Черт... интересно до жути, но спрашивать не хочется. Выдам же раньше времени себя с головой. Объясняться буду только после того как вернемся. А пока хватит и того, что девчонка обращается с оружием привычно и ловко. Не должна подвести. И черт подери, откуда у них на руках столько оружия? На яхте оказался целый арсенал и даже почти привычный мне немецкий MG*, только под другой патрон — идентичный тому, что в моей винтовке.

— Ну не дуйся... хочешь я поговорю сама с твоей женщиной...

— Только не это. Пошли уже...

Расстояние до озера преодолели рекордно быстро. Урмас желая выслужиться, пер впереди как танк прокладывая дорогу, а особо здоровых тварей по пути к счастью не встретилось.

Вскоре стали доносится редкие выстрелы и последние метры я преодолел практически бегом.

Оказывается Катарина и Хельга залезли на скалу, под которой шныряли довольно большие зверушки, похожие на крыс, только покрытые чешуей и бегающие на задних ногах. Твари мерзко шипели и старались запрыгнуть к девушкам. Шведка методично их расстреливала из своего Вальтера, а вот Хельга в развлечении не принимала участия. Она просто сидела закрыв лицо руками. Совсем сломалась девчушка. Хотя и не мудрено...

Как раз ко времени пришлось испытать трофейную винтовку. Не смотря на довольно сильную отдачу, она оказалась очень точной — в общем мне понравилось и я окончательно определил ее на личное ношение. Пока... насколько я понимаю на Терре еще ходит куча замечательного оружия.

Вступила в дело Джулия со своим продвинутым Томсоном и тварей как косой скосило. Примечательно, что они выстрелов не боялись и даже предприняли попытку нас атаковать. Но не сложилось.

Далее последовала немая сцена.

Катарина и Джулия пристально рассматривали друг-друга. Надо сказать, шведка смотрелась очень эпично — настоящая скандинавская Валькирия. К тому же, обтягивающие замшевые лосины и расстегнутая почти до пояса блуза, не только не скрывали, а наоборот даже подчеркивали идеальные формы девушки... Для справедливости скажем, более внушительные чем у итальянки.

Джулия немного приуныла, а Катарина наоборот приняла позу первой альфа-самки на этой деревне. Рука с Вальтером чуть на отлете, грива волос отброшена легким движением головы за спину, создав на секунду впечатление блестящего ореола вокруг головы, изощренно волнующий изгиб бедер и неимоверно надменное выражение лица. Мама... до чего же хороша!..

— Катарина — это Джулия, Джулия — это Катарина... — промямлил я чувствуя совершеннейшим идиотом.

Шведка элегантно спрыгнула с камня и подойдя, очень вежливо, но как по мне немного напыщенно, поздоровалась с итальянкой.

— Баронесса Катарина Гедин, доктор теоретической физики Франкфуртского университета, член-корреспондент Стокгольмской и Берлинской Академии Наук.

В ответ последовало не менее напыщенное:

— Люсия — Джулия — Мария — Эсмеральда Капулетти, графиня Кампобассо и Галеотто, доктор морской ихтиологии Йоханнесбургского университета.

Итальянка завершила фразу отчетливым фырканьем и горделиво вздернутой головкой.

— Вот и познакомились... — поспешил я вступить в разговор, реально опасаясь что эти две фурии сейчас вцепятся друг-другу в патлы. — А теперь уважаемые дамы, быстренько залезли на камешки, взяли в ручки стволы и пока я буду разбираться с капсулой, уж постарайтесь что бы меня не съели.

— Какой капсулой? — недоуменно воскликнула Джулия и растерянно округлила глаза увидев торчащую посредине озера конструкцию.

— Они с Земли, Джу, — неожиданно вступила в разговор Хельга. — С самой настоящей Земли, причем из сорок третьего года...

— Mama mia*!!! Santa Lucia*!!!...

Как не странно сей факт совершенно примирил девушек, и они устроившись на скале принялись оживленно болтать, а я... я занялся делом. Как-нибудь без меня разберутся, но вот спинным мозгом чувствую, сиськами они еще померяются. И не раз. Женщины, однако. К счастью, Хельга, тоже довольно симпатичная, пухленькая девушка, в этом соревновании участвовать не собирается. Не до меня ей. Погибший парень оказался ее женихом и она очень глубоко переживала его смерть.

Как я позже узнал, они собирались исследовать магнитное поле острова, с которым было что-то не так, даже получили под это дело университетский грант... ну, субсидию и упросили Джулию, которая тоже собиралась провести какие-то исследования местной фауны, использовать для экспедиции ее яхту. Ну а четвертый член команды, никакого отношения к научной деятельности не имел, обычный светский хлыщ, просто прокатился за компанию, благо он числился в бойфрендах Джулии. Тьфу, твою мать... словечко выдумали. Чем все закончилось вы уже знаете.

Так что — эта компания оказалась на острове как нельзя кстати и если бы не они, то мы с Катариной, куковали бы на нем, до второго пришествия. Остров, мало того находится в отдаленном от судоходного движения месте, так еще и наглухо закрыт для посещения. Джулия пришлось воспользоваться своими связями в Российской Федерации и выбивать специальное разрешение, причем делала она это, на самом высоком уровне. Вот так...

Но это я узнал позже, а пока дела гораздо более насущные и приземленные.

Озерцо оказалось к счастью не глубоким, примерно мне по грудь и особо крупные твари в нем не водились. Зато пиявки и другие ни менее, мерзкие создания похожего типа, крови попортили изрядно. Но пережили как-то.

Главной добычей стали три анодированных металлических кейса с золотом, серебром и платиной соответственно. Очень кстати. Уже не нищеброды — жить-то, на что-то надо.

Все остальное, а там оказалось обычное полевое снаряжение, немного оружия и боеприпасы, было уже без надобности, поэтому я собирался обратно запечатать капсулу. Но немного подумав, извлек из нее по цинку патронов для наших пистолетов, винта Катарины и моего Маузера. Пригодится. А вот все остальное имущество осталось в капсуле. Она совершенно не пострадала и добро в ней могло хранится годами. Не знаю как сложится наша судьба, но иногда такие захоронки могут здорово выручить.

Потом пришлось переть к месту нашего приземления, Катарина встала на дыбы и наотрез оказалась бросать свое оружие. Ну... это святое, сам бы не бросил.

А уже к вечеру, нагруженные как слоны мы отправились на яхту. И все-таки добрались без приключений.

ГЛАВА 16.

Терра... Чудесный подарок человечеству, причем, оказавшийся единственным его шансом на выживание.

Наконец-то, вся причудливая мозаика череды событий случившихся с нами, практически полностью сложилась в законченный узор. Почти законченный...

Значит что у нас из себя представляет Терра...

Планета земного типа находящаяся неизвестно в какой космической системе и даже есть подозрение что это другая временная реальность. Размер планеты практически одинаков с земным, следовательно сила тяготения тоже. Есть некоторые различия в составе атмосферы и воды, но они совершенно незначительны и на человека никак не влияют.

Терра, по сравнению с Землей довольно молода. На ней, по подсчетам ученых на данный момент времени протекает период, примерно сопоставимый с земным эоценом и олигоценом. Так... в этой теме я совершенно ничего не понимаю, но со слов Джулии и Катарины попробую перефразировать. Геологическое строение планеты практически закончилось и вулканическая деятельность стала умеренной. Почти окончательно сформировался климат. Динозавров практически вытеснили млекопитающие, хотя первые продолжают встречаться на островах с спящими вулканами, так как климат там значительно мягче. Теоретически они вполне существуют и в тропиках, но только теоретически, так как единственный сравнительно обжитый людьми континент находится на крайнем севере планеты. Остальные области совершенно не исследованы, в связи с отсутствием необходимости и возможностей. Континент, названный людьми по земной аналогии Гондваной, сам до сих пор изучен только на тридцать процентов и все усилия брошены только на его освоение.

Климатические условия сравнительно мягкие. Холодная, снежная зима — температура на севере Гондваны в зимний период доходит до минус тридцати — тридцати пяти градусов по Цельсию. Дождливые весна и осень и умеренно жаркое лето. Словом условия для проживания людей довольно комфортные.

Гондвана чрезвычайно богата полезными ископаемыми, причем легкодоступными для добычи. В недрах присутствует практически вся таблица Менделеева и даже больше, так как уже открыты около десяти новых периодических элементов, позволивших колонистам совершить поразительный скачек в развитии... правда, в некой иной, довольно своеобразной технической направленности.

Есть еще много преимуществ по сравнению с Землей: к примеру почти полное отсутствие болезнетворных бактерий в связи с иным спектром излучения местного светила, но есть и довольно значимые отличия, причем в худшую сторону.

Вот первое и самое значимое. На Терре нет нефти и газа. Тут я конечно немного соврал, не на всей планете, теоретически они вполне могут быть на каком-то другом материке, но вот на континенте обжитом людьми их нет. Данный момент является научным парадоксом, но тем не менее — это факт.

Вторым по значимости худшим отличием от Земли является агрессивность местной фауны и даже флоры...

Я оторвался от размышлений и поискал глазами девушек.

Ага... Джулия на носу яхты пытается изловить маленькой сеточкой какую-то жутко интересную в научном плане морскую тварь, а Катарина возлежит в шезлонге и увлеченно штудирует всю местную научную литературу, которая нашлась на яхте. Клубы по интересам однако, а вот Хельгу, доверчивую, милую, домашнюю девочку, эти светские львицы припахали готовить обед на камбузе. Мило...

Ну а я, как единственный самец в стае львиц, обеспечиваю общий надзор и охрану. То есть сижу в кресле на палубе шхуны с винтовкой на коленях и бдю. Ах да... есть еще один мужской представитель. Злодей Урмас, но он в общественной жизни не принимает никакого участия и сидит под замком. Там, собственно ему и место.

Я отпил из бокала легонького, кисленького винца местного изготовления, еще раз бдительно и грозно осмотрел окрестности и не выявив потенциальной опасности, погрузился опять в раздумья.

Так... что же еще у нас на Терре плохого и опасного?... Зверье. Однозначно оно, причем в некоторых случаях может и не спасти противотанковое ружье. К примеру саблезубый сумчатый тигр, размером с танкетку. А он, составляет, едва ли не сотую часть от всего ассортимента хищников. И не самый опасный, кстати.

Хотя есть и вполне безобидные травоядные, которых колонисты даже умудряются разводить. К примеру пятизадый семифуй...

Да шучу, шучу я...

Мамонты тоже есть, правда, совсем не похожие на земных и явно находящиеся не в своей эпохе. Но ученые объясняют этот парадокс выбрыками местной эволюции. Ну и пусть их, мне совсем данный момент неинтересен.

Что там еще... магнитные бури, периодически вырубающие всю связь на планете и безнадежно уничтожающие электронику... электронику... ну это что то связанное с электричеством кажется. Но, непосредственно человеку они вреда почти не приносят, а с техническими трудностями колонисты справляются. Это как раз еще один из факторов обусловивший своеобразность местного технического прогресса. Как говорит Джулия у них здесь полный 'дизельпанк' на четверть разбавленный 'стимпанком'... Вот 'дизель' понимаю, а что такое 'панк' нет. А 'стимпанк' тем более... Что-то связанное с паром кажется... Да и хрен с ним.

Вот на такой интересной планетке мы оказались, прочем не только мы, но и семь миллионов землян. Но они конечно прибыли сюда раньше чем мы, да и расплодится успели маленько. И процветают, не смотря на кучу трудностей.

От размышлений оторвал торжествующий вопль Джулии, изловившей таки полуметрового гада, больше похожего на скорпиона, конечно в морском его варианте. А теперь итальянка азартно визжа пытается его оглушить... ага... вмешиваться не надо. На помощь итальянке поспешила Катарина и они совместно прибили тварюку. Кстати, пока у них вооруженный нейтралитет, не дерутся, но и не мирятся, а я свалил ночевать вообще на шхуну подальше от фронта. Просто может прилететь плюха невзначай. Оно мне надо? Пережду, а там кто нибудь из них победит. А лично у меня лежит сердце к обеим. Да... понимаю что так не бывает, но помечтать то можно? А Хельга меня жалеет. Добрая девочка...

Ладно... о чем там были думы мои думные? Правильно, каким же образом сюда занесло людей? А вот таким...

В 1949 году, практически одновременно правительства США и Советского Союза, получили технологию перехода в иной мир. На Терру. Причем достоверно до сих пор никто не знает, откуда эта информация взялась и каким образом была доставлена. И почему собственно, ей поверили.

Как бы там ни было, но рабочую установку создали в рекордные сроки. Как в Америке, так и Союзе.

И как ни странно, установка, работая практически на тех же принципах, что и созданная Катариной, все же не требовала никаких капсул и вообще оказалась гораздо проще, обеспечивая перенос довольно габаритных грузов и большого количества людей. Катарина говорит, что такое возможно, потому, что она просто перестраховывалась и немного неправильно трактовала концепцию перехода. Да... возможность обратного перехода новые установки тоже предусматривали, но в очень ограниченном по размерам и весу варианте, причем в строго определенные периоды времени.

Как вы догадываетесь, державы моментально организовали экспедиции на Терру, конечно с соблюдением режима максимальной секретности и в полной тайне друг от друга. Советской экспедицией руководил академик Юрий Дубасов, а американской — профессор Йохан Бернс. И каково же было их удивление, когда они встретились на Терре.

Представляю их вытянутые морды.

О случившемся немедленно сообщили на Землю, обычная радио связь в момент работы портала вполне проходила, и государства, не смотря на довольно напряженные отношения между собой, вынуждены были пойти на контакт и выработать соглашение по освоению нового мира.

Вот никогда я не доверял союзничкам, мать их ети...

Напряженные дебаты, едва не приведшие к новой мировой войне, причем уже ядерной... ну... это такой вид оружия, совершенно непонятного для меня действия, способный принести катастрофические разрушения, причем на долгие годы. Заражение какой-то радиацией, что ли... Катарина кстати особо не удивилась, оказывается фрицы нечто подобное разрабатывали, но к счастью не успели — война закончилась и Рейх накрылся медным тазом. Берлин взяли именно наши войска, а Гитлер самоубился — сука конченная, избежав таким образом петли на шею. Остальная нацистская шваль, в отличии от него, к счастью ее не избежала. Но как всегда я ушел в сторону...

Так вот. Переговоры закончились в 1950 году, так называемым Стокгольмским меморандумом, согласно которого Терра делилась на зоны влияния или оккупации... даже незнаю как сказать точнее.

География планеты была совсем еще не изучена и поступили просто. Единственный известный материк размером примерно с Америку, просто поделили по реке названной Викторией, разрезавшей его аккурат пополам. Кстати, как я уже и говорил, об остальных землях Терры ничего неизвестно. Вокруг единственного заселенного континента один бескрайний океан.

Советскому союзу досталась традиционно северная часть, а американцам южная. Что всех почти полностью устроило.

И вот тут началась изощренная политическая казуистика. Остальные страны мира оставались как бы не у дел, но американцы сознательно допустили утечку информации в определенных странах, естественно своих вассалах и они тоже потребовали свой кусок пирога. Тогда, Союз поступил точно таким же образом и привлек своих союзников. В общем, последовало еще семь переговоров и небольшая стычка на Терре, в результате которых новый мир приобрел следующий облик на первые десять лет его существования.

Все изначально задумывалось как два полностью интернациональных государства, полностью лишенных политических амбиций и направленных только на скорейшую колонизацию планеты. Первое время так и получалось, да и времени на дрязги не оставалось. Суровая природа Терры, ставила первое время вопрос, вообще, только о выживании колонистов.

Советский Союз подошел к вопросу колонизации с привычной масштабностью и все положенные по договору десять установок работали круглосуточно пропуская необходимые грузы и тысячи комсомольцев изъявивших свое желание построить новое, светлое будущее, только уже на отдельно взятой, другой планете. А то, что она неизвестно где находится, никого совершенно не смущало. Ну, а у переодетых солдатиков которых отправляли целыми полками, вообще никто согласия не спрашивал.

На правительственном уровне была принята программа под названием 'Мир Терры — Мир Коммунизма' и на нее выделялись просто грандиозные средства, не смотря на то, что страна восстанавливалась после страшной изнурительной войны.

Прогресс был на лицо у обеих сторон. Построили две небольших гидроэлектростанции, несколько теплоэлектростанций, несколько металлургических и машиностроительных заводов, распахали большие участки девственной целины, основали форпосты и столицы территорий, словом, царила определенная идиллия. Даже не происходило конфликтов идеологий, так как Советское правительство сознательно допускало на Терре некоторые отклонения от генерального курса, отрабатывая новые модели социалистического общества перед внедрением их на Земле. Или просто социальные эксперименты проводило? К примеру, возродилось некоторое подобие НЭПа*, коллективные хозяйства получили гораздо большую хозяйственную свободу и многое, многое, другое. Конечно, под неусыпным надзором партии и правительства...

И это правильно. Без контроля что? Естественно бардак, разброд и шатание. А можно, вообще до волюнтаризма и разного всякого троцкизма, докатиться. Но все равно, мне немного непонятно. Черт... а что мешало подобным образом действовать на Земле? Нет... я убежденный сторонник советского образа жизни, на лицо все преимущества, но если можно его усовершенствовать в правильном направлении, то почему бы нет? Не понимаю... Да ладно, разберусь со временем.

Не все шло гладко, очень сильно сдерживало отсутствие полезных ископаемых для производства топлива. Лучшие умы бились над этим. Появились газогенераторные и паровые двигатели, испытывали новые виды биологического топлива, но эффект все равно был не тот. К тому же, почти полное отсутствие полезной отдачи, довольно скоро поумерило пыл сверхдержав в отношении колонизации. На десятый год пребывания людей на Терре, инвестиции в нее сократились почти до минимума. Как Джулия говорит, в это время на Земле, Америка и Советский Союз вбухивали все средства в гонку вооружений, стараясь занять доминирующее положение в мире.

М-да... зря америкосов не додавили следующими, сразу после фрицев. Прошляпили, а в результате вот что получилось. Союзнички, мать их за ногу...

В октябре 1962 году, совершили переход необычные переселенцы, а ими неожиданно оказалась большая группа ведущих ученых из Российской академии наук вместе с семьями. Они же, сообщили о начавшемся на Земле, каком-то Карибском кризисе и о возникшей угрозе начала ядерной войны. В течении недели после их перехода, грузы шли сплошным потоком, в основном дорогое лабораторное оборудование и уникальные станки с обслуживающим персоналом, потом канал окончательно прервался. Никто из руководства Советского Союза на Терру почему-то не попал. Последние переселенцы пояснили о том, что команда на переселение им поступила совершенно внезапно, причем дали на сборы всего пару часов и даже угрожали расстрелом пытающимся отказаться.

Нечто подобное случилось и у американцев.

Как я уже говорил, что была и есть возможность обратного перехода, но для этого должна быть включена установка на Земле. При переходе на Терру такой необходимости нет. Канал открывается на одной из полуразрушенных площадок неизвестного происхождения. Их всего по две на каждой территории.

Так вот переселенцы организовали группу и пытались вернутся на Землю, что бы окончательно разобраться в случившемся, но ничего не получилось. Установки на Земле не работали и соответственно канала не было. Так как всем уже были известны последствия ядерной войны, был сделан вывод о том что Земля погибла.

Мля... Я до сих пор не могу понять, как такое могло случится. И вряд ли уже пойму. На Терре эта тема крайне непопулярна. Почти табу.

Таким образом, на одиннадцатом году существования анклавов, планета оказалась полностью изолированной и началась так называемая 'смута', длившаяся почти два года.

Интернациональные агломераты неожиданно стали раздирать внутренние свары. Откуда не возьмись появился национальный вопрос и так называемые национальные лидеры, требующие отдельных территорий, особого к ним отношения и особых дотаций, за якобы вековые унижения. Причем в обеих агломерациях. Охудеть и не встать... Куда НКВД смотрела?

Дальше — хуже. В добавок к внутренним сварам, задрались агломерации. Американцы стали отхватывать совершенно наглым образом, куски советской территории пригодные для сельскохозяйственных работ. Наши тоже не оставались в долгу и отвечали в меру сил.

На Терре оказались просто громадные запасы оружия и боеприпасов — оказывается американцы, да и наши тоже, подспудно готовились захватить себе планету в единоличное пользование. Часть его раздали населению, много было просто разграблено. Начались вооруженные столкновения, перешедшие в настоящие боевые действия. Расцвели разбой, бандитизм, то есть преступность во всех ее проявлениях. Многое, из достигнутого неимоверным трудом, было потеряно. Фактически, человечество на Терре, стало на грань выживания и откатилось к самому началу колонизации.

И тут, на двенадцатом году существования анклавов, произошел ряд знаковых событий. Как по мне, вполне закономерных.

В советской части континента произошел военный переворот, власть в руки взяли военные, а прежнее правительство, за исключением очень немногих, просто исчезло. Был назначен Верховный Правитель, которым стал Новицкий Александр Евгеньевич, бывший царский морской офицер...

Вот в этом месте, я итальянке не поверил. Почему? Ладно... с захватом власти я согласен, военный порядок — он и в Африке порядок. Вопросы решаются максимально эффективно, тем более такие мелочи, как внутренние национальные брожения. Но почему белогвардеец? Мало, достойных красных командиров или даже просто советских людей способных управлять новым государством? Причем здесь какая-то белогвардейская сволочь?

Но дальнейшие события на Терре, о которых рассказала Джулия, меня немного примирили с подобным решением.

Внутренние беспорядки ликвидировали практически мгновенно, в том числе и национальные. Ряд, идеально спланированных операций, позволил поставить на место американцев и их союзников, причем это событие, в свою очередь, привело у них к смене правительства. К власти пришли разумных люди, тоже из среды военных.

Начался государственный и политический передел Терры. Образовалось сразу две новые агломерации -Союз Европейских Свободных Штатов и Хорезмийский султанат, куда переселились национальные диаспоры желающие строить свою государственность отдельно. Нежелающие, после тщательной проверки на лояльность, нашли свое место во вновь образованных, РСФСР и Американской Конфедерации.

Смута закончилась и начался период возрождения Терры... Даже не так... Начался период ее рассвета... Причем окончание смуты совпало с еще с несколькими знаковыми событиями... Можно даже сказать, счастливыми для людей событиями.

В том же двенадцатом году, совершенно случайно открыли истинные свойства шамотита. Шамотит — это минерал, который нашла еще самая первая экспедиция на Терру, но долгое время его использовали просто в качестве топлива, надо сказать довольно успешно, так как он по всем параметрам превосходит каменный уголь, который встречается на Терре довольно редко и имеет качества гораздо беднее, чем его земной собрат.

Так вот, обыкновенный первокурсник только образованного Санкт-Петербургского университета провел опыт, в результате которого, человечество на Терре получило жидкое топливо с великолепными... даже просто фантастическими свойствами. Шамотита на материке громадные месторождения, только Строгановский разрез на территории РСФСР предоставит шамотита, для использования всем человечеством при нынешней его численности, примерно на тысячу лет. И есть еще один момент, который особенно греет мне душу. Практически все месторождения, расположены на наших территориях.

Началась бурная техническая революция. Не буду вдаваться в подробности, но другие природные элементы открытые на Терре, тоже совершенно уникальные по своим свойствам, позволили создать несколько типов двигателей с небывалыми для земли эксплуатационными характеристиками. Джули объясняла, что-то там связанное с принципами работы роторных и паровых двигателей, а так же двигателей Стирлинга. Проще говоря, их усовершенствовали, а новое топливо и материалы помогли раскрыть их истинный потенциал.

Собственно, я уже видел машину на шхуне, как раз являющуюся измененным двигателем Стирлинга, а вот на яхте стоял какой-то роторно-лопастной... Но справедливости ради скажу, что на Терре пока в основном рулит старый добрый дизель. Хотя и подработанный под шамотитовое топливо...

Прислушался к своему желудку и понял что еще часик потерплю, а кусочничать не хочется. Даже и не стоит аппетит перебивать. Хельга готовит просто фантастически, так что стоит подождать, что бы попробовать ангажированный ей буайбес — то есть, заморскую уху из морских гадов. Джулия своей сеткой обеспечивала сих обитателей моря неимоверное количество, так что мне даже не пришлось идти на охоту за свежатиной. Хотя я собирался.

Сидим мы уже в бухте третий день, так как вызвали по рации сторожевой корабль российской погранслужбы. Можно конечно бросить шхуну и отправится на яхте, но есть нюансы.

Самый первый и самый главный — это наши с Катариной личности. Лучше будет если нас примут официальные власти, так сказать, прямо на месте перехода. Во избежание долгих и нудных проверок, хотя думаю совсем без них не обойдется — это если местная МГБ исповедует хоть в какой-то степени методы своей предшественницы. Джулия говорит, что все будет нормально, ее голос, как свидетеля, все решит, ибо... ибо у нее связи. Что-то она конечно недоговаривает, но посмотрим. Кстати итальянка и Хельга восприняли нашу историю, без особых истерик. Все-таки ученые, да и Катарина сумела все толково объяснить.

Есть еще один момент, причем немаловажный. Мы как сознательные граждане... тьфу ты... совсем мы пока не граждане, но неважно. Мы пресекли злодейство, наказали пиратов и как бы, вот эта посудина... охренеть, воистину мудрый закон... так вот, вот это корыто, принадлежит нам за вычетом каких-то налогов. Либо государство его выкупит по справедливой цене. Скорей всего, будет второй вариант. Да... совсем забыл. Нам еще положено вознаграждение. В общем, сплошные плюшки и печеньки. Мне уже нравится на Терре.

Словом, ждем...

Ладно, пора еще раз изучить карту Терры. Для общего развития...

Все государства ожидаемо вытянулись вдоль побережья. В Российский Союз Федеративных Свободных Республик, входят многие республики бывшего Союза, за исключением...за исключением прибалтийских республик, присоединившихся к Европейским Свободным Штатам. Так и не приняли они как мачеху Россию, да и хрен с ними. Зато примкнули сербы, болгары и монголы. Последним как раз и выделили степный районы в предгорье, теперь они обеспечивают мясом все федерацию и даже европейцев.

Вот эти самые Свободные Европейские Штаты, расположились буфером между нами и Американской конфедерацией, оседлав реку Викторию. За американцами расположился Союз Атцтлан — то есть латиноамериканцы. Они под полным протекторатом американцев, но там сейчас бурления и волнения — хотят полной самостоятельности, а американцы не очень-то и согласны. Поэтому даже постреливают, а Россия ожидаемо поддерживает именно латиноамериканцев. В пику бывшим союзничкам.

Дальше на юг, расположился Хорезмский Султанат. Арабы, одним словом. Тоже весьма неспокойные товарищи, проблем с ними хватает. Все банды шастающие по Гондванскому хребту идущему вдоль материка именно оттуда родом, хотя справедливости ради скажу, латиносов и азиатов тоже хватает. Так что не совсем идиллия на Терре. Кстати, арабы пригрели у себя африканцев и по обычаю их эксплуатируют. Это не новость, чернокожим всегда достается. Почему Хорезмский? Ведь Хорезм и арабы — понятия очень далекие друг от друга. Есть объяснение оказывается.

Мусульмане — народ очень беспокойный в религиозном вопросе. Они подразделяются на шиитов, суннитов, алавитов... да я и не упомню все конфессии. Так вот, с оппонентами по своей вере мусульмане решительно не мирятся. Мало того — при первой возможности режут. Что и произошло на Терре почти немедленно после начала смуты... Говорят Моаммар аль Хорезми нарисовался сам по себе и навел порядок. Но я в это конечно не верю. В то что сам по себе... Да собственно и неважно. Сей почтенный духовный деятель совершил почти невозможное. Он истолковал Коран таким образом, что все духовные противоречия исчезли сами по себе. Конечно были несогласные... Именно были... Их просто вырезали — быстро и беспощадно. Да так, что население Султаната уменьшилось почти вдвое... Спорное конечно решение, но сейчас все противоречия давно в прошлом. Царит мир и порядок. И процветают.

Ну и последнее образование — это расположившийся тоже на юге, населенный азиатами островной архипелаг. С ними тоже постоянные проблемы. Никто им архипелаг вытянувшийся почти вдоль всего побережья Терры не отдавал. Заняли самозахватом, пользуясь тем что он никому не нужен и как-то организовались. Дела идут совсем неплохо у них, но товарищи пользуясь расположением своих островов, вовсю пиратят...

— Алекс! Алекс! — вдруг раздался встревоженный крик Хельги.

Я посмотрел на яхту и увидел, как девушка по пояс высунувшись из рубки, отчаянно машет мне черпаком.

— Что за хрень?.. — подхватил винтовку и понесся на яхту уже понимая для чего меня зовет Хельга.

Случилось то, чего я ждал все эти три дня. На носу яхты, шипя, матерясь и изо всех сил тузя друг-друга, катались Катарина с Джулией.

Вот же кошки драные, только же смотрел на них и все было в порядке.

Поймал обеих девушек за шиворот, вздернул вверх и оторвав друг от друга, поставил на ноги.

— Какого хрена я вас спрашиваю! — рявкнул и хорошенько так встряхнул.

— Сagna sporca!*.. — зашипела итальянка и попыталась достать ногтями шведку. А когда не получилось, лягнула ее ножкой — тоже впрочем безрезультатно.

— Raskatter!..* — не осталась в долгу Катарина и провела мастерский джеб*, но попала мне по плечу.

— А ну смирно мать вашу! — заорал я окончательно рассвирепев. — Живо отвечать, в чем дело!

— Вот только маму мою трогать не надо! — синхронно завопили девушки и так же синхронно двинули меня по щиколоткам, каждая со своей стороны.

— Да что же черт возьми случилось! Сейчас за борт выкину!

— Эта плебейка сказала мне, что ты вкусный как малиновый сироп! — обличающе ткнула пальцем в итальянку Катарина. — И еще сказала, что пила тебя всю ночь!

— Мои предки были соратниками Карла Великого Бургундского, — надменно заявила Джулия. — И не тебе, меня упрекать в плебействе...

Девушка вдруг осеклась и виновато на меня посмотрела.

— Ну и сказала... а может я пошутила? Зато она сказала, что ты сможешь трахнуть меня, только из жалости, а на самом деле страстно и преданно любишь ее. И еще эта простолюдинка сказала, что ты на коленях сделал ей предложение руки и сердца. Вчера!..

— Мои предки были соратниками короля Швеции Карла XII... — начала было свою отповедь Катарина и внезапно тоже смутилась, увидев мой крайне удивленный взгляд.

Я от неожиданности даже выпустил девчонок. Чем они не преминули воспользоваться.

— Я вызываю тебя! — напыщенно заявила Джулия Катарине. — Выбирай оружие!

— Я принимаю вызов! — гордо ответила шведка. — Надеюсь на этом корыте найдутся рапиры?!

— Какие нахрен рапиры? А ну марш в кают компанию под домашний арест! — заорал я в ярости, почти не контролируя себя. — Хельга! Закрыть этих драных кошек на хлеб и воду пока не образумятся, а перед этим изъять все колющее и режущее. Будут буянить, разрешаю рукоприкладство.

— Марш! — Хельга моментально приосанилась и с крайне суровым лицом, указала девушкам черпаком дорогу. — Я вас предупреждала!

— Предательница! — гордо бросила подруге Джулия и демонстративно заложив руки за спину продефилировала в рубку. — Я тебе еще припомню!

— Иуда! — не отстала Катарина от Джулии. — Только попробуй не кормить, разукрашу как бог черепаху. А ты!...

Шведка обернулась ко мне, погрозила кулачком, но ничего не сказала и проследовала за Джулией...