Миллион в карму

Артем пожал плечами.

— Все в нашей жизни херня, кроме пчел, — сказал он.

На лице Машки нарисовалось недоумение, глаза на мгновение остекленели: вот она обращается к интеллекту за консультацией, вот глаза сфокусировались на чем-то отсутствующем — интеллект показывает кусочек мультфильма, вот она поняла, рассмеялась, шевельнула рукой как бы ласково.

— Я не хочу гулять с детьми, — сказал Артем. — Я ненавижу гулять с детьми. Давай закажем няню-андроида?

Машка нахмурилась.

— Гулять все равно придется, даже с няней, — сказала она. — Если с детьми гуляет не родитель, здоровье у детей получается чуть хуже и айкью чуть ниже.

— Это недостоверно, — сказал Артем.

— Ты что, детям зла желаешь? — спросила Машка.

Артем вспомнил, как смотрел в ютубе научно-популярный видос про какой-то негритянский народ, там у них педофилия не то что приветствуется, а вообще обязательна, считается, что если мальчика в жопу не долбить, нормальный мужик из него не вырастет. И вот вырос среди этих негров один сильно образованный мужик, доктор каких-то наук, переезжать в цивилизованные края почему-то не захотел, женился на бабе своего народа, родился у них сын, он жене запретил, чтобы сына трахали, а потом узнал, что она нарушает. Возмутился, стал ругаться, дескать, что за глупое суеверие, а она ему говорит:

— Я все понимаю про глупое суеверие, но разве ты нашему сыну зла желаешь?

В том видосе не сообщалось, чем все кончилось. Скорее всего, смирился мужик так же как Артем уже тоже фактически смирился, что мотается каждый день час по таймеру с коляской по парку и не отмажешься, что дождь идет, сейчас не двадцатый век, открываешь короткий путь в другой парк и всего делов.

— То-то же, — сказала Машка.

— Я тебя когда-нибудь возьму и уебу, — сказал Артем.

— Фу, как грубо, — сказала Машка.

— Тогда поймаю и переверну, — сказал Артем.

Была у них такая шутка первые года три семейной жизни — Артем хватал жену поперек туловища и поднимал вверх ногами, а она сучила ими, визжала и делала вид, что боится. Теперь Машку не поднять — разожралась поперек себя шире, да и Артем уже не тот, тренировки забросил не вспомнить уже сколько лет назад.

Машка открыла рот, но ничего не сказала, закрыла обратно и вздохнула. Артем отчетливо прочитал ее мысль: "Не осилишь, слабак", тут не надо быть телепатом, чтобы прочитать такую мысль, очень уж она явная.

— Грустно мне, — сказал Артем.

— Так, интеллект, — сказала Машка. — У него депрессия или где?

— Нет, ему просто грустно, — ответил интеллект сразу обоим, он так часто делает, проецирует одну и ту же галлюцинацию сразу в два мозга, очень удобно.

— Тогда не придуривайся, иди гулять, — сказала Машка. — Ой, у меня перерыв кончился!

Быстро поцеловала Артема в щеку, вскочила, убежала. Артем вздохнул. Хотел выругаться, но передумал, просто вздохнул. Взял люльку с Валькой, вынес в прихожую, поставил на коляску, из коляски вылезли щупальца-тентакли, защелкнулись мертвым хватом и еще сформировали страховочный кокон, но его не видно, он силовой.

"Ксюша!" подумал Артем телепатически. "Гулять пойдешь?"

Средняя дочь отозвалась пучком неясных образов каких-то мультяшных лошадок, следом последовала словесная мысль:

"Нет, не пойду".

"Уроки делай", подумал Артем и оборвал связь.

Ненастойчиво подумал, просто для порядка. У Ксюхи с уроками все нормально, незачем ее подгонять, она сама себе задает ритм и пусть продолжает задавать, нормальный у нее ритм, Арнольд Шмулевич говорит, что она по математике вошла в верхний процент для своего возраста, а он врать не будет, он на математике собаку съел. Хорошо, когда дети умные.

"Так, интеллект", подумал Артем. "Какой-нибудь парк с хорошей погодой и чтобы тепло, чтобы не одеваться".

Контур входной двери осветился красным, затем зеленым.

— Выбор сделан, — сообщила галлюцинация.

Артем открыл дверь, в спину толкнуло ветром, видимо, парк в горах. Но горы не очень высокие — не холодно и дышится легко. Поясное время другое, в Москве около полудня, а тут то ли утро, то ли вечер... интересно, получится угадать место самостоятельно, без интеллекта? Деревья какие-то непонятные, вон пальма растет... Африка? Или Индия? Южные предгорья Гималаев, верно?

— Угадал, — ответила галлюцинация. — Удивительно. Макак разогнать?

— Разгони, — подтвердил Артем. — И обезьян тоже, ненавижу их. Слушай, а тут прикольно, я думал, в Индии жарче.

— Днем тут жарко, — сказала галлюцинация. — А под утро бывают заморозки, но не каждый день, редко. Тут резко континентальный климат.

— А до экватора далеко? — спросил Артем.

— Нет, недалеко, — ответила галлюцинация. — Выходи, портал занимаешь и сквозняк устроил.

Артем толкнул коляску, выкатил из портала. Дверь захлопнулась за спиной, сквозняк прекратился. Портал предупредительно пискнул, дескать, следующий пассажир на подходе, посторонись. Артем поспешил прочь, а то кто знает, какой там следующий пассажир, может, толпа упоротых ниггеров. Раскричатся, разбудят Вальку, на фиг надо.

Портал пиликнул, дверь зашипела, открылась, Артем не удержался, оглянулся. Две благообразные старушки, нет, эти орать не должны. Но все равно надо куда-то идти.

— Так, интеллект, — позвал Артем. — Куда лучше, налево или направо?

— Лучше направо, — посоветовал интеллект. — Налево дорога пойдет вверх, там наверху ветер сильный, ребенку некомфортно будет.

Артем повернул направо. Метров через двести дорога уткнулась в край пропасти и запетляла по склону серпантином. А солидно тут все обустроено — перила с отбойником по всем высотам от лежачего скейтборда до велосипеда, свалиться и улететь практически невозможно даже без учета силового поля, которое тут тоже наверняка есть. Артем подкатил коляску к отбойнику, перегнулся, заглянул вниз, там горная речка шумит по камням, кругом брызги, пена, не поймешь, то ли водопад, то ли просто пороги. Красивые там внизу радуги, наверное, раньше бывали до глобального потепления. Но с ребенком лучше не спускаться — промокнет, может простудиться, это нынче неопасно, но Машка заколебет упреками.

Узкий солнечный луч прорезал пропасть, редкий случай — в сплошном облачном слое, укутывающем всю планету, вдруг образовалась сквозная щель. На луче заиграли водяные брызги, где-то белым маревом, а где-то маленькими радугами, а радуги такие интересные! Наслаиваются одна на другую, что-то вроде интерференции второго уровня или как его правильно назвать...

— Так, интеллект, — сказал Артем. — Помнишь, мы обсуждали конфигурацию варп-поля для червоточины? Что если взять за основу картину интерференции света вон там, внизу?

— А какой смысл брать ее за основу? — удивился интеллект. — Картина очень простая, хотя, погоди, с твоим зрением оно должно выглядеть... Все, я понял, десять тысяч.

— Чего? — не понял Артем. — Какие десять тысяч, ты о чем?

— Десять тысяч кармы на счет, — объяснил интеллект. — Идея годная, пошла в осмысление, если реализация подтвердится, добавлю еще.

— Няню-андроида за десять тысяч купить можно? — спросил Артем.

— Можно, но лучше не надо, — ответил интеллект. — Нормальные модели начинаются с полтинника. Их тоже не советую.

— Почему? — спросил Артем.

— Ты когда гуляешь с детьми, плодотворно размышляешь, — объяснил интеллект. — Кроме того, прогулки положительно сказываются на здоровье, особенно в холодном климате, ты зря пренебрегаешь. Сейчас на Антарктическом побережье отличная погода, лето, всего минус десять, у пингвином птенцы подросли, малышам понравятся.

— Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, — сказал Артем.

Он хотел сказать, что ненавидит гулять в холодном климате, мерзнет он, из носа течет, надо все время двигаться, а иначе хоть в скафандр оденься, все равно замерзаешь. Интеллект на это скажет, что недолго померзнуть организму белой расы полезно, при пониженной температуре как-то по-другому расходуются пищевые калории, меньше шансов разжиреть и вообще полезно. Артем скажет, что вероятность совсем конкретно разжиреть в наше просвещенное время равна нулю, интеллект согласится, но заметит, что применять генетические и прочие коррекции по пустяковым поводам — идея не самая толковая, они хоть и считаются безвредными, но это не доказано, и вообще, нет ничего лучше естественных тренировок при здоровом образе жизни. Артем спросит, какая в этих словах доля пропаганды, интеллект вздохнет и скажет, что все эти слова сплошная пропаганда чуть менее, чем полностью, но вреда в здоровом образе жизни точно нет, обратная корреляция с наркотиками, опять-таки, а Артем скажет, что безвредность наркотиков при соблюдении медицинских рекомендаций подтверждена до скольких-то там сигм... Нет, не стоит даже начинать этот разговор, лучше держать рот закрытым, так жизнь кажется чуть более разумной. Все знают, что всемирный интеллект — вовсе не единая личность, он просто имитирует, но когда ты не просто знаешь умом, но вдруг понимаешь сердцем, это деморализует — понять, что твой бог вовсе не бог, а слепая природная сила, для которой не всегда есть разница между законами, например, механики, и идиотской идеей, спонтанно овладевшей миллионом человеческих разумов, он ведь сектантов тоже консультирует, а бывает, что и террористов, хотя это давно запрещено и находить лазейки с каждым годом им все труднее. Впрочем, в газетах пишут, что пробить информационную изоляцию типового университета никому не удавалось уже сколько-то там лет...

— Миллион, — сказала галлюцинация.

— Чего? — переспросил Артем.

— Миллион, — повторила галлюцинация. — Миллион тебе в карму.

— За что? — спросил Артем.

Он уже понял, за что, но пока не поверил, что понял. Это совсем разные вещи — понять и поверить.

— Ты изобрел генератор червоточин, — сообщила галлюцинация. — Придумал ту самую конфигурацию поля, которая коллапсирует тем самым единственно подходящим образом. Теперь будут путешествия к другим звездам.

— Теперь — это когда? — спросил Артем.

Он ждал, что интеллект ответит что-то вроде "послезавтра", но интеллект сказал:

— Лет через десять, вряд ли раньше. Пока я умею перебрасывать за световой конус только запутанные частицы поодиночке, для макрообъектов надо решить ряд проблем. Но ты свое дело сделал, я тебя уже признал великим ученым, ты добавлен в официальный список.

— Артем! — прозвучал в сознании телепатический голос мамы. — Ты где?

— В парке, — ответил Артем. — С Валькой гуляю. А что?

— Дай координаты! — потребовала мама.

— Дать координаты? — спросил интеллект.

— Дай, — сказал Артем.

— Я иду! — сказала мама. — Стой на месте, никуда не уходи!

Вспомнился дурацкий анекдот еще дореволюционных времен. "Стой, стрелять буду!" "Стою!" "Стреляю!" Куда уж тут уйдешь... Мама где угодно найдет.

Валька пискнула, соска выпала, беда. Может, разбудить, поиграть? Не здесь, понятно, в шаге от пропасти, откатить куда-нибудь, например, назад, к телепорту, маму встретить.

— Так, интеллект, как у мамы здоровье? — спросил Артем.

— Сегодня светлая полоса, — ответил интеллект. — Деменционный уровень пятнадцать.

— Ого! — обрадовался Артем. — Давно такого не было!

Пятнадцать — это почти нормальный человек, только слова не сразу подбираются и с юмором беда. С двадцати начинается социопатия, а к пятидесяти уже полный букет: амнезия, бред, компульсии...

Мама показалась за поворотом. Артем вздрогнул и сразу же улыбнулся во всю морду, чтобы скрыть испуг, есть у него такая фобия — старики в молодых телах пугают до усрачки, ладно если бабушка только морщины убирает или фигуру подтягивает, но когда полное внешнее омоложение — это вообще кошмар, по-любому ведь видно, что нервная система живет второе столетие, как она сама не понимает! Кстати, при Д-пятнадцать вполне может понять, надо попробовать объяснить.

— Какой ты молодец! — воскликнула мама, неловко обняла, поцеловала, а губы жесткие и влажные, старческие, отвратительный контраст с молодым телом. — Что изобрел?

— Решил уравнения Хокинга-Нгуена, — ответил Артем.

— Какой молодец! — повторила мама. — У тебя всегда хорошо получались уравнения. Помнишь, как я подобрала тебе репетитора?

Артем открыл рот, чтобы ответить, но это было бесполезно, маму понесло.

— Ты всегда был таким умным ребенком! — сообщила она. — Помнишь, когда тебе было пять лет, ты у бабушки жил, ее подруги спрашивали тебя, что такое атом, а ты толково объяснял, как настоящий преподаватель!

Это Артем помнил прекрасно. И не только в пять лет, не только у бабушки, так всегда было, пока борода не выросла, потом как-то прошло. Ой, глядите, какой Артик умный, Артик, расскажи что-нибудь умное, все равно что! Ой, ну вообще, какой умный, вот это да, ха-ха-ха! Они никогда не слушали и не понимали, что он говорил, он был для них говорящим попугаем в человеческом облике, он мог вещать что угодно, взрослые держали его за клоуна и когда он это понял, он их возненавидел. Странно, что они так и не смогли окончательно отбить тягу к знаниям.

— А у моих подруг дети никакие, — продолжала мама. — Только Сашка Чернов, ну, ты его знаешь, у него патент на педагогическую методику, слушай, а тебе патент дадут?

— Нет, — помотал головой Артем. — Патент не дадут.

— Жалко! — огорчилась мама. — Какое же это открытие без патента?

В словесном потоке мамы образовалась пауза, редкий случай. Надо заполнить, а то заметит, что он все время молчит, обидится. Хотя на Д-пятнадцать, по идее, не должна.

— Какое есть, — сказал Артем.

— Не обижайся, — сказала мама.

Протянула руку, потрясла за плечо, видимо, предполагалось, что это ласково. А у нее точно пятнадцать?

— Конкретно сейчас девятнадцать, — сообщил интеллект. — Это временно, от радости.

— А все-таки я тебя хорошо воспитала, — сказала мама. — Знаешь, как трудно было с тобой возиться? Ты таким болезненным ребеночком был! Когда ты ветрянкой болел, я ночей не спала! И еще у тебя аллергия была, такие ужасные прыщики!

Валька пискнула.

— Вставь ей соску! — потребовала мама. — Какие у тебя хорошие девочки! А Маша такая же толстая? Ей корректироваться надо, некрасиво!

Артем вставил соску, но нет, Валька проснулась окончательно, бабушка разбудила.

— Достань ее из коляски, поводи! — потребовала мама. — Я тебя всегда водила за ручки, знаешь, как спина болела?

Артем достал девочку, машинально подбросил, Валька улыбнулась, гыгыкнула.

— Осторожнее! — воскликнула мама. — Не урони! Она же такая хорошенькая! Ути-пути, кто у нас такой хорошенький?

Артем разжал руки, страховочный кокон мягко опустил ребенка на землю.

— Ой, что ты делаешь! — воскликнула мама. — Ты меня так в могилу сведешь! У меня сердце оборвалось! Я подумала, она сейчас упадет!

— Она не упадет, — сказал Артем. — Тут страховочный кокон.

Валька бодро засеменила куда глаза глядят. Вышла с дорожки на газон, споткнулась о камень, упала. Все правильно, при неопасных падениях кокон не срабатывает.

— Упала! — взвизгнула мама. — Ты говорил, что не упадет, а она упала! Осторожнее, сынок, умоляю, дети же — это...