Земля и звёзды

— Однако, как тагоряне ни упирались, но жизнь заставила их заниматься сопряжёнными пространствами. В конце концов, это в интересах их же безопасности. Мы с радостью готовы были помочь братьям по разуму, предложили поставки ульмотронов новейших моделей. Но тагоряне настаивали на старой модели. Мы их убеждали, что новая в три раза легче, компактнее и производительнее на порядок. Но они ни в какую — подавай им ульмотроны образца 60-х годов, этих полутораметровых дур в центнер веса.

Ну, хорошо, раз потребны им старые модели, мы пошли и на это. Заложили двенадцать линий у-конвейеров старой конструкции. Через какое-то время тагоряне попросили увеличить поставки. Мы увеличили до ста тридцати четырех линий. Это было трудно. Это было чудовищно затратно для нас, но на что только ни пойдешь ради дружбы космических рас, да еще члена ГЭСа*...

Горбовский сделал паузу, пытаясь поймать ускользающую мысль, словно ящерицу за хвост, но мысль ускользнула.

[*Галактический Экономический Союз]

— Да... на чем это я остановился?

— На чудовищных затратах, — подсказал Сбышек Павловский, представитель кластера "Восточная Европа".

— Благодарю... — сказал Горби и продолжил, — Вы представляете себе технологию ульмотрона шестидесятых годов выпуска?

— В самых общих чертах, — сказал за всех Нок Йорсол, нобелевский лауреат, президент Инженерного общества, руководитель концерна экспериментальной нуль-техники. — Шестьдесят килограммов ультрамикроэлементов... Ручное управление сборкой, полумикронные допуски...

— Вот именно, — подтвердил Горбовский, приглаживая рукой рассыпающиеся белоснежные волосы, — мы тратим чертову прорву человека-часов на изготовление допотопных у-регистраторов, а заказчик с ними обращается как с дровами. По сути, ломает их, приводит в негодность. Спрашивается, как это понимать? Есть какие-нибудь соображения?

— А что они поставляют нам взамен? — подал голос Борис Скворцов, сенатор от Юга России.

— Они с нами расплачиваются натуральным сырьём для производства косметической продукции, — ответил Карл Зайлинг, представитель франко-германского кластера.

— Хорош обмен, — усмехнулся Скворцов, — мы надрываем свою экономику, отрываем людей от более важных дел, чем ручная сборка старых пишущих машинок, а взамен получаем губную помаду для дамочек и бальзам для лица.

— Между прочим, мы этого достойны, — ответила Маргарита Згорро, председатель женской лиги "Женщины галактики".

— Не только для косметики, но и сырьё для фармацевтической промышленности, — добавил представитель Израиля и Палестины Эскер Ройфэ.

— О, а это уже серьезно, — воскликнул кто-то.

— Но если бы мы поставляли новые модели, то существенно сократили бы ресурсы и сберегли миллиарды эров (энергорубли), — резонно заметил другой.

— Такое впечатление, что они хотят подорвать нашу экономику. Или, по крайней мере, затормозить наши научно-экспериментальные исследования, отвлекая лучшие кадры приборостроителей.

— А это дельная мысль.

— Да бросьте вы... Очередная конспирологическая версия... То Странниками нас пугали, теперь вот тагоряне...

— Да нет, в этом что-то есть, — сказал Рудольф Сикорски, глава КОМКОНа-2.

— Еще 2 тыс лет назад великие мыслители Древнего Китая выработали новую стратегию ведения войны. Ее основа не прямая агрессия, а незаметное для противника разрушение его материальной базы. Обессиленная структура врагов используется для собственного укрепления. Благодаря такой стратегии Древний Китай поглотил и переварил всех, кто пытался его завоевать.

— Руди, но мы-то не пытаемся завоевать Тагору, — сказал Горбовский.

— Возможно, что они считают нас конкурентами в чем-то.

— В чем?

— Да пёс их знает, этих постинсектов. Разве мы можем постичь логику тагорянина? Впрочем, могу попробовать...

Сикорски провел ладонью по лицу, потер усталые глаза.

— Некоторые простые вещи очень трудно объяснить, — наконец, сказал он. — Попробую так. У нас с тагорянами разные представления о том, как должно быть устроено общество. Мы хотим, упрощенно говоря, чтобы все стали умными. Мы экспериментируем с генами, чтобы повысить коэффициент интеллекта, ну и так далее. Тагорянам всего этого не надо. Их, я имею в виду элиту, вполне устраивает, что большинство — полные дебилы. Их интересует только одно — чтобы этими дебилами было легко управлять...

— Мне кажется, Руди, ты слишком категоричен, — возразил Горбовский. — Хотя кое в чем ты прав...

Слово попросил швед Арвид Лехтонен, представитель скандинавского кластера:

— Предлагаю вызвать Высокого посла Единой Тагоры и поставить перед ним вопрос ребром! Пусть объяснит...

— Действительно мы не можем позволить себе разбрасываться людьми и человеко-часами, — выступил сенатор от Южной Америки Нагваль Пинокль. — После масштабной катастрофы 2031 года, когда наш северный сосед, Соединенные Штаты, погрузились на дно океанов — Атлантического и Тихого — человечество изрядно сократило свою численность и до сих пор (?) с трудом ее набирает. Как вы знаете, эта катастрофа получила в народе название "Гудбай Америка", так как почти все население США погибло.

— Это был только Малый гудбай, — поправил Чан-У, представитель от Великокитайского кластера. — А вслед за ним пришел Большой Гудбай для всего человечества, в том числе и для китайского народа, когда за четыре года от ядовитых испарений, поднятых со дна океанов, умерло еще шесть миллиардов на других континентах.

Все стали подавать реплики:

— Правильно, нас слишком мало, у нас катастрофически не хватает людей.

— Зато у них слишком много народа. Все, наверное, видели их гигантские поселения в космосе, похожие на железные муравейники.

— Сорок миллиардов против наших трех. Они вправе считать себя ведущей расой галактики.

— Сорок миллиардов!? Откуда такие сведения?

— Спросите галактов, это в их компетенции. Они обязаны знать численность вероятного противника.

— Ну, сорок не сорок, но около того, да, — отозвался представитель АГБ, Агентства Галактической Безопасности.

— А готовы ли мы к отражению внешней агрессии? Что на это скажет товарищ Сикорски?

— Мы, КОМКОН-2, всегда готовы, как пионеры, — ответил Сикорски, вытирая платочком пот с шафрановой лысины. — Включили бы еще один кондиционер, дышать же нечем.

— Вы имеете в виду проект "Зеркало"? Но он же, кажется, провалился, нет?

— Нашли, что вспомнить, — огрызнулся Сикорски, — у нас есть кое-что помощнее.

— Что конкретно? — задал вопрос Ким Хунг, представитель Северной Азии.

— С какой целью интересуетесь? — съехидничал глава КОМКОНа-2.

— Я протестую! — подпрыгнул на своем стуле полноватый с коротенькими ножками кореец. — У нас у всех здесь равные полномочия и права!

— Равные права — да, — ответил Рудольф, — а вот полномочия у всех разные. Вы, извините меня, возглавляете комиссию по правам собак, в частности голованов, а я отвечаю за все человечество на Земле и...

— Это неслыханная наглость! — вскочил со стула Ким Хунг, но испугавшись своего малого роста, вновь на сидение взобрался. — Куда только смотрит товарищ Горбовский?

— А кстати, где он? — спросил кто-то.

— Я тут, — отозвался Горби.

И тогда все увидели председателя МирСова, возлежащего на кушетке в дальнем конце зала заседаний.

— Я вот что думаю, — сказал Горбовский, опершись на локоть и принимая позу римского сенатора.

Но тут вдруг громко зазвонил чей-то коммуникатор. Оказалось, что — у Рудольфа Сикорски. Шеф КОМКОНа-2 демонстративно вытащил аппарат, хотя знал, что нарушает регламент собрания Мирового Совета, более того — Президиума. Еще одна вопиющая его выходка. Добрейший Горбовский нахмурился. Всему, однако, есть предел. Но Сикорски не обратил на это никакого внимания. Более того, он вскочил со своего места и громко сказал в трубку:

— Что!? ... А куда вы смотрели!? ... Давно!? ... Только что? Сейчас буду!

Он убрал телефон в карман и сказал, обращаясь непосредственно к Горбовскому: — Мои растяпы доложили: "Абалкин только что от них отделался и направился в сторону музея внеземных культур".

Горбовского словно пружиной подняло с кушетки.

— Что вы намерены делать?

— Остановить! — решительно заявил шеф Комиссии по Контролю.

— Только с санкции Совбеза, — предостерег Горбовский.

— Вы что, не понимаете?! — заорал Сикорски. — В нашем распоряжении минуты!

Горбовский лег на кушетку и притворился мертвым.

— Коллега, помощь не нужна? — поднялся представитель АГБ.

— Без сопливых обойдемся! — рявкнул Сикорский и выскочил из зала заседаний.

4. Шеф КОМКОНА-2 Рудольф Сикорски

В коридорах Дворца Мирового Совета было оживленно. Много спешащих по делам людей, а также праздношатающихся туристов.

— Дорогу! Уступите дорогу! — рычал Рудольф, и зазевавшиеся туристы отлетали как кегли. Лифт. Ползет медленно, да еще с остановками на этажах. Сикорски подпрыгивает от нетерпения. Наконец огромный гулкий вестибюль. Скользя по мраморному полу, затормозил возле ресепшн. Предъявил удостоверение и получил свое личное оружие. Воткнул его в подплечную кобуру.

Вооружившись, глава комкона выскочил из здания. Вниз по ступеням. Ближайшая кабина нуль-Т в полукилометре от Дворца. Согласно инструкции по безопасности мирового правительства. Оттолкнув кого-то, запрыгивает в кабину флайер-такси. "К ближайшей кабине нуль-Т!" — командует киберпилоту. "Дорогу покажете?" — раздается из динамика и панель мигает зеленым глазом, переключая на красный огонек "занято". "Полкилометра на запад через северо-запад!"

Такси резво взлетает и несется, огибая монумент "Единство" — гигантскую двухсотметровую колонну с крылатым глобусом на вершине — символом объединенного человечества.

Сорок секунд полета и со свистящим шелестом такси плавно приземляется. Сикорский выскакивает из флайера и, что есть духу, мчится к кабине нуль-Т, выкрашенной в ярко-красный цвет. Чем-то они напоминают старинные лондонские телефонные будки. Причуда местного дизайна. В городе, куда сейчас стремится шеф комкона, они другой модификации.

Небольшая очередь. Сикорски на ходу выдергивает из кармана удостоверение. Подбежав, сует гражданам под нос:

— КОМКОН-2!

Но его не понимают. Тогда он кричит: "полиция!" На этот раз ему уступают очередь.

Захлопнул дверцу. Засветился экран монитора с картой Земли. Ткнул пальцем в кружок Екатеринбург. Появилась карта Новой Столицы России, увеличил масштаб, подвинул карту, ткнул в "Площадь Звезды", увеличил, здание музея внеземных культур. Несколько пунктов нуль-Т. Выбрал ближайший к музею. Шафранная лысина и слегка обвисшие щеки Сикорского покрылись крупными каплями пота. Встал прямо, одной рукой взялся за желтый пластиковый поручень, вдохнул и другой рукой нажал кнопку "Старт".

Секунда невесомости и чувство какой-то мертвой пустоты внутри тела. За окнами модерновой кабины была уже Столица РФ, со своими знаменитыми золочеными шпилями, островерхими крышами и спиральными небоскребами. Распахнул дверцу — и словно в баню попал. Уральское лето. Жара градусов под 30. Сикорский на бегу застегнул под горло воротник моно-костюма из терлана и тем самым включил кондиционер.

Возле Музея внеземных культур безлюдно. Главный вход не заперт, хотя табло извещает, что сегодня музей закрыт для посещений, служебный день.

Все было, как в повторном сне. Как тогда, когда он с Максом делал ночную засаду, в которую попал не Абалкин, а Бромберг. И вот он бежит из зала в зал, из коридора в коридор, лавируя между стендами и витринами, среди статуй и макетов, похожих на бессмысленные механизмы, среди механизмов и аппаратов, похожих на уродливые статуи, только теперь все вокруг было залито ярким светом. Ноги от волнения подкашиваются. Он уже не боялся опоздать, потому что был уверен, что обязательно опоздает.

5. Сотрудник КОМКОНа-2 Максим Каммерер.

ДЕЛО О "ПОДКИДЫШАХ"

Когда умолк сверлящий уши крик Майи Глумовой, Экселенц опустил дымящийся ствол "герцога".

Я все еще пытался унять дыхание, сбитое быстрым бегом. Возле самой двери я увидел Гришу Серосовина, нашего сотрудника по прозвищу Водолей. На нем был надет белый лабораторный халат, криво застегнутый не на ту пуговицу. Волосы взъерошены. Его только вчера внедрили сюда, якобы помогать Майе Глумовой делать новую экспозицию.

Гриша лежал в отключке с умиротворенной минной на лице. Я первый раз увидел его в таком положении. Обычно это характерно для его напарников по спаррингу. Силен Абалкин... А ведь Гриша у нас чемпион по субаксу!

Майя наконец отцепила руки от стола, за который держалась, подбежала к мертвому Абалкину. Упала пред ним на колени и зарыдала, никого не стесняясь.

— Эх, Лёва, Лёва, что же ты наделал, — шептал Экселенц, лицо его исказила гримаса запредельного отчаяния.

Глумова подняла голову, мокрые ее глаза, казалось, лучились. И это были лучи ненависти.

— Лёва? Наделал? — обвиняющим тоном прикрикнула она, обращая свой гнев сначала против начальника КОМКОНа-2, а потом на нас с Гришей. — Да как только у вас язык поворачивается такое говорить?! Вы убили человека!..

— Послушайте, Майя, — сказал Экселенц, смущенно пряча пистолет и краснея при этом по самую макушку лысого черепа, — мне очень жаль... мне действительно жаль... но вы не в курсе происходящих событий...

— Я не желаю вас больше видеть, — сказала убитая горем женщина. — Звери вы!..

У меня за спиной замычал Серосовин, очевидно, приходя в себя. Я помог ему подняться.

— Извините нас, Майя Тойвовна, — промямлил Экселенц, мягко отступая и горбясь, как огромный черный паук, — мы сейчас уйдем. Мак, будь добр, подними детонатор. Гриша, распорядись насчет тела...

Гриша молча кивнул и, шатаясь, вышел из мастерской Глумовой. Я нагнулся, стараясь не смотреть в стеклянные глаза лежащего на спине Абалкина, и поднял серый диск. До которого так и не дотянулись скребущие пальцы Лёвы. Знакомый мне знак в виде то ли стилизованной буквы "ж", то ли японского иероглифа "сандзю" — розовато-коричневый, слегка расплывшийся, как бы нанесенный цветной тушью на влажную бумагу. Диск был тяжелый и теплый. Мои пальцы ощутили едва заметную вибрацию. Словно внутри этого прибора Странников ожил некий механизм.

— Экселенц! — позвал я шефа, поднимаясь с корточек. — Он включился.

— Кто включился? — шеф медленно обернулся на пороге.

— Детонатор, — ответил я, протягивая начальнику диск, от бесшумного зуда которого уже чесалась ладонь.

Внезапно у меня отобрали диск. Это были горячие и мокрые пальца Майи Глумовой.

Она действовала решительно, словно врач-реаниматор. Сдвинула рукав куртки Абалкина, оголяя его правую руку. Я сразу увидел точно такой же знак "сандзю" на руке возле сгиба локтя, похожий на татуировку. Майя, не раздумывая, приложила диск к руке мертвого прогрессора — знак на татуировку и прижала кругляш сверху ладонью.

— Не сметь! — заорал шеф КОМКОНа-2 Рудольф Сикорски. Огромными прыжками он бросился к безумной женщине. Но разгром, учиненный им же самим в мастерской музея внеземных культур, сыграл с ним злую шутку. Под ногой оказался какой-то предмет внеземной культуры, похожий на моток колючей проволоки. Сикорски запутался в этом мотке и со всего маху шмякнулся на пластиковый пол. Однако падение не помешало ему вновь выхватить оружие. Все-таки навыки прогрессора, которым он был когда-то, не исчезли от сидячей работы.