Большая и грязная любовь

Большая и грязная любовь

Пролог

Никогда не пила на улице. Тем более шампанское. Тем более тёплое. Да ещё из горла! Но после встречи с девчонками такая тоска накатила, что вывалившись из такси не домой свернула, а к супермаркету. Взяла бутылку "брюта" и вот.

Если мама, упаси бог, застукает меня за этим занятием — запилит насмерть, но перемещать свои кости к соседнему подъезду совершенно не хочется. К тому же там лавочка без спинки и фонарь не работает, а на улице темно-о-о...

— Девушка, с вами всё в порядке? — спросил проходивший мимо собачник.

Я как раз новый глоток делала — захлебнулась, закашлялась, и мысленно послала сердобольного прохожего по известному адресу.

— Ну прости, — останавливаясь, хмыкнул он. Псина — огромная, но похоже безродная, грозно рыкнула.

— Ага, — пробормотала я, старательно вытираясь рукавом. Нафига, спрашивается, ветровку стирала?

Псина рыкнула повторно, а я подумала и мяукнула в ответ.

— Мда... — заключил собачник.

Махнула рукой — мол, иди, не мешай. Но прохожий оказался на редкость приставучим. Спустил дворнягу с поводка, и едва пёс скрылся в ближайших кустах, плюхнулся на лавку.

— Дай попробовать, — сказал он и потянулся к бутылке.

Я машинально отодвинулась.

— Ага, щас!

Не ответил, а я же мысленно чертыхнулась и отодвинулась ещё дальше.

— Кри-ис... не жадничай.

— Э... Мы знакомы?

Окинув собачника пристальным взглядом, я пришла к выводу, что вижу его впервые. Хотя... может и знакомы. Внешность у мужика совершенно непримечательная — весь какой-то типический-типический. Да и псина у него невыразительная, хоть и большая.

— Почти, — "обрадовал" собеседник, а до бутылки всё-таки дотянулся. Потом кивнул на мои голые ноги, спросил: — Не холодно?

Вообще-то не жарко — вечер как-никак, да и лето, если верить календарю, ещё вчера закончилось. Но не в джинсах же мне идти было.

— Чего надо? — невежливо буркнула я.

— Да просто мимо проходил, — пожал плечами безымянный, приложился к горлышку. — Фу! Да оно же тёплое!

— Ну извини...те.

— Можно на ты.

Угу. Можно, но не нужно.

— Так что случилось? — спросил незнакомец. — Почему пьём?

Очень захотелось послать его в третий раз, только уже не мысленно, а вслух. Но мужчина заглянул в глаза, и во мне что-то переменилось. Вернее — в голове что-то щёлкнуло, рот сам собой открылся, а с языка сорвалось:

— Да потому что дура!

— А... поподробнее? — вкрадчиво спросил собачник.

— Ну я же с самого начала знала — не нужно на эту встречу идти!

— Какую встречу?

— С девчонками! С одноклассницами! — Мужик глядел на меня с таким участием, что не выдержала и выдала все свои тайны разом: — Мне тридцать, понимаешь? И я не замужем, и без детей, и вообще! А они все... А я...

— Завидуешь?

— Нет. Да. Ну...

Фух, ну как объяснить? Да ещё мужику? Не завидую, разве что чуть-чуть. Просто жалко себя стало. Так жалко, что даже всплакнула в такси.

— А что мешает? — не унимался собеседник.

— То же, что и танцору, — пробормотала я, решительно отбирая "брют". Фига се он попробовал! Да тут уже на донышке!

— То есть ты любовь ждёшь? — догадался незнакомец. Вернее, уже не незнакомец, а собутыльник, но это неважно. — Большую и чистую?

Не зря шампанское охлаждённым пьют — когда тёплое, от него совсем крышу сносит. В трезвом состоянии я бы такого не сказала:

— Я даже на маленькую и грязную согласна, веришь?

У мужика чуть рот от улыбки не порвался.

— Неа, не верю.

— Зря!

Улыбка собачника ещё шире сделалась, хотя казалось — куда уж?!

— Зря? — явно сдерживая хохот, переспросил он. Потом причмокнул и выдал: — Маленькую предложить не могу, а вот большую... Большую и грязную, а?

— Ага! — пить и кивать одновременно очень неудобно, но я справилась. — Можно две!

Всё-таки не выдержал, засмеялся.

— Нет, две — перебор. Одна! Но большая...

Махнула на него рукой — мужчины! Ничего в загадочной женской душе не понимают. Впрочем, какая нафиг разница? Всё равно трёп. Простой трёп и ничего кроме.

Часть I

Глава первая

Будильник выдернул из какого-то ну о-очень хорошего сновидения. Нет, сон я, увы, не помнила, но улыбка от уха до уха на лице имелась.

Перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку в надежде поспать ещё пять минут, но... не свезло.

— Кри-ис! Кри-и-ис! У тебя совесть есть? — мама кричала с кухни.

Я честно покивала и закрыла глаза, но родительница принялась греметь посудой и... в общем, встать всё-таки пришлось.

Неосознанно подражая зомби, доплелась до ванной. Умылась, почистила свои 32 (на самом деле 28, но это мелочи), попутно отмечая, что похмелья как бы и нет. Пристально осмотрела причёску и пришла к выводу, что вчерашняя укладка пострадала не сильно, так что голову можно не мыть.

Впрочем, её вообще мыть не обязательно — в нашей убогой канторе на такие мелочи внимания не обращают. Наши мальчики только в монитор смотрят, а единственная девочка — Мария Сигизмундовна, шестидесяти трёх лет от роду — в наш кабинет вообще не заходит. Мы с ней только в день зарплаты и на корпоративах встречаемся.

— Кри-и-ис!

— Да, да! Иду!

Мимоходом заглянула в кухню — на столе уже дымилась миска овсянки. Я закатила глаза и скривилась — два месяца назад мама прочитала очередную книжку о здоровом образе жизни и вот. Тот факт, что мой желудок просыпается только к обеду, а завтраком (любым!) банально давлюсь, её не заботит.

— Крис, ну сколько можно ждать! — возопила родительница. — На работу опоздаешь!

Ну и что? У нас все опаздывают. Это часть корпоративной культуры.

Мысленно ворча, я вернулась в комнату, отодвинула створку шкафа-купе, и... а вот тут меня накрыл шок. Полный и всеобъемлющий.

— А... а это что? — пробормотала я. Потом всё-таки опомнилась, заорала: — Ма-ам!

Мама на зов не спешила, я же глядела на ровные ряды вешалок и медленно зверела.

Убью! Нет, знаю, что о маме так нельзя, но убью! Прямо сейчас! И с особой жестокостью!

— Что? — В дверном проёме появилась стройная женщина в аляповатом домашнем халате и бигуди. Лицо моей... чересчур заботливой родительницы, покрывал густой слой сметаны — обязательная утренняя маска.

Я вдохнула поглубже, потом выдохнула и спросила, стараясь не шипеть и не плеваться:

— Мамочка, а где моя одежда?

Родительница одарила озадаченным взглядом, сделала шаг вперёд, чтобы заглянуть в шкаф.

— Как где? Вот.

Её недоумение было настолько искренним, что я растерялась. А мама развернулась и, как ни в чём не бывало, отправилась на кухню. Только бросила через плечо:

— Пить надо меньше.

Пить? О чёрт! Во сколько я вчера пришла? Ай...

Мысли о встрече с одноклассницами и задушевных разговорах на лавочке были решительно отброшены, я же не менее решительно направилась за мамой.

— Где мои джинсы?

Вот теперь на меня смотрели пристально, с явным осуждением.

— Что? — не выдержала я.

— Крис, я всё понимаю, но если ты не прекратишь...

И всё-таки я зашипела. Нет, ну сколько можно? Мне тридцать лет! Тридцать!!! Я взрослая девочка и воспитывать меня ПОЗДНО! Тем более такими варварскими методами!

— Я прекрасно осведомлена, что тебе не нравится, как я одеваюсь, где работаю, как провожу свободное время, но... мама, ты перегнула!

Лицо, покрытое слоем сметаны, вытянулось.

— Крис, ты о чём? Мне всё нравится...

Это был двойной перегиб. Запредельный.

В комнату я вернулась разъярённой фурией, схватила первую попавшуюся вешалку, бросила на кровать. Стянув пижаму, выхватила из ящика для белья трусики, втиснула в них свою красоту. Столь же стремительно застегнула бюстик (незнакомый, кстати) и попыталась отыскать колготки. Не нашла! Зато на полке, соседствующей с ящиком для белья, обнаружилась целая стопка новеньких, нераспечатанных упаковок с чулками.

Ну мама! Ну... ну ладно!

Несмотря на кипящий в крови адреналин, чулки натягивала осторожно, подтягивала ещё осторожней. После упаковалась в деловой юбочный костюм стального цвета и выругалась в голос — просто крой жакета не предполагал наличие под ним блузки. Да и не было в шкафу блузок! Зато были туфли... Пар пятьдесят, не меньше. Как они уместились — ума не приложу, но стояли же.

— Ну мама... ну погоди!

— Крис, хватит! — в голосе возникшей на пороге женщины слышались гневные нотки. — Не знаю, чем вы там вчера занимались, но если не перестанешь...

Кажется, это я уже слышала.

— Если не перестану, то что?

— Я Глебу Игоревичу пожалуюсь, — выдохнула родительница.

— Кому-кому?

Мама не ответила — вздёрнула подбородок и удалилась. Кажется, мы поссорились окончательно.

Что ж, не впервой. Но пугать меня какими-то Глебами Игоревичами... Чёрт, ну ведь это глупо! Лучше бы Змей Горынычем пригрозила — о нём, в отличие от Глеба Игоревича, я хотя бы слышала!

Туфли тоже первые попавшиеся схватила. Потом забросила пару в дальний угол и вытащила из шкафа правильные, под цвет костюма. Зато сумочку (а сумок тоже было в избытке, как полка не обломилась — не знаю) выбирать не пришлось. Сумочку мамочка уже собрала! Только мобильный забросить осталось.

Накрасилась я по привычке, и только потом подумала — зря. Нужно было идти без грима, чтобы... да просто из вредности! О, чёрт! Как же всё это бесит!

Вылетая на лестничную клетку, я всё-таки нашла плюс в сложившейся ситуации — овсянка. В кои-то веки мне не пришлось давиться завтраком.

День обещал быть солнечным, но порадоваться этому факту я не смогла.

Во-первых, у подъезда припарковался какой-то козёл на чёрной навороченной тачке — кого ждал не знаю, но если узнаю... дверь валерьянкой оболью! Пусть дворовые кошечки порадуются.

Во-вторых, я представила путь до метро и ужаснулась — нет, я, конечно, ношу каблуки, но не пятнадцать сантиметров! На таких не ходить, а ноги ломать. Ну или на тачках, вроде той на которой козёл приехал, кататься.

В-третьих, я вообразила поездку в метро... и снова помянула недобрым словом козлов на тачках, ну и мамочку, которая решилась на столь садистскую диверсию.

А в четвёртых... я чувствовала себя падшей женщиной. Из-за чулок, разумеется. Хоть убейте, но приличные женщины чулок не надевают, разве что по праздникам. А в остальное время они носят колготки!

Погруженная в собственные переживания, я с трудом обогнула чёрного отполированного монстра и, стараясь не материться вслух, подефилировала к метро.

Сзади загудели.

Да, да! Знаю, что юбка коротковата и обтягивает бёдра слишком сильно, но простите, не было у меня времени и настроения подбирать что-то поприличней.

Как ни странно, телепатией неведомый автолюбитель не владел — тишину нашего дворика нарушил очередной гудок.

Безумно хотелось повернуться и показать настырному водиле средний палец, но я сдержалась. Ну его. Погудит и отстанет.

Не отстал...

Шелеста шин не слышала, но в том, что озабоченный автолюбитель едет за мной, сомнений не было — звук клаксона не удалялся, наоборот. Попой чувствовала — это тот самый, на чёрном монстре, которого пришлось обходить, прижимаясь к заборчику соседского цветника. В глубине души вспыхнул огонёк злорадства — так ему! Пусть помучается!

Я даже успела повеселеть и исполниться гордости, когда козёл — да, да, тот самый — ударил по газам, хитро обогнул припаркованный у обочины джип и подрезал не ожидающего такой подлости пешехода. То есть меня.

И ведь чуть не задавил! Я ж как раз на соседний тротуар перейти собиралась, чтобы на тропинку к метро свернуть.

Монстр застыл. Задняя дверь распахнулась и передо возник... Нет, не возник. Возникла! Передо мной возникла гора.

Она была облачена в белоснежную рубашку, брюки и туфли, одного взгляда на которые достаточно, чтобы понять — мне столько за всю жизнь не заработать. Гора обладала пронзительными зелёными глазами, мускулатурой, которую никакая ткань скрыть не может, и коротким ёжиком чёрных волос. От неё веяло каким-то невероятным парфюмом, и... О, чёрт!

— Крис, как это понимать?

Гора пребывала в недоумении и, кажется, горе это состояние было несвойственно. А я не имела привычки таращиться на мужчин, но ведь таращилась!

— Крис... — снова позвал незнакомец.

Огонёк злорадства погас, на его месте вспыхнул другой — малопонятный, но очень горячий.

— Мы знакомы? — кажется, этот вопрос кому-то уже задавала, причём недавно.

— Кри-ис... — судя по тону, гора расслышала в моём вопросе-ответе нечто такое, чего там и в помине не было. И даже какие-то выводы сделала. — Крис, садись в машину.

Я? В машину? Зачем?

Зеленоглазый незнакомец шагнул в сторону и повторил:

— Крис, в машину.

Мозг сработал быстро: незнакомая машина с водителем, незнакомый мужчина ужасающих габаритов и финансовых возможностей, приглашение, и я — обычная девушка без связей и "крыши". Вывод? Нужно бежать! Бежать без оглядки!

И я бы побежала, невзирая на каблуки и узкую юбку, но ноги сами понесли вперёд. Опомниться не успела, как очутилась в салоне, на кожаном сидении чёрного монстра.

— Доброе утро, Крис, — тихо сказал водитель. Причём прозвучало это так, будто он со мной каждый день здоровается.

— Э...

Гора захлопнула дверцу, а через несколько секунд втиснулась в другую — ну ту, которая с противоположной стороны расположена. Чёрный монстр бесшумно тронулся с места, преодолел сотню метров, которая отделяла от проспекта, и плавно встроился в утренний затор.

— Ненавижу твой район, — процедила гора. Потом сверкнула зелёными очами и добавила: — Крис, может хватит? Моё терпение не безгранично. Не заставляй меня уподобляться варвару.

— Э... что?

— Переезд, Крис, — пояснил зеленоглазый. — Или ты переезжаешь ко мне добровольно, или я тебя похищаю. Выбирай.

Мне ведь послышалось, правда?

Вопросов "кто я" и "где я" не возникло.

О том, кто я такая, помнила прекрасно. Я — Кристина Новикова, тридцати лет от роду, работаю оператором в фирме по ремонту компьютеров и бытовой техники, живу с мамой, имею определённое количество друзей обоих полов, не замужем.

Где я оказалась? Ну тоже ясно. Глубину этой попы я определила как значительную.

Дальнейшие события только подтвердили мой вывод.

Спустя час толкотни в пробках, машина въехала в центр города, прокралась по одной из узких улочек и свернула на широкую парковку. Парковка примыкала к монстру из стекла и бетона, ввинченному между старинных особняков.

Мне помогли выбраться из машины, насильно водрузили мою ладошку на согнутый локоть и повели к вертушке дверей. У входа в бизнес-центр толпились клерки и охранники, поэтому я решила не паниковать и сцен не устраивать — ну по крайней мере пока.

Вот так, опираясь на руку зеленоглазого незнакомца, миновала шикарный холл, отделанный мрамором и дорогими породами дерева, прокатилась на столь же роскошном лифте и осознала себя у стойки ресепшна.

— Доброе утро! — блондинка в строгом костюме лучезарно улыбнулась. Причём не только горе, но и мне. Потом выложила на стойку худенькую стопку документов.

Почему я взяла эти бумаги? Понятия не имею! Но никто не возражал...

Зеленоглазый переместил свою руку на талию, приобнял самым что ни на есть привычным образом, и повёл дальше. Миновав ещё один ресепшн, возле которого располагались диванчики для посетителей, мы вошли в просторный кабинет.

Противоположная стена была полностью стеклянной. В глубине кабинета стоял массивный стол, явно хозяину сей обители принадлежащий. Чуть в стороне — ещё один, поменьше и покомпактней. Во всевозможные экстрасенсорные гадости никогда не верила, но чувство узнавания было столь сильным, столь реальным... Второй стол — мой. Зуб даю!

Справа от нас обнаружился диван, пара кресел и журнальный столик. Рядом барный шкаф. Слева заметила ещё одну дверь, и я точно знала — там ванная комната. Не санузел, а именно полноценная ванная комната с ну о-очень большой душевой кабиной.

Не успела я изумиться, как дверной замок щёлкнул. Худенькая стопка документов была изъята из моих пальцев и небрежно отброшена. Листки разлетелись и плавно осели на тёмный паркет, а я оказалась прижата к деревянной створке двери.

— Кри-ис...

Желания и намерения зеленоглазого не только осознала, но и почувствовала. Они были, мягко говоря, внушительными.

— Кри-ис... — снова прошептал зеленоглазый и прильнул к губам.

Отвернуться не успела, поэтому пришлось притвориться замороженной рыбой и дождаться, когда гора осознает, что поцелуй односторонний.

— Кри-ис, — в голосе незнакомца появились нотки обиды. — Кри-ис...

А потом его нога протиснулась между моих коленок и... в общем, надо что-то делать, пока не поздно.

— Я не могу!

Брюнет замер, заглянул в глаза.

— У меня... э... — нет, сказать незнакомому мужчине, что у меня критические дни — стыдно. Даже с учётом того, что дни вымышленные. Другие аргументы не столь весомы, но придётся рискнуть. — У меня настроения нет.

Он вопросительно изогнул бровь, но отстраниться даже не подумал.

— Крис, — ох, как интимно моё имя прозвучало! — Крис, если это из-за Мегеры, то повторяю: между нами ничего нет, не было, и никогда не будет.

Понятия не имею, откуда что взялось, но я точно знала — Мегера не определение и не прозвище, а имя.

— Кто такая Мегера?

Зеленоглазый чуток отодвинулся и окинул сердитым взглядом.

— Кри-ис, хватит дуться.

Вывод неправильный, но это неважно. Важно то, что насиловать меня явно не собираются.

Вздохнув поглубже, я осмелела настолько, что решилась задать самый главный вопрос:

— А вы? Вы кто такой?

Губы незнакомца скривились в усмешке. Он выдержал паузу, потом выпустил из захвата и сказал:

— Ясно. — И уже направляясь к рабочему столу, продолжил: — Ясно, розочка моя. Нет так нет. Но учти, если сегодня кто-нибудь пострадает, в этом будешь виновата ты.

Ну ничего себе заявленьице!

— Эй! — воскликнула я возмущённо.

Зеленоглазому моё возмущение было до фонаря.

— Время, Крис, — стукнув ногтем по стёклышку наручных часов, сказал он. — У нас переговоры через час.

Мне кажется, или минуту назад его эти переговоры не заботили?

— Крис, работать! — ровным, но довольно-таки требовательным тоном, добавил... шеф? Он мой шеф?

Ладно, разберёмся. Вот прям щас и начнём... разбираться!

Тяжело вздохнув, я одёрнула юбку и принялась собирать разбросанные по полу бумаги. На одном из листков, с оформлением характерным для заявлений и служебных записок, прочла: "Генеральному директору ООО "С.К.Р.", Вознесенскому Г. И."

Та-ак... А какого-такого Глеба Игоревича упоминала мама?

Подобрав последнюю бумажку, я поймала на себе пристальный, плотоядный взгляд зелёных глаз и нервно сглотнула. Ну да, могла бы догадаться, что нагибаться, когда на тебе короткая юбка, несколько опасно.

Одёрнув оную часть гардероба ещё раз, задрала подбородок и гордо проследовала к "своему" столу. На отполированной глади столешницы присутствовали только телефон и ноутбук.

Стараясь не удивляться нездоровому порядку, опустилась в кресло и открыла крышку ноута. Короткая мелодия загрузки операционной системы, несколько нехарактерных щелчков и на экран выскочило окно с требованием пароля.

Я откровенно растерялась и приготовилась запаниковать, но пальцы сами потянулись к клавиатуре и стремительно набили нечто ну очень заковыристое — с цифрами, переключением шрифта и регистра.

Пароль система проглотила и на экран вылезла заставка от которой... в общем, у меня челюсть отпала и глаза едва не лопнули.

Вместо приличных для офиса пальм-котят-бабочек, с экрана глядел он! Ну тот, который Глеб Игоревич, предположительно.

Фотка непрофессиональная, но брюнет позировал. Он лежал на диване — к счастью, не том, который в противоположном углу кабинета стоит — и хищно улыбался. Компрометирующая часть тела была прикрыта ни то маленьким полотенцем, ни то салфеткой, а всё остальное... Мама, вот это мускулатура! И кожа такая — м...

— Кри-ис... — позвал брюнет. Я аж подпрыгнула. — Крис, я тебе письмо отправил.

Машинально ткнула мышкой в значок "Outlook", дождалась когда программа проглотит отдельный пароль и тихо выдохнула. Глеб! Да, его всё-таки Глебом зовут!

А писало "моё" начальство следующее: "Документы по делу Данилова где? Кстати, клёвые трусики. Новые?"

Я откинулась на спинку кресла и уставилась на брюнета. У него рентгеновское зрение, да? В смысле — нагибаться-то я нагибалась, но не до такой степени.

— Документы по Данилову, — вслух напомнил... Глеб.

И снова это странное чувство узнавания — я потянула второй ящик стола, вытащила нижнюю из сложенных стопкой папок, и встала.

Зеленоглазый делал вид, что моя грациозная походка его не волнует — сидел, уткнувшись в монитор и хмурился. Но стоило водрузить документы на краешек его поистине огромного стола, возмутился:

— Крис, у меня не настолько длинные руки.

Знала, что подчиняться не следует, но всё-таки приблизилась. В тот же миг горячая ладонь накрыла одно из полупопий, а хрипловатый голос приказал:

— Доложи!

— Глеб!

Вот теперь он соизволил оторваться от экрана и взглянуть на меня.

Вообще, когда мужчина смотрит на тебя снизу вверх, есть в этом нечто... особенное. А когда в его глазах горит неподдельная страсть, смешанная с упрямством...

— Ну нет у меня настроения, понимаешь?

— Кри-ис...

Так, кажется, я начинаю жалеть, что поддалась непонятному порыву и позволила заманить себя в этот странный офис.

— У нас переговоры через час! — нашлась я.

— Через пятьдесят три минуты и десять секунд, — невозмутимо ответили мне и притянули ближе. Зубами приподняли край юбки и... я не выдержала.

— Глеб, прекрати!

Прекратил. Отпустил. И даже отстранился.

— Ладно, розочка моя. Так и быть.

Брюнет снова уткнулся в монитор, я же спешно вернулась на рабочее место. И лишь опустившись в кресло поняла, что сердце хочет выпрыгнуть из груди, а ноги слегка дрожат. Когда меня в последний раз вот так трогали? А когда я последний раз занималась... ну тем самым?

Обнаженного Глеба Игоревича с рабочего стола пришлось удалить. Просто когда тебе хищно улыбается такой мужчина, даже привычную работу выполнять сложно, а уж расследование вести... Впрочем, я, кажется, усложняю — расследовать тут ничего не нужно, достаточно сделать один телефонный звонок и мне всё-всё расскажут.

Выхватив из сумочки мобильный, я с сомнением взглянула на новоявленного шефа и очень чётко осознала — выходить из кабинета нельзя. Вернее — выходить с мобильным нельзя. Даже в ванную.

Пришлось набрать смс...

Мама, конечно, по-прежнему обижалась, но не перезвонить после такого сообщения не могла.

— Крис, ты в порядке? — голос в трубке взволнованным не казался. Мою смску приняли за шутку или блаж.

— Не совсем, — ровно ответила я.

Телефонный разговор отвлёк Глеба от созерцания экрана. Он окинул внимательным, чуть удивлённым взглядом, потом и вовсе бровь приподнял. Я пояснять свои действия не собиралась и вообще отвернулась.

— Мам, просто ответь и всё.

— Издеваешься? — родительница явно опешила.

— Нет.

Повторить вопросы вслух было бы верхом глупости, пришлось изгаляться.

— Мам, я серьёзно. И я очень хочу, чтобы ты ответила сейчас. Это важно.

Мама зависла минуты на полторы. Всё это время я чувствовала на себе пристальный, настороженный взгляд, но сдаваться не собиралась.

— Глеб Игоревич твой шеф, — наконец, выдала мама. Это был ответ на первый вопрос — кто он, собственно говоря, такой.

— Ага, я так и думала... А дальше?

— Крис? — вот теперь она действительно встревожилась. — Крис, вы поссорились? Или... Что происходит?

— Мам, просто скажи. Я очень хочу знать твоё мнение.

— Мнение? Ах... он рядом, да?

— Ну разумеется.

В трубке вздохнули и признались:

— Между вами служебный роман, уже полгода примерно. А намерения у Глеба Игоревича самые серьёзные. — Мама издала ещё один тяжелый вдох, а потом добавила совсем другим тоном: — Крис, если ты его бросишь, ты мне не дочь, поняла?!

У меня прям-таки челюсть отпала.

— Что-о?..

— Что слышала! — выпалила родительница. — Не знаю, чего ты сейчас добиваешься, но Глеба бросать не смей! Таких мужчин — один на миллиард! Ты будешь полной дурой, если...

— Стоп, стоп. Хватит.

Мама замолчала, а я задумалась. Выходит, это не глюк? И я действительно работаю в каком-то ООО "С.К.Р.", сплю с собственным начальником, и... и всё это с одобрения мамы? Чёрт. Первое и второе я ещё способна представить, а вот третье...

— Мам, а ты в самом деле не против?

Родительница не выдержала и бросила трубку.

Предчувствие, что сбегать с мобильным нельзя, подтвердилось. Едва отложила телефон, зеленоглазое начальство хмуро поинтересовалось:

— У тебя появились секреты?

Какой догадливый. Да, появились. Вернее — у меня появился один, но очень большой секрет и тьма вопросов.

— Глеб, я говорила с мамой.

По мне, такой ответ объясняет и оправдывает всё. С мамой можно! Но новоявленный... хм... любовник, считал иначе.

— О чём?

— О своём, о девичьем.

— А именно?

— Глеб!

Шеф нахмурился и смерил таким взглядом, что... в общем, если выяснится, что он и впрямь обладает рентгеновским зрением, не удивлюсь.

В надежде избежать допроса, вернула на экран окно "Outlook" и притворилась, что погружена в чтение. На самом деле, искала ответ на вопрос — а кем я, собственно, работаю. Ответ нашелся почти сразу, в подписях к отправленным мной письмам значилось: "ассистент генерального директора ООО "С.К.Р.", Новикова Кристина". М-да, предсказуемо, но логично.

От разглядывания экрана отвлёк громкий хлопок. Я подняла голову, чтобы узреть, как мой зеленоглазый шеф наполняет бокал. Шампанское, с утра?

Алкоголь, как ни странно, предназначался мне.

— Крис, расслабься, — сказал брюнет, водружая бокал рядом с моим ноутом.

И вот глядя на поднимающиеся со дна пузырьки, я вспомнила лавочку, освещённую скудным фонарным светом и собачника, именем которого так и не поинтересовалась.

Мама дорогая... так я что, волшебника вчера встретила? И... любовь? Большую и... чёрт!

Не знаю, что такого особенного отразилось на моём лице, но Глеб Игоревич хмуриться перестал. Он улыбнулся. Причём так, что мурашки не только по спине — по всему телу побежали. Где-то в глубинах организма вспыхнул огонёк, а интуиция услужливо подсказывала — с таким как Глеб только грязная любовь и возможна.

— Но у нас же переговоры, — нервно сглотнув, пробормотала я.

— И что?

Против такого аргумента переть трудно, да и ситуация из тех, что без бутылки не поймёшь. Поэтому одарила шефа благодарной улыбкой и приняла бокал.

В переговорную я входила в самом благостном расположении духа. Три бокала шампанского как-то ну очень быстро убедили, что Глеб Игоревич не мерещится, а вчерашний волшебник... Чёрт! А почему нет? Почему со мной не может случиться что-то из разряда этаких чудес? Чем я хуже?

В общем, я решила расслабиться и попробовать получить удовольствие. От жизни вообще и ситуации в частности.

Глеб Игоревич перемены в моём настроении точно заметил, но приближаться не спешил. В смысле, грань дозволенного не переходил. Зато лёгкая улыбка, частые взгляды и тяжелые вздохи подсказывали — шеф не отступится. Что ж, не могу сказать, что расстроена. Мы же любовники, верно? И мама одобряет...

Усаживаясь за стол, по правую руку от Глеба, я в который раз скользнула взглядом по его фигуре. Массивный, мощный, с узкой талией и не менее узкими бёдрами. О том, что на его животе имеются кубики, я ещё по фотке помнила — жаль не успела пересчитать.

— Крис, соберись, — шепнуло начальство.

Едва я поверила в строгость тона и серьёзность ситуации, почувствовала прикосновение к коленке. А спустя мгновение поняла — Глеб очень целеустремлённый человек. Его рука не стесняясь скользнула под юбку и замерла в жалком сантиметре от самого дорогого.

— Глеб!

Моё возмущение прервал звук отворяемой двери. На пороге появилась секретарша — та, что на втором ресепшне обитала, а за ней двое незнакомцев в строгих костюмах. Один — тучный и низкий, второй — высокий, тонкий, с явными наклонностями метросексуала.

— Добрый день, — поздоровался первый.

Второй просто кивнул и улыбнулся, не разжимая губ.

Глебу пришлось освободить мою... ну почти ногу, из плена. Встать, приветствовать гостей рукопожатием. Я тоже встать хотела, но внутреннее чувство подсказывало — могу ограничиться кивком.

Как только посетители уселись, секретарша внесла поднос с кофе и удалилась. Я же попробовала отодвинуться от Глеба — просто нас от потенциальных клиентов отделял стол, и я уже представляла, во что это всё выльется.

Ни тут то было! Стул словно прирос к полу!

Скосив взгляд, обнаружила — зеленоглазое начальство клещом вцепилось в сидушку. Пришлось закинуть ногу на ногу и сделать вид, что мне всё фиолетово.

От молчаливой борьбы с шефом отвлекла протянутая визитка. Потом вторая. Я тоже вежливость проявила — открыла ежедневник, достала из специального кармашка свои карточки. Глеб в обмене визитками не участвовал, пристально следил за моими руками. И так увлёкся, что метросексуалу пришлось кашлянуть, причём дважды.

— Слушаю вас, — со вздохом сказал Глеб.

Мужчины переглянулись. Вернее пухлый подарил товарищу недоумённый взгляд, а метросексуал едва заметно пожал плечами.

— Эм... — замялся первый. — Эм...

— Нужно устранить конкурента, — ровно сказал второй.

Если бы ни шампанское, я бы непременно вздрогнула, а так... вздрогнул только пухлый.

— Физически? — голос Глеба Игоревича прозвучал ещё ровней, чем голос метросексуала.

— Нет, — ухмыльнулся тот. — Обычная временная недееспособность.

Временная что?

Пухлый слегка затрясся, громко сглотнул. Потом водрузил на стол портфель, который всё это время сжимал в руках, и извлёк простую картонную папку.

А второй продолжал:

— Нам достаточно пары недель. Примерный план уже набросали. Он очень дорожит семьёй, но жена, судя по предварительной информации, погуливает. Чем не повод для временной неадекватности?

— Информация про жену неточная, — сказал Глеб, принимая папку. — А если она чиста и невинна?

— Так пусть станет виноватой, — пожал плечами второй.

Я, наконец, сообразила взглянуть на визитки. На обеих красовался логотип довольно известной сети магазинов. Метросексуала Истархом звали, пухлому он приходился советником, ну а сам пухлый... нет, не генеральный, а просто директор. То бишь владелец, или один из них.

— Ладно, разберёмся... — пробормотал зеленоглазый. — Внешний повод тоже придумаем, не впервой. О расценках знаете?

Заслышав о деньгах, директор смущаться перестал.

— Знаем. Но суммы, которые вы назначаете...

— Я не торгуюсь, — отрезал Глеб.

Пухлый попытался возразить:

— Глеб Игоревич, я всё понимаю, но сейчас кризис!

Он говорил что-то ещё, приводил доводы и аргументы. Интуиция подсказывала — зеленоглазый не слушает. Просто позволяет человеку выговориться.

Я тоже не слушала, но совсем не потому, что неинтересно. Просто я в это время, как завороженная, на Истарха смотрела. Советник директора глядел чётко на меня, улыбался и водил языком по... Мама! Мне ведь не мерещится! У него действительно клыки!

— Я не торгуюсь, — повторил Глеб, и даже папку от себя отодвинул.

— Ну... ну тогда мы подумаем, — заявил пухлый.

Улыбка с губ метросексуала слетела в момент.

— Веня! Я же предупреждал!

И таким тоном это было сказано, что Веня побледнел и снова затрясся.

— Глеб Игоревич, извините, — продолжал тем временем Истарх. — Это недоразумение, не более. Конечно, мы согласны. И сумму выплатим в срок.

Шеф кивнул столь медленно, столь неохотно, словно выгода — последнее, что его интересует. А потом повернулся к пухлому, сказал:

— Оставьте нас на минутку.

Покидая переговорную, мужчина озирался и нервно поправлял галстук. А едва дверь закрылась... нет, я не успела понять, как это произошло. Просто Истарх оказался распластан на столе, горло метросексуала сдавливала мощная лапища Глеба.

— Ты на кого клыки скалишь, кровосос хренов?! — прошипел шеф.

— Я... — начал было Истарх, но договорить не смог — захрипел.

— Ещё раз увижу, знаешь куда осиновый кол засуну?

— Догадываюсь, — суча ногами по столешнице, просипел Истарх. Он тщетно пытался избавиться от руки Глеба, и стремительно серел.

— Не слышу! — прорычал зеленоглазый.

— Я понял! Понял! — взвыл Истарх.

Рука разжалась.

Давешний переговорщик вылетел за дверь быстрей, чем я успела сказать мяу.

— Совсем распоясались, — процедил Глеб. — Может охоту объявить, а?

Я промолчала.

Когда вернулись в кабинет, я, помня о недавних событиях, тут же отпрянула от двери и поспешила к своему столу. Вот только в кресло опуститься не успела — Глеб настиг раньше. Инстинкт самосохранения вопил — давать этому мужчине возможность подойти сзади нельзя! Поэтому пришлось повернуться лицом и застыть в надежде, что всё обойдётся.

Не обошлось.

Глеб подошел вплотную, я неосознанно отступила и упёрлась в стол. А в следующий миг меня на этот самый стол усадили и принялись обводить пальцем контур губ. Какое счастье, что за время переговоров всю помаду съела! Иначе была бы сейчас... впрочем, неважно.

— Кри-ис... — прошептал зеленоглазый. — Кри-ис...

Я застонала.

Нет, реагировать на этого мужчину не собиралась — после знакомства с Истархом и его боссом даже мамино одобрение уже не убеждало. Но тело рассудило иначе, ему на вопросы этики и здравого смысла было плевать. По коже словно огненный смерч пронёсся, а следующее прикосновение Глеба заставило выгнуться и запрокинуть голову.

Когда его губы коснулись шеи, сознание пронзила страшная мысль — а ведь Глеб тоже не человек. Иначе он бы не смог уложить Истарха на лопатки. Мамочки... а откуда тут вампиры-то взялись? Чёрт! Они что, в самом деле существуют?

— Кри-ис...

Поцелуй был долгим, глубоким, пьянящим. Я очнулась лишь тогда, когда ощутила руки шефа на своей груди. Он как-то умудрился расстегнуть жакет, теперь поглаживал большими пальцами, изредка проникал под кружево бюстика.

— Глеб... — увы, в моём голосе не только угроза прозвучала.

Юбка была мгновенно задрана едва ли не до пояса. Одна рука шефа легла на попу, вторая устремилась к застёжке бюстика.

— Глеб!

Застыл. Всего на миг, но замер. А потом всё по новой, только в этот раз до застёжки всё-таки добрался.

— Глеб!

Глеб не слышал — увлечённо ласкал губами то, что прежде скрывалось за кружевом и упоённо мял юбку. И так как ноги мои были почему-то раздвинуты, а прижиматься зеленоглазый не стеснялся, уровень мужского интереса был более чем очевиден.

— Глеб прекрати!

Прекратил. В смысле — целовать прекратил, но прижимал по-прежнему. Поднял голову, и я едва не завизжала. Точно не человек! У людей красных всполохов в глазах не бывает!

— Глеб, я же сказала. Не хочу.

— Хочешь... — хрипло ответили мне и прижали так, что желание, с которым я таки пыталась бороться, усилилось раз в сто. Увы, я точно знала — это не магия, физиология.

— Глеб, я не готова! — аргумент прозвучал жалко, но хоть что-то.

— Кри-ис...

— Не готова я, понимаешь? Мне... мне работать надо. Вот!

Шеф заломил бровь и выдал:

— Уволю.

Ну ничего себе!

— Глеб...

— Уволю к чёртовой бабушке, — убеждённо сказал зеленоглазый. — Будешь приходить в этот кабинет по личным делам. С девяти до шести, с понедельника по пятницу. Устроит?

Эм... Если работа мешает чему-то — ну её нафиг эту работу? Чёрт. Неправильно это.

— Не надо меня увольнять.

Ответом стала заломленная бровь и скептическая ухмылка.

— Это почему же?

Потому что когда влипаешь в какую-то дикую историю, постоянный источник дохода точно не помешает. И вообще я намерена жить по накатанному сценарию, только разберусь сперва что к чему.

— Кри-ис... — вновь позвал шеф. От этих интонаций мурашки по спине побежали, а грудь... Та-ак, пора с этим завязывать. В смысле — застёгивать!

Я отстранилась, для чего пришлось практически лечь на стол (кажется, теперь знаю, почему тут кроме ноутбука и телефона ничего нет), и попыталась поймать края бюстика.

— Помочь? — прошептал брюнет.

Отличный вопрос, ага. Особенно когда звучит из уст того, кто бессовестно наваливается сверху, лишая всякой возможности застегнуться самостоятельно.

— Глеб!

— Я уже двести лет Глеб, — пробормотало начальство, но бюстик всё-таки застегнуло.

Моё изумление потонуло в новом поцелуе, после которого зеленоглазый (вернее зеленоглазый в красную крапинку, но это мелочи) таки отступил.

Застёгивать жакет и одёргивать юбку, которая в самом деле до пояса задралась, пришлось самой. Под прицелом очень недвусмысленного взгляда.

— Крис, долго дуться будешь? — в голосе Глеба прозвучала ирония, но я точно знала — шеф зол. Выходит, раньше я в близости не отказывала?

— Глеб, ну мы же взрослые люди, верно?

Лично меня этот довод всегда отрезвлял и заставлял задуматься над своим поведением. На Глеба он произвёл совсем иное впечатление:

— Вот именно. И я не понимаю, почему мы, взрослые люди, не можем заняться... взрослыми вещами.

— Потому что мне нужно разобраться с делами.

— Уволю! — складывая руки на могучей груди, прорычал шеф.

— Не уволишь, — буркнула я, гордо усаживаясь в кресло и открывая ноут. — Я слишком ценный кадр.

Била наугад, но в мишень попала. Начальство поморщило нос и отступило, столь же гордо, как и я. Впрочем... выпирающий индикатор мужских желаний картинку несколько подпортил — пришлось прикусить язык, чтобы не съязвить на этот счёт.

Итак... расследование продолжается!

Нет, я в самом деле собиралась выяснить что к чему — покопаться в файлах и письмах, влезть в архивы, которых тут с десяток насчитывалось, проверить контакты, но... не случилось. Просто стоило сесть за ноут, в голове что-то перемкнуло и я... в общем, я действительно за работу принялась.

Сперва написала два протокола переговоров с Истархом и его "директором". Один официальный, где просьба значилась как заказ на PR-компанию с целью ослабить конкурента. Второй — реальный, где всё было изложено без прикрас, а в отдельной сноске указывалась принадлежность метросексуала к кровососущим.

После, приняв от Глеба Игоревича достопамятную папку, расписала черновой план работы с "объектом" — тем самым конкурентом, которого заказали нашему ООО. Неверность жены значилась как первый из возможных внешних поводов к последующему "нервному срыву". Да, кавычки обязательны, потому что ни о каком срыве речи не шло. Объекту предстояло испытать на себе ментальное воздействие третьего уровня, получить психическую установку орать и чудить в течение двух недель. Старт операции был назначен на 21 число, с возможным переносом даты — дата к началу каких-то торгов привязывалась.

Закончив с протоколами и планом, принялась разбирать стопку документов, полученных на ресепшне. Там было сложней — отчёты по нескольким "PR-компаниям", одно заявление о переводе в европейский филиал, и служебная записка по судебному делу, смысл которого... Ох, мамочки! Смысл этого дела сводился к тому, что две ведьмы получили взаимоисключающие заказы и вместо того, чтобы решить вопрос "согласно установленной процедуре", развязали войну. Автор служебки просил приобщить к делу запись видеонаблюдения, ну а обращался непосредственно к Глебу. То есть Глеб судьёй в этом деле был, или одним из судей.

Увы, задуматься над этой информацией не смогла, по крайней мере на тот момент. Более того — усмехнулась и размашисто написала отказ! Где-то в голове сидела мысль — адвокат пытается заболтать, свести дело к бессмысленной полемике, причём не в первый раз. И для меня это была рутина. Самая рутинная из всех!

Дважды прерывалась на кофе, причём кофе не только себе готовила — Глеб Игоревич тоже удостоился. Наверное, я бы вообще внимания не обратила, но сознание зацепилось за несколько мелких деталек.

Первое — у нас с Глебом была отдельная, личная кофеварка. Она стояла на общей кухне, но единственной, кому разрешалось прикасаться к машине, была я.

Второе — взгляды сотрудников нашего ООО. Мысль о том, что коллеги должны презирать помощницу или секретаршу, которая спит с шефом, сидела где-то на уровне подсознания, причём держалась крепче сказочной репки. Вот только вышагивая по коридорам, я ни одного неприязненного взгляда не поймала. Более того — коллеги глядели с уважением и улыбались искренне. Словно я... самую важную, самую ответственную в мире работу выполняю.

Третье... Третье — сам Глеб. Ему было совершенно плевать на напиток, но на моё приближение к собственному столу, брюнетистое начальство реагировало очень остро. Красные всполохи в глазах уже не вспыхивали, но руки Глеб Игоревич тянул... Мне даже пришлось пригрозить ему опрокинутой на голову чашкой.

Ушел мой зеленоглазый шеф в районе четырёх, предварительно заловив меня на выходе из ванной. Приставать не приставал, но нижнюю губу прикусил, и какое-то ругательство на незнакомом языке рыкнул. Я в ответ "козью морду" состроила, тут же вернулась за ноут и погрузилась в изучение планов работы на следующий месяц.

А очнулась лишь тогда, когда в кабинет вломился бритоголовый шкаф и пробасил:

— Крис, извини, но Глеб Игоревич приказал проследить, чтобы ты не засиживалась.

— Что? — недоумённо пробормотала я.

— Домой! — пояснил шкаф и ключами от машины потряс.

— А... Минуточку!

Рука сама потянулась к телефонной трубке, пальцы уверенно отстучали короткий внутренний номер.

— Марин... Марин, ты совсем с ума сошла? — хмуро вопросила я.

Марина ответила после недолгой паузы:

— А что не так?

— Ты сдачу аналитики за прошлое полугодие на двадцатое число поставила. Я не успею её проверить. Давай хотя бы на пару дней перенесём?

На том конце провода воцарилось молчание. Мне оно показалось изумлённым, и вскоре догадка подтвердилась.

— Крис! — Марина не говорила, шептала. — Глеб Игоревич поставил крайний срок двадцать первое!

— Тогда на день перенесём. Мало, но хоть что-то. Я двадцатого проверю, а ты двадцать первого сдашь.

— Кри-ис! Ну ты же сама сказала, что двадцать первого нельзя!

— Почему нельзя? — нет, ну ведь действительно непонятно. И какая вообще разница — двадцатое, двадцать первое...

— У тебя же критические дни начнутся! — всё тем же шепотом выпалила Марина.

Она выпалила, а я выпала. Причём тут это? Но в трубку сказала другое:

— А... Прости. Забыла. Тогда... тогда конечно. Будем пытаться. В крайнем случае, — короткий взгляд на шкаф. Не тот, который с напитками, а тот, который бритый и с ключами от машины, — после работы задержаться попробую.

— Крис, миленькая! Попробуй! Ты же знаешь, он нас порвёт, если что не так будет!

— Надеюсь, это не в прямом смысле?

Марина (а кто она вообще такая, а?) нервно рассмеялась. Я тоже хохотнула — так, за компанию. А потом совсем не смешно стало. Что это за фигня? Где аналитический отчёт и где я?

— Крис... — пробасил шкаф.

— Ещё минутку!

Бросив трубку, я открыла расписание Глеба на ближайший месяц. Час назад меня совершенно не смущало, что с двадцать первого по двадцать четвёртое — один сплошной пробел, а теперь... теперь ещё и план работ открыла, и то же самое обнаружила.

Как-то резко вспомнились алые всполохи в глазах, и сила, с которой начальство Истарха к столу прижимало, и... и в голову закралась безумная мысль — а может мой работодатель тоже вампир? Не беззубый — в том, что зубы у него есть, я уже убедилась, а... специфический какой-нибудь. Иначе с чего такое важное значение красному дню календаря придаётся?

Вечер я встречала на лавочке возле подъезда. Сидеть просто так было совсем неинтересно, но взять с собой книгу или что-нибудь иное, занимательное, не решилась. Лучше поскучать, чем проглядеть.

Да, да! Я ждала собачника! Вглядывалась в каждого прохожего, и молчаливо молилась — только бы повезло! Ну и материлась... слегка.

Большая грязная любовь? Хорошо! И даже отлично! Хотя, когда соглашалась, не думала, что всё возьмёт и сбудется. Но вампиры и ведьмы? Я на такое, простите, не подписывалась. Может в нашем прекрасном человеческом мире и живут такие, но прежде я о них не знала и как-то не планировала сталкиваться. И наделять свою "любовь" сверх способностями тоже не просила.

Нет, я не хочу, чтобы жизнь в прежнее русло вернулась, но мне очень, очень-очень, нужны ответы. Осведомлён — значит вооружен!

На это рандеву я надела единственный более-менее простой комплект из нового гардероба — спортивную юбку и маечку. Обуви к этой одёжке, увы, не прилагалось, так что туфли а-ля стриптизёрша все старушки нашего двора оценили.

Туфли, к слову, ни одной не понравились. Зато оголённые коленки одобрили все без исключения мужчины, даже Сан Саныч — пенсионер с первого этажа — добродушно хмыкнул.

Вот только собачник появляться не спешил...

Когда мир почернел, а над лавочкой зажегся фонарь, я начала коситься в сторону супермаркета. Может за шампанским сбегать? Ну чтобы как в прошлый раз? А когда решилась на сей отчаянный шаг, из темноты выступила фигура. К сожалению, на типического-типического визитёр не тянул...

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил Глеб.

— Сижу, — вздрогнув, отчиталась я.

Шеф неторопливо приблизился, уселся рядом. На порядочном, целомудренном расстоянии.

— А почему здесь?

Интуиция не шептала, а прям-таки орала — про собачника говорить нельзя! Ну я и соврала:

— С мамой повздорила. Слегка.

Меня одарили насмешливым, усталым взглядом. Вообще, в человеке, который сидел рядом, гиперсексуальный ловелас угадывался слабо.

— Крис, а предупредить не судьба?

— Зачем?

Ещё один насмешливый взгляд и тяжелый вздох.

— Затем, что твоя охрана весь вечер очку... э... на взводе.

— Моя кто?

— Розочка моя, только не говори, что ты не знала.

Мама дорогая... кажется, я неверно определила глубину той попы, в которую угодила. Я думала, это горное ущелье, а оказывается — Марианская впадина.

— Крис, пойдём домой, а? — протянул Глеб.

И такие нотки в его голосе прозвучали, что я тут же встала и даже к подъезду повернулась.

— Кри-ис...

— А?

Обернулась, чтобы оказаться нос к носу с Глебом — каблуки неплохо компенсировали разницу в росте, но он всё равно выше был. В следующую секунду его ладони легли на талию, а вечернюю тишину огласил стон:

— Кри-ис...

И мир перевернулся.

Вернее это я перевернулась — одним лёгким, едва уловимым движением, шеф закинул на плечо и потащил прочь.

— Глеб! Глеб, пусти немедленно!

Ответом стал шлепок по попе и весёлое:

— Неа!

— Глеб! — я возмущалась всерьёз, но тихо. К чему лишнее внимание привлекать? Зачем перед соседями позориться?

— Крис, я тебя предупреждал, — отозвался зеленоглазый. — Так что будь добра — не ори. Хотя, если сильно хочется... — моя попа удостоилась ещё одного шлепка, — можешь посопротивляться.

— Глеб!

Но начальство уже не слушало, оно по мобильному разговаривало...

— Алина Юрьевна, добрый вечер. Я тут вашу дочь похищаю, вы не против?

Ответ той, что всегда стояла на страже моей нравственности, был слышен более чем отчётливо:

— Ну наконец-то!

Вот... Вот кто она после этого, а?

Дальше мама с голосом совладала, но реплик Глеба Игоревича было более чем достаточно...

— Да, упирается. Нет, не согласна. — Пауза и смешок. — Ну справлюсь как-нибудь!

— Глеб! — прорычала я.

— Передам, конечно, но не думаю, что она послушается, — развеселился похититель, снова шлёпнул по заду. — Ага!

Опять пауза и сквозь смех:

— Алина Юрьевна, сейчас к вам мои парни зайдут. Да, за вещами. Нет, это всё есть. Конечно готовился! Ну всё, мы уже к машине подходим. Ага, до встречи!

Не выдержав, я таки треснула зеленоглазого. Тоже по заду.

Жаль, эффекта сей жест не возымел.

— Потерпи, розочка моя, — усмехнулся брюнет. — Скоро всё будет.

Глава вторая

Глеб обретался в центре, в одном из тех домов, которые с виду старше мамонтов, а внутри современнее самой инновационной лаборатории.

Прежде чем добраться до лифта, нам пришлось миновать два поста охраны и консьержа, которого дружелюбно уведомили о том, что в двенадцатой квартире отныне ещё и девушка проживает. Дедок расплылся в улыбке, сказал:

— Добро пожаловать, Крис. Рад, что вы, наконец, решились.

Очень хотелось ответить, что ни на какой конец я не решалась, и вообще от этого конца бегаю, но дедок бы всё равно не понял, а раз так — смысл откровенничать?

В лифт меня волокли за руку, а вот из лифта наоборот выталкивали, под попу. Причём выталкивали как-то не очень охотно, всё больше лапали. В итоге я плюнула на гордость и сама помчалась к двери с озвученной цифрой.

Дверь была необычной, бронированной. Замок Глеб Игоревич отпирал очень медленно, и единственной причиной этой задержки была я — дура, умудрилась ровно напротив встать! Так что прижимать меня к стальной поверхности было очень удобно, ага...

— Глеб! — прошипела я. Раз сотый за минувшие полчаса.

Тут же удостоилась поцелуя в шею и лёгкого толчка в спину — дверь открывалась вовнутрь, и в жилище зеленоглазого начальства я не вошла, а ввалилась.

Свет вспыхнул сам, озарил просторную прихожую с минимумом мебели, вырвал из темноты кусочек гостиной. Увидела я, честно говоря, мало, но и этого было вполне достаточно, чтобы тихо ахнуть — нехило!

— Голодная? — спросил брюнет. Опять прижался сзади.

Ему ответила не я, а мой желудок — какой, однако, ворчливый.

Глеб мгновенно посерьёзнел, вернее посуровел.

— Опять не ужинала? Гастрит заработать хочешь?

— Хочу, — буркнула я, только не о гастрите в этот миг думала, а о том, что домогания зеленоглазого не прошли даром. Где-то в глубинах организма вспыхнул огонёк и он был куда жарче, нежели тот, что горел днём. Тело, как и мама, голосовало за Глеба, и ему было совершенно плевать на нравственные терзания хозяйки.

— На кухню, быстро! — рыкнул мой... гипотетический любовник. Сам сбросил туфли и поспешил вперёд. Собственно, проследовав за ним, я местонахождение кухни и узнала.

До недавних пор я была убеждена, что интерьер в стиле хай-тек хорош только на картинках. Кухня Глеба Игоревича мои иллюзии развеяла — это было красиво, стильно и в то же время уютно. Но контейнеры с готовой едой, которыми был забит холодильник, понравились куда больше.

Нет, никаких супермаркетов. Ресторан!

— Тебе как всегда? — осведомился зеленоглазый.

— Да, — усаживаясь на высокий стул и поджимая босые ноги, сказала я.

Через пять минут выяснилось, что люблю "Цезарь с креветками", какую-то рыбу а-ля в кляре и фигню с каперсами.

Переложив всё это дело на тарелки и подогрев рыбу, Глеб ретировался. Правда предварительно спёр из моего салата самую большую креветку и помидорку-черри.

Вообще, когда в твоей тарелке ковыряются посторонние пальцы, это неприятно. Но я предпочла смотреть на произошедшее глазами оптимиста — Глеб точно не вампир! Ведь вампиры человеческую еду не употребляют, правда? Хотя... они ж ещё света солнечного бояться должны, а тот же Истарх не боится. Чёрт!

Пока я ломала голову над концептуальными вопросами, Глеб успел посетить душ и переодеться. Теперь по лишенной перегородок квартире расхаживал не бизнесмен в сорочке от "Армани", а полуголый секс-символ в мягких штанах.

Когда он зарулил на кухню, я чуть не подавилась каперсом — на бронзовом рельефном торсе ещё блестели капельки воды. Волосы тоже влажными были и беспорядок, который царил на голове шефа, нравился мне куда больше, нежели приличная причёска, виденная ранее.

— Вина? — предложил зеленоглазый, извлекая бутылку... виски.

Не... Пить я точно не буду, а то ж сразу дурной стану и соглашусь на всё. Впрочем, я и так соглашусь, но попозже. Мне б хоть чуточку в ситуации разобраться, и уж тогда...

От нового приступа концептуальных размышлений отвлекла трель — домофон, не иначе. В следующий миг экран свисавшего с потолка телевизора вспыхнул, взору предстали две сосредоточенные мужские мины. Одну из них я даже узнала — тот самый парень, что из офиса меня увозил.

— Твои вещи привезли, — улыбнулся Глеб и опять оставил в одиночестве. Ну то есть в компании "Цезаря", каперсов и надкушенной рыбы.

Прихожая, несмотря на отсутствие стен, не просматривалась, но я отчётливо слышала шелест голосов и басистый дружелюбный смех. Мужчины общались не более пяти минут, потом всё стихло.

Я рассчитывала вновь узреть полуголого Глеба — тем более стакан с виски тут остался, но брюнет не вернулся. Покончив с ужином, подождала добрых пять минут, потом сложила тарелки в мойку и отправилась на поиски.

Вторая прогулка по обители моего шефа впечатлила ещё больше. Мысленный крик "живут же люди!", сменился глухим стоном — "надеюсь, у зеленоглазого домработница есть?". Нет, я не лентяйка, но уборка в такой квартире... ну проще застрелиться, честное слово.

Глеба я так и не нашла, зато обнаружила лестницу на второй этаж и застонала уже вслух. Потом собралась с силами, крикнула:

— Глеб, ты там?

А в ответ тишина, но интуиция шепчет — ага.

Глубоко вздохнув, я шагнула навстречу своей судьбе. Ведь ясно, как день, что отсиживаясь внизу проблем не решишь и точки над "е" не расставишь. Я должна поговорить с шефом — выяснить, убедить, обезопаситься... А ещё очень хочется на его торс посмотреть, но так, между делом...

Наверху, в отличие от первого этажа, стены имелись. Вернее, тут имелся целый холл, совмещённый с гостиной и штук шесть дверей. Я поплелась к той, что была открыта и совсем не удивилась, осознав себя в спальне.

Комната оказалась очень просторной. Из мебели только кровать и прикроватные тумбочки. Ну ещё ковёр и несколько спокойных, абстрактных картин на стенах.

Справа ещё две двери располагались. Ближняя, как подсказывала всё та же интуиция, вела в ванную, а дальняя — в гардеробную. Впрочем, для того, чтобы понять последнее никакое особое чувство не требовалось — эта дверь была распахнута, а ряды вешалок просматривались уже с порога.

Собственно, рядом с гардеробной Глеб и обнаружился...

Брюнет, по-прежнему облачённый в одни только домашние штаны, хмуро созерцал две банальные челночные сумки. Здравый смысл подсказывал — приближаться к шефу не следует, но тот же здравый смысл намекал — по версии Глеба мы тысячу лет знакомы, и если начну шугаться, брюнет заподозрит неладное. А если учесть, что он водит знакомства с вампирами... в общем, поводов для подозрений давать не стоит, а то докопается до истины и что тогда?

Нацепив на лицо маску вселенского равнодушия, подошла и заглянула в гардеробную. Мои офисные костюмчики уже висели, бельё было свалено в два больших пластиковых короба. Ещё один короб заполняли чулки — ношенные вперемешку с новыми.

— Обувь сама расставишь? — так и не взглянув в мою сторону, спросил Глеб.

— Да, — слово сорвалось с языка раньше, чем успела подумать.

В следующий миг на мою талию легла горячая ладонь, а ушка коснулся не менее горячий шепот:

— Поела?

Я непроизвольно сглотнула и попыталась отстраниться. Ни тут то было...

Зеленоглазый, во-первых, не пустил. Во-вторых — повернулся ко мне и положил вторую руку на то место, где спина уже не спина, а кое-что большее. Затем наклонился с явным намерением поцеловать, но я проворно отклонилась в сторону и в который раз сообщила:

— Глеб, я не готова.

— Кри-ис...

— Прости, но правда не могу, — я вложила в эти слова всю свою скудную уверенность. А вот удержаться от того, чтобы коснуться бронзового торса не смогла. Правда, повод был благовидным — я пыталась оттолкнуть гиперсексуального шефа.

О! Какая у него кожа! А под ней что? Литая сталь?

— Кри-ис...

Глаза начальства полыхнули алым, руки напряглись.

Я шумно выдохнула и приготовилась сказать что-нибудь умное, когда меня развернули и подтолкнули к кровати. В итоге сказала банальность:

— Нет.

Глеб молча обвил руками талию и сделал шаг вперёд. Мне, разумеется, тоже шагнуть пришлось.

— Глеб, я не готова.

Ставший красноглазым шеф, отвечать по-прежнему не спешил, уверенно шел к кровати, до которой добрый десяток метров оставался. И, в отличие от меня, был совершенно готов — я это попой чувствовала, причём в буквальном смысле.

— Глеб, перестань.

Не перестал. Молча довёл до застеленного чёрным покрывалом ложа и легонько толкнул в спину. Я на ногах не удержалась — коленки от его инсинуаций ослабли, разум затуманился. Зато инстинкт самосохранения ожил, и я нашла в себе силы отползти на пару сантиметров, потом встать на четвереньки и продолжить бегство с куда большей скоростью.

Увы, последнее решение было ошибочным...

— Крис... — хрипло простонали сзади, и моё отступление закончилось, потому что кое-кто наглый крепко ухватил за бёдра. А в следующую секунду я ощутила как горячая рука пробирается под юбку, одним, отточенным движением стягивает трусики.

— Глеб!

— Да, дорогая?

Продолжать процесс избавления от нижней части белья брюнет не стал — оная деталь гардероба осталась в районе коленок. Юбка наоборот вверх взмыла.

— Глеб!

— Да, милая. Уже. Вот прямо... сейчас.

И меня словно молнией пронзило. Всю. От макушки до пяток. Потом отпустило на миг и опять. Следом пришла волна наслаждения — невероятная, сильная, буйная. За ней ещё одна, третья, четвёртая.

— Глеб!!!

Ответом мне стал новый мощный рывок, и мир сошел с ума. Или это я в безумие впала?

— Глеб? — тихо позвала я, когда разглядывать монотонный рисунок покрывала не просто надоело — опротивело.

— Да, розочка моя?

Он лежал рядом, на боку, собственнически обнимал за талию и ровно дышал в ухо. На любую попытку отстраниться реагировал тихим рыком и напряжением мышц. Пересилить эту гору я и раньше не могла, а уж в таком состоянии...

— Глеб, можно я хотя бы оденусь?

Я намекала на трусики. Они по-прежнему находились где-то в районе коленок, и это нервировало. Задранная юбка тоже нервировала, но куда меньше.

— Зачем?

Хороший вопрос. А ответа к нему часом не прилагается? Ну такого, который бы устроил этого самца?

Да, самца! А как ещё назвать мужчину, который... В общем, это не мы любовью занимались, это он занимался любовью со мной. Быстро, однообразно, но, чёрт возьми, качественно. И я совру, если скажу, что мне не понравилось.

— Кри-ис... — прошептал брюнет.

Отстранился, но лишь для того, чтобы перевернуть меня на спину и запустить руку под маечку. Я же в этот момент изловчилась одёрнуть юбку, и тут же услышала хриплое:

— Какие мы сегодня стеснительные...

— Глеб... — жалостливо выдохнула я.

Шеф, который опять зеленоглазым стал, одарил нахальной улыбкой и поцеловал в уголок рта. А потом моя маечка была задрана, бюстик расстёгнут, а эти самые губы принялись ласкать грудь с таким жаром, что я невольно выгнулась и застонала.

Рука Глеба тем временем скользнула вниз и вернула юбку в прежнее положение — то бишь на пояс.

— Нечестно!

— Да неужели? — отозвался шеф хрипло. — А кто меня сегодня весь день на голодном пайке держал, а?

— А? — бездумно повторила я, чтобы тут же издать новый стон.

— Только не говори, что забыла, чем это грозит, — продолжал Глеб. — И не ври, что не готова к расплате.

Радужки шефа снова краснеть начали, в то время как его рука...

— Глеб!

Возможности высказаться мне не дали — банально закрыли рот поцелуем и продолжили беспредельничать. И теперь я при всём желании не могла назвать шефа эгоистом — уж слишком чутко к моим реакциям относился.

Минуты через две разум объявил о своей капитуляции и вырубился, а меня поглотила новая волна бесконечно сладкого безумия. Ночь обещала быть не только жаркой, но и долгой...

Проснулась я в самом прекрасном расположении духа. Спальню наполнял серый утренний свет, снаружи шелестел дождь, Глеб щекотно дышал в шею. Ну что ещё нужно для счастья? Разве что выходной...

Осторожно потянувшись, прислушалась к себе и с величайшим удивлением обнаружила, что не только счастлива, но и полна сил. Хотя точно помню — засыпала с ощущением, что по мне колонна танков проехалась, причём не раз.

Всё так же осторожно переложила руку спящего шефа с собственной... ну почти талии и попыталась выбраться из кровати.

— Куда? — хрипло вопросил зеленоглазый, и притянул обратно. Ух! А мы-то, оказывается, не спим!

— В ванную. Можно?

В ответ послышалось притворное ворчание. Потом меня легко шлёпнули по попе и отпустили.

Стесняться мужчины, который всю ночь давал тебе уроки акробатики, да ещё при включённом свете, конечно глупо, но ощущение плотоядного взгляда не позволило грациозно пройтись по спальне — я едва не сорвалась на бег. В ванной комнате, которая отличалась эпическими размерами и была снабжена и душевой кабиной, и огромной ванной-джакузи, выяснила, что щёки не просто горят — пылают!

Бороться с румянцем решила под прохладным душем. Правда, оглядывалась всё время... но Глеб так и не пришел. Интуиция шептала, что это не совсем нормально, что подобное поведение в привычки шефа не вписывается. Я даже немного занервничала, но причины внезапного целомудрия мне понравились...

Он был сыт! То есть абсолютно и полностью! Именно этой сытой улыбкой встретил закутанную в банный халат меня, потянулся точь-в-точь как котяра, поцеловал на ходу, и скрылся в ванной. А я отправилась искать фен.

Тот факт, что вещи привезли чрезвычайно быстро, наводил на мысль — ни фена, ни косметички, ни другой полезной мелочевки мне не видать. Однако всё нашлось, в одной из выставленных у гардеробной комнаты сумок.

А ещё в этой сумке обнаружились мои школьные и институтские грамоты, фотки в рамках и коллекция фарфоровых ёжиков. Последняя была упакована в коробку из-под обуви, заботливо проложена бумагой.

Что тут сказать?

— Ну мама! Ну...

— Чего шипим? — вопросил выходящий из ванной комнаты Глеб.

Халат у зеленоглазого я увела, поэтому он щеголял в полотенце. На бронзовой коже блестели капельки воды, в глазах плясали... нет, не красные огоньки, а самые банальные чёртики.

— Сговорились? — я не спрашивала, я констатировала.

Шеф иронично изогнул бровь, спросил самым невинным голосом:

— Крис, розочка моя, ты о чём?

Вот как на такое реагировать, а? Вчера я бы непременно обозлилась и сказала брюнету всё, причём в исключительно нецензурных выражениях. А сейчас? Не то чтоб я смирилась, но... мама плохого не пожелает, ведь правда?

К тому же, Глеб Игоревич первый к кому меня не то что отпустили, а фактически выселили. Все предыдущие попытки свинтить из родного дома были встречены категоричным "Нет! Нет! И ещё раз нет!". Мама такой вид отношений вообще не рассматривала, в её понимании переезд возможен, но только через ЗАГС. Так что...

В общем, я извлекла из сумки фен и расчёску, и молча потопала в ванную.

— Кри-ис...

Глеб заступил дорогу, но я в капкан не попалась.

— Кри-ис... — призывно повторил зеленоглазый, сделал шаг вперёд.

Я наоборот отступила.

— Крис, в чём проблема? — вмиг посерьёзнел он.

Проблема? Проблема в том, что мне тридцать. И все эти годы я была убеждена, что магии не существует, равно как и вампиров, и всего-всего. Я всегда знала, чего ждать от мамы. Я... я могла просчитать своё будущее. А теперь я в растерянности. И особый градус этой растерянности добавляет тот факт, что ты мне действительно нравишься.

— Кри-ис...

Меня всё-таки поймали. Прижали, пригнулись, коснулись губами ушка.

— Крис, ну ты же знаешь... — прошептал тот, чьи ночные этюды до сих пор вызывали румянец. — Если бы я верил в судьбу, я бы сказал, что... — брюнет шумно выдохнул, — что наша встреча была предопределена.

Я нервно сглотнула, но выспрашивать подробности не стала. Только теперь мне не интуиция подсказывала, а здравый смысл! Ведь если мы с Глебом давно вместе, то я с большинством его тараканов знакома, верно? И попытка повторного знакомства может вызвать подозрения, а подозрения нам что? Правильно... подозрения нам ни к чему.

— Мы на работу опоздаем, — пробормотала я. Ловко вывернулась из захвата, обошла противника и таки прорвалась в ванную.

В спину прилетело ровное:

— Я внизу.

Ага. Ну разумеется.

Девушка, которую транслировало зеркало, была обычной. Те же тёмно-русые волосы, карие глаза, ровный, но несколько длинноватый нос... А вот губы припухшие, причём по естественным причинам. Чёрт! Если попытаться понять, что он во мне нашел — мозг сломаешь!

Кажется, Скарлетт О'Харра не зря в каждом втором женском романе поминается. Только её философия способна объяснить их логику.

— Крис, ты попала, — глухо выдохнула я. А потом подумала и добавила: — Но всё рано расслабься. Ты же ничего не теряешь. — И уже совсем шепотом: — Тебе тридцать, Крис!

Вернувшись в спальню, обнаружила, что бардак, сотворённый парой неадекватных любовников исчез. Ни тебе трусиков на полу, ни тебе бюстиков на люстре. Кровать была застелена тем же чёрным покрывалом, а шторы наоборот раздвинуты. За стеклом простирался недоступный простому обывателю пейзаж — дома старинной постройки, разбавленные зеленью почти истреблённых скверов, и храм! Один из тех, что на открытках рисуют.

Глядя на этот храм, я опять вернулась к вопросу — а кем мой новоявленный любовник является? Вампиры всё-таки отпадают. Кто ещё? Оборотни, демоны, ведьмаки? Впервые пожалела, что не увлекаюсь фэнтези и прочей мистикой. Возможно, будь я чуточку подкованней в таких вопросах, сразу бы определила.

Затолкав лишние мысли подальше, впихнула себя в очередной деловой костюм, подкрасилась, подхватила приличные моменту туфли и потопала вниз. Навстречу завтраку.

— Что у нас на сегодня? — спросил Глеб сурово.

Мы стояли на лестничной площадке, ждали лифт. Зеленоглазый был одет в те же строгие брюки и белую сорочку с коротким рукавом. В одной руке сжимал стильный кожаный портфель, второй по-хозяйски обнимал меня.

— В десять рабочая группа по безопасности, в час план-факт за прошлый квартал, в четыре предварительное заседание по делу Данилова, — без запинки выдала я. И даже не удивилась, потому что... в общем, я расписание шефа всё-таки изучала.

Глеб поморщился, прижал крепче.

— Что не так? — а вот это уже не я, интуиция.

— Да Данилов этот... — протянул шеф и выдал очередную неприязненную гримасу. — Крис, а давай ты со мной на заседание сходишь?

Интуиция удивилась, причём сильно. Она точно знала, дело Данилова из тех, на которые меня не то что не зовут, а... в общем, мне о Данилове даже знать не положено. Вот о двух ведьмах, которые взаимоисключающие заказы получили, знать можно, а об этом — никак.

— Глеб, ты ведь шутишь?

Шеф тяжело вздохнул и зарылся носом в мои волосы. Я инстинктивно повернулась, потянулась к его губам. Ровно в этот миг створки лифта распахнулись, и мы услышали весёлое:

— Ах вот оно что!

Я вздрогнула и попыталась от шефа отскочить, но куда мне против его-то силищи?

— И вам доброго утра, — сказал Глеб и поволок в кабинку.

Лишь теперь я смогла осознать, что перед нами пожилая пара. Он — высокий и худой, она — низкая, пухлая, в удивительно несуразной шляпке. Соседи. Как пить дать!

Женщина улыбалась, причём широко и искренне. А мужчина кусал губы в явной попытке сдержать смех.

— Мы очень рады, что ты решилась переехать, — сказала женщина. Это уже на первом этаже, на выходе из лифта случилось. — Если что-то понадобится — обращайся.

Я вежливо кивнула, выдавила из себя ответную улыбку. Ну а спутник сердобольной старушки вынул из бумажника визитку и протянул Глебу.

— Очень хорошие ребята. Рекомендую.

Один взгляд на карточку и губы шефа... Ух! Да он же на мальчишку похож стал. Причём такого, которому вместо игрушечного настоящий паровоз подарили.

— Глеб? — тихо позвала я.

Ответа не последовало. Карточка была убрана в нагрудный карман, а меня потащили к выходу. "Чёрный монстр" уже ждал, бесстыдно блестел полировкой и фарами.

Глеб галантно усадил на кожаный диванчик, стремительно обошел машину и протиснулся в соседнюю дверцу. Водитель, чьё настроение было под стать настроению шефа — видимо потому, что не надо тащиться на окраину за одной незаменимой ассистенткой — проворно вырулил с закрытой территории, и втиснул "монстра" в медленный, односторонний поток.

— Глеб? — в моём голосе появились требовательные нотки. — Глеб, покажи визитку, а?

Брюнет помотал головой, но меня такой ответ категорически не устраивал. Я придвинулась и потянулась к тому самому кармашку. Руку перехватили.

— Ай-яй-яй... — прошептало начальство. Ещё и пальчиком погрозило.

Я предупреждению не вняла. Смысл сдаваться, если вторая рука по-прежнему свободна? А запустив пальчики в тот самый карман, услышала хриплое:

— Кри-ис, доиграешься...

Салон внезапно заполнила музыка, громкая и ритмичная. Бросив взгляд на зеркало заднего вида, я увидела как водитель это самое зеркало отворачивает. Рука Глеба тут же обвила талию и...

— Стоп! — выпалила я.

— Ага... — шепнул зеленоглазый и бессовестно завладел моими губами.

Ой мамочки! Что сейчас будет?!

Пленённую руку Глеб отпустил, но лишь для того, чтобы ухватить за коленку, а потом залезть под юбку. Я в свою очередь впечатала кулак в литую сталь его груди и укусила брюнета за язык. Первое шеф вообще не заметил, а вот второе... В общем, это было ошибкой. Большой-пребольшой.

Шеф застыл, распахнул глаза, красноречиво изогнул бровь. Я ответила столь же открытым взглядом и продолжила стоять на своём — в смысле, зубы не разжала. Несколько секунд Глеб Игоревич выжидал, явно давая мне шанс одуматься, потом стиснул так крепко, что едва не охнула. В зелёных глазах вспыхнули алые всполохи.

Тут меня с головой накрыло осознание — до того, как мои зубы сомкнулись на его языке, озабоченный начальник просто дразнился. Зато теперь... Чёрт!

— Крис, ты попала, — голос прямо в голове прозвучал, начисто перекрыл гремящую в салоне музыку.

— Гле-еб! — мысленно взмолилась я.

Слышал или нет — не знаю, но глаза прищурил. А потом... потом я почувствовала как его язык удлиняется и касается моего нёба. И то, что этого самого нёба коснулось... оно раздвоенным было.

С испугу я не только зубы разжала, а ещё и отпрянуть умудрилась, разорвав захват. Вжалась спиной в дверцу машины, подхватила упавшую на пол сумочку — хоть какая, а преграда. Глеб на мою попытку загородиться отреагировал лёгкой, многообещающей улыбкой.

А в следующий миг машина повернула и остановилась. Музыка замолчала, тут же раздался щелчок — двери разблокировались.

— Какая смелая девочка, — сказал шеф хрипло.

Просить защиты у водителя я не стала — ясно, что бесполезно. Аккуратненько потянула рычажок двери и грациозно выбралась из машины. И лишь после этого огляделась. Мы были на парковке, той самой, что к офисному зданию, где наше ООО "С.К.Р." расположено, примыкает.

У стеклянной вертушки, как и вчера, толпились охранники и клерки. Кто-то курил, кто-то болтал, кто-то просто оттягивал момент появления на рабочем месте. И хотя тут были преимущественно мужчины, я совершенно чётко осознала — не помогут. Просто не сумеют помочь.

— Кри-ис... — Глеб стоял по ту сторону "чёрного монстра", но я всё равно вздрогнула. — Кри-ис... иди-ка сюда.

Я нервно сглотнула и помотала головой.

— Розочка моя... — прошептал шеф, одаривая ну о-очень ласковой улыбкой. — Иди ко мне, не усугубляй.

Возможно, стоило послушаться и подчиниться, вот только... у него же язык раздвоенный. Раздвоенный! Как у змеи!

Собрав в кулак остатки храбрости, расправила плечи и сказала:

— Глеб Игоревич, давайте обсудим это позже. У нас рабочая группа в десять.

— Да ты что? — делано удивился брюнет. О том, что радужки его глаз стремительно багровеют, я старалась не думать.

— И план-факт в час.

— У... — Глеб начал обходить машину, а я позорно отступать. Спиной, разумеется.

— И ещё заседание. Вы помните про заседание, Глеб Игоревич? К нему следует подготовиться, иначе Данилов...

— Бедный... бедный Данилов, — вздохнул брюнет. — Погубишь ты его, Крис.

— Я?

— Ты, розочка моя. Ты.

Всё-таки ходить спиной опасно — я так некстати упёрлась в чью-то машину. Та от соприкосновения с моей попой завизжала, замигала фарами.

— Браво, розочка моя, — прошептал Глеб, прижимая к стальному корпусу. — Браво! Мы же с тобой так редко показательные выступления устраиваем...

— Какие ещё выступления? — выдохнула я.

Ответ на вопрос лежал на поверхности, просто осознать его было страшно.

Глеб отобрал сумку, повесил на плечо. На второе плечо... повесил меня. И вот так, прикрывая широкой ладонью вид, который открылся благодаря длине моей юбки, понёс к стеклянной вертушке.

Я не возражала. Вообще попыталась расслабиться и получить удовольствие. Приблизиться к состоянию нирваны мне удалось ровно в тот момент, когда генеральный директор ООО "С.К.Р." поднялся на первую ступеньку крыльца и шагнул к двери. А потом всю благодать как ветром сдуло, потому что в гробовой тишине, которая воцарилась у входа в офис, зашипела рация и искаженный радиоэфиром голос спросил:

— Стас, что там у вас?

— Всё в порядке, — ответил охранник. И добавил: — Рабочая группа по безопасности отменяется.

— Понял, — отозвался тот, второй. И так ровно, так буднично это прозвучало...

Мама!!!

— Глеб, поставь меня! Я сама пойду!

— Поздно, розочка моя, — ответило начальство.

— Глеб, я клянусь! Я буду очень хорошо себя вести!

— Будешь, — ступая по мрамору роскошного холла, согласился шеф.

— Глеб, я всё сделаю, только прекрати!

— Ты и так всё сделаешь, — ответили мне.

Волна возмущения была мощной, сильной, но... бессмысленной. И почти сразу сменилась ужасом — мы в лифт вошли.

Кабинка устремилась вверх, вот только пользоваться уединением шеф не спешил — по попе хлопнул и всё. Когда двери распахнулись, Глеб Игоревич спокойно поздоровался с секретарём и направился к нашему кабинету. И только провернув в замке ключ, обернулся, чтобы сказать уже второму секретарю:

— Служба безопасности в курсе, что рабочая группа отменяется. Ты плановый отдел предупреди.

Это он отмену совещания по плану-факту за прошлый квартал в виду имеет?

— Да, конечно, — ответила секретарь. А потом вздохнула и добавила нерешительно: — Глеб Игоревич, а может успеете? У них начальник отдела с завтрашнего дня в отпуске...

— Нет, не успею, — сказал Глеб.

— А если перенести часа на два? — голос секретаря совсем жалобным стал.

— Нет, всё равно не успею. К тому же в четыре у меня ещё одно совещание, внешнее.

Э... это они то, о чём я думаю обсуждают?

— Глеб, — взмолилась я. — Глеб, а давай успеем, а?

Я, в отличие от секретаря, ответа не удостоилась. Шеф просто вошел в кабинет, запер дверь, и... мечта идиотки сбылась — меня поставили на ноги.

— Так на чём мы остановились? — спросил красноглазый, аккуратно сгружая мою сумочку на пол. Он улыбался. Хищно так, широко... — И, кстати, где та смелая девочка, которая хотела получить вот это?

Глеб вынул из кармана визитку, повертел в пальцах и спрятал обратно.

Ух! Останешься тут смелой как же! Но всё-таки я нашла в себе силы вздёрнуть подбородок и выдохнуть:

— Милый, у тебя язык... раздвоенный.

Меня окинули ну очень задумчивым взглядом.

— Да. И если мне не изменяет память, именно это тебе во мне и нравится.

Офигеть. Нет, я всё понимаю, но...

— Глеб, — справившись с набежавшим румянцем, сказала я. — Глеб, у нас плотный рабочий график и обязанности. И если с переносом рабочей группы по безопасности проблем нет, то план-факт...

Договорить мне не дали. Красноглазый шагнул вперёд, обвил рукой талию и впился в губы. А я вдруг поняла, что... в общем, неправильно я его слова о раздвоенном языке истолковала. Ну или не совсем правильно — ведь поцелуй с таким языком тоже ого-го как от обычного отличается.

Мир поплыл, разум резко затуманился, а тело изогнулось навстречу пока ещё целомудренным прикосновениям. Нет, не зря Глеб Игоревич совещание с плановым отделом отменил. Точно не зря!

Обедали мы в общей столовой, в компании простых и не очень служащих. Сказать что мне кусок в горло не лез? Ну... он лез! Вернее полез, после того, как я попросила Глеба Игоревича поменяться местами. Просто там, за соседним столиком, плановый отдел полным составом сидел. Девочки злились, причём сильно.

— На слушанье по Данилову со мной поедешь, — прожевав очередной кусок отбивной, сказал Глеб. Тон был приказным и очень суровым, словно я отбрыкиваться собираюсь.

Я растеряно кивнула. Уж на что, а на заседание "по Данилову" мне было плевать, глубоко и сильно. Куда больше волновал тот факт, что все присутствующие в столовой в курсе, чем мы с Глебом четверть часа тому занимались...

Нет, ясно, что о нашей связи всем известно, но разница между: "шеф спит со своей ассистенткой" и "шеф спал со своей ассистенткой сегодня, с девяти до двух" — колоссальная. Хуже только если к последнему список поз добавится.

Кстати, на позы Глеб Игоревич не скупился, мстил за покусанный язык со всей горячностью. И офисная акробатика ни в какое сравнение с акробатикой постельной не шла — совсем другой уровень. Один только телефонный шнур, которым мне руки связали, после того как решилась на повторное извлечение визитки, чего стоил!

— Крис, ты здесь? — щелкнув пальцами перед носом, вопросил шеф.

— А?

— Ага! — поддел зеленоглазый. — Ты в дело Данилова вникала?

— Мне не положено, — это не я сказала, интуиция.

— Знаю, что не положено, но всё-таки?

Вообще-то настроение у шефа было прекрасным, но вспомнив о предстоящем слушанье, Глеб постарался принять серьёзный вид. Им и пугал.

— Не вникала, — со вздохом призналась я.

Генеральный директор ООО "С.К.Р." нахмурился и откинулся на спинку стула. Он тоже не вникал. Вчера папку исключительно из вредности попросил, а сегодня... в общем, подготовку к слушанью он проморгал.

— Ладно, по дороге почитаю.

— Не успеешь, — неожиданно для самой себя, выдала я. — Там всё очень запутано.

Глеб сразу же подобрался, подался вперёд:

— То есть всё-таки вникала!

— Нет, я на второй странице срубилась.

Вывод, к которому пришло руководство в лице Глеба Игоревича, был откровенно странным:

— Всё. Сегодня же допуск для тебя сделаю. А на заседании импровизировать будем. Ох, бедный Данилов... — Шеф шумно вздохнул и добавил с улыбкой: — А всё из-за тебя!

В машину я садилась с ощущением полного и абсолютного сюрра. Заседание? Данилов? Допуск? Каждое из этих слов повергало интуицию в полнейшее смятение. А потом ещё одно слово в сознании всплыло и плохо стало не столько интуиции, сколько мне.

Контрацепция.

Голову от прикосновений Глеба я, конечно, теряла, но не настолько, чтобы не заметить — изделий резиновой фабрики в момент нашей близости не присутствовало. Вариант несовместимости биологических видов отпадает — на этот счёт интуиция имеет очень чёткое мнение. И что в таком случае остаётся?

Чёрт! Просто чёрт-чёрт-чёрт!

Прежняя я точно никаких таблеток не употребляла — просто без надобности. Спиралей и остальных прибамбасов не имела. А теперь? Мамочки, это на что же я нарвалась?!

Машина плавно вырулила на проспект, тут же ускорилась, и спустя минуту нырнула в тоннель. Я тоже нырнула, только не в тоннель, а в сумочку. Если я пью таблетки, то они должны быть при мне. Ибо в вещах, которые передала мама, никаких медикаментов не было.

— Крис, что ты делаешь? — спросил зеленоглазый, когда я не выдержала и начала вытаскивать из сумочки расчёски-пудреницы-кошельки и прочие предметы.

— Табле... — ух, как вовремя язык прикусила! — Карандаш для губ ищу.

Начальство молча подхватило косметичку, открыло и протянуло нужный девайс.

— Не этот, другой, — вмиг сориентировалась я и продолжила археологические раскопки, чтобы через полчаса, проверив даже подкладку, узнать: единственная таблетка, присутствующая в моей сумочке — леденец от кашля. Да, один! Выпавший из упаковки где-то в начале прошлого столетия.

— Ну как? — вопросил Глеб, когда я со вздохом откинулась на спинку кожаного диванчика.

Шеф был погружен в документы, так что гамму чувств, отразившуюся на моём лице, не видел. Вслух я сказала лишь одно:

— Фигово.

— После заседания в магазин заедем... — пробормотал тот, чьё появление в моей жизни поставило на грань инфаркта. — Новый купишь. Или по интернету закажи...

Очень захотелось вырвать у него папку и спросить в лоб. Спросить несмотря на то, что подобный вопрос совсем неуместен и, вероятно, опасен. Ведь людям, которые посвящены в тайны мафии, амнезией болеть нельзя! Да и самозванцев в окружении таких фигур как Глеб Игоревич быть не должно.

Так, стоп. Кажется, я впадаю в истерику. А мне истерить нельзя. Только не сейчас. В конце концов, я взрослая женщина, и я в состоянии решить любой вопрос!

Мне нужно к врачу. Просто сходить к врачу, и всё. Уж доктор-то точно определит, как именно я предохраняюсь. Поржёт, конечно, но выяснит.

— Так, Гена, останови! — скомандовал шеф внезапно.

"Чёрный монстр", марку которого я так и не выяснила, резво перестроился в крайний правый и застыл у обочины.

— Крис, выходи.

Я слегка прифигела — не столько от предложения, сколько от тона. С места, разумеется, не сдвинулась. Глеб закатил глаза и вышел сам.

Потом дверца с моей стороны открылась и меня из салона просто выдернули, как морковку с грядки.

— Сама пойдёшь или на ручки взять? — прошептал зеленоглазый.

Шок усилился, поэтому ответить не смогла. Просто стояла и смотрела, а он...

— Значит на ручки.

Меня привычно закинули на плечо и понесли. И лишь когда мы миновали стеклянные двери, а в нос ударил запах сотни парфюмерных отдушек, хитрый план шефа раскрылся.

— Карандаши для губ! — скомандовал генеральный директор ООО "С.К.Р.". — Все какие есть!

Вот... вот как он этот магазин углядел? И... и что мне с таким мужчиной делать?

Выйдя из машины, я постаралась придать лицу самое пофигистическое выражение. Ну подумаешь особняк! Мало ли их — огромных, навороченных, с бассейнами, коллекцией карликовых деревьев у входа, и прочими фонариками? Мелочи это всё, тлен.

Вот и Глеб спокоен. Без всякого стеснения обходит машину, водружает руку на мою талию, и уверенно ведёт к широкому крыльцу с полупрозрачными ступенями. И это что же мы сейчас топтать будем? Горный хрусталь?

— Глеб Игоревич, — выскочивший навстречу дворецкий учтиво поклонился.

Зеленоглазый кивнул. В распахнутую дверь вошел как хозяин. После застыл, позволяя дворецкому обогнуть нашу парочку и зашагать впереди.

Мы миновали просторный холл, ещё более просторную гостиную, после свернули к лифту — уж не знаю для чего в трёхэтажном доме такое приспособление, но тем не менее. Поднявшись на второй этаж, прошли коротким коридором и замерли у широкой двустворчатой двери. Прежде чем открыть, слуга постучал.

А потом начался он! В смысле, армагедец.

Двери открылись сами. Взгляду предстала небольшая комната, выполненная в бежевых и коричневых тонах, широкий прямоугольный стол и... люди. Где-то с дюжину мужчин и одна невероятно яркая женщина — брюнетка с ну о-очень внушительным бюстом. На Глеба эти... люди внимания не обратили, дружно уставились на меня.

В их лицах было всё — от удивления до откровенной брезгливости. Особенно выразительно смотрела женщина — показалось, у неё глаза вот-вот лопнут.

— Кристина Анатольевна? — изумлённо произнёс мужчина в сером, невзрачном костюме. А потом расплылся в улыбке, поднялся. — Добро пожаловать!

М-да... и откуда этот холодок по спине?

— Арсений Игнатьевич, — пробасило моё начальство. — Губы закатал.

Мужчина картинно поднял руки — мол, сдаюсь-сдаюсь. Тут же окликнул дворецкого:

— Ещё одно кресло принеси!

Лишних мест за этим столом и впрямь не было, а единственное пустующее кресло предназначалось, разумеется, Глебу. Я никак не ожидала, что шеф уступит, однако... Интуиция впала в шок, сидевшие за столом тоже. А зеленоглазый стоял рядом со мной и спокойно дожидался возвращения слуги.

— Эк тебя пробрало, — пробормотала женщина.

Глеб не среагировал.

Те несколько минут, в течение которых несли дополнительное кресло, показались мне вечностью. И только когда зеленоглазый сел рядом, я разрешила себе вздохнуть и оглядеться как следует.

Эта компания показалась бы странной любому — уж слишком разношерстная.

Во-первых, женщина — отнести брюнетку к разряду кукол было невозможно, слишком явная печать ума на лице. Во-вторых, сами мужчины... с ними куда сложней. Трое, включая Глеба, холёные, чуточку надменные, в деловых костюмах высшей пробы. Ещё трое тоже в костюмах, и при том, что одёжка явно проще, держатся куда уверенней. Двое в джинсах, ещё один на рэпера похож, даже цепь с чем-то бижутерным на шее болтается. Ну и последний... последний вообще как бомж, благо что не пахнет. Единственное, что приятно — очень на людей похожи.

— Зато теперь ясно, почему он опоздал... — нарушил тишину "рэпер". Он был серьёзен, как министр финансов в кризис.

Губы "бомжа" растянулись в похабной улыбочке. Ещё один, из тех что как Глеб, тоже разулыбался.

— Нет, — сказал шеф ровно. — Не угадал.

— То есть ты не... — начал было "бомж", но Глеб Игоревич поднял руку, заставляя замолчать.

— Нет, — повторил он. — Мы карандаш для губ покупали.

"Рэпер" демонстративно отдёрнул рукав, взглянул на наручные часы (и это при том, что перед ним айфон лежал). Сказал тоном, от которого кровь ледяной корочкой покрылась:

— Целый час? Боюсь даже предположить, что вы с этим карандашом делали.

Он боялся, а я предположила. Ну то есть представила... Чёрт! Даже не догадывалась, что у меня настолько бурная фантазия.

— Очень много карандашей, — наваливаясь на стол, процедил Глеб, — и единственный исправный сканер. Теперь всё понял?

Вот теперь стало стыдно по-настоящему. И это невзирая на то, что я отчаянно сопротивлялась решению скупить весь магазинный ассортимент. Я просила один! Вернее не просила, а была вынуждена просить, чтобы легенду не рушить. Мне этот карандаш вообще не сдался, я им только по праздникам пользуюсь.

Кстати, в магазине, Глеб даже полувзглядом недовольства не выразил. Просто стоял и наблюдал, как девушка берёт карандаш, находит на нём штрих-код, подносит к сканеру, дожидается считывания, клацает по кнопке клавиатуры, чтобы подтвердить ввод, кладёт карандаш в пакет и берёт следующий... И так пятьсот раз! Без преувеличений.

Зачем Глебу понадобилось столько — понятия не имею. Видимо, шеф просто на принцип пошел. Что теперь делать с целым пакетом этих девайсов — тоже не знаю. Хоть рисовать учись, честное слово.

Но это всё мелочи в сравнении с реакцией, которая за признанием зеленоглазого эксцентрика последовала...

Мужчина в невзрачном сером костюме — тот самый, который отдавал распоряжение дворецкому — повернулся к "бомжу" и спросил:

— Слышал? А теперь скажи мне, Билли, хоть одна из ваших баб может укатать высшего инкуба до такого состояния?

— Нет, — ответил "бомж".

— А наша может! — припечатал мужчина. А потом пристально посмотрел на меня и добавил самым серьёзным тоном: — Молодец, Крис. Далеко пойдёшь.

Фух... Это что такое было?

— Кстати, — вклинилась в разговор брюнетка, — слышала, вы всё-таки съехались. Поздравляю. Давно пора.

Её улыбка была очень милой, и вроде бы искренней. Сидящий подле брюнетки мужчина тоже улыбнулся, фыркнул:

— Да о том, что они съехались, весь район слышал.

— О, точно! — подключился к беседе ещё один, тот что напротив нас расположился. Он достал из нагрудного кармана визитку и, перегнувшись через стол, протянул Глебу. — Пока не забыл! Очень хорошие ребята. Рекомендую.

Зеленоглазый карточку принял, мазнул по ней взглядом и передал мне.

— У меня такая уже есть, — пояснил Глеб. — Виктор Иванович подсуетился.

— А... Ну да, он же сразу над вами. Ему хуже всех.

Я же лишний раз убедилась, что есть такие вопросы, ответы на которые лучше не знать. На лакированной картонке значилось: "Вжик и Ко. Лучшие звукоизоляционные системы для вашего дома/офиса/берлоги/склепа. Соседи будут довольны. Гарантия 200%"

Глава третья

Глумёж, к моей несказанной радости, кончился быстро.

— Я всё-таки предлагаю вернуться к Данилову, — водрузив локти на стол, сказал "рэпер". Тон мог посоперничать с арктическим ветром. — Я понимаю, что некоторым... хм... любителям, требование обвинения кажется неприемлемым, но Данилов должен быть уничтожен.

Под "некоторыми любителями" подразумевался Глеб — это точно, потому что именно на него в этот миг косился "рэпер".

— Я согласен с коллегой, — кивнул мужчина в сером.

— Я тоже поддерживаю, — откликнулась брюнетка. Она уже не улыбалась.

Глеб криво ухмыльнулся, но сказал не он, а другой, тот, который визитку протягивал:

— И как вы себе это представляете?

— Да как всегда, — в голосе брюнетки тоже арктический холод появился.

"Мужчина-визитка" окатил грудастую таким презрением, что даже меня передёрнуло.

— Мегера, дорогая, — процедил он. — Я уже говорил, Данилов, вероятнее всего, узел. Мы не можем его уничтожить.

— Да у тебя каждый второй человек — узел!

— Мегера, я не шучу... — зашипел оппонент. — И подписывать такой приговор не буду. Мне проблемы не нужны...

— Трус! — перебила брюнетка, и хлопнула ладонью по столу.

В комнате стало очень тихо. Только птичий щебет в приоткрытое окно проникал, да шелест листвы.

— Крис, ты что-нибудь поняла? — спросил "рэпер".

От его тона чуток вздрогнула, и ответила далеко не сразу:

— Только то, что вы хотите кого-то убить.

Мужчины, ну кроме Глеба, дружно посмотрели на Мегеру.

— Не врёт, — с явным неудовольствием, заключила та. Правда что-то подсказывало — злится не на меня, на "визитку".

— То есть наша незаменимая ассистентка действительно не в курсе? — не унимался "рэпер".

— Нет. Но я очень хочу вникнуть.

— А вот сейчас врёт, — пробормотала Мегера. Добавила с усмешкой: — Умная девочка.

— Умные девочки на такие встречи не приезжают, — отрезал "рэпепр". — Но раз уж ты пришла...

Мужчина растянул губы в широкой такой улыбке, продемонстрировал очень внушительные, очень зловещие клыки.

— Убью, — сказал Глеб ровно. И это прозвучало куда страшней самого грозного рыка.

Вот только "рэпер" пугаться не спешил.

— Я всего лишь хотел сказать, что раз Крис пришла, то может быть она и рассудит? Свежий взгляд так сказать... Человеческий.

Надеюсь, не слишком громко выдохнула, а? Я ж, глядя на всё это, уже сомневаться начала, что к племени homo-sapiens отношусь. Просто на смену биологического вида я точно не подписывалась. Вот на большую грязную любовь — это ладно, это можно, а на обращение меня в какую-нибудь упырицу — нет, нет и ещё раз нет.

Кстати, а инкуб, это кто?

— Айшер, не говори ерунды, — вмешался мужчина в сером костюме. В нём, кстати, всё сильнее угадывался самый главный. Нет, ничего особенного тот не делал, просто жесты, манера держаться и, как это ни смешно, энергетика. — Ничего она не рассудит. Впрочем, взгляд человека и впрямь может быть интересен... — И уже мне: — А про узлы ты что-нибудь знаешь?

Фух...

— Нет, Арсений Игнатьевич. — Ого! Я его имя вспомнила?! Или запомнила? Глеб, кажется, произносил. — Не тот допуск.

— Айшер, расскажи, — скомандовал Арсений.

И "рэпер" принялся просвещать...

— Ты, должно быть, слышала, что наши народы разделены не только биологически, но и... хм... магически. И, вероятно, догадываешься, что дело тут не в отсутствии способностей к магии у твоего вида. Это разделение иного, высшего порядка.

Представь, что нас не существует, что есть только вы, люди. Вы связаны друг с другом, и вашим миром. Этакие восемь миллиардов точек, соединённые нитями эмоций и обстоятельств. Это похоже на ковёр с хаотичным узором. Огромный, просто гигантский ковёр. По большому счёту, каждый человек является узелком. Каждый из вас, так или иначе, связан с остальными, и хотя бы чуть-чуть, но влияет на то, что творится вокруг. Но есть особенные люди, чьё влияние поистине огромно. Именно их мы называем узлами.

Узел это не тот, кто имеет больше всего связей, и даже не тот, кому суждено открыть лекарство от рака. С точки зрения логики, узел вообще иррационален. Им может оказаться дворник, менеджер среднего звена, старушка-кошатница... да кто угодно. И влияние узла иррационально — важность такого человека проявляется только в момент гибели или... вмешательства в судьбу.

— Про судьбу вообще не поняла, — выдохнула я.

— Знаю, что не поняла, — отозвался Айшер холодно. — Но ведь я ещё не закончил... Ты помнишь, о чём я просил вначале?

Да, я помнила:

— Представить, что вас не существует.

— Вот именно. Нас не существует! Если нас не существует, то всё это человеческое макраме находится в естественном состоянии. Вы сами рождаетесь, сами умираете, сами выигрываете в лотерею. В естественном состоянии ничего сверхъестественного не происходит, события развиваются по заданному сценарию, в полном соответствии с судьбой.

Фух! Опять судьба?

— Судьба — это вектор, направление движения. И это та сила, которая меняет узор ковра. Благодаря ей одни ниточки обрываются и растворяются, другие возникают или соединяются. Благодаря ей исчезают и появляются узелки, от которых эти нити тянутся. Это происходит каждую секунду, это естественно. А теперь вспомни, что есть мы!

— И? — нетерпеливо протянула я.

Айшер наклонился и прошипел:

— Мы внешний фактор, детка. Внешний, посторонний, неуправляемый.

Нет, не понимаю...

— Человек не в силах изменить свою судьбу, поменять судьбу другого — тем более. Нет, вы, конечно, можете верить, надеяться, пытаться... и даже находить подтверждения, что вам удалось. Но правда заключается в том, что это невозможно. Вы привязаны друг к другу, к вещам, к земле и небу. Вы как мухи в паутине, и вы бессильны. А мы вне этой системы, и нам никакая паутина не мешает.

— Вы можете менять судьбы людей, — догадалась я.

"Рэпер" кивнул.

— Да. Мы можем убить того, кому суждена долгая жизнь. Можем подарить богатство тому, кому чья судьба — бедность. Можем одарить любовью того, кто должен был сдохнуть от одиночества. Мы судьба номер два.

Я не могла не вздрогнуть. Не посмотреть на Глеба тоже не могла.

— Правильно мыслишь, детка, — усмехнулся Айшер. — Твоя связь с этим инкубом — изменённая судьба. Не будь его, ты бы жила как предначертано. Работала в какой-нибудь заплесневелой конторе, носила джинсы и бабушкины трусы, и спала с каким-нибудь прыщавым придурком.

— Нет, — встряла Мегера.

А я опять вздрогнула. А ещё мне очень холодно стало, и страшно.

— Что нет? — ухмыльнулся Айшер.

— Крис тридцать, — пояснила брюнетка. — Для людей это довольно приличный возраст. Думаю, не будь Глеба, она бы нянчила пару детишек, варила борщи, а в перерывах вкалывала как проклятая... в той самой заплесневелой конторе.

Тишина была недолгой, но чертовски обидной. Я никак не думала, что мой зеленоглазый совратитель смолчит, тем не менее... тем не менее заступился за меня другой. Арсений!

— Ты лучше подумай о том, что бы было с тобой, если бы Крис не появилась. И ты, Айшер, голову включи, прежде чем скалиться.

Я выпала. Да, просто выпала. На фоне всего, что я услышала, да ещё при столь неприятной реакции Глеба... Нет, лучше я о Данилове думать буду!

— Так что с узлами? — сказала жестче, чем хотелось. И обращалась уже не к Айшеру, а к Арсению.

— Да огребаем мы за них, — улыбнулся тот. — За обычных людей не огребаем, потому что когда исчезает, как изволил выразиться Айшер, узелок, ваша ковровая дорожка быстренько затягивает рану и всё. А когда погибает узел, получается разрыв, и в пространство выплёскивается очень большой заряд энергии. Люди получают какую-нибудь глобальную катастрофу, а мы... — Арсений Игнатьевич тяжело вздохнул, — в общем, выживают не все.

— А если не убивать?

— Всё равно разрыв. Встреча с кем-либо из нас — уже изменение судьбы. Даже покупка... — Арсений чуть заметно ухмыльнулся, — карандашей, на узор вашего коврика влияет. У магазина не должно быть этой выручки, у государства не должно быть тех налогов, которые с этой покупки заплатят, и так далее. А возможно, один из купленных вами карандашиков должен был стать причиной судьбоносного поцелуя, вот только достался он не той девочке, а тебе, Крис. Понимаешь?

— Примерно.

— Так вот, вмешательство в судьбу, это смещение узора. Если сместить узел, то тоже очень плохо будет. Это всё равно, что жизненно важный орган передвинуть. С такими как ты может происходить что угодно, мироздание переживёт, а узлы трогать нельзя.

Обиду я проглотила.

— И как вы определяете, кто узел, а кто нет?

— Да в том-то и проблема, что определить сложно. А некоторые... любители этим пользуются. Видишь ли, Крис, узлов очень мало. Вероятность напороться на узел — мизерна. Но за последние три года это третье дело, где человека подлежащего уничтожению объявляют узлом.

— У нас есть доказательства, — встрял тот, кого я мысленно окрестила "визиткой".

— Ну да... — протянул Арсений, и снова ко мне повернулся. — Первым доказательством того, что узел смещён, является глобальное изменение реальности.

— То есть?

— То есть выходишь ты из дома и понимаешь, что мир вокруг тебя изменился. С тобой начинают здороваться те, кого ты знать не знала. Вместо секретарши Лены встречаешь в своём офисе какую-то Олю. Или вдруг обнаруживаешь, что у тебя сын, а не дочь.

Чёрт, какая знакомая ситуация.

— Но только вы, люди, подобные изменения не видите, потому что вы... Айшер, как ты там выразился?

— Мухи в паутине, — подсказал "рэпер".

— Да, именно. А мы, Крис, вне вашей системы, мы эти изменения видим и очень отчётливо.

— И в этот раз изменения есть! — снова встрял "визитка".

Сидящие за столом дружно вздохнули, а я осмелилась спросить:

— Что за изменения?

— Все случаи я описал в отчёте, но пример приведу. Один из моих подчинённых на днях разбил ноутбук, ему потребовалось извлечь и оживить хард, чтобы инфу скопировать. Парень обратился в ближайшую к дому контору, "Шерри-кат" называется. И ему там девушка очень понравилась, оператор. А он оборотень молодой, романтичный, так что когда пошел забирать свой металлолом, букетик прихватил. Вот только никакой девушки в конторе не нашлось, а сотрудники заявили — не было тут таких, никогда.

Кажется, я сейчас узнаю, что такое настоящий обморок.

— Может... просто ошибка? — пробормотала я.

— Чтобы оборотень насчёт бабы ошибся? — искренне возмутился собеседник.

— Значит обман, — это уже не я, "рэпер". — Скрыли девочку и всё. Люди они ведь тоже не дураки, опасность порой лучше нас чувствуют.

— Если бы ты прочёл отчёт, — зашипел "визитка", — ты бы знал, что мы этот офис через час обыскали. Всё проверили, от туалета до внутренней документации. Единственную девушку, которая там когда-либо работала, зовут Мария Сигизмундовна и ей шестьдесят три года. А от той, на которую Шас запал, ни следа!

— Неужели и запах исчез? — хмуро вопросил "бомж".

— Говорю же — ни-че-го!

Мама, мне плохо. Нет, в самом деле плохо. Это же он про мою контору рассказывает. Это к нам такой плечистый дёрганый парень с разбитым ноутом приходил. И Мария Сигизмундовна... Мамочки!

— Крис? — позвал кто-то. — Крис, что с тобой?

Что со мной? Сказала же, плохо. Очень...

— Крис!!!

Очнулась я в огромной кровати, под лёгким атласным одеялом. Далеко не сразу сообразила, что эта тускло-освещённая спальня мне знакома...

— Ну наконец-то, — прошептали рядом.

Я повернула голову и... в общем, зеленоглазого брюнета тоже не сразу опознала.

— Что случилось? — собственный голос прозвучал незнакомо, хрипло.

— В обморок ты свалилась, — сказал предельно серьёзный Глеб.

— Почему?

— Не знаю. Думал, ты объяснишь.

— Я?

Шеф молчал довольно долго — то ли думал, то ли слова подбирал.

— Крис, я действительно не понимаю причину твоего обморока. Я хочу услышать... если не объяснения, то хотя бы версию.

— А водички дашь?

— Прости, — Глеб заметно растерялся, — я как-то не подумал. Сейчас.

Шеф скатился с кровати — сам он поверх одеяла лежал, и даже одет был, в отличие от меня — и поспешил к двери. Я же свернулась калачиком и задумалась, а действительно, почему? И тут же поняла — этот обморок зрел давно.

Слишком серьёзные перемены в жизни, и слишком резкие. Пожалуй, я должна была свалиться гораздо раньше, ещё при первом посещении... нового рабочего кабинета. Информация, которой поделились на заседании, просто добила. Вот только озвучить такую версию Глебу я не могу. Или..?

— Держи, розочка моя, — прошептало начальство. Очень незаметно подкралось, совсем как... впрочем, ладно.

Я привстала, поднесла к губам стакан с минералкой. Потом снова на подушки откинулась и сказала:

— Слишком много информации.

— То есть? — изогнув бровь, вопросил он.

— То есть... я догадывалась, что всё не просто так, что вы имеете куда большее влияние, но чтоб настолько! А ещё узлы эти... Кстати, про Данилова мне так и не рассказали, что там? Как так получи...

Договорить мне не дали. Глеб приложил палец к губам, но выглядел при этом таким серьёзным, таким хмурым.

— Крис, не лги.

Ровно после этих слов, очнулась интуиция. Вернее очнулась и завопила, что мы палимся! Вот только в чём именно, не сообщила...

— С чего ты взял, что я лгу? — спокойствие, только спокойствие! А дрожащих коленок под одеялом не видно!

Зеленоглазый детектор лжи молчал довольно долго, сказал прищурившись:

— С того, что всё озвученное на заседании, ты знала.

Я?! Знала?! Но ведь эта информация не моего допуска! М-да, а палево, похоже, серьёзное.

— Тебя задело что-то конкретное, — продолжал давить шеф. — И мне кажется, это был рассказ о неком оборотне, и некой ремонтной конторе...

Приличные слова кончились, остался мат. Отборный такой, ядрёный. Ведь единственным, кто мог поделиться со мной столь закрытой информацией, является шеф! И просвещал мою скромную особу, разумеется, тайно! А потом повёз на заседание, где... Ух! Да если бы они поняли, что я в курсе, мне бы голову открутили! Вон как выспрашивали! И даже... Стоп. Мегера что? Мне подыгрывала?

Нет, я решительно ничего не понимаю.

— Да знала, но не осознавала. Видишь ли, одно дело слышать подобное от любимого, и совсем другое...

Глеб застыл, взгляд стал острее бритвы. Говорить, когда на тебя смотрят вот так, до безумия сложно — не удивительно, что слова колом в горле встали.

— Любимого? — тихо переспросил он. — Крис, ты сейчас серьёзно?

Интуиция на этот вопрос среагировала странно. Как будто скукожилась и руками прикрылась. Кажется... кажется сейчас что-то будет.

В глазах Глеба появились до боли знакомые алые всполохи, губы дрогнули в улыбке. И столько в этой улыбке искренности было, столь счастья.

— Кри-ис... — хитро протянул он. — Кри-ис, скажи, что мне не послышалось.

— Послышалось! — горячо заверила я и нырнула под одеяло.

Мама! Это что же получается? У нас эта, как её, большая и грязная, а мы... о чувствах никогда не говорили? Быть такого не может!

Под одеялом было темно и классно, но ровно до того момента, как Глеб придвинулся вплотную и, положив руку на попу, попросил:

— Кри-ис... а скажи ещё раз, а?

— Ни за что!

— Кри-ис... — за попу уже не держались, её поглаживали.

Тело, вопреки остаточной дурноте, начало пламенеть, а потом меня словно колодезной водой окатило. Я отбросила одеяло, села. Что именно в этот миг на моём лице отразилось — не знаю, но Глеб замер и нахмурился.

— Почему ты промолчал, когда Мегера меня оскорбляла?

На мой вопрос зеленоглазый ответил не сразу...

— Потому что.

Там, в кругу странных личностей не пойми каких рас, было обидно. А здесь, в спальне моего нового дома, стало больно.

Ещё пазл сошелся. Глеб привёз на заседание, где меня вполне могли придушить, за то, что знаю лишнее. Он сделал это не потому что хотел подставить и избавиться, просто Глеб с тамошним датчиком правды договорился, с Мегерой. Брюнет убеждён, что Мегера оказала ему важную услугу, прикрыла мою ложь. Ну а тем, кому задолжал, не хамят. Именно поэтому он не среагировал на выпад.

Вот только я не лгала, когда говорила что о коврах и узлах ничегошеньки не знаю, Мегера никаких услуг не оказывала. Зато теперь она в курсе, как Глеб заблуждается на мой счёт. Она может выдать меня начальству и вот тогда... тогда мне точно крышка.

Чёрт! Как всё-таки неприятно быть самозванкой!

— Значит, вот что тебя так сильно расстроило... — прошептал Глеб.

Я вздрогнула и во все глаза уставилась на того, кого Арсений назвал высшим инкубом.

— Крис, я... извини.

— Извини? Ты думаешь, обморок спровоцирован твоим молча...

Он снова приложил палец к моим губам, сказал едва слышно:

— Крис, я в курсе, что такая ослица как ты, никогда не признается.

Кажется, одна самозванка сейчас снова в обморок уплывёт.

— Тема закрыта, — припечатал Глеб.

Он поднялся и начал расстёгивать рубашку. Весь такой хмурый, сосредоточенный. Я же лежала, смотрела этот будничный стриптиз и офигевала. Нет, конечно, приятно, что он сам меня отмазал, но... чёрт, я не собиралась его обвинять.

— Крис, не смотри так.

— Что? — я за всем этим делом слегка из реальности выпала.

— Не смотри так, — повторил шеф. — А то наброшусь. А тебе отдохнуть надо.

Вот теперь в осадок выпала не я, а интуиция. Глеб, который добровольно отказывается от секса, для неё был нонсенсом.

— Кстати, я долго в обмороке валялась?

Вопрос, конечно, глупый. Если учесть, что особняк, где проходило заседание, в пригороде расположен, а квартира Глеба в центре. И вообще, в обморок я падала днём, а сейчас за окном темень — знаю это, несмотря на задёрнутые шторы.

— Пару минут. Потом тебя Арсений усыпил и мы уехали.

— Как усыпил? Зачем?

— Затем, — буркнул Глеб. — Я решил, что тебе лучше в знакомой обстановке очнуться. И подальше от всяких... уродов.

Всё, аут. Полный и беспощадный.

— Крис, спи. Понимаю, что уснуть опять будет трудно, но ты попробуй.

Ага, попробую. Может, после того как проснусь, реальность изменится? Может, очнувшись утром пойму — никакого заседания не было, Мегеры вообще в природе не существует, а Данилов... чёрт, а вот с Даниловым разобраться всё-таки нужно. Попой чувствую, его дело куда важней, чем кажется.

Кстати, про инкубов тоже выяснить не мешает. А вот от оборотня и "визитки" лучше держаться подальше, а то мало ли...

И ещё. Мне показалось, или представления Глебовых товарищей о мире несколько... ошибочны?

Заснуть быстро всё-таки не удалось. Первой причиной бессонницы был Глеб — уж слишком тесно прижимался, а на любую попытку отползти реагировал как последний собственник, прижимал ещё сильней. Вторым моментом были мысли, и касались они... того же Глеба.

Наверное, это мазохизм, или сдвиг по фазе, или что-то ещё, более глобальное. Ведь нормальная женщина не может столь остро реагировать на мужчину, который несколько часов тому... ну считай предал.

Нет, разумеется, у брюнета были причины смолчать во время выступления Мегеры, но когда наличие мотива было поводом не дуться? Хуже того, я таки дулась! Мне было больно и обидно, и неприятно, и вообще! Хотелось встать, одеться и уйти, громко хлопнув дверью, но в то же время... дико хотелось Глеба.

Как смогла это желание в себе задушить? Нет, не знаю. Но о том, как кусала подушку, а потом и одеяло — помню отлично.

Утром тело взбунтовалось опять, только в этот раз бороться было проще — прохладный душ! Благо, проснулась я раньше зеленоглазого искусителя, и даже из его объятий выбралась без потерь. И уже там, стоя под струями, которые вызывают отнюдь не романтические мурашки, решила — гордость у меня таки есть. Сдаваться гормонам и Глебу я не намерена.

Решение было железобетонным. Из ванной комнаты я выходила с прямой спиной, расправленными плечами и гордо задранным подбородком. Жаль, споткнулась, когда из глубин спальни прозвучало:

— А под халатиком у нас что?

— Ничего! — рыкнула я. Потом сообразила, что именно сморозила, и попыталась исправиться: — Ничего хорошего!

— Да ладно? — протянул брюнет недоверчиво.

Поднялся он раньше, чем я отвернулась, продемонстрировал всё своё великолепие, вкупе с полной боевой готовностью. Стало жарко, словно не было никакого душа и вообще.

— Глеб, у нас в девять переговоры, — надеюсь, достаточно строго прозвучало?

— Помню, — по-кошачьи улыбнулся он, и двинулся навстречу. — Поэтому предлагаю тебе перестать вредничать, и...

Радужки того, кого Арсений назвал высшим инкубом, стремительно краснели, а боевая готовность... чёрт, она же не может возрасти ещё больше! Или всё-таки может?

— Никакого "и" у нас не будет! — я развернулась и потопала к гардеробной. — Кстати, а где сумки?

— Видимо, домработница позаботилась.

Фух! Значит, домработница у него всё-таки есть, и мне не придётся драить весь этот пентхаус! Хоть что-то приятное.

Приоткрыв дверь гардеробной, тут же обнаружила всю коллекцию обуви, а так же пару коробок, в которые заботливая, но пока незнакомая мне дама, переложила остальные вещи. Фен лежал сверху, равно как и расчёска. Чёрт, надо будет разобрать, разложить...

— Крис, тебе не надоело?

Я развернулась, чтобы ещё раз пронаблюдать наготу Глеба Игоревича. Брюнет стоял посреди спальни, в позе хозяина — ноги на ширине плеч, руки на груди сложены, губы недовольно поджаты. Во взгляде теперь уже красных глаз, читался укор. И не только во взгляде... Тот, второй, тоже сердито выглядел, и... напряженно.

— Глеб, а давай не будем скандалить с утра?

— Давай, — легко согласился он, опять двинулся на меня.

— Глеб!

— А что? Ты знаешь другой способ избежать скандала?

Было жарко, стало ещё жарче. Тем не менее, я нашла в себе силы ответить:

— Я знаю десятки способов, Глеб.

— Хорошо, уточним вопрос. Ты знаешь другой способ избежать скандала... со мной?

Когда на тебя надвигается мускулистая обнаженная махина, это страшно. Когда предаёт родной организм — ещё страшней. Благо хоть находчивость проснулась.

— Может, хотя бы душ примешь? Зубы почистишь? А?

Остановился, снова руки на груди сложил.

— А раньше тебя это не останавливало, — хмуро сказал тот, по чьей милости мне теперь опять в душ надо. Причём не обязательно холодный — мне сейчас любой подойдёт, ибо вспотела вся. Даже ногти и те, кажется... впрочем, неважно.

— Правила изменились.

— И давно? — вскинув бровь, вопросил красноглазый.

— С того момента, как ты меня похитил!

Уголки его губ дрогнули, а глаза... они как будто ярче стали, словно радужки — не радужки, а расплавленная лава.

— Ах вот оно что... — протянуло резко повеселевшее начальство. — Ну ладно. — Потом подмигнуло и добавило: — Никуда не уходи, я быстро.

Не уходи? Ну уж нет!

Едва Глеб скрылся за дверью, я прошмыгнула в гардеробную. Впрыгнула в первые попавшиеся трусики, натянула первый попавшийся костюм. На бюстик пришлось забить, потому как искать тот, который с трусиками сочетается — некогда, а надевать другой — не эстетично. Чулки натягивала уже на кухне, голову сушила там же — благо холодильник стальной и блестящий, при желании вполне сойдёт за зеркало.

В процессе побега из спальни, обнаружила свою сумочку — она в прихожей, на тумбочке стояла. Так что к моменту появления Глеба, я даже накраситься успела! Ну а ещё кофе сварить и телек включить.

Собственно, за поглощением кофе и параллельным прослушиванием новостей меня и застукали...

— Вот значит как, — сказал шеф ровно. Он, как и вчера, в полотенце был. И капельки воды на тронутой загаром коже блестели так... соблазнительно.

— Кофе? — надеюсь, моя улыбка выглядит беззаботно, а?

— Крис, не смешно.

Блин! Мне тоже не смешно! Но есть такие вещи, прощать которые нельзя. По крайней мере не так быстро.

Шеф мои намерения, конечно же, понял, но всё равно приблизился. Стульчик, на котором сидела, отодвинул. А присев передо мной на корточки, заглянул в глаза и сказал:

— Крис, розочка моя, ты ведь знаешь, чем твоё упрямство чревато.

Я нервно сглотнула и попыталась воззвать к разуму:

— Глеб, у нас переговоры в девять! И вообще...

— Вообще плевать, — тихо сказал он.

Одна рука грубо сжала моё полупопие, вторая скользнула под юбку.

— Глеб, я против!

— Ага, конечно...

— Глеб!

По телу прокатилась волна нестерпимого жара, так что возмущённый вопль плавно перешел в крайне неуместный стон.

— Розочка моя... — нет, Глеб не подобрел. — Ну вот зачем ты так со мной, а?

А затем, что... чёрт! Ну ты же меня предал, понимаешь? И унизил! И...

Руки шеф убрал, но не отстранился.

— Правила, говоришь, поменялись? — хрипло спросил он. — Что ж, я тоже не прочь... правила поменять.

Он провёл пальцем по моей шее и потянулся к первой из трёх пуговиц жакета. Я, вопреки решению не подпускать, выгнулась навстречу и простонала:

— Глеб, пожалуйста...

Не ответил — молча расстегнул первую пуговицу.

— Глеб!

— Он самый, — сказал красноглазый. От хрипотцы, звучавшей в его голосе, по телу прокатилась новая волна жара. Или дело в тоне? Слишком ровном, слишком бесстрастном.

Вторая пуговица тоже сдалась на милость победителя, а заодно маленький секрет приоткрыла...

— М... ты сегодня развратница, — протянул шеф, скользнув пальцами по лишенной кружевной защиты груди.

Я опять выгнулась, опять застонала.

— Плохая девчонка. Плохая, капризная девчонка, — делано сокрушался шеф, расстёгивая третью и последнюю. — И что же мне с тобой делать?

— Понять и простить, — простонала я.

— Не-ет... — протянул... в данный момент красноглазый. — Никогда!

А потом убрал руку, кивнул на расстёгнутый жакет и приказал:

— Снимай.

Ужас ситуации заключался в том, что я послушалась. Послушалась, несмотря на то, что собиралась не снимать, а наоборот — застегнуть и призвать-таки эту брюнетистую заразу к порядку!

Едва неугодная часть гардероба оказалась на полу, Глеб улыбнулся уголками губ и поднялся.

— Вставай, розочка моя.

И я повиновалась! Мгновенно, безропотно!

— Руку, — снова подал голос он.

И опять слушаюсь. Ведомая Глебом, подхожу к кухонной столешнице, и...

— Обопрись... Нет, ладони чуть дальше... Прогнись...

О, нет!

— Глеб...

— Да, я помню как меня зовут, — прохрипел шеф, задирая и без того короткую юбку.

Очередная волна нестерпимого жара, очередной протяжный стон. Но ужас ситуации даже не в том, что подчиняюсь, а... а в том, что мне нравится. Против того, что творит красноглазый, восстаёт только разум, но и то исключительно из принципа! Мамочки... наверное, не стоило сдерживаться ночью. Наверное, одержимость Глеба заразна.

— Ох уж эти правила, — прошептал тот, кого Арсений назвал высшим инкубом. — Ох уж эти... правила.

Фейерверк я увидела сразу. Ну то есть вообще сразу, в первую секунду. Как-то не к месту вспомнилась визитка с контактами спецов по звукоизоляции и пожилая пара, которую в лифте встретили. И это всё... ну через фейерверк. Одновременно. Стыд смешанный с наслаждением... бывало, конечно, но не до такой степени.

Глеб замер, дожидаясь, когда волна схлынет. Ласково погладил по спине, потом столь же ласково и спокойно принялся гладить бёдра. Ну а когда моё дыхание выровнялось, а вместо многоцветных вспышек перед глазами снова возникла настенная панель с изображением ночного города... вот тогда я не только визитку, я даже телефон той конторы вспомнила!

— Глеб!!!

Абонент был недоступен. Ну то есть вообще. Абсолютно! Он просто делал то, что считал нужным, не спрашивая, не поясняя. Это было приятно, стыдно и невероятно остро. Особую остроту ситуации добавлял тот факт, что Глеб даже не потрудился снять с меня полоску кружева, просто отодвинул её и всё.

В общем, из квартиры я выходила краснее свёклы. Из подъезда — тоже. На людей и нелюдей (а в том, что тут не только люди живут, сомневаться глупо), старалась не смотреть. Тщательней всего прятала глаза от охраны и почему-то от водителя.

В офисное здание тоже тихой мышкой вошла. А оказавшись в кабинете, безропотно ответила на поцелуй — очень нежный, почти целомудренный.

Ну и окончательно убедилась в том, что собачник не шутил. Что любовь, которой наградил нежданный благодетель, не только большая, но и грязная. Более того, она может стать очень грязной, если... чёрт, ну почему всегда это "если" выпадает?

Вчерашний прогул (а это, несмотря на присутствие на рабочем месте, именно он и был) не прошел даром. Почтовый ящик оказался буквально завален письмами, и стопка корреспонденции, которую вручили на первом ресепшне, ужасала своей высотой. Для настоящей меня это была паника, а для той, "второй", которая разбиралась во всех хитросплетениях рабочего процесса ООО "С.К.Р." — обычной, ничем не примечательной работой. К счастью, именно "вторая я" за неё и принялась.

Ощущение халявы? Ну... не без этого. Только не будь этих непойми откуда возникших знаний и умений, меня бы в первый же день раскусили. А если учесть, что мой случай сильно похож на нонсенс... в общем, лучше не заморачиваться.

Я проверяла, согласовывала, утверждала (предварительно, разумеется), отклоняла, и злобно ругалась на отдел маркетинга, который профукал сроки по сдаче планов на следующий месяц. Потом опять проверяла, согласовывала, давала советы как перекроить документ, чтобы Глеб его точно подписал. Перешучивалась по электронке с Мариной — той самой, которая про мой красный день календаря напоминала... кстати, Марина оказалась начальником аналитического отдела. В общем, работала, работала и ещё раз работала. И с начальством не разговаривала, равно как и оно со мной.

Ближе к полудню, мозг начал сбоить. Пришлось послать лесом начальника службы безопасности — он пытался вытрясти из меня дату и время нового собрания рабочей группы, и отправиться за кофе.

— И про меня не забудь, — не отрываясь от монитора, буркнул Глеб Игоревич.

Забудешь про тебя, как же.

Я миновала два ресепшна, возле лифта свернула налево. Прошла по широкому коридору и толкнула последнюю дверь. В общей кухне было непривычно безлюдно, только невзрачная коротко-стриженная блондинка у холодильника. Женщина, а на вид ей было лет сорок, доедала йогурт.

— Привет, — ровно поздоровалась я, и направилась к нашей с шефом кофеварке.

Женщина не ответила. И я бы подумала, что сделала что-то не то, но интуиция шептала — всё верно. Нос я, несмотря на должность и близость к руководству, не задираю, и блондинку, кстати, знаю. Более того, женщина не из числа безликого офисного планктона, она очень важную должность занимает, что-то из серии надзора.

Я успела засыпать в кофеварку зёрна и задать программу, когда блондинка-таки отмерла.

— Крис, зачем ты так? — и столько настороженности в голосе, столько... страха?

— Как так? — я резко развернулась и уставилась на собеседницу.

Женщина поджала губы, мотнула головой. Тут же вернулась к поеданию йогурта.

— Вики? — снова позвала я. Чёрт, всё-таки хорошо, что кое-какие знания о новом рабочем месте у меня имеются. — Вики, что случилось?

— Вот только не делай вид, будто не знаешь. — Она не обвиняла, но обижалась. И действительно боялась, чуть-чуть... — И не говори, что ни при делах. Это же из-за тебя, это же ты Глеба попросила.

Настроения кокетничать и расшаркиваться не было, желания выглядеть паинькой в глазах коллеги — тоже. Я вообще злиться начинала...

— Попросила о чём?

Женщина всё-таки оторвалась от своего полдника.

— Об отстранении Мегеры, — сказала блондинка.

Моё недоумение было не только искренним, но и очень сильным.

— Каком отстранении?

Блондинка смерила ещё одним взглядом, нахмурилась.

— Крис, ты не шутишь? Ты действительно не в курсе?

Настала моя очередь мотать головой.

— Мегеру отстранили от дел, сняли с должности и выслали из страны, — голос собеседницы звучал очень тихо. — И мы думали, что это ты попросила.

— Когда это произошло? — собственный голос тоже очень тихо прозвучал, на грани шепота.

Блондинка выудила из кармана видавших виды джинсов мобильный.

— Уведомление пришло вчера, в девятнадцать одиннадцать, — глянув на экран телефона, пояснила блондинка. — Нового смотрящего ещё не назначили.

Кто такой смотрящий мне было глубоко плевать, а вот всё остальное... Семь часов? Чёрт, быть такого не может!

— И с чего вы взяли, что я к этому причастна?

— Ходит слух, будто Мегера тебе нахамила, — помедлив, призналась женщина. — А ты потом Глебу пожаловалась. Я удивилась, когда узнала — не похоже на тебя. Но факт остаётся фактом, Мегеру отстранили.

Я тоже помедлила, прежде чем признаться:

— Она хамила, но... в общем, это при Глебе было.

Брови блондинки взлетели на середину лба, в глазах — светло-серых, почти бесцветных — вспыхнуло удивление.

— При Глебе? А, ну тогда всё ясно.

Мне, в отличие от неё, ясно не было. Только давать повод для сплетен не хотелось, поэтому подхватив чашки с кофе, я бодро направилась на рабочее место. К шефу!

Он обнаружился за тем же столом, в той же позе, со столь же хмурым выражением на лице. Вот последнее было совсем непонятно — что это? Угрызения совести по поводу утреннего инцидента? Или у меня мания величия на фоне известия о Мегере разыгралась?

— Глеб... Игоревич, — ставя чашку на отполированную деревянную столешницу, позвала я.

Брюнет оторвался от монитора, одарил сердитым взглядом.

Пришлось и свою чашку на стол поставить, а самой приблизиться опереться на тот же стол и спросить очень мягко:

— Глеб, это правда, что Мегеру отстранили.

Шеф равнодушно хмыкнул и опять к монитору ноута повернулся.

— Глеб, а кто это сделал? — нет, сдаваться я не собиралась. Как бы там ни было, а мне очень нужны ответы.

— Я сделал, — отозвался зеленоглазый. Причём так буднично, словно речь о пустяке.

Это и был бы пустяк, если б не одно "но" — в семь я ещё спала, и никаких обид по поводу молчаливого попустительства начальства тире любовника не высказывала.

— Глеб, а почему ты сразу не сказал?

— Розочка моя, тебе заняться больше нечем? — не выдержал шеф. — Ну так пойди доступ свой проверь что ли! Или пасьянс разложи! Или с Мариной какую-нибудь очередную фигню обсуди! Или начальника СБ ещё раз лесом пошли! Только от меня отстань, а?

Капец. Он что, обиделся? И... и он что, за мной следит?

— Глеб...

Ноут был отодвинут.

— Иди сюда, розочка, — прошептал Глеб, а ещё пальчиком поманил.

Я сделала шаг вперёд, чтобы тут же оказаться пойманной и усаженной на шефские колени. Потом меня ухватили за подбородок и заглянули в глаза.

— Розочка, а какой реакции ты ждала? Действительно думала, что я способен спустить подобное?

Уф... Я не думала, просто... я видела.

— Или считаешь, будто это решение — повод для гордости? Я отстранил хорошего сотрудника, Крис. Очень хорошего!

— Глеб, я...

— А всё почему? — перебил зеленоглазый. — Потому что она женщина... Женщине нельзя дать по морде, вызвать на дуэль тоже нельзя... ничего нельзя. Либо терпеть, либо убирать.

— Глеб!

— Тшш... — он коснулся губами моих губ и тут же отстранился. — Я ведь не спрашиваю, почему ты не помнишь элементарных вещей.

Я выдохнула. Потом вдохнула поглубже и выдохнула ещё раз. Так, спокойно! Главное, не обращать внимания на мурашки, которые от его поцелуя побежали и... Чёрт!

Глеб был уверен, что про узлы и все эти макраме-ковры я знаю, но на заседании Мегера подтвердила обратное. В том, что Мегера способна распознавать правду и ложь сомнений никаких. И если Глеб заговорил о провалах в памяти, если осмелился отстранить грудастую от работы, выходит... он ей ничего не должен, он её ни о чём не просил! Заявление брюнетки стало для Глеба сюрпризом, или...

— Ты меня проверял? Ты взял меня на заседание, чтобы столкнуть с Мегерой и послушать, что она скажет? Ты хотел проверить, что из этого всего мне известно?

— Крис... не надо.

Он опять губ коснулся, в глубине изумрудно-зелёных глаз появились знакомые алые всполохи.

— Но меня же убить могли, — выдохнула я.

— За что? — прошептал тот, чьи прикосновения становились чувственней с каждой секундой. Пальцы уже не удерживали подбородок, они его поглаживали. Пальцы второй руки столь же ласково поглаживали ногу, под юбкой, чуть выше чулка.

И я точно знала, что если промолчу сейчас, то Глеб предпочтёт забыть вопрос, вот только чёрт за язык таки дёрнул:

— За то, что знаю лишнее.

Шеф отстранился, окинул насмешливым взглядом.

— С чего такие выводы?

Чёрт, ну как? Мафия всегда убивает тех, кто узнал её тайны. А в том, что озвученное на совещании именно к тайным знаниям относится сомнений никаких.

Вслух пришлось сказать иначе:

— А разве нет?

Глеб отвечать не торопился — просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала...

— Нет, — наконец, отмер шеф. — За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят... Кто ты, розочка моя?

Вот же ж...

Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу всё, но интуиция... эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.

— Не могу, — выдохнула я. — Прости, мне нельзя говорить об этом.

Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.

— Я так и думал, — он практически мурлыкал. — Я так и думал, розочка...

Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнительным.

— Глеб...

— А вот мне говорить можно, — выдало начальство, расстёгивая две оставшиеся пуговицы. — И знаешь, что я обо всём этом думаю?

— Что?

— Тебя подставили, — выдохнул зеленоглазый, и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.

Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой-то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только лёгкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.

— Тебя подставили, — повторил Глеб хрипло. — Отдали на откуп зверю.

— Какому зверю? — мой голос тоже хрипло прозвучал.

— Мне... — отозвался зеленоглазый.

Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом — приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.

— Глеб, ты не злишься?

Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Лёгкой походкой пересёк кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение — он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь...

— Знаешь, я уже начал думать, что это морок, — сказал Глеб, откупоривая бутылку "брюта". — Или сумасшествие.

Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.

— А оказалось?

— Оказалось, всё куда запущенней, розочка. Гораздо запущенней! — просиял шеф, и добавил: — За нас?

Я его веселья не разделяла, однако тост приняла. В звоне бокалов почудилось нечто зловещее, но... это всего лишь нервы, правда?

— Не знаю, кто осмелился провернуть такое, — продолжал... к счастью, всё ещё зеленоглазый, — но сам фокус мне известен. Мы подобное с людьми делаем, нечасто, но бывает. Помнишь, что Айшер с Арсением про смещение реальности говорили?

Я, разумеется, помнила. Только их примеры впечатлили куда меньше, чем свой собственный. Когда выходишь из дома и... и капец. Новая работа, не пойми откуда взявшийся любовник, ну и прочие радости.

— Изменение реальности бывает двух типов. Первое — условно естественное или побочное, это когда узел смещается. Второе — принудительное или направленное, его вызываем мы.

— Вы?

Усмехнулся, сделал большой глоток.

— Крис, ну ты ведь уже поняла, что очень многие из нас именно оказанием магических услуг живут. А это ведь не только привороты-отвороты, иногда, за очень большие деньги, наши спецы и кое-что покруче делают. Кое-что, что требует изменения реальности.

— Например?

Шеф снова причастился шампанского, опустился в кресло и поманил пальчиком. Но я не пошла, плотней запахнула жакет. Просто... чем ближе к Глебу, тем хуже работает мозг, а мне про реальность знать надо!

— Например, один из совладельцев какой-нибудь очень солидной компании, хочет стать единоправным хозяином. На первый взгляд, нет ничего проще — достаточно "убедить" остальных отказаться от бизнеса. Но когда речь об очень больших деньгах, убеждать сложно, потому что есть ещё наследники, крыша, партнёры и прочие личности. Обрабатывать каждого слишком затратно и долго, а если не обрабатывать, обязательно начнутся наезды, проблемы, поиски истины. Вот в таких случаях проще поменять всё, перестроить не только настоящее, но и прошлое.

— То есть ты можешь вернуться во вчерашний день... — начала было я, но Глеб перебил.

— Нет, розочка. Путешествия во времени невозможны, но способ изменить прошлое всё-таки есть. Видишь ли, настоящее, прошлое и будущее связаны довольно жестко, и если настоящее вдруг перестаёт соответствовать прошлому, то прошлое под настоящее подстраивается. И чем сильней разрыв, тем больше изменений, вплоть до изменений на физическом плане — новые дома на месте старых, леса на месте вырубки, или наоборот...

— Значит, вы настоящее меняете?

— Да. Мы создаём несоответствие в связке настоящее-прошлое, а дальше всё естественно. Ваша реальность сама подстраивается, ну и вас, людей, подстраивает. Вы начинаете помнить то, чего помнить не должны, любить тех, кого прежде и знать не знали, ну и много чего другого...

Я невольно нахмурилась. Всё-таки это неправильно, подло. Мы же не просто так живём — мы мыслим, страдаем, принимаем решения, добиваемся... а тут р-раз и всё, реальность изменилась и прошлые трепыхания коту под хвост. И кто даст гарантию, что всё сделанное сегодня не обернётся прахом по мановению руки какого-нибудь... Глеба?

Впрочем, не мне о несправедливости рассуждать. Я же вроде как наоборот, поднялась по чёртовой социальной лестнице. Выиграла! Или всё-таки проиграла?

— До сегодняшнего дня я был убеждён, что с нами ничего подобного произойти не может, — сказал шеф. — Однако...

Увернуться я не успела. Он сделал стремительный выпад, опять поймал за руку и опять усадил к себе. И ни капли шампанского при этом не пролил, в отличие от меня...

— Глеб!

— Нет, ты не розочка, ты поросёнок, — усмехнулся гад. — Снимай мокрое. Тебе в мокром нельзя, простудишься.

И сам принялся стягивать с меня жакет.

— Глеб!

Опять смех. Нет, он всё-таки странный. Окажись я в таком положении, я бы рвала и метала, а тут...

— Глеб, чему ты радуешься?

— А разве не понятно? — Он коснулся губами шеи, и это не прерывая попытки избавить меня от верхней части костюма, под которой вообще-то ничего нет. — Радуюсь тому, что ты со мной...

— Но ведь не ты меня выбирал! — я всё ещё сопротивлялась, хотя мысли уже затуманились, а по телу побежали отнюдь не целомудренные мурашки. — Тебе меня навязали!

— И что? Розочка, я в восторге от выбора тех, кто устроил эту аферу. Более того, если бы я знал, что ты существуешь, я бы бросил всё и ринулся на поиски. Я бы вскопал океан, опрокинул горы...

— Глеб!

Попытка закрыть доступ к обнажившейся груди успехом не увенчалась — зеленоглазый пёр как танк и таки добрался. Правда возмущалась я не столько домогательствам, сколько тому романтическому бреду, который из уст начальства полился. Начальство оказалось сообразительным, и нести чушь перестало.

— Прости, но я действительно не подозревал, что в мире есть такая как ты.

— Какая такая?!

— Девочка, способная не только отдавать, но и забирать...

Глава четвёртая

В зале ресторана царил полумрак известного свойства. На столе мерцали с дюжину свечей, музыка пьянила не хуже вина, улитки и моллюски выглядели не слишком съедобно, но крайне завлекательно. Глеб выглядел ещё интересней, вот только...

— Ну как успехи? — вопросил зеленоглазый.

Я невольно поёжилась и, оторвавшись от планшета, сказала:

— Если верить Интернету, ты действительно зверь.

Улыбнулся, пригубил вино. После хитро прищурился и протянул:

— А поподробнее?

Страшно не было, но нервы после прогулки по сети расшалились.

— Для начала, ты — козёл, ибо порождение Дьявола, а Дьявол на человека не похож. Ты склонен к насилию, временами в жесткой форме. Ещё ты умеешь проникать в сознание человека, определять потаённые сексуальные желания — это один из крючков, на которые ловишь. Но это всё мелочи, в сравнении с тем, что... — Уф! И надо же было на такое напороться! — ...что ты питаешься не только сексуальной энергией. Ты насыщаешься моральными страданиями, которые испытывает человек во время... грехопадения.

Шеф отрицательно качнул головой, сказал с улыбкой:

— Не человек. Женщина. — И добавил совсем тихо: — Я натурал, розочка моя. Стопроцентный.

Отчего покраснела? Ну разумеется от тона!

— То есть про страдания — правда?

— Это деликатес, — заявил Глеб, выуживая виноградную улитку из ставшего бесполезным домика. — А деликатесами я стараюсь не злоупотреблять, иначе приедаются.

Я замерла. Это что же получается? Интернет в кои-то веки не врёт?

— А остальное тоже правда?

— Кроме аналогии с козлом, — улыбнулся Глеб.

— То есть ты мной питаешься? — не выдержав, переспросила я.

Тут же удостоилась очередной обворожительной улыбки и тихого:

— Да, розочка.

Офигеть.

Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вот... вот как на это реагировать, а? По идее, мне должно быть как минимум противно, а я пребываю в состоянии замороженной рыбы. И над собственным равнодушием офигеваю больше, чем над природой инкуба. Я корм, но мне по барабану!

— А то, что можешь выпить досуха — тоже правда?

— Почти.

Эта информация тоже положенного эффекта не возымела. Даже понимание того, что я вполне могла умереть в объятьях этого мужчины, вызвала отголосок желания, но никак не страха. Брезгливости тоже не было.

— Почти это как?

Глеб выудил ещё одну улитку, хлебнул вина. Внешне шеф ничем не отличался от обычного человека, этакого успешного мужчины в полном рассвете сил.

— Там, — Глеб кивнул на планшет, — вероятно пишут, будто люди от такого умирают, вот я и говорю — почти. В действительности, излишний аппетит инкуба не убивает, а приводит к серьёзным проблемам психики.

Я отключила чёртов гаджет и выжидательно уставилась на шефа.

— Ладно, розочка, рассказываю.

Глеб отложил двузубую вилку, бокал с вином тоже в сторону отставил. Потом сцепил пальцы в замок и начал просвещать:

— Мы действительно питаемся сексуальной энергией. Забирать её предпочитаем естественным способом, через физический контакт. Можно брать и по-другому, но это сложно и доступно далеко не всем. Количество энергии, которую даёт человек, зависит от качества переживаний. А ещё от качества переживаний зависит вкус. Чем ярче и насыщенней эмоции, тем вкуснее.

— Поэтому вы стремитесь доставлять максимум удовольствия?

— Мы не стремимся, мы доставляем.

Я невольно смутилась — вот с этим точно не поспоришь, по себе знаю. А шеф продолжал:

— Чтобы утолить наш голод простого соития недостаточно. Чтобы насытиться, нам нужен пик, высшие ощущения. Все особенности нашего вида... — шеф снова вилку взял, покрутил в пальцах, — это инструменты для добычи пищи. Всё. Начиная физической трансформацией и заканчивая телепатией.

Я в этот миг как раз вина хлебнула... очень, между прочим, зря!

— По спинке постучать? — участливо осведомился шеф. Какой он всё-таки добрый...

— Телепатия? — сипло переспросила я.

Губы брюнета растянулись в шаловливой улыбке.

— Крис, милая, ну зачем так пугаться? Ну телепатия, и что? И вообще, я думал, тебя физическая трансформация заинтересует больше.

Это он сейчас про то, что его язык может превращаться в нечто длинное и раздвоенное или... или у него не только язык удлиняется?

— Розочка моя, ты покраснела.

Ещё бы! У меня ж фантазия временами богаче Рокфеллера!

— Так что там с телепатией? — вперив взгляд в тарелку, пробормотала я.

— То же что с эмпатией, — милостиво "разъяснило" руководство. — Мы умеем считывать ваши самые потаённые желания — это к области эмпатии относится, а вот телепатия позволяет такие желания в сознание внедрять...

Мама! Куда я попала?

От созерцания тарелки пришлось отвлечься, причём срочно.

— Глеб?.. — в моём голосе появилась угроза.

Чёрт возьми! Я знаю, что к тридцати у женщин сознание меняется, что отношение к постельным играм другим становится! А уж если сюда длительное воздержание добавить, так вообще! И именно этим я объясняла своё чрезмерное влечение к Глебу, и тот факт, что близость с незнакомцем доставляет невероятное удовольствие, хотя противоречит моим принципам!

После того, как шеф связал меня сетевым кабелем и... ну в общем, сделал всё, что сделал, я мысленно признала себя извращенной, потому что мне понравилось! Более того, я смирилась со своей распущенностью! Я мучилась и обвиняла себя в то время как он...

— Я не применял телепатию.

— Ты ещё и мысли читаешь?! — возопила я.

— Кри-ис... — сказал тихо-тихо. — Крис, не ори. Эти мысли на твоём восхитительном личике написаны.

Желание отрезать инкубу что-нибудь ненужное пересилило даже то, другое, но тоже с инкубом связанное...

— Крис, я не применял телепатию, — повторил Глеб. — Я вообще внушением не занимаюсь, мне не положено.

— Что значит "не положено"? — прошипела я.

Шеф шумно вздохнул и выдал:

— Розочка моя, я не просто инкуб, я высший инкуб. Для такого как я, применение телепатии — моветон, равно как и насилие. Я слишком силён, чтобы использовать подобные приёмы.

Вот теперь разозлилась всерьёз, даже нож со стола схватила. Ненавижу, когда мне лапшу на уши вешают! Особенно столь открыто!

— А утром, на кухне, это что было? Не насилие, не?

Ухмыльнулся, придвинулся, словно никакой угрозы и в помине нет.

— Утром на кухне, — в голосе шефа появилась хрипотца, — я сделал то, чего хотелось нам обоим.

— Мне не хотелось! — выпалила, и ножом для пущей убедительности махнула.

Глеб перехватил запястье, вынул опасный прибор из вмиг ослабевших пальчиков, и озвучил то, о чём и прежде догадывалась:

— Я состояние возбуждения чую. Для меня это как аромат поспевающего шашлыка...

— Но ты меня загипнотизировал!

— Твоё желание было естественным, — сказал зеленоглазый. — А в том, что касается остального... я ведь тоже не железный, Крис. Особенно когда голодный.

Сволочь! Просто сволочь!

Я выдернула руку из капкана и переключилась на улиток. Ну в смысле на ужин. Вот только хватило меня ненадолго.

— Мне койку в Кащенко бронировать?

— Прости? — переспросило начальство недоумённо.

— Ты сказал, что у людей после общения с вами проблемы с психикой начинаются, — милостиво пояснила я.

Глеб вздохнул, кажется устало.

— Тебе это не грозит.

Прозвучало как намёк, правда оскорбиться не успела. Глеб продолжал:

— Проблемы возникают у тех, кого выпили досуха. Секс — это тоже наркотик, причём один из сильнейших. Сперва человеку достаточно маленькой дозы, исполнения самых простых, самых примитивных желаний. Потом желания становятся сложней и, зачастую, извращённее. Инкуб в стремлении насытиться даёт максимальную дозу наркотика, вытягивает из подсознания все желания и мечты. Человек получает немыслимую дозу удовольствия, но после впадает в апатию: ему нечего больше хотеть — раз, произошел предельный выброс сексуальной энергии — два, лучшего любовника чем инкуб не найти — три. То есть человек понимает, что достиг вершины и никогда уже не испытает такого удовольствия.

— Но секс — не единственная радость жизни.

— Согласен. Только чтобы понять это, нужно преодолеть ломку и связанную с ней депрессию. Не самый лёгкий процесс, уж поверь.

М-да... грустно.

— Именно поэтому мы предпочитаем приличных женщин, — припечатал Глеб, а я... едва не выронила вилку.

— В смысле?

— В прямом, — улыбнулся зеленоглазый. — Женщина с небогатым сексуальным опытом и принципами, обычно очень ограничена в желаниях. А чем меньше желаний, тем больше вероятность, что встреча с инкубом станет приятным приключением, не более. К тому же... — Глеб перешел на заговорческий шепот, — приличные женщины так вкусно смущаются...

— Глеб!

Рассмеялся. Не издевательски, по-доброму, но всё равно обидно стало. Вот как ему не стыдно рассказывать мне такое, а?

— Ты, розочка, тоже на смущении попалась.

— А? — а вот с этого места поподробнее!

— Ага! — передразнило начальство. — Ты смущалась, Крис. Причём постоянно. И мне очень интересно — почему тот, кто втравил тебя в эту историю, не принял в расчёт твою скромность? Это же самая большая дыра в твоей легенде.

Сразу вспомнилось — ночь, улица, фонарь... бутылка "брюта". И сказанное без малейшей запинки — "Я даже на маленькую и грязную согласна, веришь?" Впрочем, распитие спиртных напитков с незнакомцами ещё не показатель распущенности...

— Моя легенда вообще на решето похожа, — тихо сказала я. А что, разве нет?

— Верно. И это наводит на мысли.

— Какие?

— Видишь ли, Крис... Когда мы меняем реальность, мы не оставляем человеку памяти о прошлой жизни. Очнувшись в новых обстоятельствах, он уверен, что всегда жил именно так. А вот с тобой поступили странно, если не сказать глупо.

И опять в памяти те самые — ночь, улица, фонарь... а ещё собачник, который, при всей лёгкости и бесшабашности, на глупца не тянет.

— Думаю, тут одно из двух, — продолжал рассуждать зеленоглазый. — Либо память оставили нарочно, дабы ты прокололась и дала повод задуматься о том, что мы не всемогущи. Либо тем, кто проводил смещение, банально не хватило энергии. Второе, кстати, вероятней.

Увы, выспросить подробности было не дано — у столика возникла женщина в платье с умопомрачительным декольте и противно так протянула:

— Ой! Ну надо же какая встреча! Кри-ис... сколько лет!

Алису Зябову в классе называли не иначе как... нет, не Зяблик, Шершень! Не потому что большая и полосатая, просто жужжит очень громко и грызануть может так, что мало не покажется. На достопамятной встрече одноклассниц, Алиса тоже была, отчаянно хвасталась новым загородным домом, пятилетним сыном и мужем — то ли депутатом, то ли дипломатом, то ли нефтяником. Ну и меня едва ли не громче всех жалела.

— Крис, вот уж не ожидала! — продолжала тянуть Алиска. — И правду говорят — мир та-ак тесен!

Пришлось встать, расцеловаться с Шершнем, и представить однокласснице Глеба... И вот тут очень неудобная заминка вышла.

— Глеб, это Алиса, мы вместе в школе учились. А это... — я указала на зеленоглазого, — это... это... мой шеф, Глеб Игоревич.

— О! — воскликнула Алиска. — Ну надо же! А я-то подумала... ой, извините! Ничего-ничего!

Глеб, как и подобает руководству, не ответил — учтиво кивнул и вернулся к ужину. Вернее, к созерцанию тарелок и бокалов.

Алиска облагодетельствовала ещё парой дежурных фраз, наказала не пропадать и умчалась — она с мужем ужинала, за самым дальним столиком. Я тоже за стол вернулась, чтобы тут же нарваться на очень пристальный взгляд зелёных глаз.

— Значит, шеф... — сказал Глеб тихо.

— Ну а что я должна была сказать? Алиса, познакомься, это мой любовник?

Глеб заметно скривился и промолчал.

Остаток ужина прошел в тишине, потому что шеф отобрал у меня планшет и погрузился в чтение какого-то форума. На попытку отвлечь от этого безусловно важного занятия, ответил сухо:

— Не сейчас.

В машине Глеб тоже молчал. И по пути к лифту, и в самом лифте, и даже когда в квартиру вошли... Ну а когда он всё так же молча расстегнул рубашку и направился в ванную, я не выдержала:

— Глеб, ты что? Обиделся?

Замер. Обернулся. Окинул насмешливым взглядом, и всё-таки ушел.

Чёрт! И как это понимать? И что мне, по его мнению, следовало ответить Шершню? Друг? Да какой он нафиг друг? Парень? Ага, молодой человек лет так тридцати-пяти на вид, а на деле — дедушка натуральный! Мой мужчина? Ну в случае наших отношений, такая формулировка пошловато звучит, если честно. А назвать любовником — по сути верно, но ещё пошлее, чем про мужчину.

Чёрт! Ну что за подлость? Что за невезуха? Надо было просто имя Алиске сказать и не мучиться.

Бойкот продолжался до утра, мы даже любовью занимались молча. Вернее, Глеб молчал, а я отчаянно пыталась соответствовать. Получалось не всегда — просто в этот раз зеленоглазый был не только изобретателен, но и невероятно нежен. Я чувствовала себя ангелом, причём не падшим, а наоборот — парящим, белокрылым, исполненным света и любви. Настоящей! И очень-очень чистой.

А утром пришел он. Тот который пушистый, из семейства псовых...

— Крис, я в шоке! — заявила мамулечка, едва я соизволила принять входящий вызов.

Мы как раз к офису подъезжали. Глеб невозмутимо пялился в планшет — всё тот же форум читал. Водитель-Гена столь же невозмутимо глядел на дорогу.

— Нет, я, конечно, очень за тебя рада, — продолжала мама. — И я ждала, и верила, и надеялась. И это всё безумно романтично и необычно... Но чёрт вас подери, Крис! Почему я должна узнавать об этом из Вконтакта?!

— Узнавать о чём? — нахмурилась я.

— О том самом, — ответила родительница. — Глеба мне дай.

Я дала — а что? Мне не жалко.

— Да, Алина Юрьевна, — сказал тот, кто по-прежнему дулся и игнорил. Послушал о чём мамулечка щебетала, тут же расцвёл. — Спасибо, Алина Юрьевна. Конечно! А как иначе!

Мама ещё что-то пела, Глеб продолжал улыбаться, Гена тоже заметно повеселел, и только мне не до смеха было.

— Глеб, что происходит? — строго вопросила я, чтобы тут же услышать:

— Да, уже рычит.

— Глеб! — вот теперь действительно рычу.

— Всё, Алина Юрьевна, простите, Крис телефон вырывает.

Я? Да я даже не думала...

— Ага, ага... обязательно! Да, непременно! Удачи!

Трубку мне вернули с самым развесёлым видом. Я выхватила телефон, но мама уже отключилась, так что пришлось перезванивать. Но едва послышались гудки вызова, шеф отнял телефон и этот самый вызов сбросил.

— Что за нафиг?! — не выдержала я.

— Приехали, — лаконично ответило начальство, и покинуло салон, чтобы через пару секунд открыть мою дверь и подать руку.

— Глеб! — опять рычу, но куда злей чем прежде. Нет, ну а что? У них с моей маман какие-то секреты, какие-то Вконтакты, а я как лох ничего не знаю, и даже выяснить не могу потому что кто-то... чёрт! — Глеб, телефон верни!

— Обязательно, розочка моя.

Ругаться здесь и сейчас было глупо — слишком хорошо помнила, чем ссоры на стоянке кончаются. Поэтому подала руку, выбралась из машины и, боднув шефа взглядом, повернулась к стеклянной вертушке. Повернулась и замерла. И на стоянке, и у входа в офис, было поразительно пусто. Будто вымерли все, даже охрана.

— Глеб, а что происходит?

— Понятия не имею, — отозвался зеленоглазый. А в интонациях звучало: да, розочка моя, я нагло вру и даже не пытаюсь скрыть сей вопиющий факт!

— Глеб...

— Или сама, или на моём плече, — заявило руководство, и легонечко шлёпнуло по попе, подталкивая вперёд.

Страха не было. Досада! Одна сплошная досада!

— Ну ладно, — процедила я и решительно направилась ко входу.

Догнали, за талию приобняли, даже в висок чмокнуть умудрились.

На ступени крыльца мы взошли вместе. Стеклянную вертушку тоже вместе миновали. И застыли как бывалые синхронистки, разом.

— По-здра-вля-ем! — невероятно громкий, слаженный, многоголосый вопль обрушился лавиной. А спустя миг вторая волна пошла, только уже не вопль, а Марш Мендельсона в исполнении маленького духового оркестра, который перед центральным ресепшном расположился.

Мамочки! У меня галлюцинации или...

Или не было, зато было шампанское, которое лично я махнула сразу, залпом, и искренний возглас какой-то дамочки:

— Ой! А вино-то горькое!

— Горькое, — басисто согласился кто-то из мужчин.

— Очень горькое! — добавила уже знакомая мне Вики, и заорала во всё горло: — Горько!!!

Слов не осталось, только мат.

Фотографии были отменными!

Вот мы с Глебом перед церемонией. Он в чёрном фраке, с белой розой в петлице, весь такой серьёзный и собранный. Я в пышном белоснежном платье с открытыми плечами, с высокой причёской и счастливо-смущённой улыбкой на лице.

Вот мы с Глебом идём к столу регистрации. Он по-прежнему серьёзен, а меня явно нервяк трясёт. Зато женщина в тёмно-синем платье смотрит на нас приветливо и одобрительно.

Вот я подписываю какую-то бумажку... Лица не видно, но нервяк даже сквозь экран чувствуется. А Глеб бумажку подписывает уверенно и размашисто, и ещё успевает после этого в объектив глянуть, и улыбнуться лучисто — отдельная фотка, очень коварная.

Потом я ему на палец кольцо надеваю, а он мне. Женщина в синем смотрит на это дело с профессиональным, отработанным годами умилением.

Ну а целуемся мы... ух как мы целуемся! Заставка для порно-фильма, не иначе!

Следующая порция фоток тоже про свадьбу, только дело происходит в какой-то ни то часовне, ни то молельне. Причём крошечной и мрачной, с цветными витражами на окнах и тысячей свечей по подоконникам. Стоим с Глебом, дружно за какую-то каменюку держимся, а вокруг рук свечение... алое. Аккурат под цвет глаз инкуба.

Потом опять таки целуемся, но не как в "ЗАГСе", а... ну в общем, я на камне полулежу, а он на мне... тоже полулежит. А у меня ножки из вороха кружев торчат, в туфельках, беленьких... Кстати, эта фотка самой большой популярностью у народа пользовалась: комментариев — море, лайков — тьма.

— Глеб, ты... — начала было я, но... банально не нашла слов. Приличных.

— Зато теперь тебе не придётся выбирать между шефом и любовником, — улыбнулся гад. — Последняя фотка скажи клёвая?

Он подарил ещё одну улыбку и поднялся — сидел, кстати, на моём столе. Осторожно огибая многочисленные букеты, подаренные коллегами и присланные всеми остальными, кто фотки видел, пробрался к барному шкафу.

Бабахнуло. Пробка ракетой взмыла вверх, ударилась в потолок и благополучно приземлилась в охапку алых роз.

— Глеб, я тебя убью, — приличные слова, наконец-таки, нашлись. — Задушу. Во сне.

— Надеюсь, ногами душить будешь? — нагло подмигнул шеф и, подхватив, бокалы поспешил обратно...

Бокал я, разумеется, приняла. И даже выпила, и опять залпом. Вообще хотелось попросить чего-нибудь покрепче, но... "брютом", при желании, тоже напиться можно, верно?

— Глеб, мы оба знаем, что этой свадьбы не было.

— Почему не было? — ухмыльнулся зеленоглазый.

В следующий миг на клаву ноутбука лёг гербовый листок — "Свидетельство о регистрации брака". Что примечательно, он был заламинирован. Чёрт, неужели я настолько предсказуема?!

— Глеб, это подделка.

— Нет, розочка, всё настоящее.

С этими словами мне предъявили... мой паспорт. Правда его в руки не дали, потому что там защитного пластика не наблюдалось, а желание вырвать страницу со штампом явно на моём лице проступало.

Я тихонечко зарычала, подставила бокал, чтобы ещё налили, потом кивнула на фотки, вот только Глеб перебил:

— Не монтаж, розочка. И даже не фотошоп.

— Но как?

— Да какая разница, — пожал плечами он. — Просто смирись и всё.

— Это нечестно.

— Почему? — он удивился так искренне, что даже я поверила. На секунду, ну или полсекунды... — Розочка, ты сама говорила, не я тебя выбрал. Тебя мне навязали. Ну а это, — он щёлкнул пальцем по крышке ноута, — мой выбор. Мы квиты.

— Мы?!

— Но ты же знала к кому идёшь, — шеф опять улыбался. — Возможно, тебе не сказали, что я инкуб, но обо всём остальном...

— Мне ничего не сказали! — я всё-таки сорвалась, всё-таки закричала. Несмотря на то, что интуиция настоятельно просила заткнуться.

— Не смеши. При смене реальности, согласие главного объекта обязательно, иначе мы имеем бешеное сопротивление материи, которое увеличивает затраты энергии минимум в два раза.

Э... Кто-нибудь что-нибудь понял? Лично я — нет.

— Глеб, я не знала!

— Что, даже о моём материальном положении не спросила? — делано удивился хам, мерзавец и самодур в одном флаконе. — Прости, не верю.

Стало обидно. Очень-очень. Почти до слёз.

— Козёл ты, Глеб, — резюмировала я, и демонстративно уткнулась в ноут. Свадьба свадьбой, а работу никто не отменял.

Несколько минут в кабинете царила тишина — ну если не принимать в расчёт бешеный стук клавиш — я новую дату заседания рабочей группы по безопасности согласовывала, и дату заседания по план-факту.

— Кри-ис... — позвал зеленоглазый. — Кри-ис, что ты обо мне знала, когда соглашалась?

Я промолчала. Ну нафиг эти разговоры. Тем более интуиция категорически против.

— Крис, я серьёзно.

Я тоже серьёзно. Говорю же — интуиция против.

— Всё правильно, — сказал шеф неожиданно. — Молчи. Иначе реальность прогнуться может, баги вылезут.

Чёрт! А он на русском разговаривать может?!

— Но хоть какой-нибудь знак подай, а? — сказал и тут же продолжил, причём очень хмуро: — Инициатором сделки была не ты, это очевидно. Тебе предложили нечто, без чего на тот момент было невыносимо тяжело, или просто очень хотелось. Что это было Крис? Деньги, положение в обществе, умопомрачительный секс? Или ты из тех, кто грезит Бермудскими треугольниками, тайными обществами и прочей фигнёй? Чего ты просила, Крис? Или кого?

Интуиция по-прежнему была против, но я всё-таки ответила:

— Бесчувственного урода.

— Крис...

Ну хоть не розочка!

— Кстати, почему ты меня розочкой называешь? — отвлечься! Хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь! Иначе точно расплачусь самым позорным образом.

— А почему нет? — выдержав ну о-очень долгую паузу, спросил Глеб. — Но если не нравится, могу в солнышко переименовать. Или в зайку. Или что там у вас, людей, принято.

Я глубоко вдохнула, захлопнула ноут и встала. Нет, не могу. Слишком круто для одной маленькой, чересчур наивной самозванки.

— Куда? — Глеб смотрел странно, но напряжения в его облике не было.

— Прогуляться.

К счастью, останавливать и требовать объяснений шеф не стал.

Я молча миновала два ресепшна, спустилась на первый этаж, прошла стеклянную вертушку. В лицо ударил порыв по-осеннему холодного ветра, в нём чувствовался смог, запах бензина, гнили и, как ни странно, свежесть. Дух города, в котором настоящей меня уже нет. Дух реальности, которую променяла на другую — призрачную и невероятно жестокую. Зато в очередной раз доказала, что являюсь дурой. А это, увы, не лечится...

Я сидела в сквере, расположенном возле нашего офиса, и мирно пила минералку. Четыре таблетки "персена" придушили надвигающуюся истерику, притупили чувства. Нет, до настоящего спокойствия как до Луны, но всё равно лучше, чем было. Или это отсутствие в обозримом пространстве Глеба сказывается?

Впрочем, неважно. Всё неважно. Даже эта свадьба, чёрт бы её побрал, неважна!

Вопрос что делать — не стоит, и так всё ясно. Уйти мне никто не даст, и вовсе не потому, что знаю больше нежели положено. Просто я — уникум, неубиваемый источник пищи, девочка, способная не только отдавать, но и забирать.

Эту фишку Глеб сразу после разоблачения поведал. Но так как рассказ был совмещён с целованием моей груди, плавно перешедшим в очередной акробатический этюд, информация до сознания дошла с запозданием.

Дело в том, что энергия, которой питаются инкубы (равно как и суккубы, кстати) ресурс восполнимый, но восстановление идёт крайне медленно. Тут как с обычным истощением организма — нужно время и "диета". Море и солнце, например. Множество новых приятных впечатлений, позитив и всё в таком духе. А со мной всё иначе... Я — восприимчива к энергии инкубов.

Смысл прост — во время близости, инкуб тоже энергией фонтанирует, только она не такая как у нас, иная, совершенно чуждая человеку. Нормальные люди эту энергию не воспринимают, а я впитываю, как губка. Вот и получается — ни тебе истощений, ни депрессий, ни даже усталости, которая любые постельные игры сопровождает. Обмен, ё-моё. Симбиоз!

Не знаю, как так получилось, Глеб тоже без понятия. Зеленоглазый уверял, дескать никогда с подобным не сталкивался. И, кстати, злился, ибо тот, кто втравил меня в эту авантюру, знает про инкубов больше, нежели они сами.

Я тоже злилась... Просто думалось, что меня по доброте душевной выбрали, а оказалось всё рассчитано и просчитано, что не будь у меня вот такой вот особенности, сидела бы сейчас... в офисе "Шерри-кат" и выслушивала сбивчивый рассказ очередного "продвинутого" юзера.

Глупость, конечно. Ясно, что ничего просто так не случается, всё имеет причину, но... но как же хочется, чтобы тебя любили не за что-то или почему-то, а просто любили.

Я окинула взглядом маленький сквер — до обеденного перерыва ещё далеко, но народ уже подтягивается. Кто-то с кофе и сигаретой, кто-то просто с сигаретой, кто-то вообще за компанию, проветриться. Из дюжины лавочек только одна свободная. Ах, уже нет, уже тётка какая-то нарисовалась — большая и взъерошенная.

— Извините, можно? — спросил кто-то.

Я вздрогнула, повернула голову. Рядом с моей лавочкой парень стоял — молодой, симпатичный, но явно не из офисных. А вообще, на курьера похож, если приглядеться.

— Да, — выдохнула я.

Парень уселся рядом, водрузил на колени видавший виды рюкзак и принялся в этом рюкзаке копаться. И до того громко пыхтел, что я не выдержала, наградила пристальным неприязненным взглядом. Он головы не поднимал, но взгляд почувствовал.

— Извините, — буркнул незнакомец, вот только запыхтел ещё громче.

Поиски полезных ископаемых в клоаке рюкзака успехом не увенчались — парень начал выкладывать содержимое на скамейку. Книжка, тетрадь, молоток, какая-то непонятная ерундовина, потом стопка листов на первом из которых значилось "Курсовая работа", а следом — кол. Осиновый или какой ещё — не ясно, но факт остаётся фактом.

— На вампиров охотитесь? — голос прозвучал очень спокойно. А фигли, после четырёх таблеток "персена"?

— Да, — парень тоже был спокоен, и от ревизии имущества не отвлёкся.

Я взяла деревяшку, повертела в руках. А ведь острая, такой в самом деле убить можно. Хотя молоток тоже оружие хорошее, если вдуматься.

— А демонов как убивать?

— Понятия не имею, — буркнул парень. Вздрогнул.

Он поднял глаза, смерил странным взглядом, после отобрал деревяшку и сунул её в рюкзак. Когда потянулся за остальными вещами, я невольно проследила за рукой, и...

— Подожди.

Курсовик отняла без труда, а вот осознать надпись на титульном листе оказалось сложно. Успокоительное, блин, не только на нервы влияет, особенно в таких количествах...

— Данилов А.В., — вслух прочла я. — Данилов А.В. это ты?

Парень скривился и не ответил.

Нет, понятно, что фамилия далеко не уникальная, и вообще, вероятность встретить того самого Данилова в многомиллионном городе почти нулевая, но закон подлости ещё никто не отменял.

— Ты — Данилов? — я уже не спрашивала, я настаивала. — Тот самый?

На лице парня ни один мускул не дрогнул, голос тоже ровным остался:

— Ты не просто так про демона спросила?

Помотала головой, призналась зачем-то:

— Но я не собираюсь его убивать.

— Я тоже не собираюсь никого убивать, — помолчав, сказал парень. — Это на всякий случай, для защиты.

— Не уверена, что сможешь защититься.

— Я тоже не уверен, но так спокойнее. — Данилов очень решительно выглядел, и очень сурово.

Я откинулась на спинку лавочки, вперила взгляд в безоблачное синее небо. Начало сентября, но листья уже желтеть начинают, трава пожухла. Ещё немного и от хорошей погоды шиш останется — опять дожди, потом ливни, следом снега и морозы.

— А ты кто? — вырвал из мыслей Данилов.

Я протянула руку, представилась:

— Кристина Новикова.

— Ни о чём не говорит, — пожимая ладонь, сказал Данилов. — Я Андрей, фамилию знаешь. Кстати, откуда?

— От них, откуда ж ещё.

Парень понятливо кивнул и принялся запихивать оставшиеся вещи в рюкзак. Что он искал я так и не поняла.

— А как думаешь, они вообще кто? — вопрос задавал не Данилов, я.

Парень, несмотря на явный абсурд ситуации, не удивился. Молча извлёк из рюкзака книгу и щёлкнул ногтем по обложке.

— "Дозоры", — читала я опять-таки вслух.

— Ну не Дозоры, но типа того, — пояснил тот самый Андрей, чью судьбу обсуждали не далее как позавчера. — Они не такие как мы, иные. Насчёт демонов я не знал, но вампиров своими глазами видел. Отвратное зрелище.

Всё-таки хорошая штука "персен", особенно в увеличенной дозе. В смысле, мне уже не просто спокойно, а вообще пофиг. На всё!

— Я тоже вампиров видела. Уроды редкостные.

— Напасть пытались?

— Не... я под охраной.

Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Парень окинул нарочито-оценивающим взглядом, кивнул. А я вдруг вспомнила, что за всеми этими коврами и узлами так и не узнала, чем этот студент не угодил. Вот и спросила:

— Андрей, а ты как в это всё вляпался?

— Любви хотел, — неожиданно ответил парень. — Большой и чистой.

Я не выдержала, прыснула. Андрей тоже развеселился, причём до слёз.

— Во я дурак, да?

Кивнула, отчётливо понимая, что страдать из-за "большой и чистой" оно как-то правильней, а про мой случай даже сказать стыдно. И дурость Данилова в сравнении с моей — пшик.

— Так что случилось? — отсмеявшись, спросила я.

— С девушкой обалденной познакомился, запал на неё с первого взгляда, на свидание пригласил, а она... Она такая красивая была, понимаешь? Волосы чёрные-чёрные, глаза большие, губы... И сама вся такая хрупкая, нежная... на вид.

Я бросила на студента непонимающий взгляд, а тот пояснил с усмешкой:

— Вампиршей оказалась. Посидели вечером в кафе, поболтали, посмеялись. Я её домой проводил, она ещё на чай пригласила. И вот захожу, квартира такая странная, тёмная, по стенам картины в тяжелых рамах, вазы там всякие, антиквариат...

— Только не говори, что она тебя сожрать пыталась, — смешно уже не было, ни капельки.

— Не она, — усмехнулся Андрей. — Они! В квартире ещё трое ждали, тоже девушки, очень красивые и хрупкие. Флиртовали, смеялись, пока чайник закипал, а потом я увидел, как у "моей" клыки выдвигаются, а в глазах... ну ты, наверняка, видела, какая у них в этот миг жажда во взгляде.

Вообразить картину "персен" не помешал, по спине побежали мурашки. И только интуиция — та самая, которая знает о происходящем не в пример больше меня — недоверчиво хмыкнула. Уж слишком это всё на дешевый Голливуд похоже.

— Что дальше было?

— Дальше я отбивался стулом, а потом, чудом прорвался к окну и сиганул вниз. Как ноги не переломал — не знаю, с третьего этажа прыгал.

— А потом?

— Повезло. Там дорога считай под окнами, и машину я поймал сразу. Водила — джигит без тормозов. Я сказал — гони, и он так погнал, что... второй раз чуть от страха не сдох. Особенно когда на встречку вылетели и едва с фурой лоб в лоб не встретились.

— А вампирши? Не догнали?

— Нет. Вампир догнал. Вернее, нашел. Я домой не поехал, я друга вызвонил, у него дача в тутуево. Друг сам на машине, вот мы и рванули. А вампир... он утром пришел.

Я точно знала — Данилов не врёт, но ситуация всё равно не нравилась. Причём всё больше.

— С вампиром ещё один был, я не понял то ли человек, то ли тоже иной. Высокий такой, здоровый, хмурый. Он нас с Коляном загипнотизировать пытался. Коляна взяло, а меня нет. И мужик приказал меня не трогать.

— В смысле?

— Он вампира в сторону отвёл, начал объяснять. До меня только обрывки фраз долетали, вот из них и понял, что трогать запретил. Он каких-то старших упоминал, типа — пусть они решают.

Вот почему мне кажется, что эти "старшие", мне знакомы, а?

— А дальше?

— А дальше ничего, — сказал парень. — Коляну два часа объяснял как мы на даче оказались, потом уговорил вернуться в город, потому что — толку? Место-то уже обнаружили, да и убить в глухомани всё-таки проще. Вот вернулся, живу. Вернее пытаюсь жить. По ночам из дома не выхожу, пустырей и безлюдных мест избегаю.

М-да... странно это всё. Очень-очень странно.

Глеб говорил, что они память стирать умеют, именно это с Коляном и проделали. С Даниловым фокус не прошел, но ведь... в этом случае убить проще, чем оставить. Или тот, второй, который с вампиром был, сразу узел заподозрил?

Узел... а ведь мне говорили, что нарваться на узел практически нереально. Интересно, почему?

— Андрей, а когда всё это случилось?

— В воскресенье, — сказал Данилов. А потом весь как будто скукожился, даже лицом почернел. — Страшно мне, Кристина. И самое поганое — ведь не расскажешь никому. Я Коляну объяснить пытался, а тот поржал. Говорит — ты, брат, травой поделись, а то не по-человечески получается.

И столько боли в этих словах было, столько горечи, что я не выдержала — положила руку ему на колено, шепнула:

— Всё хорошо будет.

— Не будет, — буркнул парень. — Убьют они меня. Я же чувствую, что следят. Только чего ждут не понимаю.

Чего-чего... определить пытаются узел ты или как.

Данилов вскинул голову, вгляделся в пространство и резко напрягся. Я тоже напряглась, проследила за взглядом.

— Он из них, — выдохнул студент и потянул молнию рюкзака в явном намерении добраться до кола.

— Не надо. Этот точно не тронет.

К нам уверенно приближался бритоголовый шкаф — тот самый, что с работы в первый день увозил. Выглядел шкаф вполне миролюбиво, даже слегка пофигистично. Сказал тоже без особых эмоций:

— Кристина Анатольевна, будьте добры, руку уберите.

Я удивлённо приподняла брови — нет, действительно не поняла.

— Руку с колена этого, — шкаф кивнул на Андрея, — уберите, пожалуйста. — И уж совсем тихо: — Пока Глеб Игоревич не узнал.

Я выпала, но просьбу таки исполнила.

— Спасибо, — сказал бритоголовый, развернулся и поспешил прочь, а я... в общем, выпала повторно.

Ну Глеб, ну... гад! Слежку установил! Опять!

— Ты подруга кого-то из главарей? — спросил Данилов. Кажется, или парень тоже на "персене"? Просто ну о-очень спокойно прозвучало.

— Жена, — брякнула я и вздрогнула. Чёрт! — Ещё раз. Когда ты вампиршу встретил?

— В воскресенье, — отозвался Андрей.

— А как это было?

— Да я ж уже рассказал, — хмуро пробормотал он.

— Нет, знакомство! Само знакомство как состоялось? Кто к кому подошел? Кто что сказал?

Собеседник замер, задумался. Я же сверлила взглядом и честно старалась не торопить.

— Она, — помолчав, выдохнул парень. — Она подошла, спросила какую-то глупость, а я запал.

Из офиса я ушла без телефона, только кошелёк взять догадалась. Поэтому пришлось придвинуться к студенту, приобнять за плечи, прошептав предварительно — не бойся, всё нормуль.

— Кристина Анатольевна! — послышалось буквально через минуту. — Ну я же просил!

От пофигизма "шкафа" и тени не осталось. От моего, впрочем, тоже.

— Глеба мне набери, — отпуская ни в чём неповинного студента, попросила я.

Бритоголовый неприязненно фыркнул, но мобильный всё-таки достал, чтобы через мгновенье отрапортовать в трубку:

— Кристина Анатольевна!

И протянуть оную мне...

— Глеб?

— Что случилось? — голос шефа звучал несколько нервно.

— Глеб, а почему вероятность напороться на узел близка к нулю?

На том конце условного провода воцарилось молчание. Потом зеленоглазый всё-таки отмер:

— Золотце моё, а зачем тебе это?

Золотце? Нас переименовали? Вау!

— Ты можешь просто ответить? — я сурова как никогда.

— Во-первых, узлов раз-два и обчёлся, — после ну о-очень долгой паузы, сказал шеф. — Во-вторых, для них действует другая система вероятностей. Вероятность напороться на узел мала по той причине, что на защите узлов само мироздание стоит.

— А вычислить узел можно?

— Теоретически — да, но на практике ещё никому не удавалось.

Реальность тоже только для людей меняется, — мысленно пробормотала я, вслух о другом спросила:

— А Данилов?

— Что Данилов?

— Он узел или как?

Студент, сидящий подле меня, вздрогнул и поспешно отодвинулся. Пришлось снова руку на его колено положить, чтобы не убежал ненароком. Спустя миг сквер содрогнулся от возмущённого:

— Кристина Анатольевна, ну вы заманали! — орал, разумеется, не Данилов, а "шкаф".

— Крис, что там?

— Узел он или нет? — переспросила я.

— Кажется, мне уже пофиг, — зло процедили в трубке. И добавили: — Труп твой Данилов. Ясно?

Чёрт, меня что ревнуют? С чего бы?

— Глеб, а мне кажется, что всё-таки узел.

— Золотце моё, — прорычал незримый, но почти осязаемый шеф, — не может он быть узлом! Смещения реальности, которые засёк Влад минимальны и связаны с тобой — это первое. Второе — мы узел не столько по смещениям, сколько по выбросу энергии определяем. Узел смещается, образуется разрыв, вслед за разрывом выброс, который бьёт по нам. В этот раз никакого выброса не было, понимаешь?

— Ага. А ещё я понимаю, что в ночь, когда случилось нападение на Данилова, произошло ещё одно смещение реальности, на которое очень-очень много энергии нужно. И что-то подсказывает, что таких совпадений не бывает.

В трубке воцарилось молчание.

— Геру мне дай, — спустя минуту рыкнул шеф.

Послушно передала мобильный бритоголовому и ободряюще улыбнулась бледному, как полотно, Андрею.

— Тебя не убьют, — сказала тихо, почти беззвучно. — Но нервы помотают, не сомневайся.

Атмосфера в кабинете была не то чтоб напряженной, но неуютной. Генеральный директор ООО "С.К.Р." таранил взглядом, нервно постукивал пальцами по моей коленке, но отстраниться и слезть со стола не позволял.

— Крис, ты же умная девочка, верно?

Умные девочки тёплое шампанское у подъезда не пьют, — мысленно парировала я. — И на сомнительные предложения незнакомцев не соглашаются, даже по приколу.

— Ты же понимаешь, что будет, если вся эта афера вскроется? — продолжал шеф. — Понимаешь, во что это выльется?

Не понимаю, но догадываюсь.

— Если наши узнают, что кто-то исхитрился поменять реальность не для людей, а для нас самих, это будет взрыв и бунт. Мы, видишь ли, не представляем себя в роли марионеток, мы предпочитаем быть кукловодами.

Сказано было настолько буднично, настолько спокойно, что захотелось засадить той самой коленкой в глаз! А Глеб не унимался...

— Комбинация действительно нетривиальная. Определить узел, спровоцировать вмешательство в его жизнь, а потом перенаправить энергию, которая от этого вмешательства высвободилась, на другой ритуал, под силу далеко не каждому. Тут нужен очень точный расчёт и знания, которыми... никто из нас не обладает. Если бы я был чуть моложе и наивнее, я бы сказал, что вмешались высшие силы, но высших сил не существует, это кто-то из наших. Кто-то очень сильный. Лига тринадцати, например.

— Что за... — начала было я, но меня перебили.

— Лига тринадцати — наши старшие. Они сами по себе, вне сообщества. Снисходят до нас лишь в тех случаях, когда мы не справляемся.

— А вы не справлялись? — сарказма я не скрывала.

Глеб ответил странным взглядом, сказал:

— Золотце, не те вопросы задаёшь.

Не те? Ха!

— Глеб, мне кажется, или всё это предприятие преследовало только одну цель — свести нас вместе. И если так, то... что же ты такое вытворял... без меня?

— Не те вопросы задаёшь! — с нажимом повторил зеленоглазый, и попытался перетащить меня к себе на колени, но я не далась.

— А мне кажется, вопрос правильный. Вот и Арсений на заседании намекал...

— Крис!

Шеф был реально зол, но я сдаваться не собиралась.

— Как Арсений Мегере сказал? Ты лучше подумай о том, что бы было с тобой, если бы Крис не появилась... И если вспомнить о твоей сущности, выходит...

— Крис!

— Затрах...

Договорить мне не дали. Я осознала себя распластанной на шефском столе, с плотно зажатым ртом.

— Не смей, — прорычало руководство. Потом шумно выдохнуло и добавило: — Знаешь, мне очень жаль, что ты помнишь больше, чем следует. Но будучи умной девочкой, ты не станешь говорить о своих воспоминаниях и догадках вслух. Ты будешь жить так, как предполагает эта реальность. Поняла?!

Интуиция план Глеба одобряла, а гордость...

— Иди к чёрту! — рыкнула я, едва мне представилась возможность говорить.

— Милая, ты не понимаешь главного, — шеф тоже рычал. А ещё нависал надо мной, как скала над морем. — Реальность пластична! А тот факт, что у тебя сохранилась память, говорит о том, что энергии на полную трансформацию не хватило. Трансформация не закончена и не закреплена! И раз так, то гарантий, что реальность никогда не вернётся к прежнему состоянию — нет. Понимаешь, к чему веду?

Я помотала головой — нет, господин тиран, не понимаю.

— Каждое лишнее слово может привести к катастрофе.

— Какой ещё катастрофе?

— Вернуть реальность в естественное состояние! — опять рычим. — Именно поэтому я не спрашиваю, кто предложил тебе сделку! Именно поэтому не требую объяснить, ради чего ты на эту сделку согласилась! Я ничего не требую, Крис! Только одного — ты должна вести себя соответственно новой реальности!

— А причём тут Мегера и то, что ты затрах...

Договорить опять не дали. Только на этот раз не ладонью рот закрыли, а поцелуем. Вопреки пожару, охватившему тело, пыталась сопротивляться, но без толку. Глеб был очень зол и крайне настойчив. Отступил лишь тогда, когда задыхаться начала...

— С этого дня, с этой секунды, мы живём как жили раньше, — хрипло сообщили мне. — Шаг вправо, шаг влево считаю попыткой побега и... в общем, не зли меня, ладно?

— Как раньше? То есть я к маме переезжаю?

Вот чувствовала, что сарказм лучше попридержать, но...

— Лягушечка ты моя, — выдержав ну о-очень долгую паузу, протянул Глеб. Причём так ласково прозвучало, и та-ак жутко.

— Почему лягушечка?

Он коснулся губами моих губ, а потом выдохнул в самое ушко:

— Потому что допрыгалась...

Глава пятая