— Я назад не пойду.
Колька сунул руки в карманы куртки и посмотрел на часы на столбе.
— Надо идти, больше некуда. Не на улице же ночевать.
— А ты уверен, что это последняя электричка?
Зорькин молча кивнул, а Катя застонала в голос.
— Это просто какой-то кошмар!
Но делать нечего, отправились обратно в посёлок. Денис встретил их насмешливым взглядом.
— И сейчас будете врать, что на электричку опоздали.
— Дай мне телефон, пожалуйста, — попросила Катя.
Старков приподнял одну бровь.
— Папа будет беспокоиться?
— Ты телефон дашь?
Он достал из кармана телефон и подал ей, при этом внимательно за Катей наблюдал. Его взгляд заставлял глупое сердце колотиться быстрее. Приходилось напоминать себе, что Денис подлец и даже разговаривать с ним... не стоит, в общем. Что она через это уже переступила, смогла и глупости всякие из головы выкинула. И он ей безразличен. Пусть целуется и обнимается, с кем хочет, пусть уезжает, пусть смотрит на неё с насмешкой — ей всё равно. Надо выглядеть спокойной и невозмутимой. Вот только крики отца в трубку сохранению невозмутимости никак не способствовали.
— Папа, со мной всё хорошо, я вернусь завтра утром. Ну вот так — завтра утром. — Понизила голос до предела: — Нет, не шучу. Не кричи, пожалуйста... Слышу. Но приехать не могу. Я завтра всё объясню, не волнуйтесь и ложитесь спать. Да ничего со мной не случится! Всё, папа, до завтра.
Выключила телефон и протянула его Старкову.
— Спасибо.
Он удержал её за руку.
— Твоя первая ночь вне дома?
Катя подняла голову и смело на него посмотрела.
— Нет, вторая. Или ты забыл?
Денис усмехнулся, но несколько кривовато. И руку её отпустил.
Всё было ужасно. Веселье шло полным ходом, вино лилось рекой, орала музыка, ребята веселились, а Катя сидела в стороне и за всем этим наблюдала без всякого энтузиазма. Колька увивался за своей Светой, та была слегка пьяна и неказистые ухаживания поклонника принимала благосклонно. Зорькин сиял и про Катю совершенно позабыл. А Пушкарёва поглядывала на часы, с нетерпением ожидая наступления утра, чтобы можно было пойти на вокзал и дождаться первой электрички там.
— Пушкарёва, ну что ты скучная такая?
На подлокотник её кресла присел Женька Мазуров и протянул ей стакан пива и бутерброд. Бутерброд Катя взяла.
— Я не скучная, я спокойная.
— Слишком спокойная. Выпей пива.
— Не хочу.
Женька безнадёжно махнул рукой и ушёл. Посидев ещё немного, Катя поднялась, накинула на себя пальто и вышла на веранду. Было жутко холодно, а на небе красовалась жёлтая луна. За дверью послышался взрыв хохота, Катя вздрогнула и отошла подальше, в тёмный угол.
Дверь открылась и на веранду вывалилась парочка. Девушка висела на молодом человеке, а когда он вытащил её на улицу, завизжала.
— Холодно! Денис, холодно, отпусти!
— Да иди, — хохотнул Старков. Девушка убежала обратно в дом, а Денис достал из кармана сигареты и закурил. Подошёл к перилам, а потом вдруг повернул голову и увидел Катю. Она стояла в темноте, свет от единственной лампочки над дверью её не затрагивал, и Пушкарёва надеялась, что Старков не заметит её присутствия. Но не повезло.
Он сделал несколько шагов, приблизился к ней, и Катя почувствовала стойкий запах алкоголя. Отодвинулась.
— Мёрзнешь?
— Дышу свежим воздухом.
— А-а. — Разглядывал в полумраке её профиль, потом поднял руку и прикоснулся пальцем к её щеке. Катя дёрнулась.
— Не трогай меня.
— Всё ещё злишься?
— Злюсь? Денис, ты не в своём уме? Ты выставил меня посмешище, надо мной весь институт смеялся! — Она невольно разозлилась, мгновенно вспыхнула, и тон вышел обвиняющим.
Он усмехнулся.
— Потому что ты дура, Пушкарёва. Надо ко всему относиться проще. Насколько помню, я на тебе жениться не обещал. — Денис пьяно рассмеялся. — Или это само собой разумелось?
Обидно стало до слёз. Попыталась проскользнуть мимо него, чтобы вернуться в дом, но Денис преградил ей дорогу.
— Что тебе нужно?
— Смешная ты, Катерина.
— А ты пьян. Пропусти.
Старков выбросил сигарету и протянул руки к Кате. Она попыталась его оттолкнуть. Пальто соскользнуло с одного плеча, Катя хотела его удержать, а Старков этим воспользовался и притянул её к себе. Пушкарёва отчаянно засопротивлялась, правда, ничего этим не добилась. Денис её поцеловал, и запах водки стал непереносимым, а от поцелуя даже опьянеть можно было.
Кто-то из дома выглянул и Старкова окликнул. Захохотал, когда заметил целующуюся парочку. Денис оторвался от Кати, оглянулся и весело хохотнул.
— Иди отсюда...
Катя стояла, боясь пошевелиться, чувствовала его руки, облизала губы и никак не могла избавиться от гула в голове. Вцепилась в свитер Старкова, а Денис снова повернулся к ней, наклонился и шепнул:
— Пойдём наверх.
Дверь снова открылась, и Катя услышала капризный голос той самой блондинки:
— Деня! Ты идёшь или нет? Я соскучилась.
— Да что вы все пристали? Иду!
Катя оттолкнула его руки.
— Отпусти меня.
Он отошёл на шаг и посмотрел с усмешкой.
— Дура.
Катя кивнула, едва сдерживая слёзы.
— Возможно.
— Точно тебе говорю. Хоть и умная, а дура.
Он ушёл, даже не обернувшись, а Катя расплакалась совершенно глупо, но быстро взяла себя в руки и слёзы вытерла. Подышала обжигающим, морозным воздухом, и вернулась в дом.
Несколько часов до утра показались ей самыми ужасными. Веселье пошло на убыль, все заметно подустали, разбились на парочки, и стало совершенно невыносимо. Зорькин уснул, положив голову Кате на плечо, а она, сжав до боли зубы, наблюдала, как пьяный Старков тащит свою девушку за руку вверх по лестнице, на второй этаж.
Катя крепко зажмурилась и прошептала:
— Пожалуйста, пусть быстрее наступит утро.
Вот такая ужасная у неё случилась ночь. А всё благодаря Кольке. Или Денису. Или она сама виновата? Кого угодно можно обвинять, только ничего не изменишь. Денис снова над ней посмеялся, а она ему это позволила, а потом ещё и плакала из-за него. А ведь клялась себе совсем недавно, что больше никогда...
— Ну хватит тебе хмуриться, — потормошил её Зорькин. — Я же попросил прощения.
— Да ладно. — Катя посмотрела на часы. — Мне нужно заплатить за курсы. Ты со мной поедешь?
Зорькин пожал плечами.
— Делать всё равно нечего.
Они вышли из подъезда, Катя зажмурилась, — всё вокруг было бело, настолько, что глазам стало больно. Поправила очки и ухватилась за локоть Зорькина, чтобы не поскользнуться на ступеньках. Подняла глаза и увидела нового соседа. Он смахивал с машины снег щёткой, заметил Катю и приветливо улыбнулся.
— Привет.
Коля притормозил и удивлённо на Пушкарёву глянул, а та неожиданно смутилась, но соседу кивнула.
— Здравствуйте.
— Хороший сегодня день, — продолжил Андрей. — Солнце.
Катя снова кивнула и они с Колей пошли по дороге. Зорькин с любопытством оглянулся.
— Кто это?
— Тише. Сосед новый. В квартиру дяди Вити въехал.
Колька снова обернулся.
— Прекрати, — шикнула на него Катя и дёрнула за руку.
— А чего ты покраснела?
— Я покраснела?
— Ты. Как только он с тобой заговорил, так и покраснела.
— Не выдумывай!
Зорькин засмеялся, а потом снова оглянулся через плечо и вдруг посетовал:
— Да, от таких, как он, девушки точно не уходят.
Катя улыбнулась и решила друга успокоить:
— Ничего, вот папа тебе гантели подарит, и всё наладится. Вот увидишь.f
"3"
— Жданов! — в голосе Воропаева звучала такая неподдельная радость, что Андрей невольно остановился и обернулся, хотя общаться с Сашкой желания никакого не было. — Жданов, радость-то какая! Ты вернулся!
Андрей недоверчиво хмыкнул.
— Воропаев, чего тебе надо?
Александр подошёл к нему, дружески хлопнул по плечу, хотя во взгляде плясали черти.
— А сказали, что ты пропал.
— Я пропал? Кто сказал?
— Все говорят. Маргарита в отчаянии. Андрюша уехал в неизвестном направлении. Я только обрадоваться успел, а ты вернулся. Это даже неприлично с твоей стороны.
Андрей рассмеялся.
— Я, вообще, человек неприличный. Тебе ли не знать.
Воропаев хохотнул, разглядывая Андрея с неподдельным интересом.
— Ты так расстроился, что тебя Кира бросила?
— Не надейся. Твоя сестра совершенно свободный человек и поступать может так, как считает нужным.
Саша посерьёзнел.
— Она ведь замуж за него собралась.
Андрей пожал плечами.
— Я за них рад.
— Ты надо мной издеваешься? — заподозрил Воропаев.
— Нисколько. Я, Сань, новую жизнь начинаю, раз уж на то пошло. И Кира тоже.
— Ага, скажи, что ещё женишься ей назло.
— Я не понимаю, ты чего хочешь от меня? Ты же всегда был против нашей свадьбы. А теперь расстроился?
— Я волнуюсь за Киру. Она из-за злости на тебя, может натворить глупостей. Эх, Жданов, если бы ты знал, с каким удовольствием я бы тебе морду набил.
— А теперь не за что. А с Кирой проведи беседу, если волнуешься. Я тебе ничем помочь не могу. Она со мной даже не разговаривает.
— Меня обсуждаете?
Кира подошла к ним и посмотрела сначала на брата, потом на бывшего жениха.
— Сплетничаете, мальчики?
Жданов пожал плечами.
— Сашка волнуется.
Воропаев появлением сестры был явно недоволен, поглядел смятённо и отмахнулся.
— Делайте, что хотите.
Кира посмотрела на Андрея, взгляд был вызывающим.
— Где ты был?
— И ты туда же? Всем очень интересно, где я был!
— Маргарита сказала, что ты съехал с квартиры.
— И что? Я не должен ни перед кем отчитываться. И перед тобой тоже, Кирюш. — И добавил с лёгкой издёвкой: — Отныне. Извините, мне нужно с отцом поговорить. Он у себя?
Кира с неохотой кивнула. И накинулась на брата, когда Андрей ушёл.
— Ты нашёл с кем меня обсуждать? Со Ждановым!
— Кира, избавь меня от глупых придирок.
— Что?
Он тут же пошёл на попятную.
— Прости.
— Прости, — пробормотала она в негодовании. — Чем ты опять недоволен? Это моя жизнь, Саша.
Воропаев приобнял её за плечи и поцеловал в лоб.
— Знаю. И ты взрослая. Иногда я об этом вспоминаю.
"""
— Я договорился с Краевичем на завтра. Встречусь с ним, мне даже интересно, что они могут нам предложить.
— "Ай-Ти-колекшн"... Нет у меня к ним доверия, — покачал Пал Олегыч головой.
— Но посмотреть-то можно, пап. Вдруг у них совесть проснулась? — Андрей рассмеялся.
Отец улыбнулся.
— Надейся. — Помолчал и задумчиво проговорил: — Андрей, мама волнуется.
— И ты туда же?
— Не туда. Но мама волнуется. Что ты снова придумал?
— Пожить один хочу. Что в этом такого преступного?
Пал Олегыч скептически усмехнулся.
— Один?
— Один, папа, как перст. Ты не веришь?
— Не знаю, не знаю.
— Хочешь честно? Хорошо. Кира заставила меня кое о чём задуматься. Я на самом деле заигрался. Пришла пора что-то поменять в своей жизни.
— Я не верю в такие внезапные перемены.
— И я, — признался Андрей. — Не верю, и не верил никогда. Но попробовать-то я должен, пап. Я не собираюсь не во что влезать, лбом стены пробивать, а хочу я покоя. И, по-моему, имею на это право.
Пал Олегыч призадумался, а потом проговорил:
— Знаешь, а мне кажется, что Кира жалеет.
Андрей многозначительно хмыкнул.
— Передумала замуж выходить?
— Оставь свою иронию. Она жалеет о том, что вы расстались.
— Это она со мной рассталась, папа. Это было её решение. И оно было правильным.
— Вот это точно. Такую женщину, как Кира, надо любить, любить так, чтобы она это чувствовала, а ты... — Отец только рукой махнул.
— Её Минаев любит, давно.
— Да. Вот только, повезёт ли тебе ещё раз так, как с Кирой?
Андрей широко улыбнулся.
— А может, ещё и не так повезёт, а, пап?
Пал Олегыч, глядя на улыбающегося сына, только вздохнул.
С Кирой пару раз за этот день ещё пришлось столкнуться. Она кидала на Андрея обвиняющие взгляды, тот делал вид, что ничего не замечает, а Малиновский ухмылялся и спектаклем наслаждался.
— Она ревнует, Палыч. К гадалке не ходи.
— С чего ей ревновать? Я ничего не сделал.
— Это ты так говоришь, а что на самом деле происходит? Никто же не знает. Спрятался ото всех, и чем ты занимаешься — не ясно. Что думать?
— Да думайте что хотите. Я просто устал ото всех. Хочу перемен.
Рома хмыкнул. Остановился и удержал Жданова за рукав.
— Я вот просто никак понять не могу, объясни. Перемен всегда хотят к лучшему. А лучшее — это что? Денег в достатке, женщины покрасивши, времени свободного побольше, чтобы первым и вторым наслаждаться. А у тебя всё как-то шиворот навыворот.
Жданов рассмеялся. Ромка же за ним наблюдал с кривой усмешкой, потом поинтересовался:
— В гости пригласишь?
Андрей отрицательно покачал головой.
— Отметили бы новоселье, — Малиновский невинно улыбнулся.
— Вот поэтому и нет.
Рома отвернулся.
— Скучно с тобой, Жданов.
После работы всё-таки пришлось заехать к родителям и поговорить с матерью. Та на самом деле выглядела обеспокоенной, не верила ни одному его слову, долго отказывалась понимать его затею, а потом вновь начала сокрушаться по поводу разрушенных отношений с Кирой.
— Пообещай, что не будешь делать глупостей, — попросила Маргарита, когда сын, отужинав, засобирался домой.
— Не буду, мама. В этом весь смысл — упорядочить свою жизнь, чтобы глупостям в ней места не осталось.
Мать придирчиво осмотрела его с ног до головы, потом кивнула.
— К тому же, ты сможешь всё контролировать, — пообещал Жданов. — На работе-то я буду практически ежедневно.
— Контролировать... Ты только обещаешь. Я лет с пятнадцати тебя контролировать не могу, что уж сейчас говорить?
— Всё будет хорошо, мамуль. — Он наклонился и поцеловал её в щёку. — Обещаю.
В принципе, всё происходящее Андрея веселило. Наблюдать за реакцией окружающих, за удивлением и непониманием во взглядах, было занимательно. Никто не понимал его желания уединиться. Не понимали, чего ждать в дальнейшем, Андрей этого-то как раз не объяснял. Потому что, если честно, сам не знал, а люди недоумевали и терялись в догадках. Зато Жданов свободой наслаждался.
Но было в новой жизни одно неудобство, можно сказать, что значительное. К новой квартире Жданов привык быстро, выкинул из головы воспоминания о любимом камине, передвинул старенький письменный стол ближе к окну, разложил свои вещи и, окинув комнату критическим взглядом, остался доволен. "Ведение домашнего хозяйства для "чайников". 1001 совет". Жданов пока был на "Введении". А вот проблема проявилась быстро. Готовить он не умел, раньше обедал и ужинал либо в ресторанах, либо у Киры, дома же готовил редко и на скорую руку, в основном всё сводилось к яичнице и кофе из кофеварки, а тут понял, что долго на своих "умениях" не протянет. Продукты, которые привёз с собой, закончились быстро, и Андрей наметил на сегодняшний вечер поход в магазин. Правда, вспомнил об этом намерении далеко не сразу, особенно после ужина у родителей. Уже собирался свернуть во двор, вспомнил, что дома даже кофе не осталось и пришлось разворачиваться и ехать к ближайшему супермаркету.
