Ова 3

— Обслуживание, однако. Я ожидала чего-то сильно похуже.

Пожалуй, что так. Но сейчас я думал о другом.

— Ты возьми комнату на ночь и отоспись. А я обойду окрестности, насколько успею за ночь.

— Обещаешь без меня не хулиганить? — улыбнулась девушка.

Проигнорировал шуточный вопрос, еще раз осматривая посетителей. При входе я лишь проверил их на наличие оружия, не присматриваясь. Сейчас осмотрел еще раз, более пристально. Пара нукенинов, мужчина и женщина, никаких примет, делающих их интересными для меня. Еще троица, с оружием, но не синоби, похоже, слишком слабые организмы. Остальные люди. Любой из них может иметь некую информацию, любой из них может быть моей целью, хорошо замаскировавшейся и скрытой. Так же верно и обратно, и никто из них может не представлять меня ни малейшего интереса. Оракул тоже молчит, но я и не собирался полагаться только на нее.

Пока мы сидели, Чиеко распинала одного из своих работников и заставила осмотреть нас.

— Вот эти двое. Что скажешь?

Мужчина с ней, похоже, синоби. Несколько характерных травм присутствует, да и ощущения от него оригинальные. Похоже, какой-то клан, или полукровка.

— Баба явно куноити, — выдал свою оценку находящийся под действием наркотика мужик. — Дзенин, ранга "А", не ниже. А скорее и выше.

Выше, но это смотря в какой специальности. Торговка поморщилась, но смирилась с такой оценкой:

— А второй?

— А я хуй знает, — пожал плечами мужик. — Не понимаю. Но на нем доспех, а в доспехе печати, а в печатях чакры больше, чем у его спутницы.

Сенсор, значит. Не такое уж и редкое явление. Оценка в восторг Чиеко не привела, но женщина продолжила выполнять свою работу. Мужик был отправлен дальше спать, пока сама хозяйка взялась за обслуживание.

— Вот, приятного аппетита.

Она принесла Сигурэ поздний ужин и снова удалилась, давая куноити время перекусить. Девушка тут же накинулась на еду. Я безразлично "осмотрел" пищу, но для меня все это не имело вкуса, и, по сути, не имело и запаха. Точнее, я не мог воспринимать запах так, как воспринимают его нормальные люди. Для меня это всего лишь смесь составных компонентов, гребаная ходячая химическая лаборатория. Черно-белый мир, никаких чувств, никаких эмоций, никаких ощущений, только рациональные факты. Свежая рыба, поймана сегодня. А вот рис из прошлогодних запасов, но это не критично, он правильно хранился и хорошо приготовлен. Охренительно полезная информация, прямо не знаю, как я раньше без этого жил.

— Появились еще какие-нибудь идеи? — спросила куноити.

Раздражает. Но она хочет помочь, и у меня нет причин ее в этом винить. У меня пока не было других идей. Возможно, после разговора с Чиеко придумаю что-то еще. Впрочем, я знаю, как заставить этого умника явиться. Пойти и начать уничтожать лес, выжигать его своими техниками, чтобы не оставалось ничего. Главное, не переборщить, чтобы он не пересрался и не сбежал.

— Нет.

Через пару минут Сигурэ отодвинула тарелку, а вскоре за нашим столом появилась тетушка Чиеко.

— Итак, за каким именно товаром вы ко мне пожаловали?

Мы не сговаривались, просто Сигурэ, как обычно, взяла на себя переговоры.

— За информацией, — улыбнулась она. — Мы здесь ищем одного ниндзя.

— Возможно, я что-то знаю, — ответила Чиеко.

Но Сигурэ улыбнулась еще шире, добавляя в голос некоторое издевательство:

— Нет, не думаю. Но вы можете немного облегчить нашу работу.

Женщина немного нахмурилась, но Сигурэ все правильно делает. Эта торговка очень много о себе думает, они все такие. Если сочтет, что нам очень уж нужна ее помощь, то начнет выкабениваться, а Сигурэ явно не хочет, чтобы я демонстрировал свое неудовольствие.

— Каким образом? — все же взяла себя в руки Чиеко.

— В округе часто пропадают люди?

— Бывает, не без этого, — чуть пожала плечами Чиеко. — Места у нас такие, сами понимаете.

— Сколько раз в месяц? Хотя бы примерно?

Женщина немного удивилась:

— Ну... Здесь, в городе, за этот месяц трое пропало... Но два из них синоби, и, вероятно, сами откопали себе могилу, но...

— Мне нужны те, у кого были родственники, — уточнил я запрос.

Чиеко вздрогнула при звуках моего голоса. Осторожно спросила:

— А... Зачем? — и тут же поправилась. — Не хочу влезать в ваши дела, но чем лучше я пойму, что вы ищите...

— Через близкого родственника я могу попробовать найти похищенного.

Этого объяснения было достаточно, и женщина кивнула:

— Да, я поняла. Этот был без родственников, но в том месяце куда-то исчез Такао, Мичи приходила жаловаться. Мальчишка... Странно пропал. Да и не нужен он был никому.

— Завтра я с ней встречусь. И другими, если есть.

Повернул голову в сторону, чтобы показать, что разговор закончен. Сигурэ тут же переключила внимание тетки на себя:

— Здесь поблизости есть госпиталь? Или что-то подобное?

Все еще пытающаяся понять, кто я такой, Чиеко чуть запнулась с ответом.

— Госпиталь? Да, есть. На окраине города, давно уже построен был. Там сейчас Хиро заправляет.

— Кто этот Хиро? Давно он здесь? — уточнила куноити.

Женщина кивнула:

— Так ирьенин. Уже лет десять живет.

Все равно стоит к нему присмотреться. Или проверить, не ходит ли под личиной Хиро кто-то другой.

— В городе покупают еду? Большими партиями? — продолжила Сигурэ. — Типа для прокорма большого количества людей.

Торговка, вернув себе некоторую уверенность, улыбнулась:

— Постоянно. Вокруг полно деревушек, в которых живут те, кто совсем не умеет обрабатывать землю.

Логично. В этой стране даже столицы нет. Дайме живет в своем особняке, вокруг которого раскинулась пусть крупная, но всего лишь деревня, которая его и кормит. Классический феодализм, чтоб его. Нищие рабы и нищие хозяева.

— Куро? — Сигурэ посмотрела на меня, ожидая еще вопросов.

Но я молчал.

— А кого вы ищите-то? — решила воспользоваться паузой Чиеко.

— Того или тех, — решил я снизойти до ответа, — кто ради эксперимента может пустить под нож все население вашей сраной страны. И пустит, это лишь вопрос времени.

Чиеко вздрогнула, а Сигурэ ее добила:

— Проблема в том, что он или они отлично прячутся. Но мы их найдем. И ваша маленькая страна может стать ареной для нашего междусобойчика.

Женщина повела головой, пытаясь справиться с эмоциями. Мои голос и вид слишком однозначно указывали на то, что шутить я не склонен.

— Ну, повоюете немного, а мы-то что? Наше дело — сторона.

Сигурэ отлично изобразила змеиную улыбку Орочимару:

— Вы совсем не следите за новостями с большой земли? Маленький междусобойчик двух синоби сравнял с землей одну из Великих Деревень. Дело идет к большой войне, и никто не будет церемониться со случайными жертвами, попадающими под горячую руку. Тем более — здесь.

Я поднялся. Торговке этого внушения хватит, так что завтра у меня будут имена людей, у которых в последнее время пропадали родственники. Не удивлюсь, если они завтра будут у дверей стоять, ожидая меня. Впрочем, до такого не дойдет, эта сучка не станет поднимать панику.

— Я пошел, — предупредил Сигурэ и двинулся на выход.

Куноити повернулась к женщине:

— Мне нужна комната на ночь. Да, ты правильно поняла, только для меня.

А меня ждала долгая ночь.

Глава 3/3.

Нога в тяжелом доспехе опустилась на голову, что сопровождалось характерным чавкающим звуком.

"Я начинаю думать, что тебе это нравиться. Наступать на головы врагам" — отозвалась Оракул.

Качнул головой:

— Просто не хочу наклоняться.

Это была вторая группа откровенных ублюдков, на которых я наткнулся в эту ночь. Вначале я даже не собирался их трогать, но... Почему бы не избавить мир от парочки мудаков? Заодно провел полевой допрос тем, кто показался мне наиболее разумными. Ожидаемо ничего важного не узнал, но та информация, которой они обладали, позволит несколько сузить зону поиска, если придется прочесывать всю эту страну.

Лагерь этой пятерки располагался на вывороченном пласте земли, образовавшем холм с крутыми склонами, и был несколько скрыт естественной географией и тем, что поблизости попросту не было оживленных дорог или троп. Пара палаток, груда вещей, которые они успели насобирать. Пять трупов. Люди, простые люди. В другой группе было два нукенина и шесть человек. Они, как и эти, ничего интересного не знали, но были наглее и самоувереннее. Логово организовали недалеко от дороги и, судя по тому, что я нашел в лагере, на промысел выходили не редко.

Теряю время.

Отошел от лагеря и направил лицо туда, где должно вставать солнце. Теней пока нет, а значит — светило еще не появилось из-за горизонта. Возможно, прямо сейчас небо светлеет, медленно окрашиваясь в алые тона, и разгоняя ночной мрак. Пожалуй, можно возвращаться в город.

"Скольких ты еще убьешь ради этой девушки?"

Я спрыгнул со склона, и двинулась в сторону города, но не спеша.

— Эти погибли не из-за нее. Они погибли, потому что попались мне, и у меня было плохое настроение.

"Они не единственные, кого ты встретил этой ночью" — напомнила Оракул.

— Они свою участь заслужили.

"Чем?"

У Оракула очень своеобразный взгляд на мир. Чаще всего это незаметно. Но иногда, как сейчас, всплывает наружу.

— Они разбойники, нападавшие на местных и, наверняка, убийцы.

"Ты тоже убийца"

— Я сильнее их. И я не разбойник.

Оракул замолчала, но ненадолго.

"Но ты убил этих. Но не убил других. Как ты их назвал?"

— Контрабандисты, — напомнил я.

"Да" — Оракул, кажется, даже зашевелилась на моем плече, — "По вашим законам они тоже преступники"

В этом есть логика, пожалуй.

— Они не причиняют вреда местным, — нашел я ответ.

"Какое тебе дело до местных?" — тут же указала на ошибку в моем ответе Оракул. — "Ты не нанимался их защищать. Более того, уничтожишь всех, если в этом возникнет необходимость"

— Да, ты права. Мне нет до них дела.

Но павлин и не думала на этом останавливаться:

"Я хочу понять, что тобой движет. Эти преступники, так же, как и все остальные в этой стране, борются за выживание. Делают это, как умеют. Твои действия ничего не меняют. На их место придут другие. Эта страна живет так. Я чувствую это по их жизням"

Это правда. Чтобы что-то действительно изменить, здесь нужно менять все. А именно этих я выбрал из оставшихся от человека представлений о том, что правильно, и что нет, пожалуй.

— Ты права. Между преступниками нет разницы, они все нарушают закон, в не зависимости от причин. И это не мое дело, я им не судья. Но мой выбор связан с... С человеческими представлениями о том, что правильно, а что нет. Я могу мириться с существованием контрабандистов, пусть они и доставляют товар, который становиться причиной других преступлений. Но эти ублюдки мне просто отвратительны.

Да, эмоции во мне все еще есть. Вот только все они сугубо отрицательные. Оракул молчала достаточно долго, но заговорила снова:

"Я правильно понимаю? Ты помнишь свою прошлую жизнь?"

— Да, помню.

"Какой она была?"

— Это долгая история, наверное.

"У нас есть время, если ты будешь идти так же, как сейчас"

Какой она была? Сложный вопрос, пожалуй. Как передать и объяснить?

— Тебе просто любопытно?

"Да" — призналась павлин. — "Я не представляю, какого это, помнить, что ты уже прожил другую жизнь"

— Это странно...

Я еще некоторое время молчал, собираясь с мыслями, но все же начал:

— Живя здесь, я считал, что меня отличает от других опыт прожитой жизни. Но это не так. Там, в другой жизни, в другом мире... там все было неоднозначно. Место, где я родился, было не то, чтобы плохим. Но бедным. Я очень быстро осознал, что там мне не светит ничего. Там у меня не было будущего, которое мне было нужно. И я воспользовался единственным способом выбраться оттуда, единственным шансом чего-то достичь, какой у меня был. Сейчас, пожалуй, я понимаю, что были и другие варианты. Но тогда я не имел возможности ими воспользоваться. И я пошел в армию. Мне не нравилось быть солдатом, но через службу я мог получить образование, и рассчитывал соскочить при первой же возможности. Не нравилось мне, куда двигалось наше государство. И я не ошибся в предположениях.

Помолчал немного, вспоминая далеко не самые приятные годы своей прошлой жизни. Впрочем, там у меня светлых и не было.

— Государственный переворот и гражданская война, вот, что нас ждало. Паршивая война. Наша страна стала плацдармом для разборок двух сверхдержав. Поэтому правых и виноватых там не было. Мы верили, что пытаемся сохранить целостность страны, не позволяя разорвать ее на части. Они верили, что борются за свободу. Мне не нравилась та война, но я был хорошим солдатом. Слишком хорошим. А по обеим сторонам баррикад встречались настоящие выродки и отморозки. Проблема в том, что с нашей стороны гражданских отвели от зоны соприкосновения, а с их стороны отводить было не куда. Так получилось, что их уродам себя проявить было негде, разве что в боях, но там это даже на пользу, а вот уроды по нашу сторону отрывались.

Снова пауза. Не те воспоминания, которые я хотел бы помнить.

— Я не хотел воевать и пытался уйти от войны. Занимался чем угодно, чтобы держаться подальше от фронта, чтобы не замараться в крови своих же братьев. Всеми возможностями пытался добиться перевода в тыл, куда угодно, но подальше. А вместо этого получил что-то вроде наказания. Командир посчитал меня слишком прытким, и решил повязать кровью. Меня закинули в один из карательных отрядов, к тем самым уродам.

Если бы мог улыбнуться, то улыбнулся бы.

— Я знал, что война, рано или поздно, закончиться. Что все мы еще ответим за все, что там происходило. Это было неизбежно, я был в этом уверен. И потому... Я передал детали операции на ту сторону. Сдал своих, в каком-то смысле, чтобы не позволить карательной акции состояться. Карательный отряд попал в засаду и был уничтожен. Меня-то знали, и не пристрелили. В конце пустили пулю в брюхо, аккуратно, чтобы гарантировано выжил, но был надолго отправлен в тыл, лечиться. Так и произошло. Я попал в госпиталь, а потом в тыловую часть, война уже сходила на нет, и не высасывала свежую кровь.

Остановился, потому как отчетливо ощутил город. Уже недалеко. Если напрячься, можно найти Сигурэ.

— Но вот закончилась эта история совсем не так, как я бы хотел.

Оракул меня не перебивала, просто слушая. Для нее это просто история, она ведь даже не человек. Она не может в полной мере понимать меня, и тем более не может понимать реалии другого мира.

— Война закончилась. Тогда я не знал, почему, но сейчас знаю. Всю страну продали, в общем-то. Государство, в которой я родился и жил, которому я даже служил, полностью перешло в сферу влияния одной из сверхдержав. И пусть я не знаю, какой ценой этого удалось достичь, это не важно. Солдат одной стороны назвали героями и борцами за свободу и независимость, солдат другой полностью оправдали и признали, что те тоже за правое дело сражались. Вот только и про военных преступников никто не забывал. И карали их очень жестоко, припоминая все их зверства. На кого-то нужно было свалить всю грязь, что там творилась. Вспомнили и про меня, и про единственную мою операцию в составе уничтоженного карательного отряда. Вспомнили, и назвали меня предателем и убийцей. Я пытался сбежать, но не сумел.