Практическая некромантия. Дорога домой

— Те же самые? — подкинул Элиш наводящий вопрос.

— Среди крестьянства погрубее и пооткровеннее, — безразлично, словно бы объясняет затверженные ещё в глубоком детстве истины, проговорила Морла, — у благородных господ чуть замаскировано условностями, этикетом и прочими бантиками, а так, по большому счёту, действительно одно и то же.

— А что это вообще такое было, можно полюбопытствовать? — поинтересовался Элиш. Ему уже случалось упокаивать несвоевременно поднятых — не такое уж редкое это было явление, где угодно могут найтись недоумки, готовые заигрывать со смертью, но до сих пор уничтожение этих существ не вызывало каких-либо затруднений. — А заодно, не стоит ли сообщить кому следует о незаконных занятиях магией.

— Нет, — мотнула головой Морла, и, направляясь к выходу с кладбища, машинальным жестом выдернула ещё одну травинку. — Власти можно не беспокоить. Здесь имело место быть так называемое самопроизвольное поднятие. Выбродень, если вам так понятней и привычней.

— Можно подробнее? — Элиш нахмурился и пристроился рядом с некроманткой, стараясь попадать с нею в шаг.

— Можно, от чего ж нет? Этого красавца местные положили в освещённую храмом землю.

— То есть, — нервно хихикнул Полень, пристроившийся чуть сзади и с другой стороны от некромантки, ибо для того, чтобы идти в ряд ширины тропинки не хватало, — это избыток святости на него так подействовал?

— Заклинание, наложенное на местность в определённых границах, для защиты водоносного горизонта и источника питьевой воды, — невозмутимо поправила его Морла. — Предполагалось, что тело, осквернившее землю, само встанет и уёдёт с запретной территории. Местные, увидев подобное, навек зарекутся нарушать запеты, и даже если не найдётся пара-тройка смелых мужичков, с баграми и вилами, чтобы призвать к порядку упокойничка, через два-три дня реанимирующий импульс иссякнет и всех проблем останется только чтобы прибрать смердящую кучу.

— И что пошло не так? — ещё сильнее нахмурился Элиш. Какое-то очень уж странное благословение выходило, прямо от проклятия и не отличишь.

— Тут я могу только предполагать. В поднятое тело мог подселиться беспокойный дух, мне говорили два года назад тут похоронили какую-то особо злобную бабку, а такие, очень часто, подолгу не могут обрести нормального посмертия. Ну вот, поднятое тело и задержавшийся в материальном мире дух объединились вместе, и в результате вышло нечто третье, гораздо более могущественное, чем составляющие его части. Оно принялось пугать людей, вполне возможно тот выпивоха, о котором мне рассказывала хозяйка трактира, был не единственным, и питаться энергией их страха, а потом пролезло в детские сны и принялось тянуть силы уже через них, — ведьма выкинула изжёванную до самого основания травинку, выдернула новую и привычно сунула её в рот.

— И что могло бы случиться, не появись здесь мы? — с полным осознанием важности собственной миссии провозгласил Полень.

— Да нет, вряд ли дело закончилось бы чем-нибудь ужасным, село на тракте стоит, пусть и не самом оживлённом, нашлось бы кому с этой нечистью разобраться. Не мы, так другие. Иное дело, если бы всё это произошло в отдалённой деревеньке, там за пару лет такое чудище выродиться успело бы, что на его уничтожение пришлось бы княжью рать вызывать.

— И насколько широко распространена здесь эта практика? — спросил Элиш, которого княжеское происхождение (пусть и было того княжества всего ничего, да и досталось оно старшему брату), не позволяло просто так оставить это дело.

— Не знаю, — Морла нервно передёрнула плечами — воспоминания были не из приятных. — Давно, когда я ещё только собиралась отсюда уезжать подобная идея начинала обсуждаться. Есть в Божене один деятель, Маковей Перепута, учёный некромант, одержимый идеей поставить своё ремесло на пользу человечеству, и вполне материальную выгоду с того поиметь. Вот у него было множество весьма оригинальных идей.

— Это нельзя так оставить.

— Согласна. И я даже не буду говорить: что мы можем? Что-то да можем. Хотя бы сообщить ответственным лицам о подобном варианте развития событий.

Вместе они дошли до самого трактира, где дожидался окончания работы староста и Элиш имел счастье увидеть (а удовольствие услышать, имела ещё и добрая половина постояльцев) как Морла гвоздит сельского голову за нарушение храмовых запретов и в красках расписывает возможные последствия. Он аж заслушался. Хотя мужику не позавидуешь — некромантка выглядела грозной, впрочем, как ей и полагалось по выбранной профессии.

Потом Элиш, не успевшего отойти от выволочки старосту, повёл на погост — чтобы самолично засвидетельствовал успешное исполнение контракта и там же, на месте, завершил расчёт. За это время трактирщики успели баньку подтопить (пусть не до конца, а простыть она успела) и на словах передали, что некромантка настоятельно рекомендовала храбрым воинам воспользоваться этим средством для приведения в порядок тела и духа. После столкновения с потусторонним оно будет нелишним. Сама же отказалась, ограничившись стопкой кристально-прозрачной (тож вариант сугрева), сказала, что днём она сегодня уже мокла и не хочет заново пол ночи волосы сушить. Впрочем, и от "по стопочке" после парилки и они с Поленем не отказались. Для профилактики.

3

Лето уже перевалило за середину и по утрам становилось прохладно. Холоднее даже чем ночью было. Для дам это стало поводом достать накидки из лёгкого меха, а вот некромантка спустилась одетая поверх своей мантии, в невообразимого фасона свитер, тоже серый, крупной вязки, на несколько размеров больше, чем требовалось и вообще, кажется, мужской.

— Прекрасная госпожа передумала и всё-таки решила отправиться вместе с нами, — улыбнулся Полень — самый молодой и обаятельный из воинов, сопровождавших благородную госпожу Бялодашску. А кроме того, состоявшееся прошлой ночью знакомство позволило ему чувствовать себя в обществе некромантки довольно непринуждённо.

— Нам по пути, — коротко ответила Морла. В конце концов, дорога тут только одна, на пол дня пути вперёд разветвлений не имеет.

— А куда вы направляетесь, можно узнать?

— Домой.

— А дом у вас...? — не удовлетворился воин коротким ответом.

Морла ответила ему взглядом, в котором дивно сочетались кротость и раздражение. С утра, едва проснувшись, на вежливую болтовню её не тянуло, да и вообще, такое желание у неё возникало не часто.

— Немного не доезжая до Божены.

— О! — с непонятным восторгом воскликнул он. — Так нам действительно более чем по пути, мы как раз направляемся в Сады Тишаны.

— Некоторое время, — не стала спорить Морла, а про себя подумала, что вряд ли этот караван будет передвигаться со скоростью старого мула. Со своим же Пёрышком она расставаться не собиралась.

Благородные путешественницы, спустившиеся чуть раньше, чем было необходимо, нетерпеливо постукивали каблучками изящных туфелек и пытались руководить погрузкой, больше мешая, чем оказывая помощь — вполне нормальный дорожный хаос.

Выезжать они собирались ранним утром, чтобы хоть часть пути проделать по холодку, а на отдых можно и в полдень остановиться, так что никаких провожающих и посторонних любопытных, кроме позёвывающих и ёжащихся со сна трактирных слуг во дворе быть не должно было. Однако ж вот, стоит дивчина, уже почти девушка, рассматривает компанию отъезжающих пристально и явно пришла сюда не случайно.

— Госпожа ведьма? — высмотрела она наконец ту, ради встречи с которой поднялась ни свет ни заря.

— Ты что-то хотела, Аделя?

Морла обернулась к пришедшей — та отшатнулась, не ожидала, что ведьма запомнит её имя, хотя за долгий день, что та провела в доме мельника, старшую дочь хозяина окликали не раз.

— Вы правда маму прокляли?

— Да нет, к чему бы мне это? Просто поистрепалась её душа за последние годы, еле в теле держится, да и само это тело... Следующего ребёнка пробовать заводить стоит не раньше, чем лет через пять. Мне не поверили — к знахарке обратитесь, она подтвердит.

— Да она это твердит постоянно, — дивчина пренебрежительно сморщила облупленный нос, — да батя вопит, что никому не позволит лезть к нему под одеяло и всё делает по-своему. Значит, будем мы по следующем годе с новым младенчиком и без мамки.

Морла кивнула. Мельник был велик и громогласен, а жена его и в лучшие годы, похоже, мнения своего не имела.

— А что нам за это будет?

— За что? — Морла приподняла брови в удивлении.

— За то, что за труды не заплатили, да ещё и поступили так непочтительно, — упрямо выговорила Аделя.

— Что судьба отмерит, — безразлично пожала плечами ведьма и вернулась к подвязыванию подпруги на своём муле, большая часть которой состояла из заслуженных, потёртых кожаных ремней, а кое-что было заменено верёвками. Как она с такой сбруей из седла не падала, было совершенно непонятно.

— А ведь если в следующем году мельничиха действительно умрёт, все скажут, что это некромантка проклятие наслала, — не особенно понижая голос, высказал своё мнение Элиш.

— Обязательно скажут, — согласно кивнула Морла, — людям вообще свойственно перекладывать вину за свои поступки на других.

— И вы ничего не собираетесь по этому поводу предпринять?

— А что я могу сделать, прекрасный сэр? Вправить мельнику мозги не способна даже травница, постоянно проживающая в этом селе и пользующаяся немалым авторитетом. Как и самой мельничихе, которая всё терпит, со всем согласная и покоряется мужу без слов, кстати, тоже. Да и не стоит брать на себя ответственность за чужие судьбы, не хорошо это и, что пожалуй ещё хуже, бесполезно.

— Но что же они будут делать, если мать и жена умрёт? — спросила Нира, которой по молодости лет вообще бы не следовало подавать голоса, однако чуткое сердечко молоденькой наивной девушки не могло выдержать подобной жизненной несправедливости.

— Что и обычно в таких случаях бывает, — с нарочитым безразличием проговорила Морла. — Функции матери на себя возьмёт старшая из дочерей, недаром же её назвали Аделя*.

Через седло отправились перемётные сумки, довольно тощие, надо сказать. Видимо, особых богатств написание книги странствий не приносит. От некромантки отшатнулись, словно бы она сказала что-то совсем уж невместное, но Морла, не обращая внимания на эффект, произведённый её словами, продолжала сосредоточенно размещать на спине своего мула дорожные сумки.

Из трактира выбежала кое-как одетая и заспанная хозяйка, быстро оглядевшись по сторонам, она облегчённо выдохнула и, больше никуда не торопясь, степенным шагом, направилась к некромантке.

— Прими, не побрезгуй, — она, с церемонным поклоном протянула Морле свёрток со снедью и баклажку с мёдом.

— Спасибо, — спокойно кивнула Морла и присовокупила дары к своей поклаже.

— Оу, госпожа некромант тоже, оказывается, за гонорар работала, — воскликнул, заметивший эту сцену Полень. — А я думал вы так, по доброте душевной, людям помогаете.

— Некромант и доброта душевная. Придумают же люди! — Тихонько проворчала госпожа Бялодашская, которая как раз в этот момент спускалась с веранды, опираясь на руку племянника. Не то, что бы ей так уж была нужна помощь, для того, чтобы преодолеть всего лишь три ступеньки, просто принимая необязательную помощь, она сама себе казалась более значительней.

— У меня тоже сложилось впечатление, что вчера она пришла нам на подмогу просто так, — ответил Элиш самым нейтральным тоном, на какой только был способен.

Между тем, разговор между Морлой и Поленем продолжался:

— Нет, бесплатно я не работаю, потому как услуги, оказанные просто так, не ценятся. А у меня не тот род деятельности, к которому можно относиться легкомысленно. Это даже не упоминая о том, что жить мне тоже на что-то всё-таки надо.

Слуги, к разговорам приезжих особо не прислушивавшиеся — мало ли таких на их веку было и ещё будет, вывесили на борта экипажа щиты с гербами путешествующих господ — два разных. Надо думать, тётушка и её племянница принадлежали к разным фамилиям. Голова оленя с круто загнутыми рогами на голубом фоне ни о чём ей не говорила — мало ли их, этих благородных фамилий. А вот на оскаленной волчьей морде на зелёном Морла невольно задержала взгляд.

— Наш герб кажется вам чем-то знакомым? — как всегда бесстрастный Элиш возник за её спиной.

— Ваш? — Морла перевела на него взгляд и он тут же расфокусировался, как будто женщина смотрела на нечто нездешнее.

Ага, если присмотреться, то действительно заметен отчётливый след. Тот же самый, нездешний взгляд перескочил на тётушку и племянницу и только в девушке удалось разглядеть тот же самый отголосок давнего, очень нечёткий, почти затёртый. Значит, именно она из Лютинянов.

— Прекратите! — раздражённо попросил Элиш.

— Вам это чем-то неприятно? — в ответ на нём сосредоточился ещё более внимательный взгляд. — Обычно люди вообще не чувствуют, когда кто-то рассматривает их суть.

Заслышав эти слова, госпожа Бялодашска поплотнее закуталась в накидку, Нира отвернулась и высоко вздёрнула носик, а на скулах у Элиша заиграли желваки.

— Вам никто не говорил, что ТАК, разглядывать людей просто неприлично, — прошипел он сквозь зубы.

Морла утешающее похлопала его по руке:

— Никто из тех, кто может видеть не находит в этом чего-то приличного или неприличного, а закомплексованные слепцы права голоса не имеют.

Отошла, легко вскочила в седло флегматичного мула и, глядя сверху вниз на Элиша, продолжила:

— И вообще, если вы так остро реагируете даже на намёк на ту давнюю историю, зачем носите её свидетельство на своём щите.

— Потому, — неожиданно весело и иронично вставила престарелая тётушка, — что в нашей среде не принято таких историй стыдиться, наоборот, ими принято гордиться.

— Ну вот и гордитесь, — Морла опять невесть откуда вытащила травинку и принялась обгрызать её кончик. — Насколько я знаю, в ней, даже на взгляд постороннего человека нет ничего зазорного.

— Первый раз встречаю человека, который не находит ничего особенного в оборотничестве, — высоким, и даже звенящим голосом проговорила Нира.

— А вы так уж часто встречали некромантов?! — брови Морлы поползли к самой сивой чёлке. — И давайте, может, начнём двигаться, а то утренние прохладные часы не продлятся долго. Или вы тут намерены ещё задержаться? — она по очереди обвела взглядом всех: и господ, и слуг.

Задерживаться никто не планировал. По пустому по утреннему времени Великопоповецкому тракту, пополз кортеж из открытого лёгкого возка, кареты с багажом и около двух дюжин верховых. Именно пополз, потому как скорость передвижения оставалась более чем умеренной даже после того, как копыто последней из лошадей покинуло трактирный двор. Как раз, чтобы Пёрышко, лёгкость хода которого осталась в далёкой юности, не отставал от прочих лошадей.

Элиш пристроился рядом с некроманткой с намерением продолжить прерванный разговор. Он был упрям, и это была не худшая черта его характера.

— И всё-таки, хотелось бы знать, откуда вам известна история нашего рода и в каких подробностях, — он вопросительно склонил голову.