Радуга жизни

Вообще альфам и омегам настоятельно рекомендовалось закреплять связь осознанно, всё хорошенько взвесив, а не под влиянием гормонов, влюблённости или юношеских мечтаний. А ещё лучше по возможности вообще воздержаться от подобного шага. Метка — не штамп в паспорте и не какой-то религиозный обряд, метка — это сплетение и взаимопроникновение. Прежде всего, это касается физиологии, с которой, если уровень совместимости достаточно высокий, как правило, проблем не возникало. Только ведь, альфы и омеги при всех своих особенностях всё равно в первую очередь люди со своими характерами, взглядами на жизнь и привычками. Им точно также приходится притираться друг к другу. Идиллия в сексе — аргумент, безусловно, весомый, но всю жизнь в постели не проведёшь. Поэтому шагать за край лучше с открытыми глазами, полностью отдавая себе отчёт, кто именно отправится туда вместе с тобой. Ведь повернуть назад возможности уже не будет.

Тимур всё понимал, признавал справедливость рекомендаций и Кире ничего о своих желаниях не говорил. К тому же Витя настоятельно советовал до поры до времени не затрагивать столь щекотливую тему.

Кира всё решил сам. За них обоих. Как всегда без долгих предварительных приготовлений, терзаний и трудных неловких разговоров.

Однажды осенью, вернувшись после тяжёлого дежурства, Тимур обнаружил в спальне чуть приоткрытый ящик письменного стола. Тот самый, который всегда был под замком. Тимур уважал потребность Киры в личном пространстве и выяснить, что за тайны он там прячет, не пытался, справедливо рассудив, что, если захочет — расскажет. Не рассказал. И, кажется, сам никогда его не открывал. Будто от самого себя что-то прятал. А теперь вот ящик вдруг опустел, а Кира исчез. Было в этом что-то тревожное, даже зловещее.

Тимур места себе не находил. Особенно, когда омега не вернулся к ужину. Его мобильный не отвечал, а Галя ничего не знала. Тимур на всякий случай съездил в институт, потом обзвонил всех знакомых и с утра пораньше планировал отправиться в полицию.

Кира появился только в первом часу ночи. Очень бледный и продрогший. Спокойно разделся, прошёл на кухню и поставил чайник. Тимур настороженный и злой, последовал за ним.

Оба долго молчали. Один отрешённо глотал чай, другой — пытался сдержаться, чтобы не наговорить лишнего.

— Я помню только тебя. Всё остальное сгорело. — Тихо сказал, наконец, Кира. — Поставь мне метку.

— Что? — удивление Тимура было таким сильным, что даже клокотавшее раздражение отступило куда-то далеко на задний план.

— Поставь мне метку, — уверенно повторил омега. — Тебе нужно. Я знаю.

— Нужно... но ты...

— Со мной всё будет в порядке.

Тогда Тимур подошёл и за плечи развернул Киру к себе. Ему необходимо было увидеть его глаза. Необходимо было понять, что произошло. Кира лишь устало улыбнулся и покачал головой. Мол, лучше не спрашивай. Обострившееся обоняние альфы, кроме привычного запаха омеги, уловило запах дождя, сырой земли и почему-то дыма.

— Куда мне поставить метку? — Тимур знал, что сейчас это единственный вопрос, на который ему ответят.

— Куда хочешь. Это твоё право, — едва заметно поёжился Кира.

Обычно альфы выбирали шею. Чтобы все видели и сразу всё понимали. И Кира бы не стал возражать, если бы его альфа надумал придерживаться данной традиции, раз уж вообще решился на подобный шаг. Вряд ли он осознавал, из-за чего так болезненно реагирует на прикосновения именно к этой части своего тела. Зато Тимур догадался уже давно, поэтому выбрал запястье.

А на следующий день подарил Кире часы с широким кожаным ремешком. Пусть прячет, если не хочет демонстрировать. Кира надел часы на другую руку и прятать ничего не стал. И это было для Тимура дороже любых словесных признаний в любви.

О любви они вообще не говорили. Совсем. Никогда.

Сейчас за окном цвела весна. Бесконечно далёкая от той памятной осенней ночи.

У Киры на пальце был золотой ободок обручального кольца, а чуть ниже на запястье метка. Побледневшая со временем, но всё равно явно различимая на тонкой полупрозрачной коже.

Тимур осторожно притянул Киру к себе, прислушался к его ровному дыханию и закрыл глаза.

Вскоре он уже крепко спал, даже во сне ощущая, как бьётся рядом сердце его омеги.

Глава 6.

На улице шёл дождь. Сквозь сон Тимур слышал бодрый перестук капель и глухое ворчание грома, однако разбудило его не это. Его разбудило отсутствие омеги рядом, и едва уловимое ощущение беспокойства. Не своего. Чужого.

В квартире стояла абсолютная тишина, будто омеги вообще не было в квартире. Интересно, как ему это удаётся? Он вроде есть, и его вроде нет. Будто тень или призрак. Родной, близкий и в то же время, словно бесконечно далёкий порой. Ускользающий в свой собственный мир, сотканный из дождя и тумана.

Стряхнув остатки сна, Тимур быстро натянул домашние джинсы и отправился на поиски. Нашёлся Кира в кухне. Он сидел на подоконнике застывшим тёмным силуэтом на фоне дождливого окна. На обеденном столе лежал его блокнот и календарик с весёлым утёнком.

— Кира, — осторожно окликнул Тимур.

— Поздно уже, — не оборачиваясь, отозвался омега. — Галинка где-то задержалась. Надо ей позвонить.

— Не надо. Лера меня предупредила, что девочки сегодня останутся ночевать у неё.

— Хорошо.

О чём-то не о том они говорили. Тимур подошёл ближе и заметил пачку сигарет в руках Киры. Курил тот редко. Только, когда сильно нервничал. Чего, слава Богу, уже давно не случалось.

Так что же всё-таки произошло? Ведь ещё совсем недавно всё было в порядке.

— Кира, — снова позвал Тимур.

— У меня течка... должна была начаться неделю назад... — голос Киры был спокойным, но взгляд, когда он повернулся к своему альфе, напряжённым и каким-то замкнутым.

— Но это ведь ещё не значит, что...

— Не значит.

— На это может быть множество причин.

— Может.

— И ты пил свои таблетки, так ведь?

— Так.

— Мы завтра же едем к омегологу. Я прямо сейчас договорюсь.

— У тебя завтра обед с родителями, — напомнил Кира.

— Значит, перенесу его на другое время! — не выдержав, раздражённо гаркнул, Тимур.

Он не хотел. Он на самом деле не собирался, повышать голос и тем более кричать но... Если всё подтвердиться. Если Кира, действительно... Это ведь хорошо правда? Тимур давно хотел, чтобы его омега родил от него ребёнка. Да, хотел. Давно. А сейчас всё, о чём он мог думать, так это о том, что Кире уже тридцать лет. А значит, за жизнь ребёнка, возможно, придётся заплатить слишком высокую цену. Цену, которую, Тимур заплатить был не готов. Не сейчас. Никогда. Зато, судя по всему, готов был Кира.

— Ты хочешь, чтобы у нас был ребёнок? — с трудом взяв себя в руки, спросил альфа.

— Не знаю. Но если он уже есть, значит, он должен родиться, — ответил Кира и решительно протянул ему так и не распечатанную сигаретную пачку.

Тимур забрал пачку, повертел её в руках и бросил на стол. А потом отправился за телефоном. Надо было позвонить старшей медсестре Аглае Ивановне, которая всегда всё знала. Например, знала телефон практикантки Зиночки Кравчук, хваставшейся подругам, что приходится внучатой племянницей Яну Карловичу — одному из самых известных практикующих акушеров-омегологов. Тимур терпеть не мог выбивать себе какие бы то ни было привилегии, но ради Киры он готов был и не на такое.

К счастью, Ян Карлович проявил редкое понимание. Он внимательно выслушал сбивчивые объяснения Тимура, задал пару уточняющих вопросов, и согласился принять их завтра в девять утра.

Тимур всю ночь не спал. Пусть это и несколько не его профиль, но он всё-таки был врачом, и как врачу, ему было прекрасно известно о физиологических особенностях возрастных омег и о том, насколько опасна для них поздняя беременность. Впервые он пожалел о том, что у него такая прекрасная память.

Подумать только, когда-то, в пору беззаботной студенческой молодости, когда самой серьёзной проблемой казался заваленный экзамен, он не раз посмеивался над нервозностью альф, трясущихся за своих беременных омег. Делов-то, все ведь рожают, следовательно, и эти никуда не денутся. Чего, спрашивается, так психовать? Тогда ему трудно было представить себя на их месте. А теперь вот, спустя столько лет, довелось не только представить. И, чёрт возьми, ему было страшно. Какая злая насмешка судьбы. Ведь это должно было стать одним из самых радостных событий в его жизни. Успокаивало только одно — ещё ничего точно не известно и их предположение вполне может оказаться ошибочным.

Утром в небольшую частную клинику они приехали даже на полчаса раньше назначенного, и всё время, что им пришлось ждать своей очереди, Кира крепко сжимал руку Тимура. Вскоре пожилая медсестра пригласила омегу пройти в кабинет, и альфа остался в коридоре один.

Казалось, он даже не дышал до тех пор, пока Кира вновь не появился рядом.

— Что? — только и смог выдавить из себя Тимур.

— Да, — кивнул омега, — у нас будет ребёнок, Тима... вернее уже есть... больше трёх месяцев.

— Мне надо... Я сам ... Я...

Тимур не знал, что ещё хотел услышать, но, зачем-то без стука вломился в злополучный кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

— Вы должны... Это невозможно! Кирилл принимал таблетки... Скажите, что это ошибка... что...

— Ну-ну-ну, голубчик, успокойтесь, — проворно выбрался из-за своего широкого дубового стола Ян Карлович, который оказался сухоньким старичком альфой в круглых очочках и с ухоженной маленькой бородкой. — Присаживайтесь.

— Но... — попытался было возразить Тимур.

— Давайте-давайте, — настойчиво подтолкнул его к стулу доктор, а сам, порывшись в тумбочке, достал небольшую бутылочку коньяка и стакан.

Потом, налив янтарной жидкости ровно столько, чтобы только-только скрыло дно, протянул стакан альфе.

— Специально для таких вот нервных папаш держу. Вам оно обычно лучше успокоительного помогает.

Тимур автоматически залпом опрокинул предложенный коньяк. Горло предсказуемо обожгло, зато в голове, как ни странно, более-менее прояснилось.

— А теперь рассказывайте что там у Вас такого невозможного? — вернувшись на своё место, осведомился Ян Карлович.

— Как Кирилл мог забеременеть, если принимал таблетки? — мрачно поинтересовался альфа.

— Ну, батенька, он просто не мог не забеременеть при вашем колоссальном уровне совместимости?

— А это-то здесь причём?

— А притом, что такое со временем любую химию нейтрализует, — хмыкнул доктор. — Впрочем, Вы могли этого и не знать. Случай-то исключительный. Я уже почти сорок лет омег веду, но с уровнем свыше 90%, вы у меня всего лишь третья пара.

— А аборт? Или преждевременные роды? Что сейчас можно сделать? — потребовал Тимур.

— Вы так сильно не хотите этого ребёнка?

— Я не хочу рисковать Кириллом.

— Понимаю, голубчик, понимаю, но, поверьте, у Вас нет причин для беспокойства, — поспешил заверить его Ян Карлович. — Мы, конечно, подождём результатов анализов, но я и без них могу сказать, что всё у Вашего омеги хорошо. Он ведь и о своём положении догадался только, когда в календарь заглянул. Судя по всему, организм его перестроился и замечательно справляется, и с ребёночком всё прекрасно. Так что у Кирилла Владимировича есть все шансы благополучно выносить здорового малыша.

— А если вдруг что-то пойдёт не так?

— А если, что-то пойдёт не так, мы его на сохранение положим и присмотрим. В каком мы с Вами веке-то живём? Так что, давайте, не заставляйте Вашего омегу ещё и из-за Вас волноваться. Сами понимаете, лишних стрессов ему сейчас следует избегать. Лучше на УЗИ вместе с ним приходите. Я на следующий четверг назначил.

Тимур крепко зажмурился, глубоко вздохнул и поднялся. Причин сомневаться в словах специалиста, к тому же такого опытного у него не было. Хотя, что скрывать, ему просто очень-очень хотелось верить, что всё будет хорошо. Мог он позволить себе такую слабость? Да и нельзя ему сейчас иначе. Кира ведь его чувствует, а значит и его сомнения почувствует тоже. Ещё чего доброго нервничать начнёт. И куда это годится?

— Спасибо, Ян Карлович, — на прощание сказал он. — Мы обязательно придём.

— Ну, вот и славненько. А то аборт, преждевременные роды, — весело поддразнил доктор. — Ступайте уже.

Кира ждал на том же месте, где Тимур его оставил. Стоял, не отрывая взгляда от двери, и лихорадочно комкал пояс плаща. Какой-то потерянный, очень уязвимый и странно хрупкий. Нельзя было оставлять его одного. Особенно после такой новости. И собственная растерянность казалась слабым оправданием.

В коридоре на стульчиках скопилась очередь. Кто-то уже громко возмущался и грозился идти куда-то жаловаться на творящееся безобразие. Но всё, что для Тимура сейчас имело значение — это Кира. Его Кира, который так крепко прижался к нему. Его хотелось спрятать от чужих взглядов, от чужой злости.

— Ну что ж, значит, нас скоро станет больше, — прошептал Тимур, успокаивающе, поглаживая напряжённую Кирину спину.

— Похоже на то, — постепенно расслабляясь, согласился омега.

— Умеешь же ты удивлять.

— Это кто ещё кого удивил.

— Ну, выходит, мы оба постарались.

— С этим не поспоришь.

Так они и стояли посреди коридора, тихо переговариваясь, не замечая никого вокруг и деля на двоих своё неожиданное счастье.

Глава 7.

На обед с родителями Тимур всё-таки поехал. Обещал же. И последнюю новость лучше сообщить лично. Хотя на самом деле, ему гораздо больше хотелось отправиться домой с Кирой.

Понятно же, что в следующий выходной они опять поедут на кладбище. Было что-то жуткое в этом Кирином общении с могилами. Такая сильная привязанность, любовь и бережность. И было что-то сакральное в том, как раз за разом Тимур забирал его у мёртвых, чтобы вернуть в мир живых. Скоро тех, кто ждёт омегу по эту сторону, станет больше, что не могло не радовать. Пусть будет прочнее связь, станут мощнее корни жизни, чтобы прошлое больше не имело над ним такую разрушительную власть, отпустило совсем, не мучило сожалением об утраченном и несбывшемся.

Когда Тимур позвонил в дверь, открыла ему мама. Счастливая, надушенная, в своей любимой нарядной блузочке, что уже само по себе не предвещало ничего хорошего.

— Ты чего так поздно, Тимочка? — с порога затараторила она. — Мы с отцом уже заждались. Я твой любимый рыбник с палтусом испекла. У меня тесто долго не подходило, представляешь? Думала, пропали пироги. А потом Ларочка пришла и мне помогла. Руки у неё золотые. Чудесная хозяюшка из неё выйдет.

— Что за Ларочка? — обрёчённо спросил Тимур.

Даже спустя столько лет, Тамара Павловна не теряла надежды сосватать горячо любимому сыну подходящую, по её мнению, невесту. Кира её категорически не устраивал, о чём она не уставала говорить. На беду, у этой активной общительной женщины была уйма подруг и знакомых, а к подругам и знакомым прилагалась уйма прекрасных незамужних дочек, внучек, сестёр, племянниц и прочих, совсем уж дальних, родственниц.

— Я же тебе про неё рассказывала. Ты не помнишь? Ну, как же. Ларочка — внучка Анастасии Григорьевны. Это такая интеллигентная семья, и Ларочка такая умница! Она сейчас учится и работает. А красавица какая! Пойдём, я вас сейчас познакомлю.