Волки Севера

— Ладно, подожду неделю-другую, — согласился тсар, — да и сам расспрошу соседей.

— Решено, — заключил волхв, — а волчонок где?

Ярослав подошел поближе к деду, попав в поле зрения связующего зерцала, и без особой необходимости доложил:

— Тут я.

— Добро. С заданием справился, молодец. Считай себя прошедшим посвящение. Доберешься до Арсы, проведу обряд вступления в Братство. Добро пожаловать в стаю, брат!

— Благодарю... брат, — прошептал взволнованный княжич.

— Что ты там бормочешь, недоросль? — подозрительно переспросил Всеслав.

— Ничего, учитель, — не удержался от улыбки Ярослав, — когда выезжать?

— Прямо сейчас! — рявкнул волхв, — батюшка твой в себя пришел, спеши домой, авось успеешь поговорить с ним, пока снова лихоманка не скрутила!

— Уже еду! — заторопился княжич.

Дружинники не особо возмутились тем, что их гонят обратно, не дав даже толком отдохнуть. "Все-таки кимры правильно сделали, соорудив себе город с самыми малыми удобствами", — понял Ярослав, — "В таком месте пару дней проживешь — и кинешься в степь с превеликой радостью".

— Погодь-ка, волчонок... то есть, прости, забыл — уже волк, — перехватил внука Таислав, — без подарка я тебя никак не могу отпустить — ты же мне спас даже не жизнь, а... словом, держи коня.

Русоголовый широкоскулый степняк, в котором Ярослав узнал своего бывшего противника — начальник тсарской стражи Кинан — вел под уздцы белоснежного тонконогого жеребца.

— Красавец какой, — восхитился княжич, — только сдается мне, тяжело такому будет таскать воина в полном облачении.

— Не боись, он сильнее, чем кажется, — успокоил тсар, — таких коней разводят далеко на юге, в Аравии, там на них ездят — в смысле, кроме вельмож и прочих богатых выпендрежников — личные гвардейцы их эмира, на которых железа всяко больше, чем на тебе. Правда, наши кони все же выносливее, от полной кольчужной сбруи этот красавец может и копыта отбросить после дневного перехода... Но вы-то, лесные души, все равно коней используете не по назначению — доезжаете до поля боя и — тьфу! — спешиваетесь...

— Спасибо, дед, — торопливо прервал привычное брюзжание старика Ярослав, — хороший подарок.

— Это не все. К седлу подвешен саадак с толковым степным луком — ваши деревянные поделки никуда не годятся! — и укороченная пика. Дал бы нормальную, но ты ж ее один хрен поломаешь в своих буреломах...

— Дед, да до Арсы хорошая наезженная дорога идет, — улыбнулся княжич.

— Не спорь со старшими! Сказал, поломаешь, значит, поломаешь! — отмахнулся Таислав, — и тренироваться не забывай и с луком, и с пикой! Хороший Волк должен уметь управляться с любым оружием, которое ему Боги пошлют.

Представив себе матерого лесного волчищу, подкрадывающегося к деревне, держа в зубах трехсаженную пику кимров, Ярослав ощутимо содрогнулся.

— Да, и еще в мешке всякие безделушки для баб, — вспомнил тсар, — отдашь им, сами разберутся.

— Сделаю, дед, — согласился княжич, сдерживая улыбку — княгиня Дарина, дочь Таислава, уже давно отвыкла от степного обращения, а её дочь Любава никогда с ним не сталкивалась — женщины были бы возмущены, узнав, как о них отзывается тсар кимров.

— Добро... ну, ступай тогда, — разрешил Таислав, и традиционно пожелал, — скатертью дорога. Да, кстати, мои стражи вас проводят немного — а то ведь вы, лесные души, в степи как слепые щенята, как бы суслики часом не загрызли...

Ярослав согласно кивнул — пусть проводят. Спорить с дедом бесполезно — все равно на своем настоит.

Ни один суслик не осмелился напасть на дружину артанцев, усиленную полусотней тсарских стражей. Оно и неудивительно — полторы сотни всадников — это серьезная сила, вполне способная справится и с гораздо более мощным врагом. Правда, кимры поглядывали на артанцев с жалостью — что за изнеженные существа, то и дело стоянки устраивают. Настоящий воин способен двигаться сутками, на скаку меняя коней и утоляя голод размягченными под седлом полосками сырого мяса. Ярослав был знаком с обычаями степняков — принимал участие в нескольких походах деда — но жрать щедро приправленное конским потом сырое мясо без особой необходимости не желал. Да и дружинников своих жалел — с непривычки с животом могла и неприятность случится...

Как ни спешили всадники, но лес увидели только через два дня пути. Да и не лес даже, а так — то отдельные дубы, не по лесному раскидистые, то небольшие рощицы, неосмотрительно вторгшиеся на степной простор. Тем не менее, кимры сочли, что теперь артанские гости не заблудятся.

— Вам теперь дорога прямая — знай перебегай от одного дерева к другому, не заблудитесь, — высказался Кинан.

— Сказал бы прямо — мол, степные волки побаиваются лесных клещей, вот и не желают лезть в заросли, — огрызнулся Горыня.

Степняк ухмыльнулся и обратился к Ярославу:

— Не хотел делать этого при тсаре, поэтому позволь отдариться сейчас.

— Отдариться? — удивился княжич, пытаясь вспомнить, что же он хорошего успел сделать для Кинана. Удар по голове даже для степняка вроде как не равнозначен благому деянию.

— Ты спас мужа сестры моей матери, — объяснил Кинан, и пока Ярослав соображал, кого же степняк имел в виду, добавил, — да и вообще — хоть тсар у нас и зверь, но мы к нему как-то привыкли...

— Чем же тебе звери не по нраву? — удивился Ярослав.

— Смотря какие, — туманно ответил страж, и сменил тему, — твой меч хорош, но для боя верхом не годится. Владей, брат, — и Кинан протянул княжичу перевязь с изогнутым кимрским мечем.

Потянув рукоять, Ярослав выдвинул клинок на половину ладони и сразу узнал беспорядочный узор — меч был булатным. Неудивительно, что Кинан не пожелал дарить клинок при тсаре — нехорошо, когда подарок стража по ценности сравняется с тсарским, а то и превзойдет его — ведь булатный меч стоит как целый табун степных коней.

— Не боишься, что артанцы изучат клинок и сами смогут ковать булатное оружие? — спросил Ярослав, любуясь игрой света на узорной поверхности меча.

— Вы слишком суетливый народ, — рассмеялся Кинан, — артанцам в голову не придет годами ждать, когда руда дойдет до должной чистоты. Прощай, княжич.

Отряд стражей дружно развернулся и умчался в степь. Ярослав прикрепил подаренный меч к седлу Снежка — так он назвал аравийского жеребца, дабы случайно не спутать со своим темно-гнедым Воронком — и озадаченно пробормотал:

— Теперь у меня два полных набора вооружения. Эх, недодумали степняки — надо было еще и воина какого-никакого подарить — не разорваться же мне?

— Баловство это, — ревниво буркнул Горыня, — лук мелкий, маломощный, рогатина неудобная, длинная, наконечника считай что и нет — толку с такого мелкого? — а кривой меч это вообще смешно — видимо, у степняков руки кривые, вот и не умеют ковать правильное оружие.

Усмехнувшись, Ярослав свистом привлек внимание дружинников и приказал продолжить движение.

Дорога на Арсу ровная, наезженная, и местами даже благоустроенная — в каждой придорожной деревушке обязательно найдется корчма. Такая деревушка и встретилась дружине на третий день пути по артанским лесам. Только вот сотню дружинников ни одна корчма не вместит, так что на ночлег большую часть дружины пришлось распределять по избам сельчан — к огорчению глав семейств, вынужденных кормить прожорливых воинов, и к искренней радости сельских девок, к нуждам воинов относящихся обычно с пониманием. Ярослав, Горыня и десяток старших дружинников разместились в корчме. Хозяин собрал заказы, и грустно вздыхая — княжьих людей, само собой, полагалось обслуживать бесплатно — удалился на кухню.

Дожидаясь заказа, Ярослав пытался растолковать Горыне, в чем сила подаренного тсарем лука:

— Вот смотри — дуга невелика, что весьма удобно для стрельбы с седла. Внутренняя часть сделана из рога, средняя — из древесины...

— В точности, как и луки диких восточных степняков, которые уступают нашим ясеневым, — ехидно заметил сотник.

— Наши луки — в сажень длиной, почти вдвое длиннее составных луков степняков! — полез было в спор княжич, но тут же опомнился, — не перебивай, дай до конца объяснить. Смотри далее — в отличие от луков всяких половцев, луки кимров сделаны из трех сортов дерева, а снаружи — видишь? — похоже на сухожилия! В итоге сила натяжения получается гораздо больше, чем у простого деревянного лука. К тому же, ясеневый лук быстро теряет упругость, а такой, составной — будет верно служить десятилетиями!

Последний аргумент сотника впечатлил — действительно, выращивание деревьев для изготовления луков — дело не быстрое, а менять их приходится довольно часто. Почесав в затылке, Горыня сдался:

— Ладно, озадачу зятя — пусть попробует делать такие составные луки... только учти — размер у них будет в любом случае как положено — не меньше сажени!

Ярослав довольно хмыкнул — он был уверен, что если Первак, изготавливающий лучшие луки в Арсе, серьезно заинтересуется составными луками, он сможет сделать оружие не хуже того, что иногда, за бешеные деньги, продают восточные купцы. А уж упрямства Горыне не занимать, так что мастер, являющийся также зятем сотника, обречен этим заинтересоваться.

Корчмарь вернулся не один — две шустрые девки быстро заставили стол мисками и подносами со снедью, и мужчины дружно накинулись на еду. Когда очередь дошла до пирогов с визигой и пива, в корчму ворвался один из дружинников, отряженных в дозор, и доложил.

— Всадники, числом не более десятка, едут от Арсы!

Горыня грустно заглянул в пустую кружку и пожал плечами:

— Ну и чего так орать? От Арсы же едут — значит, свои.

— Я пойду гляну, кого там принесло, — предложил Ярослав, который уже выпил свое пиво и не желал продолжения — многодневные застолья, постоянно практикуемые в Арсе, его раздражали.

— Вот неугомонный, — пробурчал сотник в спину княжичу, но поднялся и пошел следом.

Разглядев переднего всадника, Ярослав с удивлением понял, что принесло аж целого волхва.

— Случилось что? — встревожился княжич, придерживая под уздцы спокойного вороного коня Всеслава.

— Случилось, — кивнул волхв, осмотрел толпу высыпавших навстречу дружинников, нахмурился и предложил, — идем в корчму. Разговор долгий.

В корчме Всеслав, не долго думая, прогнал взашей всех любопытствующих, оставив только Горыню и пару почему-то показавшихся ему достойными доверия десятников. Убедившись, что никто посторонний беседу не подслушает, волхв сурово оглядел присутствующих, вздохнул и предупредил:

— Слушайте и не перебивайте, все вопросы — потом. Первое — князь Велемир помер ночью того же дня, когда мы разговаривали через зерцало Таислава. Второе — завтра на княжение сядет Лютобор, ибо аккурат завтра минует три дня после тризны. Третье — тебе, Ярослав, возвращаться в Арсу нельзя, так как Лютобор непременно пожелает отправить тебя воевать куявов, либо заниматься еще какой ерундой, а у нас есть более важные дела. Четвертое — дружине нужно возвращаться немедленно, молодой князь сильно недоволен тем, что войско отправилось куда-то без его позволения. Пятое — с обрядом вступления в братство тянуть нельзя, поэтому Ярослав прямо сейчас отправится в нужное место, со мной приехал брат Звенимир, он знает дорогу и проводит княжича. А когда я закончу с Лютобором, догоню вас. На этом — все.

Мужчины немного посидели, переваривая информацию, потом Ярослав спросил:

— Может, мне в Арсу все же заехать тихонько?

Нельзя сказать, что княжича сверх меры опечалила смерть отца — у Велемира было более тридцати жен, и большинство из них он назвал женами по традиции — наложница, которая дарит своему хозяину ребенка, становится законной женой. Таким образом, понятно, что князь не мог уделять много внимания своим детям по причине их многочисленности. Исключением являлся Лютобор, по столь же понятной причине — он все же наследник. Ярослав же отца практически не видел — его наставниками были Горыня и Всеслав. "Но все-таки, раз уж не смог попасть на тризну, надо хоть на погребальный курган взглянуть, попрощаться", — подумал княжич, — "А главное — повидаться с матерью и сестрой Любавой. А то ведь неизвестно, когда я в следующий раз буду в Арсе...".

Волхв отрицательно покачал головой и повернулся к следующему вопрошающему — Горыне:

— Княжича одного отпускать нельзя, — твердо заявил сотник, — хоть десяток дружинников нужно выделить в сопровождение.

— После обряда не будет княжича, будет Волк, — сухо напомнил Всеслав.

— Ну и что? — ничуть не смутился Горыня, — один хрен сопровождение не помешает!

— Ладно, — сдался волхв, — все равно я бы его одного не отпустил — приставил бы пару бойцов и волхва из молодых... но если ты так настаиваешь — пусть это будут твои люди. Но чтобы они обязательно были из Волков! Посторонние в нашем деле не нужны.

Глава 5. О пользе милосердия

Преодолев соблазн подождать преследователей за воротами с целью рассмотреть их как следует, Кэрита шустро потопала по самой узкой улице, охотно поворачивая при каждом удобном случае. Интуиция подсказывала, что именно в самом темном и мрачном закоулке города вполне можно отыскать трактир, причем зачастую специально построенный умными людьми для обслуживания тех, кто по той или иной причине предпочитает темные и мрачные закоулки. А во времена, когда власть в Ютландии принадлежит чужеземцам, все коренные жители предпочитают темные и мрачные закоулки...

"Впрочем, иногда можно себе позволить и местечко посветлее", — решила Кэрита, рассматривая солидный каменный трактир, на вывеске которого название ("Бычий хвост", как бы двусмысленно это не звучало по ютски) было продублировано на языке гутонов, — "Судя по куче мусора у входа и обилию царапин на двери, заведение переживает не лучшие времена. Пожалуй, осчастливлю его своим присутствием...". Нырнув в промежуток между стеной трактира и пожарной стенкой, девушка торопливо оглянулась, не заметила никого подозрительного, скинула плащ и запихнула его в сумку. "Какой идиот придумал ставить пожарную стену между каменными зданиями?", — мимоходом удивилась Кэрита Впрочем, вполне возможно, что здания первоначально были деревянными, а потом их перестроили... в любом случае, это мне на руку". За плащом последовали безжалостно оторванные вшивные рукава, а потом и жилет из тонкого льняного полотна. Под жилетом скрывалось серое платье с вышитым алой нитью веселеньким сердечком. Извлеченные из сумки короткие иглы тоже пошли в дело — ими Кэрита подколола низ платья, подвернув подол на длину ладони. "Вроде все в порядке? Ах да...". Девушка развязала кушак, встряхнула тонкую черную ткань, оказавшуюся неожиданно широкой, и ловко повязала получившийся платок себе на голову, полностью скрыв волосы. Проведя пальцами по ткани, убедилась, что второе вышитое сердечко находится точно посередине лба, и удовлетворенно улыбнулась: "Пусть теперь кто-нибудь попробует заявить, что я не из ордена Мягкого Сердца!".

Упомянутый орден был основан более ста лет назад, во время распада Гутоно-Хаттской империи. Постоянные войны привели к тому, что люди с равнодушием относились к проявлениям самой дикой жестокости. Но не все — леди Бригитта, настоятельница храма богини Фрейи, решила, что именно милосердие сможет противостоять насилию, и стала активно продвигать свою идею в народные массы. Массы, заинтересованные в основном тем, чтобы не превратится в пищу для червей, реагировали довольно вяло, но некоторые женщины — в основном солдатские вдовы — прониклись идеей и составили ядро ордена. Поле деятельности у них было богатейшее — постоянные бои бесперебойно поставляли раненых солдат, крайне нуждавшихся в главном товаре ордена — милосердии. Сестры разбрелись по полям сражений и начали нести свет в массы раненых. А поскольку сам по себе свет мало кого интересовал, они потихоньку научились оказывать раненым первую помощь. Вскоре появился повод слегка изменить традиции ордена — так как раненые имеют неприятное обыкновение истекать кровью, мягкосердечные сестры находились в перманентном состоянии отчаяния оттого, что постоянно приходилось отстирывать эту самую кровь от рукавов. Добрая леди Бригитта подумала и решила, что имеет смысл отказаться от столь мешающего элемента одежды, и производительность труда сестер сразу увеличилась в разы.