Эйда была не на кухне и не в коровнике, она как раз шла по двору с ведром воды, и сразу заметила его, и радостно помахала рукой, но ускорила шаг и скрылась в кухне, а визгливый голос тетушки Сариты он прекрасно услышал и со спины Бака. Скорее бы увести отсюда Эйду — к себе. Как же не хотел бы он сам родиться в такой лачуге. Первое везение в его жизни — то, что он Эстерел!
Одно движение колен — Бак круто устремился вверх, и вот уже деревня — далеко внизу, и — как на ладони. Площадь вся в огнях, палатки торговцев, возле некоторых продолжает толпиться народ, повозки, лошади — все маленькое, как игрушечное. Еще выше! И чуть в сторону, да, туда, к холмам. Вот так! Все выше и выше, все дальше и дальше...
Бак летел именно так, как хотел наездник. Он играл, то внезапно ныряя вниз, то вдруг послушно взмывая вверх, а пару раз и вовсе перевернулся в воздухе. Если бы Ардая спросили сейчас, что именно он делает, чтобы побуждать птицу к очередному кульбиту, он не смог бы ответить. Он настолько привык, что давно уже не замечал таких вещей, а птицу ощущал как продолжение себя самого — забывал, что на самом деле не он летит, и крылья руха — это не его крылья. Они были одно — человек и птица.
Управлять хорошо объезженным рухом до смешного легко! Забавно, что не все так считают.
А теперь просто лететь. Бак поймал мощный воздушный поток, и парил, неподвижный, раскинув огромные крылья. Он наслаждался. Покоем. Великой свободой. Последними лучами солнца. Земля внизу уже тонула в сумерках, а они продолжали купаться в золотом свете. И как же Ардай его понимал! Как он сопереживал ему! Летать. Бывает ли еще подобное счастье...
Темнота с каждым мгновением все больше сгущалась, растворяя в себе мир, луна не торопилась появляться, скрытая облаком, а звезды над головой сверкали все ярче. Пора им было возвращаться. Смешно — никто, наверное, и не заметит его отсутствия, ведь времени прошло совсем немного. Так мало времени занял один из лучших полетов в его жизни, который...
Который непременно следует повторить, вот что.
Может быть, дело в том, что — вечер. Именно тьма и звезды сделали их теперешнюю прогулку такой фантастически прекрасной. И еще то, что Эйда так смеялась и махала ему рукой. И еще — сегодня он попросил ее руки, и она согласилась. И еще — сегодня он получил лучшее яйцо руха, скоро у него будет своя отличная птица...
Считается, что на рухах ночью лучше не летать. Правильно, рух ночью тоже предпочитает поспать, чтобы с утра пораньше будить хозяев своим клекотом и требовать еды. Но, с другой стороны, это и не курица, которой в сумерках надо на насест, и все тут. Рух может летать и ночью, и прекрасно может. И он так же может в какую-нибудь из ночей не желать спать, как и его наездник. Нет, они правильно сделали, что улетели сегодня. Но пора, пора возвращаться...
Огромная темная тень пронеслась рядом, и Бак с громким воплем рванулся вверх. В первое мгновение Ардай ничего не понял, и во второе — пожалуй, тоже, а когда мелькнула догадка, то в нее не хотелось верить. Тень появилась опять, потом — с другой стороны. Бак больше не кричал, он просто несся вверх, его крылья бешено загребали воздух. Ардай каждой клеткой ощущал панику птицы, и, самое главное — рух больше его не слушался! Вот это было — хуже некуда...
Луна услужливо вынырнула из облака, и тогда Ардай, наконец, увидел его.
Все правильно. Дракон.
Как же не верить собственным глазам? Да, дракон, плавно, не торопясь, наматывает вокруг них круги, не удаляясь и не слишком приближаясь, поднимается вместе с ними — без малейших усилий, шутя. Огромное чудовище, размах крыльев — в несколько раз больше, чем у самого большого руха. Дракон — так близко! Мало того — дракон, весьма заинтересованный именно его персоной, а тут еще рух не слушается!
Вцепившись в поводья, Ардай изо всех сил пытался удержать ополоумевшую птицу, кажется, он еще бил ее коленями, что-то кричал...
Если Бак не опомнится сейчас же... Проклятый дракон!
Они уже слишком, слишком высоко, а силы руха не безграничны. И силы человека не безграничны тоже.
И тут случилось чудо — Бак, кажется, его понял. Наконец-то. Ардай очень ясно ощутил этот момент — рух сдался, опять отдал себя во власть наездника. Теперь наездник должен спасать и себя, и руха. Они продолжали лететь вверх, и это следовало прекратить как можно скорее.
От души надеясь, что Бак не слишком выдохся и кое-что ему еще по силам, Ардай совершил рискованный маневр — он остановил птицу, на несколько секунд заставив зависнуть на месте, а потом они стремительно ринулись вниз. Кружась винтом, рух почти падал. Все, довольно. Раскинув крылья и выровнявшись, что оказалось непросто, рух заскользил вниз более плавно.
Ардай надеялся, что на некоторое, пусть небольшое время им удастся улизнуть, а потом дракону будет недосуг гоняться за ними в потемках. Интересно, насколько хорошо эти твари видят в темноте?
Сверху донесся рык, и почти стазу темная тень опять оказалась рядом. Дракон совсем неплохо видел в темноте, а уж как он летал!
Но ведь это все неправильно. У людей не должно быть неприятностей с драконами. Драконы никогда не нападали. Драконы никогда не садились на их землю. У них с драконами договор, наконец!
Зато высоко в небе драконы летают куда угодно, и когда им вздумается. Небо — их вотчина. А они сейчас — именно в небе, высоко в небе, а вокруг — ночь, и никто не вспомнит, случись что, ни о каких правах и договорах! Мог ли он, Ардай Эстерел, представить себе такое: они с драконом, вдвоем, в небе?! Вдвоем. Ведь рух — почти не в счет...
И тут Ардай услышал:
"Все, перестань! Отстань от него!"
"Да погоди ты! Как думаешь, он уже в штаны наложил?"
"Отстань от него. Он же разобьется".
"Не разобьется. Я хочу посмотреть, как он будет удирать на своей курице".
Два голоса. Высокий девичий и чуть ломкий, с хрипотцой голос парня. Но как же он их услышал, если вокруг только свистит ветер?
"Отстань он него, я прошу".
"Подожди".
Потом, вспоминая случившееся, Ардай сам гадал, как же это вышло. Но было именно так: практически не раздумывая, он направил Бака прямо к дракону, и тот подчинился, сразу и безоговорочно. Он "сломался", или что там такое произошло в его птичьей голове, но панический страх перед драконом, свойственный всем рухам, пропал. И Ардай смог приблизиться к дракону совсем близко, так, что еще немного, и перепончатые крылья пронеслись бы прямо над его головой.
И тогда он увидел, наконец. На драконе сидела молоденькая девушка. В темноте ее трудно было заметить издалека: она была одета в темное и казалась такой маленькой, сливалась с драконом. Но теперь Ардай видел ее очень хорошо, может быть, потому, что луна снова выглянула из-за облаков. Девушка во все глаза смотрела на Ардая. Кажется, она была потрясена. Все правильно. Рухи не приближаются к драконам, потому что их боятся. А Ардай верхом на Баке приблизился настолько, что мог взглянуть незнакомке в глаза.
И он сказал девушке:
"Когда-нибудь я оседлаю твою ящерицу. Непременно, поняла?"
Он не прокричал это в темноту, а сказал. Так же, как говорили они.
Они — кто? Поблизости был еще один дракон с наездником, просто Ардай его не заметил? Он не стал размышлять над этим вопросом и оглядываться в поисках того второго. Помедлив немного, ровно столько, чтобы отход не казался бегством, он бросил:
"Еще увидимся!" — и, развернув Бака, понесся прочь и вниз.
Его больше не преследовали, и чем дальше он улетал, тем больше сердце колотилось в груди. Пришел запоздалый страх.
Уже спустившись, Ардай решился посмотреть вверх, туда, где остались дракон и наездница, но никого не увидел. Так она была одна, или нет? С кем она разговаривала? И тогда в голову пришло очевидное предположение: со своим драконом. В самом деле, а вдруг она разговаривала с драконом?..
Он закрепил цепь на ноге Бака и долго гладил птицу, перебирал жесткие перья на ее шее, и непонятно, кого больше при этом успокаивал, ее или себя. В сущности, уже очень давно Ардай не испытывал такого страха. И в то же время, было во всем этом нечто, что делало пережитое таким желанным. Они с Баком оба совершили такое, чего Ардай никак не мог ожидать. Они превзошли себя! И они видели дракона, так близко.
Дракона, о Провидение! Это ведь был не сон? Они его видели и слышали. И даже разговаривали с... Нет, конечно, разговаривал он с девчонкой-наездницей. Но дразнил и задирал Ардая определенно парень, его ровесник или младше. И это был — дракон?..
Следовало бы, конечно, идти в дом, пока его не хватились. А может, и хватились уже. Ардай напоследок наполнил поилку Бака чистой водой, для чего пришлось спуститься с башни, а потом подняться обратно с тяжелыми ведрами. Рух переволновался, и наверняка захочет пить. Если бы не этот полет, Бак уже давно спокойно спал бы. Завтра утром он может отказаться от еды, и вообще капризничать, но это не страшно. Отец ничего не заметит, потому что уедет рано.
Мать встретила Ардая на пороге. Она держала на руках Эмрана, маленького брата, укачивала его, и в глазах ее была тревога.
— Где ты был?
— Я... прошелся до рыночной площади, — быстро нашелся Ардай. — Там до сих пор полно народу, циркачи выступают. Так весело, — добавил он извиняющимся тоном. — Ты чего, мам? Я не предупредил, прости, но чего ты заволновалась?
— Драконы летают каждую ночь, — она вздохнула. — Сегодня рано утром я видела одного прямо над нами.
— Ну и что?
Мать лишь неловко улыбнулась.
— Ничего.
Малыш заворочался и тихонько заскулил во сне, и она ушла, качая его и напевая. Ардай свернул к залу, откуда доносились голоса, и остановился у входа.
Говорил дядя Кир.
— Ардаю твоему ведь уезжать скоро, Гай. А ну как и повоевать придется? Как тебя-то самого в восемнадцать на приключения потянуло, на войну сбежал, помнишь? Но вас у отца три было, а он у тебя один.
— У меня два сына, дядя Кир.
— Жени Ардая, Гай. Пусть, уезжая, и он оставит дома сына. Всем хороша твоя жена, но сыновей рожать сыновей у нее получается не слишком хорошо. На твоего брата надежды никакой. Твой младший такой слабенький, а вот Ардай удался. Жени его, это твой долг перед семьей.
— Да он же еще совсем мальчишка.
— Да?.. А мне сослепу показалось, что уже и не то чтобы совсем. Эх, старость не радость.
— Он подрос, конечно, еще бы ума прибавилось соразмерно росту.
— Ну, это как водится. Иногда я себя обзываю старым дурнем, и знал бы ты, как искренне я это говорю. Не сомневайся, продолжить род у него ума хватит.
— Ему нравится вторая девчонка Сариты. Да, той самой. И угораздило же его. С тех пор, как колдуны забрали ее старшую дочь, она и вовсе обозлилась.
— Нравится, не нравится, — сердился Кир. — Мало ли девчонок?
— Решим это к будущему лету, дядя. Может быть. Пока пусть занимается птенцом.
— Женить первенца — это всегда так. Ты, Гай, еще хорошо помнишь, как был таким же молодым, сам перебирал девчонок. В мыслях еще недалеко от сына ушел. Не хочется тебе дедом становиться. Я знаю, знаю.
— Скажешь тоже, дядя Кир.
Ардай решил, что слышал довольно. Он вошел.
— А, парень, где пропадал? — добродушно заулыбался дядя.
— Ходил на площадь.
— Что на площади?
— Весело...
Отец налил ему в стакан легкого пенистого пива, подвинул, усмехнулся:
— Ноги не стер, пока ходил?
— Нет, — Ардай, не поднимая глаз, отпил из стакана.
— Ну, ладно, я спать пойду, — дядя поднялся, — мне, старику, надо хорошо отдохнуть перед дорогой.
— Идем, я провожу, — отец тоже встал, — посиди пока тут, я сейчас, — мимоходом обронил он Ардаю.
И правда, он быстро вернулся, сел напротив.
— Так ноги, говорю, не стер, пока ходил?
— Я же сказал, что нет.
— Тогда я дам тебе совет. Когда поднимаешь руха с башни, не бросай цепь под ноги, убирай ее, как положено. Рух может сбросить цепь, и она будет висеть раскрытым кольцом вниз, и каждый сможет догадаться, что птицы на башне нет.
— Ты видел, — Ардай опустил голову, ругая себя последними словами.
Он ведь слышал, как звякнула цепь под ногой Бака, но решил, что тот просто отбросил ее в сторону.
— Я даже поднялся на башню и поднял цепь, чтобы не увидела твоя мать и не переживала, где тебя носит на ночь глядя верхом на Баке.
— Извини. Я не думал задерживаться. Но я вернулся живой и здоровый, видишь. И ничего в этом особенного нет, полетал, и все.
— Вижу, да, — отец подлил пива в свой стакан. — Штаны сухие? — он улыбнулся, морщинки разбежались от уголков глаз.
— Что?!
— Это хорошо. А то я свои чуть не намочил, когда за мной погнался молодой дракончик. Чуть не намочил, говорю... Обошлось. Мой рух после этого два месяца не поднимался, но тоже обошлось. И я так и не признался тогда своему отцу, в чем было дело. Такое, конечно, нечасто бывает, просто мне не повезло. А летать на закате здорово, да. Восхитительное ощущение.
— Да, — согласился Ардай, — было здорово. Только драконы, наверное, нападают не так уж редко. Я тоже видел одного...
Он поначалу решил молчать об этом, но после отцовского признания — зачем?..
— Да?.. — имень задумчиво рассматривал янтарный напиток в своем стакане. — Потом мне рассказали, что драконы ничего плохого не имеют в виду. Они просто развлекаются. Это всегда молодые дракончики, мальчишки, можно сказать. Они стараются не довести до беды, не дать всаднику упасть, но шалости иногда заканчиваются плохо. Колдуны стараются таких вещей не допускать, но драконята умудряются бедокурить, если им хочется. Не мне тебе объяснять.
— А почему ты раньше не предупредил меня?
— Вот, предупредил. Прости, что поздно. Этого ведь как бы нет. Об этом не говорят. А кто-то скажет — выдумки.
— Драконы могут разговаривать, как люди?
— Сомневаюсь. А почему ты спросил?
— Я слышал их разговор, — признался Ардай. — Там был дракон, и на нем сидела девчонка. И я говорил с ней. Или с ними. Говорил мыслями. Но не так, как если бы просто о чем-то думал, а по-другому...
— Вот как... — отец нахмурился, его густые брови почти сошлись на переносице. — Вот как, значит. Это ничего. Забудь.
Ардаю пока не хотелось ничего забывать. Скорее, наоборот.
— А кто рассказал тебе про драконов, отец?
— Когда-то я был знаком с женщиной из рода колдунов, — Гай пристально посмотрел в лицо сына, как будто размышляя, стоит ли продолжать. — По правде говоря... Интересно, тебе еще никто не рассказал об этом? Эта сумасшедшая Сарита, например. Она, похоже, считает, что вся деревня проклята с тех пор, как в моем доме жила она. Видишь ли, это глупость. Ты согласен, надеюсь?
— Горная колдунья жила здесь? — поразился Ардай.
Отец кивнул, отведя глаза.
— Она была моей женой. Очень недолго. Она умерла. Валента... была очень красивой, доброй, замечательной, и ничего колдовского в ней я так и не заметил. Она была такой же, как любая другая женщина. Так вот, она немножко рассказывала мне про драконов.
Некоторое время Ардай молчал, потом сказал:
