Ведьма сама по себе

С двадцать четвертого этажа открывался вид на унылое стадо обшарпанных высоток, в далеком провале двора — запаркованные автомобили, как черепица, одного цвета с уличной пылью, а она все чаще думала о Лесе и в конце концов решила посмотреть на него вживую. Во что бы то ни стало. Купила в турагентстве "Реджинальд-Путешественник" дешевый вояж на несколько дней — и вот она здесь, вся в бинтах, с непонятными перспективами. Но не об этом же рассказывать обаятельному собеседнику, другое дело мафия, отвергнутые поклонники и гонки на выживание!

Уже потом она узнала от Текусы, как облажалась с выводами. Николай и в самом деле был из тех самых Ковалей — известных предпринимателей, виноделов, кондитеров, торговцев и, по совместительству, контрабандистов. Она тогда хмыкнула: "Ну, контрабандисты они только летом, пока порталы открыты..." "А ты думаешь, порталы у нас тока летом на Изначальную? — огорошила ее Текуса. — Есть и другие во всякие-разные места... Отворяются они в Лесу, в таких местах, куда не кажный доберется, и знают про них не все, да всем и незачем про это знать. Через иные еще и пройдет не всяк: кого милости просим, а кого другой мир к себе ни в какую не пустит. Ковали везучие, ихнему брату хоть куды есть дорога. Тока дело тут не в одном везении, надо еще, чтобы в сердце не было червоточины. Для Николая любая дверь открыта, а кое-кто у нас круче всех, но туда им хода нет, — старая ведьма злорадно хохотнула. — И поделом..." "Например, Валеас?" — уточнила Ола. "Да не про него я, у этого бандита сердце злое, но без гнили, иначе так бы и стала я его учить! Придет время, узнаешь, о ком толкую, но сперва маленько ума наберись. Вишь, мы лесные, и Лес наш здесь, поэтому нас не тянет совать нос во всякую дверь. Зато мы можем довести странника до нужного места, вот и сотрудничаем с Ковалями — и им, и нам хорошо. Не болтай кому попало, тебе положено об этом знать, а посторонним ни-ни". Ола приняла к сведению предупреждение и с досадой призналась: "А я такого наврала ему про себя..." "Дак это не беда, — Текуса махнула сухонькой рукой. — Сам-то он тоже из любителей плести небылицы, в ихнем деле без этого никак. Небось, догадался, но чего ж не послушать, если складно сочиняешь?"

По стандартному, или староземному, летоисчислению Ола провела на Долгой Земле год и полтора месяца. Николай за это время приезжал на Манару четыре раза. До потаенного портала в Лесу его провожали Изабелла или Валеас, ее ни разу с собой не взяли. И о том, что находится за этим порталом, и что оттуда приносит безбашенный контрабандист из династии уважаемых виноделов и кондитеров, никто не распространялся. Обидно. Считают дурой или не доверяют? Хотя кто же в здравом уме станет доверять дээспэшнице?

"Тебе надо учиться жить заново, — сказала ей Изабелла на исходе второго месяца. — Ты должна перестать быть дээспэшницей — разорви эту оболочку и выбирайся наружу".

"Вы думаете, я смогу стать настолько другой?" — спросила Ола. На "ты" они с Изабеллой перешли позже.

"Если б было иначе, Лес тебя не позвал бы. И речь не о том, чтобы ты стала другим человеком, а о том, чтобы ты стала собой. На Изначальной ты почти потеряла себя настоящую, а теперь ты должна себя вернуть. Собрать по кусочкам потерянное, заново отрастить ампутированное, понять, кто ты на самом деле. Лес поможет. Что бы ни происходило, Лес всегда у тебя за спиной".

Получилось или нет? Изабелла с Текусой от таких разговоров уходили — "кто же знает тебя лучше, чем ты сама?", а с Валеасом она не хотела это обсуждать, от него точно комплиментов не перепадет.

В следующие приезды Николай увидел ее уже без бинтов и коросты. Гуляли, ходили в кинотеатр с помпезными клумбами перед крыльцом и белыми колоннами, на которых после каждого дождя появлялись чернильные кляксы "волчьего бархата" — работники Санитарной службы отскабливали их раз в неделю. Долгианское кино оказалось на уровне, спецэффекты не хуже компьютерных, здесь этим занимались маги, умевшие создавать иллюзорные картины.

Иногда сидели в маленьких кафе, непременно с каким-нибудь экзотическим антуражем: развешанной по стенам коллекцией мобильных телефонов, шоп-терминалом с разноцветными банками за прозрачной дверцей, электронными табло, привинченными на манер декоративных панелей. Натащили через портал: местные покупали на Земле нерабочую или списанную технику для украшения интерьеров. В "Одинокой белке" даже стоял банкомат Космотрансбанка, и Ола в первый раз инстинктивно шагнула к нему, но тут же спохватилась — это всего лишь реквизит, и счет ее остался на Земле, и вообще здесь в ходу только наличка.

"Если начнешь крутить с кем-нибудь шуры-муры, чужим на глаза не попадайся, — предупредила Текуса. — Не забывай о том, что на дворе осень".

Отношение к вопросам морали на Долгой Земле менялось в зависимости от времени года: весной и летом — вольные нравы, осенью и зимой — чтобы никаких внебрачных связей. В гостинице в номере Николая они пили чай и невинно болтали, с дверью нараспашку согласно осенним правилам хорошего тона, зато в гостях у Олы делали много чего другого.

В доме Текусы у нее была своя комната. Через дверь от комнаты Валеаса, но в личную жизнь друг друга они по молчаливому уговору не лезли.

Николай в их захолустье надолго не задерживался. Он жил на Кордее, в Танхале — умопомрачительном столичном городе, который Ола видела только на фото в интернете да на здешних открытках. До чего же ей туда хотелось! Она там, конечно, побывает, но не завтра, когда-нибудь потом, неизвестно когда.

"Я лесная, а меня все равно тянет в города — в Дубаву, в Танхалу, это нормально?" — спросила она однажды у Текусы.

"Это правильно, — с одобрением отозвалась старая ведьма. — Мы, лесные, словно мостик между Лесом и человечьими городами, нас и должно тянуть в обе стороны. Изабелла дорвалась до Леса, и больше ей ничего не надо. Валеас как есть лесной хищник, о нем и вовсе отдельный разговор. А ты такая же, как я, тебе нужно и то, и другое, ты правильная лесная колдунья".

Ей жуть как не хватало интернета для общения с Николаем. Могли бы каждый день чатиться, хоть "привет-привет", но здесь человек, уезжая, как будто исчезает из твоей жизни, хочешь послать письмо — напиши на бумаге, запечатай в конверт, брось в почтовый ящик, а потом жди целую вечность, пока оно доберется до адресата, пока придет ответ... Отстойная здесь почтовая связь, и никакой альтернативы.

Надо успеть на автобус до Гревды, следующий только через полчаса, а ей позарез нужна идеальная характеристика от начальства, чтобы поскорей погасить судимость. Позавтракала яблочно-ягодным пирогом с кофе. Ягоды лесные, четырех видов, сама собирала вместе с Изабеллой, а пекла Текуса. В темноватой прихожей, зашнуровав кроссовки, глянула в зеркало: уже не похожа на стриженого под ноль новобранца, волосы отросли на пять сантиметров. Ладно, не на пять, на три-четыре с половиной, бешеная швабра — гроза медузников, зато густые, и оттенки прежние остались: пшеничный с пепельным. А на Осенний бал можно и в парике.

Дома под черепичными крышами, с лепными звериными мордами на фасадах, тонули в тумане, который наползал по утрам из Леса. Девушка шагала быстро, засунув руки в карманы ветровки. Впереди маячил автобус, он всегда ее дожидался, если она опаздывала не больше, чем на десять минут — с лесными ведьмами надо дружить. Еще пара дней, и потом ему ждать не придется: отмотала срок, финиш! Сказать водителю или нет?

По обе стороны от дороги тянулись поля и огороды. Туман редел, солнце сияло так, словно его полгода держали взаперти, а теперь оно вырвалось на волю и наверстывало упущенное. Задернув шторку, Ола достала из спортивной сумки "Историю развития магического знания на Долгой Земле", том третий. Интересно, не интересно — ей полагается все это знать. Хотя, несмотря на нудное изложение, все-таки интересно.

Гревда, официальная столица Манары, была таким же заштатным городишкой, как расположенная возле южных береговых ворот Хаяла, где жила Текуса со своими учениками. Те же малоэтажные дома — одни оштукатурены и украшены лепниной, другие кирпично-бревенчатые без затей, третьи тоже бревенчатые, но в таком резном кружеве, что поначалу Ола глядела в недоумении: ничего себе арт-объект! Тут хватает арт-объектов, местные дизайнеры вовсю отрываются, и правила градостроительства этого не запрещают: дома должны быть надежными, чтобы держали тепло долгой зимой, чтобы стены не разваливались и крыши не протекали, а как они выглядят — на усмотрение собственника.

Главное отличие Гревды от других населенных пунктов Манары: над ней господствовала циклопическая серая громада феодального замка, окруженного крепостной стеной из бетонных блоков. К этому-то замку Ола и направилась. С независимым видом, словно она и есть здешняя принцесса, прошла под сводами ворот, небрежно кивнув охраннику. По правилам следовало предъявить пропуск, но всех магов, работавших на Гревдинском зимнем складе, охрана знала в лицо.

— Олимпия, на плодоовощи! Виноград с помидорами привезли, много перезрелого, постарайся закончить сегодня, пока не испортилось.

— У меня сегодня предпоследний день, — напомнила Ола.

— Да, да, вечером поговорим, — отмахнулось начальство. — Сейчас бегом помидоры спасай!

Забросив сумку в свою личную кладовку с табличкой на двери "О. Павлихина", она отправилась в плодоовощной сектор. Тускло освещенные залы с низкими потолками, под ногами хрустит засохшее земляное крошево, холодина, пахнет луком, яблоками, редькой, чесноком. Мешки, сетки, ящики, ящики, ящики... Предпоследний день, счастье-то какое!

— Это вы — Олимпия? Рад познакомиться! — суетливый полноватый мужчина, выскочивший из-за внушительного штабеля ящиков с помидорами, нервно улыбался, на лбу у него блестела испарина. — Выручайте, что называется, а это вам от всего сердца...

"Улыбка нимфы", шоколадная фабрика братьев Коваль. Будем считать, привет от Николая.

Она кивнула и с достоинством спрятала плитку в карман. Наверняка даритель отвечает за своевременную доставку груза, но чуток запоздал, и теперь исправить его косяк может только складская колдунья — если успеет законсервировать несчастные помидоры до того, как они начнут портиться.

Ола управилась до обеда. Она работала быстро и умело, почти сравнялась по своим показателям с Наиной и Розмари — двумя старыми ведьмами, приятельницами Текусы. На очереди проблемный виноград, его тоже зашибись сколько, но она его к вечеру сделает. Если надо, задержится — предпоследний день ведь, не жалко.

— Ола, идемте обедать!

Здешний персонал как будто не видел разницы между осужденной Олимпией Павлихиной и другими складскими магами. Все-таки она будущая полноправная колдунья, а преступление совершила, пока была "туристкой". Туристы с Земли Изначальной по определению неразумны. К этому апеллировала защита в лице Изабеллы Мерсмон, с этим охотно согласились прокурор и судья.

Главный свидетель обвинения, колдун Казимир Гранеш, которому Ола помешала захватить кесейскую лазутчицу, был желчен и нетерпим, но оказался перед дилеммой: настаивая на суровом наказании, он тем самым продемонстрирует, что принимает "туристов" всерьез — и выставит себя на посмешище. В отместку он после оглашения приговора потребовал для Олы еще и суда магов, но снова просчитался: разбирательство вылилось в яростную дискуссию с лесными о проблеме взаимоотношений с кесу и о вероятных последствиях, если бы люди причинили вред княжне Эвендри-кьян-Ракевшеди. В ходе полемики Изабелла раскатала его аргументацию в блин, а Текуса обозвала его "сопляком недальновидным". По сравнению с ней посрамленный двухсотлетний маг и впрямь был сопляк. Обвиняемая сидела тихо и чинно, храня на лице выражение "осознала, раскаиваюсь, готова искупить". Под конец о ней вспомнили и вынесли вердикт: виновна в импульсивных необдуманных действиях, должна изучить под руководством своих наставниц Свод правил магического сообщества. Ничего страшного, ничего нового, этот Свод ей по-любому полагалось проштудировать.

Под суд угодила только она, притянуть к ответу Валеаса так и не смогли. Никаких доказательств, что это он вызвал грозу и разбил южные береговые ворота, чтобы серая княжна смогла сбежать в Лес. Все понимали, что это его работа, потому что больше никому, но дело развалилось за отсутствием улик. Наверняка он еще и кого-то подкупил, при его выдающихся целительских способностях это в два счета — всегда найдется, что предложить. И про убийство никто не узнал.

Ола с Маратом тогда вляпались, как наивная школота: поехали с местными парнями, которые обещали показать дорогу к воротам, но вместо этого завезли их в заброшенную хибару. Марата побили и вышвырнули, ее стали насиловать. Ублюдки позарились на угнанный вездеход, за который власти объявили награду, остальное в довесок. А Валеас вломился в эту хибару после того, как вынес береговые ворота — чтоб укрыться от ливня, который сам же и вызвал. Его не хотели пускать, но он смертельно устал и без лишних разговоров перерезал всю шайку. Вот так они с Олой и познакомились.

Трупы он после дождя вытащил наружу, их сожрали шмыргали — летучие твари, похожие на черные мохнатые клубки, к утру там лежали одни скелеты.

Возле развалюхи, где разыгралась криминальная драма, позже обнаружили автомобиль погибших по неизвестной причине местных жителей и находящийся в розыске армейский вездеход. Валеас проинструктировал Олу, что говорить: когда их с Маратом туда привезли и попытались затащить в дом, она вырвалась и убежала, была сильно напугана, неслась, не разбирая дороги, подвернула ногу и упала, потом на нее наткнулся возвращавшийся домой колдун. Из той компании никто не уцелел, а Марат через Равдийский портал вернулся на Землю, и уличить ее во лжи было некому. Вдобавок Валеас научил ее закрывать мысли от ментального проникновения, так что правды никто не узнал, кроме Изабеллы и Текусы.

Обеды привозили из ресторана "Неуловимые вареники". Чистенькая столовая, скатерти в сине-белую клетку, на стене календарь с Изабеллой, из окон виден замковый двор.

В складской цитадели работало семеро магов, считая Олу.

Богдан, директор по магической части, занимал эту должность уже с полсотни лет и считал, что нет работы важнее. Вместе с лесными ведьмами он поручился за девушку, перед этим полгода отработавшую на консервации по ученической разнарядке. Когда на Манару приезжал Николай, Богдан разрешал ей менять график — для осужденных это возможно только по приказу руководителя рангом не ниже замдиректора. Золото, а не начальство. Ола понимала, что ей крупно повезло, и старалась его не подводить, еще ничего здесь не сгноила и не запорола, в отличие от некоторых.

Пухлая Наина с узлом седых волос, похожая на добрую бабушку, и худая крючконосая Розмари — черные, как вороново крыло, крашеные локоны уложены в замысловатую прическу, в ушах бриллианты, пронизывающий взгляд умных водянистых глаз. Старинные подружки Текусы, порой они наведывались к ней в гости. Ввиду преклонного возраста обе работали по свободному графику, зато умели всякие сложные штуки, которые у других не получались. Например, одним махом законсервировать партию слив разной степени зрелости: многослойные дифференцированные чары в один прием, Ола этому пока не научилась. Розмари и Наина сразу взяли ее под крыло: "ученица нашей Текусы, хорошая девочка". Официально она была ученицей Изабеллы Мерсмон, но Изабелла жила в Лесу, и в городе за девушкой присматривала старая колдунья.