Р.А.Ц.-2 Танец

— И что Сварщик?

— Мрачен. Рой совершил ожидаемый технологический рывок — помнишь ту тушу на равине?

— Такое забудешь.

— Эксперты в ауте. Они назвали ее 'полиход'. Сколько-то мегатонн 'жидкого металла', так для простоты решили именовать этот материал — а вообще-то, он к металлу имеет лишь некоторое отношение. У вас были подобные разработки, но они остались просто идеями и голым теоретическим умствованием. Рой же сумел реализовать идею в материале. И это не лабораторный образец, перед 'пинком' я засекла еще пять подобных образований.

— Мда-а...

— И, главное, задумка-то какова! Если не считать жутких сложностей с технологией изготовления этого 'жидкого металла', вся конструкция устройства предельно упрощается. Просто берем нужное количество материала на тушу — и пихаем в нее только то, что сама она не в состоянии сформировать. Лазеры, станки, ракеты, чистые вещества и так далее. Никаких проблем с движителем, она с одинаковой легкостью может передвигаться по суше и по воде, под водой и в смешанных средах. Только что летать не может. Формирует из себя практически любое необходимое в данный момент оборудование, а после возвращает все обратно. Хорошее приближение к Универтеру.

— Понял. Это качественный скачок, примерно как с открытием ядерной энергии. Две трети технологического дерева становятся ненужными, и теперь Рой может соперничать с людьми как минимум на равных, наплевав на громадное количественное превосходство. Изящно. Тир будет волосы рвать.

— Уже.

— И проблему управления они тоже решили.

— Да она и не стояла перед ними с самого начала. Кто-то ведь украл всю эту прорву техники. Наверняка у них есть ИИ.

Этот крайне познавательный разговор внезапно был прерван самым невежливым образом. Орхэи вдруг насторожилась, вытянулась в струнку, к чему-то прислушиваясь, а вот Рагн начал действовать сразу, не раздумывая, он сгреб онну в охапку и мгновенно прыгнул в дверь, а потом в узкий люк технического колодца. Старый добрый принцип 'есть сомнения — сомнений нет!' никогда еще его не подводил. Выработанное годами чутье на опасность, многократно подстегнутое развитым даром пси, дало шанс на выживание и в этот раз.

Далеко от Башни, более чем за четыреста километров, еще над водами Северного моря — только-только перевалив за его середину, шесть размытых теней, режущих плоскостями почти твердый воздух, одновременно сбросили по восемь теней поменьше, после чего столь же синхронно заложили крутой разворот с высокой перегрузкой, почти что боевой, и легли на обратный курс. Контроль не требовался, потому что произведшие залп машины были ничем иным, как новейшими 'Беркут-М19'. Сплав самых совершенных технологий человечества, они были почти невидимы для радаров, а высота полета в десять метров над волнами, брызги которых порой засасывались в воздухозаборники, убирала и это самое 'почти'. Засечь полет двух ударных звеньев мог бы лишь спутник, но за территориями, подвергшимися тотальной зачистке во время Войны, особого наблюдения не велось. Так, приглядывали, и только. У людей был достаточно проблем и без этого.

Малые тени после сброса выщелкнули короткие крылья, сверкнули огоньки запустившихся двигателей, и сверхзвуковые крылатые ракеты 'Кончар' начали свой короткий полет к вожделенной цели. Обменявшись сложными группами кодов, они привычно образовали стаю, перегруппировались, ожидая активного противодействия, прорывать которое и были предназначены они. Но все было тихо. Сложным ломаным маршрутом стая ракет прошла по долинам гор, на бешеной скорости огибая неровности рельефа, оставляя за собой всплывшую вверх брюхом рыбу в ручьях и сдутых волной со скал коз. Ракеты подкрались к цели и обрушились на нее внезапно, подобно селю или оползню. Цель быстро вырастала в приемниках головок самонаведения, и не попасть в нее было невозможно, полуторастаметровая игла была слишком крупна для промаха. Впрочем, 'Кончары' не промахнулись бы и по цели раз в сто меньшей.

Сорок восемь сверхзвуковых ракет, каждая из которых несла специальную противобункерную боеголовку, могущую пробивать до восемнадцати метров железобетона, почти одновременно воткнулись на разной высоте в тонкий силуэт Башни.

Удар! Башня полностью окуталась облаком взрывов, несущиеся со страшной скоростью ракеты своими многослойно бронированными боеголовками выламывали огромные дыры в стенах и подрывались внутри, порой проходили насквозь, отчего с противоположной стороны выметывался фонтан огня, бетонной крошки и ошметков убранства комнат. В один миг изящное архитектурное сооружение превратилось во множество больших и малых фрагментов, связанных друг с другом только лишь прутьями арматуры, в кусок выеденного мышами сыра, в ноздреватую пемзу. А затем величественно и неторопливо Башня рухнула. Сложилась сама в себя, оставляя на своем месте лишь гигантскую тучу пыли и смертельно опасные неустойчивые руины.

* Научно-исследовательский институт генетики и геронтологии

4.

Перемещаясь по коридорам Башни, Рагн поставил рекорд стремительности. Через пару секунд отошла от неожиданности Орхэи и постаралась перестать быть обузой. Она старалась изо всех сил, но самостоятельно поспеть за широкой тенью Рагна не могла, ее тащило за ним на буксире, словно неумолимым течением горной реки. Наконец, впереди возникли двери лифта, выполненные из матового металла. Они поспешно разошлись, открывая небольшую кабину, и пока смыкались обратно, Рагн успел простучать пальцами длинную дробь кода на кнопках. У Орхэи перехватило дыхание — лифт камнем рухнул вниз без какой-либо подготовки. В свободном падении на несколько секунд наступила невесомость. Она длилась и длилась, кабина упала уже явно гораздо глубже уровня земли и все продолжала полет. Торможение началось, когда онна уже и не надеялась уцелеть. С протяжным скрипом и зубодробительной вибрацией, от которой подгибались колени, лифт остановился. Двери раскрылись, и впереди показался тоннель, сводчато-каменный, даже на вид древний, с сырыми стенами и кое-где свисающими прядями какой-то блеклой растительности. Источником света служили редкие лампы, питаемые толстым черным кабелем, идущим по стене на уровне головы. Больше ничего Орхэи рассмотреть не успела, Рагн снова потащил ее вперед, будто паровоз. В какой-то момент он резко остановился.

— Сейчас!

Оба одинаковым движением присели под стеной, заткнули уши и открыли рты. Над головой раздался резкий и страшный удар, от которого зримо заколебались стены коридора, потемнело в глазах и сердце пропустило такт. Затем, после мучительной паузы, долгий рокочущий грохот — то рушилась Башня. Коридор наполнился басовитым гулом и частыми аритмичными биениями, звук был столь силен, что камни стен ходили ходуном, угрожая вот-вот рассыпаться в прах. Вокруг грохотало и звенело, куски разрушенного сооружения еще долго не могли найти себе места, стеная о предательском нападении, ворочаясь и снова и снова переламываясь под собственным весом. Потом стало понемногу затихать. Древние глыбы камня в стенах все же устояли, неведомые давно умершие строители заложили многократный, избыточный запас прочности, а главное — использовали почти неразрушимую полигональную кладку. Наконец, стихло достаточно, чтобы можно было различить слова. Рагн сжимал и разжимал кулаки, молча, отчего это выглядело еще страшней. Орхэи сквозь красную муть перед глазами искоса взглянула в лицо своего спутника и разом забыла о боли тела — столь ужасно было выражение на нем.

— Ты цел?

Похоже, он ее вообще не услышал. Она повторила, громче. Рагн все-таки ответил, с паузой, но лучше бы он этого не делал. Голос человека был хриплым и каким-то задушенным, будто слова с усилием продирались через наждачно-шершавую глотку. А его интонации... Орхэи вдруг захотелось зажать себе уши, чтобы никогда больше не слышать такого голоса.

— Моя Башня, моя Лариса! Я строил тебя три года, три вечности и одну душу... Кто бы это ни сделал, я отыщу их — и они пожале-еют...

Последнее слово Рагн произнес с совершенно белыми глазами, слегка понизив голос, так протяжно-шелестяще, что прозвучавшая в нем тень ужасного обещания отозвалась в онне невольной дрожью всего тела. Затем Рагн вдруг спохватился.

— Что, напугал тебя, малышка? Не рассиживайся, нужно идти. Могут и чего похуже сбросить...

Орхэи механически встала и последовала за ним, ее сознание балансировало на самой грани отключения. Слишком многое сразу произошло за короткое время, и разум онны не мог переварить обрушившуюся массу впечатлений. Пленник, полет в лифте, бомбежка, еще это вот...

Ее спутник начинал пугать ее все больше и больше. Сначала режущая белизной ненависть, клокочущая раскаленная ярость, которая, казалось, вот-вот начнет плавить камни — и практически сразу, без какого-либо перехода, смена психического состояния. Словно очередная маска — щелк. Доброжелательное спокойствие, уверенность, четкое планирование дальнейших шагов... Человек ли перед нею?

— Э-э, да ты вот-вот... Орхэи? Орхэи! — резкий оклик всколыхнул какую-то вязкую муть, куда медленно погружалось сознание девушки. Она слегка встрепенулась.

— Слушай меня. Малый 'Полет зеленой птицы' знаешь?

— Знаю.

— Делай. — приказ вызвал еще немного разогнавшее муть недоумение.

— Что, здесь?

— Именно. Если ты не восстановишься, мы далеко не уйдем. Делай.

И она начала делать. Комплекс движений, упомянутый человеком, предназначался для самовосстановления организма после травм и заболеваний, для оптимизации всех протекающих в нем биохимических и психофизических процессов, вот только делать его предписывалось не в сыром полутемном каменном туннеле (как еще лампы-то уцелели — подумала она краем сознания), а на залитой утренним солнцем храмовой площадке, в окружении символов равновесия и благополучия, в присутствии мастера-лекаря и кого-нибудь из наставников. Как вариант — на лесной лужайке, пропитанной запахом редких целебных трав и настоянным на чистоте воздухом, где беспечно щебечут птицы и скрипят чешуйчатые марлоа, наслаждаясь свежестью утра и внося собственную неповторимую ноту в общее величественное песнопение Жизни...

Что? Завершив последнее движение комплекса, Орхэи нехотя покинула столь ярко представившуюся ей картину. В унисон ей человек также плавным движением перетек в какую-то мягкую стойку и замер напротив.

— Ты...

— Я, я. Ну как, лучше?

Орхэи вслушалась в себя и с удивлением осознала, что небольшая контузия от взрывов и ударов полностью исчезла, все тело буквально пело от наполнившей его светлой искристой легкости, и даже синяки на локтях и коленях заметно уменьшились, уже не доставляя значительных неудобств. А сознание стало кристально-чистым, как после часовой медитации, куда-то пропал весь страх, и обсидиановый скальпель разума более не затеняло ничего. С неожиданной ясностью и легкостью она помыслила, что чего-то подобного достигала только дважды, оба раза на специально подготовленных площадках родного храма Наилу.

Рагн удовлетворенно ответил сам себе:

— Лучше. Идем же. — после чего повернулся и споро зашагал вперед. Ей ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. На ходу она покачала головой — такой мастерской подстройки ей видеть еще не приходилось. Определенно, он мог дать ей фору во многих областях и разделах Искусства. Тут же пробудилось присущее девушке жгучее любопытство. Некоторое время Орхэи сдерживала его, борясь сама с собой — для праздных вопросов было далеко не самое подходящее время, и периодически вздрагивавшие позади скалы это подтверждали, однако вскоре человек добродушно сказал, не оборачиваясь:

— Да спрашивай уже, а то лопнешь. Только уговор — игра не в одни ворота.

Онну прорвало.

— Почему И... Тир обратился именно к тебе?

Рагн усмехнулся и двинул плечами:

— Заходишь из-за печки, Тихий Голос? Можешь не следить за словами — я знаю, что Тир Сварщик и Император — одно и то же лицо. Собственно, он даже не особо скрывается. А отвечу я не на твой вопрос, а на тот, который ты хотела задать, да не решилась — если выражаться иносказательно, то я, гм, нейтрофил.

— М-м, где же тогда макрофаги?

— Это нужно у Тира спрашивать. Моя очередь. Оментари...

— Нет, не мать. Скорее, бабка. Я ее потомок в тридцать восьмом колене.

Человек снова усмехнулся:

— Бабка? — а онна ответила схожей усмешкой:

— В вашем языке нет слов, обозначающих подобное родство, а тридцать шесть приставок -пра вряд ли будут удобны для произнесения.

— Уела. Спрашивай.

— Как думаешь, кто бомбил нас?

— Сложный вопрос. Сам теряюсь в догадках. Машины не должны были бы, сами нас выпустили, да и организовать удар за такой короткий срок и на таком расстоянии — сложно, мягко говоря, тем более, на самой Земле. Империя вроде как подрядила сама, в твоем лице, потому тоже не должна. Разве что только...

— Что?

— А если Империя не едина? Сама подумай — десять с половиной миров, связанных пятью цепочками стационарных Установок и полусотней мигрирующих, свыше миллиона городов и куча отдельных поселений — и двенадцать миллиардов человек.

— Есть такая вероятность. Но все же, вряд ли вы вновь наступите на те же грабли. Еще версии?

— Пока нет. Почему закуклился Горный Мир?

— Вопрос снимается, список четыре.

— Ясно... что ничего не ясно. Тогда — как тебе на Земле?

Орхэи задумалась.

— Тяжело, словно плитой давит. Мое пси еле дышит, я едва могу видеть, не говоря уже о...

— Да нет, это-то понятно, удивительно, что ты вообще на что-то способна здесь. Я имел в виду не это.

Онна слабо улыбнулась:

— А, понимаю. Странно — до сих пор. Когда я впервые появилась тут, было чувство, что я уменьшилась и попала в огромный муравейник.

— Как Алиса в нору.

— Что? А, да, почти так же. У нас все по-другому, да ты и сам должен знать. Где ты послушничал?

— Скорее, пономарствовал. В Тризногорске.

— Там же, где и генерал Горчаков. Значит, ты владеешь Третьей...

Рагн властно прервал ее, даже остановившись и повернувшись к девушке:

— Молчи! Мы здесь одни — но такие слова разносятся очень далеко. Гэлуг-янтра не для праздных речей. Соберись, Орхэи.

Девушка смутилась. Затем вдруг вздрогнула и задумчиво произнесла, слегка растягивая слова на манер всех оннов в моменты глубокого сосредоточения:

— 'Обуздание добродетели'... Во-от оно что... Мозаика сложилась, Рагн. Я...

— Вот и хорошо. А теперь идем, у меня нехорошие предчувствия. Похоже, кто-то желает довершить начатое.

И необычная пара стелющимся бесшумным шагом удалилась в полумрак длинного извилистого коридора.

— Где мы и куда направляемся?

— Созрела-таки, — улыбнулся Рагн, — Тут следует начать издалека. Тебе известно, что было тут раньше?

— Замок мне знаком, я изучала при подготовке, но не более.

— Это фьорд Лох-Дуйх, в котором располагается остров Эйлен-Донан, на котором находился замок с одноименным названием. Он восемьсот с чем-то лет принадлежал кланам Мак-Ри и Мак-Кинзи, к которым, кстати, похоже, принадлежал и мой недавний пленник, пока в Войну не был полностью разрушен налетом тяжелых бомбардировщиков.