Танкист 2. Прорыв. (Черновик)

Всего на сто двадцать шесть бойцов и командиров что согласились уйти под мою руку, было двадцать шесть командиров, остальные рядовой состав. Я сразу, можно сказать сходу сформировал два стрелковых взвода, назначив командиров, включая на отделения. Взводы в тридцать бойцов каждый, по десять в отделении. Остальные пока в ожидании назначения по специальностям. Отдельно я держал летунов. Кстати, майор Тонин тоже подъехал, когда до него добежал посыльный, сообщив что сборочный пункт захвачен. Да, среди освобождённых пленных оказался профессиональный повар звании сержанта, что заканчивал армейскую школу поваров в Харькове. А у нас среди трофеев как раз обнаружилось две из трёх исправных полевых армейских кухни образца сорок первого года. Третья повреждена была, расстрелял кто-то. Вот ему я и передал обе кухни под командование и двух бойцов в помощники, сразу приказав начать готовку с учётом на триста семьдесят человек. Тут и группа Михайлова, и рота Зверева учтены. Тот и воду залил в котлы обеих кухонь, предварительно помыв их, тут рядом колодец был, и уже готовить начал.

Среди пленных было четверо зенитчиков во главе со старшим сержантом. А на двух полуторках стояли зачехлённые счетверённые 'Максимы'. Вот те приняли их, благо обе машины на ходу, а зенитки в порядке, искали нужные патроны, снаряжали ленты. Готовили оружие к бою, также подыскивая среди освобождённых пленных людей в расчёты. Там этот старший сержант и командовал. Снарядов было совсем мало, но подобрали те что подходят к нашим танкам. Примерно триста снарядов, три боекомплекта, но хоть что-то. Среди разной техники обнаружилось аж три бензовоза, Зверев их признал своими, то есть те из какого-то авиационного полка, и эмблемы были. Цистерны пустые, но тот сообщил что в нескольких бочках имеется авиационный бензин, у него запах специфичный, и вот стали его переливать в эти топливозаправщики. Авиационное топливо мне тоже было нужно.

Почти три часа шли работы. Ревели моторы, и только сейчас в деревне забеспокоились, отправив трёх солдат при унтере к складам. Тревоги же не было, выстрелов тоже, чего торопится. Мне о них посыльный от Казанцева доложил, в ножи их взяли, втихую, чтобы дать нам побольше времени. А мы брали всё что пригодится. Из оружия только то чтобы вооружить всех безоружных. Продовольствие всё забрали. В общем, двадцать девять грузовиков, по числу водителей, покинули территорию поста и под командованием Казанцева, он командовал колонной, двинула к месту стоянки мангруппы старшего лейтенанта Михайлова. В конце колонны дымили трубами обе прицепленные к грузовикам кухни. Я сообщил лейтенанту, где буду их ждать завтра к обеду, там и встретимся, а пока, всё что так остро необходимо танкистам, мной было им отправлено. Главное, чтобы дождались и не сожгли с отчаянья технику и не отправились пёхом к нашим. Хотя это вряд ли, все такие паникёры остались с Волоховым, должны дождаться.

Вот так колонна ушла, а мы, сопроводив их до перекрёстка, повернули в другую сторону. К одному небольшому аэродрому, точнее площадке неподалёку от штаба одной из немецких армий где стояли транспортные самолёты, используемые штабистами. Идея их использовать на грани наглости, но тем и живём. По поводу ушедшей колонны, конечно ставить Казанцева на командование, когда есть командир в звании капитана, да ещё среди освобождённых было двое старших лейтенантов, один артиллерист-гаубичник, не правильно согласно уставу, но мне на это было как-то наплевать. А Звереву я пояснил, будет авиачасть, будет командовать, а сейчас не его специфика. Кстати, те немногие из артиллеристов, что были среди освобождённых, нацелились на десяток пушек что хранились тут же, подготовленные к вывозу, но я не дал их забрать. Да просто не нужны, танков вполне хватает, а терять мобильность я не хотел, тем более некоторые пушки можно было буксировать, только используя лошадей, что-то там с рессорами связано, или передком. В общем, не моя специфика, но машины их буксировать не могли. Так что я с лёгкой душой отказался. А вот два стодвадцатимиллиметровых миномёта и три восьмидесятидвухмиллиметровых, мы забрали с запасами мин, три машины ими загружены были. Из миномётов, те что в порядке, были только эти, остальные или на переплавку, или в ремонтные мастерские на серьёзный ремонт. Ничего, Погорелов разберётся, всё же профессиональный миномётчик, да и расширит свой взвод до усиленной батареи, я на это дал добро.

Михайлову я отправил несколько листов с приказами на ближайшее время, Казанцев передаст, когда доложится. Там подробно расписаны его действия на ближайшие неполные сутки. По пути, по выполнению одного из заданий тот и мою группу подхватит, между прочим, заметно уменьшившуюся. Пришлось отдать всех парней из разведчиков Минского, что умели водить. Остро требовались водители. Это временно, соединимся, бойцы вернутся к сержанту. Конечно бесило дуболомность обоих полковников, что так неожиданно упёрлись рогом и решили действовать по-своему, когда я их освободил, а у меня уже такие планы на них были, но ладно, чем мог помог, отбрив особо обнаглевшего. Об этом я обязательно доложу в следующем рапорте на Большую землю, но не воспользоваться информацией, полученной из бумаг, взятых с полковником-штабистом, я просто не мог. А там настолько свежая информация, что слюнки текли чтобы нанести по ним удары. Естественно всё охватить я не мог, но мизерную часть, всё раскатать сил мало, и поручил в тех приказах Михайлову. Пусть самостоятельно повоюет, а дальше разберёмся, уже можно решать более серьёзные задачи. Только к тому времени у нас должна быть своя авиация, наша, или трофейная, не важно, но решить некоторые задачи без неё будет не только сложно, но и практически невозможно. А совместные удары авиацией, тех же штурмовиков, и танков, можно выполнить любую задачу. И я не шучу. Практика покажет, прав я или нет.

Не смотря на то что часть бойцов пришлось отдать, моя колонна в технике не уменьшилась, также пылит Минский метрах в пятидесяти впереди, осуществляя передовую разведку. За ним мой бронетранспортёр ревёт мотором и лязгает гусеницами, заправленный советским бензином тот вполне бодро двигался вперёд, да и канистры были пополнены. Этим Бабочкин занимался, брал тот бензин что нужно, советуясь с опытными водителями. За нами катил грузовик с пленными и летчиками, ну и замыкал мотоцикл Майского. Все конечно устали, но остался последний рывок в тридцать два километра до нужной площадки где имеются транспортные самолёты, отправим груз на Большую Землю, и отдохнём. Найдём безопасное место, выспимся. Я и сам чувствовал сильную усталость.

Рванули мы напрямки, но постов не встретили, мы их объехали благодаря золотой карте, добытой у фельджандармов, так что уже через полтора часа были на месте. Встали километрах в двух от того места где находилась площадка с самолётами. Два бойца, что отсыпались в десантном отсеке бронетранспортёра, поправив амуницию, и выслушав мои инструкции, скрылись в темноте, направившись к аэродрому. На них непосредственная разведка местности, а мы все легли спать, пользуясь свободной минуткой. Да выставив двух часовых, самого часового, и подчасика. Встали-то на дороге, прямо в поле неподалёку от двух разбитых советских грузовиков. Майский уже туда бегал, ничего интересного. Вычищены. То ли наши, то ли немцы постарались.

Проснулся я от касания плеча. Меня Майский тормошил, который и бодрствовал на часах. Разведка вернулась. Подсветив на циферблат часов, определил, что спал почти три часа. Столько же осталось до рассвета. Непозволительно долго, и слишком мало. В смысле долго разведка возилась и мало спал. Скрипнув петлями водительской дверцы, я выбрался наружу, застегнул ослабленный ремень и дождавшись, когда Майский плеснёт на ладони водицы из фляжки, омылся освежаясь и приходя в себя. Трудно было просыпать, однако холодная вода помогла.

Благодаря тому, что я со своей мангруппой ушёл за зону наших поисков, сделав рывок за сто километров, это уже потом меня арестовали, поиски велись достаточно далеко и здесь было тихо. Да и из-за тех перехваченных сегодня колонн, пока тревоги не подняли. Вполне возможно то что они не прибыли в пункт назначения уже известно, и машина поисков началась раскручиваться, но не думаю, что тела водителей и сопровождающих с этих колонн найдут так быстро. Если только местные помогут. Пограничники оттаскивали тела подальше от опушки, и эту гору закидали ветками. Сгоревшую технику также хорошо спрятали. Так что места где пропали колонны хоть и можно будет обнаружить, обычным опросом свидетелей и постов, но это всё не быстрое дело. За это время мы будем ой как далеко. С другой стороны, пропажа генерала и чина имевшие при себе столь важные бумаги всколыхнёт всех, и я так думаю, поиски будут вестись даже ночью, и наверняка ведутся. Надо снова эфир послушать. Прежде чем лечь спать, когда отправил разведчиков, я уже слушал, по разным каналам ходил, шифровки шли, но открытой речи по интересующей меня теме не было. Может сейчас в эфире оживление будет? Тот же генерал Кротов должен был напасть на аэродром, если послушал конечно меня. Посмотрим.

— Докладывайте, — отряхивая руки и вытирая их поданным бойцом полотенцем, велел я разведчикам.

— Нашли, — первым нарушил тишину один из бойцов, второй немного смешался, этот побойчее будет. — Три самолёта. Два большие, трёхмоторные и один маленький, как те что мы у немцев угнали. Палаток восемь, две из них наши, большие. Там технический персонал, наверное, спит. Их охраны четверо часовых, и две зенитки. Двуствольные, мешками обложены. Автоматические. Со стороны дороги пост с пулемётом, ещё одна пулемётная позиция со стороны болота. Не знаю почему там пулемёт поставили. Ещё провод с консервными банками натянули, мы чуть не наскочили на него.

— Ага, понятно, — задумчиво прокомментировал я. — С пяток техников, летуны, и взвод охраны. Охрана не усиленная, штаб недалеко, а там немцев как грязи. Пулемёт со стороны болота — это понятно, скорее всего кто-то из окруженцев охрану напугал, сунувшись с той стороны, вот и организовали ещё одну точку обороны. Что по связи скажите?

— Две полёвки нашли, — кивнул тот же боец. — Над дорогой они на шестах подняты, видимо, чтобы танки не порвали, ещё у одной палатки антенна на шесте поднята, видимо радиостанция там.

— Ясно. Значит так... — мельком глянув на часы, я приказал. — Через сорок минут режете обе полёвки. Ясно?

— Часы трофейные имеем, товарищ майор. Срежем, — подтвердил боец, сверив свои часы с моими.

— Отлично. Работаем.

Дальше бойцы снова скрылись в темноте, а я стал поднимать остальных, объявив побудку. У меня было несколько планов дальнейших действий, включая налёт на аэродром и под огнём увести 'Юнкерс', однако с теми силами что у меня есть сейчас, это не удастся. Жаль Михайлова мне до рассвета не дождаться, тот бы смог помочь, но утро — это поздно, отправить самолёт с грузом нужно было до наступления рассвета. Придётся снова маскироваться под немцев и работать нахрапом. Наглость и везение наше всё.

Уже через полчаса наша колонна двинула дальше и к моменту, когда должны были перерезать связь, мы подкатили к пулемётному гнезду на въезде на этот небольшой полевой аэродром. Правда, колонна была слегка сокращена, бронетранспортёр остался на дороге. Причём без охраны, только один боец сидел с наушниками на голове у радиостанции. Остальные бойцы были задействованы в деле. Сам я ехал на передовом мотоцикле с Минским, из-за того 'Ганомаг' и оставили, что я должен был изображать старшего, а они обычно на передовых машинах сидят. Да и планы были насчёт использования штатной бортовой радиостанции бронетранспортёра. В самом грузовике уже наши лётчики были, переодевшиеся в немецкую форму и изображавшие конвой для трёх немецких офицеров.

Когда мы подъехали к посту, тут даже шлагбаум был, и о, он раскрашен полосами белой и чёрной краски. Педанты, однако эти немцы, временная стоянка, но порядок во всём.

— Стой, — поднял руку старший поста, в звании унтера.

Колонна, порыкивая двигателем грузовика и звеня моторами мотоциклов остановилась. Соскочив с заднего сиденья, а я сразу за Минским сидел, вскинув руку в нацистском приветствии, меня с двух фонариков освещали, да ещё фары мотоцикла давали подсветку, представился:

— Фельдфебель Ланке, конвойная группа СД. У нас груз. Трое арестованных офицеров Вермахта, их взяли на передаче информации русским. Слышали про налёт с полным уничтожением аэродрома и одного из штабов? Это результаты их предательства.

— Скоты, — скрипнув зубами, злу сказал унтер. — У меня в штабе брат погиб, в охране служил... Ладно, документы на перевоз преступников.

— Прошу.

Достав из планшета, тоже немецкого, нужные бумаги, передал их унтеру, а тот чуть позже спешившему к нам офицеру в звании обер-лейтенанта, видимо тот был дежурным на аэродроме. Сонный на вид тот был. Быстро изучив документы, ещё бы, их тот полковник немецкий писал, убедили сделать это, благо пустые балки были среди бумаг, офицер кивнул, они в порядке. Приказ доставить предателей в Берлин за подписью начальника СД их армии. Ещё офицер попросил предъявить отличительный знак сотрудника СД, раз я командую конвоем, он должен быть, форма фельджандарма, это может быть часть прикрытия. Ничуть не чинясь я предъявил жетон сотрудника СД, среди трофеев их три было. На этом всё, офицер кивнул и сообщил что самолёт будет подготовлен за пять минут, сам самолёт готов, экипаж поднять нужно. Предупредив, что посадка будет проходить под нашем контролем, я выставлю бойцов в оцепление, получил заверения, что тот всё понимает. После этого нас пропустили на аэродром. Я шоке, дежурный даже не позвонил в штаб армии, да и к рации не пошёл. Зря линии резали, и боец в бронетранспортёре сейчас частоты глушит по которым работают радиостанции Люфтваффе. Да, я понимаю, что не заглушит уходящий сигнал, мощности радиостанций разные, но заглушить приём подобием морзянки вполне в состоянии.

Сам офицер оседлал одиночку, что стоял у поста на въезде на аэродром, и возглавил колонну к одному из 'Юнкерсов'. Перед этим, тот по телефону с того же поста, приказал поднимать экипаж дежурной машины. Именно поэтому, когда мы подъехали, от палаток, на ходу поправляя комбинезоны, уже потянулся экипаж этого воздушного судна. Что делать, бойцы знали прекрасно, я уже предупредил что с охранной и пленными общаться запрещено. Следствие ещё идёт, утечка информации не допустима. Более того, с солдат поста, самого дежурного и экипажа 'Юнкерса' будут взяты подписки о нераспространении. Стандартная процедура. Только это будут проводить другие сотрудники что подъедут утром, а с экипажем побеседуют уже в Берлине.

Тот это воспринял как должное, но я всё равно был насторожен, проверил как выставлена цепь, и убедившись, что экипаж 'Юнкерса' уже внутри, готовит машину, подал сигнал и водитель подогнал грузовик задом поближе ко входу в салон, дальше покинув кузов, наши переодетые лётчики стали высаживать пленных и заводить их в салон самолёта. Пленные и рады бы крикнуть или как по-другому поднять тревогу, но тут и руки им связали сзади, и кляпы во рту. Да и мелькнули они снаружи не так и долго. Что мог увидеть обер-лейтенант, что стоял рядом со мной у одного из мотоциклов? Только тени, света мало было. Причём я был напряжён куда сильнее его, ведь сейчас там в самолёте, летчики брали экипаж в плен, наставляя на них пистолеты, разоружая и связывая. Их подстраховывали Майский с напарником, они хорошо ножами умеют работать. Так что всё время пока шла посадка я был изрядно напряжён, не скажу, что на нервах, но ожидал что вдруг что-то пойдёт не так. Но нет, вот из люка показались двое моих бойцов, одетых, как и все, в трофейную форму. Они махнули мне рукой, этот знак означал что всё в норме, экипаж взят и связан. Изнутри люк закрыли и грузовик ревя мотором отъехал, а самолёт, который стоял у деревьев ревя моторами стал разгоняться для взлёта. Его морда уже была направлена на укатанную полосу. Через минуту ревя моторами самолёт оторвался от взлётной площадки и продолжая натужно гудеть, скрылся в темноте. Майор Тонин, вполне неплохо знал эту машину, хотя и имел небольшой опыт управления ею, вот и сейчас тот показал класс, совершено спокойно взлетел и отправился на Большую Землю. Мешки с их формой были при них, чтобы в полёте по очереди переодеться, не в немецкой же форме своих встречать после посадки. А дальше разберутся. Рапорт я с ними отправил, как и все ценные бумаги. К рассвету должны быть над нашими территориями. А дальше как повезёт, успеют до Москвы добраться или раньше перехватят.