| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Большая часть кресел в моем вагоне была заполнена, несколько человек стояли на площадках, но при этом бросалось во внимание то, что чуть ли не каждый второй, если не считать каждого первого, что-то просматривал по инфору, читал или разговаривал с кем-то по вирту.
Неуемная, по моим меркам, общительность жителей двадцать третьего века и их умение пропускать через себя огромные потоки разнообразной информации, признаться, стали для меня настоящим шоком. Нечто подобное в своем времени я видел только однажды, когда, пытаясь найти финансирование для одного медиапроекта, договорился о встрече с помощницей некоего крупного политического деятеля. За те двадцать минут, пока мы общались, эта женщина лет пятидесяти успела ответить на шесть звонков с двух телефонов и дважды, извинившись передо мной, позвонить сама. При этом, она не просто звонила, а принимала решения, отдавала распоряжения и задавала вопросы. Между делом, она разобралась в моем проекте и отметила в нем несколько узких мест, два из которых не углядел я сам.
Кстати, денег я тогда так и не получил. И, наверное, к лучшему, так как дело было весной восьмого года. Вот что бы я потом делал осенью?...
В общем, то, что тогда я воспринимал как феномен, здесь считалось нормой. У москвичей двадцать третьего века было в порядке вещей одновременно вести беседу в местном аналоге чата, общаться с кем-то по вирту и просматривать ленту новостей. Меня спасло только то, что Константин был довольно необщительным парнем — иных, впрочем, и не взяли бы в экипаж, ведь оторванность от земной инфосферы в течение нескольких лет полета считалась самым трудным испытанием для участников экспедиции. Тем не менее, не считая постоянной связи с родителями, братом и сестрой, я каждый день отвечал на десяток вызовов от различных людей и вел что-то типа блога на "Стене" — здешнем аналоге "Фейсбука".
Некоторое время я, сидя у окна, разглядывал пейзажи. Однако вскоре поезд скрылся в туннеле, и я взялся за вирт. На очередной станции мое окошко оказалось прямо напротив лайт-бокса с афишей футбольного матча. Случайно махнув рукой в его сторону, я тут же получил пакет спортивной информации и предложение о заказе билета.
Я никогда не был заядлым болельщиком, но футболом интересовался с детства и время от времени ходил с друзьями на матчи еврокубков. Поэтому спорт стал для меня одной из ниточек, соединяющих меня с прошлым и помогающих приспособиться к жизни в новом времени.
В Евразийском Союзе были две единые лиги — соответственно, суперлига-1 и суперлига-2, а национальные и региональные чемпионаты играли роль третьего дивизиона. Хотя среди команд первой и второй суперлиг попадались и не известные мне клубы, например, "Академика" (Новосибирск), "Космос" (Астрахань) или "Хортица" (Запорожье), большинство все-таки приходилось на знакомые с детства названия — "Динамо" (Киев), "Спартак" (Москва), "Партизан" и "Црвена Звезда" (Белград)... К моему сожалению, одесский "Черноморец" не входил в число лидеров, скромно вращаясь на уровне украинского чемпионата — кстати, вместе с донецким "Шахтером", чей пик славы, похоже, остался в прошлом. А действующим чемпионом Евразийского Союза и лидером нынешнего чемпионата был столичный харьковский "Металлист"!
На международном уровне тоже все больше попадались знакомые мне имена. В отличие от популярных брендов, популярные клубы, в основном, выдержали испытание временем. Из грандов начала двадцать первого столетия прекратил свое существование только "Манчестер Юнайтед", который сто с лишним лет тому назад пошел на спад, слился с "Манчестер Сити", а потом и вовсе обанкротился. Сейчас честь города в английской "имперской лиге" защищал клуб "Юнайтед оф Манчестер", а самой крутой британской командой считалась "Астон Вилла".
Очевидно, мегаклубы в какое-то время таки нагнули УЕФА, потому что в Европе существовала "Евролига" в составе тридцати двух клубов, представлявших как Европейский Союз, так и государства Римского договора — конфедерации, в состав которой входили Италия, Испания (без Басконии и Каталонии), Португалия, Ирландия и Хорватия плюс протектораты Нижний Египет, Босния и Албания. Интересно, что нынешним лидером этого первенства был венгерский "Ференцварош".
Еврокубков в их нынешнем понимании больше не было, хотя раз в год проводился турнир, в котором принимали участие чемпионы Евролиги, евразийской суперлиги и британской "имперской лиги", а также обладатель южноамериканского кубка Либертадорес. Соревнования сборных сохранились, но Чемпионат мира фактически превратился в Кубок конфедераций.
Посмотрев за две недели пару матчей, я убедился, что скорости в футболе двадцать третьего века заметно возросли, благодаря чему ускорился темп игры, но в целом изменений оказалось не так уж и много. И хотя электроника автоматически определяла не только взятия ворот, но и офсайды, вокруг судейства по-прежнему кипели страсти из-за назначенных либо неназначенных пенальти и пропущенных нарушений.
Задумавшись о футболе, я едва не пропустил нужную остановку, но успел проскользнуть в дверь вместе с последними пассажирами. За мной началась какая-то суета. Мимолетно обернувшись, я краем глаза заметил пожилого джентльмена в смешной кепочке, который протискивался на выход из вагона, мешая заходящим в него людям. Очевидно, не один я задержался на старте.
Однако мысли обо всем постороннем быстро отлетели прочь. Поднявшись наверх по совершенно обычному на вид эскалатору, я оказался прямо на поверхности перед темно-красной громадой Исторического музея. Справа вместо стеклянного купола торгового центра и Манежной площади располагалась зеленая зона с дорожками, фонтанами и многочисленными скамейками, но окружающие здания, кажется, не изменились за два века. Впрочем, не настолько хорошо я помнил центр Москвы, чтобы заметить разницу. По крайней мере, ничего в кардинально новом стиле вокруг не появилось. Стоял на прежнем месте и памятник Жукову.
По знакомому проходу через Воскресенские ворота, вдоль которого, как и когда-то, выстроились стенды с сувенирами и лотки с выпечкой и напитками, я поднялся мимо музея на Красную площадь.
Слава космическим богам! Есть вещи, которые не меняются! Сразу как-то теплее на душе стало! Площадь казалась точно такой же, как и двести лет назад. Так же горели звезды над Кремлем, часы на Спасской башне показывали без пяти семь, под ногами была брусчатка, а впереди виднелись разноцветные купола собора Василия Блаженного. Не хватало только президентского флага над куполом, все так же видневшимся из-за зубчатых стен.
Подцепив с лотка перед белоснежным Казанским собором горячий пирожок с маком и расплатившись, махнув рукой с виртом над терминалом, я с удовольствием смешался с толпой. Несмотря на немного непривычную одежду на некоторых людях, я чувствовал себя так, словно вернулся на минутку в свой двадцать первый век. Вокруг меня шумел на разные голоса многоязычный говор, вдоль и поперек крейсировали туристические группы, ведомые экскурсоводами. Кто-то делал снимки с помощью все того же незаменимого вирта. Многие, как и я, мимоходом жевали что-то вкусненькое, взятое с многочисленных лотков. Среди людей деловито ползали похожие на исполинских жуков серебристые машинки с гербом Москвы, им протягивали смятые бумажки и упаковки.
Ворота Спасской башни были распахнуты, и народ интенсивно крейсировал туда и обратно. Перестав быть правительственной резиденцией, Кремль превратился в историко-архитектурный музей. Там были даже заново отстроены некоторые старинные здания, а новейшие постройки — демонтированы.
Зато Мавзолей был на месте. Победившие почти двести лет тому назад солидаристы испытывали неподдельное уважение к советскому прошлому и бережно сохранили его уцелевшие символы. Насколько я "помнил", тело Ленина по-прежнему находилось на прежнем месте. К Мавзолею только пристроили дополнительный подземный этаж, превращенный в пантеон, с именами и портретами выдающихся граждан страны.
Конечно, в другое время я был бы не против заглянуть в Пантеон. Константин там ни разу не был, так что это стало бы чисто моим воспоминанием. Однако я пришел слишком поздно: доступ прекращался в семь часов вечера. Не тянуло меня и внутрь Кремля: его хотелось осмотреть внимательно и неторопливо, а времени у меня все-таки было в обрез.
Неожиданно для себя я свернул в сторону громады ГУМа, который здесь был белым с нежным розоватым оттенком. Впрочем, возможно, его окрашивал розовым великолепнейший закат.
ГУМ, сохранив свое прежнее название, в действительности больше не был ни универсальным, ни магазином. Вообще, магазинов в нашем понимании в двадцать третьем веке не существовало. Все товары заказывались через здешний Интернет или Линию доставки. Причем, практически всё изготовлялось по конкретным индивидуальным заказам, так что проблемы перепроизводства или поиска покупателей для невостребованных товаров не существовало в принципе. Место рекламы в значительной мере занимали информационные сообщения и отзывы пользователей, группирующиеся на специальных сайтах. Впрочем, любую информацию можно было найти через поисковые программы вирта.
Конечно, для желающих посмотреть на реальный товар и пощупать его руками, прежде чем сделать покупку, имелись различные выставочные салоны, одним из которых и был ГУМ. Его внутренняя архитектура практически не изменилась за два века. Я медленно шел по галерее первого этажа, рассеянно разглядывая демонстрационные стенды по сторонам. Вокруг было много людей — знакомящихся с товарами, беседующих, общающихся по вирту, но немного задержавшись в зеркальном салоне, где были выставлены весьма любопытные образцы, я вдруг заметил в одном из отражений смутно знакомое лицо.
В детстве у меня была хорошая память на числа и даты, но плохая — на лица. Способность запоминать людей, нужную для журналиста, я специально и целеустремленно развивал и достиг в этом немалых успехов. Я вгляделся еще раз в отражение и вдруг узнал человека. Это был тот самый пожилой джентльмен, с которым я столкнулся на перроне в Щёлково и который едва не пропустил свою остановку в центре Москвы. Только теперь на его голове не было кепочки с помпоном, а темно-серая куртка превратилась в светло-коричневую с серыми обшлагами. Вывернул наизнанку?! Он стоял у соседнего стенда и, насколько я мог увидеть в зеркале, разглядывал образцы декора на витрине. Однако мне почему-то казалось, что он следит за мной.
Сказать, что меня это обескуражило, — значит, ничего не сказать. Я поспешно сверился с чужой памятью: Константин неоднократно ездил в Москву в одиночку, но никто никогда за ним не следил и не устраивал вокруг него этакие танцы с переодеваниями. Или... может быть, Константин этого просто не замечал?! У него-то, в отличие от меня, память на лица была неважной. Да и стал бы он обращать внимание на человека, мимолетно встреченного на перроне?! Это у меня сегодня первое настоящее знакомство с новым миром, поэтому все чувства обострены, а каждая встреча — первая!
Я помотал головой. Кажется, у меня от полноты впечатлений начинался острый приступ паранойи. Делая вид, что осматриваю очередной образец дизайнерского искусства — зеркало, имеющее странную грушевидную форму, я еще раз попытался поймать отражение незнакомца в коричневой куртке.
Он это или не он?! Лицо словно стертое, можно сказать, незапоминающееся, но именно поэтому обращающее на себя внимание. Только сейчас я заметил, сколько сегодня вокруг меня было выразительных, по-настоящему красивых лиц. Но даже если это и он, мало ли какие бывают совпадения? На Красной площади я его не видел... или он просто не попадался мне на глаза? Может, он сразу пошел в ГУМ, а здесь совершенно случайно столкнулся со мной? Но зачем он тогда вывернул свою куртку и снял кепку? Или это все-таки совсем другой человек, а я просто накручиваю себя?...
Выйдя из зеркального отсека, я обернулся, удачно изобразив заинтересованность симпатичной девушкой в коротком жакетике и бело-зеленых полосатых штанишках, так плотно облегавших ее ножки и все остальное, словно были нарисованы на ее коже (я бы, честно, не удивился, если бы оно так и оказалось). Подозрительный человек продолжал разглядывать витрину и, кажется, не обращал на меня никакого внимания. Да что же это такое?! Я чувствовал себя определенно по-дурацки.
Впрочем, есть способ проверить, кажется мне или нет. Я решительно развернулся и пошел назад. Проходя мимо человека в коричневой куртке, я внимательно мазнул по нему взглядом, но ни в чем не уверился и не убедился. Ладно. Сделав поворот, я оказался в женском царстве — отделе дизайнерского белья. Там я вступил в ничего не обязывающий разговор с девушкой-консультантом, прочитавшей мне настоящую лекцию о высокотехнологической чудо-ткани, поглощающей без следа любую грязь и выделения тела, но сам постоянно зыркал по сторонам, пытаясь что-то углядеть в стеклах витрин.
Вежливо попрощавшись с девушкой, я двинулся дальше и тут же снова увидел его. Он благоразумно не стал лезть в дебри бельевого отдела, где оказался бы вторым, кроме меня, мужчиной, бросающимся в глаза, а спокойно ждал на переходе в следующую галерею. Наши глаза встретились. На его лице появилась и тут же пропала недовольная гримаса.
Нет, ну мало ли из-за чего он тут ходит за мной? — уговаривал я себя. Может, на перроне узнал во мне члена Первой Звездной и решил познакомиться? Однако этот немолодой мужик с невыразительным лицом никак не походил на пылкого поклонника. И вообще, если бы он хотел вступить со мной в контакт, бросил бы сообщение на вирт. Как я уже уяснил, здесь было принято поступать именно таким образом.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, я продолжил обход ГУМа, то и дело ловя отражение своего преследователя в витринах и зеркалах. Это уже начало меня раздражать. Чтобы взять паузу, я свернул в боковой коридорчик, у входа в который виднелись блеклые буквы "Ж" и "М". Я уже вполне созрел для того чтобы, если он сунется за мной, схватить непрошеного филера за грудки и конкретно выяснить, что ему от меня нужно.
Не сунулся. Очевидно, ждал где-то в основной галерее. Я сделал свои дела, вымыл руки и вдруг заметил в глубине санузла неприметную дверцу с надписью "Служебный выход". Не думая о том, что дверь может оказаться "запароленной", я рванул ее на себя, и она послушно открылась. За ней оказался пустынный коридорчик, выходящий на лестничную клетку. Ссыпавшись вниз, я очутился в большом подземном гараже, где рядами стояли бильчики.
Отлично! Я бросился к первому же попавшемуся автомобилю и в мгновение ока очутился внутри. Задав на курсоре адрес Киевского вокзала (самое знакомое для меня место в Москве), я нажал кнопку и был вознагражден мягким шумом мотора. При выезде из гаража мне показалось, что я увидел где-то в отдалении коричневую куртку, но, может быть, это мне только привиделось. В любом случае, в бильчиках не было функции следования "во-он за тем автомобилем". Впрочем, возможно, если за мной действительно серьезно следили, преследователь мог бы узнать через вирт, каким я воспользовался бильчиком и куда еду.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
