Большая и грязная любовь

А второй продолжал:

— Нам достаточно пары недель. Примерный план уже набросали. Он очень дорожит семьёй, но жена, судя по предварительной информации, погуливает. Чем не повод для временной неадекватности?

— Информация про жену неточная, — сказал Глеб, принимая папку. — А если она чиста и невинна?

— Так пусть станет виноватой, — пожал плечами второй.

Я, наконец, сообразила взглянуть на визитки. На обеих красовался логотип довольно известной сети магазинов. Метросексуала Истархом звали, пухлому он приходился советником, ну а сам пухлый... нет, не генеральный, а просто директор. То бишь владелец, или один из них.

— Ладно, разберёмся... — пробормотал зеленоглазый. — Внешний повод тоже придумаем, не впервой. О расценках знаете?

Заслышав о деньгах, директор смущаться перестал.

— Знаем. Но суммы, которые вы назначаете...

— Я не торгуюсь, — отрезал Глеб.

Пухлый попытался возразить:

— Глеб Игоревич, я всё понимаю, но сейчас кризис!

Он говорил что-то ещё, приводил доводы и аргументы. Интуиция подсказывала — зеленоглазый не слушает. Просто позволяет человеку выговориться.

Я тоже не слушала, но совсем не потому, что неинтересно. Просто я в это время, как завороженная, на Истарха смотрела. Советник директора глядел чётко на меня, улыбался и водил языком по... Мама! Мне ведь не мерещится! У него действительно клыки!

— Я не торгуюсь, — повторил Глеб, и даже папку от себя отодвинул.

— Ну... ну тогда мы подумаем, — заявил пухлый.

Улыбка с губ метросексуала слетела в момент.

— Веня! Я же предупреждал!

И таким тоном это было сказано, что Веня побледнел и снова затрясся.

— Глеб Игоревич, извините, — продолжал тем временем Истарх. — Это недоразумение, не более. Конечно, мы согласны. И сумму выплатим в срок.

Шеф кивнул столь медленно, столь неохотно, словно выгода — последнее, что его интересует. А потом повернулся к пухлому, сказал:

— Оставьте нас на минутку.

Покидая переговорную, мужчина озирался и нервно поправлял галстук. А едва дверь закрылась... нет, я не успела понять, как это произошло. Просто Истарх оказался распластан на столе, горло метросексуала сдавливала мощная лапища Глеба.

— Ты на кого клыки скалишь, кровосос хренов?! — прошипел шеф.

— Я... — начал было Истарх, но договорить не смог — захрипел.

— Ещё раз увижу, знаешь куда осиновый кол засуну?

— Догадываюсь, — суча ногами по столешнице, просипел Истарх. Он тщетно пытался избавиться от руки Глеба, и стремительно серел.

— Не слышу! — прорычал зеленоглазый.

— Я понял! Понял! — взвыл Истарх.

Рука разжалась.

Давешний переговорщик вылетел за дверь быстрей, чем я успела сказать мяу.

— Совсем распоясались, — процедил Глеб. — Может охоту объявить, а?

Я промолчала.

Когда вернулись в кабинет, я, помня о недавних событиях, тут же отпрянула от двери и поспешила к своему столу. Вот только в кресло опуститься не успела — Глеб настиг раньше. Инстинкт самосохранения вопил — давать этому мужчине возможность подойти сзади нельзя! Поэтому пришлось повернуться лицом и застыть в надежде, что всё обойдётся.

Не обошлось.

Глеб подошел вплотную, я неосознанно отступила и упёрлась в стол. А в следующий миг меня на этот самый стол усадили и принялись обводить пальцем контур губ. Какое счастье, что за время переговоров всю помаду съела! Иначе была бы сейчас... впрочем, неважно.

— Кри-ис... — прошептал зеленоглазый. — Кри-ис...

Я застонала.

Нет, реагировать на этого мужчину не собиралась — после знакомства с Истархом и его боссом даже мамино одобрение уже не убеждало. Но тело рассудило иначе, ему на вопросы этики и здравого смысла было плевать. По коже словно огненный смерч пронёсся, а следующее прикосновение Глеба заставило выгнуться и запрокинуть голову.

Когда его губы коснулись шеи, сознание пронзила страшная мысль — а ведь Глеб тоже не человек. Иначе он бы не смог уложить Истарха на лопатки. Мамочки... а откуда тут вампиры-то взялись? Чёрт! Они что, в самом деле существуют?

— Кри-ис...

Поцелуй был долгим, глубоким, пьянящим. Я очнулась лишь тогда, когда ощутила руки шефа на своей груди. Он как-то умудрился расстегнуть жакет, теперь поглаживал большими пальцами, изредка проникал под кружево бюстика.

— Глеб... — увы, в моём голосе не только угроза прозвучала.

Юбка была мгновенно задрана едва ли не до пояса. Одна рука шефа легла на попу, вторая устремилась к застёжке бюстика.

— Глеб!

Застыл. Всего на миг, но замер. А потом всё по новой, только в этот раз до застёжки всё-таки добрался.

— Глеб!

Глеб не слышал — увлечённо ласкал губами то, что прежде скрывалось за кружевом и упоённо мял юбку. И так как ноги мои были почему-то раздвинуты, а прижиматься зеленоглазый не стеснялся, уровень мужского интереса был более чем очевиден.

— Глеб прекрати!

Прекратил. В смысле — целовать прекратил, но прижимал по-прежнему. Поднял голову, и я едва не завизжала. Точно не человек! У людей красных всполохов в глазах не бывает!

— Глеб, я же сказала. Не хочу.

— Хочешь... — хрипло ответили мне и прижали так, что желание, с которым я таки пыталась бороться, усилилось раз в сто. Увы, я точно знала — это не магия, физиология.

— Глеб, я не готова! — аргумент прозвучал жалко, но хоть что-то.

— Кри-ис...

— Не готова я, понимаешь? Мне... мне работать надо. Вот!

Шеф заломил бровь и выдал:

— Уволю.

Ну ничего себе!

— Глеб...

— Уволю к чёртовой бабушке, — убеждённо сказал зеленоглазый. — Будешь приходить в этот кабинет по личным делам. С девяти до шести, с понедельника по пятницу. Устроит?

Эм... Если работа мешает чему-то — ну её нафиг эту работу? Чёрт. Неправильно это.

— Не надо меня увольнять.

Ответом стала заломленная бровь и скептическая ухмылка.

— Это почему же?

Потому что когда влипаешь в какую-то дикую историю, постоянный источник дохода точно не помешает. И вообще я намерена жить по накатанному сценарию, только разберусь сперва что к чему.

— Кри-ис... — вновь позвал шеф. От этих интонаций мурашки по спине побежали, а грудь... Та-ак, пора с этим завязывать. В смысле — застёгивать!

Я отстранилась, для чего пришлось практически лечь на стол (кажется, теперь знаю, почему тут кроме ноутбука и телефона ничего нет), и попыталась поймать края бюстика.

— Помочь? — прошептал брюнет.

Отличный вопрос, ага. Особенно когда звучит из уст того, кто бессовестно наваливается сверху, лишая всякой возможности застегнуться самостоятельно.

— Глеб!

— Я уже двести лет Глеб, — пробормотало начальство, но бюстик всё-таки застегнуло.

Моё изумление потонуло в новом поцелуе, после которого зеленоглазый (вернее зеленоглазый в красную крапинку, но это мелочи) таки отступил.

Застёгивать жакет и одёргивать юбку, которая в самом деле до пояса задралась, пришлось самой. Под прицелом очень недвусмысленного взгляда.

— Крис, долго дуться будешь? — в голосе Глеба прозвучала ирония, но я точно знала — шеф зол. Выходит, раньше я в близости не отказывала?

— Глеб, ну мы же взрослые люди, верно?

Лично меня этот довод всегда отрезвлял и заставлял задуматься над своим поведением. На Глеба он произвёл совсем иное впечатление:

— Вот именно. И я не понимаю, почему мы, взрослые люди, не можем заняться... взрослыми вещами.

— Потому что мне нужно разобраться с делами.

— Уволю! — складывая руки на могучей груди, прорычал шеф.

— Не уволишь, — буркнула я, гордо усаживаясь в кресло и открывая ноут. — Я слишком ценный кадр.

Била наугад, но в мишень попала. Начальство поморщило нос и отступило, столь же гордо, как и я. Впрочем... выпирающий индикатор мужских желаний картинку несколько подпортил — пришлось прикусить язык, чтобы не съязвить на этот счёт.

Итак... расследование продолжается!

Нет, я в самом деле собиралась выяснить что к чему — покопаться в файлах и письмах, влезть в архивы, которых тут с десяток насчитывалось, проверить контакты, но... не случилось. Просто стоило сесть за ноут, в голове что-то перемкнуло и я... в общем, я действительно за работу принялась.

Сперва написала два протокола переговоров с Истархом и его "директором". Один официальный, где просьба значилась как заказ на PR-компанию с целью ослабить конкурента. Второй — реальный, где всё было изложено без прикрас, а в отдельной сноске указывалась принадлежность метросексуала к кровососущим.

После, приняв от Глеба Игоревича достопамятную папку, расписала черновой план работы с "объектом" — тем самым конкурентом, которого заказали нашему ООО. Неверность жены значилась как первый из возможных внешних поводов к последующему "нервному срыву". Да, кавычки обязательны, потому что ни о каком срыве речи не шло. Объекту предстояло испытать на себе ментальное воздействие третьего уровня, получить психическую установку орать и чудить в течение двух недель. Старт операции был назначен на 21 число, с возможным переносом даты — дата к началу каких-то торгов привязывалась.

Закончив с протоколами и планом, принялась разбирать стопку документов, полученных на ресепшне. Там было сложней — отчёты по нескольким "PR-компаниям", одно заявление о переводе в европейский филиал, и служебная записка по судебному делу, смысл которого... Ох, мамочки! Смысл этого дела сводился к тому, что две ведьмы получили взаимоисключающие заказы и вместо того, чтобы решить вопрос "согласно установленной процедуре", развязали войну. Автор служебки просил приобщить к делу запись видеонаблюдения, ну а обращался непосредственно к Глебу. То есть Глеб судьёй в этом деле был, или одним из судей.

Увы, задуматься над этой информацией не смогла, по крайней мере на тот момент. Более того — усмехнулась и размашисто написала отказ! Где-то в голове сидела мысль — адвокат пытается заболтать, свести дело к бессмысленной полемике, причём не в первый раз. И для меня это была рутина. Самая рутинная из всех!

Дважды прерывалась на кофе, причём кофе не только себе готовила — Глеб Игоревич тоже удостоился. Наверное, я бы вообще внимания не обратила, но сознание зацепилось за несколько мелких деталек.

Первое — у нас с Глебом была отдельная, личная кофеварка. Она стояла на общей кухне, но единственной, кому разрешалось прикасаться к машине, была я.

Второе — взгляды сотрудников нашего ООО. Мысль о том, что коллеги должны презирать помощницу или секретаршу, которая спит с шефом, сидела где-то на уровне подсознания, причём держалась крепче сказочной репки. Вот только вышагивая по коридорам, я ни одного неприязненного взгляда не поймала. Более того — коллеги глядели с уважением и улыбались искренне. Словно я... самую важную, самую ответственную в мире работу выполняю.

Третье... Третье — сам Глеб. Ему было совершенно плевать на напиток, но на моё приближение к собственному столу, брюнетистое начальство реагировало очень остро. Красные всполохи в глазах уже не вспыхивали, но руки Глеб Игоревич тянул... Мне даже пришлось пригрозить ему опрокинутой на голову чашкой.

Ушел мой зеленоглазый шеф в районе четырёх, предварительно заловив меня на выходе из ванной. Приставать не приставал, но нижнюю губу прикусил, и какое-то ругательство на незнакомом языке рыкнул. Я в ответ "козью морду" состроила, тут же вернулась за ноут и погрузилась в изучение планов работы на следующий месяц.

А очнулась лишь тогда, когда в кабинет вломился бритоголовый шкаф и пробасил:

— Крис, извини, но Глеб Игоревич приказал проследить, чтобы ты не засиживалась.

— Что? — недоумённо пробормотала я.

— Домой! — пояснил шкаф и ключами от машины потряс.

— А... Минуточку!

Рука сама потянулась к телефонной трубке, пальцы уверенно отстучали короткий внутренний номер.

— Марин... Марин, ты совсем с ума сошла? — хмуро вопросила я.

Марина ответила после недолгой паузы:

— А что не так?

— Ты сдачу аналитики за прошлое полугодие на двадцатое число поставила. Я не успею её проверить. Давай хотя бы на пару дней перенесём?

На том конце провода воцарилось молчание. Мне оно показалось изумлённым, и вскоре догадка подтвердилась.

— Крис! — Марина не говорила, шептала. — Глеб Игоревич поставил крайний срок двадцать первое!

— Тогда на день перенесём. Мало, но хоть что-то. Я двадцатого проверю, а ты двадцать первого сдашь.

— Кри-ис! Ну ты же сама сказала, что двадцать первого нельзя!

— Почему нельзя? — нет, ну ведь действительно непонятно. И какая вообще разница — двадцатое, двадцать первое...

— У тебя же критические дни начнутся! — всё тем же шепотом выпалила Марина.

Она выпалила, а я выпала. Причём тут это? Но в трубку сказала другое:

— А... Прости. Забыла. Тогда... тогда конечно. Будем пытаться. В крайнем случае, — короткий взгляд на шкаф. Не тот, который с напитками, а тот, который бритый и с ключами от машины, — после работы задержаться попробую.

— Крис, миленькая! Попробуй! Ты же знаешь, он нас порвёт, если что не так будет!

— Надеюсь, это не в прямом смысле?

Марина (а кто она вообще такая, а?) нервно рассмеялась. Я тоже хохотнула — так, за компанию. А потом совсем не смешно стало. Что это за фигня? Где аналитический отчёт и где я?

— Крис... — пробасил шкаф.

— Ещё минутку!

Бросив трубку, я открыла расписание Глеба на ближайший месяц. Час назад меня совершенно не смущало, что с двадцать первого по двадцать четвёртое — один сплошной пробел, а теперь... теперь ещё и план работ открыла, и то же самое обнаружила.

Как-то резко вспомнились алые всполохи в глазах, и сила, с которой начальство Истарха к столу прижимало, и... и в голову закралась безумная мысль — а может мой работодатель тоже вампир? Не беззубый — в том, что зубы у него есть, я уже убедилась, а... специфический какой-нибудь. Иначе с чего такое важное значение красному дню календаря придаётся?

Вечер я встречала на лавочке возле подъезда. Сидеть просто так было совсем неинтересно, но взять с собой книгу или что-нибудь иное, занимательное, не решилась. Лучше поскучать, чем проглядеть.

Да, да! Я ждала собачника! Вглядывалась в каждого прохожего, и молчаливо молилась — только бы повезло! Ну и материлась... слегка.

Большая грязная любовь? Хорошо! И даже отлично! Хотя, когда соглашалась, не думала, что всё возьмёт и сбудется. Но вампиры и ведьмы? Я на такое, простите, не подписывалась. Может в нашем прекрасном человеческом мире и живут такие, но прежде я о них не знала и как-то не планировала сталкиваться. И наделять свою "любовь" сверх способностями тоже не просила.

Нет, я не хочу, чтобы жизнь в прежнее русло вернулась, но мне очень, очень-очень, нужны ответы. Осведомлён — значит вооружен!

На это рандеву я надела единственный более-менее простой комплект из нового гардероба — спортивную юбку и маечку. Обуви к этой одёжке, увы, не прилагалось, так что туфли а-ля стриптизёрша все старушки нашего двора оценили.

Туфли, к слову, ни одной не понравились. Зато оголённые коленки одобрили все без исключения мужчины, даже Сан Саныч — пенсионер с первого этажа — добродушно хмыкнул.