Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Лимб. Анафемные души


Опубликован:
21.03.2018 — 21.03.2018
Аннотация:
Третья книга из серии "Психопазлы". Книги самостоятельные, истории от друг друга не зависят и не пересекаются. Социальная фантастика, мистика, ЛФР 18+ АННОТАЦИЯ: Все зовут меня Катари. Но это не моё настоящее имя. Настоящего я не знаю. Вопреки всем законам Лимба я не помню о себе ничего за исключением момента собственной смерти, которую вижу изо дня в день, каждый раз, когда засыпаю. Я - обречённая на вечное скитание в Лимбе душа с седеющими волосами и превращающимся в пепел телом, чьё существование покрыто вуалью тайны. Странная, отчуждённая душа, которая лишь пытается не потерять остатки себя и даже не подозревает, что Лимб давно объявил на неё охоту, в то время, когда кто-то другой объявил охоту на Лимб. Его зовут Рэйвен. За спиной все зовут его Белая ворона, из-за внешности, которой наградило его это место. Он - єпоцелованный смертьюЋ, носитель опасного символа, древний заблудший и просто чернорабочий выполняющий установку Лимба. Однажды наши дороги с Рэйвеном пересекаются. Что это: совпадение, случайность, неизбежность или же нечто большее? Нечто, способное положить конец существованию самого мира мёртвых. Кто мы есть? Кем мы станем? Кто из нас жертва, а кто охотник? И что у нас может быть общего, если мы родом из разных эпох?.. Мы - обитатели Лимба. Мы - заблудшие души, приговорённые к скитанию в обители смерти. В месте с множеством секторов, с множеством опасных сущностей, с множеством дверей и тайн. В месте, где мысли становятся материальными, а выхода не существует. Потому что все мы уже мертвы. Внимание: выложен ознакомительный фрагмент! Полную версию романа можно приобрести на сайте "Призрачные миры" Здесь Следить за новостями группе автора в вк Вот Здесь . Книга на ПродаМане Поделиться
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Лимб. Анафемные души


Елена Филон

Психопазлы# 3

Жанры: социальная фантастика, лфр, мистика, параллельные миры

"Лимб. Анафемные души"

Аннотация:

Все зовут меня Катари. Но это не моё настоящее имя. Настоящего я не знаю.

Вопреки всем законам Лимба я не помню о себе ничего за исключением момента собственной смерти, которую вижу изо дня в день, каждый раз, когда засыпаю.

Я — обречённая на вечное скитание в Лимбе душа с седеющими волосами и превращающимся в пепел телом, чьё существование покрыто вуалью тайны. Странная, отчуждённая душа, которая лишь пытается не потерять остатки себя и даже не подозревает, что Лимб давно объявил на неё охоту, в то время, когда кто-то другой объявил охоту на Лимб.

Его зовут Рэйвен. За спиной все зовут его Белая ворона, из-за внешности, которой наградило его это место. Он — "поцелованный смертью", носитель опасного символа, древний заблудший и просто чернорабочий выполняющий установку Лимба. Однажды наши дороги с Рэйвеном пересекаются. Что это: совпадение, случайность, неизбежность или же нечто большее? Нечто, способное положить конец существованию самого мира мёртвых.

Кто мы есть? Кем мы станем? Кто из нас жертва, а кто охотник? И что у нас может быть общего, если мы родом из разных эпох?..

Мы — обитатели Лимба. Мы — заблудшие души, приговорённые к скитанию в обители смерти. В месте с множеством секторов, с множеством опасных сущностей, с множеством дверей и тайн. В месте, где мысли становятся материальными, а выхода не существует. Потому что все мы уже мертвы.

ПРОЛОГ

Один из секторов фантомов в этот раз принял очертание весьма необычного места.

Эта была маленькая Английская деревня с мощеными улицами, которые знать не знали, что такое шины автомобилей и мотоциклов. Эта старая деревня когда-то очень давно получила название Кловелли и была построена в расселине крутого утеса, окруженного плотными лесистыми массивами опускающимися к морю. Узкие переулки были выровнены белыми домами, каждый из которых украшали красочные ставни. Тем, кто никогда здесь не был было сложно поверить, что это — деревня, и уж тем более рыбацкая. Скорее она похожа на курортный городок, или тихие улочки какой-нибудь европейской столицы, и здесь — в Лимбе, — без единого на них живого человека эта деревня казалась какой-нибудь декорацией к страшной сказке.

Отряд заблудших из мирного сектора именуемого Лютым городом, шагал по главной улице этой очаровательной, но фальшивой, как и всё в Лимбе деревеньке, и озирался по сторонам в поисках недавно появившейся здесь новенькой души.

Их было четверо и один проводник, шагающий во главе шеренги. Для отряда подобно этому — обычная работа вылазка в сектор фантомов принявший облик места смерти человека, душа которого попала в Лимб. Новенького заблудшего необходимо забрать из сектора фантомов до тех пор, пока он не натворил бед, и пока фантомы первыми его не обнаружили, не полакомились живой материей и не начали плодиться, как саранча. И так раз за разом... Заблудший погибает, отправляется в начальную точку на перерождение, фантомы вновь его находят и всё повторяется по кругу.

Чтобы этого не происходило и существуют отряды по зачистке секторов. Для этого существуют и проводники — единственные кому под силу найти окно в другой сектор, следовательно — и дорогу "домой". Но проводником ещё нужно стать, заслужить это выслугой долгих лет перед Лимбом, а также никогда не погибать в этом месте. Что не так-то просто.

Один из таких проводников сейчас шагал по центральной улице материализации английской деревни и был единственным, кто не вращал головой и не дёргался время от времени от каждого шороха, или шума разбивающихся о каменистый берег волн. Добровольцев на подобные вылазки не много, так что половина из его отряда ещё зелёные сопляки, которые верят, что огнестрельное оружие — действительно лучшая защита в Лимбе. Но это не так. Мысли — вот главное оружие Лимба. Мысли, которые умеют становиться материальными. Мысли, которые лучше держать в узде, если только не хочешь пригласить фантомов на ужин и подать им себя на блюдечке.

— Сколько он здесь? Что-то не внушает доверия, — доносился шёпот заблудших за спиной проводника, которых тот отлично слышал.

— Говорят около шестидесяти лет.

— Ага, а я тогда здесь сотню!

— Думаете, он вас не слышит, идиоты? — зашипела единственная в отряде женщина.

— Да плевать, — фыркнул парнишка лет восемнадцати. — Всё равно враньё.

— Не веришь? — усмехнулся мужчина постарше, шагающий в обнимку с дробовиком. — Говорят, его скоро к древним можно будет отнести. Эдак лет через двадцать. Но с такими перспективами, зуб даю, ооочень скоро наш проводничёк не только идеальным заблудшим будет, но ещё и древним станет, как вон тот пень.

— Говорят, он пол Лимба обошел, прежде чем в Лютом городе засел.

— Ага, и говорят, типа бежал от чего-то.

— Или от кого-то.

— А ещё говорят, что он якобы с Лимбом общаться умеет, в это тоже поверите?

— Может и так, кто знает, как далеко у него за столько лет крыша уехала,— хмыкнул мужчина, поглаживая ствол дробовика.

— А ещё говорят, что у него символ "красного солнца" есть. На всю спину! — поиграл бровями парнишка. — Ещё и странный какой-то, что-то вроде на красную спираль похожее.

— Не мели чушь, сопляк! — загоготал мужчина с редкой бородкой, так что смех эхом прокатился по тесной улочке. — Это всё байки торговцев-кочевников про заблудших "поцелованных смертью". Или "помеченных смертью", один чёрт — враньё всё! Никто не может уйти из Лимба, вернуться к жизни, а потом попасть сюда снова. А если бы такие и были, на них клеймо вечного неудачника ставить надо, а не символ "спиралевидного солнца".

Мужчина с дробовиком вопросительно уставился на собеседника:

— То есть... в символ "спиралевидного солнца" ты всё же веришь?

— Не знаю, — фыркнул мужчина с бородкой. — Лично не видел. Но если он и существует, то точно не как награда для дважды залётных в Лимб пташек. Не много ли чести?

— А может у него и спросим, раз вы и так тут никого не стесняетесь? — вновь зашипела женщина, поглядывая на широкую спину игнорирующего их разговор проводника.

— Почему бы и нет? — хмыкнул мужчина с бородкой. — Эй, проводник, сколько ты здесь?!

— Ага. А он прям взял и ответил, — усмехнулась женщина. — Ещё про "тату" на спине спроси.

А проводник вдруг остановился, повернул голову на двадцать градусов вправо и негромким, спокойным голосом произнёс:

— Она здесь.

— Она? — женщина из отряда шагнула ближе, глядя на разбитую лодку у причала. — Душа?

— Девочка, — ответил проводник и, ускорившись, зашагал дальше.

Возле лодки с красной выцветшей краской, на гладкой гальке сидела девочка лет семи. Брызги морской воды ударяли ей в спину, и с одного взгляда было не понять, от чего у этого ребёнка мокрые щёки. Но это были слёзы. Девочка плакала и крепко сжимала в кулачках подол красной юбки колокольчиком. Светлые хвостики намокли и свисали двумя невзрачными сосульками, розовая кофточка липла к худощавому телу, а на коленке красовалась большая ссадина.

— Ещё ребёнок, — женщина присела перед девочкой и ласково улыбнулась. — Всё хорошо. Мы тебя не обидим.

— Она ведь ещё ничего материализовать не успела? — обратился к проводнику мужчина с дробовиком и почесал затылок. — Надо бы сказать ей, чтобы это... ни о чём не думала, или как там нужно?

Но проводник не отвечал. Бесстрастно смотрел на ребёнка и уже думал над тем, как до прихода фантомов пройти к ближайшему окну в другой сектор. Оставаться здесь и дальше — не безопасно. Солнце клонится к закату, скоро наступят холода, а вся фантомная масса сбежится сюда, как на маяк в океане, как только почувствует первую материализацию мыслей.

— Эй, как тебя зовут? — улыбалась девочке женщина, пробегаясь пальцами по её намокшим волосам. — Меня Урсула. Я тебе всё объясню, хорошо?

Девочка не отвечала, но с громким "Ик" прекратила плакать.

— Ты главное ни о чём не думай, — продолжала улыбаться Урсула. — Это... здесь это не безопасно. Твои мысли они... могут стать реальными, понимаешь? Так что постарайся вообще пока ни о чём не думать. Ты ведь знаешь алфавит? Конечно, знаешь. Просто повторяй его про себя постоянно, это поможет отвлечься.

— Надо уходить, — молодой парнишка кружился на месте и выглядел настороженно. — Не люблю красивые местечки, жутко как-то.

А проводник продолжал пристально смотреть в мокрое от слёз лицо ребёнка и по-прежнему не двигался.

— Слышь, проводник?! — воскликнул громче парнишка. — Эй! Рэйвен, или как там тебя?! Убираться, говорю, надо!

Проводник медленно перевёл на заблудшего бесстрастный, будто неживой взгляд и негромко ответил:

— Берите её. Идём к окну.

Урсула обнимала девочку за плечи и пыталась разговорить, пока отряд с новенькой заблудшей шагал по мощёной деревенской дороге к ближайшему окну в другой сектор.

— Не забудь закрыть глаза, — в третий раз напомнила Урсула. — При переходе через окно навсегда ослепнешь, если не закроешь глаза. Так что помни об этом. Ускоренной регенерации в этом случае не будет. Ах, да, регенерация... Я позже тебе это объясню.

— Кто этот мужчина с белыми волосами? — девочка впервые заговорила, и Урсула мягко улыбнулась ей в ответ.

— Это наш проводник. Рэйвен.

— Рэйвен?.. Разве вороны не чёрные?..

— Ну... — Урсула лишь пожала плечами на закономерный вопрос, ведь имя их проводника именно это и означает — "ворона". — Некоторые его так и называют — Белая ворона, только никому не говори, что я тебе сказала.

— Мне не нравятся его глаза, — пухлые губки девочки вновь дрожали от накатывающих слёз.

— Почему? — удивилась Урсула.

— Они чёрные.

— Окно! — объявил проводник, пропуская отряд и новенькую заблудшую вперёд.

— Окно здесь, просто ты его не видишь, — пояснила девочке Урсула. — Ну, а теперь закрой глаза и иди за мной. Немного полетаем.

Следующий сектор был одним из промежуточных. Это значит, что здесь никто не живёт, а обычно просто проходит мимо в сектор, который будет поинтереснее какой-нибудь банальной природной материализации. Но это не значит, что в этом редком лесочке под тёплым солнышком безопасно. И птички здесь не настоящие щебечут. А фантомы — не единственные сущности, которых Лимб припрятал в своём рукаве.

Отряд остановился на узкой просеке, и Рэйвен кивнул Урсуле, чтобы та занялась делом. А это означало лишь одно...

— Пойдём, мне нужно кое-что проверить, — Урсула обняла девочку за плечи и отвела за одно из разлапистых деревьев. — То, что я попрошу тебя сделать, может напугать немного, но поверь, это всё ради твоей безопасности. Я лишь хочу узнать кто ты и как долго здесь.

На удивление девочка кивнула, облизала пухлые губки и была вся во внимании.

Урсула с некоторым облегчением вздохнула:

— Я попрошу тебя раздеться. Полностью. Я должна буду осмотреть тебя... эм-м... чтобы найти кое-что, что могло появиться на твоей коже. Мы, — заблудшие, — называем этот символ отметкой "красного солнца". Он появляется у тех, кто уже был здесь однажды, но... здесь же с ним случилась неприятность, и он вновь попал в то место, где уже один раз просыпался. Понимаешь?

— Сектор? — тоненьким голоском спросила девочка.

— Да. Ты слышала? — вздохнула Урсула. — Тот сектор, где ты очнулась — один из секторов фантомов, принимающих нужный ему вид. В этот раз он принял материализацию места, где ты... где... ты...

Урсула, надув щёки, вновь тяжело вздохнула, понятия не имея, как объяснить ребёнку, что он уже умер, так, чтобы не напугать его до чёртиков, и решила, что займётся этим позже.

— В общем, — женщина вновь улыбнулась, — считай, что эта такая игра. Немного страшная, конечно, но игра. Если однажды ты уже была в том секторе, из которого мы тебя забрали, то где-то на твоём теле должна была появиться отметка в виде красного солнца. А если ты... скажем, новенький игрок, то твоя кожа будет чистой.

— Понятно, — девочка кивнула, поглядывая сквозь кусты можжевельника на группу мужчин оставшихся на просеке, и по просьбе Урсулы принялась снимать с себя всё ещё влажную одежду.

Отметки "красного солнца" на теле не оказалось. Что означало — этот ребёнок умер недавно — в реальном мире и попал сюда — в место поглощающее души, что заблудшие именуют Лимбом.

В место, из которого нет выхода.

В место, где никому нельзя доверять.

— Скажешь мне своё имя? — Урсула помогла застегнуть девочке верхнюю пуговицу на кофточке и с теплотой улыбнулась, когда напуганный ребёнок впервые улыбнулся ей.

— Не скажу, — пожала плечами девочка. — У меня его нет. — Тонкими и острыми, как спицы пальцами девочка ударила Урсуле в грудь, а уже спустя секунду в её не человеческой ладони оказалось ещё бьющееся сердце заблудшей.

Урсуле повезло, ведь она даже не успела понять, как и от чего умерла, отправившись на перерождение в начальную точку. Её память будет стёрта и вскоре за Урсулой придёт точно такой же отряд, какой пришёл за этой девочкой, чтобы вытащить её душу из сектора фантомов. И теперь Урсуле вновь придётся отрицать происходящее, вновь принимать факт о собственной смерти и заново знакомиться с Лимбом.

Сердце женщины, как переспелая слива лопнуло в руке девочки, забрызгав кровью розовую кофточку и миловидное детское лицо. Девочка шагнула к просеке, где её уже ждал проводник по имени Рэйвен и отлично знал, что за существо находится перед ним.

Да, теперь он был уверен, что перед ним То, что он и ожидал найти в том секторе.

— Что за чёрт?!

— Где Урсула?!

— Урсула!!! — закричали другие заблудшие, наблюдая, как из-за деревьев к ним выходит широко улыбающаяся и забрызганная чужой кровью девочка.

— Что ты с ней сделала?!

— Где Урсула?!

— Что вообще это за тварь такая?!

— Рэйвен, что это за... — Но мужчина с бородкой не успел закончить свой вопрос. По велению мысли проводника, дробовик его товарища направился ему в голову, раздался выстрел, и мужчина плашмя рухнул на землю.

— Что за...

— Какого чёрта ты делаешь?!! — заорали остальные на проводника, который выглядел всё также спокойно. Будто всё, что происходит сейчас, уже давно было ему известно. Давно было им запланировано.

Пока девочка обнажая заострённые зубы в улыбке с любопытством наблюдала за разворачивающимся действием, дробовик заблудшего направился на Рэйвена, но никто и понять не успел, в какую долю секунды дуло и приклад поменялись местами... Раздался выстрел, и лицо мужчины превратилось в такое же кровавое месиво, как и голова его товарища.

Оставшийся в живых молодой парнишка, чертыхаясь и дрожа от страха всем телом, пятился к лесу, пока Рэйвен провожал его сумбурные действия холодным взглядом чёрных глаз.

— Что ты, чёрт возьми, делаешь?!! — с надрывом закричал парень, уперевшись спиной в ствол дерева. — Ты... ты... ты же проводник!!! Почему?! За что ты их прикончил?!!

— Урсула была слишком слабой для неё, — негромко отозвался проводник. — А те двое и ты вполне могли подойти.

— Что?! Кто?! Я?! Для кого?! Ты спятил! Псих!!!

Девочка неуловимым взгляду движением оказалась рядом с бьющимся в истерике заблудшим, готовая сделать то, что задумывала изначально, но кто бы мог подумать, что какой-то проводник может оказаться быстрее её?..

Глаза паренька на секунду округлились, рот испустил короткий хриплый стон, а затем тело обмякло, повиснув на толстой ветке дерева, которая прошла сквозь его сердце, и которой несколькими секундами ранее на этом месте и в помине не было.

Девочка круто развернулась к проводнику, встретившись взглядом с его холодными и черными, как ночь глазами и решила, что этого заблудшего получить будет не так-то уж и просто, но его тело вполне подойдёт. Тело и глаза проводника — даже лучше, чем могло было быть! Зачем вообще ей обычный заблудший, если появился такой соблазнительный вариант?

Девочка шагнула вперёд, готовясь к нападению, готовясь овладеть телом заблудшего, для которого открыты дороги в любые сектора. А значит, теперь дороги будут открыты и для неё! Ещё недавно она и рассчитывать не могла на такую удачу.

Рэйвен шагнул навстречу и, склонив голову набок, не без интереса смотрел на создание, впервые на его памяти пожравшее душу ребёнка. Обычно эти твари не пожирают детей, потому что дети — слишком слабый сгусток материи, не пригодный для долгого существования в нём. Но эта сущность выбрала ребёнка. И скоро этой сущности понадобится другое тело для существования.

Что ж... Рэйвен с радостью предоставит ей своё.

— Долго ж я тебя искал, — губы проводника дрогнули в кровожадной ухмылке, — анафема. Прокажённая душа.

ГЛАВА 1

{Мне холодно.

Этот холод не похож на тот, когда немеет тело, дрожат губы, а деревянные мышцы сводит тугими судорогами. Этот холод сравним со скользкими ледяными змеями, ленивыми, опасными, не знающими пощады. Они хватают за лодыжки, обвивают икры и бёдра, ползут по животу и, шипя, затягиваются тугой петлёй на шее, вонзая в плоть отравленные зубы.

Босые ступни бредут по острым камням, которые въедаются в кожу и с каждым шагом причиняют всё больше боли. Эта боль ломает тело, разрушает разум и становится причиной хриплого гортанного крика вырывающегося изо рта. Так мне кажется... что причина всему — боль. На самом деле... я не знаю что причина. Я просто не помню этого.

Падаю на колени, хватаю себя за волосы...

Ударяюсь руками о мелкие колючие камни, сжимаю их в ладонях, пока новая волна боли не заставляет меня заткнуться и судорожно втянуть в стонущие лёгкие воздух. Какой воздух? Тёплый, холодный, горячий, сырой?.. Ничего не чувствую. Не могу чувствовать. Не имею права. Лишена этой возможности.

Всё, что есть я — призрак в плену собственного разума.

Всё, что есть вокруг — чёрно-белая картинка, заевшее воспоминание, моя неизбежность.

Грязное свинцовое небо нависает над неспокойной гладью широкого озера окаймлённого густым кипарисовым лесом. Вершины деревьев тонут в небесной пучине, путаются в тягучих, как смола грозовых тучах и дрожат от порывов ветра, который с корнями пытается выдрать из чёрной земли их могучие стволы.

Гладь озера напоминает жидкую ртуть, отражая в себе грязно-серые небесные разводы. Неспокойная, тревожная гладь... Она зовёт меня подойти ближе, опустить ступни в холодную мёртвую воду и покориться течению.

Делаю шаг. Шатаюсь. Обхватываю себя руками, тихонько всхлипываю, до крови кусаю губу и ступаю по илистому дну. Длинные чёрные локоны, повинуясь порывам ветра, взметаются над головой, ударяют по лицу, бьют в спину, подгоняя. Иду на глубину, чувствую, как намокает одежда, липнет к телу, становится тяжёлой и тянет меня вниз, за собой.

Ветер хлещет по лицу, как скальпелем режет кожу, бросает в меня удары проливного дождя. Не знаю, о чём думаю. Не знаю, зачем это делаю. Не понимаю, что стало причиной...

Ухожу с головой под воду и позволяю себе камнем пойти на дно. Не сопротивляюсь. Не боюсь. Принимаю.

Вода хлещет в горло, лёгкие стонут, сжимаются и умоляют о кислороде. Глаза открыты и всё ещё смотрят сквозь мутную воду бушующего озера. Веки сдаются последними, чувствую, как они тяжелеют, медленно опускаются, готовые принять блаженную темноту. Лёгкие завершают свою борьбу, покоряясь. Сознание уплывает вместе с безвольным телом ударяющимся о дно.

Последнее, что чувствую — нестерпимую, острую, как лезвие раскалённого клинка волну боли, словно кто-то клешнями вцепился в плечи, сжал их стальными пальцами и безжалостно рванул в разные стороны, разорвав меня на две части.

Последнее, что вижу — ослепительную вспышку золотистого света. Такую яркую, что боль ударяет по глазам даже сквозь закрытые веки.

Последнее, о чём думаю... Хотела бы знать. Но я понятия не имею, о чём думала в последние секунды своей жизни.

Смерть настигает меня, цепкими пальцами хватая в ледяные объятия. Теперь я принадлежу ей. Теперь моё тело принадлежит земле. Теперь моя душа — собственность Лимба.}


* * *

Задыхаюсь.

Заглатываю ртом воздух, переваливаюсь на бок, обхватываю шею руками и, прижав колени к груди, лающе кашляю. Хочу сплюнуть воду, которой в помине нет и не может быть ни в желудке, ни в лёгких и вовремя включаю рассудок, чтобы из-за очередного кошмара не выглядеть ещё большей дурой в глазах десятка очевидцев, наблюдающих за моими далеко не самыми изящными телодвижениями на бугристом полу пещеры.

Никак не могу привыкнуть. Уже тысячи раз видела сон о том, как тону в озере, а всё никак не могу проснуться без кашля и стонущих от нехватки кислорода лёгких. Подумаешь, каждую ночь вижу этот кошмар... В Лимбе этим никого не удивишь, если только он не новая душа застрявшая здесь. В Лимбе, все мы мертвы и все мы каждую ночь видим одно и то же — сон о собственной смерти.

И в Лимбе все заблудшие души давно к этому привыкли.

Видимо все кроме меня.

Кочевники, или как их некоторые вроде меня называют — торговцы-мародёры, всё ещё посмеивались с моего припадка, когда я поднялась на ноги и, виляя из стороны в сторону, направилась к выходу из пещер.

Терпеть не могу кочевников. Эти не особо приятные личности, если их вообще можно назвать личностями, обворовывают сектора фантомов, после того, как отряды мирных секторов забирают из них новые души, и скитаются по всему Лимбу впихивая своё барахлишко тем, кто в этом барахлишке нуждается. Ну, или выставляют на обмен, что пользуется б`ольшим спросом. Потому что, чтобы оплатить товар натурой усилий много не надо, да и ума тоже. Таким образом и клиент остаётся с товаром и торговец доволен.

Выбираюсь на улицу и, щурясь от слепящего солнца, бреду вниз по склону горы, подальше от пещер, подальше от торговцев, подальше от вовремя пресечённого позора — наклоняю голову и выблёвываю в траву весь вчерашний скудный ужин. И так практически каждый раз после сна. Со стороны наверняка выгляжу, как постоянно блюющая душа. Малоприятное зрелище.

Отхожу в сторону, упираюсь спиной в шершавый ствол дерева и сползаю на землю.

В воздухе всё ещё чувствуется прохлада после ночи безумного холода. В Лимбе всегда так: ночью либо жарко до запаха жареного мяса, в который превращаешься ты сам, либо настолько холодно, что внутренности обрастают ледяной коркой. Этой ночью со мной происходило последнее так что, несмотря на тёплые лучи восходящего над одним из заброшенных секторов солнца пытающегося прогреть мою загрубевшую кожу, зубы всё ещё стучат, а мышцы только-только начали отогреваться.

— Катари! — позади доносится взволнованный басистый крик Шоу, и я невольно прикрываю глаза борясь с раздражением. — Катари! КАТАРИ!!!

— Здесь я! — выкрикиваю, не поворачивая головы, и тяжело вздыхаю. Отбрасываю в сторону налипшие на лоб седые локоны, снимаю с запястья резинку и стягиваю волосы в пучок на затылке.

— Катари! — Шоу, поскальзываясь на траве, приземляется передо мной и недовольно смотрит из-под тяжёлых бровей. — Почему ушла? Почему ничего не сказала? Почему не разбудила меня?!

Снова вздыхаю, глядя в ясные, как лунная ночь глаза моего друга и верного спутника Шоу.

— Времени не было, — киваю в сторону, где на траве остался мой вчерашний ужин.

Вижу сквозь густую рыжую щетину, как губы Шоу недовольно поджимаются. Проводит огромной ладонью по стянутым в тугой хвостик медным волосам и отводит взгляд в сторону пещер.

— Я говорил, что идти с торговцами — плохая идея! — рычит недовольно. — Они... они...

— Шоу, — не даю закончить пылкую речь и опускаю ладонь на массивное плечо друга, чувствуя, как он всё ещё дрожит после ночных холодов. — Нам нужен был новый проводник через сектора, ты знаешь это не хуже меня. И что могло быть проще, как примкнуть к шайке торговцев, у которых и есть необходимый нам проводник?

Шоу приземляется на пятую точку, упирает лоб в кулак, качает головой и вздыхает. Знаю, ему тяжело принять это. Две недели назад наш проводник ушёл, предав нас. Он был наставником Шоу. И другом, как мы думали. Но недавно у нашего проводника, видите ли, "третий глаз" во лбу открылся и, прозрев, он отказался идти с нами дальше, сославшись на то, что устал и пора бы ему уже обосноваться в одном из мирных секторов и посвятить себя спасению новеньких душ. Таким образом, мы остались без проводника, а значит — без возможности находить окна ведущие в другие сектора Лимба. И дабы не застрять в каком-нибудь секторе в компании фантомов пришлось примкнуть к группе кочевников, которые приняли нас, хоть и не бесплатно, разумеется.

— Катари... — ясные зелёные глаза Шоу с печалью смотрят в мои.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — качаю головой. — Так что...

— Нет, Катари! — Шоу хватает меня за руку. — Ты же знаешь: я с тобой до конца, что бы ни случилось, и какое решение ты бы не приняла в следующую секунду. Я лишь... я лишь хочу, чтобы ты ещё раз подумала над тем, что мы делаем. Есть ли в этом смысл?

— Смысл? — с горечью улыбаюсь, до боли в глазах глядя на восходящее солнце. — Я не знаю, если ли смысл, Шоу. Но точно знаю, что выбора у меня нет. Сектор крика — единственное место, в котором есть ответы... для меня. И я должна найти этот сектор. Потому что это всё, что мне остаётся. А для того, чтобы найти сектор крика мы должны попасть в Лютый город, а для того, чтобы попасть в Лютый город...

— Нам нужен проводник, — обречённо качает головой Шоу и вдруг повышает голос, взмахивая рукой в сторону пещер: — Ты же знаешь, что говорят кочевники! Пойди, спроси у них! Сектор крика — одно из самых опасных мест Лимба. Самая тёмная, страшная, разрушительной силы материя схоронена там! Ты ищешь спасение, но найдёшь там лишь свою смерть. Катари...

Печально, но с теплотой улыбаюсь Шоу:

— Боюсь, умереть ещё раз у меня не получится, дружище.

— Ты знаешь, о чём я! Если в секторе крика погибнешь, переродишься в одном из секторов и забудешь, всё что успела узнать об этом месте. Забудешь меня, всё забудешь! Начнёшь сначала всю эту дрянь... Если вообще переродишься.

— Шоу... — мягко опускаю ладонь ему на плечо и неутешительно качаю головой. — Я в любом случае погибну. А сектор крика — маленький, но шанс.

— Эй, путники! — со стороны пещер доносится крик одного из кочевников. — Выдвигаемся!

Шоу сжимает челюсти, так что желваки бегают по скулам и зло смотрит в сторону пещер.

— Мы не путники, — цедит сквозь зубы, а я поднимаюсь на ноги, отряхивая ладони от сырой земли. — Больше не могу слышать, как нас сравнивают с этими убийцами и вандалами.

— Мы — путники, Шоу, — проницательно глядя другу в глаза, отвечаю с нажимом. — Для всех и для каждого, кто спросит. Ясно? Мы — путники.

— Эй, ну чего застряли?! Куда свалили? Заговор планируете? Чего обсуждаете? Вам нужно вообще в Лютый город, или как?

— Нужно, — выкрикиваю в ответ кочевнику и принимаюсь подниматься по склону. — Только пасть захлопни.

— Что?

— Классная пушка, говорю.

Высокий, худой, но жилистый мужчина передёргивает ствол винтовки и кивает на запад:

— Туда идём.

Это наш временный проводник. Проводник, который ходит с огнестрелом — редкость, однако. Но сейчас всё чаще встречаются те, которые больше доверяют сохранность своей души оружию, нежели собственным мыслям и материализации. Нэгмуд называл таких жалкими; не проводниками, а дерьмом собачим. Однако сам Нэгмуд оказался ни чем не лучшим, когда оставил нас с Шоу посреди заброшенного сектора, а сам пошлёпал обратно в Подземный город.

Конечно, Нэгмунда в отличие от меня не изгоняли. Чего вообще с нами попёрся?..

— До окна в следующий сектор часов пять пути! — объявляет проводник, ни к кому конкретно не обращаясь. — Так что лучше пошевеливаться, если не хотим застрять в секторе фантомов, а сектор фантомов — следующий и нам полюбэ надо его сегодня пройти! Эй, путники, шевелим булками!

— А с каких пор проводник-наёмник у кочевников считается главным? — бурчу себе под нос, презренно пялясь в затылок проводника.

— А с тех, что нынче проводников на всех не напасёшься, странная девочка, — отвечает мне старый кочевник, щуря один глаз. Он как лошадь запряжён в передвижную платформу на колёсах с двумя вместительными клетками на борту нагруженными различным хламом, и с явным усердием тащит конструкцию за собой. Ноги вязнут в рыхлой земле после прошедшего дождя, тугие вены вздуваются на старой покрытой морщинами коже, а руки от верёвок стёсаны в кровь. Однако недовольным старик не выглядит — очень даже позитивным.

— Не говори с ним, — одёргивает меня Шоу, хватая за локоть. — Старик сбрендил.

— Что он имел в виду?

— Это не наше дело, Катари.

— Проводники дохнут, как мухи. Ха! — каркающее смеётся старый кочевник нам в спины, и я отмечаю отсутствие у него во рту доброй половины зубов. Что значит — умер он таким же невзрачным; заблудшие души навсегда остаются такими, какими были в момент смерти.

Все за исключением меня.

— Слыхал, чертовщина какая-то творится в южных секторах Лимба, — продолжает говорить старик, хрипло посмеиваясь. — О прокаженных слухи ходят, мол плодиться они начали, как саранча. Заблудших пожирают...

— Ничему тебя жизнь не учит, — второй торговец отвешивает старику крепкий подзатыльник. — За любую информацию нужно платить! Чего треплешься?

— Да ладно тебе, Монти, — усмехается ещё один торговец, шагающий налегке и перекидывающий с одного уголка рта в другой длинную травинку. — Слухами земля полнится. А мы — не распространители слухов. Только фактов. И только с оплатой за них. А далеко не факт, что в южных секторах что-то творится.

— Кто-то убивает проводников, — каркающе добавляет старик. — А если не станет проводников, всем нам кранты! И кто же это могут быть? Уж не прокажённые, а?

— Харэ трепаться! — вновь гаркает на старика один из кочевников. — Я этих прокажённых ни разу не видел, да и желанием не горю! Так что заткнись и не зазывай беду!

— Прокажённые. Ха! — посмеивается кочевник с травинкой в зубах, выплёвывая слова, как куски скользкой зловонной грязи. — Видел как-то одну такую тварь...

— Трепло! — вставляет реплику проводник.

— Правда! Видел! — нагоняет его кочевник, выплёвывая изо рта травинку. — Страшная такая... тварина. Рот разорван, глаза — две чёрных пустых дыры, а язык длинный и раздвоенный, как у змеюки.

Проводник окидывает кочевника насмешливым взглядом:

— Да ты совсем идиот. Ни одна прокаженная душа так не выглядит. Это ты мне тварюгу какую-то фантомную описываешь.

— Ага, как же! — жестко смеётся кочевник. — Всё-то ты знаешь, да и ничего по сути! Никакая это не фантомная тварюга была, а самая настоящая анафе...

— Захлопнись! — проводник вдруг толкает кочевника в спину и тот летит на встречу с землёй, вспахивая её физиономией. — Совсем жизнь не дорога? На перерождение отправиться хочешь?! Говоришь, что знаешь, кто такие прокаженные и вот так просто называешь их по имени?!

— Да я... да я... Да что я такого сказал-то? — мямлит кочевник, утирая лицо рукавом крутки и оставляя на ней разводы грязи.

Проводник грозовым облаком нависает над кочевником, и пока остальные молчаливо наблюдают за разворачивающимся действием, угрожающе шипит ему в лицо:

— Не хочешь лишиться проводника и остаться здесь на корм фантомам, захлопни пасть и не смей больше разевать на тему прокажённых. Потому что мне, тупой ты кусок бревна, здесь эти твари не нужны. Так что не смей их звать, понял?!

Кочевник нервно сглатывает, тупит взгляд и нехотя кивает.

— Вот и хорошо, — проводник хлопает его по плечу и продолжает путь.

Тропинка круто уходит вниз по бугристому склону и все мы переходим на трусцу, в то время когда платформа ударяет старика в спину и буквально подбирает под себя, пока Шоу вовремя не хватается за клетки и замедляет её движение.

— Спасибочки, рыжик, — подмигивает ему старик.

— Что значит: что-то убивает проводников? — продолжаю разговор я, так как впервые об этом слышала. Видимо до меня слухи вообще никогда не доходят.

— Хрень всё это! — кричит проводник, адресуя мне скользкий, но чертовски самоуверенный взгляд. — Слушай этого старпёра меньше, путница! Никто и ничто нас не убивает!

— Конечно, не убивает, — гаркает старик. — Отправляет на перерождение ваши грешные душеньки, всего-то.

Один из кочевников вновь отвешивает старику подзатыльник и колени того подгибаются, ступни уходят в землю.

— Козлина, — ворчит тот, так что слышу только я. — А ты, небось, на пожарище побывала, а, странная девочка?

Невольно оглядываю свою одежду, затем отвожу взгляд на макушки деревьев вдали и коротко качаю головой:

— Не твоё дело.

Джинсовая куртка, белая футболка под ней и эластичные брюки сплошь покрыты дырами и чёрными разводами от копоти.

Старик прав — шмотки давно пора сменить, да только возможность никак не подвернётся, а пытаться выторговать что-то у кочевников в то время когда платить нечем — глупо. Если только натуру предлагать не собираюсь.

— Говорят, разорвало его, — доносится до ушей разговор кочевников шагающих впереди.

— Да ну! Не верю! Быть такого не может.

— Не таким уж и крутым он был, как все о нём трещали.

— А ты что, знаком с ним лично был, или как? — посмеивается один из кочевников и второй отвечает точно таким же противным смехом:

— Видел однажды. Страшный, как чёрт! Белые лохмы, чёрные глаза, рожа кирпича просит. Вообще ноль эмоций, чес слово! Многие его даже немым считают.

— Это потому, что для Белой вороны слишком много чести трепаться с отребьем вроде нас, — насмехается один из кочевников. — Эй, Гром, что скажешь? — обращается к проводнику и тот нехотя оборачивается, окидывая спутников невыразительным взглядом. Затем отводит взгляд в сторону и лениво отвечает:

— Видел как-то этого Рэйвена. Мутный парень. Так что даже не удивлюсь, если слухи окажутся правдивы и он действительно пришил весь свой отряд. А потом и себя прикончил. Псих.

— Да его на куски разорвало! — гаркает один из кочевников. — Кто-то видел его ошмётки в лесу в окружении других трупов. И что-то смутно верится, что один из самых известных проводников Лимба собственными силами себя четвертовал.

— Тогда кто это, по-твоему, сделал? — легкомысленно усмехается наш проводник. — Фантомы? Не мели пургу! Крышу пареньку основательно снесло, вот и укокошил себя сам, тоже мне дело...

— Ха. Дебилы, — раздаётся смешок старика по правую сторону от меня. — Слыхала, что несут? Белая ворона сам себя прикончил! — И шёпотом добавляет: — Охота это, точно говорю! Какая-то тварь основательно за проводников взялась! Всех скоро прикончит, вот увидишь!

Бесстрастно смотрю старику в лицо:

— Не вижу логики. Белая ворона слишком "стар" для того, чтобы перерождение его памяти лишило. Какой смысл какой-то там твари убивать таких, как он?

— А никто и не говорил, что тварь только с этой целю проводников убивает, — щурится старик. — Знаешь Ворону, ага?

— Ни разу не видела. А не слышал о нём только глухой.

— Вот и повезло, что не видела, — усмехается старик. — Говорят, он таких как ты за версту чует. И собственными руками укокошивает!

Не нахожу что ответить, лишь застывшим взглядом смотрю на старого кочевника и слова из себя выдавить не могу, а тело начинает пробивать мелкая дрожь.

Какого чёрта вообще?!

— Ты... ты знаешь? — наконец шепчу едва слышно.

Старик поудобнее хватается за верёвку, продолжая волочить платформу за собой и негромко посмеивается:

— Я может и стар, странная девочка, но уж точно не слеп, как некоторые.

И тут начинается ЭТО.

То, чего я меньше всего ждала сейчас. То, что способно не только убить меня, но ещё и стопроцентно лишить нас с Шоу проводника, после того, как тот собственными глазами увидит, кого ведёт за собой в мирный сектор.

Обычно всё начинается с лёгкого покалывания. Кожа на ладонях начинает зудеть, иногда даже перерастая в щекотку. А затем... затем меня накрывает оглушительной вспышкой боли, которая свинцовым молотом бьёт по голове, до искр перед глазами, до выкручивания суставов, до истошного крика, который не могу себе позволить! И так всегда. Раз за разом. Моё тело превращается в пепел.

— Катари, — шепчет Шоу, сдёргивает с моей спины рюкзак и бросает на землю. Хватает за плечи, разворачивает спиной к кочевникам и силой опускает в высокую траву. А я в это время дрожу с ног до головы. По лбу и вискам сбегают капельки липкого пота, дыхание напоминает жалкое поскуливание побитого жизнью пса, стремительно накатывает волна жара, за ней — волна холода и так до бесконечности... Так будет пока Это не прекратится.

Руки трясутся. Сжимаю ладони в кулаки, пряча их в рукавах куртки, лишь удваивая боль, но это всё, что могу сделать, чтобы не выдать себя, не выдать то, кто я есть на самом деле. Ведь если проводник откажется вести нас дальше, если оставит нас с Шоу в этом секторе...

— Катари! — напряжённый шепот Шоу прорывается в сознание. Ясные глаза цвета сочной травы внушительно смотрят на меня, большие мозолистые руки охватывают мои запястья и с силой сжимают. Это причиняет Шоу боль — точно знаю. Сейчас я — раскалённая добела сталь. Сейчас я — готовое взорваться жерло вулкана. Сейчас я опасна. Сейчас я та, от кого следует бежать без оглядки. Сейчас я тот самый "маяк в океане" чья энергия на все сто процентов активна, она сигналит, горит и светится, зазывая к нам всех фантомов из ближайших секторов. Но когда Это происходит со мной, Шоу готов сделать что угодно, чтобы если не прекратить мою агонию, то разделить её на двоих.

— Держись, сейчас пройдёт, — говорит он, переводя взгляд на мои руки, превращающиеся в два чёрных уголька. Кожа чернеет и трескается, становится жесткой, бугристой, обрастает шершавой коркой, покрывается волдырями и лопается, как гнойные нарывы, порождая яркие лучи света вырывающиеся из дырявого, изуродованного тела.

— Дыши, Катари! — шепчет Шоу, не отпуская меня. — Ты знаешь, что делать. Возьми это под контроль, чёрт тебя побери, Катари! Сделай это! Ты можешь это сделать!

— Что там у них происходит? — доносится из-за спины.

— Эй, путники, что там у вас? Что за дела?

— Пошёл отсюда! — рычит Шоу на кочевника подобравшегося слишком близко. Тот пятится назад, спотыкается о собственные ноги и падает на пятую точку, тихо, с ужасом, выдыхая себе под нос:

— Мать честная, что это за дерьмо такое?.. Вы... Ты... Она...

— Покажи! — проводник хватает меня за плечо и круто разворачивает к себе. Тут же отшатывается, позволяя моему разрушающемуся телу повалиться на землю.

— Вы... вы... ЧЁРТ! ОНА ПРОКАЖЁННАЯ!!! — раздаётся вопль проводника, а следом хор из точно таких же шокированных голосов.

Ничего нового.

Всё как всегда.

Зажимаю уши тлеющими руками, утыкаюсь носом в траву и заставляю себя глубоко дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Медленно, спокойно. Это всё ещё моё тело. И только я над ним властна.

— Прокажённая!

— Мать вашу! Эта девка — прокажённая! — долетают до сознания смутные голоса.

— Какого дьявола?! Эй, ты, рыжий урод, а ну-ка иди сюда! Объясни!

Хруст чего-то ломающегося.

Наверняка, носа.

О, да, Шоу умеет доступно объяснять.

— Вот тварь! — орёт кто-то будто из-под воды. — Хватайте его! Чего стоите?!

Шоу справится с этим. И не с таким справлялся. Ни один раз ему приходилось ввязывать в передряги из-за того, что Я есть.

Зажимаю уши сильнее. Чувствую, как "зараза" распространяется всё больше, всё выше по телу. Теперь тлеют не только руки — грудь горит в огне, живот получает удары раскалённой плетью, шея сжимается от невидимой удавки.

Начинаю задыхаться.

— Катари, борись! — раздаётся голос Шоу и также быстро стихает, одновременно с очередным глухим ударом.

— Не использовать материализацию! — кричит проводник. — Да что за придурки?! Ни кому, ни о чём не думать! Фантомы и так уже рвутся сюда!

Хорошо, что у нас есть проводник — теперь мы знаем о скором визите фантомов. В общем-то, во время моих припадков обычно так и бывает, так что могла и сама догадаться.

Раздаётся треск... Стоит на секунду открыть глаза и приходится стать свидетелем тому, как благодаря чьим-то мысленным потугам из земли с корнями вырывается разлапистое дерево и отправляется в полёт к Шоу.

Или... не совсем к Шоу.

Чёрт.

Прикрываю ладонями затылок...

— Катари! — крик Шоу раздаётся над головой, а следом его массивное тело наваливается на моё и вжимает в землю. Он принимает удар на собственную спину и, скорее всего, с помощью мысли отправляет дерево в дальнейший полёт к кочевникам.

— Ты не должен этого делать! — кричу, содрогаясь от боли. — Не используй мысли! Не делай ещё хуже, Шоу.

Как будто хуже уже может быть... Иногда я говорю такие глупости.

Шоу помогает мне сесть, хватает за плечи и не без ужаса смотрит на угли, в которые превращаются мои конечности.

"Плохо дело. И сама знаю."

— Так что не надо на меня так смотреть! — кричу с надрывом. Шатаясь, поднимаюсь на ноги и бреду в низину, к узкому руслу реки, чья гладь искрится серебристыми бликами в лучах утреннего солнца и буквально манит податься желанию, подойти ближе... А потом пожалеть об этом.

— Только не вода, Катари! — с надрывом кричит мне в спину Шоу, но резко замолкает, и я не знаю, что тому причина.

Кочевники расступаются передо мной, как перед... прокаженной. Впрочем, такой они меня и считают. Поэтому просто бреду, обхватив себя руками, спотыкаюсь и падаю — ватные ноги не держат. Тело сгорает, разрушается. Предательское тело! Даже с ним мне в этом проклятом Лимбе не повезло!

Падаю на колени, погружая ладони в хрустально-чистую воду и ощущаю первое облегчение, маслом разливающее по телу, обволакивающее каждую стонущую от боли покалеченную клеточку. Ползу на четвереньках, выдёргивая руки из илистого дна, и шлёпаюсь всем телом в прохладу воды.

Изо рта вырывается протяжный выдох облегчения, и я переворачиваюсь на спину. Боль притупляется, оставляет меня, но лишь на время — до следующей незабываемой встречи. Вода вокруг темнеет, с кожи сходят большие круглые хлопья, чёрные, как сажа, грубые, как каменный уголь, а под ними показывается розовая, мягкая и нежная, как бархат, моя новая кожа. Сейчас вода спасла меня, но уже завтра я об этом пожалею.

"Змеиное проклятие", так называли Это жители Подземного города из которого меня изгнали.

Вот так ирония. Душа, которая была и так проклята, раз умудрилась заблудиться по пути на небеса и попасть в Лимб, оказалась проклятой вдвойне и даже не знает за какие заслуги.

Не успеваю подняться из воды и оглядеться, как за спиной из редкого лесочка на склоне горы раздаётся протяжный женский вопль, а спустя несколько секунд резко обрывается. И наступает та самая тишина, которая страшнее и опаснее самого разрушительного в мире землетрясения. Та самая, когда стук сердца в груди — единственный звук, что ты слышишь, и он ведёт обратный отсчёт до встречи с неминуемым. И оно наступит. Неминуемое. Потому что они уже здесь...

— Фантомы!!! — крик нашего проводника первым нарушает тишину и становится отмашкой для паники, терпеливо дождавшейся своей очереди.

ГЛАВА 2

Меня зовут Катари.

И это не моё настоящее имя. Настоящего я не знаю. Того самого, каким наградили меня родители, того самого, какое стало моим с рождения... Я знаю своё другое имя. Оно нашло меня, когда я "родилась" во второй раз. Когда моим домом стал Лимб.

Шоу состоял в том отряде, который отправили в один из секторов фантомов за новенькой душой. За моей душой. Они нашли меня в местности принявшей материализацию лесного озера окружного кипарисовым лесом. Я сидела на берегу, обняв себя руками, раскачивалась из стороны в сторону и как психически нездоровая трясла головой. Не помню, зачем это делала. Скорее всего, пыталась отрицать действительность. И, скорее всего, я просто вмиг одичала от страха непонимания, когда вылезала на берег, сплёвывая на камни целые лужи пресной воды.

Я не знала, кто я. Не знала, сколько мне лет. Не знала, как оказалась на этом озере.

Я даже понятия не имела, что уже умерла. Знала лишь, что это произошло недавно, раз отряд заблудших не нашёл на моём теле отметки "красного солнца" — знака тех, кто однажды уже погибал в Лимбе и отправлялся на перерождение забывать всё о чём знал. Таких заблудших здесь большинство и они уже не настолько ценятся, как могли бы. Ведь и пользы они могут принести меньше, чем идеальные заблудшие — те, кто никогда не встречал в Лимбе свою смерть. Только идеальные заблудшие могут стать проводниками, а здесь это очень престижно.

Я же изначально была никем.

В этом и была моя странность для окружающих.

Обычно, новенькие души появляющиеся в Лимбе помнят всё о своей жизни в мельчайших деталях, и лишь спустя время их память начинает стираться, оставляя в голове лишь то, что нужно знать обитателю этого места: кто ты есть сейчас, где ты, как здесь жить и кого стоит опасаться.

Никто из древних заблудших так и не смог дать мне ответ на этот вопрос. Никто из них понятия не имеет, что с моей душой не так. Сильно не так, как оказалось в дальнейшем.

Процесс принятия новой реальности проходил, мягко говоря, неспокойно. Сначала я истерила, кричала и даже смеялась как ненормальная с Шоу, его отряда и их проводника, а затем... меня просто "выключило". Я смолкла и замкнулась в себе.

Первые два месяца в Подземном городе прошли для меня как в бреду. И тогда я только-только училась принимать сон о собственной смерти, как должное. Тогда ещё пыталась найти в нём ответы, разглядеть хоть какую-нибудь новую деталь, которая могла бы рассказать обо мне что-то, натолкнуть на мысль, возродить в пустой голове почему-то забытые воспоминания о жизни. Но в итоге... признала, что это бесполезно и просто смирилась с тем, что теперь я — душа по имени Катари.

Ха. И даже это не совсем правда.

Изначально древний заблудший управляющий тем мирным сектором назвал меня Катарина. А уже после того, как "моё проклятие" начало себя проявлять (случилось это чуть меньше чем через полгода), моё имя немного сократили. Не знаю, кто это был такой оригинальный и как долго над этим думал, но имя Катари очень быстро ко мне приклеилось и с тех пор все зовут меня именно так.

Катари — означает "змея" на языке индейцев аймара. Очень символично для той, чья кожа порой превращается в чёрную тлеющую корку, а потом отмирает, даруя мягкую нежную кожу.

И тогда я ещё не знала, как всё оказывается серьёзно.

Уже во время третьего припадка, который случился со мной посреди ночи, проклятие стало прогрессировать. Больше это не было парочкой чёрных пятен — в тот раз руки истлели до основания шеи, и если бы мне не удалось совладать с собой и прекратить процесс самоуничтожения тела, десятком фантомов-визитёров в Подземный город не обошлось бы. А ещё в ту ночь на моей голове появилась первая седая прядь.

Однако изгнали меня далеко не сразу.

Меня изолировали и продолжили обучение контролю над мыслями. Но не потому, что кому-то там стало меня жаль, или кто-то там верил в моё излечение, нет... Они всего-то не имели права изгонять из мирного сектора душу, которая ещё не овладела контролю над своими мыслями и способна распыляться ими направо и налево. А это чревато последствиями. Энергия материализации привлекает фантомов, это лучшая в Лимбе затравка для созданий вроде них. А стоит накормить собою одного фантома и их станет на десяток больше, а это в свою очередь несёт угрозу для существования мирных секторов и для самих заблудших. Для этого и существуют отряды по "спасению" новеньких душ и размещению их в секторах. Однако существует и те, кто имеет право изгонять души из мирных секторов после прохождения обучения, если те души представляют для поселения непосредственную угрозу. И я представляла. Ещё какую!

Во время изоляции Шоу и стал моим единственным другом. Он меня не боялся, и что ещё более странно — даже не презирал за то, в чём я не виновата. Шоу дал слово, что мы разберёмся с этой проблемой... разберёмся вместе и даже если я захочу его оттолкнуть шансов на это никаких.

Не знаю, что Шоу увидел во мне. Не знаю, почему решил со мной подружиться и предложил помощь. Возможно этот парень слишком добрый по своей натуре, а возможно потому, что в Подземном городе никто не относился к нему с должным уважением и на это есть причины. Хотя лично, по моему мнению, этот заблудший заслуживает гораздо большего уважения, чем любой древний из Подземного города. Тоже мне... древние... Словно года проведённые в Лимбе — единственное чем можно гордиться.

Меня изгнали спустя год и два месяца существования в Подземном городе. Рядом с моей изоляционной камерой всегда дежурили заблудшие, которые в случае припадка поливали меня водой и вовремя пресекали нашествие фантомов. Это всё, что они могли делать, до тех пор, пока не доказала, что умею держать мысли в узде. И это единственное, как они могли защититься. О том, что станет со мной уже на следующие сутки после контакта тлеющей кожи с водой, разумеется, никто не думал.

Так что я была рада изгнанию. Я мечтала и ждала этого дня, потому что только так меня могли оставить в покое, наедине со своим проклятием. Только так я могла быть на сто процентов уверенной, что на меня не объявят охоту и за мной не будет слежки. Только так я могла покинуть границы мирного сектора и обрести относительную свободу.

Но Шоу отправился со мной. Как и я, приняв клеймо изгоя на свою душу и любые мои уговоры касательно того, чтобы он этого не делал, были бесполезны. Древний заблудший Подземного города наградил наши энергетические сущности чем-то вроде невидимой печати, для того, чтобы любой другой древний мирного сектора сумел отличить нас с Шоу от "нормальных" заблудших. Изгоев не любит никто. Изгоев сторонятся и презирают, не важно за что. Если ты изгой — значит заслуженно. Единственный плюс лишь в том, что только древний, или очень сильный заблудший может почувствовать клеймо, поэтому мы с Шоу и прикидываемся путниками всё это время. Приходится страховаться.

В чём отличие путника от изгоя?..

Да, возможно путников презирают не меньше, но их также и боятся. Прикинуться путниками — теми, кто отказался от жизни в мирном секторе и вольно путешествуют по Лимбу якобы в поисках выхода из этого проклятого места — единственное, что нам оставалось. Путники и кочевники — одного поля ягоды, с похожими моральными принципами и в основном гнусными, но, как уже раньше говорила — нам нужен был проводник. Ведь Нэгмуд оставил нас спустя два месяца — как он позже заметил, — бесцельного скитания по Лимбу. В общем-то, он и отправился с нами только потому, что Шоу был его хорошим другом, но если подумать, какой проводник станет портить свою репутацию тем, что ошивается рядом с двумя изгоями?.. Так что его можно понять.

Нэгмуд ушёл. А у меня остался лишь Шоу, карта с нужным фрагментом Лимба, нужная информация выкупленная у одной шайки кочевников, промежуточные цели, и конечная — найти сектор крика.

Да, и ещё у меня осталась надежда.

Я уже мертва, но у меня всё ещё осталась надежда.

ГЛАВА 3

— Чёрт! Фантомы здесь! — кричит наш проводник по имени Гром.

— Фантомы! — хором орут кочевники.

— Мать вашу! Это всё девчонка!

— Прокажённая дрянь!

— Убираемся отсюда!

— Куда? КУДА?!

— ЗА МНОЙ! КУДА!

— Хватайте товар!

— Всё из-за этой сучки!

Да плевать, о чём они там орут. Сижу в воде и напряжённым взглядом рассматриваю редкий лесок по другую сторону реки и точно знаю — тому, что происходит там не я причина. Только не в этот раз.

То, что происходит там, с размахом выбивается за рамки того, на что способна моя энергия во время припадков. Только если это не что-то новенькое, чего я о себе ещё не знаю.

Я ещё плохо различаю фантомную энергию, но видимо ТАМ её сейчас столько, что даже меня это чувство стороной не обошло. Чувство ужаса с принятием неизбежности — без столкновения с фантомами нам отсюда не уйти, их слишком много.

Ор кочевников и их возня слышится с берега. Шоу кричит моё имя и требует, чтобы я немедленно вылезала из воды. Но всё, что я делаю, это смотрю на кроны деревьев высящиеся на фоне голубого неба, чувствую опасный холодок пробегающий вдоль позвоночника и как волосы на шее становятся дыбом. А в следующую секунду вновь раздаётся женский крик. Птицы роем взмывают в небо, и первый ряд далёких деревьев с треском валится на землю, так что земля содрогается.

Кто-то подхватывает меня под подмышки и ставит на ноги.

— Катари! Шевелись! ШЕВЕЛИСЬ! — орёт Шоу, и я тянусь за ним по илистому дну реки.

— Здесь что-то не так, — бормочу, глядя назад.

— Конечно, не так! Фантомы в секторе! Катари! Очнись!

Подхватываю с земли рюкзак и озираюсь в поисках проводника: тот и парочка кочевников уже двигаются обратно вверх по склону, к окну из которого мы пришли. И для нас с Шоу — это также единственный путь к спасению.

— Ну нет! Даже не думайте переться за нами! — оборачиваясь, восклицает Гром. — Катись к чёрту, прокажённая!

— Да, не иди за нами!

Останавливаюсь. Но, не потому, что попросили, а потому, что промежуточный сектор начал погружаться во тьму. Небо вдали пожирало огромное чёрное облако. И это совершенно не было похоже на стихию. Это было...

— Твою мать! — громкий выдох Грома заставляет меня обернуться. Проводник делает несколько шагов вперёд, не сводя с неба огромных потрясённых глаз, и я замечаю, как медленно отвисает его челюсть. Голова также медленно опускается, и взгляд встречается с моим.

— Это ты, — презренно выплёвывает, сжимая кулаки. — Ты их материализовала!

Ну вот примерно это я имела в виду, говоря о чёрном облаке стремительно расползающимся над сектором и пожирающим весь дневной свет вместе с солнцем. Это материализация фантомов в некую жуткую субстанцию — заслуга чьих-то мыслей. Но вот точно не моих.

— ТЫ!!! — орёт проводник, бросаясь на меня, и Шоу встречает его толчком в грудь.

— Это не я! — кричу также громко, одновременно с оглушительным треском деревьев, словно кто-то огромный проламывает себе дорогу через них.

— А кто тогда?! — брызжа слюной, орёт Гром.

— Зачем мне это, по-твоему?! — ору в ответ, так что Шоу теперь и меня удерживает на месте.

— И что с окном?! — дёргает челюстями проводник, и мой взгляд мрачнеет:

— В каком смысле?!

— Что ты с окном сделала, спрашиваю, прокажённая дрянь?!

Шоу встречает заблудшего новым толчком в грудь, а меня толкает за свою спину, но я вырываюсь.

— О чём ты говоришь?! — кричу, ничего не понимая. — Что с окном?!

— ЧТО?! — окончательно взрывается Гром. — Северное окно пропало, вот что! Нет его больше! И я впервые такое вижу!

— Хватит! — пресекает наш спор Шоу и кивает вперёд. — Веди нас к окну, проводник! К тому, из которого пришли!

— С радостью, но всех кроме вас! — отвечает тот, круто разворачивается и принимается бежать вверх по склону.

Шоу толкает меня в спину, чтобы пошевеливалась и в этот же момент первые осадки ударяют по земле, и мы оба замираем, глядя себе под ноги.

Не верю своим глазам. Это настолько жутко и одновременно смешно, что я попросту не знаю, как реагировать.

— Это ещё что за чертовщина? — доносится крик проводника. Он кружится на месте с раскиданными в стороны руками. — Дождь из лягушек?! Это я от них тут убегаю? Какому больному фанатику это вообще в голову пришло?!

— Точно не мне, — повторяю себе под нос и гляжу на Шоу. Тот лишь пожимает плечами и продолжает двигаться вверх по склону.

— Нужно уходить из сектора! — кричит он Грому. — Это всё хоть и похоже на шутку и я впервые вижу фантомов принявших вид лягушек, но оставаться здесь нельзя!

Оборачиваюсь на треск за спиной.

А вот о деревьях и о тех, кто идёт по ним, как по разбросанным спичкам, кажется, все и забыли.

— Матерь Божья! — кричит вдруг старый кочевник, кидает платформу и целиком залазит в одну из клеток на борту. Остальные кочевники бросаются кто куда, думаю от увиденного потеряв ориентацию в пространстве и совершенно забыв, что двигаться надо к проводнику. Но вот проблема — и сам проводник выглядит так, словно его чем-то тяжёлым по голове огрели и из последних сил держится на ногах.

Мне и самой-то поплохело.

И я понятия не имею, как назвать этих тварей...

Огромные, ростом с четырехэтажный дом жирные пауки, скребя по земле мощными волосатыми ногами, уже прорывались к реке, оставляя позади то, что когда-то считалось лесом.

Разворачиваюсь и бегу вверх что есть силы, не упуская из вида спины проводника, проворно разгребающего руками высокую траву в которой путаются ноги.

Шоу бежит рядом и то и дело оглядывается и, признаться честно, это впервые когда я вижу своего друга настолько потрясённым. Даже моим "змеиным проклятием" он не был так шокированным, как тем, что видит сейчас.

— Ненавижу... ненавижу пауков, — бормочет он себе под нос.

Лягушки лупят по голове, падают под ноги, так что приходится бежать по ним, стараясь не поскользнуться и не отстать от проводника, чья спина маячит впереди, виляя из стороны в сторону.

Гигантские пауки проворно передвигаются за нашими спинами,, следуя по пятам и если бы это были обычные насекомые, от них было бы больше шансов спастись, но это фантомы, а значит, материя тел заблудших — лучшее для них лакомство в Лимбе. Мы — их лакомство.

Что-то большое просвистывает над головой. Вовремя прижимаю к затылку руки и плашмя падаю в траву. Шоу поступает также, и на этот раз мы не становимся добычей огромного тарантула пытавшегося нас зацепить. Его добычей становится кочевник тащивший баулы с барахлом на спине: паук вонзает в него толстые чёрные клыки, подбрасывает в воздух и целиком заглатывает бедолагу.

Поднимаюсь и бросаю взгляд назад. Тут же жалею об этом, потому что от увиденного сердце предательски сжимается.

— Я не должна. Не должна помогать ему. Нет — я даже не смогу помочь ему, — шепчу себе под нос и не замечаю, что ноги уже несут меня в обратном направлении — к старому кочевнику запершему себя в клетке вокруг которой кружат два фантома.

— Катари! — как обычно не без осуждения кричит в спину Шоу, но я не оборачиваюсь, бегу к старику, сама не зная, чем могу помочь ему. Я слишком мало времени нахожусь в Лимбе, материализация моих мыслей ещё не способна на массовое воплощение и уж тем более такого мощного фантомного скопления, как эти гиганты.

Но я всё же попытаюсь.

Есть кое-что, что всегда получалось у меня отменно.

"Вода", — думаю я, но ничего не выходит.

"Вода"! — повторяю про себя, сверля взглядом чёрную тушу одного из тарантулов, но опять лажаю. Они слишком сильны для такой, как я.

"ВОДА"! — ору в собственных мыслях, сжимая кулаки, до боли вонзая ногти в кожу.

И в этот раз получается.

Фонтан взрывается над клеткой и обрушивает на старика мутную грязно-зелёную воду, но не успеваю я выдохнуть, как второй фантом возносит острую конечность к небу и обрушивает её на клетку, протыкая старика насквозь. Надеюсь лишь, что удар пришёлся по сердцу и старик даже понять не успел, что произошло, когда клетка рассыпалась, а сам он полетел монстру в пасть, а если нет... то перевариваться ему в желудке этой твари и молиться о том, чтобы это случилось как можно быстрее.

Оборачиваюсь, пытаясь разглядеть Шоу, но не нахожу его. Лишь какое-то небольшое пятно пролетает перед глазами, кубарем прокатывается по земле и замирает у моих ног. Тело заблудшего. Нет, это не Шоу — это наш уже мёртвый и выпотрошенный проводник с застывшими в ужасе глазами и открытым ртом. А это значит — спасения уже не будет. Ни для кого.

Пячусь к деревьям и негромко зову друга. Пытаюсь держать себя в руках, не паниковать, занимаюсь самообманом, внушая, что всё будет хорошо, что мы с Шоу выберемся отсюда, как только я его найду. Но это Лимб, чёрт побери! И здесь ничего не бывает хорошо!

— Шоу! — кричу отчаянно, вращаю головой, задыхаюсь. — ШОУ!

На это невозможно смотреть. Да, меня готовили к подобному, но год и два месяца я провела в мирном секторе, где если и случаются нападения фантомов, то незначительные, и древние быстро решают это проблему. А то, что происходит сейчас... сравнимо лишь с каким-нибудь фильмом ужасов, которых я даже не помню. Но Шоу часто сравнивал события в Лимбе именно с данным жанром кинематографа. Он даже записывал сюжеты фильмов в блокнот, чтобы не забыть. И как-то даже мне читал.

— Шоу!

Понятия не имею, куда он провалился, только если не... Нет! Точно нет! Фантомы не могли сожрать и его. Только не его!

Оставшиеся в живых кочевники ещё пытаются бороться с гигантскими тварями, используя материализацию, и падают в бою один за другим, отправляясь на перерождение. Здесь нам не поможет никто. Только если заблудший, которому подвластна одна из самых мощных массовых материализаций. Но откуда здесь взяться древнему? Все они в мирных секторах отсиживаются.

Отпрыгиваю в сторону, избегая удара членистоногого, и кубарем скатываюсь вниз по склону до самого берега реки. Упираюсь ладонями в илистое дно и, практически задыхаясь, ползу по течению.

Лягушки продолжают падать с небес, а огромным членистоногим и счёта нет. Не знаю, куда бегу, зачем спасаюсь, всё и так ясно — вот-вот придётся испытать перерождение на себе, то есть: либо обрести новое тело и забыть все, о чём помню, либо — в моём случае, — кануть в лету и навсегда попрощаться с существованием.

Останавливаюсь. Дальше бежать нет смысла. Если я — единственная, кто всё ещё дышит в этом секторе, то вся фантомная масса сейчас стекается ко мне, а точнее сбегается на толстых острых конечностях. Они окружают меня, смотрят огромными, круглыми, как пуговицы глазами и издают противное скрежетание похожее на утробный вибрирующий свист.

Пячусь, поскальзываясь на илистом дне. Течение воды ударяет в спину и, словно находясь в заговоре с этими тварями, становится бурным, пенистым и подбивает меня идти дальше, толкает в лапы смерти.

Видимо судьба у меня такая — умирать в объятиях воды.

Закрываю глаза, до боли зажмуриваясь, принимаю неизбежность, готовлюсь получить удар.

И получаю его.

Мощный толчок в грудь обрушивается на моё не устойчивое на скользком дне тело, и я падаю на глубину, ударяясь лопатками о дно. Ожидаю, что вот-вот окажусь насаженной на острую конечность и полечу в пасть фантома... но этого не происходит. И это вынуждает меня открыть глаза.

В этот миг кажется... что я сошла с ума...

Белые, как первый снег волосы разлетаются в стороны и плавно извиваются в прозрачной, как хрусталь воде. Они сияют, как лучи солнца, пробившие себе дорогу сквозь чёрные грозовые тучи, ослепляют, и это зрелище вызывает невольное восхищение. Этот заблудший, кем бы они ни был, прижимает меня ко дну и нависает надо мной так низко, что я могу разглядеть каждый сантиметр его лица, каждую морщинку — так мне кажется. Нос с небольшой горбинкой и слегка приподнятым кончиком, густые прямые брови, хмуро сдвинутые к переносице, бледные губы стянутые в тонкую линию, короткий, но толстый рубец по центру напряжённого слегка заострённого подбородка, светлую, как топленое молоко кожу, которая будто искрится, играя бликами от речного течения, и дикие, жестокие, чёрные, как у самого Сатаны глаза.

И это всё о чём я могу думать.

Словно в лёгких вскоре и не закончится кислород, а на берегу не толпятся десятки тварей, которым натерпится поскорее полакомиться своей добычей. Всё, что я делаю — смотрю на эту до жути странную и настолько же прекрасную душу, и понять не могу: я спятила, у меня галлюцинации, за мной пришёл ангел, или это происходит на самом деле?

Крохотные пузырьки вырываются из моего рта и тоненькими струйками убегают вверх, оставляя в лёгких мизерный запас кислорода. В то время когда заблудший продолжает вдавливать меня в дно и напряжённо смотрит в глаза. Кажется, будто это длится часами, когда на самом деле прошло всего несколько секунд. Несколько самых долгих в моей новой жизни секунд.

А потом вокруг темнеет. И это не вода становится чёрной, это и без того грязно-серое небо над нами тонет в чёрных телах существ склонившихся над рекой, над тем местом, где незнакомец не меняясь в лице и не выпуская изо рта ни одного даже крохотного пузырёчка, вдавливает меня в дно, словно и не собираясь отпускать.

"Фантом", — наконец начинаю соображать, но как ни странно эта мысль меня не пугает. Если сущность надо мной — фантом принявший облик человека, умереть от его рук будет всё же приятней, чем разлагаться в желудке у членистоногой твари.

Выпускаю на свободу последние пузырьки воздуха, провожая их взглядом, и собираюсь позволить глазами закрыться, как небо над нами озаряется алым пламенем, огненные дорожки пробегаются по ногам сущностей и обвивают их тела золистыми языками. Рябь из огня проносится по поверхности воды, так что кажется, будто я ощущаю жар на лице, но пламя не касается нас. Оно клубится над водой, возносится к небу и словно лезвием острого клинка разрубает фантомов на части, сбрасывая в воду один кусок плоти за другим. Я ничего не слышу, но кажется, будто нутром ощущаю визг бьющихся в агонии созданий, провожу его вибрацию сквозь себя и поверить не могу в то, что вижу. Это массовая материализация. Это массовое уничтожение фантомов, которое под силу лишь древним заблудшим.

Гляжу в озарённое ярким светом лицо заблудшего надо мной и только теперь понимаю, кто он.

Дёргаюсь, пытаясь вырваться из крепких рук, но хватка его настолько сильна, что всё, что выходит, это нелепо колотить ногами по дну. Вода уже вовсю проникает в рот и нос, скользит по глотке и набивает лёгкие.

Хочется кричать, умолять, чтобы отпустил. Зачем спасал, если продолжает убивать меня?! Если он не фантом! Если он такой же, как я! Если мы оба — заблудшие в Лимбе души!

Но заблудший не отпускает. Он — словно тяжёлый камень прибивший меня ко дну. Словно якорь, подобравший меня под себя, выбраться из-под которого не удастся, сколько не пытайся.

Пойми. Смирись. Исчезни.

Пойми. Смирись. Исчезни.

"Я не хочу умирать", — последняя мысль проносится в голове одновременно с картинкой из моего ночного кошмара, когда озеро поглощает меня в своей пучине... и чёрные глаза заблудшего расширяются. Чьи-то пальцы впиваются в плечи и рывком поднимают меня со дна.

Яркий свет ударяет по глазам, размытый взгляд не удаётся фокусировать, лёгкие стонут и горят в огне, пока кто-то несёт моё обмякшее тело к берегу.

Наконец ощущаю под собой твёрдую землю и чьи-то губы касающиеся моих.

— Катари! Дыши! — кричит Шоу, делая мне искусственное дыхание. — Дыши!

— Где... где он? — хриплю, сплёвывая на землю воду, пока Шоу помогает мне перевернуться на бок.

— Всё хорошо. Ты будешь в порядке. Лёгкие скоро регенерируют.

— Где... он? — повторяю вопрос, продолжая кашлять и держась за грудь.

— Кто он? О ком она говорит? — раздаётся сбоку незнакомый мне женский голос, но я слишком слаба, чтобы сейчас найти взглядом ту, кому он принадлежит.

— Кроме нас в этом секторе больше никого не осталось, — мягко произносит Шоу, поглаживая меня по спине, пока я продолжаю корчиться на земле и кашлять. — Катари... всё хорошо.

— Я видела... — отрывками хриплю я. — Видела... его.

— Кого? — вновь раздаётся женский голос. — Здесь только мы трое и этот новенький идиот-сатанист.

Приоткрываю тяжёлые веки и натыкаюсь взглядом на парня в нескольких метрах от меня. Сидит в траве и заторможенным взглядом подведённых чёрным глаз палится на кусок головы от разорванного членистоногого. И этот парень — не тот, кого я ищу.

Переваливаюсь на спину и всё ещё заплывшим взглядом нахожу встревоженное лицо моего друга Шоу.

— Где он? — повторяю слабо.

— Кто, Катари? О ком ты говоришь? Здесь только мы четверо.

С поддержкой Шоу принимаю сидячее положение и хватаюсь за голову от внезапной вспышки боли.

— Это у неё пройдёт, — говорит женщина. — Жить будет.

Резко поднимаю голову, терпя боль, встречаюсь взглядом с высокой блондинкой стриженой под мальчика и повторяю вопрос громче:

— Где Рэйвен?!

Брови женщины удивлённо приподнимаются, а изо рта выпархивает короткий смешок:

— Я — проводник, милочка. И даю тебе стопроцентную гарантию: если бы какой-то там Рэйвен хотя бы на секундочку сюда заглянул, я бы это почувствовала.

ГЛАВА 4

Блондинку стриженную под мальчика зовут Соня. Всем своим видом эта женщина кричит о безумной самоуверенности и о супер навыках идеального заблудшего, которых кроме как у Сони больше и нет ни у кого, что, разумеется — чушь собачья.

У Сони высокое стройное тело с неплохим рельефом мышц, так что вполне возможно при жизни эта женщина была на "ты" со спортом. У неё вытянутое лицо с ярко выраженными скулами и острым подбородком и будто всё время прищуренные тёмно-серые глаза.

И да, Соня — проводник.

Но это ещё вовсе не значит, что у неё найдётся свободный денёк-другой и она снизойдёт до милости помочь двум не внушающим доверия душам, которые ещё и изгои ко всему прочему. Надеюсь, навыки Сони не настолько сильны и она этого не почувствует.

А вот то, что она и этот странный новенький заблудший готической внешности с чёрными перьями в волосах делают в промежуточном секторе, пришлось выяснять.

— Для начала, — окинув меня придирчивым взглядом, с уверенностью произносит Соня, — раз уж фантомная энергия в этом секторе всё ещё активна, материализуй-ка ты себе каких-нибудь шмоток, а то я твоё бельё вижу. Что за дыры? На пожаре побывала? Ну? Чего ждёшь? Не можешь?.. Чёрт... опять самой всё делать придётся. Какой у тебя размер?

Не отвечаю. Всё ещё пытаюсь откашляться после доброй порции воды, которой наглоталась и всё ещё пытаюсь утихомирить лихорадочно соображающий мозг, недавно продемонстрировавший мне того, кого в этом секторе и в помине не было. Ведь, по мнению Сони, временным массовым уничтожением фантомов мы обязаны лишь новенькому заблудшему, а не какому-то там легендарному Рэйвену, которого, по сути, я до этого и в глаза-то не видела. Соня вообще звонко и долго смеялась с моей потрясной галлюцинации, ну да ладно, давайте обо всём по порядку.

— А во-вторых, — со вздохом Соня переводит твёрдый взгляд на Шоу, — убираемся отсюда, пока эти твари не вернулись к своему истинному обличию и не продолжили трапезу.


* * *

Северное окно стёрто — Гром не врал. И даже Соня понятия не имеет, почему это случилось. Так что теперь мы шагаем на восток, вроде как по обходному пути.

— Мой отряд отправился в сектор фантомов за новеньким, — Соня идёт впереди всех вдоль русла реки и ни к кому конкретно не обращается. — Вот за этим. — Заблудший на которого она кивает, приподнимает голову и глядит на неё совершенно безразличным взглядом. Нет — скорее потрясающе пофигистическим взглядом! Он развальным шагом идёт позади всех, слегка сутулится и будто совсем не расстроен тому, что недавно умер, ведь отметки "красного солнца" на нём так не нашли. Зато вот каких дел натворил этот новенький заблудший!..

— Это он! — безумно посмеиваясь, восклицает Соня, вновь кивая на парня во всём чёрном. — Это он материализовал всю фантомную энергию в секторе, где появился.

— Как это возможно? — хмурится Шоу, оглядывая парня удивлённым взглядом. — Разве новенькие на это способны?

— Нет! — продолжая посмеиваться, всплескивает руками женщина. — В том-то и дело! Новенькие души не способы на массовую материализацию, да ещё и на такую мощную! Да, их энергия неуправляема, но то, что сделал этот идиот, у меня в голове не укладывается. Весь мой отряд из-за него погиб! Слышь, клоун, о тебе говорю!

Парень лениво приподнимает брови, закатывает глаза и с цокающим звуком отводит взгляд в сторону.

— А он вообще говорящий? — интересуюсь я.

— Говорящий, — отвечает Соня. — Ещё какой говорящий! В секторе фантомов вообще было не заткнуть! Нашли его, когда этот псих кружился на месте с поднятыми руками и выглядел так, словно ему тут счастья вагон привалило, а не вечное скитание по Лимбу. Ну а потом... потом материализовал всех тех тварей; никто из нас даже глазом моргнуть не успел.

— Зачем?! — не понимаю, бросая взгляд на парня. — Может он просто не знал?

— Ага! — отвечает мне улыбкой Соня. — Прям не дошло с первого раза, когда его попросили ни о чём не думать. Шутишь? Да у него аж глаза загорелись, когда услышал где он и кто теперь.

— А что с окном? — покачивая головой, интересуется Шоу. — Окно-то куда делось? Только не говори, что новенькие души теперь и на это способны.

С тяжёлым вздохом Соня останавливается, упирает руки в бока и делает шаг к Шоу:

— Окно не просто исчезло, здоровяк. Окно исчезло, стерев границу разделяющую два сектора, понимаешь о чём речь? Думаешь, как мы тут оказались?.. Просто бежали к окну, а вместо него прибежали к вам. Да и фантомы заодно туда же ломанулись. Потому что не было уже никакой границы.

— И что теперь? — подхожу ближе, хмуро глядя в лицо Сони. — Хочешь сказать два сектора стали одним?..

— Ага, примерно это и хочу сказать.

— Но это невозможно, — мрачно усмехаюсь, бросая взгляд на заблудшего-пофигиста. — Это ведь не он...

— Вряд ли, — перебивает Соня. — Окно было разрушено и это факт. Но как, чем, кем, каким вообще к чёрту образом и для чего... понятия не имею. Одно знаю точно — этот псих на такое не способен.

— А что если способен? — понижает голос Шоу, словно парень в чёрном его не услышит. — Массовую материализацию-то осилил.

Соня закатывает глаза, пожимает плечами и, не находя, что ответить, продолжает путь.

— Как ты это сделал? — Я равняюсь с новеньким заблудшим и вопросительно смотрю на его профиль. — И зачем?.. Ты хоть представляешь, сколько заблудших из-за тебя отправилось на перерождение?

— А ты прям рыдаешь от горя, — безразличный взгляд заблудшего встречается с моим и на его губах расцветает кривая ухмылка. — Прости, бабуль, я не подумал о твоих чувствах. — Взгляд скользит по моим седым волосам, и плечи вздрагивают от короткого беззвучного смешка.

Отвожу взгляд и усмехаюсь в ответ: к подобным репликам уже давно привыкла и они нисколько меня не задевают. Подумаешь, седина в волосах. Будто это самое страшное, что есть в моей сущности.

— Люблю пауков, — вдруг произносит парень тихим заговорческим тоном, и дергает бровями в стиле "А что тут такого?".

— ТЫ от них избавился?

— Хм... может и я. А может и не я.

— Кто ты вообще такой? — оглядываю его с ног до головы. — Сектант? Поклонник Сатаны?

Весёлая улыбка растягивается на его губах, но голос остаётся всё таким же пустым и безразличным:

— Может да... А может и нет.

— А ты всегда говоришь без интонации?

И я даже знаю ответ...

— Большего ты от него не добьёшься! — доносится голос Сони. — У парня очевидные проблемы с поддержанием диалога. Отведу его в мирный сектор, и пусть древние сами с ним разбираются.

— Жду не дождусь, — равнодушно отзывается парень, поворачивает голову ко мне и лениво подмигивает.

Через несколько часов русло реки круто виляет вправо, а мы продолжаем идти вперёд, в направлении пестрящего вдали луга с полевыми цветами.

— Ну а с вами-то что? — продолжает разговор Соня, адресуя Шоу взгляд через плечо. — Куда теперь без проводника?

Шоу прочищает горло и отвечает, глядя вдаль:

— Найдём другую группу пут...

— Кочевников, — перебивая, заканчиваю за него, озвучивая ложь, которую стоит озвучить в данных обстоятельствах. Равняюсь с Соней и повторяю увереннее: — Мы найдём другую группу кочевников и примкнём к ним. Просто доведи нас до мирного сектора.

— До какого именно? — глаза Сони становятся ещё уже. Ещё бы, проводника не так-то просто провести.

— Вы же кочевники, — говорит она, не сводя с меня рентгеновского взгляда. — Вот я и спрашиваю: до какого мирного вас нужно довести, чтобы вы встретились со своими коллегами по цеху?

— До Лютого города, — отвечаю, наивно веря, что эту женщину удалось обвести вокруг пальца, и она по доброте душевной согласится нам помочь. Но Соня лишь усмехается, задерживая взгляд на моём лице, затем отводит его и, будто ослышавшись, трясёт головой:

— Вот как. Значит... сначала я этого рыжего здоровяка из пасти фантома вытаскиваю. Затем спасаю его странную седую подружку, решившую поплавать на дне реки. После чего выслушиваю какой-то бред про Рэйвена, которого она и в глаза не видела, а я, якобы, фиговый проводник, раз не "засекла" его энергию в этом секторе. И вот сейчас вы двое окончательно дуру из меня делаете?..

Соня с раздражением смотрит на меня и зло бросает:

— Какие вы оба к чёрту кочевники? Я что, по-вашему, кочевников никогда не видела?..

Отвожу взгляд и пялюсь на сиреневые головки высоких полевых цветов, среди которых мы идём, как вдруг рука Сони врезается мне в плечо и она круто разворачивает меня к себе:

— Кто такие и какого чёрта делали с кочевниками? — нависает надо мной. — Все рыжие стоят на месте! Повторяю: куда шли, кто такие?

— А ты кто? Местный следователь? — расслабленно усмехаюсь. Вот никогда у меня не получалось ладить с проводниками. Какие-то они все... слишком заносчивые, что ли.

— Вы путники, — глаза Сони превращаются в две узких щёлки, а между густыми бровями показывается глубокая морщинка.

— Это был вопрос?

— Значит, угадала, — усмехается. — Что делали с кочевниками?

— Проводником их пользовались, — отвечаю, без капли стеснений. Роль путника меня тоже устраивает.

— Окей, — улыбка Сони становится шире и острее. Отталкивает меня от себя, делает шаг назад и с тем же недоверием глядит на сжимающего кулаки Шоу. — Зачем вам Лютый... путники? — Не слово, а плевок ядом. — С башкой не дружите? Вас не пустят в мирный сектор.

— А мы туда не корни пускать идём, — рычит Шоу.

— Тогда зачем? — мрачно улыбаясь, качает головой Соня, и парень в чёрном вдруг усмехается:

— Такие забавные. Как я и думал.

— Закрой рот, новенький, — рявкает на него Соня. — С тобой потом поговорим. — Смотрит на меня. — Ну, так зачем вам в Лютый?

Молчу. Думаю, что ответить. И ничего другого не остаётся, как:

— Нужно поговорить с одним из древних.

— С кем именно? — с насмешкой говорит Соня.

— С Мори.

Соня смеётся громче:

— А ты действительно глупая, девочка. Мори не станет с тобой говорить уже только потому, что ты путница. И ворота города — тот максимум докуда вам удастся дойти.

— Этого будет вполне достаточно, — уверенно говорю я. — Если Мори согласится поговорить.

— На воротах?

— Почему бы и нет? Разве два путника могут представлять угрозу для древнего?

Соня молчит, лишь прожигает меня подозрительным взглядом. И лучше ей не знать, какую угрозу я на самом деле представляю, иначе никакая встреча с древним точно не состоится.

— Это настолько важно? — наконец без смеха спрашивает она, и я медленно выдыхаю:

— Более чем.

Ещё некоторое время Соня раздумывает, глядя в сторону, затем пожимает плечами и твердо произносит:

— У вас нет шансов. Мори не станет с вами говорить, когда узнает, кто вы. Но так и быть... до Лютого я вас доведу и только потому, что нам по пути. А дальше разбирайтесь сами. И если отправитесь на перерождение, знайте — я предупреждала.

— Нам по пути? — удивляюсь. — Так ты проводник Лютого города?

Соня выдерживает паузу и устало смотрит на новенького заблудшего:

— Да. Но с некоторых пор вот подумываю сменить профессию. Эй, клоун, на месте стой, если в окно раньше времени провалиться не хочешь.

Парень медленно оборачивается и пытается найти за своей спиной то, о чём говорила Соня.

— Я буду долго ржать, если этот чудик и окна видит, — смешок Шоу раздаётся над головой.

— Ни черта он не видит, — Соня подталкивает нас к окну. — Треплется только больше чем весит. Эй, клоун, идёшь за мной. И глаза закрыть не забудь.

— Понятное дело, — парень одаривает женщину тяжёлым взглядом из-под полуприкрытых век. — Я похож на того, кто хочет ослепнуть?

— Откуда он всё это знает? — не понимаю я.

Соня кивает на окно и добавляет, прежде чем переступить черту:

— Доберёмся до Лютого, вот и выясним. Будет немного больно... клоун.


* * *

Следующим сектором становится заброшенный. Его отличие от промежуточного в том, что этот сектор уже много-много лет не видоизменяется. Раньше это был сектор фантомов, где появилась новая душа, но на этом дело и закончилось. Сектор не стал принимать другую материализацию. Лимб вроде как забыл о нём, а когда вспомнит, то сотрёт его и выстроит заново. Например, сейчас мы находимся в густом лесу смешенного типа с явными отличительными особенностями глубокой осени, а через лет пять-шесть этот сектор вполне может стать чем-то вроде заброшенного курорта с пляжными домиками и цветастыми зонтиками на берегу океана. Этого никто не знает. И не узнает, пока Лимб решение не примет.

Как отличить заброшенный сектор от остальных? Очень просто: стоит всего-то взглянуть наверх и найти там своё отражение. Отражение макушек деревьев, палой листвы под ногами и чёрной почвы... Здесь нет неба как такового. Не светит солнце, не проплывают мимо облака. Здесь даже птицы не поют и живность не водится. Этот сектор по-настоящему заброшен: мрачный, жутко тихий, безветренный, пустой.

— Ненавижу заброшенные сектора, — делится мнением Шоу, ступая по хрустящей палой листве, и этот звук кажется неправильно громким в вакуумной тишине этого места. Опасно громким.

— Здесь чисто, — отвечает ему Соня, выбирая направление к следующему окну. — По крайней мере, фантомов здесь точно нет, а остальные твари сунутся побояться, пока я с вами. И, по крайней мере, если кое-кому вновь не захочется продемонстрировать способности к материализации.

Парень в чёрном издаёт хриплый смешок и тут же делает вид, что просто покашлять приспичило.

— Воздух очень сухой, — добавляет с серьёзным видом.

Соня не отвечает. Ещё недолго кружится на месте и указывает в самую глушь леса, где настолько темно, что даже деверья с трудом различимы.

— Туда.

— Уверена? — спрашиваю, ступая за проводником.

— Ты сейчас пошутила? — смеряет меня взглядом Соня.

Ну а я что говорила?.. Проводники — суперзвезды Лимба, не подступись.

Разгребая ветки руками, равняюсь с ней и решаю продолжить разговор на тему моей галлюцинации, пока Шоу пытается что-то выяснить у новенького и забыл про меня.

— Ты действительно думаешь, что этот парень уничтожил всех тварей?

Соня бросает на меня насмешливый взгляд:

— А ты до сих пор веришь, что сам мистер-я-крутой-проводник-белая-ворона каким-то чудесным образом появился в секторе и спас тебя от фантомов? Да ты юмористка, девочка. Ты вообще Рэйвена хоть раз видела?

— Нет, — отвечаю честно. — Но у кого ещё в Лимбе белые волосы, чёрные глаза и способность к управлению настолько мощной массовой материализацией?

— О, глядите-ка, фанатка Рэйвена нарисовалась. Считаешь его таким крутым?

— Считаю, что он это может. А завидовать его способностям довольно глупо.

— Завидовать? — Соня смеётся надо мной.

Я не справляюсь с одной из разлапистых веток и получаю ею по лицу.

— Ну ты ведь не осилила массовую материализацию, — потираю ладонью щёку. — Без обид. Это просто факт.

— Да плевать мне на твои факты, путница, — бросает на меня острый взгляд Соня. — Я знаю одно: Белой вороны не было и быть не могло в том секторе. Говорят, его вообще на части разорвало во время последнего похода за душой, не слышала?.. Так каким, мать твою, чудесным образом он мог оказаться там, где попросту не мог оказаться? Или Рэйвен у нас теперь ещё и телепортироваться научился? — Соня громко фыркает. — Не говори ерунды, путница. А не веришь, спросишь у него сама, когда до Лютого доберёмся.

— Рэйвен в Лютом городе?

— Ого, как оживилась! — весело приподнимает брови и, отведя взгляд, качает головой. — Был в Лютом. Недавно вроде как проводником заделался. А если слухи — правда, и сейчас наш крутой проводник на перерождение отправился, чёрт его знает, когда он объявится, да и объявится ли вообще.

— Почему бы и нет? Он ведь ничего не забудет. Слишком долго в Лимбе. Для такого как он, перерождение — простая формальность.

— Не забудет, — соглашается Соня. — Но отметкой "красного солнца", так или иначе, обзаведётся.

— Ты с ним лично знакома?

Соня фыркает:

— Слушай, почему мы вообще всё ещё говорим о нем? Забудь о том, что видела, путница! Не было с тобой на дне реки никакого Рэйвена! Фантазия разыгралась, головой стукнулась, глюк словила: выбирай, что больше нравится. Так! — Останавливается и исследует взглядом лес. — Надо южнее взять, пойдём в обход. Нет желания через Пустынный город переться. Древний у них — полный псих.

Вздыхаю и потираю подушечкой пальца висок.

Похоже, я действительно спятила. С какого чёрта мне вообще этот Рэйвен привиделся?.. Соне нет смысла лгать и если бы он был там, она бы это почувствовала. Значит... значит я действительно спятила, или как ещё это объяснить?

— Скоро ночь, — выдёргивает меня из раздумий голос Сони. — Сегодня будет жарко. Остановимся здесь. С рассветом в путь. И если поторопимся, уже через два дня будем в Лютом. Слушай, здоровяк, — обращается к Шоу, — иди-ка ты объясни своей подружке, что никакая Белая ворона к ней в гости не залетала, а то гляди и умом скоро тронется. А я пока проведу инструктаж с нашим выдающимся клоуном.

Шоу выразительно смотрит на меня, и я отворачиваюсь, не желая ничего обсуждать, как вдруг чьё-то горячее дыхание скользит вверх по шее, касается мочки уха и в голове раздаётся низкий позабавленный голос:

"А ты любопытная".

Вздрагиваю. Круто разворачиваюсь и со сбившимся дыханием пытаюсь отыскать владельца голоса.

Никого.

Что за...

— Катари, — настороженно зовёт Шоу, но я игнорирую.

"Не стоит пугаться... Пока что", — шелестит в голове тот же голос, и я вновь круто разворачиваюсь, делаю шаг в сторону, кружусь на месте и тяжело дышу. И вдруг замираю. Чёрные, как ночь глаза Рэйвена смотрят в мои. Белоснежные, как лебединое перо волосы развиваются на ветру, которого попросту нет и быть не может в заброшенном секторе, уголки бледных губ приподнимаются в насмешливой ухмылке, а тело охвачено слабым золотистым сиянием.

— Что ты такое?.. — выдыхаю едва слышно.

"Я — твой кошмар", — проносится в голове низкий, ленивый голос, и дыхание Рэйвена вновь обжигает кожу, скользит вверх по шее и будто кусочком льда касается мочки уха.

Вздрагиваю, чувствуя его прикосновения... Чувствуя, призрачное тело рядом с моим, развивающиеся локоны, как шелк скользящие по щеке, глубокое дыхание ласкающее кожу уха... Его тёплые пальцы пробегающиеся вниз по моей оголённой руке и обратно вверх — к плечу, к шее, к щеке... Замирают на том месте по которому меня ударила ветка и плавно поглаживают из стороны в сторону.

Боже... я всё же сошла с ума.

— Катари! Что ты там, чёрт побери, делаешь?! — туманной дымкой прорывается в сознание голос Шоу, а я и пошевелиться не могу. Даже вздохнуть не могу!

"До встречи в Лютом городе", — шелестом палой листвы проносится в голове голос Рэйвена, и его губы припадают к моему уху. — Я буду ждать тебя там... анафема".

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх