Королева. Выжить и не свихнуться

Как это — опять? Неужели меня, вернее, королеву уже пытались отравить?

— Не смей себя ни в чем винить! — тихо произнесла я.

Кэт была безутешна.

— Все началось после Тауэра, в Вудстоке, когда тебя выпустили из заключения. Яд, пожар, головорез Пол Перри, которого успели заколоть раньше, чем он добрался до твоей комнаты. Елизавета, девочка моя!..

— Все будет хорошо. Я приму меры, обещаю, — сказала больше для себя, чем для нее. — Думаю, мне следует поговорить...

Да, и с кем мне об этом поговорить?..

— Тебя дожидаются Уильям Сесил и Роджер Эшам, — в ответ на мои мысли произнесла Кэт. Вот с ними и поговорю! Надо выяснить, кто мог желать моей смерти и делал это с размахом и выдумкой.

— Рада, что Роджер вернулся ко двору, — продолжала Кэт. — Достойный джентльмен с незапятнанной репутацией и замечательный учитель.

Я кивнула. Именно такой мне и нужен, потому что собиралась сделать его чем-то вроде личного секретаря. В прошлой, московской жизни у меня была замечательная секретарша, которая облегчала жизнь и помогала в работе.

— Но прежде, — Кэт хлопнула в ладоши, — твой завтрак. Теперь вся еда, что доставляется в личные покои, проверяется дважды! Клянусь, дважды! Я заставила каждого из лакеев отведать блюда, что они принесли, чтобы, упаси Бог, не подсыпали ничего по дороге...

Завтракала я в постели. Рядом замерло несколько фрейлин. Я так и не заметила, откуда и в какой момент они появились. Да и вообще, зачем столько народу? Кэт порывалась меня кормить с ложечки, но я не разрешила, чувствуя себя неуютно под вежливыми, но любопытными женскими взглядами. Затем, когда поднялась с кровати, на меня налетел, закружил, сбивая с толку веселым щебетом, заботливый вихрь из служанок и фрейлин. Я только успевала крутить головой, поднимать руки, переставлять ноги, обреченно позволяя делать с собой все, что им угодно. Угодно им было переодеть и привести королеву в порядок. Приятно, когда за тобой так ухаживают, несмотря на то, что все еще слегка пошатывало от пережитой болезни.

С меня сняли длинную тонкую сорочку, обтерли, ничуть не смущаясь моей наготы, которой, кажется, больше смущалась я. Вымыли волосы, помогли надеть новую сорочку, смешные панталоны, теплые чулки — по полу немилосердно гулял сквозняк. Затем были жесткие белоснежные парчовые юбки, что крепились на талии на сложных кружевных завязках. Зашнуровали холщевый лиф, да так, что от первого размера груди ничего не осталось, словно я была рождена мальчиком. Кэт смотрела на меня и все время ужасалась тому, насколько я исхудала.

Затем — не зря она была назначена хранительницей королевского гардероба — принесла из другой комнаты самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Белое, шелковое, приятное на ощупь. Тяжелое, зараза! Оно было расшито жемчужинами размером с фасоль, с квадратным вырезом на груди, от которой, утянутой лифом, остались одни воспоминания. Да и те были прикрыты вставкой из тончайшего прозрачного материала. Обувь — украшенные жемчугом и серебряными нитями туфли на высоком каблуке. Хорошие туфли, неудобные правда, но после того, как столько лет отбегала на шпильках, меня уже ничем не удивить.

Кэт помогла с украшениями. Нити жемчуга на шею, небольшие серьги — ой, в своем времени я так и не удосужилась проколоть уши! Перстни... Я собиралась расспросить Кэт о кольце, так похожем на обручальное, но вокруг все время вились фрейлины. Мне сделали прическу — закололи завитые локоны наверх. Кэт в задумчивости покрутила внушительных размеров жесткий воротник.

— Только не его! — взмолилась я, утомленная до невозможности утренним туалетом. Тут бы прилечь... Но, кажется, если я откинусь на кровать, то обратно уже не встану. Только с подъемным краном. Как ходить, когда за тобой волочится шлейф длиной в пару метров? Да и как выжить в мире, в котором так сложно одеться? А раздеться смогу лишь с посторонней помощью!

— Ты великолепна, дитя мое, — ответила Кэт, и в ее голосе прозвучала гордость. — Зеркало!

Только сейчас я увидела себя в первый раз. Замерла, чувствуя, как заколотилось сердце, а ладони сделались холодными и липкими, словно пойманные во рву лягушки. Незнакомая женщина совсем не походила на прежнюю меня — брюнетку с зелеными глазами, худенькую и невысокую, отчего я спасалась туфлями на внушительном каблуке. Из большого зеркала с инкрустированной драгоценными камнями рамой на меня смотрела молодая рыжеволосая женщина с выразительным и властным лицом. У нее были карие глаза, бледная и гладкая кожа и небольшой рот с тонко очерченными губами. Я отшатнулась. Не знаю ее! Попятилась, чуть было не сорвавшись в бега. Нет! Стоять, Лизка, куда?! Замри! Дыши и привыкай к новой себе...

Вздохнула. Оценила роскошь платья, прикинула, во сколько оно обошлось казне, и ужаснулась. С трудом заставила себя улыбнуться. Тут же лицо утратило властность, на щеках заиграли ямочки, глаза заблестели, и я поняла, что смогу к себе привыкнуть. Королева Англии оказалась красивой и яркой женщиной. Она была выше среднего роста, стройная, с изящными руками и тонкими пальцами. Не сомневаюсь, с такой внешностью пользовалась законным успехом у мужчин, только мне было совсем не до этого! Тут бы выжить... А потом разобраться, свихнулась я или нет.

Слуги тем временем отворили двустворчатые двери спальни, фрейлины унесли зеркало. Я, удостоверившись, что шлейф подхватила одна из девушек, шагнула в неизвестный мир. При этом всячески уговаривала себя не поддаваться панике. И не подумаю бежать! Королева я или кто?!

В первой приемной толпились дамы, одна наряднее другой. Черными воронами в стайке райских птичек, точнее, среди разодетых девушек, виднелись фигуры двух мужчин, увлеченных беседой. Оба одеты в черное — в наглухо застегнутые короткие куртки из плотного материала с рукавами, притороченными к пройме шнуровкой. Из-под высокого жесткого воротника кокетливо выглядывал кружевной край рубашки, видневшийся также в просветах на плечах и манжетах. Грушеобразные короткие штаны переходили в обтягивающие, не покривлю душой, лосины. Наряды мужчин довершали мягкие остроносые ботинки, кажется, из бархата.

Первого узнала сразу — это был Роджер Эшам, мой ночной сторож. У второго мужчины, казавшегося еще более высоким из-за черной шляпы, украшавшей темно-каштановые волосы, было худое напряженное лицо, словно он пытался решить махом все проблемы Англии. Подозреваю, человек с пронзительным взором темных глаз, длинным носом и кокетливой бородкой — тот самый сэр Уильям Сесил, барон Берли, государственный секретарь и хороший друг, о чем успела проболтаться Кэт Эшли.

Мое появление не прошло незамеченным. Дамы присели в глубоком реверансе. Мужчины, соперничая друг с другом в неловкости, бухнулись на одно колено. Все замерли, я тоже. Ой! А что теперь делать со скульптурной композицией? Выводить из ступора или пусть дальше стоят?

Ответ пришел изнутри, словно кто-то решил поддержать меня в сложный момент. Я почувствовала себя головой пофессора Доуэля, пришитой к чужому телу, которое взяло управление на себя. Ну и пусть подсказывает! Коротко кивнула и важно проследовала в центр зала, стараясь сохранять серьезное выражение на лице. Дамы самостоятельно вышли из сумрака, вернее, из реверанса, мужчины поднялись. Уильям поспешил ко мне:

— Приветствую вас, королева, — начал он низким приятным голосом, в котором, впрочем, угадывалась тяга к занудному бормотанию. — Нам всем не терпится узнать о вашем самочувствии.

— Благодарю, Уильям. Вашими молитвами... — я окинула взглядом замерших фрейлин, — мне намного лучше.

— Но не благодаря стараниям придворных врачей, — негромко пробурчал мужчина. Я улыбнулась. Какая удача, что меня выхаживала Кэт и удалось не подпустить к себе местных знахарей! — Я нашел для вашего величества лучших врачей Лондона, но вы выгнали их и изволили ругаться на непонятном языке.

— Обсудим это позже, — произнесла я, сдержав смешок. Неужели буйствовала?.. — Сейчас я отправляюсь вознести хвалу Господу за чудесное исцеление.

Надеюсь, меня проводят в нужное место и не потеряют по дороге... Мужчина поклонился, затем намекнул, что Тайный Совет жаждет видеть выздоровевшую королеву сразу же после посещения часовни. Я обреченно кивнула. Чужой мир накатывал товарным поездом, от которого уже не могла спрятаться, да и не было смысла.

— Уильям, вы знакомы с Роджером Эшамом? — я перевела разговор на важную для меня тему.

— Встречались прежде и многократно.

— Тогда вас, несомненно, обрадует мое решение сделать его личным секретарем.

В ответ раздалась тишина. Наконец, пожевав губы, Уильям произнес:

— Как вам будет угодно, моя королева!

— Елизавета, — напомнила я. — Прошу, зовите меня по имени.

— Не сомневаюсь в вашей дальновидности и его преданности, Елизавета. К тому же, Эшам служил при дворе вашей покойной сестры Марии в должности министра иностранных дел. Правда, короткое время. Думаю, он справится наилучшим образом.

Уильям махнул рукой. К нам поспешил писарь, возникший словно из ниоткуда, чтобы нацарапать на бумаге волю королевы. Бывший министр иностранных дел?! Ух ты! Тем временем я уже поздравляла польщенного Роджера с новой должностью, подозреваю, денежной и престижной. Также потребовала выделить ему местожительство во дворце, потому что буду нуждаться в нем постоянно, по крайней мере, первое время.

— Когда мне приступать к новым обязанностям? — спросил он после того, как порядком утомил меня изъявлениями благодарности.

— Сейчас же. Теперь ваше место подле меня. Помните о ночном разговоре!

Но прежде чем наша процессия отправилась в часовню, молоденькая рыжеволосая девушка, одетая в роскошное зеленое с белым платье, подала мне молитвослов. Ее внешность показалась знакомой. Странно!

— Желаете держать в руках, ваше величество, или позволите мне нести его? — любезно поинтересовалась она, сжимая книгу в коричневом переплете. Что-то было во внешности девушки такое... Не понимаю! Может, цвет глаз? Волосы, овал лица? Нет, все вместе! Она была точной копией той женщины, что недавно посмотрела на меня из зеркала. Только моложе.

— Бойтесь данайцев, дары приносящих, — раздался тихий голос Роджера, стоявшего позади меня. Личный секретарь приступил к работе. — Это Летиция Ноллис, ваша двоюродная сестра. Дочь вашей тети Марии Болейн. Присмотритесь к ней внимательнее, Елизавета!

— Пожалуй, я самостоятельно донесу слово Божье до часовни, — ответила я фрейлине, забирая из ее рук молитвослов. Роджер хмыкнул за спиной, Летиция взглянула с изумлением, Уильям кашлянул, затем погладил бороду. Что я такого сказала? Кажется, надо быть поосторожнее с шуточками, а лучше и вовсе молчать!

И мы пошли. Сначала через анфиладу гостиных и приемных, вызывая массовый падеж придворных. Мужчины как один склонялись передо мной, становясь на колено, дамы приседали в глубоком реверансе. По подсказке, пришедшей изнутри, я поднимала некоторых, особо ретивых, движением руки. Со всех сторон доносился шепот: "Королева! Королева жива!". Кто бы сомневался... Некоторым даже удалось коснуться длинного шлейфа моего белого платья, который поддерживала маркиза... Черт, забыла, как ее зовут!

Мы шли. К процессии присоединялось все больше и больше народу. Ее возглавляли бароны, графы, рыцари Ордена Подвязки, в именах которых, услужливо подсказанных Роджером, я моментально потерялась. За ними выступал Хранитель Большой Печати — хоть его запомнила! — сэр Николас Бэкон. Подле него — двое служителей. Первый нес королевский скипетр, второй — державный меч в красных ножнах, украшенных королевскими лилиями. Эти вещи я смутно помнила еще с коронации. Затем шествовали мы с Роджером, нашептывающим мне в одно ухо имена, и Уильямом, порывавшимся нашептать во второе о государственных проблемах. Последнего я отгоняла, как назойливую муху, но улетать он не собирался. По обеим сторонам нашей процессии с хвостом из фрейлин и придворных дам выступали гвардейцы с позолоченными секирами. Вот и сходила тихонечко в церковь!

Затем в одном из приемных покоев я увидела его — темноволосого высокого мужчину, смуглым цветом лица походившего на испанца. На нем был костюм из светло-серого полотна, расшитый мелкими розочками и драгоценными камнями. Мужчина вовсе не показался смешным в немного нелепой средневековой одежде. Наоборот, выглядел элегантно и... мужественно. Да что такое! Он ловко склонился передо мной, но глаз не опускал, словно дожидаясь, когда мы встретимся взглядами. Встретились!.. Сердце застучало; кажется, кровь прилила к щекам. Я чуть было не навернулась с каблуков, потому что по телу прокатилась горячая волна, вызвав всеобщую дезориентацию мыслей и чувств. Что со мной происходит? Знать не знаю этого человека! Видела однажды, когда он вынес меня на руках из королевской баржи.

Наконец, я поняла, что это вовсе не со мной, а с ней... Вернее, с чужим телом, что столь бурно реагировало на незнакомца. Кто он? Толкнула Роджера локтем — нечего увиливать от обязанностей!

— Роберт Дадли, друг вашего детства, — раздался тихий голос личного секретаря. — Елизавета, неужели вы забыли того, с кем были заключены в Тауэр?..

Я промолчала. Как можно забыть то, о чем никогда не помнила? Отвела глаза, прошествовала мимо Роберта, спиной чувствуя его взгляд, от которого по позвоночнику пробежала горячая поземка. Ну и пусть!..

Мы все шли и шли. Через коридоры, комнаты, залы, сквозь длинные галереи и переходы, в окна которых я видела заснеженный сад. Если не приведут обратно, заблужусь и буду вечно скитаться по дворцу тенью отца Гамлета! Не успела обдумать эту мысль, как увидела картину, занимающую весь потолок одного из парадных залов. На ней была нарисована семья: отец — грузный, рыжеволосый мужчина в черной одежде, почти полностью скрываемой плащом из золотой ткани. Вид он имел суровый и решительный, в отличие от кроткой и задумчивой женщины в коричневом платье. В ее темных волосах было что-то наподобие русского кокошника, расшитого жемчугом. Подле них — трое детей. Старшая девочка, вернее, уже девушка — темноволосая, с серьезным лицом и поджатыми тонкими губами. Светловолосый мальчик лет девяти-десяти походил на ангелочка с наивным и любознательным взором. На нем — красный придворный костюм, на голове — залихватский берет с белым пером. Но моим вниманием завладела другая девочка-подросток, да так, что я остановилась. Состав из придворных, немного побуксовав, тоже замер, словно решительная рука дернула стоп-кран.

Я смотрела на девушку, она смотрела на меня. У нее были длинные рыжие волосы, спокойное и уверенное лицо. Красное платье цвет в цвет с одеждой маленького принца. Это была Елизавета, я узнала ее! В руках девушка держала книгу. Я вздрогнула, чувствуя на себе внимательный взгляд. Но ведь она умерла! А я... Я, кажется, свихнулась окончательно, потому что чувствовала ее незримое присутствие.

— Ваша семья, — тем временем бубнил Роджер, кажется, окончательно смирившийся с тем, что королева забыла все на свете. — Ваш отец, Генрих VIII, его шестая жена — Екатерина Парр. Ваша старшая сестра — королева Мария, скончавшаяся два месяца назад. Младший брат — король Эдуард, умерший в возрасте пятнадцати лет. Вы сами...