— Да, майор, неплохо, — согласился немец. — Новая конструкция. Разработана при участии, — он слегка скривился, — русских конструкторов, — заметив, что от ангаров к ним бежит посыльный, Гейнц вежливо попрощался и неторопливо пошел к домику диспетчерской.

Янек, узнав от посыльного, что прибыли его напарники, вернулся в ангар. Несколько часов они принимали танки и следили за подготовкой их к транспортировке. Апотом, очередной раз выйдя покурить, увидели возвращение опытных машин. Из-за загораживающих обзор домика диспетчерской и ангаров послышался усиливающийся лязг. Колонна машин выползала из-за деревьев. Пять, шесть... девять... одного танка не хватало. Машины одна за другой подходили к бетонированной площадке, разворачивались, образуя неровный строй. Обсыпанные пылью, пышущие жаром машины отличались от виденных в начале пробега парадных чистеньких машин, как шахтер, вылезший из забоя, от панночки, приехавшей на бал. Экипажи, даже на вид обалдевшие от многочасового грохота, неуклюже выбирались из люков, спрыгивали на бетон и формировали короткие шеренги по краю площадки.

— Вы здесь, господин майор? — командующий первой танковой дивизией генерал-майор Брюс Маргрудер, он же начальник гарнизона и испытательного полигона, появившийся около ангаров вместе с внушительной свитой из военных и гражданских, сразу заметил польского танкиста. К Янеку генерал относился очень хорошо, видимо из-за его боевого опыта.

— Пойдемте, посмотрим на наши новинки, — отмахнувшись от явно пытавшегося что-то возразить гражданского строгом костюме, черном кожаном плаще и шляпе, пригласил он Коса.

Внушительная делегация подошла к машинам и рассосалась вдоль строя. Машины, пахнущие нагретым металлом, маслом, выхлопами сгоревшего топлива и кисловато-сладким запахом пороха, казались утомленными, но несмотря ни на что готовыми к новым дорогам.

— Ну, Джимми, — обратился генерал к стоящему в первой шеренге испытателю в сером, неформенном комбинезоне. — Как впечатления?

— Отличные, сэр! Натуральный зверь! Пушка — мощная, лучше и точнее старой, мотор — зверь. Броня... она и есть броня...

— Зверь говоришь, — иронично протянул генерал. — А что это одного не видно? Вышел из строя.

— Да, сэр. Бывает, сэр! — ответил испытатель, криво усмехнувшись. — Даже 'Форды' иногда ломаются, сэр,, — добавил он.

Генерал коротко хохотнул и повернулся к неожиданно выдвинувшемся из толпящей неполеку свиты Гейну.

— А вы что скажете, генерал?

— Он прав, мистер Брюс. Все бывает, — политично ответил Гейнц. — У меня во время марша к Вене половина танков вышла из строя из-за технических неполадок.

— И все равно мне это не нравится, — проворчал, но без всякой злости, генерал. — Десять процентов потерь без воздействия противника — многовато. Вы не находите, мистер Джеймс? — перевел он взгляд еще на одного гражданского, похоже, представителя фирмы-производителя.

СССР. г. Харьков

— Ну, поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой, — цитата из Гоголя, произнесенная молодым конструктором, в другое время могла бы вызвать смех. Но сейчас окружающим было не до того, все во все глаза уставились на одетого по последней американской моде. — И вот эдак все ходят в Американщине? — продолжил он, разглядывая собеседника, одетого по 'последней ньюйоркской моде' в кургузый пиджак, с огромными накладными карманами и брюки длиной до лодыжек, с широкими манжетами внизу штанин. Все было аккуратно и даже в чем-то элегантно, но уж очень непривычно.

— Самые модники — только так, — горделиво ответил ничуть не смутившийся собеседник.

— Ладно, модни-и-и-к, рассказывай, как съездил, — перешел с ироничного на деловой тон Морозов. Но не удержался и еще раз процитировал писателя. — Ну и смешная же у тебя свитка.

— Да уж, начальник, даже на тебя подействовало, — улыбаясь во все тридцать два зуба, заметил собеседник. — Так что все бабы теперь мои, — резко став серьезным, он прподнял портфель, который держал в правой руке. — Тут, все тут Александр Александрович. Много интересного, как для нашей группы, так и для всего КаБэ, да. И новинки по ходовой части, и фильтры для двигателистов. И даже кое-что по литью башен и корпусов...

— И ты молчал? — притворно нахмурился Морозов. — ну Яков, ну хмырь..Пошли, скорее. А пока идем — в двух словах, что заметил и как оцениваешь дела у американов.

— Да много чего, — стараясь не отставать от идущего широким шагом главного, задумчиво проговорил Баран. — Даже не знаю, с чего начать. Например, легкие танки они теперь будут втрое меньше выпускать, да. И слухи были, что в войсках старые списывают. Этот немец, что у них в экспертах ходил, да пшеки им отсоветовали от применения легких в первой линии. И броню теперь будут увеличивать, даже после введения рациональных углов наклона.

— И до какой-же? — даже сбился с шага от неожиданности главный конструктор. — Пятьдесят, шестьдесят?

— Да, почти. Два — два с половиной дюйма лоб и три дюйма башня. И это не предел. Говорили про новые танки с четырехдюймовым лбом.

— Это что же, на среднем? — повернув голову к молча кивнувшему Якову, спросил Александр. — Так на них данные о польской войне повлияли? — удивился он.

— Да, похоже. Причем польские танкисты, которые у них танки принимают, и не скрывали, что у них сейчас тоже машины добронируют прямо в войсках. Как минимум до пятидесяти на лбу.

— Вот как, — несколько оставшихся до дверей в корпус шагов они прошли в молчании. Морозов задумался, а его собеседник не спешил прервать его размышления.

— И что там сказал о легких танках? — вдруг, уже открывая дверь, спросил главный конструктор Особого КБ завода номер сто восемьдесят три. — Поляки и американы отказываются, говоришь?

— Да. Ну, не совсем чтобы отказываются, — поспешил ответить Яков. — Сильно сокращают. Вроде как кроме разведки они больше ни для чего не нужны.

— И поляки, говоришь, там были? — вдруг сменил тему Морозов.

— Были, да. Причем как говорили, с боевым опытом. Закупают у Штатов средние танки. При мне два конструктора возмущались, что заставляют переделывать башню под их пушки, причем срочно. Вроде как сверхурочно работать оставляют, а платят за переработку мало. Капиталисты, за лишнюю копейку удавятся, — осуждающе добавил Яков.

— Погоди, погоди. Поляки, получается, легкие танки вообще не планируют?

— Ну да, я так понял.

— Черт побери, а 'англичане ружья кирпичом не чистят', — опять процитировал главный. — А у нас наркомат обороны до сих пор на Т-50 основную ставку делает. Ты хотя бы наверх сообщил? — негромко, практически шепотом спросил он.

— Обижаешь, начальник. Обязательно и всенепременно, — также шепотом ответил Яков.

— Ну, вот и пришли. Сейчас ты нам все расскажешь подробно и в лицах, — остановившиь перед дверью кабинета, главный оглянулся на смешавшегося Барана. — Не бойся, модник. Не съедят, — и решительно открыл дверь...

А в это время в сборочном цехе шла работа. У дальнего конца цеха яако даже на фоне солнечного света вспыхивала электросварка, несколько собираемых машин облепили бригады рабочих, что-то подвинчивающих, подкручивающих и регулирующих. Внезапно в ровный гул работы ворвался новый громкий звук. Очередной Т34М вдруг стрельнул выхлопом мотора и, грохоча гусеницами по бетону, неторопливо двинулся в сторону ворот. Несколько рабочих, перестав ковыряться в недрах соседних танков, приподняли головы и проводили взглядом машину, неторопливо выползающую на свежий воздух. Но сразу же вновь занялись своими делами — бригадир за несделанную работу не поххвалит.

Танк, только что вышедший из ворот цеха, остановился. Мотор работал на холостых оборотах, пока рабочий, выгнавший машину из цеха, что-то быстро объяснял испытателю. Выслушав, тот кивнул и натянув танкошлем, привычно залез в люк механика-водителя. Поревывая мотором, тяжелая бронированная машина неторопливо проехала около полсотни метров и аккуратно вкатилась на заранее установленный прицеп. Едва мотор танка заглох, как набежавшая команда начала быстро упаковывать танк в брезент.

Взревел мотор тягача и автопоезд, везущий что-то квадратное, мало похожее на танк, выехал в торопливо распахнутые заводские ворота и взял курс на испытательный полигон.

Великобритания. г. Лондон.

Кортеж мчался по вечернему Лондону. Темнело. Лил обычный лондонский дождь. Горели лишь фонари, свет в домах прятался за плотными шторами и прочными ставнями. В окнах машины мелькали призрачные серые дома, серые люди, серые зонтики, серые деревья.

Грузный человек на заднем сидении, похожий на бульдога не только лицом со слегка отвисшими толстыми щеками, но и всем своим громоздким, растолстевшим от сидячей работы, телом. Он молчал, только изредка поворачивая голову к окну и разглядывая мелькающие за окном силуэты.

Наконец автомобиль, развернувшись, остановился у незаметного бокового входа в Букингемский дворец. Сам дворец, как и развевающийся над его крышей штандарт были практически неразличимы за пеленой дождя, усиливавшегося с каждым мгновением.

Его ожидали. Премьер-министр Великобритании Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль не успел даже приподняться с сидения автомобиля, как подскочивший лакей открыл дверцу и развернул над персоной премьера зонтик, прикрывая его от дождя. В дверях Уинстона уже ждал один из адъютантов короля. Сухо поздоровавшись и покосившись на большой и тяжелый портфель в руках премьера, он жестом предложил Черчиллю следовать за собой.

В небольшом, скромно обставленном кабинете его ждал

— Ваше Величество, — склонился он в полупоклоне, призванном высказать искренне уважение и при этом не уронить достоинство самого ответственного человека в стране.

— П-приветствую, сэр У-уинстон, — чуть-чуть заикаясь, произнес король, указывая премьеру на небольшое кресло. — П-п-присаживайтесь.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — Уинстон, поблагодарив, осторожно присел. Одновременно отметив про себя, что столь явно прорвавшийся в речи старый недуг Его Величества явно выдает его волнение. Портфель, подумав, премьер аккуратно поставил на пол рядом с креслом и лишь тогда поднял свой взгляд на суверена.

Они сидели друг против друга, с двух сторон маленького столика из темного, почти черного дерева. Несколько мгновений, в тишине, прерываемой только доносившимся из-за окон шорохом пдающего дождя номинальный властитель империи и его верный глава правительства внимательно смотрели друг друга.

— Н-не ж-желаете ли коньяку, сэр Уинстон? — король, похоже, сумел справиться с собой.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — удивленно ответил Черчилль, отметив про себя, что суверену все же удалось его удивить. Была ли эта импровизация от присущей монарху застенчивости, или продуманный ход, но Черчилль ощутил некую неуверенность и даже... растерянность или что-то близкое к этому. Разговор, ход которого он уже примерно распланировал, неожиданно ушел куда-то в сторону.

Как и бывает при хорошей организации и вышколенных слугах, два коньячных бокала появились словно из ниоткуда. Приподняв в салюте бокал, Георг Шестой смочил губы напитком и, подержав в руках, пока Черчилль делает глоток, аккуратно поставил на столик.

— Итак, сэр Уинстон, перейдем к делу. За минувшие дни я встретился с многими достойными и опытными людьми, облеченными ответственностью, — его голос заметно окреп, похоже, Его Величество полностью успокоился.. — Некоторые из них поддерживали ваш курс на решительную конфронтацию с коммунистами России. Сторонники войны были уверены в своей правоте, красноречивы и убедительны. Другие решительно выступали против, столь же уверенно и безапелляционно, и убедительно. Теперь я намерен выслушать вас, сэр Уинстон. Докажите мне необходимость войны, которую вы так усиленно готовите.

— Ваше Величество, — вот теперь перед королем сидел настоящий Черчилль, тот самый неукротимый политик, получивший прозвище 'бульдог Империи', полностью оправившийся от неожиданности, и готовый к разговору, — нет ничего проще. Понимаю, что сторонники сэра Невилля, сумевшего добиться выдающихся результатов чужими руками, готовы и дальше продолжить эту увлекательную и весьма полезную для дела Империи Большую Игру. Но... tempora mutantes (времена меняются, лат.), Ваше Величество. И мы вынуждены меняться вместе с ними. Дело в том, что Британская Империя находится в глубоком кризисе. Несмотря на присоединение к нашей экономике германского вассала, несмотря на внешний блеск и временно выросшие показатели, на укрепление фунта... мы понемногу утрачиваем позиции. Америка ведет свою игру, ее товары начинают проникать в наши колонии и хотя мы потеснили ее в германском анклаве, они понемногу, исподволь теснят нас в Азии, в Канаде, даже в Индии. И они не стесняются использовать в своих целях русских коммунистов. Борьба против колониализма... да, только в осовобожденных от нашей власти странах сейчас же появятся аиериканские компании, как в той же Южной Америке.

— Значит... война, — вздохнул король. — Причем мы вынуждены будем сами участовать в ней. Как в четырнадцатом... Неужели нельзя договориться?

— Да, Ваше Величество. Нам с нашей бывшей колонией тесно на этой планете. А на вершине должен остаться только один. Положение безусловного лидера дает власть, силу и богатство. Но и обязывает драться с любым, кто имеет хотя бы возможность занять это место, не говоря уже о намерениях. Тот, кто забывал об этом правиле, встречал неизбежный финал.

— Но... вы уверены в исходных посылках, сэр Уинстон? В том, что нас ждет неминуемый кризис?

— Несомненно, Ваше Величество. Разрешите? — дождавшись утвердительного кивка, Черчилль достал из портфеля папку. Обычную, картонную папку, которыми пользуются клерки Сити для хранения прозаичных накладных и прочих не слишком важных документов. — Здесь, Ваше Величество итог работы нескольких десятков лучших экономистов Империи. Краткая выжимка из их труда, с которой я покорнейше прошу Вас ознакомиться.

Король спокойно взял протянутую папку, отодвинул бокал и положил хранилище бумаг на столик. Поколебавшись секунду, развязал завязки и углубился в чтение. Черчилль сидел спокойный, словно статуя Будды, лишь бегающие зрачки глаз выдавали его истинные чувства. Король читал внимательно и с каждым прочитанным словом его лицо словно каменело...

dd> Финляндия. Пограничная зона неподалеку от станции Майнила

Группа мужчин, одетых в финскую военную форму, с руганью тащили по лесу сравнительно небольшую короткоствольную пушку. Небольшую, конечно относительно обычных дивизионных орудий. А так, больше полутонны веса даже со снятым для облегчения щитом — не слишком легкая и удобная для транспортировки по лесным дорожкам вещь. Кусты и деревья, да и само орудие словно сопротивлялись, цепляясь за все подряд и заставляя буксировщиков ругаться еще более ожесточенно.

— Эх, Сатана Перкеле!

— Анти, не отлынивай. Или думаешь, никто не видит?

— Сам толкай, Тойво! Раскомандовался...

— Давайте быстрее, финские парни! Нажмите!

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓