Dc - Мистер Уайт

— Я ищу не счастья,— коротко и резко ответил Уэйн.— И не мира. Я ищу возмездия. Я заставлю их бояться, всех тех, кто несет страх. Я заставлю их испытывать ужас. Заставлю их почувствовать себя на месте жертв.

Худшие опасения старого дворецкого сбылись. Мастер Брюс был молодым человеком в самом расцвете сил. И как любой молодой человек, был резким и вспыльчивым. Он боялся, что в сочетании с тяжелым опытом, что молодой Уэйн испытал, будучи ребенком, это приведет к тому, что он вырастет во что-то, что подтолкнет его к самому краю человечности. Что возможно приведет его к безвременной кончине.

Самый худший его страх.

— Я сделаю их жертвами,— проговорил Брюс.

— Мастер Брюс, вы не обязаны выбирать именно этот путь. Может быть, сейчас, когда вы вернулись из ваших путешествий, вам кажется, что другого пути нет, но это не так. Вы...— внезапно поднятая ладонь остановила Альфреда на полуслове.

Движения Уэйна кардинально изменились — больше не было ни безразличной лености морально истощенного человека, ни показательной рассеянности. Резко повернув голову, он прислушался к тому, что Пенниуорт еще не мог распознать.

Но этот звук ни с чем не спутать. Уэйн знал его слишком хорошо. Очень определенный звук соприкосновения мягкого и твердого предмета. Звук правильно, мастерски выполненного мощного удара.

Альфред замер и повернулся к зданию, рядом с которым они все это время стояли, только спустя несколько секунд, когда тоже расслышал несколько приглушенных ударов. Повторившихся незамедлительно в очередной раз.

Без сомнения внутри происходила активная потасовка.

* * *

Люди науки не верят в судьбу. Но судьбоносные встречи происходят вне зависимости от их мнения.

Никогда не ограничивал себя наукой, пусть и посвятил ее изучению большее количество своего времени.

* * *

Коготь с оглушительным треском вылетел в воздушное пространство переулка, проломив забитое деревянными досками окно второго этажа с такой силой, что траектория его полета была не изогнутой вниз к земле, а прямой, сообщающейся с кирпичной стеной противоположенного дома.

С отчетливым звуком хрустнувших костей вписавшись в нее плечом, безвольно кувыркаясь, упал вниз и уже перед самым столкновением с землей зацепил спиной край большого мусорного контейнера. Это выглядело просто до ужаса болезненно даже со стороны (оставалось лишь гадать, каково это ощущалось), потому что он, как марионетка, отпружинил от края металлического ящика, опрокинув его на бок, и только после этого упал, прокатившись по брусчатке, к ногам двух мужчин с безвольно раскинутыми конечностями спиной кверху.

— О, боже,— рефлекторно заметил Альфред.

Брюс отреагировал молча. Окинув быстрым взглядом лежащего перед ними человека в боевом костюме, измазанного в какой-то черной жидкости, он так же быстро перевел его к открытому окну второго этажа, из которого тот вылетел. Но пространство помещения за ним пустовало.

Острый слух уловил методичные шаги. Внутри здания. По скрипучему дереву — со второго этажа вниз. Лестница.

Краем глаза он заметил, как Альфред, быстро пришел в себя и присел на корточки перед пострадавшим, попытался нащупать пульс, осторожно коснувшись предплечья.

Не было никаких предпосылок — шаги, теперь планомерно приближающиеся к выходящей наружу тяжелой, деревянной двери, были естественными: легкими и отчетливыми, но интуиция, еще ни разу не подводившая его за время путешествий, подсказала, что человек, выбросивший костюмированного ассасина в окно, при желании умел передвигаться совершенно бесшумно.

Дверь отворилась со скрипом давно не смазываемых, ржавых петель.

Чистое удивление высветилось на лице пожилого дворецкого при виде показавшейся из-за дверного проема фигуры. Альфред был удивлен настолько, что даже не сумел это скрыть.

Брюс был более сдержан в своих эмоциях, если не сказать больше, оставшись совершенно невозмутимым. По крайней мере, внешне.

— О, добрый вечер,— светски поздоровался с ними невысокий, черноволосый мальчик-подросток, облаченный в простое черное пальто, по какой-то причине держащий в руке классическую английскую кепку, а второй закрывая за собой дверь. Причем, сделал это так, словно ничего необычного не происходило, и он ожидал увидеть их обоих здесь, стоявшими над упавшим телом. На какое-то мгновение желтые глаза сощурились едва заметно, вглядываясь в открывшиеся лица, а раскрывшись, их коснулась смешинка:

— Мистер Уэйн. Мистер Пенниуорт.

* * *

Один из хорошо усвоенных мной от моего старого воспитателя уроков гласил, что уважение не требуют — его заслуживают.

В тот зимний вечер люди, в психологическом смысле этого слова, для меня разделились на простых, сложных, профессиональных шпионов и Брюса Уэйна.

* * *

— Какая приятная неожиданность!— вполне дружелюбно улыбнувшись, Теодор подошел к высокому (возвышающемуся над ним на добрых две с половиной головы, то есть пятьдесят два и четыре десятых сантиметра) мужчине и протянул для рукопожатия свободную руку.— Рад вас приветствовать. С возвращением в Готэм, сэр.

Брюс, ни на секунду не прерывая их глазной контакт, спокойно пожав его ладонь своей, ответил на рукопожатие:

— Да, разумеется. Но не думаю, что мы были представлены друг другу. Брюс Уэйн. И вы вогнали меня в весьма невыгодное положение, мистер...

Он не должен был знать, кто он такой. Соответствующих настоящему времени его фотографий не существует. Никто еще не знал, что 'сын Готэма' вернулся после своего внезапного исчезновения. Возвращение спустя все эти годы он планировал организовать соответствующее своей легенде.

'Знаком с доступной информацией. Высокий уровень интеллекта. Быстрая память.

Определить личность незнакомого человека лишь по внешним данным... Слишком быстро.

Но читающий взгляд не подделать — он встретил меня впервые... Но слишком быстро.

Тонус мышц, устойчивая стойка, высокая плавность движений говорят о мастерстве в боевых искусствах. Судя по поверхности ладони... изучал ниндзюцу'— пронеслось в голове Брюса, пока он улыбался, задействовав свою актерскую харизму.

— Теодор Уайт, частный консультирующий детектив, к вашим услугам, мистер Уэйн.

— Действительно удачное стечение обстоятельств,— подал голос, наконец, определившийся с происходящими вокруг незаурядными событиями Альфред.— Мистер Уайт, в таком случае, не уделите ли время, объяснить нам, что случилось с этим бедолагой? Ему срочно требуется медицинская помощь!

— Ох, он уже мертв,— просто ответил мальчик, наконец 'обратив' свое внимание на распростершееся на земле тело Когтя.

— Хотите сказать, он был убит?— оборачиваясь и наблюдая, как молодой детектив, подходит к Альфреду и садиться рядом, похолодевшим тоном заметил Брюс.

— Нет,— безо всякой неуверенности или колебаний ухватившись за покрытое броней предплечье, Теодор поднял кисть в перчатке с железными когтями на уровень своих глаз, присмотрелся.— Я имею в виду, он мертв. Мертв уже давно. Полагаю, что умер задолго до того момента, как напал на меня в подвале этого здания и заставил прыгать за собой по нескольким этажам.

Уэйн так же присел рядом, причем сделал это выглядящим совершенно естественно, сам войдя в низкую стойку, из которой легко как атаковать, защищаться, так в определенных случаях и 'уходить' в сторону.

'Знакомая техника'.

— То есть, вы сражались с 'трупом'?

— Да,— без тени улыбки подтвердил Уайт, опуская поднятую руку и не отрывая взгляда от тела бывшего противника.— Забавная мысль, не так ли?

Достав из внутреннего кармана пальто небольшой футляр, обнажил отделение с медицинским инструментарием. Вытащил из деления раскладной зонд, обмотал кончик белой, похожей на вату тканью, щелчком раскрыл и провел кончиком по влажному, темному пятну на месте сочленения капюшона и остального костюма.

— Увлекаетесь детективными историями, мистер Уэйн?— скосил на него взгляд подросток.— Не думал, что вы так заинтересуетесь расследованием возможного места преступления.

Но Брюс не воспринял шутку. Он был серьезен.

— Мастер Брюс с детства имел увлечение коллекционировать книги. В семейной библиотеке Уэйн-мэнора есть целая комната, собранная лично молодым мастером. Первые издания, каждая,— попытался сгладить острые углы Альфред.

— Ясно. Тогда вот, посмотрите,— продемонстрировал поднятый на уровень глаз, практически полностью окрашенный в черный цвет, хорошо впитавший в себя эту странную, грязно-серую субстанцию медицинский тампон, с которого тянулись и только после этого падали вниз обильные темные капли.

— Это...— Брюс пригляделся внимательней, уже догадываясь, что это может быть...

— Его кровь,— заключил Теодор, перевернув зонд и намотав капли на ватную поверхность.

— Боже мой,— Альфред едва подавил желание подняться и отойти на шаг от... чего же именно?

Уэйн за это время успел сложить и перебрать в уме несколько сотен известных ему фактов, теорий, историй и паранормальных явлений. А также несколько вариантов развития событий, своей роли, последствий неожиданного знакомства. И, приняв решение, отбросил всякое притворство, прямо спросил:

— Теодор, я могу обращаться к тебе так? Ты понял, что он собой представляет, когда пустил ему кровь?

— Нет,— спокойно приняв новые правила, молодой детектив в отрицательном жесте помотал головой.— На эту мысль меня натолкнуло наблюдение, что он не замедлился, когда я частично раздавил его трахею подошвой ботинка. Человек может быть тренирован достаточно, чтобы вытерпеть даже такое количество боли, не издав ни единого звука (теоретически, разумеется), но никто не сможет выдержать острую нехватку кислорода. Это подтвердило мои первые подозрения, основавшиеся на том, что он использовал в бою движения и приемы, устаревшие и вышедшие из практики семьдесят лет назад.

Едва закончив говорить, Теодор вдруг резко схватился за верхний край маски-капюшона, приподнял безвольно мотнувшуюся голову, наконец, позволяя Брюсу и Альфреду рассмотреть маску, стилизованную под совиную морду с раздавленным клювом и сломанными стеклами окулярами, и одним движением сорвал ее.

Мертвенная бледность, практическая белизна лица, обрамленного короткими, лохматыми, седыми волосами, мгновенно бросилась в глаза. На грубой, шелушащейся коже отчетливо выделялась обильная сеть многочисленных темных сосудов.

Столпившихся вокруг троих человек 'обводили' безжизненные, бессмысленные, пустые, серые глаза. Мутные зрачки, мотавшиеся от одного из них к другому, расширялись и сужались независимо от направленности света.

— Боже ж ты мой!— в третий раз за ночь повторил Альфред, на этот раз все же поднявшись на ноги и отойдя на пару шагов назад.

Неожиданно Теодор приятно звучащим голосом нараспев начал скандировать:

— 'Остерегайтесь Совиного Суда, они следят за вами.

И правят всеми из тени, сидя за крепкими стенами.'

Замерший, словно статуя в том же положении, в котором сидел, Брюс Уэйн непроизвольно подхватил, хотя его голос в сравнении звучал неожиданно грубее:

— 'Они следят за вами всюду, в кровати дома, на работе.

О них не вспоминайте там, где людно, не то пришлют за вами Когтя.'

— Ах, Готэм! Разве возможно не любить эти зимние ночи?— весело улыбнулся Теодор.— Свежесть, крепкий мороз, стена белого снега перед глазами, пусть сейчас мы и не имеем удовольствие лицезреть настоящий снегопад (что поделать, обещали лишь к концу недели), и температура воздуха минус двадцать восемь градусов по Цельсию, которую ваше тело не переносит, не так ли, мистер Коготь?

Активные движения зрачков явственно замедлялись.

Не просто так ведь он пытался сбежать обратно именно в направлении двери, ведущей в коллектор, из которого вероятней всего и выбрался, появившись в первый раз. Хотя способов выбраться наружу в распоряжении было гораздо больше, как и последующих способов отхода.

Вероятнее всего, под ночным небом он бы и двигаться стал все медленнее и медленнее, замедляясь с каждой прошедшей секундой, если бы Теодор не сломал ему шею.

— Нам следует вызвать полицию,— выпрямляясь, нечитаемым тоном уточнил Уэйн.

— Разумеется,— отпустив подбородок, за который все это время поддерживал чужую голову, сразу же безвольно упавшую на землю, Теодор тоже поднялся, одновременно засовывая тампон с образцом в небольшую капсулу, вынутую из набора. После чего и сложенный щелчком зонд, и закрытая пробкой капсула уместились в закрытый на молнию футляр, и исчезли где-то в его пальто.

Обеими руками надев на голову свою 'детективную' кепку, Теодор сложил руки в карманы и, не глядя, серьезным тоном произнес:

— К слову. Примите мои соболезнования, мистер Уэйн.

— Брюс,— не глядя, поправил его Уэйн.— Просто Брюс.

* * *

Харви с патрулем прибыл спустя шестьдесят пять минут, за которые три человека успели поговорить и распрощаться.

Эксклюзивный модель Роллс-Ройса, разрушив ночную тишину полу-заброшенного района города звуком заведенного двигателя и осветив темноту мощным светом фар, отъехала от Переулка Преступлений, в то время как стоящий у стены старого кинотеатра Теодор посвятил время рассматриванию истлевшей надписи на доске объявлений о 'новой премьере', которой наверняка уже было больше десяти лет.

Детектив Буллок, вышедший с переднего, пассажирского сиденья старого автомобиля, не представлял собой пример довольного прошедшим днем человека. Не прекращая бурчать себе под нос, он вытащил из кармана широкого плаща мятую пачку сигарет, встряхнув, вынул одну, зажал во рту, дважды щелкнув потертой серебряной зажигалкой, на краткий момент осветив небритое лицо, закрытое ладонью от морозного ветра в этом чертовом переулке, и затянулся.

— Итак, что мы здесь имеем, малыш?— обратился он к своему недавно появившемуся новому виду головной боли.

Монтойя стояла рядом, кутаясь в плащ от холода, и все еще не определившаяся до конца в своем отношении к такому явлению, как Теодор Уайт.

— Эй, это еще, что за...?— когда они в сопровождении патрульных офицеров уже подходили к месту назначения, Харви громко выразился, наступив на большую лужу чего-то густого и темного.— Черт возьми!