Горячее лето пятьдесят третьего

Министр государственной безопасности, Игнатьев подробно доложил об итогах расследования "Мингрельского дела", о противодействии его расследованию со стороны сотрудников МВД, потянувшее за собой уже персональное дело маршала Берия, и о добровольном сотрудничестве его со следствием.

Берия был краток — вину в превышении полномочий и использование аппарата МВД в личных, но не корыстных целях признал, попросил у товарищей по партии прощения и справедливого суда, после чего покинул зал заседаний, дожидаться решения Бюро Президиума в приёмной. Председательствующий открыл прения.

— Какие будут предложения?

Задавая этот вопрос, Сталин пристально посмотрел на Хрущёва, предоставляя ему первое слово, деваться тому было некуда.

— Предлагаю лишить Берию всех наград и званий, выгнать из партии и отдать под суд.

Сталин понимающе кивнул и перевёл взгляд на министра госбезопасности.

— Вы вели следствие, товарищ Игнатьев, значит с делом маршала Берия знакомы лучше всех нас, какие у вас предложения?

— Предлагаю принять во внимание добровольное раскаяние товарища Берия, а так-же его выдающиеся заслуги в прошлом. Объявить ему выговор, но под суд не отдавать. К тому же, противодействие МВД следствию не повлекло значимых последствий, они скорее пакостили, чем вредили. Не судить же целого маршала за мелкое хулиганство?

— Другие предложения, товарищи? Нет? Тогда голосуем. Кто за предложение товарища Хрущёва прошу поднять руки. Один. Кто за предложение товарища Игнатьева? Девять. И я за Игнатьева, его предложение принято большинством голосов. Пригласите товарища Берия. Присаживайтесь товарищ маршал, товарищи по партии выразили вам доверие, и сочли проступок заслуживающим выговора, но не суда. Однако, такой должностной проступок не может остаться совсем безнаказанным. С выговором по партийной линии, в Бюро Президиума ЦК вы оставаться не сможете.

Однако принести пользу, а возможно и искупить вину, шанс мы вам предоставим. Товарищи, прошу голосовать за назначение товарища Берия ответственным за разрешение корейского кризиса с полномочиями аналогичными представителю ГКО времен Великой войны. Дело это очень деликатное, хотелось бы выиграть корейскую войну не объявляя ее де-факто. Переиграем 'испанский' сценарий на новый лад, поменявшись с капиталистами ролями. Кто за? Единогласно. Товарищ Берия?

Берия встал, сидящий напротив Хрущёв поёжился, сегодня он лихо подставился, не угадав намерений Хозяина, а Берия безусловно всё узнает и никогда уже этого не забудет. Китай, конечно, далеко, но он ведь туда, судя по всему, не навсегда уезжает.

— Благодарю за доверие, товарищи! Надеюсь, оправдать его дальнейшей работой.

— Хорошо. Дождитесь в приёмной конца заседания товарищ Берия, после него получите дополнительный инструктаж.

Дождавшись выхода проштрафившегося маршала из зала, Сталин продолжил.

— Я полагаю, что товарищ Круглов, пошедший на превышение служебных полномочий по личной просьбе, хоть и бывшего начальника, не может больше рассчитывать на наше доверие. Возникшие кадровые вопросы предлагаю решить следующим образом. Товарищ Игнатьев оставит МГБ и возглавит осиротевшее МВД, раз уж с его подачи начались в данном министерстве чистки, значит ему их и проводить. Кто за? Единогласно. Новым министром государственной безопасности предлагаю назначить товарища Судоплатова. Кто за? Единогласно. Ещё кадровое. Андрей Януарьевич Вышинский лично попросил меня поставить перед Президиумом вопрос о своей отставке по состоянию здоровья. Считаю, что отставку следует принять, наградив товарища Вышинского за его самоотверженный труд на благо нашей Советской Родины званием Героя социалистического труда. Кто за? Единогласно. Министром иностранных дел предлагаю назначить товарища Громыко Андрея Андреевича. Кто за? Единогласно.

Никита Сергеевич Хрущёв на каждый вопрос послушно поднимал руку, всё менее понимая происходящее. "Как можно секретоносителя такого уровня, да ещё и проштрафившегося, выпускать за границу, пусть даже в дружественный Китай?" На этом фоне бледнели даже, по меньшей мере, странные кадровые перестановки. Опытнейший аппаратный игрок нутром почувствовал, что Сталин не просто фигуры на доске меняет, но ещё и сами правила игры. Фигуры теперь будут ходить самым причудливым образом, и кроме самого Хозяина никто пока не знает каким.

— Далее, товарищи. Вы уже все ознакомились с докладом маршала Рокоссовского о состоянии дел в польской армии. Я считаю, что свою работу на посту министра обороны Польской Народной Республики товарищ Рокоссовский уже успешно закончил, дальше они и сами справятся. А нам, товарищи, пора задуматься об организации единого штаба всех вооружённых сил социалистического лагеря. Предлагаю назначить товарища Рокоссовского Секретарём ЦК и назначить ответственным за все военные вопросы. Кто за? Единогласно.

У Хрущёва заходил ум за разум, но виду он не подавал, послушно голосуя за. Никем не принимаемый в расчёт Рокоссовский, неожиданно оказался чуть ли не наследником Хозяина. Секретарь ЦК и будущий командующий объединённой армией Социализма похоже и сам был ошарашен новым назначением. Никита Сергеевич внимательно наблюдал за его мимикой, и зафиксировал для себя искреннее удивление маршала. "Очевидно, он и сам этого не ждал. Что же это за новая игра?..."

После Сталина слово взял Маленков с длинным докладом о необходимости немедленного создания новой отрасли советского производства — электронной промышленности, для чего, стало быть, придётся корректировать пятилетний план. Доклад изобиловал цифрами и от того был очень нудным, особенно на фоне произошедших ранее событий. Откровенно говоря, Никите Сергеевичу было в этот момент наплевать на электронную промышленность, его занимали совсем другие думы, поэтому, когда целесообразность предложенной Маленковым инициативы была поставлена на голосование, он краем глаза косил за руками Сталина, чтобы вовремя поднять свою, но так и не поднял. Из состояния погружения в свои мысли его вывел вопрос Сталина.

— Вы как проголосовали, товарищ Хрущёв?

— Никак. То есть, как вы, товарищ Сталин.

— А почему?

Вопрос ввёл Хрущёва с ступор. Нет, он был опытнейшим демагогом, и запросто утопил бы в цветастых фразах любой свой выбор, но как объяснить то, что он вообще не сделал выбора? Такое состояние Никита Сергеевич испытывал впервые в жизни, он был крайне растерян, и видимо поэтому допустил роковую ошибку.

— А вы почему?

Судоплатов сначала попытался прикрыть рот ладонью, но не выдержал и затрясся в беззвучном смехе, сидевший с ним рядом Рокоссовский заржал уже в голос, следом подхватили все. Сталин улыбнулся и, глядя на красного как рак Хрущёва, ответил.

— Я из самодурства. Решил переложить ответственность на молодёжь. А вы, товарищ Хрущёв?

— А я как вы, товарищ Сталин.

— А как вы думаете, нужны ли в одном Президиуме целых два самодура, или одному лучше уйти, товарищ Хрущёв?

— Лучше уйти, товарищ Сталин.

— А кому из нас, товарищ Хрущёв?

Судоплатов снова не выдержал первым. Вопрос об исключении Хрущёва из Президиума ЦК КПСС поставил на голосование Маленков, проголосовали большинством, воздержался только сам Сталин. Ночью Никита Сергеевич Хрущёв застрелился, позднее экспертиза установила, что он находился в состоянии сильного алкогольного опьянения.

* * *

23 декабря 1952 года. Улан-Удэ. Расположение 37-го гвардейского воздушно-десантного Свирского Краснознамённого корпуса.

— К вам рядовой Волков, товарищ генерал-майор!

Торжественно, будто о прибытии Министра Обороны, доложил гвардии лейтенант Березин, не дожидаясь разрешения, впустил в кабинет командующего корпусом странного посетителя и моментально исчез за дверью, аккуратно закрыв ее за собой.

— Разрешите, товарищ гвардии генерал-майор?

Командующий корпусом, генерал-майор, Василий Филиппович Маргелов, красными от недосыпа глазами с пол минуты смотрел в глаза нахального рядового.

— Не разрешаю, товарищ гвардии рядовой. На меня твои штучки не действуют, Шура.

Рядового Волкова это нисколько не смутило.

— Я знаю, Василий Филиппович. Мои штучки на вас не действуют потому, что я вас слишком уважаю, чтобы ими пользоваться. Разрешите? Это очень важно.

'Не пользуешься, как же...' Маргелов вспомнил свою первую встречу с этим странным пареньком, практически ровесником его старшего сына. Это случилось в феврале сорок четвертого, когда в формируемую им 49-ю стрелковую дивизию была придана 112-я гвардейская отдельная разведывательная рота с, тогда еще тринадцатилетним, гвардии рядовым Александром Волковым

Маргелов усмехнулся своим воспоминаниям. Уж больно ему сегодняшнее поведение Березина напомнило поведение начальника особого отдела, формируемой тогда дивизии, майора Первака, который лично представил комдиву долговязого угловатого подростка с рекомендацией зачислить его в состав дивизии. В начале войны, таких пацанов к армии прибилось немало, но служили они лишь до первого переформирования подразделения, направляясь в тыл при первой же возможности. Но Волкова чаша сия миновала. Тогда они проговорили минут пять. Вернее, говорил в основном Маргелов, практически уговаривая сопляка заканчивать войну и ехать учиться, а тот в ответ только смотрел. 'Укоризненно смотрел... Чертов колдун...'

— Не разрешаю, Шура. Я знаю, зачем ты пришел. На тебя есть отдельное предписание. Ты же об этом мечтал. Я таких людей за тебя просил.

— Я знаю, Василий Филиппович, и очень вам благодарен. Только не время сейчас, слишком рано это предписание пришло. Борджигин говорит, что если я уеду, то много бед произойдет. А футбол никуда не денется

— Ты мне голову морочишь, засранец? Юродивого своего еще сюда приплел. И где ты их только находишь? Религия — опиум для народа!

— Религия — конечно опиум, товарищ гвардии генерал-майор. Только где Борджигин и где та религия? Он не юродивый, а просветленный. Зря вы хорошего человека обижаете, тем более, что он за нас...

Маргелов поймал на себе тот же укоризненный взгляд, что и в сорок четвертом, хотел было вспылить и прогнать сопляка, но окончание фразы его от резкости удержало.

— Я вам хоть раз соврал, Василий Филиппович?

Гвардии генерал Маргелов еще несколько секунд пытался бодаться взглядом с гвардии рядовым, потом налил стакан воды из графина и опрокинул его в себя одним глотком, словно спирт.

— Не врал. Ни разу не врал. Но и правду никогда не говорил. Ладно, присаживайся.

Василий Филиппович Маргелов собрался было заказать Березину чайку, но в тот же момент гвардии лейтенант вошел в кабинет с двумя ароматно парящими стаканами в трофейных подстаканниках. Молча поставил их на стол, развернулся как на параде и чуть ли не строевым шагом вышел из кабинета. На этот раз укоризненно посмотрел уже сам Маргелов, Волков пожал плечами и скорее понюхал, чем отпил из своего стакана.

— Никакой правды в природе нет, дядь Вась. В смысле единой для всех правды. Правда у каждого своя. Когда я тебе не вру, я говорю тебе свою правду. Свою, не всеобщую. Если я не попаду в добровольческую бригаду, то произойдет много бед. Лишних бед, которые могут и не произойти... Зайчик не погибнет, а ты сегодня не потеряешь свой партбилет.

При упоминании партбилета, Маргелов машинально тронул левый нагрудный карман кителя и тяжело вздохнул. Карман был пуст.

— Кто ты, Шура?

— Человек, дядь Вась. Ты же сам понимаешь, что теперь я так, или иначе попаду в эту чертову интербригаду. Но я все равно к тебе пришел. Партбилеты ваши мне все сугубо фиолетовы, а вот Зайчик мой брат. Футбол подождет, всему свое время. Я тебе пригожусь, не сомневайся, не подведу.

— Человек... Человеки так себя не ведут. Волей-неволей во всякую чертовщину уверуешь. Ладно, вопрос решим. Что-нибудь еще? И где мой партбилет?

— В правом кармане, Василий Филиппович. Еще пусть Борджигин вместе с нами в Харбин едет. Он там нам очень пригодится. Тамошних зверьков уму-разуму учить. Что еще? Войну мы обязательно выиграем. А потом и футбол выиграем. Разрешите идти, товарищ гвардии генерал-майор?

Маргелов коснулся правого кармана и уже облегченно переспросил.

— Харбин?

— Завтра придет приказ о передислокации нашей интербригады в Харбин. Пока доедем, Маньчжурия уже станет Советской республикой. Так сказал Борджигин. Разрешите идти?

— Три наряда вне очереди, по прибытии в расположение доложишь о взыскании своему старшине. Майора Зайцева немедленно ко мне. С него лично буду спрашивать за твоего Борджигина. Свободен, гвардии рядовой.

— Есть три наряда вне очереди, товарищ гвардии генерал-майор. Только Зайчик не сможет за Борджигина ответить. Он, хоть и геройский, но просто мужик, а Борджигин просветленный. Мужик живет сегодняшним днем, а просветленный завтрашним. Я сам за ним пригляжу.

* * *

Глава вторая

23 декабря 1952 года, Кабинет Сталина

После столь неожиданно завершившегося заседания Президиума ЦК, товарищ Сталин находился в приподнятом настроении.

— Товарищ Берия, вы ведь понимаете, что от следующей ошибки вас уже не спасут никакие былые заслуги? Тем более, что вас не простили, а предоставили шанс искупить вину.

— Отлично понимаю, товарищ Сталин, и прямо скажем, я немало удивлён. Отдам все силы, а если понадобиться и саму жизнь, чтобы оправдать ваше доверие.

Сталин молча кивнул, подошёл к висящей на стене карты Китая, и ткнул пальцем в Харбин.

— Это будет столица Маньчжурской Советской Социалистической Республики. Я уже написал Председателю Мао наши предложения о компенсации за северные территории, нашей поддержкой в добивании Гоминьдана на Тайване. Полной поддержкой, включая передачу китайцам ядерного оружия и технологий его производства. Ваша же основная задача — после Тайваня направить устремления Китая на юг...

Иосиф Виссарионович подошёл к висящей рядом карте Евразии и обвёл Юго-Восточную Азию.

— Вот их зона исторического влияния. Вы ведь в курсе, товарищ Берия, что китайский Председатель, товарищ Мао Цзэдун трактует марксизм несколько иначе, чем мы? Не в курсе? Мало вы уделяете времени теоретической подготовке. Так вот, различия есть, и они довольно существенны, а с развитием общества станут непреодолимыми. Товарищ Мао в первую очередь китаец и только во вторую коммунист. То есть, он такой же коммунист, как Гитлер социалист, понимаете? Поэтому слишком сильный Китай нам не нужен, в этом случае он неизбежно станет нашим соперником.

Сталин вернулся к своему письменному столу и достал из него толстую папку.

— Вот предварительный план освобождения острова Тайвань, весной-летом 1953 года. Как видите, времени на согласования у вас осталось совсем мало, так что не теряйте его в долгих сборах, ваша личная охрана уже готова.

— Завтра же вылечу, товарищ Сталин. Нину с собой можно взять?

— Берите, если хотите. Нам заложники не нужны, способным на предательство вас никто не считает, товарищ Берия. Вы сами подумайте, хорошо ли ей будет в Пекине, вы ведь туда не отдыхать едете?

Жену, хоть и не без скандала, Лаврентию Павловичу удалось оставить дома, и утром двадцать четвёртого он уже вылетел в Пекин. Двадцать восьмого вечером, в Москву прибыла правительственная делегация КНР, во главе с Мао Цзэдуном, а уже двадцать девятого был подписан договор между СССР и КНР об образовании Маньчжурской Советской Социалистической Республики.