Гарри Бульдог Поттер

— Но почему? Это же честные люди! С ними надо помягче! Состояние аффекта... — начала возмущаться Гермиона: — Судьи жестоки?

— Это не так! Я мягкий! Я всегда даю второй шанс самым опасным преступникам! Увы, судьи часто мягче к преступникам, чем к потерпевшим, — развел руками Дамблдор.

— Гарри это неправильно! — повернулась ко мне Гермиона: — В этом есть какой-то смысл?

— Есть конечно, — усмехнулся я: — Самооборона каузально связана с самосудом. Судьи ненавидят именно САМОСУД! Он лишает их привилегии судить.

— Но это странно. Почему военным нравится, когда партизаны сами себя защищают? Почему спасателям нравится когда люди сами себя спасают? Почему же судьям не нравится, когда люди сами судят? Это же облегчает их функции? Помощь общества... — начала рассуждать Гермиона.

— Ты забыла главное слово. Привилегия! — напомнил язвительно я: — Суд это не грязная работа, вроде войны и спасательной операции. Это ритуал. Праздник! Костюмированный бал с ролевыми играми! Здесь им помощь масс не нужна. Судью все уважают. Его власть. Он имеет в руках знаки власти. Молоток. Статую Фемиды. Он жрец! Как от такого пафосного величия отказаться в пользу самосуда? Когда негодяю просто сунут в морду пару раз кулаком? Фи! Грубо и вульгарно.

— Хочешь сказать, что дело не в коррупции судей и не в их жестокости? Просто им нравится их работа? — удивилась Гермиона.

— А что в этом плохого? — пожал плечами Дамблдор: — Я например люблю свою работу. Верховного судьи.

— И работу директора школы? Поэтому вы за нее так держитесь? — поинтересовался я.

— А как же? Очень! Это очень уважаемая работа. Для уважаемых людей. А то если каждый начнет судить или управлять как попало... так можно далеко зайти! Зачем ты мальчик мой уволил Квирелла?

— Он одержимый заика!

— Ну и что? Вот тебе бы понравилось, если бы я тебя назвал одержимым? Ведь для этого есть основания...

Я смущенно потупился.

— Нельзя копать под авторитет судей! — назидательно сказал Дамблдор: — Потому что они стараются для Общего Блага!

— Но получается, что общее благо существует только у них в головах? — спросила Гермиона.

— Ну и что? — хмыкнул Дамблдор: — Конечно оно существует в головах, но кто тебе сказал, что от этого оно не является благом?

— Кто сказал? Наверное отец защищавший свою дочку и за это посаженный в тюрьму? — скептически спросил я: — Или может мой крестный, который присел в Азкабан за самосуд над предателем?

— Кто тебе рассказал про Сириуса Блека? — спросил меня Дамблдор.

— Директор! Вы выходите из роли, — усмехнулся я: — Это следователи проводят дознание. А вы судья! Вы должны просто спросить "Не хочешь ли ты мне что-нибудь рассказать мальчик мой?"

— А ты хочешь?

— Нет. Зачем говорить об очевидном? Это глупо. Он мой крестный. Я его помню. Кстати а зачем вы нас вызывали вообще? Портреты с нас рисовать?

— Портреты? Какие портреты?

— На стену директоров. Вон в ту галерею, — кивнул я на стену, где к нам прислушивались живые портреты.

— Ах портреты. Нет, мальчик мой. Я хотел у вас уточнить, какие еще распоряжения вы успели дать по Хогвартсу? Где еще напортачили, о чем я не знаю?

— Я ничего не успела, — замотала головой Гермиона: — Я вообще была в шоке. Пока меня не уволили. По собственному желанию.

— Гм... ну ко мне, пока я сидел в золотом кресле обратился мысленно Хогвартс, — начал вспоминать я: — И спрашивал как жить будем. Я сказал что по уставу.

— Ах как ты мне напортил все, — начал сокрушаться Дамблдор: — Все настройки обнулил! Опять придется возиться над корректировкой программы. Устав это так грубо. Иди мальчик мой с глаз моих! И подругу забери.

* * *

И пошли будни учебы. Трансфигурация, Чары, Зелья... Полеты, на которых я решительно отказался совать палку между ног и ограничился теорией.

— Быстро на метлу мистер Поттер! — шипела мадам Хуч, сверкая своими глазами оборотня.

— Еще чего? Я последний в роду! Мне еще детей надо будет заводить! Не полезу я на эту страсть! — возмущался я: — Мне мои каштаны дороги как память! Вы женщина, вам не понять моих тревог...

— Поттер трусишка! У него нет яиц! — хихикал тонким голосом Малфой, лихо летая надо мной, и даже крутясь вокруг палки как стриптизерша.

— Это у тебя нет яиц придурочная Малфоиха! Вот они и не мешают, — крикнул я на него: — И прекрати со мной заигрывать, я все равно на тебе не женюсь. Я лучше съем перед загсом свой паспорт!

— Любитель грязнокровок! И вообще я обиделась... Тьфу, обиделся! — заорал Малфой: — Дуэль! В полночь! В пижамах! Шелковых!

— Размечталась! — фыркнул я: — Не для тебя цвету. Обойдешься.

— Ты не бережешь честь смолоду! Ты трус! — обиженно крикнул Малфой, спустившись на землю.

— Как раз наоборот, берегу, — покачал я головой: — Поэтому в полночь на свидание с тобой и не хочу ходить.

* * *

— Гермиона эта лестница очень настойчиво хочет чтобы мы сходили в Запретный коридор!

— Возмутительно! В этой школе даже лестницы нарушают правила! И почему нас так рано уволили из администрации? Уж я бы навела порядок...

— Мы еще маленькие. Увы.

— Мяу.

— Гермиона, киса моя, это ты так мило мурлычешь?

— Нет это кот Филча, которого все почему-то "мисс Норрис" называют. Этот кот извращенец?

— Не уточнял. Половая ориентация кота Филча мне не интересна. Брысь отсюда зараза!

— Ма-а-ау!

— Может сходим позырим на Запретный коридор?

— Нет Гарри крепись! Нам нельзя. Директор запретил! Лучше скажи мне, почему меня так профессор Снейп не любит?

— Гм... может потому что ты очень похожа на его уроках на одну темпераментную ведущую кулинарного шоу? Ты так шустро все шинкуешь и швыряешь в котел, постоянно комментируя свои действия?

— Но Гарри! Я лишь даю необходимые пояснения, раз сам профессор их не дает. Разве я не права?

— Права конечно.

— Я тебе тоже не нравлюсь?

— Наоборот! Это мое любимое кулинарное шоу! Люблю умных и темпераментных женщин. Кстати Снейп меня еще больше не любит, если это тебя утешит.

— Как это не любит? Да он в тебе души не чает! Постоянно спрашивает. Дает возможность проявить свои знания. А я как дура тяну руку, а он ни разу не спросил меня... Ладно, пошли поглядим на Запретный коридор. Раз уж нас так настойчиво подталкивают к этому.

— Ты догадалась?

— Я не настолько тупая!

— А насколько?

— Ни насколько. Я вообще гений! Заперто... Алохамора!

— Жулик!

— Стандартная книга заклинаний.

— Значит все волшебники стандартные жулики! Ох, епть! Цербер! Все назад! Закрывай, закрывай...

— Кстати ты заметил, что собака сидела на люке?

— Люке Скайуокере? Может это просто рисунок на полу? Почему я должен вообще что-то замечать? У тебя странно расставлены приоритеты. Меня больше напугал его лай!

— Нормальные у меня приоритеты! К такому лаю я уже привыкла благодаря тебе. Твой голос не намного лучше звучит.

— За критику моего голоса я могу и убить! Или того хуже исключить из школы. Когда директором вновь стану.

— Ох, ох, напугал...

Хэллоуин. Гермиона Каштан Грейнджер.

— Она самый настоящий ночной кошмар! — возмущался Рон после урока чар: — Неудивительно что никто с ней дружить не хочет!

— Подумаешь дружба? Зато её Гарри Поттер любит! — с завистью вздохнула Парвати: — Такая маленькая, а уже её любят! И в деканы назначали... Интересно живет.

— Любовь это ерунда! Дружба важней! — заявил Рон.

— Ты просто мелкий идиот! — фыркнул я, оглянувшись и убедившись, что Гермиона не спешит плакать и обижаться, а с интересом слушает: — Любовь важней!

— Это почему? Любовь это просто химия какая-то, — не согласился Рон: — Братья говорили. Полюбил и забыл. А дружба это надолго!

— Значит твои братья тоже идиоты! — вмешалась Гермиона: — И не знают любви.

— Да что ты сама понимаешь в любви мелочь? — возмутился Рон: — Любовь это такая химия! Очень даже запросто варится. А дружба по настоящему! Там без химии.

— Рон хватит путать любовь и приворотное зелье, — сказал я: — Есть четкая разница между любовью и дружбой. Не спутаешь.

— И какая? — ухмыльнулся Рон.

— Не то что ты подумал. Дружат всегда против кого-то. А любят за что-то. Вот и вся разница. Ты со мной хочешь дружить против слизеринцев. А я Гермиону люблю, за то что она такая умная. Просек разницу? А вот тебя любить не за что. Ты тупой урод! Но дружить с тобой можно. Иногда полезно иметь такого крикливого союзника.

— Сам ты крикливый... — надулся Рон.

* * *

После обеда я оглянулся и увидел куда-то убегающую Гермиону. Что за фигня? И чего так Уизли на нее насмешливо смотрят? Все-таки достали её чем-то? Теперь надо искать, утешать...

* * *

— Гарри немедленно уйди! Это женский туалет! — орала из-за двери Гермиона: — Оставь меня в покое. Мне надо одной побыть.

— Гермиона кто тебя обидел и чем? Я готов тебя утешить и поддержать!

— Просто уйди! Меня не нужно утешать. Просто дай мне время, — пищала измученным голосом Гермиона.

— Тебе нельзя оставаться одной! Ты погибнешь! — продолжал настаивать я.

— Что за бред? С чего бы мне гибнуть в самом безопасном месте Англии? Женском туалете Хогвартса? Если только от стыда, что ты сюда ломишься? Уйди Гарри! Вечером встретимся!

Я пожал плечами и пошел погулять. И что с ней случилось? Через пару часов я вернулся и решил проверить как она. Может успокоилась?

— Гермиона ты все еще здесь?

— Ой! Ты опять? Гарри хватит меня пасти! Я сама выйду! — раздраженно отозвалась Гермиона.

— Тебе что? Слабительное подлили?

— Нет.

— Тогда сколько можно сидеть на очке? Поговори со мной.

— Ладно сейчас выйду через минуту... — Гермиона и правда через минуту вышла красная от смущения: — Ну что ты ко мне пристал? Чего тебе?

— Ты в порядке?

— Нет. Но может скоро буду. Просто дай мне время.

— В чем проблема?

— Не скажу.

— Поговори со мной, чтобы я успокоился.

— Э... здесь? Сейчас? В женском туалете? А если кто войдет?

— Ну давай сядем в кабинку? И закроемся?

— Это еще хуже! И там тесно.

— Я сяду на очко, а ты ко мне на колени.

— Это неприлично!

— Тогда я к тебе на колени?

— Это еще хуже! — испугалась Гермиона.

— Я все равно не уйду!

— Вот пристал, — прошипела Гермиона: — Ладно садись, а я к тебе на колени. И не ори громко. И не лапай меня! О чем ты хотел поговорить?

— Господи! Да о чем угодно. А о чем ты хочешь? Начинай ты.

— Ты правда считаешь, что дружба и любовь так различаются?

— Да. А ты как считаешь? Разве я не прав?

— Ну... я считала, что любовь это просто дружба плюс... э... секс, — смущенно ответила Гермиона.

— Чепуха!

— Почему чепуха? — обиделась Гермиона.

— Потому что ты только синтезируешь. Суммируя знания ничего не поймешь. Чтобы понять, нужно находить отличия. Анализировать надо!

— Анализировать? Ты так считаешь?

— Конечно! Даже Дамблдор так считает. Он мне ближайшие годы будет этим мозги компостировать "Гарри главное это чем ты отличаешься с Воландемортом, а не чем ты похож!".

— Чушь какая-то... с чего ты взял, что ты вообще похож на Воландеморта?

— Ну как же... две руки, две ноги. Одного пола. Налицо сходство!

— Бред! Так и Рон на него похож...

— А я про что? Без анализа ничего не понять. Главное отличия между нами!

— А ты верно определил отличия? Насчет дружбы против кого-то? Разве просто дружить нельзя?

— Почему? Наверное можно. Если приятно проводить вместе время. Только это уже приятели. Дружба это дружина. Боевой отряд. Который идет вместе на войну. С кем-то. И это правильно. Всегда найдется кто-то, против кого надо дружить. Воландеморт, например, это хороший повод для дружбы всех магов Англии против него. Так считает Дамблдор. Дружба объединяет!

— Любовь тоже объединяет! Жанна Дарк говорила "Все кто любят меня за мной!" И сработало.

— Она плохо кончила. Потеряла репутацию быстро. И попала на костер.

* * *

Дамблдор неодобрительно посмотрел на карту Хогвартса, где значки Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер слились в одно целое в кабинке женского туалета.

— Ишь ты! — проворчал он: — Из молодых, да ранние... познают великую силу любви? Ничего. Скоро тролль их оттуда сгонит...

* * *

— Гарри а что про секс скажешь? Почему он не имеет по твоим словам отношения к любви?

— Почему? Имеет. Секс это приятно...

— Пробовал?

— Слышал. Так вот, секс бывает и по дружбе, и среди приятелей... да что там? Даже среди врагов! Хотя любви он способствует конечно. Ведь любят за что-то хорошее? За хороший секс тоже можно любить наверное?

— Гм... про секс между врагов я тоже слыхала. Хотя чаще это насилие наверное.

— Иногда и враги добровольно сношаются, — пожал я плечами: — Говорят что даже Дамблдор и Гриндевальд были в интимной связи.

— Что за бред?

— Город полон слухов, — усмехнулся я: — Город полон слухов...

— Они же мужчины оба!

— Ты гомофобка? Не толерантна?

— Я? Я толерантна! Просто это возмутительно. Извращение. Директор школы гей? Его нужно удалить от детей!

— Это бесполезно. С гомосеками бесполезно бороться, — покачал я головой: — Это тебе не Воландеморта бить.

— Почему? Разве нельзя дружить против них натуралам? — удивилась Гермиона.

— В том-то и дело что нельзя, — вздохнул я и страшным шепотом добавил: — Они могут ПОБЕДИТЬ! И тогда всех мам и пап отменят. Победа пидарасов близка! Лучше их не провоцировать...

— Как можно отменить мам и пап? Это бред какой-то...

— Вот так. Будут просто родитель номер один и родитель номер два. А за называние мамы мамой будут в тюрьму сажать.

— А почему нельзя победить извращенцев? Они так сильны?

— Нет. Они слабаки. Просто против них невозможно дружить. Стыдно это. Накал пафоса не тот. Все плюнут и разбегутся из дружины. Мерзкие они. Враги тоже должны быть приличными. Хоть чуть-чуть...

— Поэтому ты толерантен к извращенцам?

— Ага.

— Ладно, тогда я тебе расскажу, почему я в туалете прячусь. Можешь пощупать меня между ног...

— А-а-а! ЧТО ЭТО?! — в испуге заорал я, нащупав между ног у девочки член.

— Фу! Оглушил меня! Не надо так орать! — схватилась за уши Гермиона.

— Гермиона ты мальчик?!! Что мы тогда сидим оба в женском туалете? — в ужасе вскрикнул я.

— Я ДЕВОЧКА!!! — истерично заорала Гермиона.

— Тогда что у тебя за волшебная палочка между ног? Типа сама тебя выбрала? Типа "Поздравляем тебя Гермиона, ты теперь не волшебница, а волшебник?"

— Хватит чушь нести! Не смей издеваться надо мной! Меня просто Уизли заколдовали. Подлили что-то на обеде! — заплакала Гермиона.

— А... ладно я уже успокоился, — вздохнул я: — Но что делать-то? Надо расколдовывать тебя как-то? Может удалить? Как хвостик, что Дадли Хагрид наколдовал? Хирургически? Снимай трусы, посмотрим...

— Ой нет! — пискнула Гермиона: — Я жду что само может рассосется...

— А кто рассасывать будет? Я эту гадость сосать не буду!