Лимб. Анафемные души

— Правда! Видел! — нагоняет его кочевник, выплёвывая изо рта травинку. — Страшная такая... тварина. Рот разорван, глаза — две чёрных пустых дыры, а язык длинный и раздвоенный, как у змеюки.

Проводник окидывает кочевника насмешливым взглядом:

— Да ты совсем идиот. Ни одна прокаженная душа так не выглядит. Это ты мне тварюгу какую-то фантомную описываешь.

— Ага, как же! — жестко смеётся кочевник. — Всё-то ты знаешь, да и ничего по сути! Никакая это не фантомная тварюга была, а самая настоящая анафе...

— Захлопнись! — проводник вдруг толкает кочевника в спину и тот летит на встречу с землёй, вспахивая её физиономией. — Совсем жизнь не дорога? На перерождение отправиться хочешь?! Говоришь, что знаешь, кто такие прокаженные и вот так просто называешь их по имени?!

— Да я... да я... Да что я такого сказал-то? — мямлит кочевник, утирая лицо рукавом крутки и оставляя на ней разводы грязи.

Проводник грозовым облаком нависает над кочевником, и пока остальные молчаливо наблюдают за разворачивающимся действием, угрожающе шипит ему в лицо:

— Не хочешь лишиться проводника и остаться здесь на корм фантомам, захлопни пасть и не смей больше разевать на тему прокажённых. Потому что мне, тупой ты кусок бревна, здесь эти твари не нужны. Так что не смей их звать, понял?!

Кочевник нервно сглатывает, тупит взгляд и нехотя кивает.

— Вот и хорошо, — проводник хлопает его по плечу и продолжает путь.

Тропинка круто уходит вниз по бугристому склону и все мы переходим на трусцу, в то время когда платформа ударяет старика в спину и буквально подбирает под себя, пока Шоу вовремя не хватается за клетки и замедляет её движение.

— Спасибочки, рыжик, — подмигивает ему старик.

— Что значит: что-то убивает проводников? — продолжаю разговор я, так как впервые об этом слышала. Видимо до меня слухи вообще никогда не доходят.

— Хрень всё это! — кричит проводник, адресуя мне скользкий, но чертовски самоуверенный взгляд. — Слушай этого старпёра меньше, путница! Никто и ничто нас не убивает!

— Конечно, не убивает, — гаркает старик. — Отправляет на перерождение ваши грешные душеньки, всего-то.

Один из кочевников вновь отвешивает старику подзатыльник и колени того подгибаются, ступни уходят в землю.

— Козлина, — ворчит тот, так что слышу только я. — А ты, небось, на пожарище побывала, а, странная девочка?

Невольно оглядываю свою одежду, затем отвожу взгляд на макушки деревьев вдали и коротко качаю головой:

— Не твоё дело.

Джинсовая куртка, белая футболка под ней и эластичные брюки сплошь покрыты дырами и чёрными разводами от копоти.

Старик прав — шмотки давно пора сменить, да только возможность никак не подвернётся, а пытаться выторговать что-то у кочевников в то время когда платить нечем — глупо. Если только натуру предлагать не собираюсь.

— Говорят, разорвало его, — доносится до ушей разговор кочевников шагающих впереди.

— Да ну! Не верю! Быть такого не может.

— Не таким уж и крутым он был, как все о нём трещали.

— А ты что, знаком с ним лично был, или как? — посмеивается один из кочевников и второй отвечает точно таким же противным смехом:

— Видел однажды. Страшный, как чёрт! Белые лохмы, чёрные глаза, рожа кирпича просит. Вообще ноль эмоций, чес слово! Многие его даже немым считают.

— Это потому, что для Белой вороны слишком много чести трепаться с отребьем вроде нас, — насмехается один из кочевников. — Эй, Гром, что скажешь? — обращается к проводнику и тот нехотя оборачивается, окидывая спутников невыразительным взглядом. Затем отводит взгляд в сторону и лениво отвечает:

— Видел как-то этого Рэйвена. Мутный парень. Так что даже не удивлюсь, если слухи окажутся правдивы и он действительно пришил весь свой отряд. А потом и себя прикончил. Псих.

— Да его на куски разорвало! — гаркает один из кочевников. — Кто-то видел его ошмётки в лесу в окружении других трупов. И что-то смутно верится, что один из самых известных проводников Лимба собственными силами себя четвертовал.

— Тогда кто это, по-твоему, сделал? — легкомысленно усмехается наш проводник. — Фантомы? Не мели пургу! Крышу пареньку основательно снесло, вот и укокошил себя сам, тоже мне дело...

— Ха. Дебилы, — раздаётся смешок старика по правую сторону от меня. — Слыхала, что несут? Белая ворона сам себя прикончил! — И шёпотом добавляет: — Охота это, точно говорю! Какая-то тварь основательно за проводников взялась! Всех скоро прикончит, вот увидишь!

Бесстрастно смотрю старику в лицо:

— Не вижу логики. Белая ворона слишком "стар" для того, чтобы перерождение его памяти лишило. Какой смысл какой-то там твари убивать таких, как он?

— А никто и не говорил, что тварь только с этой целю проводников убивает, — щурится старик. — Знаешь Ворону, ага?

— Ни разу не видела. А не слышал о нём только глухой.

— Вот и повезло, что не видела, — усмехается старик. — Говорят, он таких как ты за версту чует. И собственными руками укокошивает!

Не нахожу что ответить, лишь застывшим взглядом смотрю на старого кочевника и слова из себя выдавить не могу, а тело начинает пробивать мелкая дрожь.

Какого чёрта вообще?!

— Ты... ты знаешь? — наконец шепчу едва слышно.

Старик поудобнее хватается за верёвку, продолжая волочить платформу за собой и негромко посмеивается:

— Я может и стар, странная девочка, но уж точно не слеп, как некоторые.

И тут начинается ЭТО.

То, чего я меньше всего ждала сейчас. То, что способно не только убить меня, но ещё и стопроцентно лишить нас с Шоу проводника, после того, как тот собственными глазами увидит, кого ведёт за собой в мирный сектор.

Обычно всё начинается с лёгкого покалывания. Кожа на ладонях начинает зудеть, иногда даже перерастая в щекотку. А затем... затем меня накрывает оглушительной вспышкой боли, которая свинцовым молотом бьёт по голове, до искр перед глазами, до выкручивания суставов, до истошного крика, который не могу себе позволить! И так всегда. Раз за разом. Моё тело превращается в пепел.

— Катари, — шепчет Шоу, сдёргивает с моей спины рюкзак и бросает на землю. Хватает за плечи, разворачивает спиной к кочевникам и силой опускает в высокую траву. А я в это время дрожу с ног до головы. По лбу и вискам сбегают капельки липкого пота, дыхание напоминает жалкое поскуливание побитого жизнью пса, стремительно накатывает волна жара, за ней — волна холода и так до бесконечности... Так будет пока Это не прекратится.

Руки трясутся. Сжимаю ладони в кулаки, пряча их в рукавах куртки, лишь удваивая боль, но это всё, что могу сделать, чтобы не выдать себя, не выдать то, кто я есть на самом деле. Ведь если проводник откажется вести нас дальше, если оставит нас с Шоу в этом секторе...

— Катари! — напряжённый шепот Шоу прорывается в сознание. Ясные глаза цвета сочной травы внушительно смотрят на меня, большие мозолистые руки охватывают мои запястья и с силой сжимают. Это причиняет Шоу боль — точно знаю. Сейчас я — раскалённая добела сталь. Сейчас я — готовое взорваться жерло вулкана. Сейчас я опасна. Сейчас я та, от кого следует бежать без оглядки. Сейчас я тот самый "маяк в океане" чья энергия на все сто процентов активна, она сигналит, горит и светится, зазывая к нам всех фантомов из ближайших секторов. Но когда Это происходит со мной, Шоу готов сделать что угодно, чтобы если не прекратить мою агонию, то разделить её на двоих.

— Держись, сейчас пройдёт, — говорит он, переводя взгляд на мои руки, превращающиеся в два чёрных уголька. Кожа чернеет и трескается, становится жесткой, бугристой, обрастает шершавой коркой, покрывается волдырями и лопается, как гнойные нарывы, порождая яркие лучи света вырывающиеся из дырявого, изуродованного тела.

— Дыши, Катари! — шепчет Шоу, не отпуская меня. — Ты знаешь, что делать. Возьми это под контроль, чёрт тебя побери, Катари! Сделай это! Ты можешь это сделать!

— Что там у них происходит? — доносится из-за спины.

— Эй, путники, что там у вас? Что за дела?

— Пошёл отсюда! — рычит Шоу на кочевника подобравшегося слишком близко. Тот пятится назад, спотыкается о собственные ноги и падает на пятую точку, тихо, с ужасом, выдыхая себе под нос:

— Мать честная, что это за дерьмо такое?.. Вы... Ты... Она...

— Покажи! — проводник хватает меня за плечо и круто разворачивает к себе. Тут же отшатывается, позволяя моему разрушающемуся телу повалиться на землю.

— Вы... вы... ЧЁРТ! ОНА ПРОКАЖЁННАЯ!!! — раздаётся вопль проводника, а следом хор из точно таких же шокированных голосов.

Ничего нового.

Всё как всегда.

Зажимаю уши тлеющими руками, утыкаюсь носом в траву и заставляю себя глубоко дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Медленно, спокойно. Это всё ещё моё тело. И только я над ним властна.

— Прокажённая!

— Мать вашу! Эта девка — прокажённая! — долетают до сознания смутные голоса.

— Какого дьявола?! Эй, ты, рыжий урод, а ну-ка иди сюда! Объясни!

Хруст чего-то ломающегося.

Наверняка, носа.

О, да, Шоу умеет доступно объяснять.

— Вот тварь! — орёт кто-то будто из-под воды. — Хватайте его! Чего стоите?!

Шоу справится с этим. И не с таким справлялся. Ни один раз ему приходилось ввязывать в передряги из-за того, что Я есть.

Зажимаю уши сильнее. Чувствую, как "зараза" распространяется всё больше, всё выше по телу. Теперь тлеют не только руки — грудь горит в огне, живот получает удары раскалённой плетью, шея сжимается от невидимой удавки.

Начинаю задыхаться.

— Катари, борись! — раздаётся голос Шоу и также быстро стихает, одновременно с очередным глухим ударом.

— Не использовать материализацию! — кричит проводник. — Да что за придурки?! Ни кому, ни о чём не думать! Фантомы и так уже рвутся сюда!

Хорошо, что у нас есть проводник — теперь мы знаем о скором визите фантомов. В общем-то, во время моих припадков обычно так и бывает, так что могла и сама догадаться.

Раздаётся треск... Стоит на секунду открыть глаза и приходится стать свидетелем тому, как благодаря чьим-то мысленным потугам из земли с корнями вырывается разлапистое дерево и отправляется в полёт к Шоу.

Или... не совсем к Шоу.

Чёрт.

Прикрываю ладонями затылок...

— Катари! — крик Шоу раздаётся над головой, а следом его массивное тело наваливается на моё и вжимает в землю. Он принимает удар на собственную спину и, скорее всего, с помощью мысли отправляет дерево в дальнейший полёт к кочевникам.

— Ты не должен этого делать! — кричу, содрогаясь от боли. — Не используй мысли! Не делай ещё хуже, Шоу.

Как будто хуже уже может быть... Иногда я говорю такие глупости.

Шоу помогает мне сесть, хватает за плечи и не без ужаса смотрит на угли, в которые превращаются мои конечности.

"Плохо дело. И сама знаю."

— Так что не надо на меня так смотреть! — кричу с надрывом. Шатаясь, поднимаюсь на ноги и бреду в низину, к узкому руслу реки, чья гладь искрится серебристыми бликами в лучах утреннего солнца и буквально манит податься желанию, подойти ближе... А потом пожалеть об этом.

— Только не вода, Катари! — с надрывом кричит мне в спину Шоу, но резко замолкает, и я не знаю, что тому причина.

Кочевники расступаются передо мной, как перед... прокаженной. Впрочем, такой они меня и считают. Поэтому просто бреду, обхватив себя руками, спотыкаюсь и падаю — ватные ноги не держат. Тело сгорает, разрушается. Предательское тело! Даже с ним мне в этом проклятом Лимбе не повезло!

Падаю на колени, погружая ладони в хрустально-чистую воду и ощущаю первое облегчение, маслом разливающее по телу, обволакивающее каждую стонущую от боли покалеченную клеточку. Ползу на четвереньках, выдёргивая руки из илистого дна, и шлёпаюсь всем телом в прохладу воды.

Изо рта вырывается протяжный выдох облегчения, и я переворачиваюсь на спину. Боль притупляется, оставляет меня, но лишь на время — до следующей незабываемой встречи. Вода вокруг темнеет, с кожи сходят большие круглые хлопья, чёрные, как сажа, грубые, как каменный уголь, а под ними показывается розовая, мягкая и нежная, как бархат, моя новая кожа. Сейчас вода спасла меня, но уже завтра я об этом пожалею.

"Змеиное проклятие", так называли Это жители Подземного города из которого меня изгнали.

Вот так ирония. Душа, которая была и так проклята, раз умудрилась заблудиться по пути на небеса и попасть в Лимб, оказалась проклятой вдвойне и даже не знает за какие заслуги.

Не успеваю подняться из воды и оглядеться, как за спиной из редкого лесочка на склоне горы раздаётся протяжный женский вопль, а спустя несколько секунд резко обрывается. И наступает та самая тишина, которая страшнее и опаснее самого разрушительного в мире землетрясения. Та самая, когда стук сердца в груди — единственный звук, что ты слышишь, и он ведёт обратный отсчёт до встречи с неминуемым. И оно наступит. Неминуемое. Потому что они уже здесь...

— Фантомы!!! — крик нашего проводника первым нарушает тишину и становится отмашкой для паники, терпеливо дождавшейся своей очереди.

ГЛАВА 2

Меня зовут Катари.

И это не моё настоящее имя. Настоящего я не знаю. Того самого, каким наградили меня родители, того самого, какое стало моим с рождения... Я знаю своё другое имя. Оно нашло меня, когда я "родилась" во второй раз. Когда моим домом стал Лимб.

Шоу состоял в том отряде, который отправили в один из секторов фантомов за новенькой душой. За моей душой. Они нашли меня в местности принявшей материализацию лесного озера окружного кипарисовым лесом. Я сидела на берегу, обняв себя руками, раскачивалась из стороны в сторону и как психически нездоровая трясла головой. Не помню, зачем это делала. Скорее всего, пыталась отрицать действительность. И, скорее всего, я просто вмиг одичала от страха непонимания, когда вылезала на берег, сплёвывая на камни целые лужи пресной воды.

Я не знала, кто я. Не знала, сколько мне лет. Не знала, как оказалась на этом озере.

Я даже понятия не имела, что уже умерла. Знала лишь, что это произошло недавно, раз отряд заблудших не нашёл на моём теле отметки "красного солнца" — знака тех, кто однажды уже погибал в Лимбе и отправлялся на перерождение забывать всё о чём знал. Таких заблудших здесь большинство и они уже не настолько ценятся, как могли бы. Ведь и пользы они могут принести меньше, чем идеальные заблудшие — те, кто никогда не встречал в Лимбе свою смерть. Только идеальные заблудшие могут стать проводниками, а здесь это очень престижно.

Я же изначально была никем.

В этом и была моя странность для окружающих.

Обычно, новенькие души появляющиеся в Лимбе помнят всё о своей жизни в мельчайших деталях, и лишь спустя время их память начинает стираться, оставляя в голове лишь то, что нужно знать обитателю этого места: кто ты есть сейчас, где ты, как здесь жить и кого стоит опасаться.

Никто из древних заблудших так и не смог дать мне ответ на этот вопрос. Никто из них понятия не имеет, что с моей душой не так. Сильно не так, как оказалось в дальнейшем.

Процесс принятия новой реальности проходил, мягко говоря, неспокойно. Сначала я истерила, кричала и даже смеялась как ненормальная с Шоу, его отряда и их проводника, а затем... меня просто "выключило". Я смолкла и замкнулась в себе.