Зеленый пес Такс и Господин Вещей

* * *

Пес, похожий на обычную длинношерстную таксу, но раза в два больше, странной изумрудно-зеленой масти, еще раз горестно вздохнул и с прежним выражением вселенской скорби на морде засеменил к большому шкафу.

Воровато оглянувшись по сторонам, он поддел носом неприкрытую дверцу шкафа и совершенно не собачьим движением поднялся на задние лапы. Некая блестящая конструкция, напоминающая колесо с тонкими спицами, тут же высунулась наружу, собираясь вывалиться. Но пес ловко двинул ее мордой, возвращая обратно. Обнюхав полки, Такс недовольно заворчал и сунул нос в завалы на одной из них.

В недрах шкафа что-то зашуршало, стукнуло. Одна книга плавно съехала с верхушки крайней стопки и гулко шмякнулась на пол. Пес воспользовался ею, как ступенькой: не глядя, придвинул лапой и наступил обеими задними.

На край полки величественно выплыла кругленькая чернильница-непроливайка из фиолетового пластика. Выглянув из-под небрежно накинутого носового платочка в синих чернильных пятнах, она вопросительно хмыкнула. Такс вновь тяжело вздохнул, тронул лапой неудачницу и щелкнул зубами. Чернильница, нервно хихикнув напоследок, испарилась в воздухе. Платочек еще некоторое время колебался на сквозняке, но тоже постепенно истаял и исчез. В комнату неожиданным ветерком ворвался запах озона — знак того, что магическое воздействие окончено.

Осторожно прикрыв дверцу шкафа хвостом, пес вальяжно-расслабленной походкой вернулся на свой коврик. Поерзал, пока умостился со вкусом, и улегся, положив голову на лапы. Прикрыл глаза и вздохнул. На сей раз — удовлетворенно.

Где-то в саду из розового куста донеслось еле слышное недовольное хмыканье. Раздвигая стебли и волоча за собой платочек, уже основательно изгвазданный землей, чернильница выбралась наружу и целеустремленно двинулась по направлению к дому. Вид у нее был обиженный, но очень решительный.

МОНБАЗОР

Дождь уже стих, но я этого не слышал. Все мое внимание было приковано к табуретке. Последняя ножка оказалась кривоватой, что вносило дисгармонию во внешний вид изделия. Впрочем, если повернуть другой стороной, данный предмет мебели выглядел почти симметричным. Правда, из-за коротковатой ножки сидеть на нем было затруднительно.

И снова злосчастная магия! Именно поэтому бытовое использование технологий здесь сильно ограничено. Мой мир, сотканный из магических заклинаний, накладывает свой отпечаток на любую немагическую конструкцию. Причем результаты могут быть совершенно непредсказуемыми. Иногда проще наколдовать, чем сделать что-то своими руками.

Вытачивать новую ножку было некогда. Слуги могли в любой момент заглянуть в спальню, чтобы пригласить меня на завтрак. Поэтому пора возвращаться. Тем более, что в кабинете есть книжка по столярному делу, предусмотрительно обернутая непрозрачной бумагой и надежно спрятанная в недрах шкафа. Почитаю ее за едой, может, найду что-то полезное для себя.

Выйдя в спальню, я услышал треск дров в камине, вздохи и цокот когтей моего пса, доносившиеся из кабинета. Позже послышался скрип дверцы шкафа, хихиканье вредной чернильницы, шелест листьев за окном. Эти звуки складывались в общую картину утра, в которой я чувствую себя уютно и спокойно. Свежий запах озона, внезапно ворвавшийся из соседней комнаты, добавил знакомых ноток.

Мне очень нравится, что здешняя жизнь неразрывно связана с природой. Все свое детство, всю юность я провел в городах. В них разговаривали на разных языках, их жители родились в разные века, но все они были одинаково пыльные и нестерпимо шумные. Ни в одном из них я не чувствовал себя дома. Я всегда знал, что живу в них временно.

Я влюбился в Вольтанутен с первого взгляда: обилие зелени, отсутствие городского шума и грязи. Мой дом — уютный особнячок, во дворе которого растут старые плодовые деревья, — один из тысяч подобных, составляющих улицы моего города. Никогда не знаешь, где закончится город и начнутся его окрестности. За любым из домов может оказаться лес или луг, вплотную примыкающий к улочкам.

В первый же день в густой траве обочин я с удивлением обнаружил россыпи грибов белого цвета. В мире, где я когда-то учился, похожие грибы называли "шампиньонами", они считались деликатесом, их даже специально выращивали. Здесь их тоже употребляют в пищу и население, и животные, но они гораздо вкуснее, хоть и являются чем-то обыденным, блюдом ежедневного употребления.

Город, в котором я живу, нельзя назвать маленьким — в нем более двухсот тысяч жителей. Но их жизнь отличается высоким уровнем комфорта. Например, ежедневные дожди умывают Вольтанутен, а трава, выбивающаяся даже из мостовой, смягчает любые звуки и не дает появляться лишней пыли. Каждый дом, даже самый старый, оснащен всеми необходимыми климатическими и санитарными системами. Я бы очень хотел всю свою жизнь прожить в этом городе. Так же спокойно и неторопливо, как я живу сейчас, занимаясь любимым делом и не отвлекаясь по пустякам.

— Хозяин! Хозяин!!! — стук в дверь и громкий крик грубым диссонансом ворвались в это счастливое тихое утро.

Послышалось цоканье когтей — мой верный пес решил сам разобраться с шумным слугой. Я же не спешил высунуться из спальни. Уж очень не хотелось обременять начало дня проблемами.

Такса в свое время подарил мне Учитель, знаменитый архимаг Мерлин, вручив его сразу после успешной защиты моей магистерской диссертации в МАВМИ. Тема ее была малоинтересной для несведущих, но вызвала определенный резонанс среди коллег. "О гармонии частотных переходов в комплексных заклинаниях высших порядков" — так назывался мой труд, заслуживший хвалебную рецензию в "Вестнике МАВМИ" и массу критики в остальной специальной прессе.

Теоретические обоснования моей работы, изложенные в диссертации, не стали пока переворотом в магической науке. К сожалению, моим выкладкам недоставало практической части. Собственно, весь прошедший год я потратил именно на разработку реальных комплексных заклинаний, используя свою методику. Надо же было как-то коротать дни и вечера, когда я не мог столярничать!

Подарок Мерлина многие расценили как демонстрацию его официальной позиции. Все-таки моя идея вызвала неоднозначную реакцию, слишком новаторской оказалась.

Признаюсь честно, само подношение вначале меня разочаровало. Оценил его я уже позже. Правда, мне до сих пор не ясно, для чего надо было писать инструкцию по эксплуатации живого существа. Но в мирах, где царят высокие технологии, немало странностей. Снабжение инструкциями всего, что как-то функционирует, — одна из них. Даже население имеет персональные инструкции, называемые паспортами. Что уж говорить о прочих?!

Конечно, привычные для меня с детства голованы гораздо комфортнее в общении, чем собаки. В частности, мне весьма не хватает возможности поговорить с Таксом. Но у него есть и свои плюсы. Например, сейчас он весьма своевременно вмешался. Голованы, хоть и болтают без умолку, соображают крайне медленно.

И вновь мои размышления грубо прервали. Вначале послышался скрип открывающейся двери, потом невнятное бормотание.

Безуарий, мой дворецкий, и громко говорит так, что не разберешь, а шепот у него вообще конспиративный. В ухо будет шептать — не услышишь. Как Такс с ним общается, подлинная загадка.

Внезапно в их разговор вмешалось возбужденное хихиканье чернильницы.

Вновь я забыл ее переколдовать! Надо будет сегодня заняться, пока она окончательно всех на уши не поставила. Из шкафа книги уже начали сбегать, еле успеваю их отлавливать. Кстати, почему она не в шкафу?

Сердитый сдавленный взвизг пса.

Интересно, чем же он так рассержен? Похоже, придется-таки выйти...

— Безуарий! Что случилось? Почему беготня в такую рань?

В дверном проеме мелькнул хвост. Такс, пользуясь своим статусом неговорящего, сбежал, оставив дворецкого самого объясняться. Тот растерянно хлопал глазами, нервно одергивая подскочившие вверх полы сюртука. За год службы у меня Безуарий успел наесть заметное пузико, но старается это скрывать.

— Завтрак готов, хозяин. Велите принести в столовую? — слуга явно брякнул первое, что пришло ему на ум.

— Принесите. А чернильницу поставьте в шкаф. Я сегодня ею займусь.

— К-к-какую чернильницу?... Виноват... Хорошо, займусь, — заикаясь на каждом слове, Безуарий задом попятился в коридор.

— Такс! Такс! Вернись немедленно! — донесся до меня его крик.

Мой дворецкий искренне считает, что в коридоре можно орать сколько угодно — в комнатах все равно ничего не слышно. Я же специально в свое время не поставил на спальню и кабинет звукоизоляционных заклинаний. И был прав, что не известил об этом свою прислугу. Сами они не скоро догадаются.

Чернильницы на месте не было, а одна из книг валялась у двери шкафа. Что сие значило, мне было не интересно. Судьба беглянки все равно уже решена, а сейчас мне требовался учебник, обернутый в плотную темно-синюю бумагу.

В принципе, я сам виноват. Поленился убрать за собой результат неудачного эксперимента, вот и заработал утренний переполох. Признаюсь честно, уборка и обустройство дома вообще не мой конек. Этим всю жизнь занимается моя мама Парлимсеппета, ведьма 10-го уровня, премьер-кастелянша ведущего филиала Ордена Электровеника в моем родном городе Сэрендине.

Сейчас меня отделяет от нее ночь на поезде, но мама легка на подъем и частенько преодолевает эту дистанцию, чтобы посетить нас. Иногда ее вмешательство, не скрою, весьма полезно. Например, она сняла для меня этот дом, а затем заботливо подобрала штат прислуги, чтобы я не тратил время на бытовые мелочи. Правда, ориентировалась при этом не столько на деловые качества персонала, сколько на лояльность к ней лично и желание... э-э-э... сотрудничать. Маман старается держать меня под строгим контролем всю мою жизнь, все мои тридцать с хвостиком лет. Вполне достаточный срок, чтобы я научился бороться с ее диктатурой и получил возможность выстраивать жизнь по-своему.

Но все равно, порой меня это очень раздражает. Вот и при первом знакомстве со своими слугами я сразу же попытался просканировать их мысли. Естественно, обнаружил множество чужеродных блоков и следов заклинаний. В голове каждого из них моя мама не просто отметилась, изрядно натоптала.

Госпожа Пампука, необходимо отдать ей должное, достигла очень высокого уровня профессионализма, работая в Ордене Электровеника. Но в других отраслях — например, в управлении персоналом, — маман действует с грубостью камнетеса. Зато мне не составляет труда своевременно раскрывать и корректировать ее планы. Это позволяет мне не нервировать драгоценную мамочку ненужными подробностями своей жизни.

Книжка нашлась очень быстро. Я бы с удовольствием почитал ее за чашечкой кофе — так легче воспринимается непривычная здесь техническая литература. Но к сожалению, в моем мире употребление бодрящих напитков не приветствуется. Официальное признание заслужило только одно тонизирующее средство — специальная психофизическая гимнастика (псифизгима). В детстве не было большего для меня наказания, чем эти занятия. Может быть, потому что для них приходилось выделять драгоценные двадцать минут утреннего сна?!

Маман в вопросах здоровья всегда была непреклонна. Даже в законные выходные (они же — дни большого пальца каждой руки) — это наваждение преследовало меня. Стоит ли говорить, что когда я уехал учиться в другие миры, то сразу же забыл о гимнастике? Заменой нудным упражнениям послужили ароматные и приятные на вкус энергетики. Жаль, здесь вновь пришлось отказаться от них.

Успокаивает лишь тот факт, что моя родительница наконец-то перестала меня плотно контролировать. Считается, что человек, достигший моего возраста, может заниматься псифизгимой чуть ли не во сне, поскольку выполнение упражнений уже доведено им до автоматизма. Кроме того, отдельные уникумы, подобные мне, обычно обладают достаточными магическими способностями, чтобы изобрести какой-нибудь персональный способ взбадривания. Кстати, именно этим и можно было бы заняться сейчас.

Дворецкий возник в двери столовой, примыкающей к моей спальне, еще до того, как я потянулся к шнуру вызова слуг. Спасибо маман, настройку моей ментальной связи со слугами она все-таки доверила специалисту. Вероятно, решила, что это ниже моего и ее достоинства — заниматься такой низкоквалифицированной деятельностью. Хотя бы в этом не было сбоев.

Поднос с едой был торжественно водружен на стол. Заветной чашки кофе здесь не было. Действительно, откуда ей взяться в мире, существующем без кофеварок и кофейных бобов?

— А где моя чернильница? Почему ее нет на месте? — я специально не уточнил, о какой чернильнице идет речь, хватило и недовольного взгляда.

Безуарий вздрогнул и нервно закашлялся. Получалось весьма натурально — его лицо покраснело, на лбу и даже на аккуратной лысинке проступили капли пота. Приступ кашля грозил растянуться минут на десять, но я терпеливо ждал. Дворецкий никак не мог придумать внятную версию.

Скрип двери известил о приходе Такса. Легкий толчок мордой под локоть, и на столе появилась чернильница. Мой носовик был перепачкан не только чернилами, но и землей, однако сама она выглядела, как обычно. Как будто подтверждая мою мысль, раздалось стыдливое хихиканье. Клянусь, были бы у нее глаза, она бы не удержалась, чтобы не подмигнуть мне.

— Безуарий, вы свободны.

Дворецкий явно не собирался уходить. Ему было крайне интересно, зачем мне с утра пораньше срочно понадобилась эта чернильница. Но я не собирался удовлетворять его любопытство. И лишь только дверь за ним закрылась, активировал заклинание кокона, имеющее, в том числе, двойную защиту от магии маман, что гарантировало полную изоляцию от внешнего мира и любопытства моих слуг — ее подчиненных.

Теперь можно было приступать. Сотворить кофеварку из уже существующего объекта гораздо проще, чем выстраивать ее "с нуля". Главное — точно рассчитать степень воздействия, чтобы исключить возможность случайного одушевления. С подобными волшебными вещами мне уже приходилось сталкиваться. Причем, как правило, это не приносило особого удовольствия. Меня вовсе не радует перспектива всякий раз долго и нудно уговаривать капризный агрегат, чтобы получить любимый напиток.

Впрочем, все равно заранее сложно сказать, как магия повлияет на столь сложный прибор. Да еще и с моими фамильными способностями, о которых я расскажу как-нибудь в следующий раз. Ибо некогда!..

Глава 2. Явления

Казалось, фиолетовая непроливайка съежилась чуть ли не вполовину. Со стола было убрано абсолютно все — Монбазор просто переставил поднос с завтраком на пол. Бедной чернильнице негде было бы спрятаться, даже если бы она попыталась бежать. Но после того, как робкое вопросительное "хи-хи" захлебнулось на первом же "хи" под неприятно гипнотизирующем взглядом волшебника, двигаться она не рисковала.

Такса буквально с головой накрыла волна страха. "Чернильница боится", — мелькнула мысль. Ее волну он чувствовал постоянно, даже не утруждая себя попыткой расшифровки этих однотипных, весьма нудных сигналов. Сейчас же ее эмоции были очень сильными, близкими к истерике.