Ник "Испанец" продолжение

Несколько часов, друзья отводили душу, не отвлекаясь, только ревностно следя за размером и весом выловленных соперником экземпляров. Тот самый, первый сазан Сени уже был унесен на кухню, им предстояло пообедать. Но клев не прекращался, рыба перла дуром и всякая мелочь, меньше 2 кг. весом отпускалась без сожаления. Тимоха зацепил на опарыша огромного белого амура и под ревнивые взгляды Сени не менее получаса его вываживал. Потянул сей красавец на одиннадцать кил и был безусловным рекордом дня. Сеня не отставал, а вываживать рыбу инвалиду с азартом помогал второй охранник, первый был занят видеосъемкой. Но, пора, наверно и честь знать, запах запекаемого в фольге сазанчика потихоньку сводил с ума. До кухни, где это действо происходило, было не более двадцати метров.

Отобедали с хорошим настроением тройной ухой, которой было в количестве ведра и Сениным сазаном, запеченном в фольге на углях со всевозможными специями и картошкой в зашитом нитками пузе. Запивали превосходным белым вином, отдых, без сомнения удался. Потом, под винцо, главарь посвятил Тимоху в детали последних событий, особо остановившись на личности генерала, его смутили некотрые моменты.

— Ой, Тима, что — то не так с генералом этим, спинным мозгом чувствую.

— Да брось ты Сеня, я тебя умоляю, что ты вообще можешь чувствовать? В глаза не видел человека, а уже какие то версии строишь.

— Версии? Ладно, слушай сюда. Первое, он москвич, работал в управлении и все с карьерой в порядке там, сестра замужем за кем — то с аппарата президента. Второе, переводиться в наш Ростов добровольно, и никого не берет с собой, ты понимаешь, совсем никого. Так не бывает, не логично это. Я справки наводил, коллеги по прежней работе в шоке, никто ничего понять не может. Мнение, что Палыч просто с ума сошел. И третье, он Жоржу не понравился.

— Жоржу? Этому проходимцу кудрявому? По моему, начальник УВД не блондинка с сиськами, чтоб нравиться всяким мелким жуликам. А Жора твой проходимец, и наверняка еврей он, а ни какой не грек.

— Вот что ты все время на Жору тянешь, чем он тебе не приглянулся? Пашет как вол, сутками, много не ворует, я проверял. Мелочи и нюансы в разговоре ловит так, что нам с тобой далеко. И женщин расположить к себе умеет, как не странно, никогда бы не поверил, что с такой внешностью это возможно. Но любят они его и доверяют, вот и Жанна, супруга генеральская...

При этих словах Тимоха не выдержал и откровенно заржал. Представить смешную мешковатую фигуру грека в роли героя любовника не получалось. Скорей мелкий карточный шулер на тенистых скамейках парка Горького.

— И что, Жанна? Пригласила его сопровождать на курорт в Сейшелы? Зонтик там держать на пляже.

Он уже откровенно стебался над главарем.

— Она его попросила с ведьмой хорошей познакомить. Вопрос, щекотливый очень, к кому попало, не обратишься. Но только, говорит, настоящую ведьму надо, проверенную.

— Ведьма? А зачем ей ведьма? С ума сошла баба, с жиру беситься. Скучно жить стало, потянуло на потустороннее.

— Да опять не угадал ты, мужа она показать хочет, генерала того самого. У него проблема какая то.

— Ну ничего себе. От меня что то надо?

— Да ничего пока, просто поделился раскладом. Совсем от дел наших отошел, скорей бы у тебя деньги кончились. Эх, было время, как работали!

Вот уж чего меньше всего хотелось, так это вспоминать о том времени. Как можно ностальгировать по войне? Сколько ребят хороших потеряли. Но разговор о генерале Тимоху зацепил, и выстебывать смешного Жорика почему то расхотелось. Надо быть объективным, правой рукой Сени может быть только личность неординарная, кого попало, тот к своей драгоценной тушке не подпустит.

— Хорошо, не напрягайся, будет ему настоящая ведьма. Передай шнобелю, поговорю с Петровной. Уловил я твой намек, генерал наш и помощь должен из наших рук получать. Заодно и узнаем, что там за секреты скрыты интересные.

— Вот хорошо, вот и ладушки. Я рад, что уговаривать тебя не пришлось и канючить помощь, давай, включайся.

— Да понимаю я, что засиделся и киснуть начал, а дело деликатное, кому попало не поручишь. Только скажи повару, пусть еще одного сазана запечет в фольге, надо побаловать бабушку, она меня все время пирогами встречает.

— Не вопрос, сделаем, подожди полчасика.

На этом рыбалку можно было сворачивать. Душу отвели, пообщались, рыбу, разумеется, отпустили. Каждый взял с собой по одному крупному сазану, запеченному в фольге местным поваром, остальное взвесили и без сожаления в родную стихию. Получилось, что Тимоха поймал самую крупную, но общий вес улова был выше у Сени, так что ударили по рукам, признав ничью. Выпили они изрядно и поэтому за руль Тимохиной Камри, сел один из охранников, второй повез главаря, который уже начал клевать носом и засыпать.

Давно не посещал он Петровну, хорошая старушка и ему симпатизирует. Помогла в свое время серьезно и спрятала, когда за ним злые люди с пушками гонялись. Он туда заезжает временами по старой памяти, интересно с ней и профессия интригующая. Вот завтра, с утречка и двинем с фирменным сазаном в подарок, а пока домой, отдыхать, свежего воздуха, вина и эмоций передоз явный.

На Ростовской свалке, после известных событий двухгодичной давности, ситуация успокоилась и вошла в привычное, ровное для всех подобных помоек русло. Милиция не появлялась, контингент был не предсказуемый, а временами даже безумный, его требовалось жестко держать в руках. И по этой причине, бомж сообщество не возражало против своеобразной диктатуры, которая неизбежно установилась. Тем более, что диктатура была очень демократичной, свободы бомжам не ограничивала, от них только требовалось строго соблюдать свод определенных правил, которые были понятны и очень логичны. Можно задать вопрос, как диктатура стыкуется с демократией? А очень просто, или соблюдай элементарные правила общежития, или вали на все четыре стороны. Выбор есть и со своим уставом в этот монастырь никого не пустят.

А если есть законы, значит должны быть люди, следящие за их исполнением. В данном случае, это был всем известный Годзилла, двухметровый мужик с перекошенной на одну сторону рожей и огромным пузом. Так же вокруг него постоянно крутился Игумен, длиннобородая личность с абсолютно не понятным статусом. Вроде не лез никуда, но был уважаем, тем более что иногда отменял прямые приказы Годзиллы, а тот распоряжения Игумена никогда. Вот и пойми, кто из них главный. Сегодня, верхушка свалки, в количестве примерно десятка человек, собиралась на экстренное секретное совещание по сверх важному поводу. На них плотно наехали и надо срочно что то с этим делать. Наехали по абсолютному беспределу, Годзилла сидел мрачнее тучи, а Игумена всего колотило от ярости. Эти ребята прожили очень трудные жизни и повидали всякое, но только не такого, что произошло недавно.

— Ежик, рассказывай, только по порядку, не все в курсе, пусть слышат.

Рассказывать начал бомжонок не высокого роста с разбитым в кровь лицом и перемотанной бинтами головой, через которые проступали кровавые пятна.

— Меня тут не все знают, поэтому расскажу с самого начала. Жили мы на хате у Васи Беркутова, он тут на свалке редко появлялся, мы в городе на баках работали. Квартира у него двухкомнатная, нас там шестеро обычно ночевало, а сам Васька на стакане плотно больше года, уже белку ловить начал. Ну за квартиру, понятно не плачено, свет и газ отрубили, мы чувствуем скоро вышибут всех на улицу. Денег скинулись, кто как может, половину погасили коммунальных, ЖЭК даже обещал свет с газом включить.

— Ты, Еж, короче давай, суть самую, ваши рамсы с ЖЭКом никому не интересны.

Это подал голос не терпеливый и подвижный как ртуть Игумен.

— Ну да, короче. Облава была на квартиру, двое ментов в форме и еще в гражданском двое. Нас с квартиры всех вышибли, а Ваську увезли куда — то, хату опечатали. Ну, мы печати сорвали и снова зашли, Васю ждем. А че такого? Он хозяин и не выгонял никого, а менты эти даже никаких корочек не показали.

— Давай, Ежик, конец самый.

— Да, конец. Через месяц приходят снова эти, всех вышибают и говорят, что Васька им квартиру продал, а сам уехал с города. Куда не их дело, все бумаги в порядке.

— Это уше шетвертую хату отшимают у наших, пошерк один в один. Жамошили Вашька, што прошентов. И ишкать никто не будет, с ушастковым шхвачено.

Это подал голос пожилой, беззубый, но сохранивший в полном порядке мозги бомж со странным прозвищем Гвардеец. Что интересно, он был почти не пьющим.

— Да это ладно еще, вы слушайте, что дальше было.

Игумен все время старался направить разговор в нужное русло, Еж продолжил.

— А что дальше? Забрали нас позавчера с Саней, прямо с баков сняли, увезли в машине за город, в дом какой то. Там бить начали, а мы ничего понять не можем. Кто — то их главного, мочканул, или он сам от разрыва сердца умер, так и не поняли. Ну вы Саню знаете, он псих психом, в отмашку на них пошел, так его убили у меня на глазах. С пистолета сначала в колено, он орать начал, и сразу в голову стрельнули. Потом пить втроем сели и бухали всю ночь, а мне слышно о чем говорят. Так вот, их главный — мент выгнанный с органов и напарник у него, тоже милиционер, только работающий. Короче, избили их на улице, прямо посреди двора ночью, они только с машины вылезли.

Рассказчик с Ежика был не только плохой, но еще и сильно испуганный. Он спотыкался, мямлил, заикался и Игумен не выдержал.

— Молчи лучше, сам расскажу. В общем так, братва, этих двух козлов измолотили во дворе дома главного как то очень необычно. Не видно было, кто бьет, но удары сыпались. То есть, рядом никого не было, вообще никого. Видели охранник с магазина рядом, и мужик еще с собакой гулял, тоже свидетель, и самое главное. Вся драка попала в камеру наблюдения магазина, остальная банда ее потом смотрела, так чуть не рехнулись от зрелища. Вот реально, говорят, удары летят со всех сторон, ребра трещат, синяки, а рядом нет никого.

— Да, точно. Они всю ночь это обсуждали, я слышал все. Говорят, что те, кого били, обосрались оба и орали жутко от страха, народ милицию вызвал. Наряд приехал, все прекратилось, а главный — труп. Инфаркт, вроде. Они уверены, что кроме нас некому. Говорят, всех шестерых поймают и правду вышибут. Или мы это сделали, или в курсе.

— Ты как ушел?

Прошамкал беззубым ртом Гвардеец, уперевшись взглядом в бедного Ежика.

— Они меня к спинке кровати привязали, а я вот.

Бомжик изобразил связанные перед собой руки, наклонился вперед и выдернул зубами с лацкана замызганного пиджака лезвие бритвы.

— Они пережрались там все и повырубались, но один ко мне подошел и руки проверил как связаны, осторожный. Но все уснули и я ушел. Плевал я на их веревки.

Снова подал голос Игумен.

— В общем так, братва, эти твари не успокоятся, вчера в городе двух наших отмолотили. Спрашивали где Ежик и остальные. Но мы их спрятали, на саму свалку не сунуться, тут им ловить нечего. Но в городе щемить скорей всего будут, осторожней там. Если кто на квартирах обитает, всем исчезнуть срочно, особенно хозяевам. Всех сюда, спрячем и прикроем. И думать надо, думать....

Лист 2

Вот чем отличается хорошее французское вино от более крепких и бюджетных напитков, так это полным отсутствием утреннего мерзкого послевкусия. Может быть, конечно, легкий туман в голове, если перебор, но лечиться всякими народными методами желание возникнет вряд ли. И еще не хватало, чтоб возникло, при 80 евро за бутылку. Эти мысли бурлили в голове у Тимохи, пока он делал бодрую разминку с гантелями, весело перекрикиваясь с женой через стенку. Супруга была в отличном настроении, вчерашний фаршированный сазан явно пришелся ко двору. Завтракать его остатками он отказался, и разогнав дурную кровь гантелями, выпил большую чашку кофе. Пора, наверно, на аудиенцию к колдунье, не зря вторая, аналогичная рыбина, дожидается своего часа в холодильнике.

— Рад вас видеть, Петровна! Примите презент от восхищенного почитателя талантов, не все время меня кормить пирогами и отбивными.

Готовить и кормить Тимоху, Петровна очень любила. Он тут и пирогов отведывал разных и с начинками, а говяжья отбивная с картошкой вообще была фирменным блюдом.

— Заходи давай, а что у тебя тут в бумагу завернуто? Вот так сазанище! А запах какой, ну это не в духовке делалось точно. Сам поймал?

— Да, вчера на рыбалку с Сеней ездили, оттуда гостинцы. Только ее разогреть надо, вчерашняя, и в холодильнике лежала.

— Да уж разберусь, как нибудь. Говори, что за дело, не просто так гостинец этот, но спасибо, поем с удовольствием. Уважил бабку.

— Ну, Петровна, сразу быка за рога берешь. Мне даже неудобно стало.

— Неудобно сам знаешь, что делать. Проходи на кухню, чайку заварим.

За чаем разговор принял совсем не конструктивный характер, заинтригованная ведьма выпытывала зачем он сюда приехал, а Тимоха, неожиданно уперевшись, ускользал от прямого ответа.

— Ладно, сиди чай пей, я карты разложу, может что и увижу.

Петровна, на другом столике, раскинула свои любимые "Таро", гость молча пил чай с травками, посматривая с любопытством. Процесс занял немало времени, ведьма явно увлеклась и Тимоха уже начал нетерпеливо покашливать. Та почувствовала нетерпение, бросила на него быстрый взгляд, и резко смешала колоду.

— Не знаю, мужчину вижу какого то, но его женщина приведет. И рядом с ним еще одна женщина, у тебя с ним связь через нее.

Он слегка обалдел от таких раскладов, ее словам стоило доверять, все обычно сбывалось. Правда и говорит так, что понимать можно по-разному, но были моменты, когда ее прогнозам логичных объяснений просто не находилось. По жизни, Тимоха был убежденный атеист и не верил вообще ни во что, но ко всякой паранаормальщине относился с любопытством. Это ему нужно было для самоуспокоения, чтоб в очередной раз убедиться, что мир понятен, материален и жизни после смерти не существует. Но на этой самой кухне, его ставили в такие тупики, и столько раз, что железобетонная стена материализма давно дала трещину и начала помаленьку рассыпаться. Но нас так просто не прошибешь! Разве могут сравниться какие — то факты, пусть даже и очевидные, с настоящими убеждениями? Чему нас с детства учили в школе и разных учебных заведениях? Да пусть в эту кухню хоть черт зайдет собственной персоной, усомнимся и не поверим!

— Истину говоришь, Петровна, истину. Одна дама очень хочет показать тебе своего мужа. Женщина эта самая простая, но вот муж ее не совсем. Положение у него, статус, пост высокий занимает. Тут с одной стороны требуется полная секретность, с другой, нас любопытство мучает, зачем ему так срочно ведьма понадобилась. Ну никак, понимаешь, его должность к колдовству не располагает.

— Кого это вас? Сеня никак, наверно, не успокоиться. Вот все есть у человека, кроме здоровья, но никак не может без риска. Опять куда — то влез, наверное.

— Так как, поможешь?

— А ты знаешь что, фотографию его принеси мне сначала. Я ее покажу кое — кому, а там посмотрим. И жены фотографию, обязательно. Иногда действительно, от баб все зло.