Я заткнул уши, но вой был настолько пронзительный, что заглушить его столь примитивным образом у меня не получилось.
— Это кто? — подначил меня своим вопросом Конь.
А ещё сельский участковый.
— Дашь ПМ* — скажу.
— А может и за "укорот"* подержаться?
*ПМ — пистолет Макарова (1951 год выпуска) калибра 9-мм, длина 161-мм (ствола 93-мм), вес без патронов 730 грамм, обойма 8 патронов. Дальность стрельбы 50 метров. Скорострельность 30 выстрелов в минуту. Начальная скорость пули 315 м/сек.
* "укорот" или АКС-74У — автомат Калашникова с откидным прикладом и коротким стволом, называемый "плевательница", калибра 5,45-мм, длина 735-мм (со сложенным прикладом 490-мм), длина ствола 210-мм, вес 2,71-кг (без патронов), ёмкость магазина (обоймы) 30 патронов.
Ну не идиот ли? Не понимает: если что — в одиночку не отобьётся. Да и я, как помощник с лопаткой в руках, ещё тот. А вот с оружием, уж как-нибудь на что-нибудь сгожусь — служил, и пускай в стройбате, но зато точно знаю, с какой стороны необходимо держать оружие, и как обращаться с ним — азы проходили. Даже стрельбы. После них ротный мне как-то заявил: не попади я к ним, попал бы... в снайперы. А там командировка в горячую точку и — оно мне надо? И так вся жизнь такая! Достаточно вспомнить "кирпич" — и не один, когда я приложил ими сержанта, скинув на голову с третьего этажа, строившегося особняка штабного генерала. И ни одного промаха. Да и лопату научился метать лихо во время перекура, не страдая столь пагубной привычкой, как летёха, выкурив, наверное, уже пачку, продолжал дымить, сидя спереди, а я за ним, сзади. Вот меня и трясло больше, чем его. И если бы не Дока, заставивший меня уступить гостю лучшее место, плевать хотел на него — и плевал бы, а так просто плевался про себя.
Не везёт, так по жизни! И что ты будешь делать...
* * *
— Хозяин... — материализовалось пятно тьмы, вспыхнувшее красными огоньками злобных очей бесплотного исчадия. — О великий!
Стряхнув окаменелость, хладнокровный очнулся, дозволяя слуге продолжать — прислушивался.
Бесплотный принёс известие о лазутчиках.
— В наши земли вторглись чужаки, хозяин!
— Люд?
— Страхолюды!
— Ты видел их?
— Нет, страж... — шипел бесплотный. — Он столкнулся с ними! Чего велишь, О великий?
— Найдите их и...
— Нам уничтожить — навести порчу и обратить?
— Пока просто угробить! — Хладнокровный пожелал взглянуть на них.
— Будет исполнено, О великий! Всенепременно... — исчез бесплотный, покинув логово.
Глава 2
"Спирт водкой не разбавляют — спирт водкой запивают!"
Человек — это такая скотина, что ко всему быстро привыкает, даже там, где, казалось бы, изначально невозможно жить. Вот и я, измученный дорогой по дебрям, давно перестал замечать толчки при каждом ухабе — "бэтээру" постоянно под колёса попадали торчащие наружу корневища деревьев. Да и ветки с листвой больше не хлестали, во всяком случае, так, как изначально. Главное что укрыл лицо — и хоть бы хны.
Смирился со своей участью не только я, но и Конь — притих, и больше не смалил, то ли сигареты закончились, то ли и его замучила скачка на "бэтээре". И на "бэтээре" — не на его "козле". Та скотина много раньше бы скопытилась, а долго и не продержалась.
Один раз нас тряхнуло и подбросило так, что я едва не вылетел из "гнезда", обозвав про себя посадочное место в колесе — вылупился на соседа. Конь снова закурил, как показалось мне, да тот красный свет исходил не от дымящей сигареты — двоился. Хм, и почему вдруг? Я ж вроде не пил... чтоб уж так очень — нет, конечно, закинул дежурную порцию "допинга" для удобства езды верхом на "бэтээрэ", но она не могла срубить меня, поскольку я, одно время, запросто мог отнести к себе придуманную мной же пословицу-прибаутку: "Спирт водкой не разбавляют — спирт водкой запивают!"
— Эй, Конь, — привлёк я внимание соседа.
Вместо него, на меня уставились два огонька. Больше я не сомневался, что или кто привиделся мне, а точно призрак — голову даю на отсечение. Но кому я постарался отсечь её — тому, кто с тем же успехом, стремился менту.
Рубанув наотмашь лопаткой, я зацепил нечто промеж злобных огоньков, а также вскользь Коня. И что тут началось — на словах не передать. Конь сподобился на выстрел, заржав, как одноимённое животное.
— Газу! Газу... — закричал я, стуча ногами по крыше Доке. — Газу до отказу!
— У-у-у... — взвыла тварь.
Уж не та ли, которую я задел промеж глаз, а мент решил: намеревался поквитаться с ним — наставил на меня ПММ*.
* ПММ — пистолет Макарова модернизированный. Основные отличия от ПМ в ёмкости обоймы (+4), рассчитанной на 12 патронов, и начальная скорость полёта пули до 420 м/сек.
— Совсем озверел!
— Сам, Шаляй-Валяй!
— Да ты спал, бродяга, когда на нас накинулась тварь!
"Бэтээр" резко остановился, и участковый завалился на меня. Меж нами произошла скоротечная возня, даром я, что ли из армии год-полтора — в одно мгновение обезоружил Коня. Хотя тот ещё грозился — бил "копытами".
— Т-с-с... — прикрикнул я на него.
— Кто стрелял? Что стряслось? — удивил меня своим вопросом Дока, ведь у меня из оружия лопатка и...
Ах да, я ж сжимал табельное оружие Коня — ПММ, а он целился в меня из "укорота".
Ответить никто не успел, ну и я за тот удар, вскользь пришедшийся по Коню. И я не бредил, а видел наяву нечто такое, чему у меня не было точного определения.
— Что конкретно? — не унимался Дока.
— А я знаю, когда видел впервые в жизни нечто, от чего волосы встали дыбом!
— Да гонит он, салага, — требовал Конь от меня вернуть ему ПММ и самому сунуть руки в наручники.
— Ага, а больше ничего не хочешь? — возмутился я донельзя. — Взяли вас, балласт, на свою голову!
— Шаляй... — настоял Дока. — Валяй...
А вот хрен вам: не сдамся — не на того напали!
И снова близкое завывание той самой твари. Не скажу, что она выручила, но отвлекла Коня с Докой от меня. Бригадир схватился за полуавтоматический карабин с приставным магазином, где каждый чётный патрон был дробовой, а последний зажигательный — предпочитал магазин на восемь патронов калибра 20-мм. Благо, что карабин — Сайга-20К*. Сам из такого "орудия" не отказался бы пострелять. Это не плевательница у Коня, и стрелок из него, как я подозревал, тот ещё — одиночными отродясь стрельбу не вёл.
* Сайга-20К — тип карабина: газоотводный полуавтомат калибра 20х76-мм, длина 910-мм/670-мм (со сложенным прикладом), длина ствола 430-мм, вес 3,2-кг (без магазина), обойма на 2, 5 и 8 патронов.
Что я и посоветовал сделать ему, да Конь слушать меня не стал, настороженно прислушиваясь к тому, к чему Дока, я и прочие "пассажиры" в "бэтээре".
Тварь кружила вокруг нас да около, опасаясь приближаться, и мне казалось: то сугубо моя заслуга, когда огрел её лопаткой промеж глаз. А на деле, кто знает, может, готовилась к броску, выбирая среди нас себе жертву. И я, наивный, понадеялся: меня она не тронет, поскольку делом доказал — достойный противник.
На меня и кинулась. ПММ вздрогнул в руках, выплюнув заряд. Патронов я не жалел — не мои, а Коня — ему потом и отчитываться перед начальством. Злорадствовал. Рано и зря.
Рядом грохнул очередью "укорот". Вот где урод! Конь поливал напропалую. По крыше, с характерным металлическим звоном, забарабанили стреляные гильзы.
И новый выстрел из "Сайги", перекрывший наши с Конём. Тварь совсем немного недопрыгнула до нас, рухнула наземь.
Я сказал: рухнула? Или подумал? Когда она не рухнула, а распалась ещё в воздухе, превратившись в облако пепла, и растворилась без остатка.
Как такое могло произойти, никто не понял.
Я уставился на Коня, а тот, продолжая "ржать" с перепуга, просился у Доки внутрь "бэтээра", настаивая выбросить из салона всё ненужное барахло.
Лично я бы избавился от него, но Дока живо уяснил, что к чему, — и: теперь у нас каждый человек на счету, не говоря уже про оружие и патроны, — предложил Коню расстаться с "укоротом", а взамен обещал найти для него место внутри "бэтээра".
Меня, в списки счастливчиков, он естественно заносить не стал.
— Вы это видели, мужики!? — не унимался Конь.
Больше всего его интересовало мнение Папани, нежели Акима или Багра.
Тот крестился, читая молитвы про себя.
М-да, что тут скажешь, когда нечего, и от твари ничего не осталось. Никто кроме меня не сумел разглядеть её, да и я тогда, как нынче Дока с Конём, лишь красные огоньки глаз.
— Свят-свят-свят... — донёсся до меня голос Папани из-за открытой двери "бэтээра" — Конь завалился внутрь к нему.
— Пистолет гони, — Дока протянул ко мне свою загребущую руку.
— И не подумаю, — не собирался я расставаться с ним.
Бригадир предложил махнуться не глядя, сунув мне "укорот" с запасным магазином, собственноручно переведя на ведение огня одиночными. Вот это уже настоящий разговор — мужской — всё-таки мне и дальше предстояло сидеть в "гнезде" на крыше и отстреливаться от тех, кто точно так же, как эта чёртова тварь-призрак, попытается напасть на нас. А ведь попытается и не одна — к гадалке не ходить!
Сейчас бы я не отказался и от каски, даже строительной. Терять голову, ой, как не хотелось. И тогда то "мудло" свалилось к нам с дерева, а не прыгнуло с земли, и новую попытку при нашей остановке совершило с ветвей. На их движение с шелестом листвы и отреагировали.
Если так дальше дело пойдёт — со здешним зверьём в дебрях, — нам в дальнейшем придётся браться за гвоздезабивные пневматы и стрелять гвоздями.
— Поехали... — зашумели те, кто находился внутри "бэтээра" в отличие от меня, когда я предпочёл бы остаться на месте. В статичном положении у меня было больше шансов на выживание — приметить своевременно любого хищника или...
Растворившийся призрак не шёл у меня из головы. Права была девчушка со старухой: нам не следовало ехать сюда. А куда — никто не мог толком сказать — лес вырос в одно мгновение посреди голого поля.
Мы тронулись, и не только с места на "бэтээра", Конь продолжал "ржать", пока Дока не прикрикнул на него, поскольку мне хватало рёва мотора, перекрывавшего посторонние шумы. И шорохи вблизи нас, я не слышал, лишь протяжные и далёкие завывания, если так можно обозвать звуки, издаваемые неведомыми тварями. И зверьём их не обзовёшь, а много хуже — не поворачивался язык, прилипнув к нёбу. Во рту пересохло, мне бы сейчас "допинга" — уж точно б не отказался приложиться, как следует, чтоб наверняка заглушить клокотавший внутри страх.
Меня больше не укачивало во время движения, и глаза не смыкались — я таращил их на всё, где мне мерещилось то жуткое порождение.
Что же это такое... было? А твориться со мной? — думал я по дороге в неизвестность. О том, когда и как закончится наш путь, не заморачивался. Не до того было. Испытывал шок — и до сих пор не прошёл.
Я вспомнил хороший совет, как вернуть самообладание — укусил себя до боли и прокусил зубами руку до крови. Вроде подействовало — стало немного легче от кровопускания. Правда недолго длилась моя эйфория, за нами снова увязалась тварь, и, похоже, что не одна — стая или кодла.
Стрелять я не стал, хотя меня и подмывало, еле сдержался. И новая остановка. Ой, не к месту Дока затеял привал с выходом до ветра, тут бы лучше делать прямо под себя в штаны, и никто никого не станет журить и нос морщить, по примеру диалога меж двумя пассажирами из одного фильма: "Я хочу выйти!.. А я уже нет!"
Доку ждал крик возмущения в моём исполнении, когда я отвлёкся на него, оглянувшись назад, и узрел в свете фар бревенчатое строение. Туда и направился бегом бригадир на пару с Акимом, вооружённым топором. Ахнул им по двери и Дока вломился внутрь.
— Чисто, — в очередной раз проскользнули у него военные замашки. Он предлагал нам переждать сумерки тут. Что я и сделал с радостью, спрыгнул вниз, и мы всей гурьбой забрались в бревенчатый сруб. Иначе маленькое, но массивное строение и не охарактеризовать. Прямо дот из древности: вместо окон — узкие прорези-бойницы, в кои не просунуть руку, если только раскрытую ладонь. Да и то таких лишь две на боковых стенках от входа, а у задней — нет. Там мы и расположились, не озаботившись прибрать к рукам запасы пропитания по мере проживания тут, оставшиеся в "бэтээре".
Дверь сруба запиралась на массивный запор — им послужило накладное бревно, громоздившееся на два иных торчащих из пола, покрытого, как и крыша, брёвнами.
Я представил себе на миг: от кого здешний лесник или егерь тут хоронится (либо такие залётные "туристы", как мы), и соответственно вообразил себе здешнюю фауну, нагрянувшую вскоре вслед за нами к сторожке неведомого обитателя.
Кто-то глотнул чего-то, и кто, а чего — то ведомо, сам мечтал о "допинге". Снаружи уже некто исследовал нашу технику, хозяйничая без зазрения совести. По "бэтээру" со скрежетом шаркнули когтистые конечности, и чуть погодя с тем же успехом по массивной бревенчатой двери сруба.
Никто ничего не говорил, мы молча прислушивались ко всему, что творилось снаружи, сами старались не издавать посторонние шумы, и лишний раз привлекать внимание хозяйничавших тварей. А то, что их там несколько, никто не сомневался, поскольку одна прыгала по "бэтээру", а иная по сторожке "лесника".
Я держал в руках "укорот", зализывая рану языком, только теперь сообразил, какую глупость сотворил. Твари снаружи, или кто там они, учуяли запах крови — моей, подались к сторожке, завыли и заскреблись, ломясь в дверь. Брёвна выдержали, не поддались на все их усилия, хотя и приложили немалые, выбивая из древесной основы щепу, сунулись к щелям — загремев когтями, стремились расширить.
Свет от фонарика, прикрученного Докой к карабину, выхватил одну из прорезей.
— Стреляй! — заржал Конь. — Чего ждёшь?
Дока не торопился. Вот если бы тварь или хищник воткнул в щель морду с клыками — другое дело. А бить его по конечностям, только патроны переводить. Сам поступил аналогичным образом бригадиру. Вот Конь и выстрелил из ПММ, ни разу не попав в освещённую Докой прорезь, расположенную у потолка поверх голов.
Тот, кто тут соорудил сруб, учёл всё без исключения, за что ему от меня отдельная благодарность, поскольку мне, в бытность службы в стройбате, иной раз приходилось возводить фортификационные сооружения на манер дотов, когда в армии вспоминали о предназначении строительных войсковых соединений, а не только для строительства дачных объектов вышестоящего начальства или жилых комплексов для всё того же командного состава. И строили мы бесплатно, а продавало государство те квартиры по самым высоким расценкам в ипотеку, как элитное жильё. Одно слово — грабёж... среди бела дня.
Опять я отвлёкся, почувствовав, что тварям нас не достать — и сильно просчитался. Да не я один. Когтистую конечность сменила иная — гибкая и вытянутая, точно змея. Поначалу нам показалось: она внутрь и лезет, но оказалась скорее щупальцем или чем-то очень схожим с ним. А когда разомкнулась, напоминая пасть, выстрелил Дока и я поддержал его плотным огнём. Конь просто сыпал "осечками", забыв сменить опустошённую обойму на запасную. И то хорошо, иначе б расстрелял её, и не только, а и нас.
