Перезагрузка

Стас потянулся с хрустом и прямо в трусах, не одеваясь и босой пошлепал в сторону туалета и умывальников, прихватив висящее возле его койки полотенце. У раковины валялось несколько кусков мыла, зубная паста и безопасная бритва. Здесь тоже отсутствовал порядок, что слегка раздражало. Искать чужую зубную щетку и использовать было брезгливо и просто выдавил на палец чуток разноцветной пасты. Потом поплескал холодной водой в морду, вытерся и уставился в зеркало. Абсолютно ничего нового не обнаружил. Глаза как глаза, никакой особой трагедии из них не сочилось, хотя душа ныла.

Трофим сразу сказал, здесь повторилась больничная история. В последний момент в древние, чуть не сороковых голов огромные подвалы загнали почти две тысячи человек из нескольких частей. Еще какое-то количество сидело в шахтах от ракет. Даже дневальных убрали из казарм. Толку было ровно столько же. Практически все погибли одновременно. Из военных остались живы двое. Прослуживший пол года затюканый салага и некий старший сержант. Если первый моментально надрался и заснул пьяный, то второй взял чью-то оставшуюся бесхозной машину и прихватив автомат с цинком патронов из оружейки уехал домой куда-то под Рязань. Наверное он прав, хотя вряд ли найдет нечто лучшее.

В принципе, один на тысячу выживший, совсем не плохо. Если так по всей России, то сто сорок-сто пятьдесят тысяч взрослых должно уцелеть. Алина, Трофим, два военных — уже нечто. Или считать нужно с другой границы? Девятнадцать-двадцать лет не тот срок? Но тогда бы срочники все не перемерли! Как сказал хмуро Мишка, для создания непротиворечивой теории недостаточно статистических данных. Умеет он загнуть, когда все проще. Хрен его знает, чего будет и что произошло.

В столовой человек тридцать обоего пола от двенадцати и выше сидели за двумя соседними столами, сдвинутыми вместе. Явного разделения не было, все вперемешку. В воздухе висело тяжелое молчание. Только иногда просьбы передать соль или похожее. Появление Стаса будто разрядило обстановку. Его приветствовали многочисленными криками.

Практически все друг друга знали. Хлопали по плечу, пожимали руку. Для новеньких подвинулись, освобождая место на скамейке рядом с братьями. Лена поставила перед ним тарелку с вареной картошкой в мундире и огромным парниковым огурцом. Хлеб, нарезанный крупными ломтями и глубокая тарелка с остатками тушенки из банки стояли посредине стола. Чтоб там Валерка не звонил, готовкой особо не утруждались. Но и это неплохо. Жрать хотелось всерьез.

— А где мальки? — спросил в пол голоса, принимаясь снимать кожуру. Картошка успела остыть, но и так сойдет.

— Их устроили в штабе, — ответил Слава. — Тамара с парочкой девочек помладше присматривают. Игрушки на компьютере и прочее. Чтоб было занятие и под ногами не путались.

Стас мысленно одобрил. Иметь на шее целый детский сад его не устраивало. Вот пусть хоть балуются, все спокойнее.

Трофим поднялся, постучав по столу увесистым кулаком, привлекая внимание.

— Вроде все собрались.

— В казарме еще трое, — подал голос кто-то.

— Они утром пришли. Пусть отдохнут. Мне не хотелось повторяться, — сказал Трофим после паузы, — специально дожидался. Ну, Михаила Позднякова все знают. А это, — он положил руку на плечо парня в очках и солдатской форме, — Гена Бухвостов.

Тот поднялся, явно не зная, что сказать.

— Садись... Короче, они всю ночь рыли носом перехваты в полку.

Присутствующие настороженно замерли, только Стас продолжал неторопливо жевать. Рядом встал Мишка. Глаза у него были красные, натурально не спал.

— Картина не полная, — сказал в полной тишине. — Куча неизвестного. Под конец в журнал уже не записывали, а в начале часто не открытым текстом, а кодовыми фразами. Но приблизительно было так: вчера, с наступлением ночи, парочка кораблей 3-го американского флота, базирующихся на западном побережье США и в Тихом океане, находящиеся в море, внезапно перестали подавать сигналы. То есть никаких взрывов, на радарах или где там присутствуют, но молчат наглухо. Подняли самолеты упали без всякой причины. Американцы объявили тревогу и высшую степень готовности, подозревая нападение. Мы, естественно, ответили зеркально. Тогда и вырубили интернет и посадили гражданскую авиацию, а также связь с заграницей любыми путями. Наверное боялись мятежей. Социальные сети и все такое...

Он криво усмехнулся.

— Оказывается отрезать целую страну и города друг от друга не так уж и сложно в нашем мире. Было бы желание. Не важно... Достаточно быстро выяснилось, что все гораздо хуже. Волна молчания двигалась с востока на запад по мере наступления ночи. Когда накрыло Гавайи и Австралию туда отправили самолеты. Они увидели нечто вроде, — Мишка показал неопределенно в сторону города. Были уцелевшие, но почти всегда дети.

— Но взрослые тоже?

— Как минимум два случая старше сорока. Я ж говорю, отрывки, обрывки. Перехват на военных направлен был, а не телевизор с общими радиопередачами. Причем под конец на вызовы штаб округа не отвечал. Похоже все смылись. Короче, за границей паника, куча сообщений. У нас военное положение. Что творилось в больших городах неизвестно. Есть подозрение, что под вечер войска по людям стреляли на улицах. Советовали уходить в шахты и ядерные убежища, но это были чисто догадки. Главное, вроде бы доказали, источник атаки некое излучение из космоса. Не спутники, не ракеты, в принципе не человек. Поэтому поставили в известность все правительства.

— Попрыгать в самолеты и вслед смерти сзади?

— Против вращения земли бесполезно. Ну американцы может быть успели, если второго раунда не будет.

Трофим заметно скривился. Правильно. Зачем зря пугать раньше времени. Все равно ничего изменить нельзя, а бомбоубежище не помогает. Если сильно хитрозадых граждан 'золотого миллиарда' прижмет, здесь хуже не станет. Один раз пережили...

Вряд ли кто заметил помимо Стаса гримасу старшего парня, все жадно смотрели на Мишку. А ему неудобно на соседа голову поворачивать, вот и пялился в тарелку или напротив.

— Европейцы, — говорил между тем брат, — может быть двинулись. Но сколько человек таким образом удастся спасти. Лететь через Тихий океан, а где садиться? На мертвых аэродромах без диспетчеров и заправки? Легкие самолеты просто не долетят. Не думаю, что перебросить можно серьезное количество. Разве армейской авиацией, но у нее тоже возможности не безграничны. И кого? У солдат тоже семьи и пока соберут.... Выходит больших начальников и миллионеров. Много будет проку от генералов без армии и брокеров в отсутствии биржи. Флот с побережья, но тут кто успел на него попасть. На западе была огромная паника. Брали штурмом аэродромы и вплоть до катеров. Но до нас не доводили, хотя где Аляска, там и Камчатка. Ну, — он развел руками, — помочь большинству уже было невозможно.

— Суки! — сказал кто-то убеждено, но его не поддержали.

Одна из девушек вскочила и кинулась к выходу. За ней поднялась еще одна. Эта не плакала на ходу, видимо хотела помочь и утешить. Мишка посмотрел и слегка пожал плечами, вроде не его вина.

— Всех не эвакуировать за несколько часов, — сказал помолчав. — Наверное сделали лучшее из возможного. Нас сразу отсекли от информации. Даже в полку не сразу сообразили, что происходит. Да и под конец считанные люди понимали. В подвалы отдали приказ прятаться, а что еще можно? Бомбоубежища вон открыли. Мы сами видели, чем это закончилось.

— В России и Белоруссии кто-то сверху отдал приказы закрывать все атомные станции, химическое производство и вообще опасные заводы, стремясь уменьшить максимально потери. В Европе АЭС вроде тоже заглушили, надо думать и за Атлантикой постараются. У них времени больше всего, так что есть шанс не травануться и обойтись без ядерной зимы.

— Сейчас кого-то можно услышать? — спросил дрожащий девичий голосок.

— Мы проверяли военные станции, а они молчат, — доложил Гена, поднимаясь. — Или сменили дислокацию, а как настроиться на какую-нибудь Новую Зеландию я не знаю. То есть разберусь со временем, но не прямо сейчас. На аварийных волнах иногда звучит, но кто и что... Потом я учил английский, а болтают китайцы или вьетнамцы не разбираюсь. Да и пофиг, — сказал с неожиданной злобой. — До них слишком далеко. А Москва молчит, хотя там полно народу в метро должно было быть. Может быть позже, — сказал без особой надежды в тоне, — простейший коротковолновый передатчик сделать в принципе не проблема.

— Вопрос нужны ли нам натовцы в качестве спасателей, — угрюмо пробурчал Саша Глотов из параллельного 10го класса.

— Не мешало бы поинтересоваться нужны ли мы им, — неожиданно вступил Валера. — Своих забот хватит. А ресурсы им до того самого места... Кто вывозить-то станет? Проще на складе брать нужное, чем производить. Нам запасов города на долго хватит, а другие чем хуже.

Дискуссии и не вышло. Все переваривали услышанное и неприятные новости.

— Так ребята, — снова вставая, выдержав паузу, провозгласил Трофим. — Судя по всему спасение утопающих дело их рук и тянуть к берегу в ближайшее время нам предстоит себя самостоятельно. Даже если кто уцелел, пацан прав. Каждый в мире, в первую очередь, станет думать о личных проблемах. Поэтому так: детство закончилось. Кто может держать лопату или иначе приносить пользу — отныне считается взрослым, со всеми вытекающими. Если понадобится получит оружие или будет чистить картошку на всех и мыть полы. Кого не устраивает, может отправляться в детский сад к малолеткам или идти на все четыре стороны.

Он обвел сидящих за столом взглядов по очереди. Никто не вышел, не возразил. Но это пока от растерянности. Без дисциплины все развалится достаточно быстро. Значит нужно создавать часть. С командирами и иерархией старшинства. С наказаниями и поощрениями. Но не сразу. Пока не стоит сильно давить.

— Для начала у нас две задачи, — провозгласил для слушателей. — Хотя, скорее три, но кормежка и устройство надолго, с дежурствами отдельно. Потом решим по очереди или кто-то возьмет на себя постоянную обязанность.

— Между прочим, я видел на хоздворе полевую кухню, — сказали с другого конца стола. — Удобнее будет.

— Вот и займешься, — демонстрируя известную армейскую пословицу про наказуемость инициативы, порадовал Трофим.

— Плиты на электричестве, — возразила девушка, — зачем лишняя работа. И фляг с судками сколько угодно. Если надо, отвезем к любому месту.

— Хорошо. Но у нас сейчас два основных по важности направления. Первое: искать других уцелевших. Кто умеет водить машину?

Поднялось четыре руки. Слава, Стас, Захар Рудницкий из 9го класса и Яшка Летников.

— Я не спрашиваю у кого права есть, — поправился.

Появились еще умельцы. Покататься с родителями или без многие пробовали. Особенно на рыбалку по проселочным, где бдительных полицаев все равно нет.

— Я на автомате ездила, — неуверенно сказала Лена.

— Я тоже могу, — пробурчал кто-то, — но на грузовике ведь ручное. — Заглохну.

— И я.

— Я ездил на автомате.

Надо бы устроить курсы для всех, подумал Трофим. В конце концов в ближайшее время даже если разобьют машину-другую, на улицах их полно. А штрафы выписывать некому. Зато навык по любому сгодится.

— Значит трое для начала пойдут, — сообщил для всех. — Слава мне здесь пригодится больше. Ты ж на тракторе можешь?

— Э... я все ж легковушками дело все больше имел.

— Больше кандидатур, как видишь, не наблюдается.

— Не доводилось, но попробую.

— А вы возьмете чего повместительней и начнете шерстить все дома в районе подряд по поводу людей.

— Детский дом! — подсказали с места.

— Правильно. Не подумал. Кинете потом жребий и одна машина пойдет туда. А остальным ходить по району. Звонить и стучать в каждую квартиру.

— Одному долго.

— Ничего не поделаешь, остальные здесь нужны. Это пункт второй. Надо похоронить всех покойников на территории базы. Нам вонь и эпидемия ни к чему. Есть экскаватор, выроем ров на полигоне и хлоркой заспим. Слава богу, нашли на складе огромное количество, неизвестно зачем запасенное.

— Я боюсь мертвых, — сказала Лена достаточно громко.

Трофим посмотрел тяжело.

— Придется привыкнуть. Думаешь в городе их меньше?

— Если там малолетки, лучше послать девчонку, — поддержала Светка Масникян. Она училась на класс младше Стаса, но курила не хуже заводской трубы и вечно встречались за школой на переменах. — Я тоже не прочь покататься. Уж извините, тяжести таскать мужское занятие, а с детьми лучше нам говорить.

— Возьмешь ее в напарницы? — спросил Стаса Трофим без особого энтузиазма, — показав на Лену.

— Почему нет? — удивился тот.

— А если у меня мама с бабушкой в квартире остались? — крикнули. И сразу поддержал гул голосов. — Мы имеем право своими заняться!

— Имена, адреса, — переждав возгласы, сказал Трофим, — прямо сейчас запишите. И кого знаете, чтоб не забыли родных, знакомых и потом обиды не было. Завтра возьмем машины и пройдем уже по всему списку.

-Почему не сегодня?

— Потому что эти у нас под боком и выносить чем дальше, тем неприятнее. А в подвалах не только солдаты, но и отцы с матерями многих. Ну не разорваться! — гаркнул. — Сделаем одно, возьмемся за другое. Закончим раньше, отправимся скорее. По канону вообще на третий день положено.

— У нас до вечера! — в городе хватало и мусульман.

— Нас слишком мало, чтоб по одиночке работать. Сделаем одно, перейдем к следующему делу. Обещаю — сразу.

— Но тогда наших на кладбище в отдельной могиле!

На площадке второго этажа лежала мертвая женщина. Лена невозмутимо переступила через нее и пошла дальше. Не первая за сегодня и далеко не последняя. К счастью, на улицах попадались не особо часто. Все ж приказ сидеть по домам, вечернее время и отсутствие света не способствовали прогулкам. Большинство собралось кучей по квартирам. Открывать и заглядывать внутрь абсолютно не тянуло. В апреле далеко не жара, однако очень скоро тела начнут разлагаться.

— Мне не кажется, что ты шугаешься мертвецов, — сообщил в спину Стас.

— На самом деле нет, — без малейшего стеснения ответила девушка, — но вот трогать их, — ее неподдельно передернуло.

Привычно остановилась у очередной двери и забарабанила кулаком.

— Кто там? — спросил через некоторое время детский голос.

Она довольно улыбнулась. Не зря мотались по бесконечным лестницам. Находки живых в квартирах случались не часто. Кто постарше сам выбирался на улицу или выглядывал в окна. Обнаружив людей обычно кидались к ним. Но иногда бывало и такое. Третий раз на два десятка стандартных панельных домов, выделенных для них для обхода.

— Нас прислали из МЧС, — с крайне серьезным видом сообщила обычную фразу. Объяснять в подробностях малолеткам причины по которым они таскаются из дома в дом было достаточно сложно. Обходились простейшим враньем. Да и даже детсадовцы обычно реагировали положительно на знакомую аббревиатуру. — Мы собираем всех детей вместе.

— Мама запрещает открывать незнакомым, — грустно сказал голос.