Седьмая печать. Глава шесть

— Итак, еще раз добро пожаловать, Бен.

Хмурый подросток вскинулся, но неожиданно остановился. Подумал... Кивнул.

— Здравствуй еще раз, Хан.

— Вот так просто? Хан? Не отец? И даже не папа? — голос кореллианца был ироничным, но глаза — очень серьезными и внимательными.

Кайло пожевал губами. Вспомнил сон и слова своего отца... настоящего отца. О важности имен.

— Я знаю, — медленно начал подросток, — что ты мой отчим. Я знаю, что мой отец жив. Но я не знаю, кто он. Ты... — блондин вздохнул, пытаясь оставаться собранным и сдержанным. — Ты можешь мне сказать, кто он? Ты обещал! — Нетерпение прорвалось, и пол слегка дрогнул.

— Спокойно, Бен, — Соло недовольно свел брови, — нечего ломать мой корабль. Раз обещал — расскажу. Что знаю. Чуи, присмотришь?

Вуки утвердительно рыкнул, так и оставшись в своем кресле, и Соло дернул подбородком, предлагая подростку выйти. Они прошли в кают-компанию, где уже сидел занятый делом Хакс: курсант тщательно чистил бластер, полируя детали какой-то тряпицей сомнительного происхождения.

— Присаживайся, — Хан развалился в кресле, поправив кобуру, которую не снял, даже находясь в безопасности на личном звездолете. — Что тебе известно, Бен?

— Немногое, — вздохнул Кайло, не обращая внимания на тут же навострившего уши Армитажа. — Только то, что я озвучил.

— Как давно ты знаешь?

— Полгода. Итак, кто он? — Кайло нетерпеливо подался вперед. — И почему сказал, что мне повезло не быть на него похожим?

— Ты похож, — неожиданно хмыкнул Хан. — Просто надо знать, на что смотреть.

— Правда? — Парень внезапно покраснел. — Похож?

Соло усмехнулся, слегка покачав головой.

— Правда. Правда...

Мужчина замолчал, как-то по-новому рассматривая пасынка. Светлые волосы... Глаза карие — это от Леи. Высокие скулы. Твердый подбородок. На первый взгляд не похож, но если взять отдельные черты... Хан слегка дернул плечом, вспоминая встречу, состоявшуюся пять месяцев назад...

Рейс был самым обычным. Контрабанда, так, разные мелочи, которые принесут неплохой доход. Надбавка за срочность, бонус за опасность: лететь предстояло через территории Империи.

Именно Империи. Соло уже давным-давно не называл эти территории Осколком, как остальные члены Альянса: презрительно, сквозь зубы, тщетно пряча в глазах гремучую смесь зависти и ненависти. Кореллианец прекрасно понимал, что Империя устояла в вихре перемен и теперь медленно и неторопливо восстанавливается. Пока еще не в прежних границах, но это только пока. Слабая и неустойчивая возрожденная Республика еле держится: колченогая, неуверенная в себе, раздираемая жадностью и жаждой власти вчерашних борцов за справедливость и демократию.

Иногда, когда вокруг него раскидывался безбрежный космос, Соло размышлял о прошлом, невольно начиная сравнивать старую Империю, которую он помогал развалить, что, впрочем, не слишком-то и получилось, с новой. И задавался вопросом: если управляемое тираном государство было таким отвратительным, почему живущие в нем так цеплялись за эту мерзость?

Ответа не было.

Вернее, он был, но Хан не хотел его не то что озвучивать, а даже просто обдумывать. Особенно тяжело такие мысли давили в памятные дни: гибель Вейдера и Палпатина, разрушение Альдераана... Смерть Люка. Хан дураком не был и прекрасно понимал, что в официальной версии насчет добровольного паломничества последнего джедая непонятно куда все очень запутано и откровенно лживо. Не таким уж правильным джедаем был Малыш, как описывали разные доброхоты. Или он действительно был настоящим джедаем? Таким, каким должен быть истинный Воин Света, а не таким, каким его делал Орден.

Во времена Войн Клонов Хан был сопляком, но, как и любой мальчишка, с восторгом слушал и смотрел репортажи о героических генералах, о клонах, об Ордене, который спасает и помогает, не щадя живота своего... Он был ребенком. Росшей в помойке уличной крысой, жертвой обстоятельств, но он тоже хотел равняться на эти идеалы. А потом была Чистка, и о джедаях забыли. Подавляющее большинство проживающих в бывшей Республике существ просто равнодушно пожали плечами и продолжили жить своей жизнью.

Джедаи были где-то... далеко. Они несли мир и справедливость, но куда-то туда, а не к тем, кому они нужны вот прямо сейчас. Они были холодны, как звезды, освещающие путь, и абсолютно никого и ничего не согревали. Они были там... В верхах, с правителями, с министрами... Но не с простыми людьми. Поэтому их исчезновение... мало кого затронуло.

Естественно, помогла в этом и пропаганда, и охота за выжившими, и огромные суммы вознаграждения за живых или мертвых... Поэтому когда на 'Соколе' появился джедай старого образца, Хан не захотел иметь с ним никакого дела. Если они такие все умные были и всевидящие, что ж ситха проморгали?

И так думал не только он.

А потом был Люк. Простой фермер, который неожиданно оказался обладателем странных и пугающих, что уж там, сил. Он называл себя джедаем, но Хан видел разницу. Люк был живым. Не безмятежной статуей, преследующей какие-то свои цели, а нормальным живым человеком, сражающимся за вполне понятные цели и имеющим очень понятную мотивацию — месть Хан вполне одобрял.

Именно из-за него, этого верного друга, Хан остался в Сопротивлении. Из-за него и Леи. Плевать кореллианцу было на идеи и прочую лабуду, которой бредила принцесса, он нашел друзей, таких, которые попадаются лишь пару раз в жизни, ради которых можно рискнуть головой. Люк стал причиной присоединения к Альянсу, а Лея... Маленькая принцесса в душе Хана заняла то же место, что и космос, став его первой и последней любовью, той единственной женщиной, которую он обожал наравне со звездным небом.

И все было хорошо, но без проблем не обошлось: он любил Лею, а Люк смотрел на девушку с дикой тоской. А потом Скайуокер пропал, и принцесса согласилась на брак, вот только если она и любила его, то лишь как друга.

Хан попытался. Он честно сделал попытку создать семью, он даже пытался быть хорошим отцом, отчаянно защищая и закрывая собой чужого сына. Они никогда не говорили об этом с Леей, но кореллианец все прекрасно понял. К сожалению, из этой попытки ничего путного не вышло, любовь тихо и незаметно превратилась в дружбу, потом была бойня в Академии джедаев... Соло хватило одного взгляда в глаза принцессы, чтобы понять, что траур по сыну — фикция. Она что-то знала, но не говорила, и Хан понимал, почему: меньше знаешь — крепче спишь. Он подписал согласие на развод и вернулся к космосу. Носился везде, рисковал, ставил рекорды, собирал слухи и сплетни, наблюдал, как неожиданно возвратился из мертвых Император — уж эту тварь кореллианец сразу узнал.

А потом неожиданно начал замечать, что их с Чуи иногда кто-то подстраховывает. Редко. Незаметно. Он не мог этого доказать, но он это чувствовал. А потом был роковой полет через территорию Империи, закончившийся попаданием в лапы охотника за головами, неожиданно решившего хорошо подзаработать. Как оказалось, услуги специалиста купила какая-то имперская шишка, которой годы назад Хан случайно оттоптал мозоли. И Соло с Чубаккой очутились в клетках, избитые, скованные, окровавленные, мучимые жаждой и голодом: тратиться на почти трупы охотник не стал.

Соло решил было, что теперь им конец. Не было никого, кто мог прийти на помощь: эскадрилья Люка прекратила свое существование, все, кроме Антиллеса, переселились на кладбище, Лея далеко, даже если бы она узнала о его бедственном положении, то банально не успела бы ничего организовать. А сам Хан уже не так молод, как раньше.

Они были еле живыми, но привычно хорохорились, отгоняя отчаяние, когда грузовоз, на котором тащили к заказчику и их, и 'Сокол' — за корабль заплатили отдельно, — внезапно попал в окружение. Хан не знал, что происходит, он лишь ощущал вибрацию корабля и толчки пола, слышал дикие крики ужаса, а потом пробирающую до костей поистине мертвую тишину... Пока его уши не уловили звук, который не слышали годами: то совершенно особое гудение, которое издает боевой сейбер.

Мужчина возник в трюме, где стояли клетки и 'Сокол', незаметно. Хан приподнял голову, щуря опухшие глаза, разглядывая тускло отблескивающую потрепанную броню, острые когти и глухой шлем. Черная одежда сливалась с густыми тенями, походка воина была плавной и бесшумной, сейбер горел раскаленными углями, неприятно напомнив Вейдера, с которым кореллианцу доводилось встречаться лицом к лицу. Та же стылая аура насилия и жестокости...

Воин подошел ближе, прицепил выключенный сейбер к поясу, обошел кругом, разглядывая клетки, пленников и 'Сокол'... Остановился. Слегка наклонил голову к плечу, словно раздумывая... Пальцы в перчатках шевельнулись, замки открылись, кандалы упали на пол. Хан изумленно пошевелился, посмотрев на неожиданного спасителя.

— Здравствуй, друг мой, — неожиданно прозвучал металлический голос. — Рад, что успел вовремя.

— Кто ты? — слабо просипел пересохшим ртом Хан.

— Не узнал? Что ж... Богатым буду, — холодно произнес воин, Силой поднимая освобожденных пленников. Чубакка тихо взрыкнул.

— Нет, Чуи, — возразил Соло, с трудом ковыляя за спасителем. — Тебе мерещится.

Вуки упрямо мотнул головой.

Воин прошел вперед, но затем резко остановился, наблюдая за еле передвигающимися напарниками, поддерживающими друг друга. Чубакка взревел, а Хан протестующе заорал, когда их подняло в воздух и плавно понесло за стремительно направившимся к выходу ситхом. Соло оставалось лишь скрипеть зубами с досады: он узнал жуткого спасителя. Старкиллер. Правая рука Императора.

Соло давно не получал новостей, но краем уха уловил, что старый хрыч Палпатин скончался не так давно. Снова. Хорошая новость, даже замечательная, вот только к нему, Соло, никакого касательства не имеет. Кореллианец благоразумно в Империю не лез, кроме вот этого конкретного случая, потому что его птичке требовался ремонт, и траты предстояли крупные. Именно поэтому согласился и именно поэтому вляпался. И вот их с Чуи тащат куда-то с явно нехорошими намерениями, и сделать хоть что-то они просто не в состоянии. Нет с ними Люка, который мог вырвать друзей из лап монстра.

Оставалось только умереть с гордо поднятой головой, а в то, что конец их будет болезненным и насильственным, Хан поверил сразу, как только увидел кровавую кашу, оставшуюся от команды грузовоза.

Ситх равнодушно прошел мимо, подхватив по дороге охотника за головами, валявшегося без сознания, и Хан со злорадством отметил, что сможет немного утешиться тем, что и этот мерзавец их не переживет. Хоть какая-то радость в его явно подошедшей к концу жизни. Старкиллер тем временем отдал несколько приказов по комлинку, бросил охотника на пол яхты, больше похожей на истребитель-переросток, Хана и Чубакку усадил в кресла кают-компании и уверенно направил корабль прочь, оставив здоровенный грузовоз болтаться мертвым грузом в космосе.

У Хана сжалось сердце.

— О 'Соколе' позаботятся. Я помню, как дорог тебе этот летающий кусок мусора, — металлический голос отвлек от тяжелых дум. Соло вскинул голову, с вызовом уставившись на подошедшего ситха, все еще держащего и его, и Чуи Силой.

— Это не... — с запалом прохрипел сорванным голосом кореллианец и неожиданно осекся: воин снял шлем. Хан уставился на бледное лицо с желтыми глазами, пытаясь понять, что происходит. Пришелец молча наблюдал, не давая никаких подсказок, не двигаясь, просто застыв в кресле закованной в броню статуей. Чуи взрыкнул, его шерсть практически встала дыбом.

— Я действительно богат, — разлепил плотно сжатые губы ситх. — Ты меня так и не узнал.

— А мы 'мировую' не пили, чтобы тыкать, — длинный язык кореллианца молол сам по себе, пока Соло лихорадочно соображал, что происходит. Чубакка прорычал, что Хан — идиот и не видит очевидного, но мужчина вновь отмахнулся от напарника.

— Вообще-то, пили, — ситх даже бровью не повел, — и неоднократно.

Чубакка зарычал, дергаясь в невидимой хватке. Старкиллер перевел на него холодный взгляд янтарных, с алыми прожилками, глаз.

— Полностью согласен. Иногда он просто невыносим.

— Чуи! — оскорбленно повернул голову Соло. Вуки насмешливо оскалился. Хан повернулся к ситху.

— И когда это мы пили? Я что-то такого не... — Хан замолчал, потрясенно распахнув глаза, — припомню...

Он смотрел, не слыша комментариев напарника, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса и такой же дикой радости. Неожиданно давление Силы исчезло, кореллианец вновь обрел контроль над своим телом, рядом заворочался довольный Чубакка, но Соло только и мог, что смотреть, беспомощно шевеля губами, а по щекам, заросшим полуседой щетиной, текли слезы.

— Как же... — бормотал Соло, — как же...

— Здравствуй еще раз, друг мой, — попытался улыбнуться сидящий напротив, — я рад, что успел.

— Здравствуй, Малыш, — потрясенно прошептал Хан. — Ты... как? Как же так, Малыш... Как же так...

Это было словно удар в самое сердце. Видеть своего давно мертвого друга, практически брата, снова. Видеть его живым. Видеть его таким... Изменившимся до неузнаваемости.

Когда Хан впервые встретил Люка Скайуокера, тот выглядел сущим ребенком: солнечный, щедрый, веселый, с небесно-голубыми чистыми глазами. Кореллианец отлично понимал, что парнишка не настолько прост и наивен, как кажется на первый взгляд — в конце концов, он родом с Татуина, этой жуткой криминальной помойки, — но Хан не мог отказать себе в удовольствии называть его Малышом. Что поделать, эта милая мордашка... Все встреченные по пути особи женского пола умилялись и мечтали Люка потискать. Как минимум.

Время шло, солнечный ребенок взрослел. Он становился сильнее, походя на сейбер: такой же горячий, обжигающий, освещающий путь и безжалостно устраняющий препятствия на этом пути. Миловидное лицо стало жестче, глаза превратились в отражения бездонного неба — теперь в них пряталась целая вселенная.

Хан гордился тем, что Скайуокер — его друг. Такой, который ближе и вернее родни. Он без колебаний доверял ему свою жизнь и свой звездолет, одновременно с грустью отмечая, как мишень на спине парня с каждым днем все больше увеличивается в размерах.

А потом был этот чертов Беспин. Люка что-то ударило, что-то, что практически согнуло его. Хан видел трещины, разбегающиеся по его другу, словно по скале, в которую ударил метеорит. Хан не знал, чем помочь. Скайуокер выстоял. Он оправился от удара и нашел в себе новые силы. И когда настал момент — отправился прямо в когти Вейдеру, не колеблясь.

Соло смотрел в ужасе, не понимая, как Люк может так поступать, и практически ощущал невыносимый жар его присутствия. Сила... не Сила... Кореллианцу было плевать: его друг превращался в непонятно кого. Окончательно эта метаморфоза завершилась после возвращения со Звезды Смерти. Хан просто не верил себе — фермер стал настоящим воином, звездой, состоящей из раскаленной плазмы.

Именно поэтому он с презрением фыркнул в ответ на распространяемую верхушкой Альянса ложь: не мог этот светоч просто так свалить непонятно куда. Люк был борцом по натуре, и сидеть в болоте непонятно где — нет, это не для него. Пустые глаза Леи ясно позволили понять все остальное — Люк погиб.