— Не болтай чепухи в дорогу, Ники, не провоцируй судьбу! Девы с глазами газелей, то бишь гурии, ублажают спецназовцев в садах Аллаха... Всё, ладушки, я — в ванну. Ни гвоздя тебе, ни жезла!
— Спасибо! В смысле, к чёрту...
Свершилось! К чёрту всех комендантских патрулей, сотрудников ДПС ГИБДД, леших, домовых, дорожных, ураганных, грозовых и прочую нечисть! Ник Буривой ликовал и, отключившись, в эйфории принялся горланить старый хит шоумена-автогонщика Ника Фоменко:
Газ до отказа — он непобедим!
Газ до отказа — а там поглядим...
Газ до отказа — кто знает, где край?!
Газ до отказа — одной ногой в рай!
Любовь, морковь и кровь
Рекламное объявление: "Интим. Досуг не предлагать! Тел..."
Разбудил Никиту нечестивый телефонный дух. Рингтон Hotel California соответствовал абоненту Вовану, ожидаемому в гости. Не продирая глаз, он хрипло буркнул в трубку:
— Клон уважаемого господина Буривого слушает!
— Вот как?! Клон, значит... А где матрица?
— Спит без задних ног.
— Устала?
— На мину наступила, — плоско отшутился Никита. — Вы где?
— У метро. Часа через полтора будем на станции Грузино. Кстати, с праздничком! Планы не поменялись?
"А ведь это мысль!" — мелькнула мысль. Но и только, что мелькнула. Холодный, как жаба, рассудок резонно заметил: "Негоже самому раздраконивать друзей, а после делать шаг в сторону! В сторону собственной похоти".
— Да ну, Вовчик, о чём речь?! Подъезжайте, ждём!
— Ждём?!
— Именно что "...м". То бишь "мы". Уважаемая госпожа Хабибуллина уже приехала.
Никита пошарил свободной рукой по расхристанной постели. Увы, безрезультатно. Уважаемой госпожи Хабибуллиной не прощупывалось. А где..? Ага, на месте! Из ванной долетел рокот проистекающей воды. Значит, слава Богу, всё, что было ночью, не приснилось!
— Ранняя пташка! — усмехнулся Вован, после чего выдержал паузу осмысления. — Погоди, Кузьмич, она приехала, а ты спишь. Что-то не вяжется.
Ещё как вяжется! Удавка адюльтера... Заспанный ветеран досадливо поморщился. Косяк! Какого лешего упомянул Гранату?! Они не скрывали отношений ни перед кем из коллег, тем паче не таились от парочки лучших друзей, однако сами отношения за несколько ночных часов перешли — перескочили, перепрыгнули, переметнулись! — на совершенно иной, куда более высокий, до предела близкий уровень. Ситуацию следовало переосмыслить, понять, как внове для себя держаться на людях. Да, если честно, и промеж собой... А тут — на тебе, ляп!
— Ага, поспишь с вами, как же! — сообщил чистую правду Никита. А вслед за тем бессовестно соврал. — Вовасик, у меня батарея садится, так что давай конкретно. Выходите в Грузино, моего "кочевника" (так он звал "Фольксваген-Туарег") найдёте на станционной площади. За рулём будет некто Саня, рыжий бес лет на десять меня старше. Он завезёт в кишлак и проводит до квартиры. Всё, брат, не задерживайтесь, ждём!
— Некто Саня... Дедовщина по-кишлацки, да, Кузьмич?
— Взаимовыгодное сотрудничество, — поправил организатор пикника.
Он предусмотрительно нанял соседа, такого же пенсионера, только из ракетчиков, чтобы доставил компанию туда/сюда/обратно, за что отдал до вечера престижную машину — пусть прокатится в Питер, произведёт впечатление на впечатлительных девушек, — а также штуку денег и бутылку "Русского стандарта".
— Что-нибудь довезти? — поинтересовался напоследок Вовка.
— Толерантность к алкоголю и звериный аппетит. До встречи!
Поразмыслив несколько секунд с закрытыми глазами, Никита решительно встал, облачился в халат, расправил сбившуюся постель и нетвёрдой походкой марафонца после финиша направился к зеркалу. И увидел там... М-да! Случалось выглядеть получше. Впрочем, после такой ночи удивляться не пристало. Ночь разразилась в подъезде, куда Никита, смачно плюнув на ханжей-соседей, внёс подругу на руках. Между прочим, запросто могла разразиться ещё в пути следования, где-нибудь на обочине шоссе. А то и на крылечке дома посреди Гражданского проспекта. Граната сама виновата! Если бы она отправилась поздним электропоездом в подобных шортиках — откровенных много более, чем стринги — и футболке-топ, бой-френд точно уже никогда бы её не увидел. Впрочем, нет, увидел бы. На плакате "Внимание, розыск! Ушла и не возвратилась...".
Продолжили они в прихожей...
Закрепили ЭТО дело в ванной...
Наконец, к постели добрались уже неоднократно "состоявшейся" любовной парой.
И не остановились на достигнутом!
Ну, а сейчас за хозяином дома, сочувственно подмигивая, наблюдал из трюмо симпатичный шатен среднего роста и комплекции, со стрелками аккуратно подбритых усов, чертами благородного лица похожий, словно брат-близнец, на Лермонтова с известного портрета, где поэт красуется в мундире лейб-гвардии Гусарского полка. По виду — мот, кутила, волокита, сердцеед, позёр и дуэлянт. Правда, вопреки обыкновению, понурый, осунувшийся, потасканный, как будто только из шахтёрского забоя или грандиозного запоя. Впрочем, опять же, чему удивляться после ударной стахановской ночи?!..
— Никуся! — донеслось из ванной. — Ты уже встал?
— Как часовой у Мавзолея, — прокричал он в ответ. — Спинку потереть?
— Перетопчешься! Если не затруднит, принеси мой ридикюль.
— Перетопчешься, — не остался в долгу "Никуся".
Но сумочку всё же поднёс. Перед тем, как растворить дверь, насмешливо посоветовал:
— Срам прикрой!
— У кого это срам?! — праведно оскорбилась Гюльнара.
И была абсолютно права, ибо то, что предстало взору Никиты в ванной, назвать срамом язык не поворачивался. В сумасшествии ночи ему было не до того, чтобы разглядывать тело любимой в деталях. А оно того стоило, ей-богу, стоило! Очень-очень дорогого стоило. Во всяком случае, теперь он точно знал, как выглядят гурии в садах Аллаха. Даже почувствовал себя бойцом СпецНаз, героически павшим в бою с неверными под зелёным знаменем Великого Пророка Мухаммеда.
— Ох, ты, ёханый бабай! — пробормотал Никита, оглоушенный бесподобным ню. — Знаешь, ну его к дьяволу, твой ридикюль. Поди-ка сюда, цветик мой, всё это я должен немедленно обласкать!
Подруга явно для порядка попыталась высвободиться из его объятий.
— Ники, не сходи с ума! Вовчик с Ольгой сейчас подъедут.
— Как мне расценить последнюю фразу миледи? Как знак искреннего сожаления, ловкую отмазку или простую констатацию факта?
Гюльнара покорно опустила ресницы.
— Как будет угодно моему генералу...
— Хм! В таком случае, милостивая государыня, должен сообщить вам, что как минимум полтора часа у нас в запасе есть, — пробормотал он, истекая слюной.
— По звёздам определил?
— Звёздам веры нет! Карты раскинул, пока ты здесь плескалась. Как раз хватит времени, чтобы кое-кого изнасиловать в наказание за "Никусю"... В койку!
— Слушаю и повинуюсь, мон женераль! Кстати, с праздником тебя!
— Каким ещё..? Ах, да, День ВДВ же!
— Я приготовила тебе подарок...
— Цветик мой, я пользуюсь твоим сладким подарком с двух часов ночи. Лучшего мне в жизни не дарили! А время летит. Потому отставить разговоры, марш на ложе греха!
Времени, конечно, не хватило. Очередная "Синева" вызвала у обоих вымученный стон. Пакостливый телефонный дух в этот раз имитировал голос наёмного водителя:
— Слышь, Кит, наблюдаю твоих гостей, один в один с фоткой, что ты мне сбросил.
— Ну, да, с чего бы им так уж измениться за пару дней после съёмки... Тебя не слышат?
— Пока нет, они только с перрона спустились.
— Замечательно! Но будет ещё замечательнее, если ты вдруг заглохнешь по дороге на полчасика. Или повезёшь их, скажем, через Выборг. А то, не дай Бог, через Магадан.
— Для уважаемого юбиляра сделаем! — заверил приятель.
— Спасибо вам, товарищ подполковник запаса, от лица службы! А от меня лично — ещё два пузыря "Стандарта".
— Ты, по ходу дела, трубу себе прямо от завода протянул...
— Да ладно, мой служилый брат, какая там труба?! Всё много прозаичнее: бутылочек подсобрал в парке высокой культуры и беспечного отдыха, денатурат развёл водичкой из системы отопления... Короче, Саня, не мешай готовиться к застолью! — Никита в сердцах зашвырнул телефон подальше, в мягкое кресло. — Ну-с, продолжим! Что у любезной хозяюшки припасено на десерт?
— Если мы будем столько "жрать", мой повелитель, то помрём от истощения сил.
— Офицеры СпецНаз кончиной в постели не славятся. А в ваших словах, милостивая государыня, напрочь отсутствует логика.
— Зато присутствуют усталость и опустошение. Ты выпил меня до донышка, Ники!
"Ну, тогда уж скорее ты — меня", — подумал герой-любовник, а вслух справедливо заметил:
— Я слишком долго ждал этого дня.
— Дня ВДВ, между прочим, и у тебя гости на подходе. Что о нас подумают?
— Дабы не надумали сальностей, лично я предполагаю во всеуслышание объявить, что люблю тебя.
— Не надо, мой хороший, разбрасываться такими словами. Любовь проверяется временем...
— ...которого нет, — помрачнев, завершил её фразу Никита.
— Вот именно, — согласилась Гюльнара. — Посему предлагаю встать, быстренько прибраться в доме и ещё быстрее привести себя в порядок.
— Быть по сему! Распределим обязанности: ты (он игриво чмокнул подругу в носик) в полном порядке, посему встаёшь и прибираешься, ну, а я, так и быть, займусь приведением себя в этот самый порядок. Лёжа. Ещё минут пять. От силы тридцать пять.
— Никуся! — воскликнула она в пароксизме несогласия.
— А вот за "Никусю"...
— Нет, только не ЭТО! — Гюльнара ласточкой взлетела с ложа. — Пощади, мой повелитель!
Повелитель выдержал длинную паузу, похотливо наблюдая, как наложница облачается в его рубашку.
— Что у нынешней молодёжи на уме?! Я-то имел в виду...
— Знаю я, что ты имел в виду!
"Вряд ли знаешь, — подумал Никита. — Да и незачем тебе всё знать, прелестное дитя Востока. В особенности то, что именно я имел в виду, когда сказал о времени, которого нет на проверку любви. Нет его, заразы, нету, нетути, нетушки! День, может, два ещё, и разразится страшная война. Скорее всего, последняя для человечества... Эх, сбежать бы нам с тобой в какую-нибудь иную Реальность! Ну, Вована с Ольгой тоже можно прихватить"...
Вован и Ольга были доставлены с получасовой задержкой. Когда Никита узнал, что причиной тому стала распоротая резина, подумал... Не очень хорошо подумал о матери доброхота Сашки. Дырявить дорогущую бескамерку — это уже перебор! Но промолчал. Потому, что, как известно всему миру, отличался толерантностью, то бишь терпимостью. К тому же был счастлив. Потому счастлив, что в самый последний момент, когда гости уже звонили в дверь, Гюльнара вдруг прильнула к нему и, обжигая душу, прошептала на ухо: "Люблю тебя!"...
И Никитушка прямо с порога, даже не поручкавшись, огорошил дорогих гостей:
— Мадемуазель, мадам, месье, честь имею сообщить вам, что мы с госпожой Хабибуллиной Грана... пардон, Гюльнарой Ренатовной любим друг дружку!
— По тебе заметно, — опустил его с небес "месье". — И по Гульке тоже.
— Вован, — поморщилась Гюльнара, — всё-таки ты гад и циник! Тем не менее, здравствуйте!
— Сами вы здравствуйте! А цинизм — всего лишь способ нести людям правду, пусть и самый неприятный. Правда же такова, что фэйсы ваши, уважаемые, как будто из магазина секонд-хэнд.
— Мясо на шашлык мариновали, — отмахнулся Никита. — Умаялись, спасу нет!
— Ну, да, оно, конечно... Кстати, готового мяска нет? Жрать охота!
— Очень охота, — мило улыбнувшись, поддержала Вовку Оленька. — Только с мясом я бы повременила. Мне бы тостик...
— Тостик, говоришь, — ухмыльнулся Никита. — Маленький такой?
Девушка утвердительно кивнула.
— Без проблем, красавица, сейчас организуем. Милости прошу к нашему очагу!
Он набулькал сока в пузатую коньячную рюмку.
— Маленький тостик: за прекрасных дам! Могу ещё меньше: за ВДВ!
Гости дружно похихикали.
— Серьёзно, Никита Кузьмич, — не отставала Ольга, — есть у вас тостер?
— Есть, моя девочка, всё есть — и тостер, и тамадастер, и алавердыстер... Что видите, тем смело пользуйтесь. Бытовая техника исправна, бар и холодильник в полном вашем распоряжении.
Означенные бар и холодильник привели гостей в кататонический ступор.
— Ни хрена себе, сиротская долюшка офицера запаса! Ящик водки, текила, винишко французское, хавчика на корпоративную вечеринку малого предприятия "Норильский никель", обстановка в хате, джип, всякое такое прочее... Давно хочу спросить, Кузьмич: сколько у тебя помесячно бабла на круг выходит?
— Хоти дальше, — посоветовал другу Никита.
Три четверти роскошного автомобиля проплатил от щедрот своих тесть. Не так уж трудно, видимо, представить, на кого он был оформлен... Большая часть "всякого такого прочего" приобретена с доходов супруги. Дамы всегда хотели равноправия с мужчинами. Что ж, получите! Распишитесь там, где "галочка"...
Девушку-милашку Оленьку более всего поразила батарея бутылок.
— Любите это дело, да, Кузьмич?
"Нет, солнышко моё, не так, чтоб через край", — мог бы честно ответить Никита. Однако лишь пожал плечами и проговорил тоном записного резонёра:
— Чем больше пьют большевики, тем меньше достаётся буржуинам.
К алкоголю он относился спокойно. Любил весёлую компанию умных людей. Но чтобы, по словам бессмертного героя Шукшина, просто засандалить, это — нет! Между тем, в захолустном кишлаке водка наравне с деньгами признавалась компактным эквивалентом множества товаров и услуг. Например, всё тот же холодильник, тяжеленный, как доля холопа на барщине, был выгружен, поднят на этаж и установлен в кухне всего лишь за бутылку палёного "Кузьмича". Правда, с присовокуплением огурчика сверх обычного тарифа — в подарок от работодателя.
Гораздо хуже Кузьмич относился к комарам. О чём не преминул проинформировать друзей.
— У вас есть комары?! — удивилась Ольга.
Боже, наивный ребёнок!
— Комаров, девочка, у нас нет. Есть крылатые монстры с носами-насосами, обожающие нежную плоть и горячую кровь юных леди.
— Хорошо, что я догадалась прихватить спираль-дымовуху, — заметила Гюльнара.
— Очень хорошо! — согласился Никита. — То-то будет вампирам потеха!.. Поступим так: у меня со времён прежней жизни остался гнусобой из армейского комплекта выживания в тайге, вот им и натрёмся.
Гости с интересом повертели в руках компактный тюбик, дочь Востока даже отложила чем-то приглянувшуюся ей морковку.
— Странно, не пахнет совсем.
— Это мы не улавливаем запаха, а вот комары бегут от него, как евреи — от советской действительности. Обгоняя хищное зверьё и поисковых собак. А вот птицу он, наоборот, приваживает.
— Зачем? — спросила Ольга.
— За тем, что бойцу в тайге тоже надо что-то калорийное — сиречь "кого-то" — жрать, и негоже, если благодаря отвратному запаху на километр вокруг него образуется лунная пустыня...
— Вы могли бы убить бедную птичку?!
— Лично я — только в целях самозащиты... Ну, всё, довольно жрать, уважаемые дамы и господа! Натираемся и — в путь!
